Текст книги "Институт договора в правовой науке Западной Европы XI–XVIII веков. Учебное пособие"

В Прусском королевстве в XVIII в. прочно установился режим абсолютной монархии и бюрократической опеки за подданными. Король Фридрих II (1740–1786) любил примерять лавры просвещенного правителя и титул «философа из Потсдама» (королевской резиденции близ Берлина), но не допускал и мысли об ограничении своей власти. Ф. Виакер сравнивает воззрения прусского короля на государство с механизмом, которым управлял только сам монарх. Кодификация для Фридриха II – еще один инструмент управления, а вовсе не средство защиты прав подданных, как мыслили европейские просветители.

Распоряжение о начале работ по консолидации права на основании записей действующего права и «здравого разума», общего и исторического естественного права издал еще отец Фридриха II король Фридрих Вильгельм I (1713–1740), доверивший общее руководство проектом Христиану Томазию. Разработчики проекта сразу же столкнулись с проблемой пестрого правового ландшафта прусских земель, которые присоединялись к Прусскому государству в разное время силой оружия и дипломатией.

После восшествия на трон Фридрих II взял инициативу по кодификации в свои руки, действуя как последователь Вольтера и Монтескье. В указе 1746 г. о подготовке кодекса отмечалось, что «право должно быть рациональным и понятным по форме и содержанию». Образцом было избрано учение X. Томазия. Однако в результате собранный для кодекса материал больше основывался на ius commune, упорядоченном по Институциям. Окончанию проекта помешала Семилетняя война (1756–1763). После войны пришли новые люди, на которых естественное право оказало большее влияние.

Составление первого проекта «Общего уложения» в 1780 г. Фридрих поручил своему канцлеру Иогану Генриху Казимиру фон Крамеру (1721–1801) и его помощнику Карлу Готлибу Суаресу (1746–1798). Суарес и Крамер начали с того, чем два десятилетия до этого занимался Р.-Ж. Потье. Они изложили Свод Юстиниана в «естественном» порядке (материалы опубликованы в 1780 и 1782 гг.). Следом были собраны законы и судебные решения прусских провинций.

К 1784 г. рабочая группа составила предварительный проект общего кодекса для прусских государств и представила его пожилому Фридриху II в последний год его правления. Предание неверно приписывает Фридриху слова европейских моралистов: «Он слишком велик. Законы должны быть краткими и емкими».

В 1787 г. проект был опубликован для обсуждения и в целом получил положительную оценку ученых и интеллектуалов-просветителей как в Пруссии, так и за ее пределами.

Однако когда проект доработали с учетом высказанных замечаний в 1790 г., Французская революция изменила отношение всех монархов Европы к Просвещению. Новый король Пруссии Фридрих Вильгельм II (1786–1797) едва не отправил готовый проект в архив. Плод многолетних усилий спасло присоединение к Пруссии новых земель в результате второго раздела Польши в 1793 г., для которых срочно потребовался новый закон. Проект спешно подвергли ревизии, исключили из него все намеки на Просвещение. В 1793 г. его частично ввели в действие в Южной Пруссии в порядке эксперимента. Наконец, 5 июля 1794 г. проект под названием «Общего земского уложения для прусских провинций» (далее – Прусское земское уложение) был обнародован и вступил в действие на большей части земель Прусского государства.

Уложение ждала сложная судьба. Сфера его действия постепенно сужалась. Всего через десять лет Прусское уложение в Рейнской области и Вестфалии заменил Гражданский кодекс Франции. Даже в прусских землях к востоку от Эльбы Уложение не получило предполагаемую силу основного закона. Его вскоре дополнили новыми законами, подвергли ревизии и наконец в таком урезанном виде и с репутацией устаревшего закона начали применять на практике. Уложение действовало на старых прусских территориях до 1900 г. (до вступления в силу Германского гражданского уложения), но на новые не распространялось. Часть административного (полицейского) права действовала до 1930 г.

Научная юриспруденция отказывалась признавать этот кодекс. Известно, что Ф. К. фон Савиньи именовал Уложение «каракулями» и после назначения на должность профессора права в Берлинском университете несколько лет читал лекции по системе современного римского права, игнорируя действующий закон.

Прусское земское уложение задумывалось как общая кодификация частного и публичного права, охватывающая вопросы устройства государства, территории и даже образования и религии. Включение норм государственного и административного права в уложение стало причиной его частых переработок и критики в зависимости от менявшейся политической обстановки. Как показал опыт, кодификации гражданского права без примеси государственных и административных норм в Австрии и Франции оказались гораздо более жизнеспособными.

По сравнительно ясному стилю изложения и содержанию Уложение отличается высокой правовой культурой. Оно закрепляет централизованное бюрократическое государство как основу жизни общества.

На судьбе Уложения отрицательно сказалось влияние прусского абсолютизма. При введении кодифицированного акта в действие законом было запрещено разрабатывать право посредством комментариев и «ученых софизмов» (в проекте уложения за это даже предусматривалась уголовная ответственность). Лишь в 1798 г. высочайше было разрешено судебное толкование. По общему мнению, Уложение отличают чрезмерные казуистичность, объемность, детализация, патернализм.

Ф. Виакер с некоторым сожалением отметил, что устаревающие идеи стали причиной того, что влияние Уложения оказалось меньше, чем заслуживало качество его содержания. Акт прусской кодификации был достаточно популярен на стадии разработки и вскоре после вступления в силу в Пруссии и Германии, но затем оказался в тени более ясных кодексов Австрийской империи и Франции. Прусское земское уложение слишком откровенно говорило голосом авторитарного просвещенного абсолютизма, чтобы сохранить популярность в эпоху торжествующей буржуазии.

Структура Уложения связана с учением С. Пуфендорфа и X. Вольфа. Обязательства помещены в способы приобретения права собственности. Составители проекта Уложения исходили из широкого понятия собственности, включающего как материальные, так и нематериальные блага, поэтому право собственности поглотило обязательства (нематериальные блага). Раздел по обязательственному праву также несет на себе отпечаток Вольфовой доктрины об обязанностях в отношении собственности.

Система частного права в Прусском земском уложении 1794 г.

(извлечение)

Первая часть

Титул I. О лицах и их правах в общем.

Титул II. О вещах и их правах в общем.

Титул III. О действиях и возникающих из них правах.

Титул IV. О волеизъявлениях.

Титул V. О договорах.

Титул VI. Об обязанностях и правах, которые возникают из недозволенных действий.

Уложение содержит четкие и взаимосвязанные дефиниции основных понятий договорного права. Под влиянием учения X. Вольфа в раздел об обязательствах включены положения о том, что договор есть «двустороннее волеизъявление, направленное на приобретение или отчуждение прав» (I. 5. § 1), которое становится обязательным «в результате акцепта действительного обещания» (I. 5. § 79). Акцепт тоже должен быть действительным (I. 5. § 4). Обещание определено как «изъявление намерения передать другому лицу право или принять на себя обязательство перед ним» (I. 5. § 2).

В Уложении впервые на уровне закона установлены общие признаки оферты и акцепта, определено соотношение воли и волеизъявления, перечислены предъявляемые к нему требования (титул «О волеизъявлениях», I. 4). Смысл правил соответствует положениям, которые С. Пуфендорф предусматривал для волеизъявлений (signa). В Уложении также закреплена свобода формы и содержания договоров (I. 4. § 94; I. 5. § 39). Таким образом, в Прусском земском уложении естественно-правовое понятие договора нашло полное выражение.

В период абсолютистского правления в Австрийской империи (де-юре государство до 1806 г. именовалось Священной Римской империей германской нации) идеям Просвещения благоволили императрица Мария-Терезия (1741–1765) и ее сын и преемник Иосиф II (1765–1790). Оба монарха руководствовались аналогичными соображениями, что и король Пруссии Фридрих II, когда одобряли кодификацию гражданского права в своих владениях. Но в Габсбургской монархии процесс стал еще более длительным.

Проект гражданского уложения Марии-Терезии 1753 г. для всех наследственных земель Габсбургов начали разрабатывать в 1753 г., одновременно с Уголовным кодексом. Последний стал законом в 1768 г. и носил ретроградный характер. Для гражданского закона от первой комиссии (заседавшей в чешском городе Брно) Мария-Терезия требовала «определенное и единообразное право с соответствующим процессом».

Первый проект гражданского уложения австрийской императрицы Марии-Терезии (Codex Theresianus, 1753–1766) стал результатом смешения римского права и учений естественного права. В частности, в нем использовалось предложенное X. Вольфом обобщающее понятие «договор» (Vertrag), которое подразделялось на пакты в узком смысле и контракты (Contracts).

Согласно проекту, любые законные договоры признавались обязательными. Все пакты (т. е. договоры без собственного наименования и отдельного регулирования в законе) были приравнены к римским безымянным контрактам.

Из-за того что проект в большей степени ориентировался на римское, а не на естественное право, канцлер Кауниц наложил на него вето. Императрица Мария-Терезия приняла его сторону. Первый проект ей показался слишком длинным и непонятным. В 1772 г. его начали перерабатывать, но в 1776 г. деятельность комиссии полностью приостановилась.

В 1787 г. Иосиф II инициировал возобновление работы по кодификации. Он ввел в действие разделы по праву лиц, семейному и наследственному праву. Эти разделы вызвали новую волну критики и потребовали дальнейшей переработки проекта гражданского уложения.

В 1790 г. император Леопольд II (1790–1792) сформировал новую комиссию под председательством Карла Антона фон Мартини (1726–1800), профессора из Граца, одного из ведущих представителей естественного права в Австрии. Ученый ясно представлял общую теорию гражданского права. Одновременно с назначением председателем комиссии Мартини опубликовал учебник, в котором по-новому изложил правовую теорию. Биография Мартини свидетельствует о том, что он не только желал, но и мог добиться единообразия в проекте кодекса. Австрийский правовед внимательно изучил опыт подготовки Прусского земского уложения. Подготовленный им проект в 1797 г. был введен в действие как «Гражданское уложение для Западной Галиции».

Завершение общей кодификации связано с именем Франца фон Цейлера (1751–1828), ученика Мартини в Вене. Цейлер читал не только классиков естественного права, но и своего современника Иммануила Канта. На всем его труде лежит печать доктрины права Разума. В своей работе «Естественное частное право» Цейлер развил идеи Мартини. Здесь он, в частности, излагает свое видение естественного права: «Впрочем, все столь разнообразные права как производные от разума полномочия находятся в необходимой взаимосвязи, в силу которой их можно вывести друг из друга и свести к первому, наивысшему праву, которое именуется изначальным правом (Urrecht). Последнее является правом личности, то есть правом утверждать достоинство разумного, свободно действующего существа, или же правом законной свободы…» (§ 48).

Франц фон Цейлер сбалансировал компоненты земского права и доктрины естественного права. Он же выступил за резкое отделение частного права от публичного. Во многом благодаря его решительной позиции окончательный проект австрийского кодекса, в отличие от Прусского земского уложения, не содержал никакого публичного права. Свою роль сыграло и то, что кодекс предназначался для очень разных этнических территорий. Это отражено и в оригинальном названии кодекса, введенного в действие в 1811 г. как «Общее гражданское уложение для всех немецких наследственных земель австрийской монархии».

Основными компонентами итогового проекта кодекса принято считать:

• право ученых, или ius commune;

• земские права Австрии, Богемии (Чехии) и Моравии («провинциальное» право);

• концепции естественного права.

Сами компоненты подчеркивают значение правоведения при составлении проекта Австрийского гражданского уложения. Если земские права основывались на источниках обычного права, то ius commune и концепции естественного права – плод научного анализа права.

Австрийское гражданское уложение производит впечатление более современного кодекса, чем Прусское земское уложение. По системе и ясности концепций оно превосходит прусский закон. Язык Австрийского уложения прост и лаконичен. Лаконичность слога, компактность и простота содержания не дались даром. По содержанию кодекс остался неполным. Однако абстрактность и ограничение сферы регулирования частноправовыми вопросами придали ему жизнеспособность. Этому же способствовало закрепление в самых первых параграфах кодекса основных взглядов просветителей на право и закон.

§ 1. Совокупность законов, которыми определяются взаимные частные права и обязанности жителей государства, составляет его гражданское право.

§ 2. Неведением закона, надлежащим образом обнародованного, никто отговариваться не может.

§ 5. Законы обратной силы не имеют и, потому, не оказывают влияния на прежде совершенные действия и прежде приобретенные права.

§ 9. Законы сохраняют свою силу до изменения или прямой отмены их законодателем.

§ 10. Обычаи можно принимать в соображение только в тех случаях, в которых закон на них ссылается.

§ 16. Каждый человек имеет прирожденные, самим разумом указываемые права и потому должен быть рассматриваем как лицо. Рабство или крепостное состояние и пользование какою-либо связанною с ними властью в австрийских владениях не допускаются.

§ 22. Даже неродившиеся дети имеют со времени их зачатия право на покровительство законов. Они считаются родившимися, насколько имеются ввиду их права, а не права третьего лица; но мертворожденное дитя рассматривается относительно предоставленных ему на случай жизни прав так, как будто оно вовсе не было зачато.

С изменениями и дополнениями Австрийское гражданское уложение до сих пор действует в Австрии.

Высоко оценивая продукт австрийской кодификации, Ф. Виакер выразил сожаление, что данный кодекс естественного права оказался обделен вниманием научного сообщества. В XIX в. австрийские ученые переключились на идеи популярного в Германии пандектизма (теории «современного римского права»). В европейском масштабе Австрийское гражданское уложение сначала оказалось в тени Французского гражданского кодекса, а с конца XIX в. – Германского гражданского уложения 1896 г. и Швейцарского уложения 1907 г.

До недавнего времени считалось, что раздел об обязательствах Австрийского гражданского уложения был составлен Францем фон Цейлером на основе работ его учителя Карла де Мартини под сильным влиянием естественного права. Например, немецкий специалист по истории договорного права К.-П. Нанц утверждал, что к учению X. Вольфа и К. де Мартини восходят идеи о едином понятии договора, соглашении сторон как его основе, а также о заключении договора в результате принятия обещания (оферты) путем соответствующего волеизъявления (знака), обобщенно закреплены в пространной дефиниции § 861 Австрийского гражданского уложения: «Тот, кто заявляет, что передает другому свое право, то есть что он намерен нечто исполнить, дать или сделать что-либо для него, делает обещание (оферту); и если другой законно примет данное обещание, то в результате совпадения воль обеих сторон возникает договор».

Однако современные исследователи, оценивая общее воздействие доктринальных источников на договорное право Австрийского гражданского уложения, признают, что на весь раздел обязательственного права определяющее влияние оказало ius commune в трактовке usus modernus. По словам австрийского ученого Артура Штейнвентера, законодатель почти везде использовал элементы, заимствованные из догмы ius commune непосредственно или через посредство Прусского земского уложения. По его мнению, при анализе положений этого правового памятника действует презумпция в пользу происхождения положений из ius commune. Влияние же естественного права обнаруживается, пожалуй, лишь в свободном стиле и рациональной упорядоченности материала параграфов.

Впрочем, не следует забывать о нередких примерах взаимовлияния доктрин usus modernus и естественного права (права Разума). Основанное на кодексе Марии Терезии Австрийское уложение закрепляет принцип свободы договора, который не находил прямого основания в римском праве, но постепенно получил признание в доктринах usus modernus под влиянием естественно-правового учения. Кроме того, на договорное право Австрийского уложения оказал заметное влияние принцип доверия контрагенту (Vertrauensprinzip), сформулированный Христианом Томазием и поддержанный Мартини и в меньшей степени Цейлером.

Гунтер Везенер отмечал, что к ius commune восходит понятие договора, закрепленное в § 861 Австрийского уложения, а также положения о множественности лиц на стороне должника и кредитора (так называемые корреальные обязательства, § 888–896), правила о поручительстве (§ 1346–1367), цессии (§ 1392–1399), возмещении вреда (§ 1438–1443), о чем свидетельствует его структура.

Структура Общего гражданского уложения Австрийской Империи 1811 г.

(извлечение)

Первая часть. О праве лиц (§ 15-283).

Вторая часть. О лично-имущественных правах (§ 285-1341).

Первый отдел. О вещных правах (§ 309–858).

Второй отдел. О лично-имущественных правах (§ 859-1341).

Глава 17. О договорах вообще (§ 859–937).

Главы 18–29. Об отдельных видах договоров (§ 938-1292).

Глава 30. О праве на возмещение вреда (§ 1293–1341).

Третья часть. Об общих постановлениях, относящихся к правам лиц и правам имущественным (§ 1342–1502).

Французский гражданский кодекс с полным основанием считается вершиной «первой волны» кодификации частного права. Он оказал более глубокое влияние на народы Западной Европы, чем любой другой кодекс до него. Идеологическая основа кодекса связана и с естественным правом, и с Французской буржуазной революцией, и с эрой Наполеона. Содержание кодекса пропитано духом недавно завоеванного народного суверенитета и участия граждан в правотворчестве.

Подготовка гражданского закона, общего для всей Франции, началась с первых дней революции. Созванные Людовиком XIV в 1789 г. Генеральные штаты быстро пришли к убеждению, что необходимо избавиться от многообразия кутюм.

Конституция 1791 г. предусматривала принятие «кодекса гражданских законов, общих для всего королевства» (Раздел первый. Основные положения, обеспеченные конституцией). В 1793–1974 гг. член Конвента Жан-Жак-Режи Камбасерес представил целых три проекта гражданского кодекса, основанных на идеях естественного права. Но большинство законодательного корпуса периода революции критиковало их за чрезмерную краткость или, наоборот, подробность и отклонил. Примечательно, что во всех проектах понятие договора оставалось неизменным.

По мере охлаждения революционного пыла французов кодификационная деятельность возобновилась. Для разработки кодекса была создана комиссия. Примечательно, что члены новой комиссии воздержались от критики римского права. Более того, они превозносили достоинства «писаного разума» и подчеркивали заслуги императора Юстиниана, продолжателем дела которого видел себя Наполеон Бонапарт, духовный руководитель работ. В частности, один из главных разработчиков проекта кодекса Ф. Биго-Преамне отмечал, что именно в принципах, присутствующих в разуме и в сердце каждого человека, в справедливости и в совести римляне нашли основное содержание своего права и законов.

Почтительные слова в адрес римского права высказал и Ж. Порталис, которому поручено было от трех консулов Республики представить на рассмотрение Законодательному совету новый проект гражданского кодекса Франции.

В действительности основной материал для будущего кодекса разработчики черпали не из римского права, а из основных записей обычного права (кутюм) и научной традиции, восходящей от гуманистов XVI в. (Донелл, Куяций) к Ж. Дома и Р.-Ж. Потье (особенно в сфере обязательств).

ФГК представляет собой плод раннего экономического либерализма и вместе с тем, несомненно, является впечатляющим результатом законодательной работы. По структуре и ясности ФГК превосходит и Прусское земское уложение, и Австрийское гражданское уложение. Структура ФГК в значительной мере восходит к научному наследию Робера-Жозефа Потье.

Структура Французского гражданского кодекса 1804 г.

(извлечение)

Вводный титул.

Книга 1. О лицах (ст. 7-515).

Книга 2. Об имуществах и о различных видоизменениях собственности (ст. 516–710).

Книга 3. О различных способах, которыми приобретается собственность (ст. 711-2283).

Титул 3. О договорах или о договорных обязательствах вообще (ст. 1101–1369).

Глава 1. Вводные постановления (ст. 1101–1107).

Глава 2. О существенных условиях действительности соглашений (ст. 1108–1133).

Секция 1. О согласии (ст. 1109–1122).

Секция 2. О способности договаривающихся сторон (ст. 1123–1125).

Титул 4. Об обязательствах, которые возникают без соглашения (ст. 1370–1386).

Титулы 5-12. Об отдельных видах договоров (ст. 1387–1983).

В содержании же составители активно использовали парижскую кутюму вместо Дигест Юстиниана. Ф. Виакер отметил, что ФГК достаточно далек от немецких кодексов просвещенного абсолютизма. Ему чужда Вольфова концепция обязанностей между сувереном и подданными. Скорее, в него заложены идеи Руссо о сочетании воли меньшинства с волей большинства и слияния региональных групп, цеховых объединений в единую нацию. Впрочем, кодекс отошел от революционных идей радикального индивидуализма и заслужил упреки в аристократизме. Преобладающими тенденциями ФГК стали утверждение ценностей буржуазного общества, юридическое равенство и унификация законодательства. Именно им, как полагает Ф. Виакер, кодекс обязан своим международным успехом.

ФГК не внес существенных изменений в понятие договора по сравнению с трактатами Ж. Дома и Р.-Ж. Потье и проектами периода революции. Определение договора (contract) представляет собой сокращенное изложение дефиниции Р.-Ж. Потье: «Договор есть соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими лицами дать, сделать или не делать чего-либо» (ст. 1101).

Выводы Потье повлияли на положения об условиях действительности договора – согласие обязывающейся стороны, дееспособность, определенный объект, законное основание (ст. 1108) – и основании договора как условия его действительности: «обязательство без основания, или на ложном основании, или с незаконным основанием не может иметь никакого эффекта» (ст. 1131).

Согласие и форма договора оставлены без пояснений. Мотивировка обязательности договоров заимствована из трактата Ж. Дома: «Заключенные по закону договоры являются законом для заключивших их лиц» (ст. 1134).

В целом Кодекс закрепил систему договоров, предложенную Р.-Ж. Потье (ст. 1102–1106) по критерию возмездности (возмездные и безвозмездные) и соотношению обязанностей в договорном обязательстве (одно– и двусторонние).

Особо следует отметить, что через правило о применении общих положений к отдельным договорам косвенно получили признание атипичные договоры, а также свобода формы и содержания договоров: «Договоры, как имеющие особое наименование, так и не имеющие такового, подчиняются общим правилам, содержащимся в настоящем титуле» (ст. 1107).

Влияние доктрины естественного права на понятие договора установить сложнее. В частности, ст. 1108 требует только обязывающейся стороны, тогда как согласно ст. 1101, договор есть соглашение двух или нескольких лиц. Соглашение в романистической традиции принято считать совместным действием. Однако в доктрине естественного права Гуго Гроция и его последователей понятие соглашения (договора) строилось на обещании одной или обеих сторон, каждое из которых возникало и проявлялось в одностороннем порядке. Внутреннее намерение субъекта формировало его волю, которая затем объективировалась в решении передать контрагенту право на определенную вещь (obligatio ad dandum) или на часть своей свободы (obligatio ad faciendum). Добровольная основа обещания позволяла требовать от должника его исполнения. Такое обещание называлось завершенным, или совершенным (promissio perfecta). В то же время договор считался заключенным лишь после того, как контрагент выразит свое согласие принять обещание. Необходимость акцепта (acceptatio) признавал даже Гроций, чья договорная теория базировалась на обещании должника, а не на согласованном волеизъявлении сторон.

Приверженцы естественного права придавали воле должника и кредитора неодинаковое значение. Поскольку договор в целом и обещание в частности мыслились как передача имущественного права или уступка части своей свободы, первостепенным ученые считали согласие обременяемого должника. Согласие кредитора представлялось вторичным, ибо к нему применялась аксиома «никто не приобретает прав против своей воли». Такую позицию, в частности, энергично отстаивал X. Вольф.

С учетом изложенных представлений о процессе заключения договора понятным становится требование ст. 1108 ФГК: для действительности соглашения требуется только согласие должника, ведь без согласия кредитора договор, разумеется, не возникнет. В ст. 1108 акцент сделан не на существе, а на действительности соглашения. Как известно, для решения этого вопроса важно установить, имело ли место заблуждение, насилие или обман – словом, все те пороки, которые в большинстве случаев касаются согласия должника, а не кредитора.

Кодексы «первой волны» стали триумфом правовой культуры XVIII в. и завершением многовековой традиции общеевропейского «права ученых». Значительный вклад в эту традицию внесла юриспруденция ius commune, которую обновили в XVI в. испанские вторые схоласты, а затем привнес в свое естественно-правовое учение Гуго Гроций и его последователи. Речь идет о таких достижениях, как формулировка единого понятия гражданско-правового договора, признание обязательными всех правомерных соглашений, независимо от их формы, объявление основой договора субъективного намерения должника принять на себя юридическую обязанность; использование содержательных критериев деления договоров (возмездность, содержание договорных обязанностей).

Сторонники нового естественного права и usus modernus XVII в. выборочно заимствовали терминологию, отдельные правила и институты позднесредневекового ius commune в национальные юриспруденции стран Западной Европы, окончательно отбросив доктринальные препятствия для правового признания единого института гражданско-правового договора.

В XVIII в. Вольф и Потье представили на суд общественности договорные доктрины, выведенные из единого понятия договора, с отточенными формулировками и детализированными правилами, готовыми для использования в нормативно-правовых актах нового типа – кодексах.

В западноевропейских кодексах, разработанных на пике популярности теорий естественного права, нашли отражение принципы и правила договорного права, которые и поныне кажутся нам естественными. В их основе лежит общее понятие гражданско-правового договора, понимаемого как результат согласованных волеизъявлений двух или более лиц, направленных на достижение юридически значимого результата.