Текст книги "Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя"

День был трудным и по другой причине: к этому времени распространились слухи о том, что Mitsubishi собирается отказываться от сделки. Никто в Morgan Stanley не получил хотя бы крошечного намека на это, наоборот, Mitsubishi подтвердила, что намерена выполнять обязательства, но неприятный факт состоял том, что отказ от сделки мог быть правильным бизнес-решением.

– Они передумают. Они просто должны передумать, – сказал Роберт Киндлер Полу Таубману – Когда они будут звонить? Все же просто.

Все в Morgan Stanley знали, что означает отказ Mitsubishi – возможно, конец фирмы.

Поскольку Мак в этот днь как раз летел из Лондона, на долю Чаммы выпало удержать фирму перед лицом тревожных слухов. Его жена, которая следила за финансовыми новостями по телевидению, позвонила ему в офис. «Ты в порядке?» – спросила она.

– Я в порядке, – ответил он, стараясь не выдавать волнения.

– Ты слишком, слишком спокоен, – отметила она. – Ты пьешь валиум, что ли?

Чамма планировал отправиться в Вашингтон на ряд встреч с Маком и лидерами G7 рано утром в субботу, но решил остаться в Нью-Йорке в первой половине дня на случай, если будут какие-то новости от японцев. В полдень, убедившись, что, если японцы собирались отказаться от сделки, они бы уже связались с ним, он отправился в LaGuardia, чтобы успеть на шаттл Delta. Когда он шел на посадку, зазвонил его сотовый. «Вот черт, – подумал Чамма, – началось».

Действительно, звонили из Mitsubishi, К удивлению Чаммы, они подтвердили намерение продолжать со сделкой, но добавили, что хотели бы пересмотреть ее на более выгодных для себя условиях и получить привилегированные акции вместо обычных.

– Вы все еще готовы закрыть сделку в понедельник? – спросил Чамма.

Ответ был положительным. Чамма улыбнулся. На мгновение в нем проснулся переговорщик: «Есть ли повод для 9 млрд долларов? А больше?» Иными словами, он хотел, чтобы Mitsubishi, так как они возобновляли переговоры в любом случае, купила большую долю. Но он знал, что забегает вперед.

Роб Киндлер, прилетев в Кейп-Код, отправил и-мейл Джи-Ён Ли в офис: «Все тихо?»

Две минуты спустя он получил ответ: «Было тихо час назад. Позвоните мне».

Киндлер вылетел обратно в Нью-Йорк, Чамма и Таубман готовили войска. Было совершенно необходимо найти способ закрыть сделку до понедельника.

К воскресенью они пересмотрели условия сделки, она стала более дорогой для Morgan Stanley, но они были просто счастливы, что у них все еще есть инвестор. Mitsubishi заплатит 7,8 млрд долларов за конвертируемые привилегированные акции, по которым должны выплачиваться ежегодно 10 % дивидендов и 1,2 млрд за неконвертируемые привилегированные с 10 % дивидендов.

Оставался один осложняющий фактор: в понедельник был День Колумба, а так как банки и в США, и в Японии не работали, нормальный банковский перевод был невозможен.

– Как, мать его, мы это сделаем? – спросил Киндлер, вернувшись в штаб-квартиру.

– Они могли бы выписать нам чек, – сказал Таубман. Он никогда не слышал, чтобы кто-то выписывал чек на 9 млрд, но подумал, что, учитывая положение в мире, все было возможно.

* * *

В десять утра в воскресенье, 12 октября, небрежно одетый Хэнк Полсон занял место за столом в большом конференц-зале напротив офиса. Комната была переполнена ведущими финансовыми чиновниками правительства и регулирующих органов. Прибыли Бен Бернанке и Шейла Бэйр. Тим Гайтнер прилетел накануне. Присутствовали контролер денежного обращения Джон Дуган и заместитель главы администрации по политике в Белом доме Джоэл Каплан. Внутренний круг Полсона, в том числе Насон, Джестер, Кашкари, Дэвис, Уилкинсон, Райан, Фромер, Нортон, Уилсон и Хойт, тоже заняли свои места, хотя некоторым пришлось сесть у стен, потому что за столом не хватило места.

Полсон созвал эту встречу для координации последних шагов, которые он разработал для окончательной стабилизации системы, и он хотел публично их огласить. Воскресная встреча была вторым сбором группы, многие встречались накануне в 15:00, чтобы наметить контуры плана.

Совместный план казначейства, Федрезерва и FDIC был, как охарактеризовал его Полсон, «немыслимым» даже в этот день. Основываясь на работе Джестера, Нортона и Насона, он хотел продвинуться вперед и инвестировать 250 млрд из средств TARP в банковскую систему. Группа согласилась на общих условиях: банки, которые принимают деньги, будут платить 5 %. Полсон решил, что, если сумма будет чуть выше, вроде 10 %, которые Баффет брал с Goldman, банки вряд ли захотят участвовать. Но ставка будет расти, поднявшись до 9 % по истечении первых пяти лет.

В основном тем утром спорили не о цифрах, а о подходе. «История финансовых кризисов в США доказывает, что нужно сделать три вещи. Вы должны закрепить обязательства. Вам нужно импортировать капитал. И вы должны вывести из дела проблемные активы. Это по поводу плана», – сказал Гайтнер, желая внушить группе идею о необходимости вливания капитала.

Он предположил, что единственный способ сделать программу приемлемой для слабых банков и «дестигматизировать» участие в программе – предложить деньги и сильнейшим банкам тоже. Возможно, это даже замаскирует проблемы наиболее уязвимых компаний. Но не все были согласны. «Давайте не будем разрушать сильных, чтобы убедить мир, что слабые не так уж слабы», – прокомментировал Бернанке. Существовал вопрос эффективного использования денег TARP: если их направят в здоровые компании, значит, будет меньше денег, доступных для тех учреждений, которые в них нуждаются сильнее всех. Перед началом заседания Гайтнер говорил с Кевином Уоршем, и тот сказал: «Рынки не обманешь. Вы не обманете их, заставив думать, что все одинаково хороши, плохи или нейтральны».

Тем не менее Гайтнер вместе с Полсоном, быстро убедили группу, что единственный способ сделать программу эффективной – это убедить крупнейшие банки, такие как Goldman Sachs и Citigroup, принять деньги. Когда они начали набрасывать список фирм, которые нужно убедить подписать соглашение в первый же день, пригласив их в Вашингтон в понедельник, чтобы предложить принять инвестиции, был поднят вопрос, не сделать ли программу доступной для страховых компаний. Дэвид Насон предложил пригласить MetLife стать уставным участником TARP.

– Как мы собираемся это сделать это? – спросил Гайтнер.

– Ну, вы регулируете их, Тим, – ответил Насон под одобрительный гул.

Споры о вливаниях капитала разыгрывались на фоне беспокойства Полсона о судьбе Morgan Stanley. Он постоянно разговаривал по телефону с Маком, который пытался заключить пересмотренную сделку. Но он также узнал, что японцы обратились в Федрезерв, добиваясь гарантий того, что правительство США не планирует инвестировать в Morgan Stanley после них. Они опасались, что вмешательство американских властей уничтожит всех акционеров. Когда Уорш впервые позвонил Гайтнеру рассказать новости, его реакция была предсказуема: «Черт!» В тот день они работали над письмом японскому правительству, в котором уверяли, что любое будущее вмешательство государства повлияет на Mitsubishi не больше, чем на других акционеров фирмы. Конечно, Morgan Stanley не было известно о планах правительства или тайных разговорах, происходящих между правительствами, чтобы организовать сделку.

Возможно, самый серьезный спор касался одной нерешенной части плана, которую Полсон все еще надеялся объявить, – гарантии FDIC, которая распространялась бы на все депозитоы. Он и Бернанке долго беседовали об этом с Бэйр. Сначала она предложила компромисс: FDIC обеспечит гарантии, но только для банковских депозитов, что оставляло фирмы типа Goldman Sachs и Morgan Stanley по-прежнему подверженными рискам. Но Бэйр, похоже, поддавалась; Полсон использовал все средства, чтобы надавить на нее, однажды даже отведя ее в сторону в своем кабинете и сказав: «Я сделаю так, что вы получите кредит». В свою очередь она думала, что Полсон был под огромным политическим давлением, направленным на то, чтобы запустить программу, отчасти потому, что ряд европейских правительств разрабатывали аналогичные инструменты. В конечном итоге гарантия, возможно, будет крупнейшей, хотя и часто упускаемой из виду частью программы. Она потенциально обязывала государство выплатить сотни миллиардов, если не больше, обеспечивая высочайшую защиту банковской системы.

Насон и Полсон обсуждали проблему гарантий всю неделю. Насону она представлялась «самым большим сдвигом в политике в нашей истории». Он сказал Полсону: «Это серьезнейшее решение. Оно должно будет обсуждаться на глазах у всех, так, чтобы каждый кивал в знак согласия».

На одной из встреч в тот уик-энд Гайтнер, который поддерживал гарантии, говорил с Насоном, который играл роль адвоката дьявола, но имел и собственные опасения по поводу более крупных последствий фактически не ограниченной государственной поддержки целой отрасли.

Тем не менее Гайтнер наконец восторжествовал, и Бэйр согласилась с планом.

Последняя часть дела будет заключаться в организации приглашения банков в Вашингтон – наилучшего способа убедить их принять деньги TARP. Был договор: если бы они могли собрать всех руководителей в одной комнате, давление со стороны коллег стало бы таким сильным, что они, скорее всего, согласились бы с этим предложением.

После принятия решения о списке перспективных банков Полсону выпало их вызвать. (На выходных он отвертелся от звонков в Lehman, так что пришла его очередь.)

В 18:25 он вернулся в свой кабинет и начал обзвон. Его послание было простым: он пригласит руководителей приехать в Вашингтон, но сделает все, чтобы избежать предоставления какой-либо конкретной информации о причине приглашения.

* * *

В воскресенье вечером в Ritz-Carlton в Вашингтоне на ужине клиентов Международного валютного фонда Ллойд Бланкфейн переглянулся с Гэри Коном, и они отошли в сторону.

– Только что звонил Хэнк, – сказал Бланкфейн полушепотом, – и сказал, что я должен быть в казначействе завтра в 15:00.

– Зачем? – спросил Кон.

– Не знаю.

– Что он вам сказал? – переспросил запутавшийся Кон.

– Я пытался выяснить, поверьте, пытался, – ответил Бланкфейн. – Единственное, что он сказал, – что я буду счастлив.

– Это меня пугает.

– Я знал, что это действительно согреет ваше сердце, – усмехнулся Бланкфейн.

* * *

В ночь на воскресенье Кен Льюис был на кухне дома в Шарлотт, когда позвонил Полсон.

– Кен, – сказал Полсон. – Мне нужно, чтобы вы приехал в Вашингтон завтра в 15:00.

– Ладно, – ответил Льюис. – Я буду. О чем предстоит разговор?

– Думаю, вам понравится, – сказал Полсон неопределенно, и Льюис не знал, что еще спросить.

* * *

В понедельник, 13 октября 2008 года, в 7:30 Роб Киндлер сидел в конференц-зале Wachtell Lipton. Выглядел он ужасно – небритый и до сих пор в отпускной одежде цвета хаки и сандалиях. Он не спал больше суток. Киндлер явился в Wachtell, чтобы лично забрать чек, который, как он понял, доставит Mitsubishi. Джон Мак был в Вашингтоне и оставил его для завершения сделки. Он нервничал, потому что, даже несмотря на то, что Mitsubishi согласились на все условия сделки, он никогда не видел чек с девятью нулями. Он даже не знал, бывает ли такое. Может быть, несколько чеков?

Киндлер ждал в качестве посыльного младшего сотрудника Mitsubishi, когда ему доложили, что группа руководителей Mitsubishi в безупречных темных костюмах только что прибыла в фойе здания и поднимается к нему.

Киндлер был смущен, он выглядел как пляжный бомж. Он побежал по коридору и быстро одолжил пиджак у адвоката, но, застегиваясь, услышал звук рвущейся ткани. Шов на спине пиджака разошелся. Юристы Wachtell рассмеялись.

Такааки Накаджима, генеральный директор банка Tokyo-Mitsubishi UFJ, вместе с полудюжиной японских коллег приехал в ожидании церемонии закрытия сделки.

– Я не знал, что вы придете, – извиняющимся тоном обратился Киндлер к ошеломленным японцам. – Если бы я знал, я бы заставил Джона Мака быть здесь.

Накаджима открыл конверт и передал Киндлеру чек. Там было написано: «Уплатить по этому чеку в пользу Morgan Stanley. 9 000 000 000,00 долларов». Киндлер понимал, что держит в руках, возможно, самую большую сумму, которую когда-либо кто-либо держал. Он знал – Morgan Stanley только что был спасен.

Некоторые японцы начали фотографировать, пытаясь сделать так, чтобы была видна сумма на чеке.

– Это большая честь и великий знак вашей веры и уверенности в Америке и Morgan Stanley, – сказал Киндлер, с трудом пытаясь играть роль государственного деятеля. – Это станет великой инвестицией.

Когда японцы ушли, ровно в 7:53 Киндлер, ухмыляясь от уха до уха, отстучал сообщение на BlackBerry всей управленческой команде Morgan Stanley:

Тема: «У нас есть чек!!!!!!»[735]735
  «У нас есть чек!!!!!!» – автор получил копию и-мейла из конфиденциального источника.


[Закрыть]

Сообщение состояло из двух слов:

«Сделка закрыта!!!!!!!!»

Глава двадцатая

Офис Полсона. Пожалуйста, подождите, – произнесла по телефону Кристал Уэст, хотя находилась не в офисе.

Было еще только восемь утра, но Уэст не успевала отвечать на звонки. Решение Полсона пригласить «большую девятку» Уолл-стрит в Вашингтон, даже не намекнув на повестку дня, породило слухи.

«Мне только что звонил Ник Калио,[736]736
  «Мне только что звонил Ник Калио…»: этот и все последующие приведенные и-мейлы были получены Judicial Watch. См.: http://www.judicialwatch.org/files/documents/2009/TreasuryDocsPart1.pdf.


[Закрыть] – написала она и-мейл для внутреннего круга советников Полсона про разговор с главным лоббистом компании Merrill Lynch. – Я сказала ему то, что говорила команде Тейна: что он должен приехать и что никакая другая информация не будет сообщена раньше времени… и что каждый человек подтвердил свое участие в совещании с ХМП прошлой ночью».

Лоббист Citigroup Хизер Вингейт была на другой линии и тоже пыталась определить цель встречи. Она только что получила и-мейл от своего босса Льюиса Б. Кадена, вице-президента Citigroup, который просил ее, чтобы она «узнала как можно скорее, о чем будет встреча в казначействе, на которую Полсон пригласил В. П. [Викрама Пандита]. Если это брифинг отраслевой группы, я не думаю, что В. П. может вернуться в DC. Если это что-то еще, мы должны знать».

Ах, Пандит! Помощник Полсона знала, что ее босс думает: с ним может быть трудно.

Джеффри Штольцфоосу, старшему советнику казначейства, звонила Вингейт, и он сразу отправил еще один и-мейл всей команде: «Очевидно, Викрам пытается решить, следует ли лететь в округ Колумбия самому или послать кого-нибудь вместо себя. Я не раскрыл дополнительной информации Хизер, но дал ей понять, что мы позвонили бы ей или кому-нибудь еще в Citi, чтобы обсудить вопрос».

Руководители Уолл-стрит не были единственными, кто оказался сбит с толку. Белый дом тоже не знал деталей повестки Полсона. «Это одно заседание или девять встреч?» – спросил Джоэл Каплан, заместитель начальника администрации Белого дома по вопросам политики, Джима Уилкинсона по электронной почте.

Собрание «будет большим совещанием, но мы ожидаем и возникновения меньших по составу заседаний», ответил Уилкинсон со своего BlackBerry через несколько минут.

Задача следить за тем, чтобы все прошло гладко, досталась Уэст. Это была, пожалуй, наиболее важная встреча в истории из тех, которые когда-либо проводились в здании казначейства, и Уэст была ее координатором. Она послала и-мейл Стаффорду Виа, старшему советнику казначейства: «Мы должны определить логистику. Думаю, нам нужно, чтобы кто-то стоял на улице и в дверях, чтобы направить всех на 3-й этаж. Кроме того, мы можем использовать небольшие конференц-залы и дипломатическую приемную в качестве комнат ожидания, если понадобится».

Она позвонила в службу безопасности, чтобы узнать, не закроют ли они Хамильтон-плейс, потому что, если здесь появятся все фотографы, которые ожидаются, встреча вполне может превратиться в зоопарк. Ей твердо отказали.

В 9:19 она послала и-мейл помощникам всех девяти руководителей Уолл-стрит с инструкциями, что они должны делать после того, как прибудут на угол 15-й улицы и Хамильтон-плейс: «Им нужно пройти пешком вниз по Хамильтон-плейс к воротам, чтобы войти в здание. Они должны будут показать удостоверения личности с фотографией (водительские права подойдут)». Уэст задумалась и поняла, что пропустила одну вещь. Она получила номера социального страхования и даты рождения всех, кроме Кена Льюиса, которые ей были нужны, чтобы прибывших пропустила служба безопасности. Она звонила в офис Льюиса три раза, но никто не брал трубку, и она решила позвонить ему домой. «Я только что говорила с женой г-на Льюиса и получила его дату рождения и номер социального страхования», – написала она мгновение спустя помощнику Льюиса.

Это почти никого не удивило, но, к всеобщему разочарованию, весть о тайной встрече начала просачиваться в наружу. «Я думаю, мое приглашение затерялось на почте», – написал президент Независимого сообщества банкиров Америки Кэм Файн техасскому красавцу Джебу Мейсону, который был сотрудником отдела по связям Министерства финансов в бизнес-сообществе. «Мы представляем 5 тыс. банков с активами более триллиона, – написал он, поставив смайлик. – Немного финансового юмора, Джеб, улыбнитесь».

Несмотря на все усилия Уэст, по-прежнему царила неразбериха. «У вас есть список участников рынка, которые будут на встрече в три? – писал Уилкинсон Кальвин Митчелл, руководитель пиар-отдела Гайтнера. – Вы, ребята, подтверждаете участие всех, кого пригласили?»

Даже за час до встречи руководители все еще пытались выяснить, что на самом деле происходит. «Есть какие-нибудь идеи, что за темы будут обсуждаться на встречи с руководителями в три часа? – писал Уилкинсон Стивен Берри, сотрудник отдела Merrill по отношениям с государственными учреждениями. – Тейн спрашивает. И еще: какой номер комнаты? Я увижу Тейна примерно через 15 минут».

Около двух[737]737
  «Около двух…»: подтверждено и-мейлом Кристал Уэст, отправленным в 10:55 в понедельник, 13 октября 2008 года.


[Закрыть] Бен Бернанке, Тим Гайтнер и Шейла Бэйр собрались в кабинете Полсона – это был их последний шанс согласовать действия, прежде чем начнется совещание[738]738
  Подготовка совещания: Nina Easton, How the Bailout Bashed the Banks, Fortune, 22 июня 2009 года.


[Закрыть]. Полсон с засученными рукавами занял свое кресло в углу и откинулся на спинку, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться, Гайтнер сел рядом, Бэйр устроилась на синем бархатном диване, Бернанке нашел стул напротив. Они собирались сделать то, что Полсон называл «немыслимым», и их лица были напряжены. Полсону явно было плохо.

– О’кей, – сказал он, – все видели тезисы? – Полсон махнул печатной страницей с полудюжиной пунктов. – Давайте пробежимся по ним.

Итак, сначала он всех представит. Затем он собирался выделить три вида программ: коммерческие бумаги, FDIC и TARP – акроним, становящийся синонимом слова «спасение», которое ему было трудно произносить.

– Потом я передам ведение вам, – Полсон кивнул в сторону Бернанке и Гайтнера, которые репетировали свои слова о программе коммерческих бумаг. – Дальше вести будет Шейла, – сказал он, с раздражением вспоминая ее недавние жалобы на программу гарантий.

Наконец они добрались до ключевого положения: эквивалента социального пособия, предназначенного для крупнейших банков страны.

Полсон зачитал тезис вслух: «Для поощрения широкого участия[739]739
  «Для поощрения широкого участия…»: из документа Talking Points, также полученного Judicial Watch.


[Закрыть] программа предусматривает привлекательный источник капитала на идентичных условиях для всех отобранных финансовых институтов. Мы планируем обнародовать программу завтра и объявить, что вы, девять фирм, будете первыми ее участниками. Мы заявим, что вы – здоровые учреждения, участвующие в программе в целях поддержки экономики США».

Все знали, что он выдавал желаемое за действительное. Чуть раньше Бернанке и Гайтнер говорили о том, будет ли достаточно выделенной суммы для поддержания хотя бы одного проблемного банка – Citigroup, крупнейшего банка страны, не говоря о полноценном решении проблемы финансового кризиса. Гайтнер был особо обеспокоен тем, что Citigroup, о чем он говорил не первую неделю, следующий.

Потом они подошли к вопросу, который Гайтнер и Полсон обсуждали весь день: насколько сильно они могут давить? Ранее Гайтнер убеждал Полсона сделать принятие денег TARP почти требованием. «Нужно говорить жестко», – сказал Гайтнер. «Мы должны ясно дать понять, что это не обсуждается», – согласился Полсон.

Новая редакция тезиса отражала изменения мнения Гайтнера. «Это комплексная программа (гарантия ответственности банков и покупка капитала). Ваши фирмы должны дать согласие и на то, и на то, – заявил он. – Мы считаем нелогичным отказываться, так как это сделает вас уязвимыми».

Один из тезисов предупреждал: «Если вливание капитала непривлекательно, вы должны знать, что ваш регулятор все равно потребует принять его при любых обстоятельствах».

Они попытались представить, кто из руководителей станет сопротивляться. С Пандитом может быть непросто, но он возьмет, думал Полсон. Даймон согласится. Бланкфейн может покапризничать, но он не будет мешать. Мак нуждался в деньгах, так что с ним должно быть легко. Льюис может устроить драку. Самый большой вопрос – Дик Ковачевич из Wells Fargo: не окажется ли он тем, кто сорвет план?

Полсон вспомнил, какой проблемой было просто попытаться заставить его появиться. «Я едва смог заставить его сесть в самолет, – сказал он собравшимся, которые смотрели на него со смешанным чувством гордости и удивления. – Я просто сказал: „Слушайте, секретарь казначейства, председатели Федрезерва и FDIC хотят, чтобы вы были здесь! И лучше бы быть!“ Собравшиеся рассмеялись.»

– Дэвид, – сказал Полсон, указывая на Дэвида Насона, – расскажет все о цифрах. Боб расскажет о компенсациях, имея в виду деликатный разговор об экстравагантных способах выплаты компенсаций руководству средних и крупных компаний отрасли.

После этого, объяснил Полсон, предусматривалось изолировать руководителей в отдельных комнатах. «Мы дадим им подумать. Они могут говорить со своими советами. И мы ответим на их вопросы, если они будут, – сказал он. – Потом мы соберемся в 18:30».

– Будем надеяться, что это сработает, – добавил Полсон ободряюще перед тем, как отправиться на, возможно, самую серьезную и уж точно самую эпохальную встречу в карьере.

За пределами казначейства любая попытка сохранить жесткий контроль над встречей наталкивалась на непреодолимые препятствия. Джейми Даймон прибыл в 14:15, приблизительно на 45 минут раньше, и бродил по Хамильтон, где разбили лагерь фотографы. «Он застал нас врасплох!» – написал один из журналистов Брукли МакЛафлин коллеге, которая пыталась координировать логистику с BlackBerry. Рон Беллер появился минут через десять, Келли и Бланкфейн – примерно в 14:43, а Мак и Пандит – через несколько минут после них. В 14:53 Льюиса по-прежнему не было. Кристал Уэст уже начинала нервничать, когда тот наконец прибыл, просочившись через отдельный вход.

В 14:59 Кристал Уэст послала и-мейл группе: «Все в сборе».[740]740
  «Все в сборе…»: этот и все последующие и-мейлы, встречающиеся в этой главе, www.judicialwatch.org/files/documents/2009/TreasuryDocsPart2.pdf.


[Закрыть]

В центре конференц-зала стоял отшлифованный до блеска стол красного дерева 24 фута длиной. Портрет Джорджа Вашингтона кисти Гилберта Стюарта висел с одной стороны С другой – портрет министра финансов в администрации Линкольна Салмона П. Чейза, ответственного за то, что слова In God We Trust появились на американской валюте. Пять люстр свисали со сводчатого розово-зеленого потолка. На спинке каждого из двадцати кресел из кожи и красного дерева вокруг стола была гравировка в виде доллара.

Когда вошли Полсон, Гайтнер, Бернанке и Бэйр, девять руководителей уже заняли места в алфавитном порядке, согласно табличкам с именами. Впервые девять самых влиятельных руководителей американских финансов и их регуляторы одновременно собрались в одной комнате.

– Я хотел бы поблагодарить вас за столь быстрый приезд в Вашингтон, – начал Полсон очень серьезным тоном, таким тоном он говорил с каждым из них во время драматических событий предыдущей недели. – Бен, Шейла, Тим и я попросили вас присутствовать здесь сегодня, потому что мы считаем, что Соединенные Штаты должны принять решительные меры для снятия напряжения в финансовой системе.

Бланкфейн, сидевший напротив Полсона, принял торжественный вид, а Льюис наклонился вперед, чтобы лучше слышать.

– Последние дни мы напряженно работали, чтобы придумать трехсторонний план по преодолению сложившейся ситуации, – сказал Полсон.

В точности как они репетировали, Гайтнер и Бернанке взяли руководство встречей в свои руки и рассказали о новых коммерческих бумагах, а потом Бэйр поведала о плане FDIC по гарантии депозитов. Ключевое объявление Полсон оставил за собой.

– Благодаря нашим новым полномочиям в рамках TARP казначейство купит привилегированные акции банков и сберегательных учреждений на сумму до 250 млрд долларов до конца года, – сказал он. – Системе необходимо больше денег, и всем вам будет лучше, если в системе станет больше капитала. Поэтому мы планируем объявить, что все девять ваших фирм будут участвовать в программе.

Полсон объяснил, что деньги будут инвестированы на идентичных условиях для всех банков, крупнейшие банки страны примут деньги, чтобы обеспечить прикрытие для более слабых банков: «Речь о восстановлении доверия к системе. Вы – ключ к этому доверию».

– Мы сожалеем, что нам приходится прибегать к этим мерам, – повторил он и для тех, кто не понял, подчеркнул, что ожидает, что они примут деньги, хотят они того или нет. – Но позвольте мне внести ясность. Если вы не принимаете их и не в состоянии найти капитал, который, как говорят на рынке, вам нужен, я собираюсь предложить второй вариант, и вам он не понравится.

Банкиры сидели ошеломленные. Если цель Полсона была в том, чтобы нагнать на них «шок и трепет», тактика сработала великолепно.

– Это то, что нужно сделать для страны, – сказал он в заключение.

Гайтнер зачитал суммы[741]741
  «Гайтнер зачитал суммы…»: Judicial Watch также получили подписанные контракты с банками. См.: http://www.judicialwatch.org/files/documents/2009/Treasury-Partici-pationCommitment.pdf.


[Закрыть], которые получил бы каждый банк, в алфавитном порядке. Bank of America – 25 млрд; Citigroup – 25 млрд; Goldman Sachs – 10 млрд; JP Morgan – 25 млрд; Morgan Stanley – 10 млрд; State Street – 10 млрд; Wells Fargo – 25 млрд долларов.

– Где расписаться? – ухмыльнулся Даймон, пытаясь разрядить обстановку и снять напряжение, которое не рассеивалось после того, как банкиры узнали, зачем их вызвали.

В 15:19 Уилкинсон, сам себя пригласивший на встречу, получил и-мейл от Джоэла Каплана, отчаянно пытавшегося дать президенту Бушу хоть какую-нибудь информацию: «Какова реакция, если коротко?»

Он не знал, что ответить, так как результат был еще непонятен.

Например, Дик Ковачевич был явно не рад полученному ультиматуму. Он был вынужден лететь – коммерческим рейсом, не иначе – в Вашингтон, который он не любил, и здесь ему сказали, что он, чтобы спасти каких-то других ковбоев, возьмет у государства деньги, которые, как он считал, ему не нужны.

– Я не один из вас, нью-йоркских парней, с вашей воображаемой продукцией. Зачем я здесь треплюсь о вашем спасении? – насмешливо спросил он.

На мгновение все замолчали, а затем комната взорвалась. Все набросились друг на друга, пока Полсон наконец не взял слово.

– Ваш регулятор сидит вон там, – глядя на Ковачевича, указал он на Джона Дугана, контролера денежного обращения, а также на председателя FDIC Шейлу Бэйр, которые сидели за столом напротив. – Завтра вам позвонят и известят, что вы недостаточно капитализированы и не сможете собрать деньги на частных рынках.

– Какую защиту вы можете предложить нам в связи с изменением политики компенсаций? – вмешался Тейн.

Хотя его новый босс Льюис не мог поверить, что у Тейна хватило наглости задать вопрос, тем не менее это был вопрос, который хотел задать каждый из присутствующих. Изменит ли правительство планы компенсаций задним числом? Что произойдет, если начнется популистский протест? В конце концов, правительство сейчас владеет пакетами акций их компаний.

– Мы создадим некоторые правила, чтобы администрация не могла в одностороннем порядке изменить свое мнение, – ответил главный юрисконсульт казначейства Боб Хойт. – Но у вас нет защиты, если Конгресс захочет изменить закон.

– Я хочу сказать вот что, – разочарованно заявил Льюис. – Очевидно, в программе есть многое, что нам нравится, и многое, что нам не нравится.

Учитывая то, что происходит, если у нас нет страха перед неизвестностью, значит, мы сошли с ума. Кроме того, если мы потратим еще секунду на разговоры о вопросах компенсации, мы потеряли разум! И наконец, я не думаю, что мы должны и дальше говорить об этом. Мы все знаем, что мы подпишем.

Ковачевич продолжал ерзать в кресле. Это же практически социализм!

Бернанке откашлялся, и все замолчали.

– Я действительно не понимаю, почему по этому поводу должно быть столько напряжения, – сказал он своим профессорским тоном. Он объяснил, что страна сталкивается с худшим со времен Великой депрессии кризисом, и попросил их подумать о «коллективном благе». – Мы не пытаемся запугать или надавить…

Полсон посмотрел на него так, будто говорил: «На самом деле я хочу именно надавить!»

Джон Мак, который молчал почти всю встречу, обратился к Гайтнеру: «Дайте мне бумагу». Вынимая ручку из нагрудного кармана, он подписал документ и подтолкнул его обратно. «Готово», – сказал он.

– Но вы не вписали свое имя, – отметил Гайтнер.

– Вы сами его впишете, – ответил Мак, и Гайтнер наверху печатными буквами написал: «Morgan Stanley».

– Вы не поставили сумму, – сказал Гайтнер.

– 10 млрд долларов, – бросил Мак.

– Вы не можете подписать без решения вашего совета, – в смятении Тейн смотрел на Мака.

– Неужели? – переспросил Мак. – Мой совет в 24-часовой готовности. Они согласятся. А если нет, они меня уволят!

Бланкфейн сказал, что ему тоже необходимо поговорить с советом. «Думаю, что я не уполномочен», – заявил он, и остальные согласились, что тоже должны пройти через соответствующие процедуры.

Даймон встал, подошел к окну и решил, что соберет заседание совета по телефону прямо на месте. Он позвонил помощнице Кэти и сказал ей, чтобы та подключила директоров к линии. Другие руководители разошлись по отдельным конференц-залам, чтобы позвонить в офисы.

В 16:01 Уилкинсон наконец ответил на запрос Каплана. «Мы на финише, за исключением одного, – написал он, имея в виду Wells Fargo. – Сделка состоится».

В коридоре стоял и улыбался Пандит. «Мы только что вышли. Они собираются дать нам 25 млрд, и они придут с гарантией», – сказал он по сотовому таким тоном, будто только что выиграл в лотерее Powerball.

Мак, уже подписавший соглашение, позвонил Рою Бостоку, одному из членов совета Morgan Stanley, надеясь, что сможет успокоить других директоров по поводу своего стремительного решения.

– Я хочу дать вам фору, – сказал он. – Мы собираемся созвать совет минут через двадцать или около того. Это будет вопрос одобрения принятия 10 млрд долларов от TARP… Но я уже подписал.

– Я понимаю. Совет не будет препятствовать, – Босток знал, чего от него хотят.

Когда наконец начался совет Morgan Stanley, Босток сказал: «Джон, у нас не было выбора, кроме того, чтобы вы подписали. Это было правильно, – Босток призвал голосовать, пока не начались дискуссии. – Я за.»