Текст книги "Вторая Книга всеобщих заблуждений"

Можете ли вы назвать хотя бы один наркотик?

ЛСД? Кокаин? Спиды?

Любой из трех – мимо. Говоря медицинским языком, «наркотик» – это производная опия, например морфин. Чуть более широкое определение включает в себя любое лекарство, вызывающее потерю сознания, что технически известно как «наркоз», от греч. narke, «онемение» или «оцепенение».

Правоохранительные органы в США используют слово «наркотик» в качестве общего термина, означающего любой запрещенный медикамент, – несмотря на то, что многие из этих лекарств по своему воздействию ничего общего с наркотиками не имеют, при этом некоторые истинные «наркотики» (такие, как кодеин) считаются вполне легальными.

Во избежание такой путаницы опий – вместе с его производными и искусственными заменителями – в медицине принято называть «опиатами». Опий получают из Papaver somniferum — вида мака, выращиваемого как лекарственное растение на протяжении многих тысячелетий.

Сегодня опиаты в основном применяются для снятия боли – задача, в решении которой равных им нет. И хотя привыкание – обычный результат при длительном приеме болеутоляющих опиатов, фактическая зависимость – случай чрезвычайно редкий. В 2001 г. Американская ассоциация боли дала определение зависимости: «навязчивый непрерывный прием того или иного медикамента, несмотря на вред». Самый распространенный побочный эффект при приеме прописанных наркотиков – обыкновенный запор.

В XIX веке опиаты можно было купить свободно и без рецепта. Героин, открытый тем же человеком (Феликсом Хоффманом) и в том же году (1897), что и аспирин, первоначально являлся торговой маркой и продавался как микстура от кашля. Одним из его предполагаемых достоинств считалось то, что он не вызывал привыкания. В то время медицину куда больше беспокоил зеленый чай, якобы вызывавший анемию, судороги, галлюцинации и удушье.

Сегодня Британия нацелена на автономию в сфере получения опийного мака собственного производства для обеспечения бесперебойного снабжения медицинских учреждений действенным обезболивающим – диаморфином (также известным как героин). Лекарство предназначено для больных раком и для пациентов после хирургических операций. В прошлом Соединенное Королевство зависело от импорта с Дальнего Востока.

Несмотря на сорокапроцентное падение производства с 2008 г., 90 % мирового опия поставляет Афганистан. Более половины этих объемов поступает из провинции Гильменд – главного оплота талибов. Согласно данным ООН, правительству Афганистана удается перехватывать лишь 2 % всего производимого в стране опия.

В 2009 г. за дело взялась британская армия, и почти тут же Минобороны с гордостью заявило о захвате 1,3 тонны «новой линии суперсемян опийного мака». Тем самым талибы якобы лишились дохода в 247 миллионов фунтов стерлингов. Позднее министерству пришлось признать, что в действительности военные «захватили» 1100 кг золотистой фасоли – главного продукта питания афганцев.

Как лучше всего запустить остановившееся сердце?

Не с помощью дефибриллятора.

Если вы думаете иначе, значит, пересмотрели медицинских сериалов. Электричество используют лишь тогда, когда сердце бьется неравномерно. Если же оно остановилось совсем, попытки «запустить мотор» принимают иную форму: регулярных внутривенных инъекций адреналина и других лекарственных препаратов. Коэффициент выживаемости в таких случаях – один к пятидесяти.

Две основные формы нарушения ритма сердцебиения – это (1) когда сердце бьется чересчур быстро, т. е. желудочковая тахикардия (от греч. lachys, «быстрый», и kardia, «сердце»), и (2) беспорядочное дрожание, или фибрилляция желудочков (от лат. fibrilla, «волокно», поскольку сердце представляет собой массив подергивающихся волокон). Оба состояния обычно являются результатом сердечного приступа, вызванного перебоем притока крови к сердечной мышце. Если приток крови к мозгу становится настолько нерегулярным, что пациент теряет сознание и перестает дышать, значит, приступ перешел в «остановку сердца» (англ. cardiac arrest) и требует немедленного вмешательства медиков. Поражение мозга наступает через четыре минуты после прекращения притока крови.

Именно в такие моменты для стимуляции сердечной мышцы и возврата ее к нормальному ритму используют дефибриллятор. Если положительный результат наступает в течение трех-ияти минут с момента остановки сердца, шанс на восстановление нормального ритма сердцебиений составляет 74 %, а шанс пациента на выживание – один к трем. В 2007 г. Министерство здравоохранения Великобритании с гордостью заявило, что благодаря оснащению аэропортов, вокзалов и торговых центров 681 дефибриллятором было спасено 117 жизней.

Впервые дефибриллятор успешно использовали на человеке в 1947 г., под руководством Клода Бека, кардиохирурга из Огайо. Внезапная остановка сердца до сих пор остается самой частой причиной смерти на Западе. В Соединенном Королевстве, например, от нее ежегодно умирает более 70 тысяч человек.

Без доступа к дефибриллятору шанс выжить падает довольно существенно и составляет примерно 1 к 25. И все же правильное применение техники мануальной реанимации, позволяющей поддерживать кровоток до того, как прибудет дефибриллятор, спасло не одну человеческую жизнь. Суть этого метода в том, чтобы ритмично надавливать на грудь больного и тем самым прокачивать кровь через его сердце (искусственное дыхание рот в рот сегодня считают гораздо менее эффективным). Главное здесь – постоянный ритм, и долгие годы при обучении правилам оказания первой помощи людей учили петь «Слониху Нелли» (англ. «Nelly the Elephant»), накачивая пострадавшему сердце. Сегодня непрямой массаж сердца рекомендуют проводить в более быстром темпе, поэтому отдают предпочтение 103 ударам в минуту песни «Остаться в живых» (англ. «Stayin’ Alive») группы «Би Джиз».

Лицо манекена, до сих пор использующегося для тренировок по оказанию первой помощи при остановке сердца (известного как «Спаси Энни»), – это лицо реальной, неопознанной девушки-самоубийцы, выловленной из Сены в 1900 г. Паталогоанатома в морге настолько потрясла красота утопленницы, что он снял с ее лица посмертную маску. Трагическая история девушки сделала «Энни» иконой для целого поколения писателей, художников и фотографов.

Когда Петер Сафар и Асмунд Лэрдаль создавали этот манекен в 1958 г., они не догадывались, что их «Энни» станет самой зацелованной женщиной в мире.

СТИВЕН: Итак, дефибрилляторы. Для чего их используют?

ДЖЕК ДИ: Чтобы запустить сердце, когда оно остановилось.

ДЖИММИ КАРР: Ой, а я им панини поджариваю…

Может ли живой человек быть успешным донором сердца?

Удивительно, но живой человек вполне может пожертвовать своим сердцем ради кого-то другого и остаться при этом жить – при условии, разумеется, что получит сердце взамен.

Так бывает, когда кто-то с тяжелой болезнью легких, но с вполне здоровым сердцем имеет больше шансов на жизнь, если получит трансплантат одновременно и сердца, и легких. Взамен он может пожертвовать собственным «мотором» ради того, кто нуждается в одной лишь пересадке сердца.

Первая из таких уникальных «домино-трансплантаций» была произведена в 1987 г. в Великобритании кардиохирургом по имени Магди Якуб (ныне – профессор сэр Магди Якуб). Мы не знаем имен его пациентов, те предпочли остаться инкогнито. Позднее в том же году больной кистозным фиброзом по имени Клинтон Хаус стал первым донором живого сердца в США. Он пожертвовал его Джону Каучу, получив взамен новое сердце и легкие от неопознанной жертвы автомобильной аварии.

Первая в истории успешная пересадка органа от живого донора была проведена в Бостоне в 1954 г., тогда один из однояйцевых близнецов пожертвовал почку своему брату, у которого отказали обе почки. Теоретически любой из нас может преспокойно существовать с одной почкой, одним легким, одной из двух долей печени и всего лишь частью кишечника и поджелудочной железы. Печень – уникум среди органов – способна вырастать вновь почти до своих первоначальных размеров.

В 1896 г. британский хирург Стивен Пэджет (1855–1926) написал учебник «Хирургия грудной клетки», где предсказал, что операции на человеческом сердце всегда будут чересчур сложными и опасными. Несколько позже (но в том же 1896 г.) немецкий хирург Людвиг Рен (1849–1930) опроверг прогноз англичанина, «починив» левый желудочек сердца молодого человека, раненного ножом в грудь. Это была первая хирургическая операция на сердце, после которой пациент остался жив, но Рен так и не рискнул повторить свое достижение. Даже в военные годы хирурги предпочитали не трогать осколок, застрявший в сердце, и вплоть до Второй мировой операции на сердце были неслыханной редкостью.

После войны ситуация быстро улучшилась. В 1967 г. в Кейптауне южноафриканский хирург Кристиан Барнард (1922–2001) выполнил первую в мире трансплантацию сердца. И хотя пациент после операции прожил всего восемнадцать дней, две трети людей с пересаженным сердцем сегодня живут более пяти лет. Рекордсмен среди них – Тони Хьюзмен, торговец спортивными товарами из Дейтона, штат Огайо; он прожил с пересаженным сердцем тридцать один год и умер от рака в 2009 г., в возрасте пятидесяти одного года.

В Великобритании успех кардиохирургов привел к пересмотру юридического определения смерти. До 1970-х гг. смерть считали наступившей «с последним сердечным ударом». После первых трансплантаций смерть переопределили как «прекращение функционирования мозга». Это дало хирургам возможность брать донорское сердце до того, как оно перестало биться.

У какого млекопитающего сердце совершает больше всего сокращений на протяжении жизни?

У нас с вами – спасибо медицинской науке.

У крупных млекопитающих сердцебиения медленные, зато живут они долго, тогда как жизнь мелких млекопитающих скоротечна, а сердце их стучит быстрее. Из-за этого, вне зависимости от размеров млекопитающего, его сердце в среднем за жизнь сокращается одинаковое число раз – около полумиллиарда. Эту гипотезу принято называть «теорией интенсивности жизнедеятельности» и применять ко всем млекопитающим, кроме человека. Достижения в медицине и гигиене увеличили среднюю вероятную продолжительность жизни, и наше сердце успевает отстучать в пять раз больше, чем у любого другого млекопитающего.

Самое мелкое млекопитающее на Земле – этрусская землеройка (Suncus etruscus). Она обитает на юге Европы и при длине чуть более дюйма (3,5 см) весит всего 2 грамма. Ее сердце бьется с невообразимой скоростью, в среднем 835 ударов в минуту (почти 14 ударов в секунду!), однако живет она всего год, едва успевая оставить потомство, прежде чем попасть на зуб к хищникам.

На противоположном конце шкалы разместился голубой кит (Balaenoptera musculus), достигающий 30 метров в длину и веса в 150 тонн (в тридцать раз тяжелее африканского слона). Его сердце, размером с малогабаритный автомобиль, отбивает свой размеренный такт лишь десять раз за минуту в течение долгих восьмидесяти лет.

Общий показатель сердечных сокращений у двух этих видов млекопитающих на удивление схож: 439 миллионов у землеройки и 421 миллион у кита. Сравните сердце среднего человека: при семидесяти двух ударах в минуту на протяжении шестидесяти шести лет оно в общей сложности отстучит 2,5 миллиарда раз.

Идея о конечном числе сердцебиений настолько потрясла американского астронавта Нила Армстронга, что он даже заявил, что бросит физкультуру, ибо не хочет неоправданно быстро растратить отпущенный лимит. Все, однако, далеко не так однозначно. Хоть интенсивные физические нагрузки и заставляют сердце биться быстрее на короткое время, достигаемая за их счет хорошая физическая форма снижает частоту сердечных сокращений в общем и целом.

Еще более эффективный способ сбавить сердечный темп – заняться йогой. Исследование, проводившееся в течение тридцати дней в 2004 г. в Бангалоре, показало, что медитация и контроль дыхания йогов в среднем приводят к снижению частоты сердцебиений на 10,7 удара в минуту. Контрольная группа, пытавшаяся снизить частоту пульса другими средствами, так и не смогла добиться сходного результата.

Довольно жуткий эксперимент по регистрации воздействия страха на частоту сердечных сокращений был проведен в 1938 г. Осужденный за убийство Джон Диринг пожертвовал свое тело науке, пока был еще жив. Приговоренный к смертной казни через расстрел в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, он разрешил доктору Стивену Безли, тюремному врачу, подключить себя к электрокардиографу. За внешним спокойствием и хладнокровием Диринга доктор Бизли обнаружил резкий скачок частоты пульса с 72 до 120, когда руки смертника стянули ремнем, и взлет до 180 ударов в минуту в сам момент выстрела. Сердце Диринга остановилось через 15,6 секунды.

Согласно комментарию Безли, хотя «своим видом приговоренный показывал, что все хорошо», прибор подтвердил прогнозы врача: Диринг был «смертельно испуган».

Сколько живут поденки?

Все «знают», что поденка (муха-однодневка) потому так и называется, что живет всего один день, – но продолжительность жизни этих существ намного длиннее.

В зависимости от вида, взрослая особь живет от дня до недели, и срок этот – лишь финальный этап куда более длительного жизненного цикла. Большая часть существования поденки проходит в виде водной личинки: период, длящийся от нескольких месяцев до четырех лет.

Известно 2500 видов поденок, из них 51 обитает на территории Соединенного Королевства. Они летают все лето (а не только в мае) и «мухами», строго говоря, не являются[68]68
  По-английски поденка называется mayfly — дословно «майская муха».


[Закрыть]. Настоящие мухи принадлежат к отряду Diptera (греч. «двукрылые»), тогда как поденки представляют отряд Ephemeroptera (от греч. ephemeron, «быстротечный», «скоро проходящий», и ptera, «крыло»). Поденки намного древнее обыкновенных мух. Они были в числе первых летающих насекомых: известны ископаемые поденки, возраст которых составляет 300 миллионов лет. Их ближайшие родственники, стрекозы (англ. букв, «мухи-драконы», dragonflies, и «дамские мухи», damselflies), несмотря на название, «мухами» тоже не являются.

Поденки – настоящие уникумы: ни у каких других насекомых не бывает линьки окрылившихся особей. Появившись из воды, незрелая особь, или нимфа, линяет и превращается в субимаго. Она отлетает на небольшое расстояние от родного пруда и некоторое время отдыхает на окрестной растительности. После чего происходит ее конечная трансформация: последняя шкурка сбрасывается, и из субимаго возникает блестящая половозрелая особь – имаго.

Взрослые поденки никогда не едят, их интересует лишь одно – секс. В воздух одновременно поднимаются целые рои поденок-самцов, а среди них – самки, подыскивающие себе партнера. Спаривание происходит в полете, и, как только дело сделано, самцы падают замертво. Самки тут же откладывают яйца в воду – и лишь затем погибают. Один вид, Dolania americana, погибает через пять минут после последней линьки. В этот невероятно крошечный период времени ей нужно успеть просушить новые крылышки, взлететь, найти партнера, спариться и – если это самка – отложить яйца. Так что день – это очень и очень долгий срок в жизни поденки.

В некоторых странах пользу от туч белка, падающего буквально с неба, извлекает не только рыба. Живущие по берегам реки Сепик в Новой Гвинее туземцы снимают слой совокупившихся поденок с поверхности воды и запекают их в лепешках из саго. Утверждают, что на вкус это похоже на черную икру.

Что появляется из кокона?

Не бабочки. Но большинство мотыльков – да; равно как и блохи, пчелы, черви и пауки.

Кокон – это своего рода шелковая раздевалка, где то или иное существо подвергается метаморфозе и переходит в иную стадию жизни – как, к примеру, паучье яйцо в паучонка или гусеница в мотылька. Само слово происходит от греческого kokkos, «ягода».

Тутовый шелкопряд, или шелковичный червь, несмотря на название, – не червь, а гусеница. Примерно в месячном возрасте он три дня тщательно прядет из своей слюны нить в милю длиной, обматывая ее вокруг тела. Высохнув, нить становится для шелкопряда чехлом – надежной защитой на время, пока его обитатель не обратится мотыльком. К несчастью, именно в этот срок их и собирают фермеры-шелководы и отправляют на специальные фабрики. На производство фунта шелка уходит 3000 коконов.

Малютка-пчела развивается внутри кокона из маточного молочка. Сформировавшись, она прогрызает выход наружу. Личинки блох тоже взрослеют внутри коконов. В таком состоянии блоха может оставаться месяцами, затаившись у вас в ковре, пока вибрации от движения по соседству не возвестят о появлении животного, на котором можно поселиться.

Земляной червь после спаривания выделяет слизь, которая, затвердевая, превращается в своего рода свободный кушак вокруг хозяйского тела. Кушак этот медленно сползает вдоль «туловища» червя, собирая яйца и сперму из половых отверстий по ходу, и под конец соскальзывает с червячьей головы как жилет, после чего торцы запечатываются, и получается кокон в форме лимона. Внутри кокона яйца и сперма сливаются в эмбрион. Пауки откладывают яйца в специальный шелковый мешочек. Для этих целей они плетут особую нить, самую толстую. Крестьяне в Румынии применяют ее в качестве антисептических повязок на раны.

Бабочки коконов не создают, они формируют хризалиды (от греч. chrysos, «золото»). Кокон – конструкция внешняя, ее задача – защищать находящееся внутри существо; хризалида же, или куколка, и есть само существо. Твердый экстерьер куколки – это последняя кожа гусеницы перед тем, как стать бабочкой.

Многие века бабочки и мотыльки не считались гусеницам родней. Но в 1679 г. немецкая художница и натуралист Мария Сибилла Мериан (1647–1717) опубликовала книгу под названием «Гусеница: удивительное превращение и необычное питание цветами», где тщательнейшим образом описала жизненный цикл и метаморфозы 186 видов бабочек и мотыльков. А поскольку книга вышла не на латыни, а на немецком языке, она быстро стала одним из самых обсуждаемых научных трудов своего времени.

Систематизацией и упорядоченностью в подходе к записям и научному наблюдению Мария опередила многих современников. Но, несмотря на это, некоторые деятели науки не преминули воспользоваться открытиями Марии для подтверждения старой теории «преформации» – будто вся жизнь создавалась одновременно, еще при сотворении мира. Аргументы сводились к тому, что раз уж в куколке бабочки существуют задатки взрослой особи, то и в Адаме с Евой содержались все люди, что появились потом, – уже сформированные, один в другом, как в матрешке.

В чем живет амеба?

Нет, это не «суп», не «капля» и не что-нибудь в этом роде. Возможно, вы удивитесь, но некоторые амебы живут в домах, которые проектируют и строят сами.

Амеба (от греч. amoibe, «изменение») – мельчайший одноклеточный организм. Никто не знает, сколько тысяч и тысяч различных видов амеб существуют на нашей планете: везде, где сыро, – там им и дом (как нам, увы, известно по горькому опыту). Тот вид, что вызывает амебную дизентерию, убивает до 100 тысяч человек в год и обитает в кишках и печени еще 50 миллионов из нас.

Вряд ли найдется существо проще амебы, ведь это всего лишь тонкая наружная оболочка, заполненная водянистой жидкостью, а в ней – ядро, содержащее генетический материал. У амеб нет постоянной формы, зато есть перед и зад, и передвигаются они, сжимаясь и выталкивая самих себя в направлении пищи. Едят они, обволакивая еще более мелкие частички водорослей и бактерий и поглощая их, а размножаются делением.

С учетом всего вышеизложенного представляется совершенно невероятным, что одна из ветвей семейства амеб способна строить передвижные жилища, заглатывая микроскопические частички песка. Когда стройматериала достаточно, амеба принимается склеивать песчинки друг с другом, выделяя своего рода органический цемент. Поскольку никому еще не удалось пронаблюдать за этим процессом, мы понятия не имеем, как это происходит.

Каждый вид создает собственный, свойственный лишь ему тип жилья. Резиденция Diffitlgia coronata — это сфера с рифленым входом спереди и восемью остриями сзади, как у космических спутников 1950-х гг. Diffidgia pyriform строит грушевидную урну, Diffidgia bacillefera — тубус в виде сигары. Ни один из этих домов по размеру не больше типографской точки.

Как и в случае многих современных семей, рано или поздно наступает срок разъезжаться. Дом, как и положено, остается амебе-родителю; отпрыскам же перепадают остатки стройматериалов, из которых можно и себе что-нибудь соорудить. Как такое возможно – без мозгов и даже без намека на нервную систему?

Впервые амебу описал и нарисовал в 1757 г. австрийский миниатюрист и натуралист Иоганн Рёзель фон Розенхоф. Он дал ей имя Протей – в честь древнегреческого божества, способного менять внешность когда заблагорассудится. С тех пор «амеба» – общепринятый термин для чего-то уж слишком простого, безыскусного и недалекого.

Так, может, пора пересмотреть наши взгляды на этих существ? Особенно в свете недавних открытий ученых, выяснивших, что генетическая информация, содержащаяся в ядре Amoeba proteus, в 200 раз богаче той, что есть у нас с вами.

Да, возможно, амебы безмозглы, но называть их «простыми» у нас не повернется язык.