Текст книги "Экокриминология (oikoscrimenlogos). Парадигма и теория. Методология и практика правоприменения"

§ 4.2. Экокриминология. Парадигма, предмет и система специального курса

По своей сути любое научное направление, как в целом и сама социолого-правовая наука, исследует собственные, подчас присущие только ей методы, в связи с тем, что ее предметом являются не только познаваемые закономерности, но и, безусловно, сам процесс их познания. «Метод науки, – справедливо отмечает А. В. Дулов, – не может разрабатываться вне связи с ее предметом, так как именно последний определяет особенности первого»[199]199
  Дулов А. В. Введение в судебную психологию. М., 1970. С. 127.


[Закрыть]. Наряду с этим следует отметить, что предмет формирующегося направления экокриминологии может быть окончательно очерчен только в процессе применения его метода. В этом и заключается их диалектическая связь и взаимозависимость.

Необходимость выделения конструкции предмета в классическом понимании связана в первую очередь с тем, что это исходная точка, отправной момент определения места экокриминологии в системе научных направлений наряду с такими направлениями криминологии, как:

– политическая криминология исследует закономерности, взаимосвязи преступности и политики (В. В. Лунеев, П. А. Кабанов, Д. А. Шестаков и др.);

– экономическая криминология – изучает генезис экономических, в том числе организованных преступлений (В. В. Колесников и др.);

– семейная криминология (криминофамилистика) – исследует взаимосвязь института семьи и преступности (Д. А. Шестаков, Ф. Н. Аббасов, Е. А. Костыря и др.);

– криминология средств массовой информации – исследует социальный институт массовой коммуникации со всеми составляющими криминологической триады (Г. Н. Горшенков).

В недрах криминологической науки зарождаются и другие научные отрасли и направления, посвященные разработке криминологических проблем, такие, как криминология закона, изучающая генезис взаимосвязи и взаимообусловленности преступности и законодательства (автор проекта Д. А. Шестаков).

Подобная тенденция положительно сказывается на диалектическом развитии науки, что в целом позволяет успешней решать сложные задачи по целому ряду исследований массы «некриминализированных» преступлений, в том числе экологических.

Накопленный опыт исследований в полной мере подтверждает непреложную аксиому о непосредственной зависимости уровня и качества предупредительного потенциала уголовных, природоохранных и других законов от факта учета трех главных криминологических парадигм и всесторонней обоснованности.

Отсюда в результате применения необходимых методов возрастает познание и понимание феномена экологической преступности, переходя в относительно устойчивое знание; соответственно, в этом случае можно говорить о парадигме.

При данных обстоятельствах должно иметь место единое мнение по главным вопросам, некоторые из которых могут длительное время носить дискуссионный характер, а другие перейдут на более высокий качественный уровень сложившейся доктринальной позиции. Так, для сравнения приведем два следующих примера: законодатель выделил в УК РФ специальную главу «Экологические преступления», но не закрепил понятия «экологическое преступление», которое и до сих пор в действующем законодательстве нигде не раскрывается. Какова же парадигма, и как соотносить данное упущение с дальнейшим развитием научной мысли? Чья недоработка? То ли законодатель поторопился в силу объективных или субъективных причин, то ли исследователь не успел преподнести готовый рецепт. Важно здесь другое: отсутствие законодательно закрепленного понятия экологического преступления стопорит и затрудняет выработку других понятий, из него вытекающих – «экологический преступник», «экологическая преступность» и т.д.

Но законодательство для науки это не догма, а лишь руководство к действию. Поэтому в сложившейся доктрине под экологическим преступлением понимается общественно опасное деяние, посягающее на установленный в Российской Федерации экологический правопорядок, экологическую безопасность общества и причиняющее вред окружающей среде и здоровью человека. Что же предшествовало выработке данного понятия? Прежде всего – гносеологический подход к теории криминологии и уголовного права на основе положений ранее действовавшего Закона РФ от 19 декабря 1991 г. «Об охране окружающей природной среды» и ныне действующего Федерального закона от 10 января 2002 г. с аналогичным названием[200]200
  Российская газета. 2002. 12 янв.


[Закрыть].

В качестве второго примера возьмем объект экологического преступления. В настоящее время у российских юристов нет единого понимания объекта экологического преступления. Какова здесь парадигма и как правоприменителю соотносить объект с составом преступления и тем более отличать родовой, видовой и непосредственный объекты, не говоря уже о судопроизводстве? В данном случае пробел попытался устранить Пленум Верховного Суда Российской Федерации своим Постановлением № 14 от 5 ноября 1998 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические преступления»[201]201
  БВС РФ. 1999. № 1. С. 2.


[Закрыть].

В Постановлении объект экологических преступлений определяется как «стабильность окружающей среды и природно-ресурсный потенциал, а также гарантированное ст. 42 Конституции РФ право каждого на благоприятную окружающую среду»[202]202
  Там же.


[Закрыть]. Соответственно, исходя из этого понятия, получает свое определение понятия видового и непосредственного объектов.

Разумеется, чем прочнее и качественнее базисные понятия, тем убедительнее и практичнее понятия надстроечные, вытекающие из них.

Итак, приведенные выше примеры, показывают, что познавательный процесс привел к формированию определенного, ставшего практически общепринятым понятия, тем самым предопределил появление в относительно устойчивого знания, что позволяет говорить о наличии парадигмы.

При этом исследователи, использующие данную оценочную модель, вовсе не в обязательном порядке должны иметь по каждому отдельному вопросу рассматриваемой сферы мнение, совпадающее с мнением других. То есть вполне допустимы расхождения по второстепенным позициям ( например, экологической преступностью наносится непоправимый ущерб экологии или окружающей среде).

Как известно, парадигмы могут возникать и на основе изменений в теоретических подходах к тому или иному явлению.

Таким образом, «парадигма» играет ключевую роль для исследователя, который прежде чем приступить к исследованию и попытаться подвергнуть толкованию феномен, должен принять оценочное решение и выбрать подход, который ляжет в основу исследования.

Правильный выбор и определение парадигмы обусловливают последующие стадии исследования, в первую очередь – в части выбора теории и методик, которые составят базу теоретического исследования.

Ключевое значение парадигмы особенно велико при проведении анализа криминологических теорий, где недостаточно в рамках исследования изучать только специальные, криминоспецифические парадигмы, но важно рассматривать связанные с ними представления о социальном устройстве, а также детерминирующие факторы, находящиеся вне плоскости специфики явления.

Говоря о роли и значении парадигмы для исследователя, хочется обратить внимание, что на сегодняшний день при рассмотрении криминологических теорий парадигма учитывается в недостаточной степени. К сожалению, такое положение дел сказывается и на подготовке квалифицированных кадров.

Впервые понятие и концепция парадигмы в истории науки появились в 1962 г., благодаря ученому Томасу Куну, назвавшему свою книгу «Структура научных революций». Томас Кун выдвинул тезис о том, что научные дисциплины развиваются посредством смены научных парадигм. Под парадигмой Кун понимает признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решения.[203]203
  Криминология. Словарь-справочник / Сост. X. Ю. Кернер. Пер. с нем.; отв. ред. перевода докт. юрид. наук, проф. А. И. Долгова. М., 1998. С. 212.


[Закрыть]Парадигма является оценочной моделью, которая представляет собой абстрактное определение предмета исследования внутри дисциплины. Теоретическая модель и отдельные теории, напротив, пытаются объяснить и предсказать специфические аспекты исследуемого предмета.

В филосовском, социологическом понимании термин «парадигма» (от греч. paradigma – пример, образец) трактуется как исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе. Смена парадигм представляет собой научную революцию.[204]204
  Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М., СПб., 1998.
  С. 877.


[Закрыть]

В обществе революции всегда ассоциировались с различными потрясениями и кровопролитиями. Научная революция – это диаметрально противоположное явление, не имеющее ничего общего с социальными революциями (потрясениями). Другими словами, это двигатель научного прогресса, движущая сила поступательного развития научных дисциплин и достижений. Таким образом, необходимость и особое значение парадигмы проявляются в эпоху перемен, когда на смену одной общественно-экономической формации приходит другая, возможно, с диаметрально противоположными ценностями, полюсами и ориентирами.

Российское общество решительно определилось выбором новой социально-экономической модели – правовое государство. В этих условиях неизбежность правового реформирования очевидна. При этом необходимо заметить: от того, насколько научно обоснованно и социально обусловлено появление новой парадигмы, зависит успех реформирования правовых систем. Отсюда следует, что третьего не дано: либо реформы ради реформ, либо тщательно проработанный выбор исходных концептуальных схем, с отработкой и апробацией моделей постановки проблем и их решения.

Как было отмечено, переходный период обостряет процесс смены парадигм:

– с одной стороны, это закономерно – прежние парадигмы господствовали в течение семидесяти лет. Сложившиеся на основе ранее существовавших парадигм подходы в определенной степени накладывают негативный отпечаток на конструирование той или иной модели постановки проблемы и, соответственно, попытки ее решения на основе традиционных методов лишь усиливают эти противоречия.

– с другой стороны, тормозится поступательное развитие научных дисциплин, многие из которых остаются в зачаточном состоянии, что приводит к разрыву теории с практикой. На этом фоне отчетливо прослеживается «пробуксовочное» состояние ряда законов, так и не освободившихся от влияния старых парадигм. Соответственно, решения существующих проблем по-старому в условиях нового времени и новый социально-экономической модели становятся малоэффективными, а порой бездейственными.

Следовательно, несоответствие парадигмы законотворческому процессу в конечном итоге обусловливает несовершенство механизмов по воплощению этих законов, что, безусловно, сказывается и на практике правоприменения.

В связи с этим, уместно подчеркнуть, что любые аргументы блекнут, если не находят своего подтверждения в практической деятельности. Практика – это та лакмусовая бумага, на которой четко проявляется обоснованность или ошибочность выбранной парадигмы.

Сегодня вполне закономерно звучит вопрос, который общество ставит перед правоохранительными органами: «Когда будет покончено с разгулом преступности?» В определенной степени данный вопрос правомерен. В определенной потому, что адресован не совсем по назначению. Разумеется, сотрудник правоохранительных органов – представитель власти, однако компетенция его ограничена, она определяется его функциональными обязанностями и не выходит за их рамки. Как известно, функциональные обязанности каждого сотрудника (в зависимости от принадлежности к той или иной службе) разрабатываются на основе действующего законодательства. При добросовестном отношении к своим функциональным обязанностям и при профессиональном исполнении своего служебного долга сотрудник должен быть защищен от предвзятого отношения кого бы то ни было, в том числе и самого общества.

Таким образом, вопрос, который выдвигает общество, должен быть адресован, во-первых, к тем, от кого зависит законотворческая деятельность. Законы – это тот инструментарий, которым и пользуется правоприменитель в своей деятельности. Этот аспект связан также с квалифицированной подготовкой, отработкой на практике всех профессиональных требований во исполнение принятого нового закона. Происходящие процессы столь стремительны, что правоприменитель не успевает отработать всю технологию и механизмы одного закона, как ему на смену приходит другой или в него вносятся масштабные изменения и дополнения.

Подчас нормы закона вступают в противоречие с подзаконными актами или другими законами федерального значения. Это не может не сказываться на эффективности правоприменительной деятельности.

Во-вторых, этот вопрос должен быть обращен к правительству, от которого зависит материально-техническое снабжение и денежное довольствие тех, кто отдает без остатка свое здоровье и при необходимости готов отдать жизнь, посвятив себя служению Закону и борьбе с преступностью. Ведь не кто иной, как правительство вырабатывает концепцию рыночных отношений, царит принцип свободных цен, а стоимость товара определяется спросом и предложением. В таком случае профессиональные услуги, оказываемые населению, – не что иное, как товар, на который в современном обществе существует большой спрос. Соответственно, по смыслу рыночных отношений, эти услуги должны оплачиваться правительством соразмерно существующему на них спросу. Как известно, услуги в области охраны и безопасности стоят ровно столько, насколько они обеспечиваются.

И, наконец, в-третьих, – к самому обществу. Ведь никто не станет опровергать тот факт, что любой сотрудник правоохранительных органов – это всего лишь представитель того общества, в котором он существует (как показывает практика, чаще всего – лучший его представитель).

Определенная часть общества поддалась заданной программе, включающей конъюнктурные, популистские методы.

Сегодня только ленивый не обвиняет правоохранительные органы во всех грехах. В обществе сложилась своего рода мода, которая заставляет нас радоваться каждому новому разоблачению «оборотня в погонах», а охаивание сотрудника считать «хорошим тоном». При этом мы забываем, что сотрудники правоохранительных органов – всего лишь представители нашего общества, порожденные им же.

Ради справедливости следует заметить, что результаты криминологических исследований наглядно отражают действительность и подтверждают, что отщепенцев и различных «оборотней» из расчета на душу населения и в других структурах и слоях общества не меньше, а порой даже больше. Однако, объектом нападок чаще всего становятся именно правоохранительные органы, так как они на виду и большинство проблем правового характера удобнее связывать с ними.

На самом же деле корни подобных проблем кроются в самом обществе, в корыстной психологии, охватывающей все большие его слои, и т. п. Одни считают, что это дань, которую общество вынуждено платить за свой выбор в пользу рыночных отношений. Другие же уверены, что подобные проблемы свойственны каждому переходному периоду особенно. Мы же придерживаемся других воззрений, основанных на научных доводах и результатах исследований.

Проведенный анализ со всей очевидностью показал, что покончить с произволом преступности возможно лишь познав саму преступность, преступника и совершаемые преступления. И можно сколь угодно долго игнорировать необходимость использования криминологии (независимой криминологической экспертизы), ее научных направлений и методов – это лишь усилит и динамику развития преступности.

Парадокс заключается в том, что нежелание законодателя использовать в полной мере результаты криминологической экспертизы приводит в худшем случае к появлению в силу отсутствия криминологических механизмов практически невыполнимым и оторванным от правоприменительной практики законов. В лучшем случае – принятый закон носит сугубо декларативный характер, он отстранен от практики и может служить лишь правовой основой для самодеятельности «инициативного» правоприменителя. Такой подход законодателя может быть обусловлен следующими причинами:

1) желанием скрыть объективные данные независимых криминологических анализов, экспертиз, основанных только на фактах;

2) непризнанием за криминологией как таковой должного значения, что граничит с некомпетентностью;

3) с отсутствием нормативного акта «О криминологической экспертизе».

Наконец, мы можем сделать вывод об основополагающем значении парадигмы в определении исследуемого предмета и последующем выборе теории и методик.

Проведение криминологической экспертизы (при необходимости специальных экспертиз, связанных с ее отраслями, например, экокриминологической и т. и.) рассматриваемых проектов Законов обусловит действенность и эффективность их правоприменения следующими способами:

1. Определение соответствия принимаемого закона выдвинутой парадигме.

2. Анализ исходной концептуальной схемы на предмет ее криминологической живучести и работоспособности.

3. Варианты моделей постановки проблем и их решения.

4. Эффект правоприменения на практике.

5. Прогноз положительных и отрицательных результатов.

6. Сравнительно-правовой анализ тенденций развития преступности по России, регионам, а также зарубежного опыта.

Это все звенья одной цепи, именуемой парадигмой. Правильность выбранной парадигмы определяет живучесть и стойкость этих звеньев, что в конечном итоге обеспечивает дееспособность Закона и эффективность механизмов правоприменения.

Что же касается анализа всего спектра законодательных основ, то с полной уверенностью можно говорить о том, что самым декларативным является законодательный блок в области охраны окружающей среды. К тому же – самым объемным, и не только по содержанию, но и по сути противоречий, свойственных различным правовым актам и нормам, страдающим непомерно высокой степенью бланкетности. С медицинской точки зрения это может означать только клинику. С социальных позиций – «революционную ситуацию», когда законодатель не может, а правоприменитель не хочет.

Главной причиной все возрастающих противоречий между ними является, с одной стороны, желание конструировать законодательную модель на основе старых парадигм со всеми вытекающими последствиями, что в определенный момент неизбежно приводит к разрыву основных звеньев, скрепляющих теорию и практику. С другой стороны, данный процесс усугубляется недооценкой или нежеланием использовать в полной мере научные выводы и достижения. Не следует также забывать, что законодательная деятельность в данной области как никакая другая подвержена влиянию ведомственных интересов. Отсюда и высокая степень оказываемого на законодателя давления, потенциал лоббирования и т. п.

Восточная мудрость гласит: «Природа не любит лести, но и не прощает обмана!»[205]205
  Из ингушского народного фольклора.


[Закрыть]

Отсюда следует вывод, что найти и выдвинуть правильную парадигму недостаточно. Необходимо обусловить выполнение заложенных в ней принципов, и лишь в этом случае будет создана объективная, соответствующая дееспособному закону модель постановки проблем и их решения. При данных условиях выявится закономерность, состоящая из двух этапов. Первый этап позволит выработать оценочную модель абстрактного понимания предмета исследования в рамках рассматриваемой дисциплины. Второй этап обусловливает как локальную теоретическую модель, так и ее взаимосвязь с другими теориями, не только дающими характерное определение предмета, но и раскрывающими весь спектр его специфических аспектов. Отклонение от тщательного изучения предмета и отказ от учета специфики неминуемо приведут к отвлеченным механизмам правоприменения.

В этой связи учет отмеченных обстоятельств имеет первоочередное значение для экокриминологии. Отразить же убедительно специфику предмета экокриминологии и всего комплекса вопросов, охватываемых им, становится возможным лишь в рамках дедуктивного подхода, двигаясь от общей системы проблем, изучаемых этим научным направлением, включая соотношение с системой смежных наук и научных направлений, к конкретным частным вопросам практики правоприменения как по предмету, так и по всем компонентам, связанным с обеспечением экологической безопасности и охраной окружающей среды.

Для детального анализа предмета экокриминологии необходимо рассмотреть исходные концептуальные позиции самой криминологии как таковой.

Как известно, предмет любого научного направления той или иной отрасли становится более очевидным и имеет свое логическое завершение, если основывается на предмете основной отрасли.

В классическом понимании криминология – это социально-правовая наука, которая изучает преступность, личность преступника, причины и условия преступности, пути и средства ее предупреждения[206]206
  Криминология: Учебник / Под ред. проф. Н. Ф. Кузнецовой, проф. В. В. Лунеева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 1.


[Закрыть].

Отсюда специфическим предметом экокриминологии будут являться закономерность экологической преступности во всех ее проявлениях, негативно воздействующих на благоприятную окружающую среду, детерминация условий и причин, влияющих на качество различных экосистем, обусловленность преступного использования природных ресурсов, подверженность экологической преступности различным воздействиям.

Предметом исследования экокриминологии станет также комплексная профилактическая система, призванная обеспечить сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, а также разработка механизмов, позволяющих правоприменителю достичь максимальной эффективности в обеспечении экологической безопасности и охраны окружающей среды.

В этой связи следует отметить, что более ста организаций, структур и различных органов в той или иной степени связаны с перечисленными мероприятиями по охране окружающей среды. Поэтому на первый взгляд покажется странным, экокриминология в этом ряду имеет свои место и роль. Но парадокс в том, что сколь угодно долго и усердно можно расширять штаты подобных структур, принимать соответствующие законы декларативного характера в данной области, а проблема будет осязаема, но не разрешаема. Проблема носит глобальный характер, коль скоро все без исключения согласны с тем, что ни с чем не сравнимые урон и вред наносятся окружающей среде именно в результате экологических преступлений, затрагивающих все жизненно важные сферы. Сегодня вряд ли кто-то сможет указать на экосистему, избежавшую воздействия экопреступности. Статистические данные и результаты проведенного исследования, отраженные в других главах, наглядно демонстрируют отсутствие судебно-следственной практики по отдельным составам преступлений, охватываемых гл. 26 УК РФ, не говоря уже о необходимости криминализации отдельных правонарушений и расширении спектра уголовно-наказуемых деяний, что, в свою очередь, также является предметом экокриминологии.

В то же время предмет экокриминологии, включающий в себя экокриминологическую экспертизу, предостерегает законодателя от поспешных решений в области расширения составов преступлений и позволяет сделать следующий прогноз:

– новые составы экологических преступлений будут носить декларативный характер по тем же причинам;

– расширение же гл. 26 УК РФ – не только необходимость, но и веление времени, однако оно допустимо лишь при соблюдении основного правила, согласно которому должны быть запущены все механизмы, обеспечивающие дееспособность ранее принятых норм УК РФ.

Поэтому и назрела необходимость в разработке нового научного направления и тщательного изучения его предмета с характерными признаками и элементами.

Можно выделить следующие стержневые элементы, составляющие, по сути, предмет экокриминологии: экопреступность, условия и причины, ее порождающие, личность экопреступника, субъект преступления, преступное поведение, преступная деятельность, пути и способы борьбы с экопреступностью, механизмы по выявлению и обеспечению неотвратимости наказания.

Из вышеприведенных доводов вытекает, что в центре внимания экокриминологии находится экопреступность. Каковы основные тенденции развития и динамика рассматриваемого явления? Когда экопреступность зародилась и как эволюционировала под воздействием научно-технического прогресса? Каковы место и роль Homo sapiens в экологии? Каким образом предотвращать возникновение экокриминогенных ситуаций? Как своевременно выявлять и пресекать экопреступления? Как вырабатывать модели точного определения количественных и качественных составляющих экопреступности?

Пристальное изучение данных вопросов имеет большое значение и носит теоретико-прикладной характер, поэтому более подробному их рассмотрению автор посвятил отдельные главы.

Вновь возвращаясь к предмету экокриминологии и необходимости его дальнейшей разработки, можно лишь с сожалением искать ответ на банальный вопрос: «Почему до сих пор не сформировано в полном объеме данное научное направление?». Хотя очевидно, что под воздействием общественного мнения и потребностей выживания, казалось бы, внимание исследователей должно сосредоточиться на явлениях, требующих специальных познаний в данной области.

Как нам кажется, влияние общественных потребностей на творческие процессы недостаточно эффективно то ли в силу безысходности, то ли по каким-то другим причинам…

Тем не менее, «в процессе взаимного влияния нового исследовательского материала и общественных потребностей происходит дифференциация отраслей науки. Из отдельных отраслей науки выделяются новые».[207]207
  Криминология: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция» / Под ред. Г. А. Аванесова. М., 2005. С. 16.


[Закрыть]

В полной мере это касается экокриминологии и ее предмета. Так, к факторам, обусловливающим ее появление в качестве научного направления отрасли криминологии можно отнести:

1) постоянно возрастающий уровень экологических преступлений;

2) общественную потребность, порожденную развивающимся феноменом и фактом существования экологической преступности;

3) крайнюю недостаточность специального исследовательского материала о самом общественно опасном явлении (разработок, технологий, позволяющих выявлять и описывать это явление, обеспечивать неотвратимость наказания и обоснованные прогнозы);

4) практически полное отсутствие судебно-следственной практики;

5) необходимость разработки действенных мер по предупреждению и пресечению экологической преступности, охватывающей все экосистемы.

Закономерность превращения экокриминологии в отдельное научное направление обусловлена содержанием и спецификой ее предмета, вырабатываемыми в ходе специальных исследований. Результаты исследований подтверждают, что экокриминологию можно рассматривать не только как специальное направление в науке, но и как ведущую отрасль криминологии, имеющую прикладной характер. Сегодня, когда налицо неопровержимые доказательства отсутствия отработанных, слаженных механизмов по обеспечению эффективной охраны окружающей среды, особенно в части уголовно наказуемых деяний, можно прогнозировать, что новое научное направление в недалеком будущем приобретет общетеоретическое значение по отношению к уголовно-правовым направлениям, призванным обеспечить надежный заслон на пути дальнейшего распространения экологической преступности и факторов, ее порождающих. Дальнейшее развитие предмета и определит правоту этих доводов.

Базовый вопрос экокриминологии будет состоять в том, насколько выявлен и очерчен ее предмет. Как видно из вышеизложенного материала, выявлен он больше чем в достаточной мере. Что же касается очерченности, то определить и адекватно описать этот предмет позволяет процесс научного исследования. На наш взгляд, первичная установка, с позиции которой будет определяться предмет научного направления, это его парадигма, чей основной принцип – экологичность и экологизация.

С одной стороны, установочная парадигма станет исходной концептуальной схемой, отображающей предмет, модельно раскрывающей суть поставленных проблем и пути их решения, обозначенные этим предметом. С другой стороны – отличительной формой теоретических и методологических подходов в проводимых в рамках данного научного направления исследованиях, непосредственно замыкающихся на практике правоприменения. Тем самым предмет будет обеспечивать устойчивую связь между теорией и практикой, а емкое по содержанию и лаконичное по форме определение предмета позволит прагматично обозначить цели и задачи проводимых в этой области исследований.

В свою очередь исследования, осуществляемые в рамках экокриминологии, будут связаны с методами этого научного направления, а связующим звеном станет предмет. Таким образом, уяснив что собой представляют концептуальная схема отображения предмета (его конструктивные принципы и особенности), а также модель постановки проблем и путей их решения (условный аналог, образ, описывающий объекты, процессы и явления, находящиеся в плоскости исследований предмета, оптимальный выбор метода, позволяющего вскрыть обозначенную проблему и найти действенный путь решения), можно определить, каковы конкретные явления, исследуемые этим направлением науки, и каким образом оно решает поставленные перед ним задачи.

Следовательно, предмет экокриминологии непосредственно связан с ее методом, дальнейшая разработка которого становится невозможной вне связи с ее предметом. В этом смысле и недоработка метода степени обязательна отразится на предмете, что наиболее отчетливо проявится в результатах практики правоприменения, поскольку именно последняя ярче всего выражает особенности первого. Только в процессе применения метода экокриминологии представляется возможным исследовать и определить предмет этого научного направления, что, по сути, и обеспечит получение достоверной криминологической информации в сфере экологии. Эта закономерность и будет определять их диалектическую неразрывную связь, в результате которой происходят дальнейшие познавательные процессы предмета экокриминологии как самодостаточного научного направления.

Новый подход к определению парадигмы предмета обусловливает применение новых методов, чему способствует разработка оптимального метода, представленного в данной работе. Применение нового метода не только будет способствовать изучению предмета экокриминологии, но и в известной степени может выступать самостоятельной методологической проблемой представленного научного направления.

Наряду с общеизвестными, в достаточной степени устоявшимися методами экокриминология выдвигает свой метод, связанный с разработкой и внедрением автоматизированных систем экологического (правового) мониторинга и геоинформационных криминологических технологий различных подсистем, описанных подробно в соответствующем разделе, что в будущем послужит мощным катализатором повышения эффективности правоприменительной практики как таковой, а также облегчит задачу по точному выявлению экологического преступления и определению его признаков, а значит дать содеянному объективную квалификацию и обеспечить неотвратимость наказания.