Текст книги "Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя"

Но Пандит хотел поговорить об AIG. А потом добавил: «И еще: что насчет Merr ill?»

Всем было неловко, так как Джон Тейн сидел всего на несколько кресел дальше.

– Вы, парни, сделайте это для меня, а я посмотрю, чем смогу помочь AIG и Merrill, – ответил Полсон. – Мне немного неудобно говорить о Merrill Lynch в присутствии Джона.

* * *

У Харви Миллера, адвоката по банкротствам Lehman, только что была неприятная встреча с представителями Федерального резервного банка Нью-Йорка. Он не смог ответить ни на один интересующий их вопрос и, откровенно говоря, был смущен, вынужденный постоянно прибегать к одному и тому же ответу: «У нас нет информации. Все в Lehman работали либо на Bank of America, либо на Barclays». После их ухода Миллер пожаловался коллеге Лори Файфу: «Чушь какая-то».

Миллеру и раньше приходилось иметь дело с трудными клиентами – банкротство не дается легко, – но он никогда не был настолько лишен информации. Когда он позвонил Стиву Беркенфилду, главному юрисконсульту Lehman, и пожаловался, Беркенфилд попытался объяснить, почему информация не была предоставлена: «Многие из нашей финансовой команды уехали в центр, чтобы рассказать новости Федрезерву».

– Ясно, – холодно ответил Миллер. – И каковы последние новости по поводу Barclays?

– Мы все еще надеемся, но на данный момент есть не слишком много новостей.

– А с Bank of America?

– Они перешли в режим радиомолчания, – после небольшой паузы ответил Беркенфилд.

Для Миллера, который на слух четко распознавал тон, указывавший, что конец близок, эти слова не были слишком уж обнадеживающими. Его команда юристов исходила из предположения, что работа над банкротством была проработкой плана на чрезвычайную ситуацию; никто не ожидал, что Lehman начнет подавать на банкротство немедленно. Но, так как тучи над фирмой сгущались, Миллер решил двигаться дальше. Он сказал Файфу, что, если Lehman будет необходимо подать заявление о банкротстве, подготовка документов займет у них по крайней мере две недели. Можно начать прямо сегодня.

Сразу после полудня он разослал некоторым коллегам и-мейл с апокалиптической темой: «Срочно. Кодовое название: „Равноденствие“[535]535
  Срочно. Кодовое название – «Равноденствие»: Craig, McCracken, Lucchetti, Kelly, The Weekend that Wall Street Died, Wall Street Journal, Ben Hallman, A Moment’s Notice, Weil Gotshal put together the largest bankruptcy in U. S. History in Record Time, American Lawyer, 1 декабря 2008 года.


[Закрыть]. Отчаянно нуждаюсь в помощи по чрезвычайной ситуации».

* * *

Тейн обсуждал стратегию с Питером Краусом, когда позвонил Флеминг.

– Я договорился, – сказал Флеминг возбужденно. – Вы встречаетесь с Льюисом во второй половине дня.

Тейн знал, что эта встреча является хорошей идеей, но была одна сложность. «Полсону это не понравится», – предупредил он Флеминга. Слияние, подумал он, было бы смертным приговором для Lehman, так как оно украло бы единственного потенциального спасителя. Он не знал, что Bank of America снял свою заявку на покупку Lehman.

– Ответственность Полсона – налогоплательщики, – сказал Флеминг, – наша – акционеры Merrill Lynch. У Полсона есть возможность вмешаться. Нам придется его слушать, но мы не должны ждать, что он скажет. Ему может это не понравиться, но, если он не говорит нам, что мы не можем так поступить, если считаем, что это в интересах акционеров Merrill Lynch, мы должны так поступить.

Тейн все еще колебался, желая убедиться, что не ставит компанию под угрозу.

– Я договорился о встрече в 14:30, – сказал Флеминг и осторожно добавил: – Но сначала вы должны позвонить Кену.

– Зачем? – удивился Тейн.

– Потому что он хочет услышать ваш голос, – ответил Флеминг.

– В каком смысле?

– Не знаю, просто скажите ему, что в Нью-Йорке хорошая погода и вы с нетерпением ждете встречи с ним.

– Не понимаю, почему я должен звонить, – снова удивился Тейн.

– Джон, просто позвоните.

– Вы начинаете действовать мне на нервы, – сказал Тейн раздраженно.

– Знаете, это, вероятно, повторится на выходных, – ответил Флеминг, впервые повышая голос на босса. – Но позвоните. Он не собирается лететь сюда, пока ему не позвоните вы.

– О’кей, – согласился Тейн. Они договорились, что встретятся в офисе Merrill через полчаса, чтобы спланировать встречу.

Вскоре после того, как Тейн повесил трубку, к нему подошел Джон Мак.

– Нам надо поговорить, – сказал он тихо. Он не стал уточнять, но было ясно, что они должны поговорить о заключении сделки.

– Вы правы, – сказал Тейн, и они договорились встретиться сегодня же. День переставал быть томным.

* * *

На четвертом этаже Федрезерва Боб Даймонд из Barclays изнывал от нетерпения. Все утро ему казалось, что Lehman и правительство сосредоточены исключительно на Bank of America. Он начал подозревать, что его используют в качестве оправдания для правительства, чтобы они могли выжать из Bank of America более высокую ставку за Lehman.

Но после двух часов дня Даймонд понял, что его предложения могут быть приняты всерьез, когда кто-то из Федрезерва наклеил на дверь конференц-зала Barclays листок бумаги: «Участник торгов». Сотрудники кухни Федрезерва принесли еду. Эти мелочи служили обнадеживающими сигналами.

Тем не менее Даймонд знал, что прежде, чем сделка по Lehman сможет быть совершена, ему предстоит решить серьезную проблему, о которой еще не знали ни Полсон, ни кто-либо в правительстве США. Тем утром его главный юрисконсульт в Лондоне Марк Хардинг сообщил ему по внутренней телефонной связи, что, если Barclays намерен объявить о планах приобретения Lehman, сделка потребует голосования акционеров, которое может длиться от 30 до 60 дней. То есть критически важно, чтобы Barclays нашел способ гарантировать покупку Lehman с момента подписания и до одобрения акционерами, или приобретение будет бесполезным. Без гарантий торговые партнеры Lehman прекратят сотрудничество, быстро отозвав ресурсы. Проблема в доверии: контрагенты должны знать, что есть кто-то, кто стоит за Lehman, так же как JP Morgan встал рядом с Bear Stearns, гарантируя все его транзакции еще до того, как сделка была закрыта. Проблема состояла в том, что юридически без предварительного одобрения акционеров Barclays не мог гарантировать сделки Lehman более чем на 3,5 млрд, а процесс голосования мог затянуться до закрытия сделки.

Полсон и Гайтнер неоднократно намекали Даймонду, что правительство США не собирается помогать, но он не понимал, что это – реальность или игра переговорщиков. Зато все было ясно с британским правительством – оно вмешиваться не будет.

Barclays был нужен большой серьезный партнер, и Даймонд знал, что ему нужно обсудить это с его мозговым трестом, которым руководили председатель Barclays Capital (и сын прокурора Уотергейт) Арчибальд Кокс-мл., главный операционный директор фирмы Рич Риччи и сопрезидент Barclays Capital Джерри дель Миссье. Даймонд также нанял собственного независимого советника Майкла Кляйна, умного бывшего старшего банкира Citigroup. Кляйн ушел в отставку из Citigroup несколько месяцев назад, предпочтя ее изоляции внутри новой команды Пандита, но все еще был в цене. Чтобы не дать ему работать на конкурента, Citigroup согласилась выплатить 28 млн долларов в отложенной компенсации, компенсируя то, что тот потерял бы при увольнении. В обмен он должен был сохранять лояльность в течение всего года. Даймонд, убежденный, что нуждается в Кляйне, позвонил Пандиту в начале недели, чтобы получить временное разрешение на работу на Barclays в условиях крайней необходимости.

– Кто бы мог это сделать?[536]536
  «Кто бы мог это сделать?»: Cohan, House of Cards.


[Закрыть] – начал Кляйн мозговой штурм по проблеме гарантий.

– Год назад вы пошли бы в AIG, и они бы решили эту проблему за вас, не так ли? – спросил дель Миссье.

– Что насчет Баффета? – снова задал вопрос Кляйн, понимая невозможность обращения к AIG.

– Баффет заключает только сверхвыгодные для него сделки, – напомнил дель Миссье.

Кляйн проводил некоторые сделки с оракулом из Омахи (так называли Баффета), когда работал в Citigroup, так что у него были все телефонные номера. Он нашел Баффета в Fairmont Hotel Macdonald в Эдмонтоне, провинция Альберта, когда они со второй женой Астрид Менкс собирались уходить.

Клейн включил громкую связь с Даймондом и его командой. Дель Миссье начал объяснять, почему гарантия Баффета была так важна. «Если Lehman торгует с кем-то долларами за иены, этот банк должен знать, что Lehman собирается поставить доллары прежде, чем они поставят иены, – сказал он Баффету. – Если есть опасения, что они могут не рассчитаться по этой сделке, сделки не будет».

Баффет понимал, что поставлено на карту, но не мог представить, что гарантирует бухгалтерские книги Lehman на срок до двух месяцев. Желая быть вежливым, он предложил: «Если вы вышлете мне информацию факсом, я буду рад это прочитать после возвращения».

По пути к машине Баффет вспомнил, когда последний раз ему звонили со схожим предложением. И каким ужасом это оказалось. В 1998 году, за неделю до спасения Long-Term Capital, Джон Корзин из Goldman Sachs позвонил с просьбой рассмотреть возможность присоединения к группе заинтересованных в покупке гигантского проблемного хедж-фонда. Баффет уже собрался уезжать на Аляску с Биллом и Мелиндой Гейтс, поэтому он попросил Корзина послать ему информацию по этой сделке. И, наблюдая за медведями гризли в Пак-Крик, потратил день, тщетно пытаясь заставить работать свой спутниковый телефон. Он хотел организовать свою сделку с Goldman и AIG, но безуспешно. Он потратил много времени и сил. Возможно, пора перестать быть таким вежливым с этими парнями с Уолл-стрит.

* * *

Вокруг шведских столов на первом этаже в Федерального резервного банка Нью-Йорка собралась толпа. Несмотря на серьезное задание, которое все получили, они мало что могли сделать. У них не было компьютеров, а люди с каким-либо реальным опытом в анализе балансов и активов либо были наверху с командой Lehman, либо сидели в своих офисах, углубившись в электронные таблицы.

В одном углу группа руководителей убивала время, пародируя Полсона, Гайтнера и Кокса. «A-а-а, эм-м-м, а-а-а, эм-м-м», – пробормотал один из банкиров, имитируя заикание Полсона. «Работай усерднее, становись умнее!» – смеялся другой над бойскаутскими лозунгами Гайтнера. Третий изображал Кристофера Кокса, который, как все были уверены, плохо разбирался в крупных финансовых операциях: «Два плюс два? Э-э-э-э… Я возьму калькулятор?» В другом углу Колм Келлехер, финансовый директор Morgan, на своем BlackBerry играл в BrickBreaker, и вскоре неофициальный турнир уже шел полным ходом.

После обеда всех вызвали в главный конференц-зал, и отсутствие Джона Тейна не осталась незамеченным.

Кроме судьбы Lehman лишь одна общая тема занимала умы генеральных директоров – судьба их собственных фирм. Что для них значит банкротство Lehman? Правда ли, что Merrill станет следующим? Как насчет Morgan Stanley или Goldman Sachs? А JP Morgan и Citigroup? Хотя коммерческие банки, такие как JP Morgan, располагали большой стабильной базой депозитов, они финансировали часть своего бизнеса как брокеры-дилеры: регулярно пролонгировали краткосрочные коммерческие контракты по бумагам, на которые стала распространяться та же эрозия доверия, которая свалила Bear Stearns, а теперь и Lehman Brothers. Для них ослабевающее доверие говорило лишь о подлой работе шортистов.

Джон Мак просто поставил под сомнение саму идею спасения, не стесняясь сидящего тут же Питера Крауса, который замещал Джона Тейна, и размышляя вслух о том, что они должны позволить обанкротиться и Merrill. Все вдруг успокоились. Некоторые подумали, что это игра и что он, возможно, хочет купить Merrill по дешевке. Они не знали, что пару часов назад он говорил с Тейном и назначил встречу на вечер.

Даймон ошеломленно посмотрел на Мака. «Если мы поступим так, – едко заметил он, – через сколько часов, как вы думаете, Fidelity позвонит и скажет, что больше не желает торговать через вас?»

* * *

Когда Тейн наконец позвонил Кену Льюису, разговор был коротким – просто обсуждение логистики встречи. Тейн беспокоился, правильно ли он понял детали, и перезвонил Льюису, чтобы уточнить, каким именно входом в Time Warner Center он должен воспользоваться.

Но сначала Тейн встретился с Флемингом в офисе фирмы, чтобы выработать стратегию. Он ясно дал понять Флемингу, что разговор был предварительным и что он хотел продать лишь небольшую долю в фирме, не более 20 %.

– Он не пойдет на это, – предупредил Флеминг. – Льюис скажет, что хочет купить компанию целиком.

Тейн открыл дверцу машины. Нырнув под навес из стали и стекла по адресу Центральный Парк, 1, он направился к Южной башне, в квартиру Льюиса.

Льюис приветствовал Тейна в комнате с поразительными видами, и лишь почти полное отсутствие мебели и произведений искусства выдавало статус корпоративной квартиры.

– Учитывая то, что происходит, – начал Тейн, – меня беспокоит влияние возможного банкротства Lehman на рынок и на Merrill, – он сделал паузу. – Я хочу понять, заинтересованы ли вы в покупке 9,9 % доли компании и предоставлении большого объема ликвидности.

– Я не очень заинтересован в покупке 9,9 % акций компании, – быстро ответил Льюис. – Но я заинтересован в покупке всей компании.

– Я пришел сюда не для того, чтобы продать компанию, – улыбнувшись, сказал Тейн, не ожидавший, что Льюис окажется настолько агрессивным.

– Но это именно то, что меня интересует, – твердо повторил Льюис.

– Готовы ли вы проработать несколько вариантов, исследовать продажу 9,9 % и 100 %? – Тейн занервничал и попытался найти компромисс.

– Да, – согласился Льюис, – но помните, что я вам сказал: я не очень заинтересован в 9,9 %, но я действительно заинтересован в полном слиянии.

Льюис и Тейн провели следующие полчаса, обсуждая различные сочетания бизнесов, стратегическое обоснование слияния и состав групп для проведения процедуры юридической экспертизы. Льюис предложил вновь встретиться с двумя Грегами, Керлом и Флемингом, в 17:00.

– В это время я не смогу, – сказал Тейн.

«Странно», – подумал Льюис. Тейн проявил желание заключить сделку, а теперь он не мог встретиться через два часа? Может быть, он должен быть в более приятном месте? Не ведет ли он переговоры с кем-то еще?

– Я должен рассказать Хэнку об этих разговорах. Боюсь, если Хэнк узнает о них, он будет думать, что я сорвал сделку Lehman, – заявил Тейн перед уходом.

– Вам виднее, – ответил Льюис. – Я бы предпочел сделку с Merrill. Можете сказать Хэнку, что мы с вами это обсуждаем, потому что не собираемся добиваться Lehman без государственной помощи.

В конце концов каждый из них сообщил об этом Полсону, который был очень рад услышать такие новости. Он подозревал, что Barclays собирается купить Lehman, и вот теперь Bank of America говорил о приобретении Merrill. Все складывалось.

* * *

– Снова голосовая почта, – разочарованно сказал Фулд Тому Руссо. – Он никогда не подходит!

Он не мог найти никого из тех, кто ему был нужен, – ни Полсона, ни Гайтнера, ни Кокса, ни Льюиса. Даже Барт МакДейд, его собственный сотрудник, был недоступен. Все они находились в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, но никто не перезванивал.

Фулд хотел узнать новости. Всю субботу он провел в своем кабинете, одетый в синий костюм и накрахмаленную белую рубашку, словно это был обычный рабочий день, но он не услышал ни слова о Bank of America или Barclays.

Наконец из Федерального резервного банка Нью-Йорка позвонил Роджин Коэн: «У нас проблемы. Я думаю, Merrill и Bank of America договариваются».

– В смысле? – спросил Фулд.

Коэн объяснил, что он только вышел со встречи с Гайтнером, на которой еще раз попытался убедить его, что государственная помощь необходима, чтобы избежать краха всей банковской системы. Коэн сказал Гайтнеру: «Если вы не поможете, к понедельнику Merrill не будет».

Ответ Гайтнера – «Мы работаем над решением по Merrill» – был намеренно неинформативным, но и Коэн, и Фулд все понимали. Это также объясняло молчание Bank of America. Они оба не забыли комментария Грега Керла по поводу того, что Льюис всегда хотел купить Merrill. И это объясняло странный телефонный звонок, который Коэн получил от Флеминга в начале недели.

– Не могу поверить, – сказал Фулд, вжавшись в кресло.

* * *

Во время перерыва в Федеральном резервном банке Нью-Йорка Гэри Кона и Дэвида Винера из Goldman Sachs поприветствовал их бывший коллега Питер Краус, уже неделю работавший в Merrill.

– Питер, давайте пройдемся, – предложил Кон, и они вышли на Либерти-стрит.

– Итак, что происходит? – спросил Кон, намекая на то, что он лучше, чем кто бы то ни было, знает, что Merrill находился под огромным давлением.

– У нас просто проблема с ликвидностью, – ответил Краус. – JP Morgan только что повысил нам сумму требуемых залогов на ю млрд долларов… Но мы в порядке, мы в полном порядке.

– Питер, мы можем это увидеть? – спросил Кон.

Краус замолчал на мгновение, а потом ответил: «Да». Любая сделка с Goldman не только укрепит шаткое финансовое положение Merrill, но и будет рассматриваться как вотум доверия умных парней.

– Почему вы молчите? – спросил Кон. – Мы всегда были друзьями. Мы сидели рядом полтора дня.

Пока они прогуливались вокруг квартала, Краус сказал, что стоило бы назначить встречу. Он добавил, что Merrill будет искать кредитную линию, чтобы пережить пик кризиса ликвидности, в обмен на продажу небольшого пакета акций компании, вероятно, около ю %. Это был почти такое же предложение, которое Тейн делал Льюису.

Они договорились встретиться на следующее утро в офисе Goldman Sachs.

* * *

Инструкции были конкретные: не пользоваться главным входом в Федеральный резервный банк Нью-Йорка на Либерти-стрит, вместо этого войти через служебный вход на Мэйден-лейн и показать водительские права охране, ваше имя будет в списке, вас будут ожидать.

Боб Вилюмштад от AIG и его советники Дуг Браунштейн из JP Morgan, Джейми Гэмбл из Simpson Thacher и Майкл Вайсман из Sullivan & Cromwell подошли из штаб-квартиры AIG, чтобы встретиться с Полсоном и Гайтнером. Фотографы и репортеры их не узнали.

– Как обстоят дела с привлечением капитала? – без предисловий спросил Гайтнер.

Вилюмштад ответил, что, по его мнению, они двигаются вперед. Полдюжины участников торгов по-прежнему в здании.

Но, по словам Вилюмштада, главная новость заключается в том, что он убедил Эрика Р. Диналло[537]537
  Эрик Р. Диналло: Matthew Karnitschnig, Liam Pleven, Peter Lattman, AIG Scrambles to Raise Cash, Talks to Fed, Wall Street Journal, 15 сентября 2008 года.


[Закрыть], главу Департамента страхования штата Нью-Йорк, освободить около 20 млрд долларов залога регулируемых субъектов AIG по страхованию, что поможет соблюсти требования к собственному капиталу. Диналло согласился это сделать при условии, что AIG найдет остальные 20 млрд, чтобы заткнуть дыру. Вилюмштад дал понять, что думал, будто у него есть еще 5 млрд кредитных обязательств от Аджита Джейна, который управлял компанией вторичного страхования Berkshire Hathaway. Это оставляло его с кассовым разрывом в 15 млрд, но он уверил регуляторов, что у компании есть активы на продажу, которые стоят более 25 млрд долларов.

На этом Полсон и Гайтнер неожиданно покинули заседание. Они услышали все, что должны были услышать: определенный прогресс достигнут.

* * *

Швейцар распахнул двери из стекла и чугуна, чтобы впустить Тейна, Крауса и их коллегу Тома Монтага в вестибюль жилого дома Валида Чаммы. Это был второе секретное совещание по слиянию на этой неделе. Тейн был немного взволнован тем, что его могли увидеть, – помимо остальных здесь жил Ларри Финк из BlackRock.

Мак, Чамма и Горман ждали их в гостиной.

Горман, который пять лет управлял бизнесом частных клиентов Merrill Lynch, пока не ушел в Morgan Stanley, сразу заметил, что никто из представляющих Merrill не работал в компании более десяти месяцев. Фирма, которую Горман помогал строить и где все еще работал его брат Ник, будет продана банкирами, не имеющими ничего общего с традициями компании.

Тейн открыл дискуссию, указав, что хочет заключить сделку. «Учитывая происходящее с Lehman, – сказал он, – мы признаем, что это подходящее время, чтобы обсудить варианты».

Краус начал оглашать цифры, листая страницы бухгалтерской книги, которую привез с собой. У него было всего несколько дней на работу, подумали Чамма и Горман, но он явно был в теме. (На самом деле Краус не спал до трех ночи, изучая баланс фирмы.)

Но пробелы вскоре стали очевидными. Когда Горман стал интересоваться розничным бизнесом Merrill – частью компании, в которой Morgan Stanley был заинтересован сильнее всего, – ни Тейн, ни Краус, ни Монтаг не смогли назвать цифр.

Тем не менее Мак заинтересовался и спросил, каким будет следующий шаг. «У нас назначено заседание совета на вечер понедельника, – пояснил он, – и во вторник мы могли бы начать процедуру юридической экспертизы, а потом посмотрим. Это интригует, но это сложно».

Тейн встревожено посмотрел на Крауса и обратился к Маку: «Нет, вы не понимаете. Нам нужно решить до того, как откроются рынки Азии».

– Что вы имеете в виду под «решить»? – растерялся Горман.

– Нам бы хотелось, чтобы к этому времени сделка была подписана, – спокойно ответил Тейн.

– Мы можем продолжать разговаривать, – ответил шокированный Мак, – но я не понимаю, как это физически возможно.

Покинув квартиру, Тейн посмотрел на Крауса и сказал: «Очевидно, у них нет такого же чувства срочности, как у нас».

* * *

Грег Керл из Bank of America уже был в Wachtell, Lipton, когда из Merrill Lynch прибыл Грег Флеминг. В ожидании Керл говорил по телефону, пытаясь отменить свое решение, которое он принял четыре часа назад: он послал более сотни банкиров в Шарлотт, полагая, что они больше не понадобятся, потому что, насколько он понимал, сделка с Lehman «умерла». Но с появлением возможности заключить сделку с Merrill он хотел, чтобы следующим самолетом они летели обратно в Нью-Йорк. Он понимал, что ситуация была почти комичной, и назначил несколько человек для поиска чартерных рейсов, потому что три оставшихся прямых рейса US Airways в Нью-Йорк этой ночью были уже заполнены.

Керл пригласил Флеминга в один из зарезервированных конференц-залов юридической фирмы и стал таскать печенье со стоявшего там столика. Он спросил, где, по мнению Флеминга, они находились с точки зрения проведения сделки.

– Думаю, мы объявим в понедельник утром, – сказал Флеминг.

– Слишком быстро, – ответил пораженный Керл.

– Вы отлично знаете компанию, – ответил Флеминг. Он был одним из немногих людей, которые были уверены, что бывший генеральный директор Merrill Стэнли О’Нил разговаривал с Льюисом о слиянии. – Я в курсе всего, что вы уже сделали. И я открою все. Просто скажите мне, что вам нужно.

В течение следующего получаса они разработали процесс, который позволил бы Bank of America изучить бухгалтерские книги Merrill за сутки. Керл, который поднял все, что сделал год назад для переговоров с О’Нилом, сказал, что собирается пригласить Криса Флауэрса в качестве советника, так как Флауэрс недавно пытался купить некоторые проблемные активы Merrill (активы, которые в результате были проданы Lone Star National Bank), так что у него была фора. У Bank of America даже было кодовое название сделки: «Проект ‘Альфа’».

Перед окончанием заседания заговорили о цене. Флеминг смело заявил, что хотел «что-нибудь с троечкой», понимая под этим 30 или больше долларов за акцию, что составляло 76 % премии по акциям Merrill, закрывшимся в пятницу по 17,05 доллара. Слишком круто, особенно в контексте крупнейшего финансового кризиса в истории фирмы, но Флеминг чувствовал, что выбора нет: месяц назад Merrill продал конвертируемые акции на 8550 млн долларов[538]538
  «…месяц назад Merrill продал конвертируемые акции на 8 550 млн долларов…»: Thain Gains $ 2 Mln on Merrill Lynch Share Purchase, Reuters, 31 июля 2008 года.


[Закрыть] крупным инвесторам, таким как государственный Temasek в Сингапуре, по 22,5 за акцию. Ему нужно было выбить для них разумную премию.

Для большинства банкиров столь высокая цена немедленно прекращала переговоры, но Керл признал обоснование цены, запрошенной Флемингом. Флеминг утверждал, что акции Merrill были временно подавлены и что ему нужна цена, которая отражает «нормированный базис». Еще год-полтора назад, напомнил он, акции Merrill торговались на уровне более 80 долларов.

По поводу поглощений Керл твердо знал: вы не хотите переплачивать, но, если вы верите в бизнес, лучше заплатить больше, чтобы гарантировать, что вы будете его владельцем, а не потеряете в пользу конкурента.

– О’кей, – сказал Керл, не подтверждая цифр Флеминга, но ясно давая понять, что он не собирается отказаться от сделки. – Нам нужно многое сделать…

* * *

Для субботнего ужина на террасе San Pietro, южно-итальянского ресторана на Восточной 54-й улице рядом с Мэдисон-авеню, стояла прекрасная погода. В будние дни ресторан принимал у себя шишек Уолл-стрит[539]539
  «В будние дни ресторан принимал у себя шишек Уолл-стрит…»: Landon Thomas Jr. Make Your Best Offer and Pass the Parmesan, Please, New York Times, 2 октября 2005 года.


[Закрыть]: у старейшины слияний и поглощений банковского бизнеса Джозефа Переллы из Perella Weinberg был здесь свой стол, среди завсегдатаев были исполнительный директор BlackRock Ларри Финк, бывший председатель Нью-Йоркской фондовой биржи Ричард А. Грассо, председатель Revlon Рональд О. Перельман, бывший исполнительный директор Merrill Lynch Дэвид Х. Комански и даже экс-президент Билл Клинтон и его приятель Вернон Джордан.

Сегодня вечером Мак и управляющие Morgan Stanley заняли тихий стол на улице. У Чаммы наконец появилась возможность отдохнуть и выкурить сигару. Это были опустошающие 24 часа.

Херардо Бруно – большой человек из южной Италии, ему и его трем его братьям принадлежал ресторан – проводил группу к их столику. Мак снял пиджак и бросил его на спинку стула. Вскоре подошли Пол Таубман, Колм Келлехер и Гарри Линч. Им было о чем поговорить.

Заказав бутылку Barbaresco, они стали вспоминать изнурительный день, особенно последний сумасшедший час с Merrill Lynch, а Мак перессказывал встречу с Тейном тем, кто на ней не присутствовал.

– А потом он говорит: «Можете ли вы сделать это за 24 часа?» – сказал Мак, и все рассмеялись.

– Ни хера, – ответил Колм Келлехер.

Как только смех утих, Мак поднял самый главный вопрос: учитывая масштабы кризиса, охватывающего отрасль, должны ли они были заключить сделку?

– Существует немного партнеров, с которыми мы хотели бы танцевать. Настало время обсудить, – начал Чамма.

Вмешался Горман, который, учитывая их недавний разговор с Тейном, объяснил, что Merrill Lynch, по всей вероятности, объединится с Bank of America в течение следующих 24 часов. Это означало, что Bank of America будет вычеркнут из списка партнеров по слиянию. Горман все еще качал головой по поводу дерзкой попытки Тейна, Крауса и Монтага продать Merrill – компанию, к которой сами они недавно присоединились и которую вряд ли знали.

– Мы могли бы позвонить Льюису, – предложил Горман.

Мак всегда был уверен, что Bank of America может быть естественным партнером для слияния с Morgan Stanley, до кризиса он часто шутил, что это «стратегия выхода». Когда цена акций была выше, он думал, что сделка с Bank of America станет триумфальным способом продемонстрировать, что он восстановил Morgan Stanley – фирму, которую он любил за ее былую славу. Стратегически они идеально подходили друг другу: Bank of America был выдающимся коммерческим и розничным банком со слабой инвестиционной стороной, а Morgan Stanley был противоположностью – превосходный инвестиционный банк с малым количеством устойчивых депозитов. Может быть, лучшим в слиянии было бы то, что Мак родом из Шарлотт, где базировался Bank of America, мог там выйти на пенсию в качестве председателя нового объединенного банка.

Но сегодня вечером Мак понял: этому не суждено случиться. «Если Merrill пойдет к Bank of America, что будет с Wachovia?» – спросил он, когда подали запеканку из вяленой трески с картошкой, бобами и помидорами. В течение следующих двух часов они обсуждали достоинства контактов с Wachovia, тоже из Шарлотт, JP Morgan Chase или HSBC. Они могли бы позвонить в China Investment Corporation, крупнейший суверенный фонд благосостояния, предложил Келлер, а Пол Таубман упомянул Mitsubishi.

Кого бы они ни выбрали, Мак был непреклонен: «Мы не должны спешить ввязываться». Хотя обстановка могла ужасать, он напомнил: они были Morgan Stanley, мировым финансовым тяжеловесом. По состоянию на пятницу рыночная стоимость фирмы по-прежнему превышала 50 млрд долларов – намного меньше, чем месяц назад, но все равно внушительно. И у них в банке было 180 млрд долларов.

Келлехер, финансовый директор банка, старательно наращивал ликвидность в течение нескольких месяцев как раз на случай ситуации, в которой они оказались. Не существовало способа совершить набег на Morgan Stanley, у них был слишком большой авторитет на рынке. Но он признал, что, если Lehman будет продан Barclays, а Merrill – Bank of America, его фирме не поздоровится.

Чамма, глотнув вина, сдержанно заметил: «Мы могли бы быть следующими».

* * *

В девятом часу проголодавшийся Джейми Даймон добрался до директорской столовой на 49-м этаже штаб-квартиры JP Morgan. Операционный комитет работал не покладая рук, рассчитывая риск потенциальных убытков фирмы по операциям с Lehman, Merrill, Morgan Stanley, Goldman и, конечно, AIG, и персонал столовой был вызван, чтобы поработать сверхурочно и накормить всех. Сегодня подавали тако, и, хотя пища была не настолько хороша, как в Федрезерве, она была лучше, чем помнил Даймон. Кроме того, это был первый раз, когда он обедал в недавно отремонтированной столовой партнеров.

Не доев, Даймон встал и начал ходить взад и вперед перед огромными окнами, обозревая городской пейзаж. Он мог видеть весь Манхэттен. Солнце только полчаса назад зашло за Эмпайр-стейт-билдинг, над городом висел туман.

Даймон обдумывал события дня, понимая, насколько плоха обстановка. «Они хотят, чтобы на Уолл-стрит расплатились, – сказал он отдыхающим после позднего ужина банкирам, надеясь заставить их оценить политическое давление, которому подвергался Полсон. – Они думают, что мы придурки со слишком высоким доходом. Ни один политик или президент не подпишет спасение». Затем, словно выставляя напоказ свой гнев, воскликнул: «Зачем вы пытаетесь спасти людей, чьей единственной задачей является зарабатывание денег?»

– Мы только что налетели на айсберг, – заорал Даймон, словно он стоял на палубе «Титаника». – Корабль заполняется водой, а музыка все еще играет. Спасательных шлюпок не хватает. Кто-то умрет… А вы можете, пока можете, наслаждаться шампанским и икрой!

С этими словами он вернулся к своему столу и последний раз откусил тако.

* * *

В Федрезерве Barclays вопреки всем трудностям, казалось, добивался успехов. Ранее Майкл Кляйн, советник Даймонда, придумал структуру сделки, которая нравилась всем. Даймонд не был заинтересован в активах недвижимости Lehman; он хотел «хороший банк»[540]540
  «…хороший банк…»: Cohan, House of Cards, 445.


[Закрыть] Lehman минус его проблемные холдинги недвижимости.

План Кляйна был прост: Barclays купит «хороший» Lehman, а банки-соперники помогут финансировать долги «плохого банка». Это показалось Даймонду «чистой» сделкой, которую он мог бы легко продать своему совету в Лондоне и британским регуляторам, которые, он знал, все еще не слишком верили. Все это будет стоить 3,5 млрд долларов, которые будут использованы для поддержки «плохого банка».