Текст книги "Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя"

Высшее руководство Merrill если и беспокоилось, то не показывало этого, имея мощные стимулы для продолжения курса. Огромные бонусы были обусловлены 700 млн долларов доходов от создания и торговли обеспеченными облигациями, несмотря на то что не все из них были проданы. (Правила бухгалтерского учета позволяли банкам трактовать секьюритизацию как продажу на определенных условиях.) В 2006 году Ким получил 37 млн долларов[296]296
  «Ким получил 37 млн долларов»: отчетность в SEC раскрыла премию в размере 14 450 тыс. наличными и 22,2 млн долларов акциями в дополнение к зарплате в 350 тыс. Nicolas Brulliard, Merrill Lynch Exec VP Fleming Gets $ 20.4m Stk Bonus, Dow Jones Corporate Filings Alert, 24 января 2007 года.


[Закрыть], Семерчи – больше 20 млн[297]297
  «…Семерчи – больше 20 млн…»: Louise Story, Bonuses Soared on Wall Street Even as Earnings Were Starting to Crumble, New York Times, 19 декабря 2008 года.


[Закрыть], О’Нил – 46 млн.

В 2007 году Merrill продолжал давить на газ, проведя страхование долговых обязательств более чем на 30 млрд долларов только за первые семь месяцев года. Ставки давали невероятный доход, и О’Нил никак не подготовился к неизбежному спаду, не уделял должного внимания управлению рисками, пока не стало слишком поздно. В Merrill был отдел рыночных рисков и отдел кредитных рисков. Ни один из них не подчинялся непосредственно О’Нилу – они были подведомственны главному финансовому директору Джеффри Н. Эдвардсу и главному административному директору Ахмассу Факахани, бывшему руководителю Exxon и любимчику О’Нила.

Вскоре начались проблемы. Ким, который контролировал отдел ипотеки, в мае объявил, что уходит из компании, чтобы основать хедж-фонд. Отвечая коллегам, сомневающимся в устойчивости стратегии фирмы, Семерчи и Дейл Латанцио заняли оборонительную позицию. 21 июля на заседании совета они настаивали на том, что позиция фирмы в обеспеченных облигациях была практически полностью застрахована и в худшем случае, по их мнению, потери фирмы составят только 77 млн долларов. О’Нил высоко оценил их работу.

Но не все были согласны с оптимистической оценкой. «Кого, черт возьми, они хотят обмануть? Меня? – спрашивал после совещания Эдвардса известный юрист Merrill Питер Келли. – Почему совет не надрал им задницы?»

По мере ухудшения рыночных условий становилось ясно, что использовавшиеся данные не имели отношения к реальности. Через две недели после июльского заседания совета Флеминг и Факахани направили письмо директорам Merrill[298]298
  «Флеминг и Факахани направили письмо директорам Merril…l»: Cassidy, Subprime Suspect, New Yorker.


[Закрыть], информируя их об ухудшении позиций компании.

О’Нил тем временем стал замкнутым и задумчивым и начал слишком погружаться в гольф, играя по тринадцать туров, часто – в будние дни и почти всегда в одиночестве в знаменитых клубах типа Shinnecock Hills в Саутгемптоне.

Весь август и сентябрь портфель обеспеченных облигаций Merrill продолжал стремительно падать. В начале октября фирма планировала квартальный убыток приблизительно в 5 млрд долларов. Две недели спустя этот показатель подскочил до 7,9 млрд. Отчаявшись, О’Нил пригласил Wachovia к слиянию[299]299
  «Отчаявшись, О’Нил пригласил Wachovia к слиянию…». Jenny Anderson and Landon Thomas Jr., Merrill’s Chief Is Said to Float a Bid to Merge, New York Times, 26 октября 2007 года.


[Закрыть]. В воскресенье, 21 октября, он обедал с членами совета Merrill и при обсуждении вариантов укрепления баланса фирмы отметил, что говорил с Wachovia. Он рассказал о потрясениях на рынке: «Если это будет продолжаться долго, у нас, как и у любой другой фирмы, опирающейся на краткосрочное и взаимное финансирование, начнутся проблемы». Но совет не обратил на это внимания. Все были в ярости, что О’Нил участвовал в несанкционированных переговорах о слиянии. «Но моя работа и заключается в том, чтобы продумывать варианты», – пытался спорить он. Два дня спустя совет провел заседание без него и постановил его уволить. Мало кто ему симпатизировал. Бывший сотрудник сказал New Yorker: «Я бы не стал нанимать Стэна даже для мытья окон[300]300
  «Я бы не стал нанимать Стэна даже для мытья окон»: Cassidy, Subprime Suspect, New Yorker.


[Закрыть]. То, что он сделал с Merrill Lynch, было преступлением».

* * *

Однажды утром в конце июня мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг оставил свой городской особняк на 79-й улице, сел на заднее сиденье черного внедорожника и направился в центр на встречу. Оставив телохранителей снаружи, Блумберг с его привычным американским флажком на лацкане пиджака вошел в New York Luncheonette, крошечную закусочную на 50-й улице напротив стоянки, и поприветствовал Джона Тейна. Этот ресторанчик был одним из любимых мест Блумберга, недавно он приводил сюда подающего надежды кандидата в президенты Барака Обаму.

Хотя Блумберг не очень хорошо знал Тейна, у него была долгая и плодотворная связь с Merrill Lynch, поддерживавшим его компанию по предоставлению финансовых данных и информагенство с момента ее создания. Блумберг, который был партнером в центре торговли облигациями Salomon Brothers и отвечал там за информационную систему, начал бизнес по установке профессиональных торгово-информационных терминалов в 1981 году. Merrill, который помогал с финансированием, стал первым клиентом, купившим одну из его машин, которые поставляли финансовые данные для трейдеров в режиме реального времени. В 1985 году Merrill приобрел 30 % Bloomberg LP за 30 млн долларов, хотя позднее сократил долю на треть.

Когда Майкл Блумберг стал мэром Нью-Йорка, он поместил свои 68 % акций в траст и отошел от руководства компанией, пусть и всего на полшага, особенно когда дело касалось критических вопросов. Например, как тот, который собирался задать ему Джон Тейн. Тейн, отчаянно нуждавшийся в дополнительном капитале и после фиаско Ларри Финка убежденный в необходимости сохранения доли BlackRock для фирмы, хотел, чтобы Блумберг выкупил 20-процентную долю Merrill в его компании. Но в случае отказа было неясно, имеет ли Merrill право продавать свою долю на открытом рынке. Контракт был подписан в 1986 году, и оба знали, что это был «мутный» контракт.

Спрятавшись в углу, они пили кофе и вели доброжелательную беседу. Как бывшие трейдеры облигациями и любители лыж, они легко перешли к главному.

– Нам бы хотелось сделать это в течение лета, – сказал Тейн, стараясь оставаться беспристрастным, чтобы не выказать паники. Через полчаса они достигли соглашения.

Это было соломинкой, на которую Тейн надеялся, и, попрощавшись с мэром, он помчался в офис, чтобы дать распоряжение Флемингу немедленно начинать работу над проектом.

Глава восьмая

Десятичасовое совещание у Джейми Даймона затягивалось.

– Скажите Бобу, я буду через минуту, – велел он своей помощнице Кэти. Роберт «Боб» Вилюмштад, как и Даймон, когда-то входил в команду строителей финансовой империи Сэнди Вейла. В разное время их кандидатуры рассматривались на пост преемника Вейла в гигантском Citigroup, в создании которого они принимали участие. Хотя на самом деле у них не было возможности захватить лидерство. Они оставались друзьями в течение десяти лет после того, как Даймон был вынужден уйти.[301]301
  «Они оставались друзьями в течение десяти лет после того, как Даймон был вынужден уйти…»: что касается Citigroup, Даймон сказал NewYork magazine: «Я ушел десять лет назад… Нет, я не ушел, я был уволен. Меня выбросили из гнезда». Duff McDonald, The Heist, New York, 24 марта 2008 года.


[Закрыть]

Высокий седой руководитель, который мог бы быть архетипом банкира с Манхэттена, Вилюмштад терпеливо ждал этим июньским днем в холле на восьмом этаже JP Morgan в старом офисе Union Carbide. В стеклянном шкафу были выставлены копии двух пистолетов[302]302
  «В стеклянном шкафу были выставлены копии двух пистолетов»: копии известных пистолетов выставлены в лобби J. P. Morgan, в то время как оригиналы, свидетельства уникальной истории банка, находятся на исполнительном этаже банка. Crisafulli, The House of Dimon, 7.


[Закрыть] с деревянными рукоятками и громкой историей: в 1804 году они были использованы в дуэли Аарона Берра и Александра Гамильтона, которая закончилась смертью Гамильтона, первого секретаря Казначейства США.

Вилюмштад, как и Даймон, проиграл Вейлу[303]303
  «Вилюмштад, как и Даймон, проиграл Вейлу»: он объявил о своем уходе в июле, но официально не ушел в отставку до 5 сентября 2005 года. David Enrich, Citigroup Pres Willumstad to Step Down in Sept, Dow Jones 14 июля 2005 года.


[Закрыть] и, в июле 2005 года оставив Citi, открыл частный акционерный фонд Brysam Global Partners, который занимался инвестициями в предприятия потребительского кредитования в Латинской Америке и России. Его партнер Мардж Магнер был еще одним изгнанником из Citigroup[304]304
  «Его партнер Мардж Магнер был еще одним изгнанником из Citigroup»: работая в Citigroup с 1987 года, Магнер дослужился до должности главного исполнительного директора Global Consumer Group. Mark McSherry and Jonathan Stempel, Citigroup’s Consumer Chief Magner to Leave, Reuters, 22 августа 2005 года.


[Закрыть]. При Даймоне JP Morgan стал крупнейшим инвестором в фонд Вилюмштада, офисы которого располагались через Парк-авеню от штаб-квартиры JP Morgan. В то время Brysam[305]305
  Brysam Global Partners: Willumstad and Magner Establish Private Equity Firm that Will Focus on Financial Services Investments in Emerging Markets, Business Wire, 22 января 2007 года.


[Закрыть] стал приносить прибыль. Вилюмштад занимал еще одну, гораздо более важную должность, – он был председателем совета American International Group, AIG[306]306
  «…он был председателем совета American International Group, AIG…»: Вилюмштад стал членом совета директоров AIG в начале 2006 года. В том же году Фрэнк Зарб, действуя в качестве и. о. президента, предложил его на эту должность. Emily Thornton and Jena McGregor, A Tepid Welcome for AIG’s New Boss, Business Week, 30 июня 2008 года.


[Закрыть], гигантского страховщика, что и было причиной сегодняшнего визита к Даймону.

– Я тут думал кое о чем, и мне нужен совет, – обратился к Даймону Вилюмштад после того, как тот наконец попал в его кабинет. Он рассказал, что совет AIG только что просил его занять должность генерального директора. Действующий гендиректор Мартин Салливан, вероятно, будет уволен в течение недели. Как председателю, Вилюмштаду саму нужно будет посетить штаб-квартиру AIG на следующий день, чтобы предупредить Салливана.

– Мне нравится то, что я делаю, – сказал он серьезно. – Никто не заглядывает мне через плечо.

– Кроме меня! – рассмеялся Даймон, один из его главных финансовых покровителей.

Вилюмштад объяснил, что подумывал принять предложение в течение последних нескольких месяцев – с тех пор как кредитный кризис охватил AIG и становилось все более очевидным, что ему могут предложить этот пост. Им владели сомнения: хоть он всегда и хотел быть генеральным директором, ему было 62, и у него появилось время на другие интересы, например автогонки.

Сын норвежских иммигрантов в третьем поколении, Вилюмштад[307]307
  Начало карьеры Вилюмштада: Lynnley Browning, A Quiet Banker in a Big Shadow, New York Times, 10 марта 2002 года.


[Закрыть] происходил из рабочей среды, рос в Бэй Ридж, Бруклин, а затем на Лонг-Айленде. К середине 1980-х он уже служил в Chemical Bank. Чтобы оказать услугу бывшему боссу Роберту Липпу, он полетел в Балтимор разузнать, что задумали Вейл и его правая рука Даймон в Commercial Credit, субстандартном ипотечном кредиторе, которым они управляли. Драйв и предпринимательская энергия команды Вейла – Даймона разительно отличалась от душной бюрократии Chemical или любой другой компании, которую он наблюдал в банковской отрасли Нью-Йорка.

Оба руководителя предложили Вилюмштаду работу, на которую он согласился, хотя не мог не почувствовать некоторого разочарования, когда в свой первый день на работе встретил 75 руководителей отделений Commercial Credit на конференции в Бока-Ратон[308]308
  «…на конференции в Бока-Ратон…»: Gillian Tett, The Dream Machine, Financial Times, 25 марта 2008 года.


[Закрыть] и понял, что никогда не видел так много мужчин среднего возраста в полиэстровых спортивных костюмах. Вилюмштад пережил этот шок, а также гольф и выпивку и в конечном итоге стал чувствовать себя в фирме комфортно. В 1998 году он помог провести серию стремительных приобретений[309]309
  «…серию стремительных приобретений…»: Commercial Credit приобрел Primerica, Shearson, Travelers в 1993 году, бизнес страхования имущества и несчастных случаев Aetna в 1996-м, Salomon Brothers в 1997-м, кульминацией стала покупка Citigroup в 1998-м. Shawn Tully, The Jamie Dimon Show, Fortune, 22 июля 2002 года.


[Закрыть], которые потрясли финансовый истеблишмент: Primerica, Shearson, Travelers и самое крупное из всех финансовых слияний – Citicorp. В течение короткого времени эти трое возвышались в финансовой отрасли, где не было недостатка в выдающихся фигурах. Спустя четыре года после увольнения Даймона из Citi, после ссор с Вейлом Вилюмштад приступил к исполнению своих старых обязанностей президента на посту, который оказался высшей точкой его роста в компании.

Вилюмштад и Даймон добрых полчаса обсуждали плюсы и минусы поста в AIG. В качестве председателя компании Вилюмштад лучше остальных знал, насколько глубоки проблемы компании – их устранение будет нелегким делом. Тяжелое состояние компании снова возвращало Валюмштада к знакомому решению.

– Я должен принять пост на временной основе, – заявил он твердо.

– Ерунда, – Даймон покачал головой. – Либо вы хотите эту работу, либо нет.

– Да знаю я, – уступил Вилюмштад. – Знаю.

– Не смешивайте проблемы, – настаивал Даймон. – Прежде всего, быть временным генеральным директором очень сложно, потому что работа и у временного, и у постоянного одинаковая. Если бы я был советом, я бы не допустил этого, и на вашем месте я бы тоже не стал так поступать. Это все равно что самому себе яйца отрезать.

– Зарб тоже считает – все или ничего, – ответил Вилюмштад, имея в виду Фрэнка Зарба, бывшего председателя AIG. – Он не хочет трех генеральных директоров за три года и еще одного приходящего.

– Знаете, если вы профессионал, это все равно займет не меньше двух лет, – подавшись вперед и жестикулируя, сказал Даймон о перспективах изменения положения. – Вопрос в том, хотите ли вы снова оказаться в седле. Если вы собираетесь передумать, помните, как тяжело в этом седле усидеть.

– Мне не нравится, как это выглядит со стороны – словно я собираюсь подсидеть Мартина, – кивнул Вилюмштад, но Даймон заверил его, что это так и не выглядит.

Совет хотел, чтобы Вилюмштад согласился; жена Кэрол, которая всегда считала, что у него отняли работу генерального директора Citi, думала, что он должен согласиться; теперь добавился голос Даймона.

* * *

На следующий день Вилюмштад в черном лимузине прибыл в офис AIG по адресу Пайн-стрит, 70. После того как он сел в кабинете Мартина Салливана[310]310
  Увольнение Салливана, назначение Вилюмштада: Liam Pleven, Randall Smith, Monica Langley, AIG Ousts Sullivan, Taps Willumstad as Losses Mount, Wall Street Journal, 16 июня 2008 года.


[Закрыть], он заявил: «Послушайте, Мартин, совет намерен встретиться в воскресенье, и темой обсуждения будет ваша дальнейшая работа в этой должности».

– Совет не в полной мере сознает, насколько тяжела сейчас ситуация на рынке, – вздохнул Салливан. – Когда я принимал бразды правления, я был вынужден наводить порядок в отношениях с нашими регуляторами, я и сейчас могу с этим разобраться.

– Да, Мартин, – признал Вилюмштад. – Но вы должны учитывать произошедшее за последние несколько месяцев. Директора считают, что кто-то должен понести ответственность… Слушайте, есть три возможных исхода заседания совета директоров. Я могу вернуться к вам и сказать, что совет полностью поддерживает вас или же считает, что вы должны уйти. Третий вариант – совет заявит: «За такой-то период времени вы должны сделать то-то и то-то, или вы уволены».

– И каков, по-вашему, вероятный исход? – спросил Салливан и уставился в пол.

– Есть желание что-то изменить, но кто знает, – ответил Вилюмштад, пожимая плечами. – Поместите в комнату 12 человек, и все может случиться.

В воскресенье, 15 июня, совет директоров AIG собрался в кабинете Ричарда Битти, председателя юридической фирмы Simpson Thacher & Bartlett, независимой юридической конторы совета. Салливан был приглашен, но предпочел не присутствовать. После краткого обсуждения совет решил уволить Салливана и поставить на его место Вилюмштада.

* * *

Компания, которой теперь управлял Вилюмштад, была одним из самых своеобразных примеров успеха в американском бизнесе. American International Group началась в 1919 году как American Asiatic Underwriters в небольшом офисе в Шанхае[311]311
  «…в небольшом офисе в Шанхае»: Shelp, Fallen Giant, 17—28, 153–60; Brian Bremner, AIG’s Asian Connection; Can It Maintain Its Strong Growth in the Region? BusinessWeek, 15 сентября 2003 года.


[Закрыть]. Почти полвека спустя компания уже вела операции в Азии, Европе, на Ближнем Востоке, в Северной и Южной Америке. Но со скромной рыночной стоимостью в 300 млн долларов[312]312
  «…рыночной стоимостью в 300 млн долларов…»: Carol J. Loomis, AIG: Aggressive. Inscrutable. Greenberg, Fortune, 27 апреля 1998 года.


[Закрыть] и около 1 млрд в страховых полисах частная фирма вряд ли представляла собой серьезную силу.

Однако к 2008 году слово «скромный» уже использовалось в отношении AIG редко. Всего за несколько десятилетий компания превратилась в одну из крупнейших мировых финансовых компаний с рыночной стоимостью чуть менее 80 млрд долларов[313]313
  «…рыночной стоимостью чуть менее 80 млрд долларов…»: В конце второго квартала (август 2008-го) у AIG было более 1 трлн долларов в активах и около 78 млрд собственного капитала. Matthew Karnitschnig, Liam Pleven, Peter Lattman, AIG Scrambles to Raise Cash, Talks to Fed, Wall Street Journal, 15 сентября 2008 года.


[Закрыть] (даже после серьезного падения ее акций в начале этого года) и активами более чем в 1 трлн долларов на своем балансе. Этот феноменальный рост прежде всего был плодом хитрости и энергии одного человека – Мориса Раймонда Гринберга, известного друзьям как Хэнк (в честь слаггера Detroit Tigers Хэнка Гринберга), которого внутри компании называли МРГ

У Гринберга было тяжелое детство[314]314
  Детство Гринберга: в репортажах указывается разный возраст Гринберга на момент смерти отца. Автор решил использовать данные, взятые в книге Shelp, Fallen Giant, 95—96.


[Закрыть], достойное героя Диккенса. Его отец Якоб Гринберг, который работал таксистом и владел кондитерской на краю Ист-Сайда Манхэттена, погиб во время Великой депрессии, когда Хэнку было всего семь. После того как мать вышла замуж за своего второго мужа – фермера, семья переехала в северную часть штата Нью-Йорк, где Хэнк вставал с рассветом, чтобы помочь доить коров. Когда ему было 17, он подделал дату рождения, чтобы попасть в армию. Два года спустя Гринберг был среди высадившихся на пляже Омаха в Нормандии. Он был в подразделении, которое освободило лагерь Дахау, а после возвращения в США и учебы в юридической школе он вернулся в армию, чтобы участвовать в Корейской войне, в которой был награжден Бронзовой звездой.

Вернувшись в Нью-Йорк после Кореи, Гринберг уговорил взять его на работу учеником страховщика за 75 баксов в неделю[315]315
  «Гринберг уговорил взять его на работу учеником страховщика за 75 баксов в неделю»: «В 1953 году он случайно забрел в офис Continental Casualty в нижнем Манхэттене и уговорил пустить его в кабинет начальника отдела персонала. Гринберг посчитал, что с ним были слишком грубы, поэтому он ворвался в кабинет вице-президента и сказал ему, что начальник отдела персонала – гад. Его взяли стажером за 75 долларов в неделю. К концу 1950-х он стал помощником вице-президента Continental, отвечающим за страхование от несчастных случаев и медицинское страхование». Devin Leonard, Greenberg & Sons, Fortune, 21 февраля 2005 года.


[Закрыть] в Continental Casualty, где зацепился и стал помощником вице-президента компании, отвечающего за страхование от несчастных случаев и медицинское страхование. В 1960 году Гринберга нанял Корнелиус Вандер Старр, основатель того, что впоследствии станет AIG.

Бывший продавец газировки в Форт-Брэгг, штат Калифорния, К. В. Старр был одним из тех неугомонных американцев начала ХХ века, кто сделал имя на разведке нефти, изобретениях и предпринимательстве. После попытки торговли недвижимостью он перешел к страховому бизнесу и в двадцать семь уплыл в Шанхай, чтобы продавать полисы. Там он обнаружил, что на рынке доминируют британские страховые компании, которые продают страховки только западным фирмам и экспатам. Старр же построил бизнес на продаже полисов самим китайцам. Будучи вытесненным из Китая после коммунистического переворота в 1948 году, Старр расширял бизнес в других странах Азии. С помощью генерала Дугласа МакАртура, командующего оккупационными силами в Японии после войны, Старр на несколько лет обеспечил себе сделки по страхованию американских военных. Еще до того, как страна открыла страховой рынок иностранным компаниям, AIG Japan стала крупнейшей зарубежной компанией в сфере страхования собственности и несчастных случаев.

В 1968 году Старру было семьдесят шесть. Он был болен, не расставался с кислородным баллоном и таблетками, но рассчитывал встряхнуть американский рынок, назначив Гринберга президентом, а Гордона Б. Твиди – председателем правления компании. Гринберг не терял времени. Вскоре после своего назначения он и Твиди о чем-то поспорили на совещании, и Твиди встал и начал громко повторять свои доводы. «Гордон, сядь и заткнись[316]316
  «Гордон, сядь и заткнись»: Shelp, Fallen Giant, 104.


[Закрыть], – рявкнул Гринберг. – Я здесь главный». Старр, чей бронзовый бюст по-прежнему встречает посетителей выстроенной в стиле ар-деко штаб-квартиры AIG, умер в декабре того года. В следующем году AIG стала публичной компанией, а Гринберг – ее генеральным директором. (Твиди вскоре после этого уволился.)

При Гринберге AIG быстро росла и становиллась все более прибыльной за счет расширения и поглощений, вела бизнес в 130 странах мира и диверсифицировала деятельность, занявшись лизингом самолетов и страхованием жизни. Сам Гринберг стал образцом имперского генерального директора: его обожали акционеры, боялись сотрудники, он был загадкой для всех за пределами компании. Несмотря на скромный рост, он подавлял своим присутствием. Сам себя он буквально загонял[317]317
  «Сам себя он буквально загонял…»: Fortune писал, что Гринберг установил StairMaster в корпоративном самолете, чтобы поддерживать форму во время полета. Leonard, Greenberg & Sons, Fortune.


[Закрыть], ежедневно на обед не ел ничего, кроме рыбы и тушеных овощей, регулярно занимался на тренажере или играл в теннис. Он ни к кому не питал привязанности[318]318
  «Он ни к кому не питал привязанности…» – он говорил Синди Адамс: «Вы быстро узнаете, кто ваши друзья. Некоторые, которых я считал близкими, отдалились. Многие, которых вы считаете лояльными, вдруг оказываются нелояльны, и вы узнаете это в самый неподходящий момент… Но Снежок дарит мне покой. Она спит со мной, кладет голову мне на плечо». Cindy Adams, Ex-AIG Executive on Friends, Family, New York Post, 25 октября 2005 года.


[Закрыть], за исключением жены Корин и мальтийской болонки Снежка. В AIG он был известен вспыльчивостью и непрестанным желанием знать все, что происходит внутри компании – его компании. Ходили слухи, что он нанял бывших агентов ЦРУ, а охрана, казалось, в штаб-квартире была размещена повсюду.

Для внешнего мира крупнейшей драмой AIG была попытка Гринберга создать династию, но вместо этого он добился кровной вражды среди страховых королей.

Его сын Джеффри Гринберг[319]319
  Джеффри Гринберг: Albert B. Crenshaw, Another Son of CEO Leaves AIG, Washington Post, 20 сентября 2000 года, Christopher Oster, Uneasy Sits the Greenbergs’ Insurance Crown, Wall Street Journal, 18 октября 2004 года, Diane Brady, Insurance and the Greenbergs, like Father like Sons, BusinessWeek, 1 марта 1999 года.


[Закрыть], выпускник Brown and Georgetown Law, воспитывался наследником Хэнка. Но в 1995 году после нескольких ссор с отцом он покинул AIG, где проработал 17 лет. За две недели до этого его младший брат Эван был повышен до исполнительного вице-президента (это было его третьим повышением менее чем за 16 месяцев), что сделало его конкурентом Джеффри. С уходом брата Эван, бывший хиппи, который на протяжении многих лет не выказывал какой-либо заинтересованности в бизнесе отца, стал наследником. Но вскоре Эван столкнулся с патриархом, который не собирался отдавать бразды правления, и, как Джеффри, ушел из компании. Позже Джеффри стал исполнительным директором Marsh & McLennan, крупнейшего страхового брокера в мире, а Эван – генеральным директором Ace Ltd., одного из крупнейших мировых цессионеров.

В конечном счете Хэнка Гринберга к падению привели столкновения с регулирующими органами, а не с членами семьи. Упрямый и задиристый, Гринберг выбрал неподходящее время, чтобы выступать против федералов. После краха Enron и нескольких корпоративных скандалов, которые в начале нового века занимали первые полосы газет, регуляторы и прокуроры осмелели и начали нажимать на компании, которые отказывались от сотрудничества. В 2003 году AIG согласилась выплатить 10 млн долларов[320]320
  «AIG согласилась выплатить 10 млн долларов»: согласно пресс-релизу Комиссии по ценным бумагам и биржам, «AIG разработала и выпустила так называемый нетрадиционный страховой продукт с заявленной целью „сглаживания отчета о прибылях и убытках“, то есть дала возможность публичной компании признавать в отчетности известные и определенные единовременные потери на протяжении нескольких будущих отчетных периодов… AIG выдала так называемые страховые полисы Brightpoint с целью оказания помощи Brightpoint скрыть 11,9 млн долларов убытков, которые Brightpoint получил в 1998 году». U. S. Securities and Exchange Commission, AIG Agrees to Pay $ 10 Million Civil Penalty, 11 сентября 2003 года. http://www.sec.gov/news/press/2003–111.htm.


[Закрыть] для урегулирования иска Комиссии по ценным бумагам, которая обвинила компанию в оказании помощи дистрибьютору сотовых телефонов из Индианы в сокрытии убытков на 11,9 млн долларов. Сумма штрафа была относительно высокой, как признала SEC, потому что AIG пыталась скрыть основные документы и первоначально дала следователям объяснение, которое позже было опровергнуто этими документами.

В следующем году, после очередной схватки с федеральными следователями, AIG согласилась выплатить 126 млн долларов[321]321
  «…AIG согласилась выплатить 126 млн долларов…»: «Соглашаясь урегулировать деятельность Комиссии и уголовное дело, AIG согласилась выплатить реституцию плюс проценты за период до вынесения судебного решения и штрафные санкции на общую сумму 126 366 000 долларов». Securities and Exchange Commission v. American International Group, Inc., Litigation Release № 18985, 30 ноября 2004 года. http://www.sec.gov/litigation/litreleases/lr18985.htm.


[Закрыть] для снятия с себя уголовной и гражданской ответственности за то, что позволила PNC Financial Services вывести с баланса 762 млн проблемных кредитов. В рамках этого дела с подразделением AIG было заключено соглашение об отсрочке уголовного преследования[322]322
  «…соглашение об отсрочке уголовного преследования…»: Pamela H. Bucy, Trends in Corporate Criminal Prosecutions Symposium: Corporate Criminality: Legal, Ethical, and Managerial Implications, American Criminal Law Review, 22 сентября 2007 года.


[Закрыть], а это означало, что Министерство юстиции снимет уголовные обвинения по истечении 13 месяцев, если компания будет соблюдать условия соглашения. После того как гигантская бухгалтерская фирма Arthur Andersen была признана виновной, что привело к ее краху, правительство предпочло более мягкую форму наказания в виде соглашения об отсрочке судебного преследования. Давался своего рода испытательный срок – подход, который ранее был более распространенным в делах, связанных с наркотиками.

Подразделением AIG, которому дали 13-месячный испытательный срок, было AIG Financial Products Corp, или FP. Это подразделение было эпицентром финансовых махинаций, которые почти уничтожили компанию.

* * *

FP появилась в 1987 году как продукт сделки Гринберга и Говарда Сосина, известного как «доктор Стрейнджлав деривативов»,[323]323
  «…доктор Стрейнджлав деривативов…»: Lynnley Browning, AIG’s House of Cards, Portfolio, 28 сентября 2008 года.


[Закрыть] – ученого-финансиста из Bell Labs. На деривативах можно хорошо заработать. Они представляют собой финансовые инструменты, привязанные к какому угодно базовому активу, от ипотечного кредита до погодных условий. Как бомба из финала фильма «Доктор Стрейнджлав», деривативы могли взорваться. И взорвались. Уоррен Баффет назвал их оружием массового поражения.[324]324
  «Уоррен Баффет назвал их оружием массового поражения…»: в прошлом он называл их «бомбами замедленного действия» и «финансовым оружием массового поражения». Clare Gascoigne, A Two-Faced Form of Investment – the Culture of Derivatives, Financial Times, 3 мая 2003 года.


[Закрыть]

Сосин работал в Drexel Burnham Lambert – злополучной компании Майкла Милкена, торгующей бросовыми облигациями. Но ушел до того, как этот базирующийся в Беверли-Хиллз карточный домик сложился в ходе очень громкого скандала, в 1990 году приведшего к его банкротству. В поисках партнера с более глубокими карманами и высоким кредитным рейтингом в 1987 году Сосин с командой из тринадцати сотрудников Drexel, в том числе и с 32-летним Джозефом Кассано, бежал в AIG.[325]325
  «…бежал в AIG…»: Сосин подписал соглашение о создании совместного предприятия с AIG 27 января 1987 года, и вскоре десять человек присоединились к его команде, где в качестве партнеров уже были Дрексел Рэнди Рексон и Барри Голдман. Robert O’Harrow Jr., Brady Dennis, The Beautiful Machine, Washington Post, 29 декабря 2008 года.


[Закрыть]

В комнате без окон на 3-й авеню на Манхэттене маленькое подразделение Сосина с большими кредитами работало почти как хедж-фонд. Первые дни на фирме дела не ладились. В офис привезли не ту мебель, и сотрудникам приходилось обходиться детскими стульями и крошечными столами. Тем не менее почти сразу удалось дать такую же, как в Drexel, прибыль. Как и в некоторых хедж-фондах, трейдерам доставалось примерно 38 % прибыли[326]326
  «…трейдерам доставалось примерно 38 % прибыли…»: там же.


[Закрыть], материнская компания получала остальное.

Ключом к успеху был наивысший кредитный рейтинг AIG – ААА – по версии Standard & Poor’s. С таким рейтингом стоимость капитала была значительно ниже, чем почти для любой другой фирмы, что позволяло привлекать средства для рискованных операций по более низкой цене. Гринберг всегда признавал, насколько ценным был этот рейтинг, и тщательно оберегал его. «Вы, в FP, только попробуйте сделать что-то, что повредит моему рейтингу[327]327
  «Вы, в FP, только попробуйте сделать что-то, что повредит моему рейтингу…»: там же.


[Закрыть], и я явлюсь к вам в ночном кошмаре», – говорил он.

Но Сосина раздражал короткий поводок, на котором держали подразделение, и в 1994 году после ссоры с Гринбергом он ушел, как и некоторые другие учредители.

Однако задолго до ухода Сосина Гринберг, впечатленный конвейером по извлечению прибыли, которым к тому времени стала FP, создал «теневую группу»[328]328
  «…теневую группу…»: там же. Randall Smith, Amir Efrati, Liam Pleven, AIG Group Tied to Swaps Draws Focus Of Probes, Wall Street Journal, 13 июня 2008 года.


[Закрыть] для изучения бизнес-модели Сосина на случай, если тот когда-нибудь решит уйти. Гринберг заставил PricewaterhouseCoopers создать компьютерную систему для отслеживания сделок Сосина, чтобы потом можно было воспроизвести технологию. После долгих уговоров со стороны Гринберга Кассано согласился остаться и был назначен главным операционным директором.

В отличие от большинства талантов, которых Сосин привел с собой, – технических аналитиков[329]329
  Технический анализ основан на использовании математических методов для обработки рядов данных, а также графическом анализе рынка.


[Закрыть] со степенями кандидатов наук, создавших сложный комплекс торговых программ, которые составляли костяк подразделения, – уроженец Бруклина и сын полицейского Кассано был силен организаторскими, а не математическими способностями или финансовой хваткой.

В конце 1997 года, когда так называемый азиатский грипп стал пандемией, а в Таиланде рухнула национальная валюта, началась цепная реакция на финансовых рынках финансовая. Кассано принялся искать защитные активы. Именно тогда он встретился с некоторыми банкирами из JP Morgan, которые продвигали новый тип кредитных деривативов, использующих широкий индекс доверия обеспеченных бумаг, позже названных BISTRO[330]330
  BISTRO: Gillian Tett, The Dream Machine, Financial Times, 24 марта 2006 года, Jesse Eisinger, The $ 58 Trillion Elephant in the Room, Portfolio, ноябрь 2008 года.


[Закрыть]. В то время как банки и экономика всего мира терпели потери в азиатском финансовом кризисе, JP Morgan искал способ снизить свои риски по просроченным ссудам.

С BISTRO банк брал пакет с сотнями корпоративных кредитов на своем балансе, рассчитывал средний риск дефолта по ним, а затем пытался свести к минимуму путем создания специального инструмента и продажи его инвесторам по частям. Зловещая, но безупречная стратегия. Похожие на облигации бумаги были названы страхованием: JP Morgan закапывал безнадежные кредиты среди надежных, а инвесторам выплачивалась премия за принятие рисков.

В конце концов Кассано пошел на покупку BISTRO у JP Morgan, но был настолько заинтригован, что потребовал от своих аналитиков разобраться, что это такое. Создав компьютерную модель, основанную на многолетних данных по корпоративным облигациям, те пришли к выводу, что новый инструмент – кредитный дефолтный своп – надежен. Одновременный дефолт по большому количеству кредитов выглядел не слишком вероятным – разве что случится очередная Великая депрессия. Если не будет катастрофы такого же масштаба, держатели свопов могут рассчитывать на получение миллионов долларов в виде ежегодных премий. Легкие деньги.

Кассано, который стал главой подразделения в 2001 году, привел AIG в бизнес кредитных дефолтных свопов. К началу 2005 года фирма стала таким крупным игроком в этой области, что даже Кассано удивлялся скорости.

– Как нам удается совершать так много сделок?[331]331
  «Как нам удается совершать так много сделок?»: Brady Dennis, Robert O’Harrow Jr., Downgrades and Downfall, Washington Post, 31 декабря 2008 года.


[Закрыть] – спросил он своего топ-менеджера по маркетингу Алана Фроста во время селекторного совещания с отделением подразделения в Уилтоне, штат Коннектикут.

– Дилеры знают, что мы можем закрыть сделку, и закрыть быстро, – ответил Фрост. – Поэтому они идут к нам.

Даже сейчас, когда пузырь грозился лопнуть, Кассано и другие в AIG не беспокоились. Когда в августе 2007 года кредитные рынки начали сжиматься, Кассано говорил инвесторам: «Мы не легкомысленны[332]332
  «Мы не легкомысленны…»: там же.


[Закрыть], но нам трудно даже представить сценарий, по которому мы потеряем хотя бы доллар в любой из этих операций». Его босс Мартин Салливан соглашался: «Вот почему я спокойно сплю по ночам».

* * *

Похожая на пирамиду структура бумаг, обеспеченных долговыми обязательствами, – отличная штука, если вас очаровывают тонкости финансового инженерного искусства. Банкир создает обеспеченное залогом синтетическое долговое обязательство (CDO), собирая части долга в соответствии с их кредитным рейтингом и доходностью. AIG и другие, привлеченные ею, совершили ошибку: они верили, что долги с более высоким кредитным рейтингом надежны, так что компании не заботились о выделении капитала в их обеспечение на случай, если CDO начнет приносить убытки.

Глядя на свои доходы, руководители AIG упорно верили в неуязвимость фирмы. Они думали, что избежали краха, когда к концу 2005 года остановили размещение кредитных дефолтных свопов (CDS)[333]333
  Страховка, которая выплачивается держателю бумаг в случае дефолта по ним.


[Закрыть], привязанных к части субстандартных ипотечных ценных бумаг. Это решение позволило избежать убытков по наиболее токсичным CDO, выпущенным в течение следующих двух лет. Основной же причиной уверенности, царившей в фирме, была необычная природа самой AIG. Это был не инвестиционный банк, отданный на милость краткосрочного финансирования на рынке. У AIG была очень низкая задолженность и около 40 млрд долларов наличными на счетах. С балансом в размере более триллиона долларов они были просто слишком велики, чтобы рухнуть.

Выступая в декабре 2007 года перед инвесторами в Metropolitan Club на Манхэттене, Салливан хвастался, что AIG входит в пятерку крупнейших компаний в мире. Его компания, подчеркнул он, «не зависит от коммерческих бумаг[334]334
  «…не зависит от коммерческих бумаг…»: American International Group Investor – MeetingFinal, Fair Disclosure, 5 декабря 2007 года.


[Закрыть] или реакций рынка секьюритизации, и, главное, у нас есть возможность держать снизившиеся в цене активы до их восстановления. Это очень важно».

Он признал, что AIG была подписана на большое количество определенных финансовых продуктов, чье будущее даже тогда казалось сомнительным, – траншей кредитных деривативов, известных как «суперстаршие»: «Но, так как этот бизнес тщательно застрахован и структурирован с очень высокими значениями коэффициентов ожидаемых потерь, мы считаем, что вероятность финансовых потерь близка к нулю».

Правда, к этому моменту то, как AIG видела себя, не совпадало с тем, что видели остальные. Клиенты, купившие «супер – старших», застрахованных AIG, до сих пор получали выплаты, но видели, что их стоимость падает. Доверие к рынку CDO рухнуло; рейтинговые агентства снижали рейтинги, провоцируя потери в десятки миллиардов долларов, не щадя даже тех, кто имел наивысший рейтинг ААА.

В 2007 году один из крупнейших клиентов, Goldman Sachs,[335]335
  «В 2007 году один из крупнейших клиентов, Goldman Sachs…»: Serena Ng, Goldman Confirms $ 6 Billion AIG Bets, Wall Street Journal 21 марта 2009 года.


[Закрыть] потребовал от AIG выделить миллиарды долларов в залог, как того требуют своп-контракты. AIG в ноябре предала огласке существование спора о залоге. На декабрьской конференции Чарльз Гейтс, заслуженный аналитик страхования Credit Suisse, многозначительно спросил, что значит «ваша оценка некоторых „суперстарших“ кредитных дефолтных свопов и связанных с ними залогов… существенно отличается от оценки контрагентов».

– Это означает, что рынок немного пьян,[336]336
  «Это означает, что рынок немного пьян…»: AIG investor meeting, Fair Disclosure Wire, 5 декабря 2007 года.


[Закрыть] – заявил Кассано, вспомнив свои бруклинские корни. – Все нормально, Чарли? Серьезно, именно это и означает. Я не хочу это подчеркивать, но хочу, чтобы все понимали: то, откуда читал Чарли, – это раздел, в котором рассматриваются споры о залоге с другими партнерами этой сделки. Он касается некоторых вещей, о которых мы говорили с Джеймсом [Бриджуотером, занимавшимся моделированием в AIG Financial Partners], – прозрачности на рынке и неспособности делать оценки.

Спор с Goldman стал раздражать Кассано. Другой контрагент, Merrill Lynch, тоже хотел увеличения залога, но не так агрессивно, как Goldman. Кассано, казалось, почти гордился своей способностью заставить эти фирмы отступить. «Время от времени от нас требуют залог,[337]337
  «Время от времени от нас требуют залог…»: там же.


[Закрыть] – сказал он 5 декабря 2007 года. – Мы отвечаем: „Ну, мы не согласны с вашими цифрами“. Они говорят: „Ах…“ И уходят».

На осеннем заседании совета директоров Кассано резко отреагировал на вопрос о проблеме обеспечения Goldman. «Все думают, что в Goldman сидят чертовски умные люди, – ругался он. – Если они говорят, будто это правильная оценка, вы не должны верить только потому, что в Goldman так сказали. Мой брат работает в Goldman, и он идиот!»