Текст книги "Битва за Кавказ"

24 августа Лист обратился с письмом в ОКХ: «В последние несколько дней сопротивление противника на фронте группы армий “А” усилилось. Поскольку из-за недостатка горючего невозможно сохранить быстроту проведения операции, и поскольку, с другой стороны, ударная мощь группы армий “А” значительно ослабла за счет изъятия сил люфтваффе и сильных сухопутных соединений, противник получил время, чтобы закрепиться и подтянуть значительные резервы; его боевой потенциал оценивается в 60 соединений дивизионного уровня. В результате возникают значительные задержки, которые ввиду обширности территории и наступившего сезона дают повод для беспокойства»¹⁸⁸.

Однако пожелания Листа насчет сухопутных подкреплений и поддержки со стороны люфтваффе, особенно на Черноморском побережье, не были выполнены. ОКХ требовало скорейшего захвата Грозного вместе с его НПЗ, желательно неповрежденными. Для этого требовалась внезапность наступления, что надеялись достигнуть атакой с северного, а не с более укрепленного северо-западного направления. Но Лист эту идею отверг, сославшись на условия местности. Он также отверг другое предложение ОКХ, согласно которому 40-й танковый корпус при поддержке 52-го корпуса, переброшенного от Буденновска, должен был двигаться далеко на запад по северному берегу Терека, а затем рискнуть совершить внезапное форсирование реки в Грозном. Вместо этого штаб группы армий «А» решил предпринять внезапную атаку в районе Ищерской, в 40 км от Моздока. Там 3-я танковая дивизия 30 августа создала плацдарм. А три дня спустя 52-й корпус успешно форсировал Терек у Моздока. Хотя тем самым были созданы условия для удара в направлении Грозного, германские силы, как и в последующие дни и недели, оказались недостаточны для придания импульса увязшему в болоте наступлению. Для наступления через Грозный на Махачкалу командование группы армий «А» требовало значительных подкреплений авиацией, так как в воздухе господствовали советские ВВС, и мобильными соединениями, которые ОКХ вновь отказалось предоставить. 1-й танковой армии приходилось наносить лишь частные удары для расширения плацдарма. 3-й танковый корпус достиг Малгобека в начале октября, где и был остановлен. А контрнаступление советских войск, начавшееся 12 сентября, заставило 40-й танковый корпус отступить к Ищерской. Ему удалось отразить атаки кавалерийских дивизий 44-й армии на свои тыловые коммуникации, но становилось ясно, что инициатива постепенно переходит к Красной армии. В конце концов войска, наступавшие на Баку, получили подкрепления в виде дивизии СС «Викинг» и корпуса Фельми, который по реальной силе был меньше моторизованной дивизии, но этого оказалось недостаточно, чтобы противостоять советским 37-й армии на западе, 9-й армии на юге и 44-й армии к северу от Терека. Командир «Викинга» группенфюрер СС Рудольф Штайнер был настроен пессимистично, и писал 16 сентября в главное управление СС, что развитие событий на Кавказе «в основном можно было предвидеть» и что форсировать Восточный Кавказ в этом году не удастся, так что дивизии придется зимовать на северном склоне Восточного Кавказа¹⁸⁹.

23 августа люфтваффе произвели самый разрушительный налет на Сталинград. 25 августа, ознакомившись с его результатами и решив, что в городе больше не осталось достойных целей для бомбардировок, Рихтгофен «настаивал на том, что 6-я армия может и должна занять Сталинград прямо сейчас, пока обороняющиеся обескуражены и деморализованы бомбардировками. Потери, считал он, будут высокими, но в нынешних обстоятельствах приемлемыми. Как показала история, Рихтгофен был прав. Во-первых, решив вести штурм по всем законам военной науки, захватывая квартал за кварталом, Паулюс в итоге погубил гораздо больше пехоты, чем это могло произойти при быстром и решительном натиске. Во-вторых, Рихтгофену не терпелось побыстрее бросить все силы на Кавказ»¹⁹⁰.

Тут с Рихтгофеном можно поспорить. Наверное, ценой значительных потерь 6-я армия могла бы захватить Сталинград до конца августа, если бы бросила все силы на поддержку 14-му танковому корпусу Густава Антона фон Виттерсхайма, хотя существовал риск, что они сами попадут в окружение. Однако при этом все равно не было шансов, что советские войска не удержат какие-либо плацдармы на западном берегу Волги, против которых все равно пришлось бы вести длительные уличные бои, истощая силы 6-й армии. Да и советские контрудары с севера никуда бы не делись. А при попытке побыстрее занять город соотношение потерь с советскими войсками могло быть хуже для германской стороны, чем оно реально оказалось в ходе боев за Сталинград, продолжавшихся вплоть до начала советского контрнаступления.

Из-за того, что немцы практически захватили Сталинград, были прерваны перевозки по Волге нефти из Баку. Член ГКО Анастас Иванович Микоян вспоминал: «В связи с выходом немцев на Волгу для транспортировки горючего оставалась лишь однопутная железная дорога, идущая от Красноводска через Среднюю Азию. А это тысячи километров! Она, конечно, не могла обеспечить нужды фронта и страны в горючем, хотя была надежным круглогодичным путем. Был еще один путь из Баку – по Каспийскому морю, затем через Гурьевский канал и по реке Урал, а далее по железной дороге на фронт.

До войны таким путем горючее мы не возили. Но железные дороги и без того были перегружены и с перевозками не справлялись. Не случайно Сталин трижды менял наркома путей сообщения. Теперь же это был единственный шанс, которым мы и вынуждены были воспользоваться.

Нужно было срочно, до закрытия навигации, успеть организовать транспортировку большого объема горючего из Баку через Каспийское море.

Эту операцию я решил поручить заместителю наркома Морского флота СССР Белахову, вернувшемуся к этому времени из Владивостока, где он успешно выполнил ответственное поручение, связанное с получением помощи от США по ленд-лизу. Наркомом Морского флота тогда был Ширшов – герой-полярник из группы Папанина, культурный, красивый, обаятельный мужчина. Он согласился с моим решением.

7 августа 1942 г. я вызвал Белахова и вручил ему подготовленное мной и подписанное Сталиным постановление ГКО, согласно которому Белахов назначался “уполномоченным ГКО по морским перевозкам в Астрахани и Гурьеве”.

Рассказав о сложившейся обстановке, я поставил перед ним задачу – любой ценой организовать доставку горючего на фронт из Баку через Гурьев. (Получается, уже 7 августа Микоян предвидел, что в ближайшие дни немцы выйдут к Волге. – Б.С.)».

Поскольку в СССР не было мелководного нефтеналивного флота, пришлось использовать волжские речные баржи. В результате навигация продолжалась до 16 декабря 1942 года. С августа по декабрь через Гурьев было доставлено для нужд фронта почти полмиллиона тонн горючего, а по Красноводской железной дороге – лишь 130 тыс. тонн¹⁹¹.

Как пишет В. Тике, 23 августа «2-й батальон 13-го полка без боя занял труднодоступный перевал Адзапш, находящийся на высоте 2579 метров. Третий батальон 91-го полка немногим позже захватил обороняемый перевал Санчаро (2592). Второй батальон 13-го полка преследовал небольшие группы противника по долине Псеху и при этом перешел Главный хребет. 25 августа 3-й батальон 91-го полка взял 2726-метровый перевал Алистраху и повернул главные силы на запад, на маршрут 2-го батальона 13-го полка»¹⁹².

26 августа 2-й батальон 13-го полка захватил северную часть растянувшегося вдоль ущелья горного селения Псху, которое горные егеря полковника Вальтера Штеттнера назвали «Глухомань у ручья». В дальнейшем группа Штеттнера фон Грабенхофена заняла перевал 1600 и оказалась в 30 км от Сухуми. Но 31 августа она вынуждена была отступить в «Глухомань» из-за трудностей снабжения. 3 сентября отход был завершен с тяжелыми арьергардными боями. К вечеру 5 сентября потери группы Штеттнера от советских авианалетов составили 16 убитых, 45 раненых, погибло 106 вьючных животных. 8 сентября ей пришлось отступить к перевалам Адзапш, Санчаро и Алистрах¹⁹³.

30 августа Швеппенбург попытался форсировать Терек еще до прибытия корпуса Отта. 2 батальона 3-й танковой дивизии захватили плацдарм в районе Ищерской, в 30 км к востоку от Моздока. Но место оказалось неподходящим для наведения понтонного моста, а советские контратаки не давали расширить плацдарм. 31 августа Швеппенбург послал боевую группу Боденхаузена к Червленной, где она на короткое время перерезала железную дорогу из Баку, прежде чем попала под удар поспешно отступавшего 10-го гвардейского стрелкового корпуса¹⁹⁴.

31 августа Гальдер записал в дневнике: «Совещание с [командующий группой армий “А”] генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Листом у фюрера. Решение быстрейшим образом перебросить 3-ю румынскую горнострелковую дивизию и использовать ее для наступления от Новороссийска вдоль берега. Использовать все возможные средства, чтобы как можно скорее выйти к побережью в районе Туапсе. Направить туда для этого все еще не задействованные альпинистские батальоны. Сосредоточить все силы горнострелкового корпуса, вплоть до заградительных постов, в высокогорных районах Кавказа под комaндoванием 4-й горнострелковой дивизии. Главная задача 1-й танковой армии уничтожение противника в излучине Терека. Туркестанский батальон вместе со 2-й румынской горнострелковой дивизией использовать для очистки склонов гор от остатков противника. Всеми имеющимися силами, и прежде вceгo подвижными, продолжать наступление на Грозный, чтобы наложить руку на район нефтепромыслов».

В тот же день Гальдер сделал записи совещания с Листом у Гитлера:

«1. Основная идея Туапсе.

2. Две операции. Заслон перед горами, а если будут силы и cpeдства, то и со стороны Грозноrо.

3. Прибрежная дорога!

4. Горнострелковый корпус ввести через 4-ю горнострелковую дивизию (по шоссе и железной дороrе). Желательны порт и аэродром.

Где должен быть аэродром для 4-й горнострелковой дивизии? Альпинистский батальон под Туапсе. Туркестанский батальон на Военно-Гpузинской дороге. Сухуми. Высвободить 9-ю танковую дивизию»¹⁹⁵.

По решению ОКХ, 49-й горнострелковый корпус был направлен для захвата нескольких горных перевалов в Высокогорном Кавказе, а потом наступать на Сухуми по Военно-Сухумской дороге. Сам Рудольф Конрад выступал за использование его корпуса в наступлении на Туапсе, тогда как фон Клейст хотел бы использовать помощь горных стрелков в наступлении на Грозный, но мнения обоих проигнорировали. 5 августа Конрад получил приказ захватить перевалы. Авангард 1-й горнострелковой дивизии – боевая группа Лаваля 11 августа достигла Черкесска, а затем и Карачаевска. «Военно-Сухумская дорога» оказалась грунтовой дорогой, после перевалов переходящей в узкую горную тропу. По ней нельзя было доставить необходимое снабжение и боевую технику для атаки на Сухуми. Командование же Закавказского фронта вплоть до 10 августа не отдавало приказа об обороне перевалов. В.Ф. Сергацков, командующий 46-й армии, ограничился тем, что приказал 3-му горнострелковому корпусу К.Н. Леселидзе направить для наблюдения за перевалами роты или батальоны от 9-й и 20-й горнострелковых и 394-й стрелковой дивизий. 1-й батальон 815-го полка 394-й стрелковой дивизии на марше в Теберду был 14 августа разгромлен боевой группой Лаваля в результате внезапного нападения. Другая боевая группа, возглавляемая капитаном Харальдом фон Хиршфельдом, вечером 17 августа заняла Клухорский перевал¹⁹⁶.

4-я германская горнострелковая дивизия также захватила несколько перевалов. Но, хотя до Сухуми оставалось всего 30 км, шансов дойти до него не было. Уже 18 августа в горах начался снег, продолжавшийся несколько дней и сделавший дороги к Сухуми непроходимыми. А Военно-Сухумская дорога после Клухорского перевала вообще кончилась. Дальше на протяжении 90 км была тропа, проходимая только для мулов. А до ближайшей железнодорожной станции от Клухорского перевала было 170 км. Как полагает Р. Форчик, «Конрада победили не Советы, а совместные силы местности и погоды. Даже если бы Конрад смог каким-то образом добраться до побережья, ему пришлось бы с горсткой своих батальонов разгромить основные силы 46-й армии, чтобы захватить Сухуми, а затем его коммуникации через Кавказ были бы перерезаны снегом на всю зиму. Если бы корпус оказался на другой стороне перевалов в момент наступления зимы, он, в конце концов, был бы уничтожен. Ни кригсмарине, ни люфтваффе не смогли бы снабжать горнострелковый корпус в горах Кавказа целую зиму. На самом деле весь план ОКХ по отправке горных стрелков Конрада к Сухуми был непродуманным и игнорировал рельеф местности и погоду, и создавал риск того, что эти элитные войска будут изолированы и, возможно, уничтожены, и все это ради достижения третьестепенной цели»¹⁹⁷. Это еще раз доказывает, что вся затея с прорывом к Сухуми через горные перевалы изначально была авантюрой, не имевшей шансов на успех.

После захвата Клухорского перевала добровольцы из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий 21 августа совершили восхождение на Эльбрус.

28 августа боевая группа Штеттнера из 1-й горнострелковой дивизии форсировала реку Бзыбь, но была остановлена 354-й стрелковой дивизией у Ачвагарского перевала. А группу Лаваля остановила 304-я стрелковая дивизия. Для того, чтобы конвой со снабжением на мулах достиг группы Штетнера требовалось не менее 4 дней. К концу августа стал ясен провал плана по захвату Сухуми. Тогда Лист, Руофф и Конрад собрались на совещание в Краснодаре, чтобы решить, что делать дальше. Вот тогда и было решено перебросить сводную дивизию горных стрелков для наступления на Туапсе, оставив часть сил 1-й и 4-й горнострелковых дивизий удерживать перевалы и не допускать советского удара по коммуникациям 1-й танковой армии¹⁹⁸.

Когда германские элитные дивизии сталкивались с советскими дивизиями, которые были элитными только по названию, соотношение потерь было особенно неблагоприятным для советской стороны. В частности, это касалось такого специфического вида боевых действий как война в горах. Советские горнострелковые дивизии, которые были таковыми только по названию, не могли сражаться с германскими горными стрелками. Как отмечает канадский историк Александр Статиев, в области горной войны «Красной армии не удалось сделать решающий шаг от теоретических дискуссий к обычным полевым учениям, потому что в тот момент, когда она, наконец, обеспечила все необходимые предпосылки для такого шага, ведущие советские альпинисты и старшие офицеры, которые ратовали за соответствующее обучение и снаряжение, погибли в чистке, а те, кто заменил жертв чистки, стремились обеспечить свою собственную безопасность, отделяя себя от наследия предшественников. Таким образом, энергичные усилия по обеспечению потенциального личного состава для горных частей, издание Устава по горной войне, полевые испытания Левандовского (командующего Закавказским военным округом М.К. Левандовского, который в 1935 году впервые провел маневры в условиях высокогорья, а в 1938 году был расстрелян. – Б.С.) и эксперименты и исследования Клементьева (В.Г. Клементьева, основоположника советского военного альпинизма, перед войной он – заместитель председателя Осоавиахим, генерал-майор, репрессирован не был. – Б.С.) имели лишь незначительное влияние на способность советских “горных” дивизий действовать в горах»¹⁹⁹.

А. Статиев проанализировал практически все боестолкновения в ходе горной войны на Кавказе в августе – октябре 1942 года и пришел к неутешительным для советской стороны выводам о колоссальном и, возможно, рекордном за всю войну неравенстве потерь из-за неумения советских войск вести войну в горах и отсутствия у них соответствующего вооружения и снаряжения.

Это приводило к соответствующим потерям. Например, 20–25 августа (главным образом 20–23 августа) 1942 года учебный батальон 394-й стрелковой дивизии в долине Клыч, одного из истоков р. Кодори, потерял 447 человек из 524 убитыми, ранеными и пропавшими без вести, тогда как противостоявший ему полубатальон 98-го горнострелкового полка 1-й горнострелковой дивизии, которым командовал капитан Харальд фон Хиршфельд, потерял 20–22 августа только 5 убитых и 47 раненых, когда он сражался против учебного батальона и остатков одного из батальонов 815-го стрелкового полка. Однако с прибытием новых советских подкреплений потери группы Хиршфельда возросли за 23–24 августа еще на 42 убитых и 151 раненого²⁰⁰. 28 августа 1942 года 91-й горнострелковый полк 4-й горнострелковой дивизии вермахта разбил в районе Гудаутского перевала 4-й батальон 155-й стрелковой бригады, потерявшего 189 человек, в том числе 81 пропавшего без вести. Немцы вообще не имели потерь²⁰¹. Зато они понесли значительные потери 30 августа, когда в районе Гудаутского перевала в результате минометного обстрела погибло 25 немцев и еще больше было ранено²⁰². Во время рейда через Марухский перевал в конце августа – начале сентября 1942 года советский 810-й стрелковый полк потерял 300 убитых, 42 замерзших, 94 раненых и 140 пропавших без вести. А кроме него в рейде участвовали два батальона 808-го стрелкового полка, 36-й морской пограничный батальон и две минометные роты 155-й стрелковой бригады. Все они тоже понесли большие потери, в том числе замерзшими. Потери германской 1-й горнострелковой дивизии в период с 29 августа по 1 сентября в районе Клычской долины и Марухского перевала и в других местах составили 7 убитых и 19 раненых. Советские войска взяли 1 пленного и захватили 12 единиц стрелкового оружия²⁰³. Минометный огонь и действия советской авиации иногда уравнивали потери. С 26 августа по 3 сентября группа полковника Вальтера Штетнера из 4-й горнострелковой дивизии потеряла 208 убитых и раненых, а противостоявшая ей группа полковника Ивана Пияшева – 342 убитых и раненых в период с 28 августа по 3 сентября. Правда, пропавших без вести с советской стороны было в несколько раз больше²⁰⁴. Немецкие потери убитыми в период с 29 августа по 1 сентября составили 34 человека, но в своем донесении Пияшев увеличил это число до 1079, т. е. в 32 раза²⁰⁵. В то же время в донесениях Пияшева и других военачальников советские безовозвратные потери многократно занижались. Так, Пияшев доносил, что его группа в период с 15 по 17 октября потеряла в боях у Санчарского перевала 24 убитых и 267 раненых и не имела потерь пропавшими без вести, хотя германская 4-я горнострелковая дивизия в эти дни взяла 35 пленных. Однако совершенно невероятно, чтобы число раненых превышало число убитых в 11 раз. Более реалистичным представляется предположение, что число убитых было близким к числу раненых и было занижено в 10–11 раз. 4-я горнострелковая дивизия вермахта с 15 по 17 октября потеряла 3 убитых, 18 раненых и 1 пропавшего без вести, причем основные потери были понесены в районе Туапсе, где шли наиболее ожесточенные бои²⁰⁶. По всей вероятности, на фронте группы Пияшева советские безвозвратные потери превышали германские более чем в 100 раз.

В сентябре 1942 года группа Пияшева потеряла 258 убитых, 902 раненых и неизвестное, но весьма значительное число пропавших без вести. Германская 4-я горнострелковая дивизия с 1 по 26 сентября потеряла 108 убитых, 333 раненых и 10 пропавших без вести, причем главным образом в районе перевала Аишхо, а не в районе перевала Санчаро. Реальные советские безвозвратные потери, по всей вероятности, превышали немецкие в десятки раз²⁰⁷.

Потери германской 1-й горнострелковой дивизии с 23 августа по 3 сентября 1942 года во время наступления в Клычской долине и на подступах к Марухскому перевалу составили 93 убитых, 314 раненых и 31 пропавший без вести. Потери советских войск за тот же период только в Клычской долине составили 1506 убитых и раненых и неизвестное, но очень значительное число пропавших без вести²⁰⁸. Советский рейд через Главный Кавказский хребет в долину р. Кубань закончился тем, что 13–14 сентября отряд в 500 человек был разбит 13–14 сентября 1942 года у карачаевской деревни Хурзук немцами из 49-го горнострелкового корпуса, которые потерь не понесли. Советские же потери составили 61 убитый, 64 раненых и 95 пропавших без вести²⁰⁹.

Во время атаки в Клычской долине 3 и 4 сентября 1942 года советский 121-й горнострелковый полк 9-й горнострелковой дивизии и 20-й кавалерийский полки потеряли 281 убитого и раненого, а командир 121-го полка майор Иван Аршава погиб. В эти дни 1-я горнострелковая дивизия вермахта потеряла 16 убитых, 50 раненых и 2 пропавших без вести, причем как в Клычской долине, так и у Марухского перевала²¹⁰.

5 сентября 1942 года 1-й батальон 98-го горнострелкового полка германской 1-й горнострелковой дивизии внезапной атакой захватил Марухский перевал. При этом немцы взяли 557 пленных из состава 808-го и 810-го стрелковых полков 394-й стрелковой дивизии, захватили 19 станковых пулеметов, 4 ручных пулемета и 545 винтовок, и насчитали до 300 убитых советских солдат. Потери германской 1-й горнострелковой дивизии за 5 и 6 сентября составили 13 убитых, 34 раненых и 1 пропавший без вести (не исключено, что это был тот пленный, которого советские войска захватили в начале сентября). При этом в районе Марухского перевала потери составили только 7 убитых и 8 раненых²¹¹. С 15 августа по 8 сентября советские потери в районе Клухорского перевала составили 2069 убитых, раненых, пропавших без вести и расстрелянных по приговору трибунала. За те же дни германская 1-я горнострелковая дивизия потеряла 141 убитого, 461 раненого и 35 пропавшего без вести, но это не только у Клухорского перевала, а также у Марухского перевала и Эльбруса²¹².

Советский 121-й горнострелковый полк 9-й горнострелковой дивизии в боях 27–28 августа и 3–4 и 10–15 сентября потерял 1015 человек из 1235, т. е. 82,2 % личного состава²¹³. Другие советские части в боях в Клычской долине понесли потери такого же масштаба. Так, к середине сентября 815-й стрелковый полк, который вдвое превосходил по численности 121-й горнострелковый, т. е. насчитывал около 2470 человек, сократился до 581 человека, потеряв около 1900 человек, т. е. 76 %²¹⁴. При этом германская 1-я горнострелковая дивизия за период с 27 августа по 15 сентября 1942 года потеряла 55 убитых, 132 раненых и 30 пропавших без вести, а всего 217 человек, что в 4,7 раза меньше потерь всего одного советского горнострелкового полка, в 8,8 раза больше потерь одного стрелкового полка и в 13,4 раза больше потерь этих двух советских полков²¹⁵.

С 10 по 13 сентября 1942 года одна из рот 810-го стрелкового полка безуспешно пыталась отбить Марухский перевал и потеряла 188 человек из 200 убитыми, ранеными и замерзшими. За те же дни германская 1-я горнострелковая дивизия во всех секторах своего фронта потеряла в 8 раз меньше – 7 убитых и 25 раненых²¹⁶.

В течение сентября 1942 года советская 46-я армия в районе Марухского перевала потеряла 424 убитыми, 376 ранеными и 409 пропавшими без вести. Кроме того, там сражались некоторые части, не входившие в состав 46-й армии, например, 36-й морской пограничный батальон и курсанты военных училищ. С 1 по 26 сентября германская 1-я горнострелковая дивизия потеряла 44 убитых, 133 раненых и 6 пропавших без вести во всех секторах фронта, главным образом в Клычской долине²¹⁷. С 13 по 26 сентября 1-я горнострелковая дивизия вермахта не имела безвозвратных потерь и потеряла только 17 раненых²¹⁸.

С 20 сентября по 9 октября 1942 года советская 20-я горнострелковая дивизия потеряла 152 убитых, 266 раненых, 126 пропавших без вести и 9 пленных, а всего 553 человека. Эти потери случились, главным образом, в долинах Малая Лаба и Уруштен. Немецкие потери точно не известны, но они были во много раз меньше²¹⁹. Всего в сентябре и октябре советская 20-я горнострелковая дивизия потеряла 547 убитыми, ранеными и больными и 177 пропавшими без вести, а всего 724 человека. Германские 1-я и 4-я горнострелковые дивизии потеряли с 14 августа по 26 сентября 1354 человека, включая 308 убитых, 997 раненых и только 49 пропавших без вести. 46-я советская армия потеряла 1102 пропавших без вести с 19 августа по 13 октября в районе Главного Кавказского хребта. Но эти данные, вероятно, значительно занижены, поскольку только между 16 августа и 17 сентября 49-й горнострелковый корпус взял 2495 пленных, часть из которых (около 95), правда, относились к 37-й армии. Но есть основания полагать, что пленных из состава 46-й армии было около 2400, т. е. в 2,2 раза больше, чем учтенных в 46-й армии пропавших без вести за больший период. Среди советских потерь пропавшими без вести убитых было, по крайней мере, не меньше, чем пленных. Всего же, по официальным данным, 46-я армия потеряла за период с 19 августа по 13 октября 1942 года 7207 человек, в том числе 1890 убитых, 4168 раненых, 1102 пропавших без вести и 47 пленных²²⁰. Соотношение безвозвратных потерь оказывается 9,9: 1, но оно многократно занижено в пользу советской стороны из-за колоссального недоучета пропавших без вести. Точно так же занижено и соотношение общих потерь – 5,3: 1. Немцы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 37 офицеров, а советская сторона – 589 только убитыми и ранеными²²¹, что дает соотношение общих потерь 15,9: 1. Оно, вероятно, ближе к истинному соотношению общих потерь. Однако оно также занижено в пользу советской стороны, поскольку среди недоучтенных советских пропавших без вести наверняка были и офицеры. Соотношение же безвозвратных потерь по офицерам, вероятно, больше в такой же пропорции, в какой различается соотношение безвозвратных и общих потерь по официальным данным, т. е. близко к 29,7: 1. Скорее всего, данные о потерях по 46-й армии не включают данные о потерях курсантов военных училищ, а также 36-го морского пограничного батальона, отряда 8-го мотострелкового полка НКВД и некоторых других приданных частей. Принимая во внимание все эти факторы недоучета, реальное соотношение безвозвратных потерь оказывается значительно больше, чем 30: 1 в пользу немцев.

Немцы несли относительно большие потери во время этой горной войны только во время отдельных минометных обстрелов, а также во время окружения одной из рот 1-й горнострелковой дивизии в Клычской долине. Тогда отряд в 300 кавалеристов 220-го полка 63-й кавалерийской дивизии совершил обходный маневр, вынудивший основные германские силы отступить к подножью Клухорского и Нахарского перевалов. В период с 28 августа по 9 сентября этот отряд потерял полностью один взвод в 24 человека, один эскадрон в 90 человек и еще несколько десятков человек в ряде других столкновений. Тем не менее, это была самая успешная советская операция за все время горной войны на Кавказе²²².

Во время боев под Туапсе германская горнострелковая дивизия Ланца, состоявшая из 98-го полка 1-й горнострелковой дивизии и 13-го полка (без одного батальона, который добавился только в ноябре) 4-й горнострелковой дивизии, с приданными артиллерийским частями, 48-м саперным батальоном и 42-м гренадерским полком 46-й пехотной дивизии, действовала также и как обычная пехота. С 27 сентября по 31 декабря 1942 года она потеряла 7870 человек, в том числе 1466 убитыми, 4609 ранеными, 190 пропавшими без вести и 1605 больными. Средний ежедневный уровень «кровавых» потерь дивизии в 6265 человек, включая пропавших без вести, в среднем в 4,2 раза превысил средний ежедневный уровень потерь 1-й горнострелковой дивизии в период с 14 августа по 26 сентября включительно, в период борьбы за Большой Кавказский хребет, когда ее общие потери составили 689 человек, включая 149 убитых, 504 раненых и 36 пропавшими без вести. Дивизия Ланца в конце октября захватила 1800 пленных²²³. В период с 21 октября по 16 декабря 1942 года она потеряла 823 убитыми, 2412 ранеными и 199 пропавшими без вести, а всего 3434 человека, или 54,8 % всех «кровавых» потерь в период с 27 сентября по 31 декабря (фактически – по 16 декабря)²²⁴.

Посмотрим, какие боевые потери понесли советские части и соединения, противостоявшие дивизии Ланца в этот период. 328-я стрелковая дивизия с конца сентября и до 16 октября потеряла около 6000 убитых, раненых и пропавших без вести²²⁵. По сведениям штаба 18-й армии, к 13 октября потери 383-й стрелковой дивизии оценивались от 3 до 4 тыс. человек (вторая цифра, вероятно, ближе к истине), а 119-й отдельной бригады – в 2500 человек (только за 13–15 октября)²²⁶. 26-й стрелковый полк НКВД в середине октября потерял в окружении 161 убитого и пленного²²⁷. 25 октября 353-я стрелковая дивизия, согласно журналу боевых действий, потеряла 239 убитых и 433 раненых. Однако в донесении политотдела армии от 2 ноября потери этой же дивизии за три дня боев, 23–25 октября, показаны лишь в 106 убитых и 267 раненых, т. е. в 1,8 раза меньше (а по убитым – в 2,25 раза меньше), чем в реальности потеряла дивизия за один только день 25 октября²²⁸. Это свидетельствует о колоссальном занижении потерь, особенно безвозвратных, в дивизионных донесениях, адресованных в штаб армии, по сравнению с теми потерями, что были отражены в ЖБД дивизии. С 22 по 31 октября 353-я стрелковая дивизия, согласно донесению в штаб 18-й армии, потеряла 206 убитых, 900 раненых, 35 пропавших без вести и 22 больных²²⁹. Несомненно, это донесение сильно занижает реальные потери, так как потери убитыми за 10 дней оказываются меньше потерь за один день 25 октября. По всей видимости, реальные общие потери (без больных) оказываются в реальности в 1,8 раза больше и достигают 2054 человек, а безвозвратные – 542 человек.

1 октября 40-я отдельная мотострелковая бригада потеряла 2 убитых, а 2 октября понесла потери более 15 человек, в том числе 12 убитыми²³⁰. 3 октября ее потери составили 19 убитых, а 4 октября – 6 убитых²³¹. 6 октября бригада потеряла 9 убитых, 7 октября – 19 убитых, 8 октября – 16 убитых, а 13 октября – 4 убитых²³². 15 октября бригада потеряла не менее 6 убитых и большое количество раненых²³³. А 23 октября 40-я бригада потеряла 146 убитыми и ранеными²³⁴. К 26 октября ее численность уменьшилась до 400 человек²³⁵. При штатной численности к 29 сентября в 3600 человек²³⁶ бригада до 26 октября потеряла 3200 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В дальнейшем пополненная личным составом, она в период с 1 ноября до 21 декабря 1942 года потеряла 2426 убитыми и ранеными при неизвестном числе пропавших без вести²³⁷.

Согласно донесению в штаб 18-й армии от 25 октября, 408-я стрелковая дивизия с 1 по 24 октября потеряла 2646 убитыми, ранеными и пропавшими без вести²³⁸. Однако в тот же день политотдел 18-й армии получил политдонесение политотдела 408-й дивизии, где указывалось, что в ходе боев погибло, было ранено и пропало без вести 2011 комсомольцев и 1401 коммунист, что уже дает в сумме 3412 человек²³⁹. А согласно более раннему донесению штаба 18-й армии в штаб Черноморской группы войск, из первоначального состава дивизии в 5638 человек (речь, очевидно, идет о боевом составе) в период с 5 по 14 октября было потеряно 4518 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и больными²⁴⁰. Невозможно себе представить, что потери дивизии за 10 дней оказались в 1,7 раза больше, чем за 24 дня, включающие тот же десятидневный период. Но нельзя также предположить, что в период с 15 по 24 октября, когда дивизия попала в окружение и с большими потерями прорывалась из него, потери не превышали 1120 человек, а фактически должны были быть существенно меньше, поскольку части личного состава удалось прорваться к своим. И на период после 14 октября приходится подавляющее большинство из 1800 пленных, захваченных в октябре дивизией Ланца из числа бойцов 403-й дивизии. Поскольку среди убитых, раненых и пропавших без вести были также и беспартийные, наиболее достоверные общие потери дивизии можно оценить следующим образом. В дивизии из 11 500 человек личного состава было 2327 коммунистов и 2875 комсомольцев (каждый четвертый)²⁴¹. Потери комсомольцев и коммунистов составили 65,6 % от их общего числа. Если примерно тот же процент потерь был среди беспартийных, общие потери дивизии можно оценить в 7540 человек, что почти втрое превышает данные о потерях в донесении штаба дивизии. Поскольку 408-я дивизия попала в окружение, основная масса из 1800 пленных, захваченных дивизией Ланца во второй половине октября, пришлась на бойцов этой дивизии.