Текст книги "Битва за Кавказ"

Лишь немногим более правдив в истории с советским восхождением на Эльбрус в 1943 году оказался И.В. Тюленев. В мемуарах, вышедших в 1975 году, он утверждал: «Эльбрус венчает конец павшего Кавказа. 21 августа горные стрелки подняли на Эльбрусе фашистский флаг, но развеваться ему над высочайшей вершиной Кавказа пришлось недолго. Группа советских воинов-альпинистов ночью в снегопад и сильный мороз под командованием военинженера 3-го ранга А.М. Гусева с боем прорвалась на вершину двуглавого великана, и на ней затрепетал алый советский флаг…»⁴⁰⁷

Иван Владимирович хотя бы правильно назвал фамилию и инициалы руководителя советского восхождения на Эльбрус. Но повторил версию о мифическом бое при восхождении.

Кстати сказать, о книге А.А. Гречко «Битва за Кавказ» уничижительно высказался незадолго до смерти Г.К. Жуков. Осетинский журналист Валерий Шанаев, который был пресс-секретарем заместителя председателя Советского комитета ветеранов Великой Отечественной войны, вспоминал, как встречался с Жуковым в 1973 году: «Поводом для визита к Георгию Константиновичу в его московскую квартиру на улице Алексея Толстого стали издательские дела. Книжное издательство “Ир” готовило к печати мемуары генерала армии И.В. Тюленева “Крах операции “Эдельвейс” (В.Ф. Шанаев был литзаписчиком этой книги. – Б.С.) – о событиях, связанных с героической обороной столицы Северной Осетии, поражением немецко-фашистских войск на Кавказе. Я помогал генералу в работе над книгой. Тюленев попросил Г.К. Жукова, чтобы он написал к ней предисловие.

Встреча боевых друзей была очень короткой. Георгию Константиновичу нездоровилось. Он вышел к нам в темной шерстяной рубашке, спортивных брюках, на ногах – домашние туфли. Жуков и Тюленев обнялись. Георгий Константинович пригласил в свой рабочий кабинет.

– Мой адъютант подполковник Иван Александрович Прядухин передал мне “заготовку” текста предисловия к книге “Крах операции “Эдельвейс”, – сказал Жуков. – Я сделал несколько поправок, и через пару дней адъютант передаст его вам. Я считаю, книга нужная. Об обороне Кавказа много написано всяких небылиц. Я имею в виду книгу Г. Гречко “Битва за Кавказ” и воспоминания Л.И. Брежнева “Малая земля”… Еще мало написано книг о защитниках Кавказа. Понимаешь, Иван Владимирович, мне вновь отдел пропаганды ЦК и Главное политуправление Министерства обороны навязывают включить в книгу “Воспоминания и размышления” вставку о том, как по заданию Сталина, находясь в апреле 1943 года на Кавказе, в районе Новороссийска, я и сопровождающие меня военачальники “хотели посоветоваться” с начальником политотдела 18-й армии полковником Л.И. Брежневым по поводу боевых действий на Кавказе… Да вот беда – встреча не состоялась. Полковник Брежнев проигнорировал наш приезд. Он был занят чтением газет на Малой земле, проводил политинформации…

В моей книге я должен был подчеркнуть очень значительную роль генерала Г.А. Гречко в освобождении Кавказа от фашистских захватчиков. Я наотрез отказался сделать это. К обороне Кавказа причастны многие военачальники – Василевский, Тюленев, Петров, Вершинин, Штеменко, Ефимов… Да и Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин уделял особое внимание битве за Кавказ”. Несколько дней спустя, 9 мая 1973 года, Тюленев и Шанаев встретились с Жуковым на его даче в Сосновке. Там Шанаев, среди прочего, спросил маршала: “Как вы оцениваете оборону города Владикавказа и в целом битву за Кавказ?” Георгий Константинович ответил: “Разрабатывали операцию по освобождению Кавказа Генеральный штаб, Верховный Главнокомандующий, генералы Тюленев, Петров, Штеменко, другие видные военачальники. Я в то время занимался Сталинградским направлением, но в деталях был знаком и с битвой за Кавказ. Ведь сражения за Сталинград и Кавказ были взаимосвязаны. Вермахт то перебрасывал свои части с берегов Волги на Кавказ, то возвращал их к Сталинграду. А город Владикавказ – это форпост на Юге России. Враг любой ценой рвался к нефтяным районам Кавказа и важнейшим транспортным коммуникациям»⁴⁰⁸.

Но, невзирая на небольшую ценность своей книги о битве за Кавказ как исторического источника, маршал Гречко (или те спичрайтеры, что писали его книгу) стал одним из творцов легенды о восхождении на Эльбрус сначала немецких горных стрелков, а потом советских военных альпинистов, которая закрепилась в сознании советских людей.

На астраханском направлении

На астраханском направлении со стороны калмыцких степей немцы оставили всего одну 16-ю моторизованную дивизию. Ее задачей было прикрывать разрыв между группами армий «А» и «Б». О наступлении на Астрахань с этого направления германское командование даже не помышяло как из-за малочисленности собственных войск в этом районе, так и из-за трудностей снабжения сколько-нибудь значительной группировки водой в степной безводной местности. Астрахань немцы собирались брать ударом нескольких соединений 6-й германской армии вдоль Волги, после того, как завершится Сталинградское сражение.

Против германской 16-й моторизованной дивизии сражалась советская 28-я армия, в которую первоначально входили 34-я гвардейская и 248-я стрелковые дивизии, 52, 152, и 159-я стрелковые бригады, 78-й и 116-й укрепленные районы и некоторые другие части. 26 октября 1942 года к ним добавилась 6-я гвардейская танковая бригада. Германской 16-й моторизованной дивизией до 13 ноября 1942 года командовал генерал-лейтенант Зигфрид Хенрици (1889–1964), а с 13 ноября 1942 года по 20 мая 1943 года – генерал-майор граф Герхард фон Шверин (1899–1980). 28-й армией все время вплоть до ноября 1943 года командовал генерал-лейтенант Василий Филиппович Герасименко (1900–1961). Хенрици и Шверин в вермахте считались очень хорошими командирами и оба дослужились до чина генерала танковых войск и закончили войну командирами танковых корпусов. Хенрици был удостоен Рыцарского креста с дубовыми листьями, а Шверин – Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами. Герасименко же выше генерал-лейтенанта так и не поднялся, а в ноябре 1943 года вообще был отозван с фронта, правда, не за какие-либо очевидные неудачи, а потому, что он был одним из немногих советских генералов, кто хорошо знал украинский язык. Василия Филипповича в марте 1944 года назначили на вновь учрежденную должность наркома обороны Украины, на которой он и оставался вплоть до ее упразднения в мае 1945 года. Звания Героя Советского Союза (что примерно соответствовало германскому Рыцарскому кресту) Герасименко так и не был удостоен, но получил 2 ордена Ленина (второй – за выслугу лет), а за освобождение Ростова в феврале 1943 года был удостоен полководческого ордена Суворова 1-й степени. В общем, если Василий Филиппович и не был из числа самых знаменитых сталинских командармов, то, по крайней мере, был далеко не худшим. Однако, несмотря на значительное численное превосходство, 28-я армия не только не сумела разбить 16-ю моторизованную дивизию, но даже не смогла нанести ей сколько-нибудь существенные потери, тогда как советские потери оказались очень высоки.

Бои на астраханском направлении осенью и зимой 1942 года – это, как кажется, единственный пример, когда мы можем сравнить потери одной немецкой дивизии с потерями противостоявшей ей советской армии. 16-я германская моторизованная дивизия за декабрь 1942 года потеряла в калмыцких степях 48 человек убитыми, 7 пропавшими без вести и 119 ранеными⁴⁰⁹. Противостоявшая ей 28-я советская армия насчитывала 44 000 человек, что давало советской стороне трехкратное численное превосходство. По далеко не полным данным, явно занижающим безвозвратные потери, за декабрь 28-я армия потеряла в боях 2180 человек, в том числе 829 – безвозвратно, что дает соотношение безвозвратных потерь 15,1: 1 и общих 12,5⁴¹⁰. Правда, приданные 16-й моторизованной дивизии три туркестанских батальона и четыре калмыцких эскадрона также противостояли 28-й армии и потеряли в декабре до 120 убитых, раненых, пленных и перебежчиков. Однако, как свидетельствуют советские и немецкие документы, почти все потери были понесены 28-й армией в борьбе против немцев. На борьбу с калмыками и туркестанцами пришлось лишь несколько десятков убитых, раненых и пропавших без вести бойцов 28-й армии. В период же с 1 сентября по 31 декабря 1942 года части 28-й армии потеряли 12 706 человек, в том числе не менее 6710 – безвозвратно⁴¹¹. Немецкая 16-я моторизованная дивизия за этот период потеряла 406 убитых, 32 пропавших без вести и 953 раненых, а всего 1391 человека⁴¹². Это дает соотношение 9,1: 1 по общим потерям и 15,3: 1 по безвозвратным. Три туркестанских батальона потеряли 400 человек, а четыре калмыцких эскадрона – несколько десятков человек убитыми, ранеными, пленными и дезертирами, но на бои против них пришлась лишь ничтожная часть советских потерь⁴¹³. Они в основном занимались борьбой с партизанами и диверсионно-разведывательными группами. В целом же за четыре месяца боев 16-я моторизованная дивизия, потеряв по численности примерно полтора мотопехотных батальона и сохранив боеспособность, вывела из строя личный состав одной советской стрелковой дивизии и одного стрелкового полка. И это при том, что наша оценка советских потерь сильно занижена. Так, боевые потери 248-й стрелковой дивизии в период с 1 октября (ранее она в боях не участвовала) по 31 декабря 1942 года были оценены нами в 1332 человека. Между тем ее личный состав за тот же период сократился с 10 408 до 7333 человек, т. е. на 3075 человек⁴¹⁴. Трудно допустить, что небоевые потери дивизии достигали 1743 человека и превосходили боевые. Скорее всего, в книге астраханского краеведа и политика социалистической ориентации Олега Шеина, по которой мы делали подсчеты, из-за недостатка документов, отмечены далеко не все боевые потери 248-й дивизии, равно как и других соединений 28-й армии⁴¹⁵.

В отдельные более короткие периоды времени советские соединения, сражавшиеся против 16-й моторизованной дивизии, тоже несли очень значительные потери. Во время первого штурма Хулхуты 4–7 сентября 1942 г. 152-я стрелковая бригада потеряла более 2,2 тыс. бойцов и командиров, более половины личного состава. 107-й гвардейский стрелковый полк потерял около 227 человек – примерно половину потерь, понесенных за август – сентябрь. Кроме того, какие-то потери понесли участвовавшие в штурме 565-й отдельный танковый батальон и разведывательный отряд 248-й стрелковой дивизии⁴¹⁶. Для сравнения: вся 1-я танковая армия группы армий «А», в которую в тот момент формально входила 16-я моторизованная дивизия, за первую декаду сентября потеряла 3057 человек, почти столько же, сколько потеряли советские войска при 4-дневном штурме Хулхуты⁴¹⁷. 20 ноября при очередном штурме Хулхуты одна только 34-я гвардейская стрелковая дивизия потеряла 2403 человек, в том числе 1185 – безвозвратно. А один из отрядов 6-й гвардейской танковой бригады из 103 человек безвозвратно потерял 94, а еще 6 человек были ранены. Та же 34-я гвардейская дивизия 26 ноября потеряла 774 убитыми, 478 ранеными и 1713 пропавшими без вести⁴¹⁸.

А вот как выглядели бои 16-й моторизованной дивизии с немецкой стороны. 17 ноября капитан Фогельзанг из 146-го артиллерийского полка записал в своем дневнике о боях во время отхода частей 16-й дивизии к Яшкулю: «Внезапно русские толпами переходят в атаку. Тащат пулеметы, минометы и боеприпасы на склон “201”. Мы снова бьем по ним нашими добрыми снарядами, прижимая их к земле и прореживая их ряды. Видно, как они утаскивают раненых, убитые остаются лежать на месте. Выстрел за выстрелом, постепенно, но точно, наши снаряды бьют в наступающих. К 9.00 мы, наконец, изматываем их настолько, что атакующие делают небольшой перерыв. После нового сильного артиллерийского обстрела русские начинают отступать. Везде видны буро-коричневые точки убитых русских. На западе и северо-западе тяжелый бой продолжается.

Еще хуже дело на юге. Зенитчики, 7-я батарея и танки окружены. В 9.45 ожидается новая танковая атака с юго-запада. Там замечено свыше 60 моторизованных транспортных средств. Одновременно нас атакуют несколько штурмовиков. В 10.30 все успокаивается. Шум боя на время затихает. Русские постепенно отводят свои войска назад. Наши зенитки и танки освобождены контратакой. У 7-й батареи бой еще продолжается. Русские проникли на их позиции, канониры схватились за карабины и штыки. В контратаке с помощью пехоты позиция очищена, в плен взято 50 человек. В ходе дальнейшего боя наших I батальона 60-го полка и мотоциклистов вновь прорвавшиеся русские снова отброшены.

Это дало передышку, однако, наше окружение плотное и прочное.

13.00. С запада наступают 25 тяжелых танков в сопровождении пехоты. Отброшенный от “штриховой высоты” (Strichhohe) русский полк снова сосредоточился и перешел в атаку. Наша артиллерия бьет туда сосредоточенным огнем. Шум и вой, на западе стоит высокая светло-коричневая стена пыли. Наши позиции бомбит сильная вражеская авиация. После трудного и ожесточенного боя эта атака отбита. В котле теперь становится спокойнее. Положение проясняется после подавления последних точек сопротивления русских внутри кольца обороны.

Вечер проходит относительно спокойно. Редко разрывается артиллерийский снаряд, там и тут вспыхивают пулеметные очереди. На западе догорают разбитые машины. Мы находим время, чтобы привести себя в порядок и выяснить обстановку. 60-й полк понес большие потери, несколько танков потеряно. В артиллерии вышло из строя несколько орудий и большое количество прислуги. Тяжелая зенитная батарея уничтожена. Все офицеры и большая часть личного состава дрались до последнего и погибли у своих орудий. Поле боя усеяно мертвыми обеих сторон. Русские должно быть потеряли сотни человек убитыми. Они лежат целыми кучами, особенно в западной части котла. У артиллерии медленно, но уверенно заканчиваются снаряды. Она уже израсходовала ⅔ своих запасов.

Из дивизии мы узнаем по радио, что нам противостоит примерно 3,5 русских дивизии и 60–90 танков. 156-й полк предпринял контратаку в нашем направлении, однако пробиться не смог. Наше настроение мрачное.

Мы сидим на своих позициях и молчим. Перспективы не очень хорошие, хотя у нашей артиллерии осталось еще достаточно снарядов. Снаружи идет мелкий дождь, там влажно, холодно и неприятно. Что принесет нам завтрашний день? Около 21.00 мы узнаем, что наш новый командир дивизии генерал граф фон Шверин отправил в группу армий запрос об отмене указания фюрера “удерживать позиции у Халхуты при любых обстоятельствах”. Начинается подготовка к прорыву на запад, который, как осторожно предполагается, произойдет этой ночью. Можно вздохнуть. Только тот, кто что-то делает, кто активен, может попытаться избежать неминуемой гибели. В 22.00 мы получаем указания по плану прорыва. Все сооружения должны быть тщательно, но незаметно разрушены. Все неспособные перемещаться транспортные средства и орудия – взорвать. Батарея должна нерегулярным беспокоящим огнем в восточном направлении маскировать наши намерения. Прорыв запланирован на северо-западе, где, как кажется, у противника самое слабое место. Размещенный у “высоты Шуленбурга” II батальон 60-го полка должен открыть выход из котла. Одновременно III батальон сразу после полуночи, оставив на прежних позициях небольшие отряды прикрытия, бесшумно отойти на запад, занять позиции в горле прорыва, обеспечить выход всех остальных частей, задержать преследующего неприятеля и, после прохода последних подразделений, постепенно начать уходить в направлении прорыва. I батальон, все машины которого в настоящий момент были заняты в снабжении за пределами котла, должен идти в центре пешком»⁴¹⁹.

А вот донесение батальонного адъютанта 1-го батальона 156-го моторизованного гренадерского полка лейтенанта Меммингера о боях 25–27 ноября, рассказывающее о прорыве дивизии из окружения и датированное 5 декабря: «Взято 415 пленных и насчитано свыше 600 убитых… Собственные потери: 25 убитых, 92 раненых, 1 пропавший [без вести]. Офицеры: 1 убит, 1 ранен»⁴²⁰. Это дает соотношение потерь убитыми 600: 26, т. е. 23,1: 1 в пользу немцев.

Лейтенант Эрнст Шверер из 5-й батареи 146-го артиллерийского полка так описывает в своем дневнике бой в ночь с 14 на 15 декабря: «Русские атаковали со всех сторон и очень сильно потрепали маленький гарнизон. Их штурмовали примерно 600 человек, они дошли до 50 метров к позициям. На небольшом клочке земли перед одним нашим пулеметом полегло свыше 50 убитых. Пехотинцы говорят о страшных вещах. Русские снова вернулись большими силами и тогда поле стало черным. Огонь был настолько плотным, что для двух последних пулеметов 9 человек постоянно таскали патроны из ближайших домов. Туркестанское минометное отделение очень хорошо себя показало. Они стреляли снова и снова, и их огонь был исключительно точен. Утром все огромные русские толпы просто сбежали… При вчерашней атаке на “Сигнальную гору” русские потеряли примерно 500 человек убитыми и еще 170 пленными. Но мы предчувствуем, что они еще вернутся»⁴²¹.

Заметим, что столь большие потери при столь неблагоприятном их соотношении советские войска несли уже тогда, когда 16-я моторизованная дивизия отступала, выходя из окружения. Но здесь на руку немцам был маневренный характер борьбы в калмыцких степях, где они дополнительно превосходили советскую сторону в мобильности.

В воздухе борьба в районе Астрахани борьба тоже складывадась не в пользу советской авиации. Для поддержки с воздуха 16-й германской моторизованной дивизии был выделен авиаотряд в составе 1 тяжелого истребителя Bf-110, 4 – Bf-109, нескольких самолетов-разведчиков FW-189 и планеров DFS-230A с буксировщиками Hs-126. Последние использовались для снабжения. ПВО Астрахани к началу октября располагала лишь 12 истребителями. 3 – Як-1, 2 – И-15бис и 2 английских истребителя «Харрикейн» из 652-го иап базировались на аэродроме Астрахань, а 5 – ЛаГГ-3 из 572-го иап дислоцировались в Харабали. 269-й иап прикрывал южный участок железной дороги Астрахань – Урбах. Он имел 10 «харрикейнов». Еще 4 – И-15 прикрывали Гурьев. Но для бомбардировок судов на Астраханском рейде и на Каспии использовались более значительные силы.

Утром 24 октября над Астраханью на высоте около 7000 м пролетел самолет-разведчик Ju-88D. Данные аэрофотосъемки показали большое скопление на Астраханском рейде нефтеналивных судов, пришедших с Каспийского моря. А с 26 по 31 октября бомбардировщики из I./KG100 и KG76 провели серию ночных налетов на Астраханский рейд. Были потоплены танкеры «Америка» (995 т), «Ударник» (3110 т), «Коминтерн» (10 800 т), тяжело поврежден «Агамали-оглы» (10 800 т). Также были потоплены шаланда № 21 (850 т), авиатранспорты «Куйбышев» (3210 т) и «Осетин» (3210 т), поврежден катер МО-77. Сгорело и разлилось 14 000 т нефтепродуктов. 15 ноября 4 Ju-88А потопили танкер «Кулибеков» (1754 т)⁴²².

Днем 9 сентября 1942 года 14 – Не-111 из III./KG4 «Генерал Вефер» совершили налет на Астрахань. Теперь Гитлер отказался от намерения ее захватить, и бомбардировки призваны были парализовать Астрахань как транспортный узел и перевалочный пункт для бакинской нефти. Основной удар наносился по нефтебазе № 5, пострадала и нефтебаза в селе Ильинка и судоремонтный завод им. Ленина. В результате прямых попаданий бомб Brand С50А и Brand С250А на двух нефтехранилищах были сожжены около 400 000 т нефтепродуктов⁴²³. В дальнейшем последовало еще несколько налетов на Астрахань. 23 сентября при ночной бомбардировке Саратова был полностью разрушен крекинг-завод, причем был потерян бомбардировщик Ju-88A-4 «F1+HR» командира 7-й эскадрильи KG76 обер-лейтенанта Герхарда Маака. Завод не смог возобновить работу до конца 1942 года. Поскольку неповрежденных емкостей для нефтепродуктов практически не осталось, нефтеперегонку невозможно было проводить⁴²⁴.

Немцы также бомбили железнодорожную магистраль Урбах – Астрахань, по которой на север шли эшелоны с кавказской нефтью, а также составы с американской и английской техникой из Ирана и подкрепления в Сталинград, которые потом переправлялись туда с восточного берега Волги. С начала сентября налеты стали почти непрерывными. Вечером 9 сентября бомбили железнодорожную станцию Богдо. Было убито и ранено около 100 человек, загорелись цистерны с нефтепродуктами и бензином. Железнодорожная линия не была прикрыта средствами ПВО, поэтому движение составов прекратилось на длительное время⁴²⁵.

К октябрю 1942 года в СССР стали ощущать нехватку нефтепродуктов. В сентябре, а потом и в октябре на участке от Астрахани до Саратова поезда преодолевали за сутки не более 30–40 км. На НПЗ в Уфе, Сызрани, Горьком и Константинове получили в сентябре только 30–40 % необходимой нефти, а в октябре – только 25 %. «Наркомат нефтяной промышленности требовал от железнодорожников любой ценой вывозить нефтепродукты из Астрахани, однако на дороге творился настоящий ад. Германские бомбардировщики каждый день атаковали станции, разрушали полотно, бомбили эшелоны. Пожары практически не прекращались, над степью постоянно висел черный смог»⁴²⁶.

Однако опосле окружения германских войск в Сталинграде налеты люфтваффе на Астрахань прекратились, поскольку все ресурсы были брошены на снабжение окруженной группировки.