Текст книги "Опасные желания"

– И ты никогда с ней не заговаривала? Не заключала сделку?

– Нет.

– Может… Может, это и впрямь был просто сон, отец, – предположил Томас. – По всей долине происходят такие ужасы. Неудивительно, что людям снятся кошмары.

– Но школа сгорела на самом деле, – возразил Эфраим. – Уж очень подозрительное совпадение… Кто-то ведь должен был зажечь спичку.

У меня внутри заплескалось чувство вины – возможно, незаслуженное.

– Нам нужно получше все изучить, – решил он. – Клеменси назначил пикник на завтра?

Мерри кивнула.

– Я предлагаю пойти туда всем вместе, продолжая делать вид, что я Эзра Даунинг. Там соберется столько людей, что Темные Соглядатаи непременно будут где-то поблизости. Но, – добавил он, предупреждающе подняв палец, – все, что мы сейчас обсудили, должно остаться в этих стенах.

Я нахмурилась, бросив взгляд в окно, откуда виднелся курятник.

– Мы должны рассказать Сейди. Нельзя скрывать от нее настолько…

– Именно поэтому нам и нужно молчать. Нельзя раньше времени раскрывать карты. Наше единственное преимущество против этих дьяволов – эффект неожиданности. Они не знают, что мы знаем, – твердо произнес Эфраим. – Пусть все так и остается. По крайней мере до завтра. – Он перевел взгляд на Мерри, потом на Томаса. – Вы готовы в этом поклясться?

Те охотно кивнули, но я не пошевелилась.

– И какие у вас планы на завтра? Мы пойдем на пикник и будем… Что мы будем делать?

– Будем наблюдать. Собирать все сведения, какие сумеем добыть. Следить за возникающими перебранками. Искать источники раздора. Я почти уверен, что все это приведет нас прямиком к Темным Соглядатаям.

– А потом мы… Мы их убьем? – рискнула предположить я.

Эфраиму, похоже, стало дурно от таких перспектив.

– Теперь понимаешь, почему нам лучше помалкивать об этом?

Мне не нравилось, что нельзя сказать Сейди. Мы должны были ее предупредить. У меня было такое ощущение, будто мы ей врем. Умалчиваем, тем самым обманывая ее. Но я понимала скрытность Эфраима. Сейди всего восемь лет. Стоит ей разболтать наш секрет Тринити Брустер, и об этом будет говорить весь город. Помедлив несколько секунд, я согласилась.

– Отлично. Значит, решено. – Эфраим снова заговорил с акцентом Эзры. – На завтрашнем пикнике семейство Даунинг будет в самом центре событий.

31

Один мешочек муки. Миска яиц, собранных в курятнике этим утром. Два яблока, настолько сморщенных, что они едва ли заслуживали это название. Немного специй, почти окаменевших и, вероятно, растерявших весь вкус.

Я постучала пальцами по столу, тоскливо поглядывая на ингредиенты. Через несколько часов предстояло отправиться на пикник, но я никак не могла придумать, какое угощение туда отнести. Мама всегда готовила медовый торт, но у меня не было ни меда, ни сливок, ни тем более сахара.

Если бы все было как раньше, я бы нарезала стручковой фасоли и потушила ее с луком и толстыми ломтиками бекона. Но без привычных весенних дождей наши саженцы завяли и усохли.

«Может, заварной крем?» – подумала я, уставившись на горку яиц. Это было бы странное блюдо для пикника, но у нас больше ничего не было. Но чем его подсластить? Я подвигала баночки со специями, поглядывая на горчичные семена. Ладно, значит, фаршированные яйца. Я принялась за дело, поставив их вариться.

– Ты же не в этом пойдешь? – спросила Мерри, подходя ко мне со спины.

– Переоденусь перед выходом. – Краем глаза я заметила ее юбку, голубую в клеточку. Это был ее лучший наряд, который она доставала только по самым особым случаям. – Красиво.

– Как я выгляжу? – спросила она. – Мне казалось, что вышло неплохо, но Сейди говорит, что я похожа на клоуна.

Я обернулась. На ее персиковых щеках появились два темно-розовых пятна.

– Ой! Чем же ты так? – спросила я, подводя сестру к тазику для мытья рук.

Смочив носовой платок водой, я стерла часть краски с ее щек, оставив более легкий румянец.

– У ручья растет малина. Ягоды еще недостаточно спелые, есть нельзя, – тут же добавила она, заметив, что в моих глазах затеплилась надежда. – Но я подумала, что парочку можно и взять. Я просто вспомнила папины рассказы о том, как он влюбился в маму… – Мерри смущенно заправила за ухо локон волос.

Я окинула ее свежие завитки сочувственным взглядом. Она, должно быть, целый час просидела у очага, пытаясь придать своим прямым волосам более мягкую форму с помощью маминых старых щипцов.

– На свадьбе у Шеферов. Он разглядел ее на другом конце двора, почти скрытую тканевыми вывесками.

– И хотя они всю свою жизнь росли бок о бок… – продолжала Мерри, подражая папиной интонации.

– Он все равно удивился, увидев эту красивую девушку с розовыми щеками и сверкающими глазами, – закончили мы вместе.

Она скромно улыбнулась и снова принялась теребить свои кудри.

– Как же я скучаю по ним!

– И я тоже, – призналась я.

– Я надеялась, они к этому времени уже вернутся. Скоро начнется лето.

Я была с ней согласна, но не хотела произносить это вслух. Дни пролетали один за другим, а их все не было, и у меня сердце сжималось от тревоги. Где они? Неужели с мамой что-то случилось? Или повозка сломалась в пути? Я старалась не думать об этом, но по ночам, прежде чем провалиться в сон, невольно воображала жуткие картины.

Вот папа, совсем один, убитый горем, бродит по городу, слишком большому и шумному для его скорби… Вот мама, придавленная тяжелой осью сломанной повозки, не может дотянуться до нашего братика, и его крики разносятся по лесу, а на соснах алеют кровавые брызги.

А теперь… Теперь, когда я знала, что чудовища – настоящие, невыдуманные чудовища – и впрямь бродят по лесу… Вдруг Темные Соглядатаи поймали наших родителей?

– Ты надеешься, что тебя сегодня заметит кто-то конкретный? – спросила я, прогоняя жуткие мысли. Мне хотелось вернуться в то время, когда самой большой нашей проблемой была неделикатность Сейди, задевающая нежные чувства Мерри.

– Нет, конечно, – соврала она, смутившись. – У нас сейчас заботы поважнее мальчиков.

– Мерри!

– Томас, – быстро созналась она и залилась румянцем ярче малинового сока. – Знаю, знаю, – тут же добавила Мерри, хотя я ничего не говорила. – До вчерашнего дня он был нашим кузеном. Но… Даже раньше я замечала, как он на меня смотрит, и все думала… Кузены так не смотрят, понимаешь? Но это все такие глупости. – Ее взгляд скользнул к соснам, и я поняла, что она высматривает Темных Соглядатаев. – Я просто подумала… что лучше подготовиться… На случай, если кто-нибудь решит меня заметить.

– О Мерри, – пробормотала я, обнимая ее и целуя в светлую макушку. – Я уверена, что сегодня тебя заметят многие юноши. И если Томас не поймет, что ты особенная, он просто болван.

– Тебе пора идти переодеваться, – сказала она, покрасневшая, но довольная. – Я закончу с готовкой… – Мерри помедлила, разглядывая ингредиенты, а потом вздохнула. – Серьезно? Вареные яйца?

* * *

Я провела рукой по лифу платья, разглаживая складки и поправляя сборки на воротничке. Я впервые надела розовую вуаль, которую Уитакер привез мне из города. Платье вышло даже лучше, чем я себе представляла. Я попробовала покружиться. Длинный подол в нежную крапинку приятно зашелестел вокруг щиколоток. Я жалела только о том, что Уитакер этого не видит. Когда я воображала, как танцую с молодым кавалером на пикнике, то все время представляла именно его.

Нет. Я отбросила эти глупые мысли так же быстро, как отдергивала руку от горячей сковородки. Воспоминания о нем обжигали, только вреда от них было еще больше. На лестнице раздались шаги.

– Мерри! – позвала я. – У меня не получается застегнуть последнюю пуговицу. Поможешь мне?

Она не ответила.

– Сейди! – крикнула я. – Нам скоро выходить. Ты уже переоделась в ситцевое платье?

Шаги замерли.

– Я могу вернуться позже, если ты… О Эллери Даунинг!..

Я замерла, узнав этот голос. По телу пробежали мурашки. Я посмотрела в зеркало и увидела его, стоящего прямо у меня за спиной, как будто я призвала его силой своих мыслей.

– Уитакер? – тихо выдохнула я.

– Какая же ты красивая!

Я обернулась. Он как будто еще сильнее вытянулся. Долгие недели, проведенные в дороге, совсем его измотали. Он устал и похудел. И все равно оставался самым прекрасным юношей на свете.

– Что ты здесь делаешь?

– Не мог же я упустить шанс увидеть тебя в новом платье, – сказал он. По его губам скользнула легкая улыбка. – Я был прав. Этот оттенок необычайно тебе идет.

Опять уходит от темы. Как всегда. Он сжал губы и помрачнел, как будто услышал мои мысли.

– Я… я понял, что совершил ошибку.

Я с трудом сдержала желание скрестить руки на груди.

– Неужели?

Он нехотя кивнул:

– Мне не следовало все время закрываться от тебя. Я должен был рассказать тебе… очень многое. Я решил вернуться и все исправить, Эллери.

Именно это я и хотела услышать. Именно на это надеялась, лежа без сна по ночам, вспоминая наш последний разговор и жалея о том, что не сумела подобрать других слов. И все же я помедлила, боясь поверить ему.

– Тогда начни с чего-нибудь простого, – бросила вызов я. – Назови свое имя.

– Сейчас я не хочу говорить о своем имени, – вздохнул он.

– Ты никогда и ни о чем не хочешь говорить, – напомнила я, чувствуя, как раздражение жжет горло. – Если ты думал, будто твое возвращение – это такой широкий жест, что я сразу забуду обо всем остальном, то ты ошибаешься.

Сердце заныло, хотя я знала, что говорю правду.

– Это… это не все. Я хотел сказать тебе…

– Что? – вырвалось у меня.

Я шагнула вперед, чтобы доказать ему – и себе, – что даже близость к нему не заставит меня броситься в его объятия. Уитакер почесал затылок.

– Я…

– Что, Уитакер? Скажи хотя бы это. Без отговорок. Без уверток. Просто ответь.

– Я… – Его пальцы запорхали в суетливых жестах, выдавая с трудом сдерживаемое беспокойство. – Я понял… Я привязался к тебе, Эллери. Глубоко. До безумия. И я… Не знаю, как мне быть, и явно все делаю не так, но я просто не мог уйти, оставить тебя здесь, не сказав, как сильно я люблю…

Мое сердце замерло, хотя Уитакер со вздохом осекся.

– Поэтому я вернулся, и теперь не… Не знаю, что я вообще творю. – Он поднял взгляд в потолок. – Я все испортил, но знаю, что лучше буду здесь, пусть ты меня и ненавидишь, чем где-то еще.

Его искреннее признание поразило меня. Я ожидала совсем не такой правды, но это уже что-то. Хорошее начало.

– Я не… Я тебя не ненавижу, – осторожно пробормотала я.

– Правда?

– Я бы не смогла.

Он нахмурился, сопротивляясь надежде.

– Почему?

Мне хотелось сократить расстояние между нами, но ноги не слушались, словно приросли к полу, глубоко пустив корни.

– Я… я слишком к тебе привязалась, чтобы возненавидеть.

– Правда? – выдохнул он.

– Глубоко. Даже до безумия. – Его слова отозвались у меня на языке горько-сладким послевкусием. – Но это не значит, что я готова все забыть.

– О…

Я его уязвила.

– Я… Мне нужно все обдумать.

– Конечно. – Он опустил взгляд.

– Мне потребуется время.

А его у меня сейчас было очень мало.

– Я так понимаю, до пикника ты не успеешь все обдумать?

Он сглотнул, увидев, что его попытка разрядить напряжение провалилась.

– Тебе туда лучше не ходить.

Я постаралась говорить спокойно, но твердо. Мне больно было скрывать что-то от Уитакера, но ведь и он никогда не был со мной до конца честен. Теперь мы немного сравняли счет. Через несколько секунд он кивнул. Янтарные глаза наполнились печалью.

– Если ты так хочешь.

Я не хотела. На самом деле не хотела. Сердце так громко выстукивало его имя, что он наверняка услышал. Но я кивнула:

– Думаю, так будет лучше. Пока что.

– Ну тогда я пойду. Тебе еще нужно закончить… – указал он на зеркало, – с этим.

Он повернулся к выходу, но потом резко изменил направление и в мгновение ока пересек комнату. От неожиданности я отступила назад и зацепилась за ножку кровати. Уитакер поймал меня под локоть, помогая удержать равновесие, и на одну бесконечно долгую секунду мы застыли, глядя друг другу в глаза.

– Я серьезно, Эллери. Ты выглядишь безумно красивой.

Он неуверенно протянул руку и коснулся моей щеки – легко, как теплый летний дождь. Нужно было оттолкнуть его, удержав равновесие. Нужно было вырваться и убежать далеко-далеко, подальше от манящего блеска его глаз, чтобы не дать себя запутать. Но он был такой теплый.

Теплый, крепкий, невероятно сильный. Я схватилась за его плечи, и наши лица оказались так близко, что я почувствовала его дыхание, похожее на ласку. Его пальцы обхватили мой затылок, запутавшись в кудрях, и меня охватило нестерпимое желание отбросить сопротивление, забыть свой гнев, забыть все, что он сделал не так. Но я не успела. Уитакер нежно коснулся моего лба губами и скрылся на лестнице.

32

Когда мы вышли на поляну, солнце ярко сверкало. По краям росли высокие дубы, дававшие густую тень, а с их ветвей свисали яркие флаги, образуя подобие праздничного шатра. Прямо под ними Таддеус Макком и его сыновья настраивали скрипки, готовясь к предстоящим танцам, а люди вокруг радовались и смеялись. Я не помнила, когда в последний раз видела в городе столько улыбающихся лиц.

Гвоздь сегодняшней программы медленно поворачивался на вертеле, и у меня в животе заурчало от аппетитного аромата жареной свинины. Более идеального дня невозможно было даже представить. Угощения были расставлены на двух столах, накрытых лучшими скатертями Летиции Брайард. Я с восторгом провела пальцем по батисту с цветочным узором. Я завидовала такой коллекции, хотя и понимала, что это нехорошо. Мерри усмехнулась, пристроив нашу тарелку с фаршированными яйцами среди мисок с заварным кремом и кашей.

– Да благословит Господь славных курочек Эмити-Фолз, – провозгласил пастор, подошедший к столам, чтобы осмотреть пиршество. Его смех разнесся по поляне, но сразу стих, когда Брайард заметил Фэрхоупов. Те держались в сторонке, остро ощущая тяжесть устремленных на них взглядов. – Эзра, Томас. Рад видеть вас обоих. – Он пожал им руки и повернулся к нам. – А вы, девочки, чудесно выглядите.

Радуясь возможности покрасоваться в новом платьице, перешедшем к ней от Мерри, Сейди покружилась на месте, хихикая и демонстрируя всем пышную юбку. Мерри улыбнулась пастору, заправив за ухо прядку волос.

– Это что, новое платье, мисс Эллери? – спросил он.

– Да. Я сама его сшила за зиму.

– Какой удивительный цвет! Чудесно, чудесно! – повторил он, уже отвлекаясь на новых гостей. – Ну, добро пожаловать на пикник.

– Ты правда сама его сшила? – спросил Томас. – Все эти маленькие… Как это правильно называется? – Он указал на складочки на лифе.

– Защипы.

– Защипы. – Томас произнес это слово аккуратно, будто пробуя на вкус. – Мне нравится узнавать настоящие названия вещей. Мир становится более упорядоченным, когда знаешь, как все называется, правда?

– Да, – согласилась я.

Сейди убежала, хихикая и радостно визжа, едва увидела Тринити и Пардон. Я помогла Мерри расстелить одеяло на траве, усеянной солнечными пятнами, и когда провела рукой по мелким маминым стежкам, сердце заныло.

– Ой, у тебя что-то в волосах, – сказала Мерри, осторожно распутывая мои локоны и высвобождая барахтающееся насекомое. – Вот. – По ее руке поползла божья коровка, снова и снова обегая вокруг пальца.

Томас наклонился, чтобы рассмотреть ее.

– Coccinellidae. Еще и с семью точками. – Он улыбнулся мне. – Тебя коснулась удача. Как ощущения?

– Я скажу, если что-то изменится.

– Удача лишней не бывает, знаешь ли, – заметил Эфраим, усаживаясь поудобнее, и забрал божью коровку у Мерри. – Я всегда держу при себе четырехлистный клевер – так, на всякий случай.

– Итак, Эзра… Эфраим… – Я все еще не могла запомнить, как его называть. – Что именно мы сегодня ищем?

Он вытянул палец, отпуская божью коровку, а потом прищурился, окидывая взглядом площадь.

– Мы наблюдаем. Выискиваем что-нибудь необычное. Ты знаешь этот город лучше, чем мы. Тебе проще будет заметить, если что-то выглядит непривычно, неправильно. – Он помолчал, дожидаясь, пока Бонни Мэддин с подружками пройдут мимо. – И разумеется… если вдруг увидишь ту женщину, дай мне знать.

Вокруг нас поднялось приглушенное бормотание. Оно сделалось громче, когда все обернулись и увидели Эймоса и Марту Макклири, поднимающихся на холм, чтобы присоединиться к пикнику.

– Он поправился, – прошептал кто-то.

– Он… жив.

Я обернулась и увидела Элис Фаулер, разинувшую рот от изумления. Эймос взобрался на холм чуть ли не вприпрыжку, улыбаясь, здороваясь со всеми и двигаясь так, будто помолодел лет на двадцать. Он все еще опирался на трость, но свободной рукой помогал подняться Марте. Его кожа потеряла болезненную бледность и светилась здоровьем.

– Эймос, Марта, – поприветствовал их пастор Брайард, выходя навстречу. – Мы так рады, что вы смогли к нам присоединиться.

– Мы бы ни за что такое не пропустили, проповедник. – Голос Эймоса звучал сильно и чисто, от хрипотцы не осталось и следа. – Этот боров пахнет так, что его можно учуять на другом конце города!

– Выглядишь намного лучше, – осторожно заметил Брайард.

– Чувствую себя новым человеком! – сказал Эймос, весело похлопав пастора по спине, и глубоко вдохнул, будто желая показать, на что способен.

– Прекрасно, прекрасно.

– Марта принесла заварной крем, – продолжал Эймос. – Куда нам его поставить?

Пастор повел их к столам. Мы с интересом продолжали наблюдать за ними, пока тень не упала на наше одеяло.

– Эллери Даунинг. Какова наглость, глазам своим не верю!

Летиция Брайард остановилась у края одеяла, уперев руки в бока и грозно сверкая глазами.

– Я знала, что воровка рано или поздно себя выдаст, но мне бы и в голову не пришло, что это будешь ты!

– Воровка? – озадаченно повторила я. – О чем вы гово…

– Это мое платье! – рявкнула она. Ее ноздри гневно затрепетали, отчего тонкий нос как будто еще больше заострился.

– Неправда, – возразила я, хотя ее слова настолько сбили меня с толку, что пришлось бросить взгляд вниз, чтобы удостовериться в своей правоте. – Я сама его сшила. Зимой. Мои сестры видели, как я его придумала и выкроила.

– Из ткани, которую украла у меня!

Я помотала головой, остро ощущая, что ее нападки привлекают к нам все больше внимания. Пруденс Латетон и ее подруги завороженно уставились на нас.

– Вы ошибаетесь, миссис Брайард. Эту вуаль привезли из города.

– Так и есть! Ее привез весенний обоз Джеба Макклири. Я ее специально заказала. Собиралась сшить из нее занавески еще прошлым летом, но когда пошла снимать выстиранную ткань, она исчезла с веревки. – Ее голос надломился. – Клеменси сказал, что ее, наверное, унесло ветром. Но я знала, знала, что ее украли.

– Не знаю, что вам сказать. – Я беспомощно пожала плечами. – Мне ее подарили. Уитакер привез ее из города, после того как проводил туда маму и папу.

– Ложь!

– Уверен, всему этому есть разумное объяснение, – попытался успокоить ее Эфраим. – Эллери говорит, что это был подарок, и я в жизни не слышал, чтобы она лгала. Может, лучше будет спросить Уитакера, где он взял эту ткань?

– Как будто этот траппер скажет правду! – презрительно фыркнула жена пастора.

В ту же секунду пастор Брайард возник рядом и поймал жену за локоть.

– У вас тут все в порядке?

– Я нашла ее, Клеменси! – прошипела она, схватив меня за подол. – Нашла воровку!

– Ты точно можешь доказать, что это твоя ткань? – спросил пастор у жены, посмотрев на мое платье.

Та недовольно поджала губы:

– Ну нет, но…

– Тогда оставь ее в покое, Летиция. Потом разберемся.

– Но…

– Не сейчас, – прошипел он. – Ты не забыла, что у нас пикник?

Бросив на меня последний гневный взгляд, Летиция развернулась и прошла мимо мужа, направляясь к дому.

– Пожалуй, я проверю, все ли с ней в порядке, – вызвалась Пруденс и поспешила следом, поднимая юбками облако пыли.

– Примите мои глубочайшие извинения, – сказал пастор Брайард, поворачиваясь ко мне. – Летиция еще не оправилась после зимы. Уверен, она не хотела никого обидеть. Просто ошиблась. – Он кивнул, успокаивая скорее себя, чем меня. – Ее ткань была потемнее. Да, я в этом уверен.

– Ты как, в порядке? – спросил Эфраим, когда пастор покинул нас, чтобы приветствовать Маттиаса Додсона таким громким смехом, что в нем послышалась явная фальшь.

– Все хорошо. Я в порядке. – Несмотря на теплую погоду, я обхватила себя за плечи. После случившегося у меня по коже побежал мороз. Я не могла забыть презрительный взгляд Летиции, полный осуждения и ненависти. – Это… Все это было… как-то неправильно.

Эфраим покосился на сосны.

– Как думаете, они сейчас там? Наблюдают? – спросила я, проследив за его взглядом.

– Несомненно. Они где-то поблизости.

* * *

– Благослови вас Господь, жители Эмити-Фолз, – произнес пастор Брайард, взобравшись на импровизированную сцену.

Все притихли.

– Какой чудесный день, полный Господней благодати. – Он достал небольшую Библию и открыл на странице, заложенной ленточкой. – Я подумал, что нам не помешает немного послушать Писание, прежде чем начнется пир.

Ничего более не добавив, он принялся зачитывать отрывок из Евангелия от Матфея, держа Библию на весу и тыча пальцем в страницу, чтобы подчеркнуть каждый слог.

– «И Господь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». – Библия захлопнулась с громким стуком. Глаза пастора Брайарда заблестели, лицо выражало решимость. – Что скажете, жители Эмити-Фолз? Вы слышали зов своих собратьев? Видели голодных, усталых, больных? Я прожил в Эмити-Фолз всю свою взрослую жизнь, и добрых самаритян здесь всегда хватало. Основатели этого города настолько ценили взаимопомощь, что даже занесли ее в Правила.

Горожане закивали, а некоторые прямо-таки надулись от гордости.

– Для меня большая честь называть Эмити-Фолз своим домом. И все же… – Его глаза помрачнели, а тон проповеди резко изменился. – И все же мы не сумели стать добрыми пастухами, как завещал Господь, не сумели позаботиться о своем стаде, как заботится о нас Он. Мы впустили в свое сердце раздор и ненависть, позволили им направлять наши мысли и руки. Предубеждение пришло на место состраданию. Враждебность вытеснила великодушие.

День выдался теплый. Весна уже приближалась к опасной кромке летней жары. На лбу у пастора выступил пот. Тот промокнул его платком, вышитым вдовой Маллинз.

– Сегодня я пришел не слушать исповеди – пусть Господь судит тех, кто поступает мерзко и трусливо. Он все видит, за всеми следит. Я же могу лишь порицать подобные поступки. Эмити-Фолз не станет терпеть разлад. Нельзя позволить, чтобы в нашем обществе процветали вражда и раздор.

Он спрятал Библию в карман и хлопнул в ладоши, снова сменив тон:

– Не окажете мне услугу? Давайте все вместе встанем, прямо здесь и сейчас, протянем руку соседу и посмотрим ему в глаза. Ну же, давайте все возьмемся за руки.

Мы поднялись и образовали круг на поляне. Каждый из нас стал звеном цепи, составляющей Эмити-Фолз.

На другой стороне круга я увидела Сэма. Они с Уинтропом смеялись, делая вид, что не хотят держаться за руки. Потом он поднял голову, и наши глаза встретились. Я попыталась улыбнуться ему, но Сэм безразлично отвел взгляд. В детстве мы были неразлучны и всегда цеплялись друг за друга. Теперь, увидев его отчужденность, я чуть не заплакала. Что мы сделали не так?

Пастор Брайард взобрался на скамью, возвышаясь над огромным кругом. Его улыбка сверкала, такая широкая, что можно было рассмотреть все зубы до единого.

– Вот это Эмити-Фолз! – воскликнул он. – Нас объединил Господь. Нас объединила дружба. Мы едины!

Брайард принялся аплодировать, и все последовали его примеру, обнимая соседей, похлопывая их по плечу и улыбаясь так же широко, как пастор. Уинтроп Маллинз первым вышел из круга, направляясь к Брайарду. Тот приветствовал юношу крепким рукопожатием.

– Рад видеть тебя сегодня, Маллинз. Давненько ты не заходил на службу.

Уинтроп пригладил волосы короткими пальцами. Ему явно пора было подстричься. Старая вдова Маллинз всегда коротко и аккуратно стригла рыжие волосы внука, и после ее кончины он казался совсем потерянным. Я не видела его с самых похорон.

– Интересная проповедь у вас сегодня вышла, очень интересная.

Глаза пастора засверкали.

– Правда? Я рад, что тебе понравилось.

– Не знаю, правда, насколько я с ней согласен, – признался Уинтроп. – Говорите, мы должны быть как пастухи, да?

– Ну, это не только я говорю. Упоминания пастухов и стада постоянно встречаются в Писании.

– Вот в этом-то и беда. Видите ли, я знаю только одного пастуха… – Уинтроп бросил взгляд на Леланда Шефера, который стоял в тени вяза и смеялся над чем-то, что сказала Кора. – И он не делает ничего из того, о чем вы говорили. Моя бабушка умерла из-за него, пастор. Голодной смертью. После черной гнили урожая и так было мало, а то, что осталось, сожрали его овцы! – Он гневно наставил палец на Старейшину. – Так что если пастух – это тот, у кого по недосмотру сгнил и развалился забор, тот, чье стадо устраивает налеты на чужую землю, я не хочу иметь с ним ничего общего.

– О чем ты, Маллинз, черт возьми? – спросил Леланд, уже направляясь к нему через лужайку. Черная мантия Старейшины клубилась у него за спиной, как грозовые облака.

Веселые разговоры стихли. Всех увлек новый скандал.

– Он опять заладил про свой забор? Я же тебе тысячу раз говорил: за южное поле ты отвечаешь сам. Мое стадо не убежало бы на твою землю, если бы ты лучше следил за ограждением.

– Нет уж, послушайте! – Уинтроп вцепился в его рубашку, и Старейшине пришлось привстать на цыпочки. – Этот забор не наша забота! Наш урожай не может сбежать, сжирая все на своем пути.

– Леланд… Уинтроп, сынок… – Брайард положил руки им на спины, желая успокоить. – Уверен, мы можем все это обсудить… не в присутствии толпы. – Он окинул взглядом поляну. Большинство горожан завороженно наблюдали за происходящим. От мира и единения не осталось и следа.

– В некоторых случаях словами уже не поможешь! – прорычал Уинтроп, вскидывая кулак, и со смачным звуком ударил Леланда в челюсть.

Маттиас стремительно пересек двор и оттащил мальчишку от второго Старейшины. Он повалил Уинтропа на землю, но и сам получил локтем в живот.

– Господа… Господа! – Пастор попытался схватить Леланда, но Маттиас, промахнувшись, попал в него кулаком. Брайард схватился за глаз и повернулся, ища что-нибудь, что помогло бы остановить безумие. – Таддеус Макком, сыграй что-нибудь. Что угодно. Бога ради, просто играй!

Фермер тут же начал наигрывать какую-то мелодию, хотя большинство горожан все еще толпились вокруг дерущихся, не в силах отвести взгляд.

– Танцуйте, пожалуйста, – велел пастор, удерживая Уинтропа от драки. – Мы разберемся и… Додсон! – рявкнул он, когда Леланд кинулся на них.

Маттиас схватил второго Старейшину. Они поволокли Уинтропа и Леланда вниз с холма, туда, где стояла церковь.

– Они здесь. Иначе и быть не может, – сказал Эфраим, внезапно возникнув рядом со мной и всматриваясь в толпу. – Они бы ни за что не пропустили такое событие.

Я окинула взглядом собравшихся.

– Я ее не вижу. И никого, кто был бы похож на те рисунки.

– Они не всегда являются в таком виде, – пробормотал Эфраим. Его мрачный взгляд забегал по толпе. – Присмотрись, Эллери. Смотри внимательнее. Есть тут кто-нибудь, кого быть не должно? Кто-нибудь новый. Незнакомый. Кто-нибудь…

– Уитакер, – произнесла я, заметив, что тот бродит по поляне. Он тоже увидел меня и просиял. – Я же просила его не приходить. Позвольте… Я сейчас вернусь, обещаю.

– Не теряй бдительности, – предостерег меня Эфраим. – Сейчас этот город – что бочка с порохом. Одной искры хватит, чтобы все взорвалось.

– Я пропустил пикник? – спросил Уитакер, когда я подошла к нему.

– Что ты здесь делаешь?

– Я помню, ты говорила, что мне лучше сюда не ходить. Помню. Но… Я сидел на берегу ручья, услышал музыку и… понадеялся, что ты уже достаточно меня простила.

– Достаточно? Для чего?

– Чтобы потанцевать со мной, – искренне произнес он с надеждой на лице, протягивая мне руку.

– Я… – Я оглянулась на Эфраима, но он уже исчез.

Таддеус Макком заиграл новую мелодию – пронзительную, печальную балладу, звучавшую со всем надрывом, на какой только способна скрипка. Лишившись зрелища, люди начали собираться в пары, спеша провести время наедине под грустные звуки вальса. Помедлив, я взяла Уитакера за руку, и наши пальцы переплелись. Его вторая рука легла мне на талию, и мы начали покачиваться в такт музыке.

– Это платье и впрямь идеально подходит тебе по цвету, – сказал он и мягко закружил меня. – Ты сегодня красива, как никогда.

– Из-за него я сегодня чуть не попала в переплет. – Он удивленно посмотрел на меня. – Жена пастора обвинила меня в том, что прошлым летом я украла эту ткань у нее с бельевой веревки.

– Правда? – Его улыбка застыла.

– Прямо здесь, во время праздника. Можешь себе представить?

– Как странно.

– С тех пор как ты уехал, тут происходит все больше странностей.

– Правда?

– Все как-то не так, и…

Я снова заметила Эфраима. Он подошел к Томасу и слушал сына, нахмурив брови. Рядом возникла Мерри и помотала головой. Ее глаза были широко раскрыты, щеки раскраснелись. Я остановилась. Что-то случилось. Что-то ужасное.

– В чем дело? – спросил Уитакер, обернувшись, чтобы посмотреть, на что я так уставилась.

– Мне нужно…

Я не успела придумать отговорку – Мерри разрыдалась. Я моментально оказалась рядом с сестрой, совсем забыв про Уитакера.

– Что такое? Что случилось, Мерри? – спросила я, схватив ее за плечи. Страх пронзил грудь, оставив широкую рану.

Мерри захлебывалась жуткими, воющими рыданиями:

– Она пропала, Эллери. Сейди пропала!