Текст книги "Институт договора в правовой науке Западной Европы XI–XVIII веков. Учебное пособие"

Идеи Цицерона оказались особенно близки итальянским гуманистам XV в., поскольку они выдвигали похожую программу реформы правовой науки и образования (право как прозрачное искусство, а не «мутная вода» комментариев бартолистов) и также не были услышаны ведущими правоведами-комментаторами того времени.

Научная программа гуманистов привела их к отрицанию всего средневекового ius commune. Канонисты также оказались вовлечены в конфликт, поскольку разделяли схоластическую методологию и цели цивилистов. Дополнительным поводом для противостояния стали громкие разоблачения поддельных документов, подтверждающих церковные привилегии.

Первое громкое разоблачение сделал Лоренцо Валла. В сочинении «О подложности дара Константина» (1440) этот итальянский гуманист (и папский секретарь!) с помощью исторических данных и филологической критики доказал противоречивость, нелогичность и, следовательно, поддельность грамоты, выданной римским императором Константином Великим папе Сильвестру I, которой он в благодарность за чудесное исцеление от тяжкого недуга уступал последнему светскую власть над всей Западной Римской империей и признавал его главой всех христианских церквей. Фальшивка была составлена в раннее Средневековье и долгое время служила одним из главных аргументов в пользу притязаний папства на верховную власть во всем христианском мире. Сомнения в подлинности грамоты существовали и ранее, однако до Баллы никто не смог привести убедительных доказательств.

«Константинов дар» был включен в сборник вместе с тремя десятками других поддельных документов, прикрытых авторитетом архиепископа Исидора Севильского. Успех научного подхода Лоренцо Баллы привел к скорой и окончательной дискредитации всех «Лжеисидоровых декреталий» в «Магдебургских центуриях» реформатора Жана Кальвина.

Несмотря на убедительность научной программы гуманизма, его влияние на правовую науку проявилось с некоторым опозданием и, как отмечалось, неравномерно от страны к стране. В Италии расцвет гуманистической науки XIV в. пришелся на время наиболее активной деятельности комментаторов с их схоластической юриспруденцией. В Германии распространению гуманизма препятствовали слабые корни античной культуры (в состав античной Римской империи входили только земли Южной Германии и левобережье Рейна), сравнительно низкий уровень развития городской жизни, потребности которой удовлетворяло автохтонное городское право, достаточно сильные позиции обычного (народного) права, а самое главное – социальные потрясения в ходе Реформации, последующих народных восстаний и религиозных войн.

Условия для распространения «права ученых» (ius commune) созрели лишь к концу XV столетия. Разумеется, правовая наука импортировалась в Германию, главным образом в комментаторском варианте. Слова Эразма Роттердамского о юристах-схоластах следует в значительной мере отнести именно на счет немецких правоведов, изучавших комментарии итальянских бартолистов. Распространение идей гуманизма в юриспруденции, едва начавшись, в XVI в. было осложнено реформационным движением и формированием в германских землях концепции практической рецепции – заимствованным из римского (цивильного) права считалось только практически применимое. Из всех стран Западной Европы наиболее благодатную почву семена гуманизма нашли во Франции и Нидерландах.

В научной литературе до сих пор недооценивается влияние религии на развитие права Западной Европы XVI–XVII вв. Между тем отдельные исследования американского историка права Г. Бермана подтверждают, что развитие западной юридической традиции базируется на эволюции западной веры, прежде всего на неспособности веры адаптироваться к новым условиям и служить основой для необходимых изменений в правовой системе. В двухтомном исследовании «Право и революция» (т. 1 – 1983 г., т. 2 – 2003 г.) Г. Берман продемонстрировал взаимосвязь социальных условий, религии и права в западном обществе[26]26
  На русский язык переведен только первый том под названием «Западная традиция права».


[Закрыть].

Действительно, западноевропейское общество в XVI в. оставалось религиозным. Даже гуманисты Возрождения, симпатизировавшие языческой Античности, искали истинный смысл христианской религии и готовили критическое издание Библии с помощью историко-филологического изучения древнегреческих и древнееврейских рукописей священных текстов.

Недовольство Католической церковью в Средние века не раз принимало резкие формы в регионах Европы. Достаточно вспомнить об альбигойских войнах на Юге Франции (XIII в.), а также о преследовании общины лоллардов в Англии XIV в., гуситских войнах в Чехии (Богемии) XV в. Однако в силу разных причин ни одно из этих движений не охватывало значительной части Западной Европы. Интеллектуалы Возрождения стали критиковать католическую церковь прежде всего за отступление от истинного смысла христианского учения в пользу внешней обрядности и мирского достатка.

В «Похвале глупости» (гл. 57) Эразм Роттердамский открыто писал: «Папы, кардиналы и епископы не только соперничают с государями в пышности, но иногда и превосходят их. Вряд ли кто помышляет о том, что белоснежное льняное одеяние означает беспорочную жизнь… А если бы кардиналы в свою очередь поразмыслили о том, что они унаследовали место апостолов и, стало быть, обязаны подражать их жизни?..».

С середины XV в. обличительное слово против иерархов Церкви распространялось не только из уст в уста, но и посредством книгопечатания. В разных странах становилось популярным движение за религиозное обновление, церковную реформу.

Призыв к реформе Церкви находил неодинаковый отклик в разных странах Западной Европы. Наиболее прочные позиции Католическая церковь сохраняла в Италии, центральная часть которой входила в состав Папского государства, северная оставалась раздробленной между конкурирующими республиками и герцогствами, а Юг Италии, находившийся под властью испанской династии, стал с начала XVI в. частью обширной империи Габсбургов.

В Испании католицизм был знаменем реконкисты, победоносно завершившейся в конце XV в. Монархи объединенного Испанского королевства следовали догматам католической веры в личной жизни и государственной политике. Сильная центральная власть, укрепленная инквизиционным трибуналом и ресурсами из захватываемых колоний в Новом Свете, успешно сдерживала как сепаратизм дворянства, так и распространение еретических учений.

Во Франции короли династии Валуа достигли значительных успехов в укреплении своей власти и объединении страны, но регионы Юга и Юго-Запада все еще пользовались значительной автономией. Именно здесь в первую очередь стали распространяться идеи реформации (кальвинистского толка). Реформационное движение в стране стало одной из идейных основ политической оппозиции усилившейся королевской власти. К нему примкнуло немало дворян, а также горожан из удаленных от центра областей. Однако основная масса населения осталась верна католической, точнее галликанской, церкви, которая обрела статус автокефальной (независимой от папства) по решению Буржского собора французского духовенства (1438), закрепившего основные идеи галликанства в «Прагматической санкции» (приоритет Вселенского собора над личной властью папы, независимость короля Франции от папы в мирских делах, подсудность французского духовенства королевским судам вместо церковных, право короля назначать своих кандидатов на церковные должности и др.). Таким образом, преследование еретиков зависело от политического курса короны (временные союзы с папством, германскими княжествами и даже с Османской империей), став заметным явлением только в середине XVI в.

Наиболее благоприятные условия для церковной реформы сложились в германских землях. Германия XVI в. лишь номинально являлась единым государством – частью Священной Римской империи, а в действительности превратилась в конгломерат разного рода герцогств, княжеств, архиепископств, вольных городов, чья зависимость от Империи определялась величиной собственных ресурсов и удаленностью от центральных владений австрийских Габсбургов, из рода которых и избирались императоры вплоть до упразднения Империи в 1806 г. Именно раздробленная Германия, где в XVI в. государств было больше, чем дней в году, стала главной ареной религиозного (а затем и военного) противостояния.

Недовольство Католической церковью подогревалось целым комплексом религиозных, социально-экономических и политических причин. Религиозные причины связаны с общим падением нравов служителей Католической церкви. Жизнь клириков не по Библии, а для удовольствия вызывала раздражение не только образованных гуманистов, едко высмеивавших клир в знаменитом немецком памфлете начала XV в. «Письма темных людей», но и широких слоев населения. К тому же различные социальные группы находили собственные поводы для недовольства Церковью: крестьянство издавна тяготили обширные земельные владения клира, десятина и разного рода повинности в пользу Церкви как крупного феодала, бюргеры считали Церковь слишком дорогой для своих нужд, дворянство (рыцарство) и местные князья видели в ней опасного конкурента за власть, наделенного как имуществом, так и разного рода привилегиями. Наконец, протестных настроений добавляло ущемленное чувство национальной гордости: многие немцы считали себя данниками чужеземного, римского папства, обирающего под разными предлогами трудолюбивый народ.

Одним из самых серьезных злоупотреблений в глазах всего общества стала продажа индульгенций. Эти грамоты об отпущении грехов предприимчивые дельцы продавали по прейскуранту от имени папского престола по всей Западной Европе. Но в отсутствие сильной центральной власти в Германии их реализация достигла небывалых масштабов.

Перечисленные причины позволяют понять, почему по всей Германии получил такой широкий резонанс «Диспут доктора Мартина Лютера о прояснении действенности индульгенций» (позднее названный для краткости «95 тезисов» 1517 г.). Тезисы – еще не готовая программа Реформации, некоторые из них дублируют друг друга, не согласованы, не последовательны. Однако лейтмотивом проходит мысль о том, что «Истинное сокровище Церкви – это пресвятое Евангелие о славе и благодати Бога (тезис 62)… Сокровище же индульгенций заслуженно очень любимо, ибо последних делает первыми (тезис 64)… это сети, коими ныне улавливаются богатства людей» (тезис 66).

Получив поддержку своей программы, Лютер продолжил обосновывать требование о том, что Церковь нуждается в реформе, которая не может быть делом одних лишь церковных иерархов, поскольку последние слишком погрязли в пороках. Недостатки и злоупотребления следует обсуждать всем и открыто. Вскоре определились главные постулаты учения Лютера: спасение одно – только верой, священство всех верующих (отказ признавать священство привилегией клириков), исключительный авторитет Священного Писания (главным образом, Евангелия, откуда название евангелической церкви, и отказ от Священного Предания, включая церковные каноны, декреты и декреталии). Основные различия между католическим учением и учением Лютера схематично можно представить в виде таблицы (табл. 4.2).

Таблица 4.2. Основные различия католицизма и лютеранства

По мере развития Реформации в Германии акцент все более смещался с отношений человека к Богу на проблемы устройства Церкви и папской власти. В обращении к немецкому дворянству (1520) Лютер предложил программу церковно-политических преобразований, уловив дух времени: передел власти усилившимися князьями при номинальном подчинении императору Священной Римской империи.

Действительно, саксонского курфюрста Фридриха III (заслужил в историографии титул Мудрого, первым поддержав Лютера и Реформацию) и других удельных властителей привлекали многие пункты программы Лютера: секуляризация церковного имущества, отмена поборов в пользу папства, замена папского верховенства княжеским как в светских, так и в религиозных вопросах (князь – верховный священник как первое лицо в своем государстве).

Реформация быстро превратилась в знамя оппозиции двум универсальным силам Средневековья – имперской власти и католичеству, а потому получила распространение и укрепилась прежде всего на Северо-Востоке Германии (за исключением южнонемецкого Вюртемберга). Западно– и южногерманские земли, близкие к основным владениям немецких Габсбургов, сохранили верность официальной религии Империи.

Народные же массы по-своему поняли реформу веры и начали подлинную войну по всей Германии с эксплуатировавшими их феодалами (часть из которых были клириками) и городами. Она продолжалась с 1524 по 1526 г. и была утоплена в крови объединенными усилиями феодалов. Надо отметить, что сам Лютер сторонился крайних мер, влекущих социальные потрясения. Поэтому он, с одной стороны, требовал решительно реформировать Церковь, а с другой – призывал к подавлению восстания тех, кто взял в руки вилы с его именем на устах.

Эскалация насилия во имя очищения веры стала трагедией гуманизма, представители которого мыслили Реформацию как мирное преобразование. Эразм, испытывавший отвращение ко всякому насилию, еще в 1521 г. жаловался на такое развитие событий от имени «мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного».

Однако мир был принесен в жертву политическим интересам князей и Империи. Вслед за протестом (отсюда пошло название «протестантизм»), заявленным в 1529 г. представителями ряда германских земель и городов на требование императора Карла V строго соблюдать положения его Вормского эдикта 1521 г. о запрете издавать и распространять труды еретика Лютера, и провалом последней попытки примирить враждующие стороны на Аугсбургском рейхстаге 1530 г., Германия пережила череду открытых военных столкновений между Империей и протестантскими князьями. Не добившись решительной победы, обе стороны конфликта заключили Аугсбургский религиозный мир в 1552 г., закрепивший де-юре принцип «Чья власть, того и вера» и де-факто раздробленность Германии.

Но религиозный мир в отличие от раздробленности оказался недолговечным. Распространение протестантизма в Германии достигло своего предела. Во второй половине XVI в. Империя и папство переходят в контрнаступление. Политика Контрреформации помогла вернуть в лоно Католической церкви несколько важных территорий (южнонемецкие Вюрцбург, Бавария, Бамберг и чешская Богемия). Однако земли Северо-Западной Германии остались верны протестантизму (главным образом, лютеранству и в меньшей степени кальвинизму).

Влияние лютеранства на право оценить не так просто. Право не являлось центром программы М. Лютера. Ius commune привлекало внимание реформатора и его ближайших сподвижников постольку, поскольку включало каноническое право. Поначалу Лютер подверг «папистское» право (ius Ponteficum) резким нападкам и даже сжег Свод канонического права вместе с буллой о своем отлучении. Но затем первоначальное резкое отрицание всего, связанного с католичеством, сменилось прагматическим использованием канонистики.

В связи с этим показательны слова автора-протестанта XVII в. Иоганна Даута в трактате по вопросам наследственного права по поводу использования канонического права, писавшего о том, что необходимо тщательно изучить его положения и сохранить полезное. И несомненно, юристы находили полезное как по наследственному праву, так и по другим вопросам, которые традиционно входили в компетенцию Церкви (см. разд. 3.3 о духовных и мирских компетенциях).

Не обошлись лютеране и без разумного использования схоластической методологии. Ближайший единомышленник Лютера Филип Меланхтон, занимаясь реформированием образования в протестантских учебных заведениях, обосновывал необходимость использования аристотелевской логики.

Отношение реформаторов-лютеран к цивильному праву не выражено в главных полемических и догматических произведениях XVI в. Судить о нем можно лишь по их общей идеологии. В целом она предполагала осуждение и отказ от прежней традиции. Лютер не раз заявлял о начале вместе с Реформацией новой эры, которая отличается и от библейских и античных древностей, и от того, что последовало за ними до начала Реформации. Это «что-то» стали именовать «Средневековьем» (нем. Mittelalter), буквально «временем между» ранним христианством, заново открытой гуманистами Античностью и «новой эпохой» духовного обновления.

Резкое осуждение Средневековья означало сокрушительный удар по его обеим опорам – Империи и папству, а значит, подрывало авторитет правовой традиции глоссаторов и комментаторов. В этом же направлении действовал лозунг Реформации «только Писание!». В религиозных вопросах он означал, что авторитетом следует признавать только Священное Писание, а не его средневековые толкования, включая декреты и декреталии канонистов. Юристы могли истолковать такой лозунг как призыв отказываться от Глоссы и обращаться к источникам действовавшего права.

В целом значение светского (в том числе цивильного) права должно было возрасти по мере развития Реформации. Лютер требовал четко разграничить светскую и духовную власть, а значит, и юрисдикции светского и церковного права. В своей предметной сфере (обеспечение свободы и порядка в христианском обществе) светское право пользовалось несомненным приоритетом. При этом сфера действия церковного права сокращалась за счет секуляризации большей части церковного имущества. Требование секуляризации было горячо поддержано князьями и последовательно проводилось в жизнь при непосредственном участии юристов.

Примечательно, что лютеранский лозунг доступности слова Божия («каждый христианин должен читать и понимать Библию») не породил идею об общедоступности права. Популяризация права началась лишь в эпоху Просвещения по иным мотивам.

Таким образом, лютеранство нейтрально относилось к гражданскому праву, оставляя «кесарю – кесарево», требуя лишь «Богу – Богово». Такая позиция стала благоприятным фоном для развития практической (выборочной) рецепции римского права в Германии и формирования школы «современного использования Пандект».

Вместе с тем следует отметить, что настоящий прорыв в развитии правовой науки немецкие юристы-протестанты осуществили лишь в XVII в., когда на юриспруденцию уже оказывали влияние идеи естественного права (см. далее о Томазии и Пуфендорфе).

Вторым по значимости течением в Реформации стал кальвинизм. Во второй половине XVI в. он даже распространялся быстрее других протестантских конфессий. Еще важнее отметить его более тесные (по сравнению с лютеранством) связи с правом.

Кальвин и Лютер стремились к общей цели – реформировать христианскую религию на основе Писания, – и изначально занимали близкие позиции, считая друг друга единомышленниками. Однако в дальнейшем некоторые доктринальные расхождения, в частности, относительно сути евхаристии, привели к разрыву двух теологов.

Центральным догматом зрелого учения Кальвина стало признание Бога творцом и суверенным правителем мира, из чего он и выводил основные положения своего учения, например доктрину об абсолютном предопределении. Вкратце ее смысл в следующем: Бог еще до сотворения мира предначертал все события и судьбу каждого человека; этот замысел человек не в состоянии ни понять, ни изменить, но может лишь принять, верить и молиться, а также стараться наиболее полно реализовывать свое призвание исходя из своих возможностей и талантов. Успех или неудача, в том числе материальное благополучие, – единственные знаки свыше, указывающие человеку, верно ли он понял свое предназначение. Преуспевание и нищета в равной мере являются испытаниями для человека: он не должен ни поддаться искушению богатством, удовлетворяя свои прихоти или используя богопротивные методы накопления, ни унывать от безденежья, сомневаясь в своей богоизбранности, т. е. в шансе на спасение.

Именно религиозно-нравственные принципы аскетического протестантизма кальвинистского толка немецкий юрист и социолог Макс Вебер считал основой «духа капитализма», способствовавшего развитию предпринимательства в Западной Европе.

Наряду с собственно теологическими и этическими вопросами Кальвин развивал учение об устройстве «видимой Церкви» (самоуправляющихся общин верующих) и организации публичной жизни под строгим контролем Церкви (по сути, теократического государства). Данная программа прошла апробацию в Женеве с 1541 по 1564 г. при личном участии Кальвина. В результате некогда процветающий шумный город превратился в аскетичную цитадель «истинной веры». Главного же архитектора народ не без иронии нарек «женевским папой».

Кальвинистские течения получили распространение в XVI в. главным образом на западе Франции, в кантонах Швейцарии, в «романизированных» рейнских областях Германии и Нидерландах, а также в Англии и Шотландии, история права которых выходит за рамки данного пособия. Существование центров гуманистической юриспруденции в этих землях – не совпадение. Популярность кальвинизма среди юристов-гуманистов связана с рядом важных общих идей и опиралась на персональные контакты проповедников и юрисконсультов. В XVI столетии даже сложилась поговорка: «Хороший правовед – плохой католик!».

Идеи кальвинизма оказались близки правоведам-гуманистам по нескольким причинам. Прежде всего совпали их главные цели. Провозгласив лозунг «Только (Священное) Писание!», кальвинисты, аналогично лютеранам, отвергли толкования средневековых соборов и папства как действительно или потенциально ошибочные. Правоведы-гуманисты также стремились очистить текст Свода Юстиниана от Глоссы и вернуться к традициям классического римского права. Мировоззрение правоведов и протестантских проповедников сближалось и потому, что многие проповедники получили юридическое образование по «галликанскому обыкновению». Сам Жан Кальвин учился вместе с Франсуа Коннаном на юридическом факультете Буржского университета, слывшем оплотом гуманистической юриспруденции. Многие проповедники кальвинизма в XVI в. получали юридическое образование во французских университетах Орлеана, Буржа, Тулузы, где преобладала гуманистическая школа права (mos gaflicus).

У протестантов и правоведов был также общий враг – Католическая церковь. Приобретая разностороннее гуманистическое образование, юристы претендовали на роль новой элиты общества и соперничали с главными носителями средневековой учености – клириками. Кроме того, в политике папства (особенно с началом Контрреформации) они небезосновательно усматривали угрозу гуманистическим ценностям: свободе научного творчества, преподавания, мысли и слова. Образованные правоведы сочувствовали преследуемым протестантам в их стремлении упорядочить не только учение, но и обычную жизнь людей на началах нравственности, четкого порядка.

Альянс юриспруденции и кальвинистского протестантизма скрепляло также обратное влияние юриспруденции на теологию. Многие проповедники не только имели юридическое образование, но и использовали приемы толкования Свода Юстиниана при изучении Библии, подчеркивали ее моральное содержание и упорядочивающее воздействие на жизнь человека и общества в целом.

Самому Кальвину знания гуманистической юриспруденции, несомненно, пригодились при радикальном переустройстве общественной жизни (церковной и светской) в Женеве, а также в окончательном разоблачении поддельности сборника «Лжеисидоровых декреталий» в своих «Магдебургских центуриях».

Таким образом, кальвинисты высоко ценили цивильное право, но негативно отзывались о канонистике как орудии папского влияния. Именно поэтому цивильное (римское) право преподавалось в главных центрах протестантской юридической науки Франции – в Орлеане и Бурже, тогда как в Париже упор был сделан на канонистику, а изучение римского права возобновилось только при Людовике XIV.