Текст книги "Матрёшка"

– Я тебя умоляю! – Закатывает глаза Коннор. – Где она занималась, и наша самодеятельность! Там такой балет – одно название. Бегают просто в пачках. У Лили выворотность какая-то хорошая, она – главная звезда. Половина даже на шпагат не могут сесть. Кривые, косые, толстые, ты бы видел тот балет.

– Зачем? – Повторяет Милош свой вопрос, надеясь, что он не перебарщивает и не схлопочет сейчас за свою наглость. – Если мама ее против. Пусть на гимнастику ходит. На современные танцы какие-нибудь. Она везде будет звездой.

– Ладно, давай весь список выкатывай. – Коннор складывает руки на груди и становится напротив Милоша в защитную позу.

– Да список простой, – тут же идет на попятную Милош, – уважать ее мнение, а не делать все назло. Я уверен, ты прав, и все это случайно получается, – включает он дипломатию, – но выглядит со стороны, как будто специально. С днём рождения вообще нонсенс, конечно. – Он все-таки решается довысказаться, а то когда еще представится такая возможность? – Я не понимаю, искренне! Она не лишена родительских прав. Она никогда им ничего плохого не сделала. Кроме любви и заботы, дети от неё ничего не видели. Как можно не пускать к ребенку? А Лили что должна думать? Она маленькая, беззащитная девочка, у которой отняли маму. Если пойдешь ей на встречу, разрешишь приезжать, разрешишь малышей забирать почаще, оставишь их пожить у нее на какое-то время, может быть, она и вернется. Я тоже думаю, что в ЛА ей делать нечего. А вот эти ваши выяснения, кто кому хуже сделает, это нужно прекращать. – Осуждающе хмурится он. – От этого страдают дети, в первую очередь. Конечно, насчет Агаты она сказала со злости просто. Не будет она вам запрещать общаться. Но так безапелляционно заявлять, мол, отдавай мне ребенка, у тебя там ужасная обстановка! Какой реакции ты ждешь? Эти тесты унизительные постоянно. Она рассказала, что и на съемки к ней заявлялись. Зачем позорить ее перед людьми? Для чего? Надо как-то человечнее к ней быть.

– Человечнее! – Хмыкает Коннор. – Ты видел, что она вчера устроила? Я чуть со стыда не сгорел. Что вот это вот моя бывшая жена.

– Но, знаешь ли, ты тоже начал сразу с обвинений. – Милош бросается защищать Катю. – Переборщила, согласен. Я и не знал, что она такой лексикой владеет.

– Лексикой владеет. Грамматика хромает. Нельзя так сказать.

Милош не выдерживает и прыскает: – А мы вчера сомневались. Хотели тебя спросить, достаточно это по-английски было или нет.

Коннор тоже улыбается: – Я рад, что вы повеселились. Спасибо, что присматриваешь. Держи меня в курсе, пожалуйста, что у нее и как. Я же вообще ничего этого не знал. Запиши мой номер.

Кате с недоумением слышит их смех с улицы. Ей очень грустно. Почему единственный ребенок, который ему нужен – Мушка? Почему Вилли к нему даже не подошел? И отец тоже к нему не попытался. Ведь не может же быть, что он их совсем не любит? Ладно, Лили – колючка, капризная, своенравная, вредная, никогда не получалось у него к ней подход найти, да и не особо он пытался. Но Вилли – такой хорошенький, такой ласковый мальчик, к тому же похож на него, как две капли воды, только миленький и носик кнопочкой. Как можно его не любить? Мысль о том, что им не хватает любви в том доме, просто невыносима. Господи, что она наделала? Здесь они были счастливы. Милош каждый день готовил завтрак, когда был не в отъезде. Дети даже не ленились вставать пораньше, чтобы он ещё не успел уйти на работу. Это было их любимое время. Потому что вечером виделись они не всегда. И еще выходные. Всегда насыщенные планами. Почему это отняли у них у всех? Она берет на руки кота, долизывающего остатки яичницы из тарелки Лили, и утыкается в его шкурку.

Глава 26

У Дани первое за длительное время интервью на телевидение по поводу выхода нового сингла, и Катя с Агатой летят в Нью-Йорк за компанию с ним, Кате все равно делать ничего. «Как ниточка за иголочкой», – думает она с досадой.

– Ты понимаешь, что темы наших отношений не избежать? Что будешь говорить? – Решается спросить она.

– Выкручусь как-нибудь. – Пожимает он плечами, и это совсем не та реакция, на которую она рассчитывает. – Скажу, не могу комментировать за двоих.

– Но люди же все видят, это крайне странно не давать вообще никаких комментариев, когда очевидно, что мы вместе. – Старается не раздражаться она. Ей казалось, это прекрасная возможность наконец-то выйти из зоны неопределенности.

– Так ты же сама их не даёшь. – Он замечает плохо скрываемую обиду в ее голосе и смотрит вопросительно.

– Потому что не знаю, что сказать. – Надувает губы Катя. – Как ты говоришь, не могу комментировать за двоих. А мы с тобой ни разу за три месяца о наших отношениях толком не поговорили.

– Ладно, давай сейчас. – Предлагает он, приглядываясь к ней и пытаясь угадать, чего от него хотят. – Я тебя люблю. Я говорил много раз, разве нет?

– Я не знаю, что это значит. – Капризно гнусавит она. – Любишь время со мной проводить? Любишь сексом заниматься? Любишь, как я выгляжу? Весело со мной? Что?

– Ты так перечисляешь, как будто это что-то плохое. – Уже окончательно недоумевает он. – И это люблю, и многое другое тоже. Кать, я влюбился первый раз в жизни, понимаешь? Я уже было думал, что со мной что-то не так, понимаешь? Я сам сперва должен разобраться в себе. Пока я знаю только, что хочу быть с тобой. Каково это строить длительные отношения, я не в курсе. Получится ли это? Способен ли я на это?

– Я от тебя ничего не требую, ты же знаешь. – Бурчит она, думая про себя, что только «я, я, я» прозвучало.

– Я знаю, да, что не требуешь, – запросто отвечает он. – И это ещё одно, за что я тебя люблю.

Катю начинают душить слёзы, она выходит в соседнюю комнату. Она сама не знает, чего хочет, но точно не сообщения, что сейчас он с ней, а через пять минут, может, раздумает. Многообещающе. Разобраться он должен в себе. А ей что делать? В подвешенном состоянии она быть не привыкла. Она все бросила, переехала к нему, ребёнка перевезла, лишив нормального обучения, вынуждена мотаться постоянно через океан каждые две недели, чтобы с детьми увидеться, Коннор столько ей нервов вытрепал из-за него, а он не спеша разбирается в себе. Молодец! Отлично устроился. Вообще, он ей всегда твердит о своей любви. Хочет ее постоянно, но не понятно – именно на нее такая реакция или он просто хочет всегда? Катя вообще не исключает второй вариант, а иногда даже склоняется в большей степени к нему. Но когда она попросила никогда ей ни в чем не сознаваться, она все понимает, они часто расстаются, он так обиженно на нее посмотрел! «Ты мне не доверяешь? Я так долго тебя ждал и теперь точно не упущу! И повода не дам во мне усомниться». – Пафосно заявил он и взгляд у него был, как у котёнка в мультике, но она не доверяет. «Ты этот взор, от которого должны все таять, проверял миллион раз», – не сомневается она про себя. Сколько вокруг него сосок крутится, тут тяжело член держать в штанах. Она почему-то никогда и не подозревала никого из своих бывших в изменах и не переживала по этому поводу. Но это отдельный экземпляр. «Ревность – с удивлением понимает она. – Надо же, вот ты какая. Не очень-то приятно с тобой познакомиться».

Даня идёт за ней с соседнюю комнату их большого номера, решая все-таки понять, что происходит, и почему она именно сейчас решила отношения выяснить, хотя всегда строит из себя такую независимую.

– Ты расстроена? Что случилось? – Он чувствует себя виноватым в чем-то, но он точно не сделал ничего плохого, поэтому искренне озадачен ее поведением.

– Все в порядке. – Сухо сообщает она.

– Посмотри на меня. Это что, слёзы?

– Не обращай внимания, – она упорно отворачивается, – у меня пмс, глаза на мокром месте без причины.

– Да? – Удивляется он. – Первый раз вижу у тебя пмс. Скажи мне, пожалуйста, что случилось? Я, честно, не понимаю.

– Ничего. Все хорошо. Тебе ехать пора.

– Хочешь со мной? – Вдруг предлагает он.

– Что? С какой стати? – Катино сердечко чуть не выпрыгивает на секунду, он что, хочет, чтобы она вышла в студию вместе с ним? Это было ты эффектно – таким образом официально объявить об их отношениях. Она уже судорожно начинает соображать, что бы ей надеть, кажется, есть одежда, которая подошла бы к его костюму. Интересно, визажист там есть? Должен быть, обязательно! Уж выходить, то по красоте, а она тут рыдает, срочно нужно высушить слезы и чтобы глаза были ясные. Интересно, на Ирландию и Англию показывает этот канал?

– Ну, побудете за кулисами, потом ужинать поедем. – Прерывает ее размышления Даня, даже не предполагая, какой удар наносит, в том числе и по самому себе.

– Знаешь что! – Уже с ненавистью произносит она, вспыхивая от стыда за свои глупые надежды. – Давай тебя твои помощники подождут за кулисами. А мне есть, чем заняться.

– Ладно, ладно, как скажешь. – Даня смотрит на неё с таким странным выражением, что она пугается. Сейчас он решит, что она психопатка, и, конечно же, о каких серьёзных отношениях может идти речь? Надо как-то держать себя в руках. Нельзя давить на него.

– Извини, малыш, я, правда, взвинченная сегодня. – Она обнимает его. – Это все гормоны. Не обращай внимания. Хорошо тебе провести время. – Она поправляет ему волосы. – Какой ты красивый сегодня! Все с ума сойдут! Я тебя люблю. Увидимся в ресторане.

– У вас сегодня вышел новый сингл. – Говорит ведущая. – Я прослушала много раз, хочу сказать, ваша лирика стала потрясающей. Это настолько романтично, что я практически расплакалась и задумалась, что только сильно чувство могло вас заставить сочинить такое.

Он улыбается. – Даже не догадываюсь, о чем вы хотите дальше спросить.

– Вы же сейчас с отношениях с довольно известной девушкой, вы готовы говорить об этом? Мы же все видим, что вы вместе, но вы ничего не комментируете, все хотят знать, как к этому относиться. Эта дружба заинтриговала всех.

– О чем вы хотите спросить? Задайте вопрос поконкретнее, не стесняйтесь, я же прав? – обращается он к залу, зал орет.

– Вы, похоже, проводите Рождество вместе, Новый год, знакомите ее с родителями. Не слишком это быстрое развитие отношений? При этом Катя сама упомянула, что вы знакомы много лет.

– Скажем так, мы были знакомы много лет назад.

– Расскажите, как это было.

– Это я могу рассказать. – Соглашается он. – Когда я ее увидел, я обалдел. Меня прям парализовало на секунду, кажется.

– Это называют любовью с первого взгляда?

– Не знаю. Любовь – это всё-таки чувство, возникающее не на пустом месте, это другое. А тут как вспышка какая-то. Это было, будто на неё наведён луч прожектора. Знаете, как в кино показывают. И я смотрю – она стоит такая статная, красивая, такая улыбка, такой профиль, такая изящная, такая, не знаю – принцесса. Хотя была одета, как сейчас помню, в джинсы и пиджак серый. Но я сразу понял, что это такая, как сказать? Порода. Неприлично прозвучит? Очень высококлассная девушка. Что она особенная. Что всем до неё, как до Луны. Клянусь, у меня ноги подкосились, я чуть не лёг во весь свой почти двухметровый рост в проходе.

– То есть это было в самолете?

Ведущая старается выудить как можно больше фактов, но Дэн явно намерен поделиться только тем, чем готов поделиться. Катя сидит перед телевизором и уже совсем не обижается, в конце концов, не ему решать, когда, что и кому говорить в интервью, для этого он целую команду пиарщиков и держит. Сам бы он, может, и хотел бы всем рассказать про свои чувства, но приходится пока держать интригу.

– Да, в самолёте. – Рассказывает он дальше. – Случайно встретились в самолёте. И она так мило со всеми общалась. Знаете, она уже тогда была известным блогером, в России, по крайней мере. Все к ней подходили фотографироваться. Никакой заносчивости, недовольства, наоборот, к каждому, как к родному. Сразу стало понятно, почему к ней люди тянутся. А потом она садится отдельно ото всех, надевает наушники и двигается слегка в такт музыки. Как я хотел, чтобы моя музыка играла в этих наушниках! – Мечтательно улыбается он. – Но выяснилось, что она вообще не в курсе, кто я такой! – Хохочет он. – Хотя, я тоже был уже довольно известным, – гордо сообщает он, – ну, мне тогда так казалось. Меня даже иногда узнавали! Я думаю, это в первую очередь благодаря росту, он сразу в глаза бросается. «А, это тот длинный чувак! Как там, бишь, его?»

– Но у вас же тогда начались отношения? – Журналистка не сдается и не подхватывает его шутливый тон, а старается добиться конкретики по единственному волнующему ее вопросу.

– Ну, какие отношения? – Машет он рукой. – Куда мне было до неё в тот момент!

– То есть, вы хотите сказать, что все это время стремились ее достичь? – Делает вывод ведущая.

– Это не так, конечно же, – смеётся Дэн. – Стремился я для себя, для своих слушателей. Но, так получилось, в итоге, что мы опять встретились. И вы знаете, абсолютно такое же ощущение возникло.

– Ватных ног?

– Да. Я вам больше скажу, оно не проходит. Каждый раз, когда я ее вижу, я делаю так, – он ахает и прижимает руки к груди.

– То есть, просыпаетесь каждый день и ахаете?

Дэн смеётся. – А мы про музыку говорить сегодня будем? Знаете, у меня сингл новый вышел.

– Но посвящён ей, насколько я понимаю.

– Желаю каждому найти человека, который будет вас вдохновлять. – Пытается выкрутиться Дэн.

– Тогда расскажите, вы уже признались ей в любви? Вы помните этот момент?

Он вздыхает, принимая тот факт, что отвертеться не получится.

– Это сложно забыть. – Опять печально вздыхает он и в зале устанавливается такая тишина, что слышно только жужжание световых приборов. Кажется, сейчас последует какая-то драматическая история. – Самые невероятные фэйлы у меня происходят почему-то с этой девушкой, я не знаю, как это работает, я превращаюсь в неудачника полнейшего. – Он качает головой с унылым видом. – Подготовил речь, очень трогательную. Я же не могу просто, мне нужна постановка, шоу, пусть только и для двоих, пафос, который ее подбешивает постоянно. Так вот я подхожу, сажусь напротив, начинаю подготовленную речь примерно от Рождества Христова. Вот как вам сейчас рассказывал, что, когда я увидел тебя в первый раз и т. д. Она смотрит на меня, и глаза все расширяются, расширяются, я начинаю гордиться своим писательским талантом, надо же, думаю, как пробирает за душу, она хватает меня за руку, просто уже с выражением крайнего изумления глядит, но, как бы, не совсем на меня, а мимо куда-то. Я не пойму, что за реакция. Даже оглянулся посмотреть, что там у меня за спиной. Растерялся. Она молчит, что самое интересное. Долго молчит. И я молчу. – Он делает паузу, оглядывает зрительный зал, опять вздыхает. – Потом вытаскивает наушники из ушей и такая: «Извини, ты что-то говорил? У меня финал детектива – жееееесть! Я такой концовки вообще не ожидала! Обязательно почитай или послушай. Ты обалдеешь!» И я такой: «Ээээ? В смысле?» Его выражение лица с полузакатившимися глазами становится мемом. Катя позже выкладывает этот мем к себе в сториз, но вместо раскаяния за свой промах, просто указывает книгу: «Реально рекомендую, не пожалеете!»

В тот же момент она вытирает слёзы, сидя перед экраном. Неужели он это сказал? Значит, не совсем бестолковый, только прикидывается. Ведущую она готова расцеловать. Молодец какая – села на своего конька и не слезала, просто пример настойчивости. Кому там интересны его синглы! Ок, будем считать, в любви признался на всю страну, на весь мир, хоть и вынужденно. Но все равно не подтвердил, что они официально пара. Катю раздирают противоречивые чувства. Опять же, столько пафоса в его словах, этого она не любит, он прав. Она берет телефон и монтирует ролик из видео, снятого накануне папарацци, где она идёт с Агатой по улице. Катя жуёт жвачку, широко открывая рот, надувает пузырь. «Очень высококлассная девушка», – перебивка из интервью. Стоя на светофоре, подтягивает штаны, поправляет их на заднице. «Такая изящная». Они с Агатой останавливаются в паре метров от урны, Катя плюет издалека свою жвачку, попадает, даёт дочке пять. «Принцесса». Выкладывает. Пусть никто, и он, в первую очередь, не думает, что она растаяла. Ее и любят, в первую очередь, за самоиронию. Даня чуть ли не самый первый ставит на этот пост три смеющихся смайлика, один с принцесской в короне и чертика.

С этого дня он считает легитимным показывать, что они просыпаются вместе. Не успевает Катя открыть глаза на следующее утро, как он врубает прямой эфир.

– Нет, покажись! – говорит он ей, пытающейся закутаться одеялом с головой. – Ты прекрасно выглядишь! Красивая ты с утра, красивая! Я тебе заказал кое-что необычное на завтрак.

– Что же? – Любопытство берет верх, и она вылезает из-под одеяла.

– Горячий шоколад! – Радостно объявляет он. – Хватит уже чай свой пить травяной!

Катя с тревогой смотрит на чайник.

– Это шоколад? Серьезно? Ты хочешь, чтобы я попробовала шоколад?

– В смысле, попробовала? – Обескураженно спрашивает он.

– Я никогда не пробовала шоколад. Ни в твёрдом виде, ни в жидком.

– Эээээмммм, – все, что он может выдавить из себя.

– А что в этом такого удивительного?

– Ни разу в жизни конфетку не съела? Да не может такого быть! – Не верит он.

– Честно! – Она смотрит, улыбаясь, на него. – Помнишь, я удивлялась, что ты курить ни разу не пробовал? Вот это то же самое.

– Ну, это разные вещи! Ты же была ребёнком! Тебе родители не покупали сладости? – Возмущается он.

– Ты видел мою маму? Она с рождения за моей фигурой следила. А то ведь никто замуж не возьмёт жирную и в прыщах. Сорри! – Сразу уточняет Катя, вспомнив, что они в прямом эфире. – Это не мое мнение, а моей мамы, она жила еще в те времена, когда про толерантность никто не слышал, по крайней мере, в России. – Катя хочет сказать «в Советском Союзе», но вовремя осекается, понимая, что для Даниной аудитории это словосочетание либо ни о чем не скажет, либо она выставит себя доисторическим мамонтом, хотя в Советском Союзе она успела прожить десять лет, а вот Данечка уже не застал.

– Но ты, вроде, давно с мамой не живёшь. – Возражает он. – Можно перестать слушаться. – Он выключает телефон и кладет его на стол, наливает в чашку буквально чуть-чуть густого напитка, от которого идет пар и очень-очень яркий аромат, настолько сильный, что Кате кажется, что он уже проникает ей в желудок, она чувствует неприятную тяжесть, словно проглотила кирпич. Он протягивает ей чашку.

– Шутишь? – С ужасом смотрит на него Катя.

– Ааааа! Точно! Тебе же опять замуж выходить надо! – Смеется он.

– Ну! – Подхватывает она, стараясь держаться подальше от чашки и от этого пара, который упрямо направляется в ее сторону. – Причём, срочно! А я тут с тобой время теряю.

– Ну да, за меня мама не отдаст, это факт. – Он грустно качает головой.

– Ты из-за этого такой расстроенный?

– Мне тебя жаааалко. – Произносит он, думая, что даже ему мама на сэкономленные от чего-то деньги сникерс покупала, а Катины родители ее никогда не побаловали даже. – Я готов тебе купить целиком магазин с конфетами!

– Хочешь, чтобы я в гликемическую кому впала? – Мрачно интересуется она.

– Ну, попробуй хоть глоточек, от этого в кому не впадёшь точно.

– Не хочу!

– Попробуй! – Настаивает он.

– Да не хочу я! – Она подходит к окну в надежде подышать, отдергивает штору, тут же задергивает, увидев направленные прямо на их окна объективы камер. – Вдруг, распробую и все, остановиться не смогу? Ко мне все дурные привычки цепляются.

– Чего ещё ты не пробовала? – Спрашивает он.

– Газировку. Да не смотри ты на меня так! У тебя глаза сейчас выпадут! Дети мои тоже никогда не пили газировку. Агата вообще считает, что это алкоголь и яд.

– Я не верю тебе. Ты просто прикалываешься. – Он идёт через весь номер и стучит в спальню Агаты. – Ты встала? Можно? Скажи, ты кока-колу пила когда-нибудь? Фанту? Пепси?

– Ты с ума сошёл? – Смотрит та на него, как на дурака. – Ты знаешь, сколько там в одном стакане ложек сахара? Это же смертельная доза!

– Вы сговорились, да? – Оглядывается он на стоящую в дверях Катю – Тебе мама успела позвонить, пока я шёл, да?

– Ты о чем? У меня телефона даже нет, мама забрала вчера перед сном.

– Да что же вы за люди такие? Одним брокколи питаетесь.

– Знаешь, сколько в брокколи витаминов? – Спрашивает Агата. – Обязательно хотя бы несколько соцветий в день. Еще шпинат.

– О богиииии! – Закатывает он взгляд к потолку. – И шоколад тебе не давали никогда?

– Почему, шоколад мне мама всегда покупает, плитка на неделю. Чёрного. 85 % какао бобов.

– Госссспади, так, собирайтесь, – велит он, – пойдём в кондитерскую, и пока вы не съедите по пирожному, я не отстану.

Агата хохочет. – Да я не против. Мама не будет есть, даже не пытайся. Она даже крошку не попробует того, где есть сахар и мука. Она говорит, у неё даже от вида мучного жир растёт.

– Что у неё растёт? Так! Я буду бороться с этими детскими комплексами! Быстро собирайтесь обе! Нам срочно нужно нарастить жирка. Через час они действительно сидят в кондитерской. Перед Катей тарелка с пирожным. Она обреченно смотрит на него. Агата уплетает своё со скоростью света.

– Ешь, – настаивает Даня.

– Я не могу. Понимаешь, физически не могу.

– Просто возьми вилку и ешь.

– Да что ты давишь на меня?! Я не хочу! Меня вырвет сразу.

– У тебя булимия? Анорексия? Что?

– Я просто не хочу это есть!

– Ешь! – Он сует ей блюдце под нос.

Она отламывает пальцами малюсенькую крошку, медленно кладёт в рот, жуёт, хотя жевать там нечего. Лицо перекашивает.

– Это нереально приторно и противно. – Морщится она.

– Глотай. – Командует он. – Пока не съешь, мы не выйдем отсюда.

– Мне 911 звонить? Зачем ты издеваешься? – Она готова заплакать.

– Малыш, я переживаю. Я слишком долго не обращал внимания, ты, правда, ничего не ешь, это не нормально, пойми! Скушай кусочек! Ради меня!

– Зачем ты это все выкладываешь? Хочешь, чтобы все знали про мои проблемы? – Всхлипывает она.

– Я ничего не выкладываю. – Демонстрирует он пустые руки. – Не нравится здесь? Хочешь, пойдём в другое место. Скажи, что ты хочешь.

– Килограмм кокса подойдёт. – Типа шутит Катя. – Он не так разрушительно действует и калорий ноль.

– Я понял. Нам нужно к врачу.

– Кому это нам? – Огрызается Катя.

– Я с тобой. – Он берет ее ладошку и сжимает. – Я тебе помогу. Все будет хорошо!

Она долго смотрит на него, отламывает кусочек побольше, макает в крем и запихивает себе в рот, пытаясь подавить рвотные позывы.

* * *

Утром 14 февраля он включает стрим.

– Хочу пожаловаться: кажется, мне досталась единственная девушка в мире, которая не признает этот праздник. Я требую, – он бьет ладонью по столу, обращаясь к сидящей напротив Кате, – чтобы ты пошла со мной в дорогущий ресторан на каком-нибудь сто первом этаже. Чтобы признавалась мне в любви! Дарила романтические подарки!

– Лааааадно, – Катя через стол швыряет ему коробку, – держи свой подарок. – Он ловит ее, открывает, там пирожные в форме сердец.

– Почему я должен сидеть у себя дома на кухне и жрать эти пирожные в виде сердец? – Он откусывает одно.

– Знаешь, почему? Потому что ты сердцеед.

От смеха откушенный кусок вылетает у него изо рта. Приходит Агата, собирающаяся в школу, с тарелкой хлопьев, усаживается рядом с ним, глядя на коробку пирожных.

– О, мам, помнишь, я в Лондоне съела такое, а потом розовой глазурью блевала на весь ресторан? Я маленькая тогда была, но помню. Меня так никогда в жизни не рвало – фонтаном, розовым.

Даня швыряет откушенное пирожное обратно в коробку и падает на стол в конвульсиях от хохота.

– Вот умеешь ты в тему сказать, дорогая. Отнеси в помойку. – Просит Катя.

Агата выходит на улицу, возвращается.

– Мама, а что за красивая машина у нас перед входом стоит? В цветах!

Катя устремляется за порог, Даня идет за ней с телефоном.

– А это, малыш, кто-то узнал, что я люблю спортивные машины. Астон Мартин! – восхищенно произносит она, проводя рукой по борту. – Какой секс! Боже, это самый прекрасный подарок в моей жизни. – Даня, наконец, удостаивается поцелуя. – Какой роскошный! Хочешь, сегодня я тебя в школу отвезу? – Предлагает она дочке.

Усаживается за руль прямо в пижаме и босиком, жмет на газ, прислушиваясь к мощному звуку мотора. «Обуйся! Зима! Права хоть возьми! Что насчет ужина, в итоге?» – Даня пытается перекричать рев. Катя, дождавшись, пока Агата сядет в машину, резко срывается с места, осыпав Даню бутонами, покрывавшими капот и крышу.

Но подарок все-таки Катя делает. Когда они были в Москве, Данина мама усадила Катю и целый час показывала ей их семейные фото. Почти на всех Данькиных детских фотографиях рядом с ним огромный пес. На первых снимках раза в три-четыре больше малыша. Это его любимая овчарка Укроп, и никого он так не обожал, как эту собаку – спали вместе, ели вместе, играли вместе, на речку ходили вместе. С Укропом не боялись Даню одного отпускать лет с трех, знали, что на пса можно положиться – и присмотрит, и поможет, если что, и домой приведет в целости и сохранности. Укроп его в садик отводил и забирал, и воспитатели знали, что за Даней пришли, когда под окном группы раздавалось «гав». А потом внезапно умер, похоже, отравили. Самое большое горе было в семье. Данечка два месяца не разговаривал, боялись, что совсем умом тронулся. Больше собаку не заводили, время было такое тяжелое, не до собаки, самим бы выжить. Мама вспоминала еще историю за историей, а Катя в итоге забрала себе фотографию очаровательного малыша с собакой в обнимку. Найти, в принципе, щенков немецкой овчарки оказалось непросто – порода совсем не популярная, а уж найти такой же окрас, да чтобы щенки уже были готовы к отъезду от заводчика – шансы равнялись нулю. Но Катина помощница Эбби, как всегда, проявила невероятные способности поднимать всех на уши и грызть землю, пока не получит то, что нужно, и нашла-таки ровно такого щенка, как на снимке, родившегося не так давно на австрийской ферме, у которой не было ни соцсетей, на даже сайта, и чьи владельцы вообще никогда щенков не продавали. Сначала настойчивая англичанка, явившаяся к ним в их домик высоко в горах и сулящая выписать чек на любую запрошенную сумму, напугала их не на шутку, они ее спровадили и долго сидели, разглядывая щенка, за которого та грозилась заплатить тысячи, не понимая, что в нем такого ообенного. На другой день, когда она вернулась с большим конвертом, набитым пачками купюр, они уже подумывали сообщить в полицию, а щенка забрали на ночь в дом из вольера, опасаясь, что та может его выкрасть. Но на третий день она снова стояла на их пороге, демонстрируя выцветшую фотографию маленького мальчика в обнимку с ровно таким же псом, только взрослым, и чуть не плача, потому что было уже двенадцатое февраля, а еще нужно было успеть оформить собачий паспорт и доставить его в Лос-Анджелес. В итоге, щенка ей отдали просто так, не взяв ни цента, в обмен на обещание сделать пожертвование в благотворительный фонд защиты животных. Вообще, Катя ждала, что Эбби привезет его домой, но рванула на новой машине в аэропорт сама, и, шокировав всех своим видом – в пижаме и босиком, уже через полтора часа забирала переноску с борта самолета. Они с Агатой, которой мама разрешила прогулять школу ради такого события, тут же вытащили малыша из клетки, что было крайне не рекомендовано, и щенок ехал всю дорогу, прижимаясь всем своим уже немаленьким тельцем к Агатику, разодрав своими когтями ей все джинсы и кожу под ними, но та героически терпела и обратно в переноску сажать его отказывалась.

Увидев его, Даня, при всей своей разговорчивости, речь утратил, и только огромные слезы текли безостановочно по его щекам. Это был он! Тот самый! Первую сторис с щенком, не рыдая, он смог записать только на третий день. Но, конечно же, сразу завел ему отдельные аккаунты во всех соцсетях. «Самая популярная овчарка в мире» – это было самое скромное описание, но скоро действительно так и стало. У Кати было много собак, не своих, – у Коннора вообще не счесть, у Милоша были корги – очень изысканно и модно, но этот пес запал Кате в самое сердце и встал практически на одном уровне с котом, который очень сильно подружился с новым питомцем, взяв над ним шефство – учил лазать по деревьям, проходить в кошачий лаз и запрыгивать на стол, и когда у Дилла (что могло переводиться и как укроп, и как дурень) не получалось, смотрел на него снисходительно, демонстрируя всем своим видом, что ничего такого, и подумаешь, выломал тот половину двери, пытаясь протиснуться в лаз, или стащил скатерть вместе с посудой, ну вот такие лапы у того неловкие, детские. А пес радостно смотрел на следы своих лап и как бы немного смущался, но всегда улыбался. Вообще всегда улыбался своей новой семье, и ругать его было невозможно.

Однажды Даня приходит домой, наблюдает за Катей и щенком через стеклянную стену дома, которая выходит на лужайку. Гремит музыка, Катя выдаёт балетные па, собака старается повторять за ней в меру своих возможностей. Прыжок в шпагате – собака разбегается и летит. Фуэте – крутится вокруг себя. Он включает прямой эфир. Мгновенно подключается несколько десятков тысяч человек, он просто молча снимает. Катя не замечает его, продолжая танцевать и подбадривать собаку, направления их движений, по меньшей мере, совпадают. Потом Катя начинает дразнить его, рукой показывает в одну сторону, а прыгает в другую, собака запутывается, не понимая, что ей делать и просто недоуменно застывает. Дэн уже не может сдержать смех, открывает двери, щенок бросается к нему с высунутым языком, прыгает, пытаясь его облизать, Катя бежит следом, высовывает язык, как собачка, и тоже прыгает перед ним: «Папочка дома!»

– Ты что, теперь дрессировщица? – Радостно смеется Дэн.

– Почему ты по-английски говоришь? – Слегка задыхается она после своего танца. – Ты стримишь, что ли? Опять не предупредил! Я скачу, как дура!

– Очень красиво скачешь! Я засмотрелся.

– Короче, это гениальный пёс, мы с ним ещё подучимся немножко и поедем в мировой тур, да? – Она подхватывает собачку, которая размером уже в половину нее, на руки. – Сделай нам фото на афишу, – кривляется она. – Будет полный аншлаг, побьем рекорд некоторых, да, малыш? – Она зацеловывает пёсика. – Мы сейчас вам покажем наш коронный номер – это пушка.

Катя делает колесо, собака ложится на землю и перекатывается. Колесо в другую сторону – перекат.

– Обалдеть! – Восклицает Дэн. – Все! Я покупаю билет! А со мной так получится?

– Не знаю, попробуй. Давай телефон подержу.

Он делает колесо – собака повторяет. Он с восторгом хватает щенка на руки: «Какой ты умный малыш! Ну, какой молодец!» Счастливый песель наконец-то может облизать его лицо.