Текст книги "Матрёшка"

Глава 34

Глянцевые журналы дерутся за право опубликовать их снимки. Обложки в эти месяцы все их. Они делают одну фотосессию за другой. От очень эротичных до забавных. Катя начинает крайне разборчиво относиться к публикациям, где бы то ни было. Выбирает из массы предложений. Все должны соответствовать ее представлениям о прекрасном. Открывает у себя в Инстаграм новую рубрику – критика глянца. Благо, она никак не зависит от этих изданий.

«Берем русский Вог. Обложка. Красивая женщина. Почему она выглядит так, словно бухала с подружками всю ночь, и выражение лица, как будто одновременно хочет блевать и вспоминает, кому из бывших она писала по пьяни. Дальше. Модель, демонстрирующая свою великолепную задницу, с которой ценник и имя хирурга зачем-то сняли, рассказывает, как она поедет в Африку и будет помогать детям в этой стране. Отлично! Нет нареканий к публикации. Правда, я не слышала по страну Африка, но это уже детали. Интервью голливудской актрисы. «Я изучаю русскую литературу, мое любимое стихотворение Лермонтова «Шаганэ ты моя, Шаганэ». Я рада, что такой интерес к русской поэзии, только это стихотворение Есенина, тоже великий русский поэт, тоже трагической судьбы, но жил на сто лет позже. Ну, блииииин! У вас там редактор есть вообще? Изучайте дальше. Листаем. На три страницы претенциознейшие размышления от некой…ммм…даже не знаю, кто это, девушки, какие вопросы надо задавать себе, когда встаёшь с утра. По-моему, единственный вопрос, который она должна себя задать: «На хера я встала?» Так, благоприятные дни по лунному календарю для окрашивания и стрижки в этом месяце. И вот такой кал заполняет все сколько-то там страниц этого издания. Просто в бан отправлю всех, кто меня ещё раз спросит, когда меня можно будет увидеть на страницах этого говна».

Катя сама принципиально ни в каких кампаниях не участвует, ни разу прямой рекламы на ее страничке не было, но поддержать Даню всегда готова. Уж внушить кому угодно что угодно, она умеет. Эти, вроде как, не самые комплиментарные слова, она переводит в свою пользу.

– Рубрика «нам пишут». «Я купила своему парню трусы, которые рекламирует Дэн, а кубики на прессе у него не появились! В чем подвох?» И много подобных сообщений.

– Как? Да не может быть! Мне точно обещали, что эффект включён! – Даня, сидящий напротив неё, выглядит возмущённым.

– Мы решили провести эксперимент. Смотрите, заказали оптом, – она демонстрирует кучу упаковок, – сейчас будем проверять. Сравниваем. – Она прикладывает коробку с фотографией к его животу. – Все совпадает. Совпадает же? Можно даже кубики посчитать. Да, все верно, без обмана.

– А я о чем говорю?

– Но один пример не показателен. Вдруг, только на тебе работает? Поэтому мы пробуем на всех, кто к нам приходит. – Катя демонстрирует свою гостиную, в ней человек десять ребят из его балета. – Так, пацаны, показываем торс свой. – Они послушно стягивают футболки. Катя начинает подходить к каждому. – Похоже? Очень. У тебя тоже, в целом, то же самое. А тут что? Это что за прослойка? – щупает она.

– Мне размер великоват просто. – Оправдывается прибавивший пару килограммов танцор.

– Вот, размер важно, чтобы совпадал. Так что, девчонки, не знаю, на что вы жалуетесь, у нас сработало в десяти случаев из десяти. Ладно, из девяти.

– Может, им подделку подсунули? – Предполагает Дэн на полном серьезе. – Пусть требуют деньги обратно! Покупайте только в фирменном магазине, укажи ссылочку.

– Да вот ещё! Кому надо, найдёт. Ладно! Вы все поняли, где покупать, покупайте смело, главное, учитывайте размер, а те, кто не учитывает, – камера переходит на чувака, у которого оказался небольшой жирок – тот усиленно качает пресс, – пусть ушивают себе трусы до подходящего размера. И будет у вас самый красивый мужчина!

Бренд тут же присылает предложение по рекламе для всей группы. Даню буквально заваливают миллионными контрактами. Он и раньше не жаловался, но теперь все, к чему он прикасается, сносят с полок в первые пять минут после начала продаж. Иногда ей кажется, что они могут продать даже снег зимой в Сибири. Бренды готовы на все условия, чтобы Катя написала сценарий для их рекламы. Она забавляется этим, придумывая самые невероятные, смешные, странные ролики, каждый из них – это минифильм или миниспектакль, в которых Даня с удовольствием исполняет главную роль.

* * *

Катя постепенно начинает постепенно влезать в процесс съемок фильма, тем более, теперь и Даня тоже в деле. Он приезжает на съемки, чтобы получше пропитаться атмосферой, поймать вайб. Джейн в такие дни Катино присутствие терпит более миролюбиво, но когда Дэна нет, та раздражает ее все сильнее: лезет, как обычно, не в свои дела, раздает непрошенные рекомендации. Катя не знает, что она опять сделала не так, что вызывает такую злобную реакцию Джейн, а та, на самом деле, страшно обижена, что ее никто и не подумал в Коста-Рику на выходные пригласить, и если Катя сама не догадалась, то уж Итан бы мог о ней подумать и Кате подсказать! А ведь она сколько работает на него, можно сказать, жизнь ему посвятила, а лучшая подружка у него почему-то Катя!

– Ничего, я Коннора пригласила зайти? – В один из дней внезапно интересуется Катя. Это выражение вопросительное лишь по форме, по факту, она просто ставит в известность, уверена Джейн. – Он в ЛА, я говорю: заезжай, с ребятами поздороваешься.

– Давай, устраивай здесь проходной двор! – Тут же шипит Джейн, в то время, пока Итан одобрительно кивает, мол, конечно. – У нас сегодня ключевая сцена, а мы опять мужиков твоих будем развлекать.

– Да он ненадолго! – Оправдывается Катя. – И вообще-то он вам площадку предоставил, так, на минуточку! – Тут же напоминает она. – Могла бы и поуважительнее относиться. Я на ключевую сцену не останусь, сорян, мы с ним на обед потом собираемся.

– Какие милые отношения! – Комментирует, естественно, Джейн, злясь еще сильнее, что вот так вот можно, оказывается. Она представляет, что сейчас заявляет Итану, что на ключевую сцену не останется, и его выражение лица, а Кате, конечно же, он слова поперек не скажет. – На обед! Раньше что-то не стремился он с тобой есть, помнится, что изменилось?

– Да, он вообще такой милый, ты же знаешь. – Катя деланно улыбается. – Детишек мне привез повидаться. Лапочка.

– Да видела я ваши сторис, очень весело, как обычно. Тарзанку со второго этажа сделать – это прямо в твоем духе. И ответить на вопрос ребенка безопасно ли это: «А это не известно. Прыгай! Проверим!» К тебе органы опеки не приезжают, нет? А то смотри …. – она осекается. Все осуждающе смотрят на нее, она понимает, что сморозила полную чушь. – Извини, – мямлит она, – я не это имела в виду. А что же ты не с ними, а к нам пожаловала? – Она пытается перейти на непринужденный тон, но опять получается какой-то допрос.

Катя изо всех сил старается не раздражаться, но почему все время надо к ней лезть? Что, да почему, да как?

– Они в Юниверсал поехали с Дэном. Мне, сама понимаешь, там делать нечего. А с Коннором надо поболтать, я его еще не видела.

– Он же привез детей. Как ты могла его не видеть?

– Господи, вот до чего ты дотошная! Ты думаешь, он один с ними? С ними куча народа приехала, а с Дэном, я так догадываюсь, он пока общаться особо не готов, тем более, приезжать к нам в дом.

От греха, чтобы не услышать новые вопросы, Катя отправляется на кухню, на которой была пять минут назад, проверить, не появилось ли чего-нибудь вкусненькое, чего она не заметила. Коннор заходит со своим фирменным ленивым выражением лица, типа как ему все надоели, но он вынужден быть среди этих примитивных людей. Но потом очень дружелюбно здоровается с Итаном и Чарли, остальным кивает даже не слишком высокомерно. Чего Джейн так напугалась его в прошлый раз? Надо бы быть посмелее.

– Где мое сокровище? – с улыбочкой интересуется он.

– На кухне, наверное, хомячит, как обычно. – Каким-то чересчур громким голосом заявляет Джейн.

– Хомячит? – Джейн не поймет, что за выражение лица у него. Смотрит внимательно, наверное, интерес. Вот, она смогла вызвать интерес. Это так просто, на самом деле. Она решает идти дальше. Вспоминает рассказ Кати, как та пригласила его на встречу, хотя ее всю трясло от страха.

– Джейн! – Она протягивает ему руку. Коннор, такое впечатление, не замечает этой руки в упор.

– Хомячит? – Повторяет он. – А вы никогда беременной не были? – Джейн мгновенно заливается краской и прячет руку за спину. – Привет! – Радостно поворачивается он к вошедшей Кате. – Ого, наконец-то животик! Можно? – Не дожидаясь согласия, он проводит рукой по ее животу. – Это что? Пятка торчит?

– Пятка или коленка. Очень буйная барышня. – Катя берет его кисть, перемещает по животу. – А вот это ручка, мне кажется.

Он осторожно проводит несколько раз. – Да, – поднимает на Катю улыбающиеся глаза. – Похоже на ладошку. Удивительно, конечно.

– Да стрем полнейший, и с каждым новым разом привычнее не становится, кстати.

– Малыыыышка. – вдруг таким нежным тоном произносит Коннор, что Итан с Чарли аж открывают рты от неожиданности. – Тесно тебе? Мама твоя, как обычно: скоро рожать, а живота почти нет.

– Да не скоро еще! – Благодушно возражает Катя. Джейн не понимает, почему ее не смущают ни его тон, ни рука на ее животе. – Только пять месяцев! Тебе кажется, что скоро, потому что раньше у меня такое пузо в восемь было. В этот раз я вообще бегемот – столько жрать.

– Тебе бегемотом стать точно не грозит. – Он осматривает ее с ног до головы, конечно же, отмечая, что поправилась она прилично. – Слава богу, выглядишь уместно. Я боялся, ты опять придешь в пижаме. Думал, придется платье по дороге заехать купить.

На Кате брючный комбинезон ассиметричного кроя – один рукав длинный, второй вовсе отсутствует, довольно узкий, хорошо подчеркивает животик, но сзади фигура выглядит абсолютно как обычно, даже талия есть. Туфли на каблуках такой высоты, что Джейн не прошла бы и пары шагов, даже без всякого живота.

– Вот ты сейчас прямо ходишь по тонкому льду. – Предупреждает Катя. – Тут феминистки в комнате. А ты занимаешься объективацией.

Коннор прямым взглядом смотрит на Джейн, далеко не единственную женщину здесь, почему-то безошибочно угадав, кого Катя имеет в виду.

– Дааа? – Тянет он. – Что, совсем все так плохо в личной жизни? – Джейн из красного цвета переходит в пунцовый. – Дала бы пару советов коллеге, – обращается он к Кате, продолжая пялиться на Джейн, доводя ее до истерики, которую она пытается сдержать.

– Да сто раз ей говорила, не слушает.

– Я бы на вашем месте прислушался. – Если бы у Джейн был пистолет, она бы сначала застрелила Катю, потом покончила бы с собой. Прямо сейчас вот в эту самую минуту. – Эта и в 70 выйдет за 25-летнего с кучей денег, и он еще будет на седьмом небе от счастья.

– Дорогооой, – сладеньким голоском тянет Катя, – обожаю твои изящные комплименты! И интеллигентные выражения. Я бы сказала «будет ссать кипятком».

– Боже! – он делает рука-лицо. – Я даже слов таких не знаю, или ты опять неправильно употребляешь. Это что-то американское? Джейн, – вдруг обращается он к той, заставляя ее вздрогнуть от неожиданности, – вы ведь Джейн? Переведите мне. Вы, кажется, сленгом хорошо владеете.

Чувство глобальной несправедливости захлестывает Джейн. Бросился защищать свою бывшую женушку, надо же!

– Джейн, что ты онемела-то? Всегда разговорчивая такая, не заткнешь! – Произносит Катя, распаковывая пакетик с мини-морковкой, который она притащила с кухни, и, засовывая одну в рот, принимается жевать с ужасным хрустом.

Джейн именно сейчас хочет быть, как Катя. Суметь ответить что-то резкое, остроумное, при этом так запросто, без напряга, чтобы поставить его на место, чтобы он понял, какая она крутая, но в голове полнейшая пустота, только осознание собственной беспомощности. Кате внезапно становится ее жаль. Все-таки жизнь с Даней научила ее быть добрее к людям.

– Расстаралась специально для тебя, – переводит она тему, обращаясь к Коннору. – Что я, не знаю фетиш твой по поводу красивой одежды, что ли?

– Я тебе очень благодарен. Просто невозможно смотреть, в чем ты ходишь каждый день. Ты всегда была иконой стиля! И вообще, красивая женщина, а одеваешься, как бомж.

– Я и сейчас икона, – совершенно не обижаясь, гордо заявляет Катя. – Это просто ты отстал и не понимаешь современной моды.

– Вот такие как ты эту моду и внедряете, – неожиданно Чарли решает поддержать Коннора. – Все девочки начинают считать, что раз уж Лебедева себе может позволить в таком ходить, то мне сам бог велел. Я Эмили, кроме как в спортивке, забыл, когда видел. Тоже надоедает, знаешь ли.

– Ну, извини, – разводит руками Катя, – становись инфлюенсером и пропагандируй юбочки, туфельки, давай, тебе пойдет! А мы, девочки, за комфорт, да, Джейн? – но Джейн хочет только, чтобы все забыли об ее существовании. – Приятно слышать, что ты следишь за моими соцсетями каждый день, – теперь Катя игриво обращается к Коннору.

– Конечно! Каждое утро начинается с новостей и просмотра твоей странички. – Признается он. – Сначала крестимся, потом уже смотрим. Потом молимся, бывает.

– За меня молитесь? Какие вы с Меган котики! – Улыбается Катя.

– Да не за тебя! За мальчика твоего, чтобы бог ему дал сил и терпения.

– Эээээээ! – Катя пытается перекричать грохнувший хохот. Она кидает в Коннора скомканным пакетиком, который уже прикончила, тот не долетает, Катя, к остервенению Джейн, даже не делает попытки поднять его с пола. – Итан, почему он надо мной издевается у тебя на площадке?

– Прости, дорогая! – Итан чуть не рыдает от смеха. – Это очень смешно. Мне только жена прислала сообщение, мы с ней слегка повздорили с утра. Пишет, – он достает телефон, – «А ты бы тоже мог быть посдержаннее. Вспомни, какой пример ангельского терпения мы с тобою недавно наблюдали. Я, конечно, не могу от тебя требовать такой выдержки, это все-таки, наверное, качество характера. Но, хотя бы, стремиться. Такое толерантное отношение к женским закидонам только придает мужественности». – Катя слушает эту тираду с полнейшим недоумением. Она не понимает, к чему все это. Итан продолжает. – «Посмотри, насколько этот мальчик тебя младше, а насколько мудрее!»

– Какой мальчик? – Переспрашивает Катя. – Ах, таааак!!! – До нее, наконец, доходит. Она обиженно смотрит, как все смеются. У нее уже слезы на глазах. – Не ожидала от вас такого. Вот и приглашай людей в гости. Почему вы меня все обижааааете? – Ноет она.

– Итан, ну ты что? Зачем ты ее расстраиваешь? – Коннор приобнимает Катю за плечи. Она приникает к нему, как к родному. – Закидоны – ты серьезно? – Осуждающе глядит он на Итана. – О чем ты вообще говоришь, не понимаю. Милая, у нас один ангел – это ты. Не слушай никого.

– Да пошутили просто! Не знаю, чего она так надулась. – Итан выглядит смущенным. Оправдываться при всех присутствующих он явно не рад. Как так получилось, что Коннор начал эту тему, а крайним оказался он? – Ладно, извини, нет у тебя никаких закидонов. Все, прости.

– И вообще, для меня твои сториз – заряд позитива на целый день, честно. – Коннор продолжает утешать ее. – Я твой юмор обожаю. И парень тоже веселый у тебя. Даже не знаю, кто из вас более отбитый.

– Это ты еще сколько не видишь, что цензуру не проходит, – все еще насуплено фыркает Катя и отстраняется он него. Поднимает со стула свою микросумочку. Джейн и тут не удерживается от негодования – она прекрасно знает этот ставшим безумно популярным бренд. Сумка размером ровно, чтобы помаду положить, даже телефоне не влезет, а стоит несколько тысяч долларов. Вот просто выпендреж и выкинутые деньги.

– Боюсь представить. – Улыбается Коннор. – Комбинезон, кстати, похож на тот, в котором ты была, когда мы познакомились. – Возвращается он к начатой теме. – Только тот был на бретельках.

– Ты помнишь, в чем я была? – Вылупляет на него глаза Катя. Настроение ее меняется на глазах. – Мне показалось, ты на меня и не посмотрел. – Мгновенно включает она кокетство.

– Тебе показалось.

– Это все твой взгляд ужасный, никогда не могла понять, что у тебя на уме. – Катя подходит к нему вплотную, отряхивает несуществующие пылинки с лацканов, поправляет галстук. – Ты тоже прекрасно выглядишь. – Действительно, за последние пару месяцев он стал выглядеть гораздо лучше – ушла нездоровая худоба и синяки под глазами.

– Зато у тебя сразу понятно, что на уме. И не нравится мне это.

– Чтооо? – улыбается она.

– Такая покладистая, такая зайка. Что-то нужно, я уже понял. Опять будешь веревки из меня вить.

– Да уж, совьешь из тебя.

– А вот и ваши уже во всех Инстаграмах, кому повезло сегодня оказаться в Юниверсал. – Чарли смотрит в телефон, включает звук. Девушка практически визжит в камеру:

– Два моих кумира вместе! Боже мой! Боже мой!

– А кто второй? – Даже с какой-то брезгливостью, как кажется Кате, интересуется Коннор.

– Джастин Ламберт, – сообщает Чарли, подходя поближе и показывая ему экран.

– Гооооосподи, я думал, смазливее твоего не бывает. Им бы обоим платьица и косички. Твой еще более-менее на парня похож из-за роста и телосложения, по крайней мере. Я, может, не понимаю ничего.

– Просто ты не девочка. Да, Итан? – Тот смущенно делает вид, что, мол, ничего такого он не говорил. – Ты реально не знаешь, кто такой Ламберт?

– Нет, а кто он?

Катя вздыхает. – Ты бы побольше с Лили общался. Это ее кумир вообще-то. Ну и еще всего остального мира тоже кумир. А она встает с утра, прихорашивается, и садится чинно на диван Джастина ждать.

– Серьезно? – Чарли хохочет. – И он приходит?

– А он же сосед наш. Заходит иногда. Или мы к нему.

– Вилли себе кого выбрал в кумиры из ваших соседей? – Скептически интересуется Коннор.

– Ариану. Но ты, наверное, тоже не знаешь.

– А она, что же, не поехала?

– Почему не поехала?

– Хейли! Ариана!! – визжит девушка в телефоне Чарли. – Боже, это самый счастливый день в моей жизни! Я просто сейчас умру!

– Нормальные у ваших детей аниматоры! – Присвистывает Чарли. – Что-то Агату я не наблюдаю. – Он все листает многочисленные сториз посетителей парка.

– А Агата на соревнованиях по робототехнике в Сан-Франциско. – Катя оборачивается к Коннору с милой улыбочкой. – Такая умная, прям не знаю в кого.

– Понятно, у вас одна девочка умная, а другая смазливыми мальчиками интересуется. – Смеется Чарли.

– Вот уж, у кого недостатка в женихах не будет. – Как ни странно, Коннор не злится на такое замечание. – Она одна девочка там. Остальные все – умные, – подчеркивает он, – мальчики. Будущее науки и бизнеса.

– Да ладно! Были же девочки раньше! – Поражается Катя.

– Так это финальный этап. Отсеялись.

– Сколько охраны оставил с ней?

– Не важно.

– Восемь человек?

– А что мне, одну ее оставить, маленького ребенка в чужом городе? Поедем уже, мне же еще вернуться за ней надо. – Начинает торопиться он.

– Да заберут они ее, зачем ты будешь мотаться туда-сюда?

– Ну уж нет, я хочу услышать все, что там было.

– Есть такая штука – телефон.

– Нет, я обещал сам забрать. – Настаивает он.

В ресторане он тут же начинает отчитывать Катю, не успевает она первый кусок хлеба донести до рта.

– Вы бы поменьше по паркам развлечений и по общественным местам ходили. Сидите дома. Тем более, ты ребенка ждешь. Ты понимаешь, что никто толком не знает, как это лечить?

– Не пугай меня! – Она невозмутимо намазывает жирнющий кусок масла на булку. – Я уже и так новости не читаю, чтобы не волноваться, ты еще!

– А вот зря не читаешь! Ты знаешь, что эта зараза уже в Штатах? Что это распространяется со скоростью света?

– Ой, ну было уже это все! – Отмахивается Катя. – Свиной грипп, атипичная пневмония, и что? Не ходить никуда! Придумал! А ничего, ребенок сейчас на сборище умнейших мальчиков, будущего науки и бизнеса? – Передразнивает она его. – Что мы вот в ресторане сидим? – Под ее изумленным взглядом Коннор достает антисептик, поливает им салфетки и протирает свои приборы, ее приборы, и потом и тарелки. Дичайший запах спирта заставляет Катю сморщиться и бросить так и не укушенный бутерброд. Ее немедленно мутит. – Ты чтоооо? – Возмущенно кричит она. – Совсем с дуба рухнул? От своего дружка Шона понабрался? Ну он, понятно, аутист какой-то, тоже все за столом протер, потом думала, у него припадок начнется, когда кот на стол залез и пошел по тарелкам промышлять. Это заразно? – Катя, наконец, познакомилась с Аней Галлахер в Лондоне на премьера последнего фильма Итана, а потом и с Шоном на дне рождения Лили пару недель назад, и если Аня теперь ее, как она надеется, подруга, то к Шону у нее возникло много вопросов, и, если вот такие они – современные гении, то ну на фиг! Ну он реально стремный, не от мира сего. Анечка тоже, конечно, блаженная, но она просто мило наивная и врожденно счастливая, открытая миру, а Шон – заскок на заскоке, как он вообще умудрился такую гламурную уточненную телочку себе отхватить и еще троих детей ей заделать – для Кати загадка. Представить Шона во время секса у нее не получилось, хотя она прямо думала об этом, лежа в постели в своей спальне после праздника. Как у них вообще могло до секса дойти? Нет, ну он, в принципе, симпатичный, высокий, фигура нормальная, но в общении держит такую дистанцию, словно вокруг него мелом круг обвели и, если его границу переступить, башка отлетит. Как сапер на поле боя – осматривает придирчиво, куда ступить раз по двадцать, чтобы не ошибиться. Катя надеется, что детей они не через ЭКО зачали, хотя опять же, младшие двойняшки! Часто бывают после ЭКО. Может, Аня тоже не по части секса особо, выглядит внешне крайне соблазнительно, но ведет себя, как девственница – невинная такая в свои тридцать два, на секундочку, года, от всего неприличного, по ее мнению, морщится. Но как-то с Антоном она жила! И ребенок от него есть. Или Антон к ней, как к фарфоровой кукле, подходил? Потом на блядях своих отыгрывался? В общем, представить страстный секс между Аней и Шоном Кате не удалось при всей фантазии. И, главное, Аню не спросишь. Катя так и видит, как та заливается пунцовым до ушей, услышав такой вопрос. А что может быть важнее секса, в принципе? Вот только жратва, как выяснилось вдруг на сороковом году жизни. Катя сейчас бы все отдала за этот кусочек свежайшей, только испеченной булочки без глютена и дрожжей, намазанный свежайшим маслицем от коровки, которая паслась на экологически чистом лугу. Катя расстроенно смотрит на испорченный хлеб, который, наверняка, весь провонял спиртом.

– Да! – Шипит Коннор, стараясь не повышать голос. – Только не Шон заразный, вот он-то как раз и не заболеет, потому что не подходит ни к кому и все протирает, а еще у него остров свой, он свалит туда и вообще ни одна зараза их не достанет.

«Остров!» – вспоминает Катя. – Она же знает, что у них есть личный остров на Багамах, и даже просила Эбби узнать насчет свободных для покупки островов, но Даня только посмеялся – не такие они люди, чтобы отшельниками на необитаемом острове сидеть.

– Да вы и так на острове! И вообще, Трамп выступал, сказал, что все под контролем и медицина американская со всем очень быстро справится. Я есть хочу! – Жалуется она, стараясь перевести тему.

– Катюша. – Она аж вздрагивает от неожиданности, нет, он вообще себя прилично ведет в последнее время, но чтобы такие нежности? – Послушай меня внимательно, ладно? – Он наклоняется поближе к ней. – Ты знаешь, чем я занимаюсь? – Она кивает. – Веришь, что я побольше знаю про распространение вирусов, чем обычный обыватель? Что конкретно про эту проблему побольше знаю? – Она опять кивает. – Такого еще не было в современной истории. Это страшная катастрофа, которая растянется надолго. Политиков вообще не слушай, они все сейчас говорят, что все под контролем, а через месяц гробов не будет хватать, просто будут пачками трупы сжигать. – Катя испуганно ахает. – Вакцину быстро сделать не получится, это минимум полгода. Сколько умрет за полгода людей? Миллионы? Десятки миллионов? Сотни? Наступит локдуан – все будет закрыто: школы, магазины, рестораны, залы ваши концертные, никаких съемок! Самолеты прекратят летать, туризм полностью схлопнется. Наступит жесточайший кризис. Людям есть будет нечего. Как думаешь, что здесь начнет происходить, в стране, где у каждого первого оружие? Ты даже элементарно уехать отсюда не сможешь, потому что аэропорт будет закрыт. Медицинскую помощь тебе никто не окажет, потому что все врачи будут заниматься только подхватившими вирус, а потом вообще все умрут, потому что будут заражаться в первую очередь.

Катя силится переварить услышанное, но вникнуть в суть мешает возникшая перед ней тарелка с дымящимся супом. Ммм, минестроне. Удачная была идея пойти именно в итальянский. Надоели уже эти экзотические кухни, хочется простой европейской еды.

– Я поняла, – наконец говорит она, раздумывая, удобно ли начать есть, потому что Коннор к своим приборам и не думает притрагиваться. – Ходить никуда не надо. Ладно, я же тебе говорила, я и так дома почти все время. – Она берет ложку и сперва осторожно нюхает ее. Слава богу, спирт выветрился.

– Неееет, ты не поняла. – Раздраженно пыхтит Коннор через нос, поджимая губы. – Ты вообще ничего не поняла. – Она моргает на него, действительно, не особо понимая, к чему он клонит. – У тебя есть два варианта: побыть с детьми несколько дней ДОМА, – подчеркивает он, – потом поцеловать их на прощание и не увидеть в ближайшие несколько месяцев, а может и лет, а может вообще не увидеть. Или уехать с нами.

– С кем это с вами? – Поражается Катя. – Мы с тобой развелись давно уже, забыл? Предлагаешь съехаться? Нет, ну я знала, что ты не совсем, – хмыкат она, – адекватный, но это уже слишком даже для тебя. Ты Меган спрашивал? Вот она в восторге, наверное. Решил в шейха поиграть? Гарем устроить? Всегда любил тройнички, да?

– Прекрати паясничать! – Шипит он, выпучивая глаза от злости. – Я разговариваю серьезно! Я тебя спасти пытаюсь и ребенка твоего! Только потому, что не хочу детям объяснять, почему мамы больше нет. Не смей мне хамить.

– Я понялааааа! – До Кати, наконец, доходит. – Тебе адвокат подсказал, да? Да, мы начали заниматься сбором документов. – Коннор непонимающе смотрит в ответ. – Что, будем дурачка изображать, да? Что ты не знаешь, что по условиям соглашения, если я отмечаюсь каждые две недели, сдаю анализы и все чисто, то условия опеки пересматриваются спустя год? Да, я прочитала, представь! – Преувеличенно миленько улыбается она, размахивая ложкой перед его лицом. – Научил, спасибо. – Не выдержав, она набрасывается на суп. Черт, уже остыл. Но это не мешает ей расправиться с ним секунд за тридцать. Проглотив последнюю ложку, она начинает посматривать на тарелку Коннора, который и не подумал притронуться к своей пасте.

– Ты знаешь, сколько это рассматриваться будет? – выкашливает он презрительно, глядя на нее, как на дуру. – Дай бог, до того, как они школу закончат. Думаешь, я боюсь отдать тебе опеку? Меня это сейчас волнует в последнюю очередь – выжить бы. Катя, я не шучу! – Все-таки слегка повышает он голос. Господи, как бы он хотел быть сейчас в уединенном месте, чтобы, наконец, наорать на нее, как следует, а то и пощечину отвесить, чтобы пришла в себя. – Ты дура? – Яростно шепчет он. – Дура? Не будет никакого закона скоро. Я не знаю, как до тебя донести. Ты фильмы про апокалипсис смотрела? Скоро будет наяву! – Обещает он на полном серьезе. – Сначала продукты в магазинах закончатся, потом топливо на заправках, за место в больнице под кислородной маской начнут деньги предлагать, потом убивать друг друга за глоток кислорода. Оружие здесь у каждого первого. – Опять повторяет он. – Дом свой приготовься оставить мародерам. Если не болезнь, то грабители тебя прикончат.

Катя, наконец, начинает смотреть серьезно. Удовлетворив базовый инстинкт – голод, она обретает способность думать на другие темы. Официант приносит вторую часть заказа, и только собирается по калифорнийской дружелюбной привычке поинтересоваться, что же такое случилось, почему Коннор даже не притронулся, но, отрезвленный его взглядом, только бормочет названия блюд и отскакивает от стола, как ужаленный. Катя огорченно провожает пропавшую пасту глазами и начинает рассматривать свой филе-миньон – выглядит просто божественно! А пахнет! Как она раньше могла быть равнодушна к еде – не понятно. Овощи-гриль красиво разложены по тарелке, золотистая картошечка, зажаренная целиком, масляно блестит. Обидно будет, когда она только начала интерес к еде испытывать, есть станет нечего. Раньше это показалось бы самым меньшим из зол. Но сейчас закрытия своих любимых ресторанов она не переживет. Конечно, сможет сама готовить, но где брать продукты? Да ерунда это все! Какие-то его манипуляции, смысл которых она пока не разгадала.

– Но я же не могу уехать, как ты это себе представляешь? – Просто говорит она, кивая на свой живот. Решает в этот раз не ждать, пока все остынет, и приступает сразу, разрезая мясо идеальной прожарки. Она заранее облизывается.

– О детях подумай. – Твердо говорит он. – О ком-то, кроме себя, подумай раз в жизни.

– А давай ты вакцину изобретешь и всех спасешь? – Опять же запросто предлагает она. – Я в тебя верю. Ты поешь, ну невозможно смотреть, как еда пропадает! – Уговаривает она, подтаскивая кусочек у него из тарелки. – Вкусно же! Или вот еще вариант отличный – ты оставляешь мне детей, все равно ты же говоришь школы закроют, смысл им в Ирландии сидеть. Ты работать будешь круглосуточно. Ты знаешь: у меня все хорошо, обстановка хорошая, дом шикарный, климат здесь, уж извини, получше. Им нравится здесь. Я не говорю навсегда. На сейчас. Пока вот это вот все. Ммм? – Мычит она с набитым ртом. – Если что, мы сядем в самолет и прилетим, делов-то! Нет, наверное, такого выражения, да?

Коннор, конечно, знает, что у беременных порог тревожности повышается, но раньше по Кате было не особо заметно. То, что эта беременность у нее особенная – без сомнений. Чтобы она ела мясо, да еще в таких количествах, он вообще никогда не видел. Интересно, сколько она набрала? Судя по виду, килограммов десять, не меньше. В анорексичном виде она нравилась ему гораздо больше. И соображала, определенно, лучше. Он зависает, не зная, как еще к ней подобраться.

– Оставить детей? – Переспрашивает он. – Ты слышала, что я тебе только что сказал? – Она энергично кивает, ни на секунду не переставая жевать. – Ты с ним разговаривала на эту тему?

– Он будет «за». – Выходит «нбуетжа».

– Разговаривала? Или опять все за всех решаешь? – Бесится он от того, что она может так преспокойненько наслаждаться обедом, а по ней прямо видно, что она наслаждается, когда тут такие вопросы решаются.