Текст книги "Битва за Кавказ"

Мы должны были быть в двух километрах от основных сил батальона. Я собрал все и всех, что у нас осталось и, рискуя навлечь на нас рассеянных по лесу врагов, своим громовым голосом зычно бросил призывный клич через лес, полный тьмы и воды. Мы прислушались, тая тревогу. Мы услышали голоса, которые едва отвечали, далекие, едва различимые. Мы бросились к ним. Русские были не в лучшем положении, чем мы. Они тоже потеряли своих.

Время от времени мы останавливались, чтобы переходить и снова кричать. Нам отвечали уже более ясно. Направление было правильным. От расселины к расселине, от горки к горке мы приближались к своим. Нас окликнули, это был наш патруль. Мы оказались спасены.

Мы соединились со своими в темноте. Враг больше не пытался оказывать ни малейшего сопротивления. Несомненно, рассеянные в лесу части отступали по илистой долине на юго-запад, пытаясь разыскать свои части, потрепанные нашей атакой. Шагая в грязной воде, мы продвигались на юг. В час ночи наша головная колонна беспрепятственно вошла в Ширванскую»¹⁶².

Таким образом, наступление 44-го армейского корпуса на Туапсе было остановлено из-за возросшего сопротивления советских войск и сложных условий местности. 28–30 августа 101-я егерская дивизия попыталась окружить 32-ю гвардейскую стрелковую дивизию, но была остановлена контратакой. Тем временем оборонять Туапсе стала 18-я советская армия, включившая в себя остатки 12-й. Она имела 6 стрелковых и 1 кавалерийскую дивизию. 23 августа был создан Туапсинский оборонительный район (ТОР) под командованием контр-адмирала Гавриила Васильевича Жукова. Его подчинили 18-й армии. 56-я армия с 4 стрелковыми дивизиями располагалась между 18-й и 47-й армиями. 5-я воздушная армия получила усиление истребителями и штурмовиками¹⁶³.

Гора Оплепен прикрывала путь на Лазаревское. На самом деле здесь был стратегический тупик, так как через местный перевал Хакуч (сейчас Грачевский, также назывался Тубинский) не было никакой возможности перебросить к побережью большую группу войск. Но, по мнению А.А. Гуцалова, «совершенно правильно оценивая пути через Хакуч к Лазаревскому, как тупиковые в смысле трудности их преодоления, Э.И. Пятигорский недооценил силу безумия самоуверенных убийц и грабителей, разум которых померк в лучах грезящейся им будущей славы завоевателей и победителей. Они направили первый удар именно на эти тупиковые пути. И бои в августе 1942 года разгорелись здесь не на шутку»¹⁶⁴. В действительности дело было совсем не в безумии командования германских горных стрелков, а в слабо отражавших реальность старых российских и советскх картах, где горные тропы, проходимые, в лучшем случае, только для вьючных животных, гордо именовались дорогами.

Валлонский легион в составе 97-й егерской дивизии под командованием майора Люсьена Липперта принимал участие в боях в районе Абадзехской, Ширванской, Кубано-Армянского, Червякова, Папоротного и затем подошел к горе Индюк, за 1 км от которой был остановлен советскими войсками. Леон Дегрелль вспоминал: «Мы должны были преодолеть Кавказский хребет. Поступили приказы для дивизии. Цель – Адлер, затем Сухум, недалеко от азиатской Турции. Мы заключали пари: на Рождество – Тифлис, весной – Вавилон!

Мы окажемся на берегах священных рек Тигра и Евфрата, соединившись с африканским корпусом генерала Роммеля, который двигался от Суэца. Война закончится в колыбели мира!»¹⁶⁵

12 августа 52-й армейский корпус захватил Элисту, а 18 августа – Буденновск. Зато на фронте 40-го танкового корпуса советское сопротивление нарастало, и Красная армия явно собиралась оборонять линию Терека. К тому же значительно активизировалась советская авиация, поскольку основные усилия люфтваффе были направлены на Сталинград. А из-за ухудшения ситуации с горючим пришлось 18 августа остановить весь 3-й танковый корпус в районе к северо-западу от Пятигорска, чтобы обеспечить хоть какую-то мобильность 40-му танковому корпусу. К тому же местность была труднопроходима для танков. План заключался в атаке на Баку как по Военно-Грузинской дороге, так и по каспийскому побережью, но сроки наступления пришлось отложить. При этом по Военно-Грузинской дороге из-за ее малой пропускной способности можно было наносить лишь вспомогательный удар. Выяснилось, что попытка атаковать Орджоникидзе из района к западу от Терека будет слишком затратной по времени и ресурсам, равно как и попытка захватить плацдарм на северном берегу Терека. 3-я танковая дивизия 24–25 августа захватила Моздок после ожесточенных уличных боев, но южный берег Терека был хорошо подготовлен к обороне. К тому же 16-ю моторизованную дивизию изъяли из 1-й танковой армии для прикрытия разрыва между группами армий «А» и Б» в калмыцких степях¹⁶⁶.

49-й горнострелковый корпус, двигаясь по долинам Лабы, Зеленчука и Кубани, 11 августа взял Черкесск и занял Клухорский и Адзапшский перевалы. В начале сентября 4-я горнострелковая дивизия достигла Бзыби в 40 км от Сухуми. Встал вопрос о ее возможном прорыве на Гудауты, на чем настаивал Гитлер. Однако штаб группы армий «А» считало, что такой прорыв имеет смысл только после захвата Новороссийска и Туапсе. Лист считал, что без этого снабжение горных стрелков через горы будет слишком сложным делом и потребовало бы 8-дневных пеших маршей через горы для каждой партии снабжения. Требовалось 2000 вьючных животных, которых неоткуда было взять. Гитлер предполагал, что можно будет снабжать войска по воздуху. Но для этого требовалось сначала захватить подходящий аэродром в районе Гудаут. 31 августа в Ставке в Виннице Гитлер смог убедить Листа в необходимости взятия Гудаут. Но после возвращения в штаб группы армий «А» в Сталино и беседы с генералом Конрадом он, при поддержке Конрада, стал вновь возражать против операции по овладению Гудаутами и попросил Йодля приехать в Сталино для обсуждения вопроса. Вернувшись из Сталино 7 сентября, тот поддержал Листа и Конрада¹⁶⁷.

Фельдмаршал Лист и его штаб надеялись, как свидетельствует запись в журнале группы армий «А» от 19 августа, что растущее сопротивление противника по всему фронту является всего лишь «борьбой сильных неприятельских арьергардов, главной задачей которых было задержать немецкое наступление». А вот в штабе 1-й танковой армии Клейста были настроены гораздо более пессимистично. 15 августа посетивший его, а также штаб 1-й танковой армии и дивизию СС «Викинг» и 13-ю танковую дивизию майор Герхард Энгель, адъютант Гитлера по сухопутным войскам, записал в дневнике: «Долгая дискуссия с Листом и фон Гильденфельдтом. Оптимизм по поводу того, что цели будут достигнуты, хотя и с оговоркой, что советское противодействие нельзя просчитать. Совсем другое настроение у фон Клейста и Фекенштедта (начальника штаба 1-й танковой армии. – Б.С.). Войска более или менее выдохлись. Воздушная и наземная разведка показали, что Кавказ к югу от Краснодара и Майкопа можно пересечь только по четырем тропам для вьючных животных, и сделать это могут только горнострелковые войска с мулами. Нанесение главного удара там никак невозможно. Разочарование по поводу так называемых нефтяных месторождений Майкопа. Там находится только центральная администрация; вдали от дорог и троп операции совершенно невозможны из-за джунглей первобытного типа и зарослей, где трудно ориентироваться. Танковая дивизия здесь совершенно не годится. Жесткое сопротивление русских в горах, тяжелые потери, особенно у дивизии “Викинг”. Мнение командования 1-й танковой армии, что открытие горных проходов возможно только на юге, со стороны Кубани. Такого же мнения придерживаются в 13-й танковой дивизии и в “Викинге”. Посещение разведывательного батальона убедило меня, что “Викинг” находится в неблагоприятных условиях местности. Получил (от Первой Танковой Армии) исчерпывающие карты и оценку обстановки. На обратном рейсе снова был с фон Гильденфельдтом»¹⁶⁸.

Пока же стало ясно, что обмундирование, обувь и оружие обычной пехоты не подходят для ведения боев в горно-лесистой местности. Обороняющимся местность предоставляла возможности для маскировки и строительства блиндажей и других укрепленных позиций, а также для устройства засад¹⁶⁹.

Однако на следующий день доклад Энгеля в Ставке Гитлера не встретил понимания: «Показал документы и доложил о моем полете на фронт. Произвел неблагоприятное впечатление на всех, на ф[юрера], а также на начальника Генерального штаба (Гальдера. – Б.С.), который впоследствии в разговоре спросил меня, почему я не доложил ему раньше. Начальник штаба не верит моим донесениям. Все удивлены. После совещания по ситуации на фронте ф[юрер] заметил Шмундту: “Наш друг Энгель позволил втянуть себя в болтовню”. Ф[юрер] выразил желание, чтобы он, Шмундт, проверил мою информацию. Вечером было решено, что начальник Штаба оперативного руководства [Йодль] вылетит на фронт для выяснения обстановки»¹⁷⁰.

Как можно понять, Клейст, его начальник штаба пытались довести до Гитлера через Энгеля мысль, что в поход на Баку стоило бросить не танковые, а горнострелковые дивизии, которые и снабжать было гораздо легче.

В записи от 27 августа – 1 сентября 1942 года Энгель отметил: «Фельдмаршал Лист представил свой доклад в “Волчьем ущелье” (Wolfsschlucht, так называлась Ставка Гитлера в Брюлье-де-Пеш (Бельгия), на самом деле речь, скорее всего, идет об “Оборотне” (Werwolf) в поселке Стрижавка, близ Винницы. – Б.С.). Присутствовали также фон Гильденфельдт и начальник военных сообщений генерал Герке. Описание ситуации, данное Листом, совпало с оценкой начальника Генерального штаба за последние несколько дней. Поначалу очень неприятная атмосфера. Ф[юрер] постоянно перебивал, обвиняя группу армий в том, что она слишком распылила свои силы и тем самым сводит фронт на нет. Примечательно, что теперь он осознает, что взять горы невозможно. Затем пришли к согласию, что со значительно более сильными силами, чем до сих пор, можно будет наступать из Крыма через Кубань и вдоль побережья. Он бесповоротно намерен достичь Астрахани и Каспийского моря, на Кавказе же теперь он просто хочет обеспечить неплотный контакт, не требуя от горных войск решающих успехов. После совещания создалось общее впечатление значительного ослабления напряженности. В течение некоторого времени Ф[юрер] даже обменивался дружескими словами с начальником Генерального штаба»¹⁷¹.

Трудности боев в горной местности также описал начальник оперативного отдела (Ia) штаба группы армий «А» полковник Гейнц фон Гильденфельдт:

«Полевые кухни не могли двигаться по такой местности. Они сильно отстали, и продовольствие приходилось доставлять сражающимся войскам тяжелыми пешими маршами с крутыми подъемами. Часто это занимало несколько часов, и за это время еда успевала остыть. Не было в достаточном количестве спирта или других средств разогрева.

Боеприпасы поставлялись аналогичным образом. Подвозить их на фронт автомобилями было совершенно невозможно. Даже на ручной тележке это можно было делать лишь на небольшие расстояния. Артиллерийские и минометные боеприпасы обычно грузились на одиночных лошадей, однако для них не хватало несущих рам. Войска изготовляли их различными способами собственного изобретения. Так как не было мулов, используемых в горных войсках, и никто не мог их доставить, спрос на обычных тягловых лошадей в этой местности был слишком велик, и результатом были значительные потери в лошадях.

Транспортировка раненых, по тем же причинам, также была чрезвычайно трудным делом. Тяжелораненые, из-за риска для их жизни во время трудной транспортировки, часто не могли быть эвакуированы в течение дней, легкораненые часто должны были терпеть боль во время длившейся часами транспортировки. Немногие существующие деревни использовались исключительно для размещения перевязочных пунктов; было запрещено использовать их для расквартирования войск. В результате войскам приходилось ночевать под открытым небом даже в дождь и снег.

Единственным моторизованным транспортным средством, которое оказалось пригодным для выполнения этой задачи, был гусеничный мотоцикл; но их имедось всего несколько штук. На несколько более широких путях Фольксваген (типа “Швиммваген”) также мог быть без труда использован»¹⁷². О Баку речи уже не было, что фактически означало косвенное признание провала летней кампании. Главная стратегическая цель не была достигнута. Также и основные силы Красной армии не были уничтожены. А фронт германских и союзных им войск оказался чрезвычайно растянут и вряд ли бы выдержал сильное советское контрнаступление.

В середине августа к Тереку была переброшена III./JG52 майора Гордона Голлоба, которая по состоянию на 20 августа располагала 43 Bf-109, из которых только 28 находились в боеготовом состоянии. Эта эскадрилья испытывала дефицит горючего и боеприпасов. Как вспоминал Голлоб, «в секторе фронта в районе Терека у нас было не более четырех самолетов в оперативной готовности в любой момент времени. Нам не хватало самолетов, нам не хватало топлива и боеприпасов. Мы вынуждены были действовать мелкими группами, чтобы поддерживать боеготовность, а также для того, чтобы иметь возможность еще и вести разведку перед линией фронта». Но все равно с 14 по 29 августа пилоты III./JG52 записали на свой счет 32 сбитых самолета¹⁷³.

18 августа в штаб Закавказского фронта из 46-й армии поступило донесение: «Передовые части 1 и 4-й горнострелковых немецких дивизий уже появились на северных склонах Клухора и на перевале Донгуз-оруи (“Свиной сарай”)»¹⁷⁴.

18 августа Ju-88D-1 «T5+DK» оберфельдфебеля Эрвина Хайнемана из эскадрильи дальней разведки люфтваффе 2.(F) /Ob.d.L. совершил сверхдальний вылет по маршруту Батуми – Ереван – Тебриз – Тегеран – Бендер-Шах – Баку – Махачкала. Конечным пунктом должна была стать иракская Басра, но помешала песчаная буря. Войска Бакинской армии ПВО не ожидали, что немецкий самолет появится со стороны Ирана. В Махачкале экипаж «T5+DK» зафиксировал последствия недавнего налета немецких бомбардировщиков. Бортрадист Макс Лагода вспоминал: «Ад творится здесь! Из многочисленных горящих нефтяных резервуаров поднимались черные облака дыма на высоту до 3000–4000 м. Несколько тяжелых зенитных снарядов взорвались на нашей высоте. Наши бомбардировочные эскадры недавно произвели налет на порт и район станции»¹⁷⁵.

В августе советское сопротивление на Кавказском направлении усилилось. 5-й армейский корпус 17-й армии после нескольких дней ожесточенных боев с дивизиями 26-й советской армии 9 августа захватил Краснодар. 14 августа корпус форсировал Кубань и захватил плацдарм по обе стороны от Краснодара. Но мосты в последний момент были взорваны советскими войсками. И тут впервые с начала операции «Блау» немцами было отмечено «абсолютное господство в воздухе авиации противника». На южном берегу Кубани они встретились с глубоко эшелонированной обороной. После 18 августа начались тяжелые бои в районе Крымской с советскими подкреплениями, переброшенными из Новороссийска. Соединения 3-й румынской армии, взявшие 9 августа Ейск и пытавшиеся зайти по побережью Азовского моря в тыл советской группировки, оборонявшей Таманский полуостров, начиная с 16 августа, встретили сильное сопротивление у Темрюка¹⁷⁶.

Бои за Крымскую с советской 103-й стрелковой бригадой продолжались 4 дня. 22 августа 9-я и 73-я пехотные дивизии взяли Неберджаевскую и Нижнебаканский, прорвав внешний оборонительный периметр Новороссийска. Их контратаковала одним полком советская 77-я горнострелковая дивизия, но была отброшена от Неберджаевской с большими потерями. Один только приданный ей 126-й отдельный танковый батальон потерял 30 из 36 танков.

Тем временем 6-я и 9-я румынские кавдивизии отбросили 2 советских батальона морской пехоты и блокировали Азовскую флотилию в Темрюке, которой пришлось затопить свои суда. Экипажи же усилили гарнизон Новороссийска. 23 августа румыны заняли оставленный флотилией Темрюк и двинулись к Анапе.

Для штурма Новороссийска Ветцель получил тяжелую артиллерию – дивизионы 150-мм и 210-мм гаубиц и дивизион 100-мм орудий. Поддержка люфтваффе была незначительна, так как основные силы 4-го воздушного флота были перенацелены на Сталинград. Остались поддерживать группу армий «А» только 30 истребителей Bf-109G 3-й эскадрильи 52-й истребительной эскадры в Армавире, 23 истребителя-бомбардировщика Bf-110 2-й эскадрильи 1-й истребительно-бомбардировочной эскадры в Краснодаре, 20 пикирующих бомбардировщиков Ju-87 «Stuka» 2-й эскадрильи 77-й штурмовой эскадры в Белой Глине и 4 бомбардировщика He-111. Последние, скорее всего, использовались как разведчики. Это ослабление люфтваффе на Кавказе значительно облегчило действия советской авиации при обороне Новороссийска. Тем не менее рота ближней радиоразведки 596 посредством радиоперехвата смогла собрать сведения об оборонительных линиях в Новороссийске и обороняющих его силах и средствах, особенно благодаря переговорам штаба артиллерии 47-й армии¹⁷⁷. Благодаря успехам разведки Ветцель, возобновив 29 августа наступление, достиг тактической внезапности, атаковав не с северо-востока, как раньше, а с северо-запада 419-м и 431-м полками 125-й дивизии. Они прорвали тонкую линию обороны 83-й бригады морской пехоты к северу от линии Крымская – Нижнебаканский и обошли левый фланг 77-й горнострелковой дивизии. Одновременно 2 полка 9-й пехотной дивизии атаковали сводную бригду морской пехоты, угрожая восточному сектору обороны. В обоих случаях атаки поддерживали по одному дивизиону штурмовых орудий. Советскую морскую пехоту поддерживали огнем своих орудий лидер «Харьков» и эсминец «Сообразительный», находившиеся в Цемесской бухте. Чтобы не допустить прорыва на флангах, командующий 47-й армией генерал Котов вынужден был ослабить свой центр¹⁷⁸.

И.В. Тюленев признавал в мемуарах: «Анализируя сейчас причины захвата врагом этих важных перевалов, следует сказать, что в этом была немалая доля вины командования и штаба Закавказского фронта, опрометчиво решивших, что перевалы сами по себе недоступны для противника. Некоторые из нас считали главной задачей войск фронта – оборону Черноморского побережья, где были развернуты основные силы 46-й армии. А она, в свою очередь, неправильно организовала оборону перевалов и попросту “проспала” их. Врага нужно было встретить на склонах гор, а не ждать пока он поднимется»¹⁷⁹.

20 августа Ставка ВГК приказала командованию Закавказского фронта усилить оборону прохладненского направления: «1. Для усиления обороны войск Северной группы на прохладненском направлении направить из района Ленинакана в состав 9-й армии 61-ю стр. дивизию.

2. Перед отправкой 61-й стр. дивизии изъять из нее рядовой и младший начсостав азербайджанской, армянской национальности и национальностей Дагестана, укомплектовав ее к 22.08 русским составом.

3. Дислоцировать в районе Ленинакана, вместо убывающей 61 сд, одну сд из числа вновь формируемых дивизий.

4. Принять все меры к быстрейшей переброске из Астрахани прибывающих для Закфронта стрелковых бригад, используя для этого все плавучие средства, в том числе боевые корабли Каспийской военной флотилии»¹⁸⁰.

В тот же день, 20 августа, была дана директива Ставки ВГК № 170579 Закавказскому фронту об обороне Главного Кавказского хребта:

«Противник стремится вторгнуться в пределы Закавказья и для достижения этой цели не ограничится действиями крупных сил на основных операционных направлениях.

Враг, имея специально подготовленные горные части, будет использовать для проникновения в Закавказье каждую дорогу и тропу через Кавказский хребет, действуя как крупными силами, так и отдельными группами головорезов-диверсантов. Глубоко ошибаются те командиры, которые думают, что Кавказский хребет сам по себе является непроходимой преградой для противника. Надо крепко запомнить всем, что непроходимым является только тот рубеж, который умело подготовлен для обороны и упорно защищается. Все остальные преграды, в том числе и перевалы Кавказского хребта, если их прочно не оборонять, легко проходимы, особенно в данное время года.

Исходя из этого, Ставка требует, наряду с созданием прочной обороны на основных операционных направлениях, немедленно усилить оборону Главного Кавказского хребта, и особенно Военно-Грузинскую, Военно-Осетинскую и Военно-Сухумскую дороги, исключив всякую возможность проникновения противника на этих направлениях.

Одновременно в целях наиболее прочного прикрытия остальных проходов через хребет, в дополнение к существующей системе обороны, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

«1. Занять и прочно оборонять следующие проходы и перевалы:

– Проход Махачкала, Дербент по Каспийскому побережью;

– Проход Новороссийск, Туапсе, Сухуми по Черноморскому побережью.

К востоку от Военно-Грузинской дороги:

– Гудамакарский перевал и перевал Архоти, закрыв все обходные пути, выходящие на Военно-Грузинскую дорогу с востока.

– Населенный пункт Шатили, перевалы Тебло, Юкерача, Качу, прочно прикрыв направления от Грозный, Шатой на Душети и на Телави.

– Перевал Кадорский.

К западу от Военно-Грузинской дороги:

– Перевалы Трусо, Уруста, Рокский, Бах-Фандак, не допустив проникновения противника между Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогами.

– Населенные пункты Геби, Лексура, прочно прикрыв направление Нальчик, Кутаиси.

2. С целью прикрытия подступов к Главному Кавказскому хребту с севера и для установления связи с частями, действующими в пределах Северного Кавказа, выслать отряды на следующие маршруты:

– Перевал Геби-Вцек, Ахсарисар.

– Перевал Геби-Вцек, Нальчик.

– Перевал Донгуз-Орун-Баши, Баксан.

– Перевал Клухор, Ниж[няя] Тиберда.

– Марухский перевал, Зеленчукская.

– Перевал Цагеркер по р. Лаба.

– Перевал Псеашха, Чернореченская и Псеашха, Хамышки.

– Хакуч, Самурская и Хакуч, Хадыженская.

3. Взорвать и завалить следующие перевалы и проходы, к западу от Военно-Грузинской дороги:

Зекарский (3194 м), Дзедо, Гурдзие-Вцек, Латпари (Восточный), Цаннер, Твибери, Чинер-Азау, Киртык-Ауш, Саури-Ауш, Хотю-Тау, ущелье р. Улли-Кам, перевал и ущелье р. Морбе, Нахар, Домбай-Ульген, Наур, Санчаро, Адзапш, ущелье Тамское, Чмахара, Анчха, Ахук-Дара, Умпырский, дорога у г. Айшха, Шахгиреевское ущелье.

4. Подготовить к взрывам и завалам все дороги, горные проходы и перевалы, занимаемые войсками.

5. Приведение дорог, ущелий и перевалов в непроходимое состояние как подрываемых заблаговременно, так и подготавливаемых к взрывам проводить не путем взрыва в одной точке, а обязательно заваливая дороги и тропы в нескольких местах, приводя их в непригодное состояние на десятки километров.

6. На основных дорогах и направлениях назначить комендантов дорог (направлений), возложив на них полную ответственность за оборону дороги (направления) и подчинив им все подразделения и части, обороняющие данную дорогу или направление. Каждая комендатура должна иметь радиостанцию и резерв саперных сил и средств.

7. Все части и подразделения, обороняющие участки высокогорной полосы, обеспечить продовольствием на 3–4 месяца, 2–3 бк боеприпасов и надежными проводниками из местных жителей.

8. К исполнению приступить немедленно, ход выполнения доносить ежедневно.

9. Точный план всех оборонительных мероприятий и положение частей, обороняющих Главный Кавказский хребет, донести к 23.08.1942 г.»¹⁸¹

А 23 августа в директиве № 17058 °Cтавка согласилась с продиктованными Берией предложениями Военного совета Закавказского фронта об усилении обороны перевалов:

«Ставка Верховного Главнокомандования ваши мероприятия по усилению обороны перевалов утверждает и:

1) назначает: начальником штаба Закфронта генерал-лейтенанта Бодина, начальником тыла фронта генерал-майора Найденова Н.А., начальником разведотдела штаба фронта полковника Каминского А.И.;

2) с переброской 61 сд на Черноморское побережье Ставка согласна;

3) формирование 24-й армии с включением в ее состав 328, 33, 317 сд, дивизий НКВД, стрелковой бригады и двух ап РГК Ставка утверждает и

назначает командующим армией генерал-майора Хоменко, начальником штаба армии генерал-майора Бармина.

Дислокация штарма – Махачкала;

4) установить военное положение в городах Тбилиси, Баку, Кутаиси, Кировабад, Евлах, Самтредиа, Зестафони, Хашури, Гори, а также на всем Каспийском и Черноморском побережьях;

5) утверждает сроки формирования четырех сд – к 25 августа и четырех сд – к 28 августа. Изъятие из промышленности Баку 300 автомашин на укомплектование дивизий разрешает. План оперативного использования дивизий, кроме включенных в состав 24-й армии, представить на утверждение Ставки Верховного Главнокомандования;

6) Ставка утверждает создание особых оборонительных районов городов Орджоникидзе, Грозный, Махачкала, Дербент и Сухуми с назначением начальниками оборонительных районов и гарнизонов, соответственно, генерал-майора Киселева, генерал-майора Никольского, генерал-майора Хоменко, полковника Крылова и подполковника Иванова.

О принятых вами мерах доносить дважды в сутки – к 10 и 23 часам»¹⁸².

Несмотря на советское количественное превосходство, германское наступление успешно продолжалось. 3 августа 13-я танковая дивизия взяла Армавир. 9 августа части 17-й армии захватили Краснодар. 10 августа части 1-й танковой армии захватили Майкопские нефтяные месторождения. 15 августа 23-я танковая дивизия овладела Георгиевском. 17 августа 1-я горнострелковая дивизия захватила Клухорский перевал. В тот же день 17-я армия взяла Крымскую. 21 августа бойцы 1-й и 4-й горнострелковых дивизий подняли германский флаг на Эльбрусе. 22–23 августа советской Азовской флотилии пришлось затопить большинство своих судов в Темрюке. 25 августа 3-я танковая дивизия захватила Моздок. 30 августа два батальона 3-й танковой дивизии захватили плацдарм на левобережье Терека в районе Ищерской, но он оказался слишком мал для наведения понтонного моста. 31 августа боевая группа полковника барона Эрпо фон Боденхаузена из двух моторизованных полков 23-й танковой дивизии перерезала железную дорогу на Баку в районе Червленной, а румынская кавалерия ворвалась в Анапу. Однако вскоре группа Боденхаузена была выбита из Червленной частями 10-го гвардейского стрелкового корпуса¹⁸³.

57-й танковый корпус продолжал наступление на Туапсе. «Викинг» двигался от Белореченской на запад, а 16-я моторизованная дивизия – от Майкопа на восток. После захвата нефтяных месторождений 57-й корпус продолжал наступление по железной дороге Белореченская – Туапсе и по шоссе Апшеронск – Лазаревское. 17-й Кубанский кавкорпус не успел преградить путь «Викингу». 11 августа с помощью 7-й роты «Бранденбурга» «Викинг» захватил неповрежденный мост через реку Пшеха, благодаря чему 2 батальона полка «Германия» и танковый батальон за 3 дня прошли 50 км и достигли нефтяных месторождений в Кабардинской. Но они все были подожжены. Кавалерия Кириченко угрожала правому флангу «Викинга», и против них пришлось отрядить один из полков дивизии, до подхода словаков. Узкая дорога на Туапсе проходила по лесисто-гористой местности. 15–16 августа советская 12-я армия преградила «Викингу» путь у Хадыженска.

Боевая группа Бреде 16-й моторизованной дивизии 12 августа попыталась достичь Апшеронска и месторождения Нефтяная с востока, но понесла потери и сам ее командир был убит. К 15 августа XXXXIV армейский корпус Де Ангелиса начал проводить передовые линии через LVII танковый корпус Кирхнера и взял на себя инициативу, в то время как дивизия Хенричи была освобождена и отправлена на юг, чтобы воссоединиться с острием фон Клейста.

Но уже 12 августа Гальдер был не столь оптимистичен: «Группа армий “А”. Все усиливающееся сопротивление противника на северных склонах Кавказа (у Краснодара и в других местах) … По данным разведки, следует ожидать, что противник будет стpeмиться удержать восточную часть Кавказа, Астрахань и Сталинград»¹⁸⁴.

Также 14 августа он записал: «Становится очевидным намерение противника удерживать Северный Кавказ и создать для обороны Южного Кавказа группу на Тереке и к югу от него»¹⁸⁵.

17 августа на Кавказе Гальдером было отмечено «медленное продвижение на западе, выход к горному хребту в центре, стабилизация фронта на востоке»¹⁸⁶.

Только 13 августа боевые группы Папе 3-й танковой дивизии и Бахмана 23-й танковой дивизии смогли двинуться из Пятигорска на юго-восток, пройдя 20 км до реки Малка, которая состояла из трех притоков, каждый шириной не более 10 м. Подступы к ней простреливались советской артиллерией. За Малкой лежало еще более серьезное препятствие: река Баксан шириной 80 м. Войска советской 37-й армии, отступая, взорвали все мосты и дамбу, что ускорило течение реки. За Баксаном расположились 2-я гвардейская, 275-я и 392-я стрелковые дивизии, подкрепленные 2 полками 122-мм и 152-мм гаубиц. Прикрывали их основные силы 4-й воздушной армии, значительно превосходившие силы, которые мог выделить сюда 4-й германский авиакорпус. Большую часть времени германский 40-й танковый корпус оставался вообще без истребительного прикрытия. Дважды войска 40-го танкового корпуса неудачно пытались форсировать Баксан, чтобы идти на Нальчик. Затем 19 августа 40-й танковый корпус повернул на восток, к Прохладному, чтобы форсировать Терек вместе с 3-м танковым корпусом. На Баксане дивизии Швеппенбурга сменила румынская 2-я горнострелковая дивизия. Наступление к Тереку из-за трудностей снабжения можно было начать только 23 августа. Вдоль Терека были расположены 10-й и 11-й гвардейские стрелковые корпуса, сформированные из воздушно-десантных бригад и переброшенные из резерва Ставки. Германская 3-я танковая дивизия форсировала канал имени Ленина в Русском и по ровной местности к середине дня дошла до окраин Моздока. С воздуха ее прикрывали Bf-109G. Моздок защищали части 11-го гвардейского корпуса и 2 бронепоезда, которые, однако, были подбиты в самом начале боев. К вечеру 25 августа Моздок был очищен от советских войск. 23-я танковая дивизия застряла у Прохладного. Город был захвачен только утром 26 августа, причем немцам досталось 300 пленных. Но в тот же день командир 23-й танковой дивизии вермахта генерал-майор Эрвин Мак был убит осколком мины. Его сменил генерал-майор барон Ганс фон Бойнебург-Ленгсфельд, ранее уже командовавший 23-й танковой дивизией. Это происшествие так описано в «Журнале боевых действий» 23-й танковой дивизии: «В 08.30 на командный пункт 2-го батальона 128-го мотопехотного полка, расположенный в колхозе южнее Урвани, прибыл командир дивизии. Он хотел лично выяснить обстановку на Урванском плацдарме. Вскоре после начала обсуждения, посреди участников разорвалась минометная мина. Командир дивизии, командир 2-го батальона майор фон Унгер, адъютант 128-го полка капитан граф фон Хаген и сопровождавший комдива обер-лейтенант фон Путткамер получили смертельные ранения. Они скончались на месте или на пути в лазарет. Чудом уцелел командир 128-го полка полковник Бахман, получивший только легкое ранение»¹⁸⁷. К исходу 26 августа 40-й танковый корпус достиг Терека. Но Клейсту нужно было больше горючего и пехоты для продолжения наступления.