Текст книги "Очкарик. Боевик. Альтернативная история"

Атомная подводная лодка «Юрий Долгорукий», Северный Ледовитый океан. Спустя сутки от «Аэропорта»

… – Таким образом, на территории Российской Федерации в текущий момент втянуты силы 66 государств Демократической коалиции. Костяк сил составляют сухопутные и специальные части европейского и южного контингентов НАТО. На Дальнем Востоке от Сахалина и Камчатки до Читы – японские и южнокорейские, австралийские и американские моторизованные пехотные дивизии полного состава. Во Владивостоке, Уссурийске и окрестностях – 4 американский флот, японцы. В алмазодобывающих районах Якутии – части северного крыла Корпуса морской пехоты США, 2 Канадская королевская пехотная, включая «рейнджеров» из числа северных индейцев и эскимосов (канадские «рейнджеры» действительно состоят из северных индейцев и эскимосов, как выдающихся специалистов по разведке на северных территориях – прим. авт.)

В Восточной и Западной Сибири, в основном в нефтегазодобывающих и наукоёмких районах концентрируются большей частью американские и британские бригады, войска североевропейских государств, включая Нидерланды, постоянно прибывает большое количество тяжёлой бронетехники – танки, бронемашины, самоходная артиллерия. Далее Уральский экономический район… – начальник Генерального штаба водил указкой по карте на стене командной рубки.

Совещание Совета Безопасности проводил Президент. Выслушав доклад, он поджал губы и задумался, глядя куда-то в себя.

– Что скажете, товарищ министр обороны? – сухо обратился он к невысокому коренастому мужчине (все знают его фамилию).

– Думаю, пора начинать, – отозвался тот, – за прошедшие полтора месяца противник увяз основательно, подтянул войска, старается контролировать районы, устанавливает свои порядки. Факты, что называется, налицо. Полагаю, дальнейшее ожидание не имеет смысла и скорей приведёт к утрате нужного эффекта.

– Хорошо, – президент обвёл взглядом присутствующих и задержал его на министре иностранных дел.

– А ваша политическая кухня готова?

– Готова, будьте уверены, – неторопливо и как-то солидно кивнул министр, – всё сделаем. Славный омлет получится – улыбнулся он. Все негромко засмеялись.

– Ну что-же, – хлопнул ладонью по столу президент, – наш черёд. Сыграем в «шашки». Действуйте.

Когда все занялись неотложными и в некоторой степени приятными делами – а предстояло сделать многое, Верховный главнокомандующий позволил себе короткий анализ событий:

Подготовка НАТО к военным действиям была видна невооружённым глазом довольно давно – появившиеся в Польше и Чехии зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот», последовавшее за этим ускоренное наращивание сухопутных частей в Европе и Прибалтике, грубая риторика агрессивной дипломатии вынуждали к ответным действиям. В условиях падения цен на «черноё золото» американская экономика, посредством размещения военных баз и войск контролирующая 60 процентов международного трафика нефти, уже не могла рассчитывать на сколько – нибудь значительные доходы, несмотря на затеянные вместе с саудитами ближневосточные конфликты. К тому же 75 процентов американской экономики так или иначе построено на продукции военно-промышленного комплекса. Разве может в этом случае быть какое-то иное решение по использованию такой продукции, которой в мире переизбыток и поэтому жестокая конкуренция?

Всё началось с провокации в залитом кровью сирийском Алеппо, когда перекрашенные в российский камуфляж истребители F-15 британских ВВС разнесли ракетами благотворительную больницу Красного полумесяца (мусульманский вариант «Красного креста» – прим. авт.). Немедленно в ООН поднялась волна негодования, как по команде в разных концах света появились кадры всевозможных проявлений «славянского варварства», всплывали все новые, мыслимые и немыслимые сцены насилия, какие-то псевдоисторические легенды об исключительности европейских народов и неспособности славян созидать и делать что-то (ну да, от Калининграда до Сахалина наверное кто-то другой земли объединил), начиная от безумных сочинителей, посещавших Россию, описывая, что в северных землях и за горами обитают звери диковинные – слоны, бегемоты и русалки, и до современных нам дурацких историй про медведей в трамваях и того, что русские ходят в телогрейках и шапках-ушанках, везде распевают гимн СССР и пьют водку из самовара (ну вы поняли). Украинская дипломатия не преминула вылезти из-под стола, и доедая брошенную под скатерть куриную ножку, завела песню об историческом унижении московитами свободных «укров». В украинских учебниках истории (это действительно так – прим. авт.) воссоединение Украины с Россией представлялось как признание Москвой независимости Украины! Тут же «выяснилось», что устанавливающие условия службы Запорожского войска русскому царю «Мартовские статьи», стали вдруг «украинско-московским договором 1654 г.», и (далее текст учебника – прим. авт.):

«По условиям договора Украина признавалась независимой державой, возглавляемой гетманом». Она сохраняла свой республиканский строй, все государственные учреждения, которые проводили независимую внутреннюю политику. Договор признавал украинскую государственную территорию, наличие собственной судебной системы, основанной на собственных законах, отдельной финансовой системы, армии численностью 60 тыс. реестровых казаков, ведение Украиной самостоятельной внешней политики.

По телевидению Европы, Би-Би-Си, Си-Эн-Эн неоднократно выступал какой-то «протрезвевший от московской идеологической отравы» деятель, объясняя, что «Украинская казацкая держава», оказывается, уничтожена Москвой. В конце своих выступлений человек со спутанной бородой, в не очень свежей рубашке неизменно приходил к выводу, что это «тяжкое преступление царизма перед украинским народом». И таких инцидентов во вступившей в решающую фазу информационной войне, как известно, предваряющей клацанье орудийных замков, было множество.

Прибалтийские страны в один голос загомонили, что русские военные корабли и самолёты ежедневно нарушают их воздушное пространство и территориальные воды, войска то и дело раскатывают и стреляют вдоль государственных границ, которые вот – вот взломают бронированные танковые армады. НАТО кинулось рыть окопы вдоль Балтики, попутно второпях продавая этим прибрежным государствам, общим размером с автобусную остановку, списанную военную технику, разумеется, в основном американскую, и, разумеется, под огромный долгосрочный кредит.

Пресса Латвии очень активно стала публиковать информацию, что самообразование централизованного государства в России – негативный фактор для Латвии, так как оно имело «агрессивные устремления»: «добыть выход к Балтийскому морю», а история соседства только и состоит из кровавых инцидентов: с 15 века, посылаемые московскими правителями войска неоднократно нападали на ливонские земли, грабили и угоняли в плен жителей (реальный факт – Ливонская война и в латвийских, и в эстонских учебниках трактуется как агрессия со стороны России – прим. авт.)

Стремительно набирал обороты конфликт вокруг сирийских событий, ну и Украина конечно, как без неё. В этот раз в Киеве, в сердце «оранжевой революции», прямо в кабинете Генерального прокурора раздался взрыв, растерзавший чиновника и ещё нескольких, присутствовавших на личном приёме граждан. По всему миру были транслированы кадры залитой кровью мёртвой беременной женщины (никого не интересовало, что утром перед началом приёма её насмерть сбил тут же скрывшийся грузовик, до этого двое суток неприметно мирно припаркованный на углу. Водитель, правда, в этот же день скончался от аллергического шока на арахис – в кармане нашёлся пакетик). В первый же день расследования выяснилось, что бомба была смонтирована в баллон огнетушителя, который заправляла и поставила аффилированная с русскими фирма. Было установлено и то, что хозяев предприятия в СБУ (Служба Безопасности Украины – прим. авт.) знали как залегендированных сотрудников ФСБ.

В далёкой Австралии вдруг оказались претензии к российским сухогрузам в связи с их несоответствием экологическим нормам региона. Корабли стала задерживать в портах администрация и перехватывать в море пограничная охрана. Количество инцидентов на фоне агрессивного информационного фона постоянно росло. Унижение достоинства великих русских людей и дискредитация русской истории несли лишь одну цель – тотальную деградацию образа Великой России в глазах русских людей, потому что существуют две главные причины фальсификации истории: политические интриги, обуславливаемые состоянием государственной экономики, и личная неприязнь, нередко выражающаяся в зависти. Но… Всё это было подготовкой. Как и во всякой войне, для вторжения нужен был повод (помните, с чего началась поездка Вермахта в Польшу? – инцидент в Гляйвице (теперь Гливице – прим. авт.) – поджог приграничной с Польшей германской радиостанции боевиками – фашистами. На месте нападения остались «консервы» – подброшенные трупы переодетых в польскую военную форму заранее умерщвлённых смертельными уколами заключённых. Операция, придуманная лично Гитлером, так и называлась – «Консервы» – прим. авт.)

Дальше события понеслись как в ускоренной трансляции кино.

Где-то в Восточной Сибири сошёл с рельсов поезд, в котором ехали во Владивосток японские и австралийские туристы, в основном дети, – сорвало колёсную пару под двигающимся впереди вагоном. На фиксаторах оказались подрезаны болты креплений и заблокированы тормозные колодки.

В мечети Ахмада Кадырова рванула бомба, которая унесла с собой больше двухсот жизней. Похожие в этот же день сработали в мечетях Казани, Петербурга и Ставрополя, всколыхнув мусульманский мир. Ведь погибшими были уроженцы не только бывших советских республик, но и Турции, Саудовской Аравии, Нигерии и нескольких других стран.

Через двое суток мусульманские батальоны гастарбайтеров (тех самых тихих бесправных гостей-работников, что вы видите каждый день), как по команде (по команде, конечно) атаковали региональные отделения силовых ведомств и органы связи в южных регионах страны, устраивая погромы, отдельные нападения и массовую резню.

Таких событий было множество и глядя на их последовательность трудно было не понять, что концертом руководит опытный режиссер.

Сигналом ко вторжению стала гибель приглашённого на открытие выставки изделий европейских мастеров средних веков в Русском музее посла маленькой как кружок лимона в чае Словакии. Спускавшийся со ступенек МИДа чиновник получил в голову и в грудь весьма специфические по характеру поражения пули – наконечник каждой был чуть срезан и имел глубокий перекрестный надрез. При ударе в препятствие такая пуля помимо тяжелейшего останавливающе – травмирующего эффекта ещё разворачивалась в смертельный цветок, варварски обезображивая жертву.

На следующий день СовБез ООН, несмотря на протесты российского представителя, который тут же был удалён с заседания в сопровождении охраны, а позже арестован, принял резолюцию о передаче территории России под международный контроль, и выдвинутые на линию соприкосновения части, вскинувшие над собой заготовленный голубой флаг, перешли государственную границу…

Первыми удар приняли моряки – балтийцы, пограничники и подразделения сухопутных войск в Калининградском особом районе, на который обрушилась европейская группировка коалиции – американские, германские, греческие, польские, австрийские, частично румынские и венгерские части. Последние двое в драку лезть не хотели и венгерский премьер – министр до последнего упирался со вступлением в коалицию, памятуя, сколько венгерских костей, включая его деда, белеет по берегам русских рек после Второй мировой. Но в экономическом блоке Евросоюза нашли какие-то ошибки в торговых соглашениях и решением Еврокомиссии Венгрии втрое были сокращены квоты на экспорт вина и изделий лёгкой промышленности. США тут же удвоили импортную пошлину на венгерскую продукцию. Международный валютный фонд просто ввёл бессрочный мораторий на предоставление Румынии кредитов.

Под дых, с юга, ударили железным кулаком турецкие, американские и британские бронегруппы и механизированные бригады. На дальнем Востоке замахала катаной Япония и ещё какие-то острова, невнятно мяукнувшие об исторических правах на Уссурийский залив и прилегающие земли (всегда там жили и русские казаки их выгнали). Север осадили войска Канады, Норвегии, Нидерландов, Великобритании. В центральную часть страны полетели их десантники. Каша получилась наваристая, с железистым привкусом крови, мерзким запахом сгоревшего тротила, густо заправленная оружейным маслом…

Но, как говорится, на то и щука, чтобы карась не дремал. А карась не дремал, да и карасём – то не был. Под нарастающую воинственную риторику, шум прессы и выкрики негодования из разных столиц, иногда о вовсе напоминающих небольшие деревни, карась вёл структурную перестройку. Времени было мало, но оно было. Несколько ракетных полков как-то последовательно и быстро, в рамках проверки боеготовности конечно, выехали на учения в разные регионы и бесследно растворились в необъятных лесах и степях. Что они увезли с собой? Поднятые по тревоге подразделения Ивановской и Тульской дивизий воздушно —десантных войск тоже поехали на учения в рамках ОДКБ, в разные районы, всё ближе в приграничье, часть – вообще в Казахстан и Китай. Куда-то делась значительная часть подразделений сухопутных войск – полки стояли на месте, но заболело много личного состава, рассосавшись по госпиталям, выехало в отпуска ещё больше, да и массовое увольнение, проведённое в течение трёх месяцев, существенно сократило войсковые мощности. Впервые командование объявило о масштабных учениях с вооружёнными силами Венесуэлы и других латиноамериканских государств, куда потянулись и задержались несколько ТУ-160, затем подошла эскадра с войсками на борту, растеряв несколько единиц, которые «застряли» в портах на ремонт и по разным другим причинам болтались в море.

На «утилизацию» под вспышки фотокамер журналистов и разведывательных спутников уходили целые эшелоны новой техники (по ночам, на глухих станциях с неизвестными никому на свете названиями вроде «71-й километр» или «Ковали» команды «отпускников», «уволенных» и «больных» разгружали её, тут же на платформах надувая имитационные макеты). Целый батальон Т-14 «Армата» (внутри – минимум оборудования и старые двигатели) показательно разъезжал по полигону в Московской области, приковывая к себе внимание, пока пустели боксы танков Т-72 и артиллерийских установок, заменяемые на негодные корпуса. Подводный флот, за исключением дизельных устаревших моделей, вышел для отработки взаимодействия с ВМС Индии, Китая и выполнения самостоятельных задач. Большой десантный корабль «Королёв», набитый подразделениями морской пехоты, ещё в апреле растворился в водах южных морей.

Стационарные береговые ракетные комплексы «Бастион – С», способные в одиночку своими «Яхонтами» и «Ониксами» противостоять небольшому флоту, под прицелом ракет и многочисленных наблюдателей, оставаясь на месте, в то же время постепенно меняли облик – по ночам, в условиях радиопомех и молчания рабочие элементы системы изымались, оставляя на обозрение разведки пустые коробки, имитирующие работу. «Бастионы» же тихо-незаметно становились совсем в других местах, где подразделения морской разведки распределяли расчётам совершенно другие сектора ведения огня. Многие тогда поняли значение и скрытый смысл постоянных учебных тревог, переброски частей в незнакомые районы и другие, порой весьма странные, учебно-боевые задачи.

Совсем в других местах постепенно концентрировались наземные и морские силы. Все ждали сигнала.

Импульс гравитационно-волновой связи, который не могли засечь никакие средства радио или космической разведки, «выстрелил» через два с половиной часа…

Отряд за время боёв и скитаний, несмотря на потери, вырос. Суровые мужики с огрубевшими от работы ладонями и обветренными сибирским климатом лицами, степенные и мрачные, многие со свежими рубцами и следами недавних ожогов, с двустволками и карабинами, ножами и мелкокалиберными винтовками, в старой полевой форме и охотничьих костюмах, в кирзовых и резиновых сапогах, стоптанных берцах, туристических ботинках, но непременно с военными билетами – старыми, затёртыми, иногда мятыми, с размытыми печатями и засаленными истрёпанными листами, какими-то древними и ветхими предписаниями военкоматов или вовсе без документов – все они растворялись в лесах и неведомыми путями попадали в распоряжение Шилова. Многих перехватывали секреты на дальних подступах, кто-то выходил на разведывательные дозоры сам. Поток людей, начавшийся с малых капель, превратился в устойчивый ручей. И всех надо было размещать, выяснять воинскую специальность, многому обучать и сколачивать в боеспособные подразделения. Да и мешанина стрелкового вооружения была невероятно дикой.

Группа вернулась в расположение через двое суток, петляя и прячась от воздушного наблюдения – обозлённые налётом и потерями коалиционные силы усилили наблюдение, и беспилотники висели в небе словно растревоженные пчёлы – много и густо, постепенно расширяя район контроля.

– Что это? – майор и немногие присутствующие при разговоре с интересом разглядывали диковину на столе. Минувшей ночью разведчики перехватили у дороги вооружённых людей. Перед майором стояли двое – пожилой, коренастый и полный мужик лет пятидесяти, лысоватый, в мелких морщинах лицо, с плотными, задубевшими жёсткими ладонями, и молодой высокий худощавый парень, лет двадцати двух – двадцати трёх от роду. Оба в затертом, со следами работы и длительного пользования камуфляже «берёзка». Мужик в кирзовых сапогах, перепачканных в уже подсохшей грязи, и с прилипшей на правом голенище травинкой переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя неловко, исподлобья глядя на Шилова. Молодой, – со свежей глубокой бордовой царапиной на лице и спутанными русыми волосами, – выглядел поуверенней.

– Товарищ офицер! – начал парень, видя, что старший молчит и всё больше замыкается в себе, – мы в музее взяли. Когда эти, – молодой кивнул на британскую военную форму, —

на дороге автобус расстреляли, наш, поселковый, мы с батей и ушли. Отомстить хотели за своих, – парень сжал кулаки, – там женщины ехали и Данилыч, – водитель. Тридцать лет шоферил. Я ещё и не родился, когда он ездил. А они, – парень нервно сглотнул и не зная куда деть руки, спрятал их за спину, – из пулемётов… Сгорел автобус. И люди тоже. Мы с батей засаду сделать сволочам, а тут ваши … – парень, покосившись на отца, коснулся царапины, стрельнул глазами в Реймера, опять нервно дёрнул кадыком и замолчал.

Из дальнейших сбивчивых и несколько путаных объяснений отца и сына Катуриных выяснилось, что оба – слесари небольшого местного машиностроительного завода. Когда кругом запахло порохом, Катурины хотели уйти в леса, да подвело здоровье отца – как назло он свалился с сильной температурой, и мать выхаживала его почти три недели. Сын один уходить не стал, но и без дела не сидел. Едва началась тотальная проверка населения и коалиционные силы стали пытаться отобрать стреловое оружие у жителей по недалёким деревням и посёлкам, Катурин младший ночью похозяйничал в заводском музее, экспозиция которого имела один весьма примечательный экспонат с подробной пояснительной табличкой к нему. А потом несколько дней, тайком, работая напильником и прочими токарными устройствами, доводил экспонат до рабочего состояния.

– Ого! – очкарик, ужом проскользнувший к столу, не сдержал восхищения, разглядывая раритет.

Со стола, словно наблюдая за постепенно темнеющим за окном лесом, чёрным зрачком раструба пламегасителя уставился самый настоящий эсэсовский МГ-42, зловеще поблескивая потёртым воронением дыряво – ребристого кожуха ствола. На потемневшем от времени прикладе ещё можно было разглядеть полустёртую эмблему «Тотен Копф» («Мёртвая голова» – официальный военный знак одноимённой дивизии войск СС – прим. авт.). На ствольной коробке тускло желтела небольшая латунная табличка с витиеватой торжественной надписью:

«Старшему сержанту Р. М. Валиулину от командования бронепоезда „Красный метрополитен“ 8.07.1943 г.» (в реальной истории это «Московский метрополитен», и в экипаже бронепоезда Валиулина не было – прим. авт.)

Катурины, несколько справившись с эмоциями и непривычной для них обстановкой, пересказали следующее.

Ринат Минниханович Валиулин тоже был слесарем завода. МГ-42 старший сержант захватил в контратаке на позицию немецкой мотопехотной роты 5 июля 1943 года, когда «Красный метрополитен», отбивавший на южном фасе Курской дуги попытки врага прорваться к Прохоровке, атаковали на путях танки и эсэсманы «Мёртвой головы». Нарезав из фашистов пулемётного расчёта отбивных малой пехотной лопаткой (по распространённой ошибке лопатку ещё называют «сапёрной» – прим. авт.), слесарь вернулся к бронепоезду с их документами, пулемётом и тремя коробками патронов, тут же угостив свинцом торопящиеся следом чёрные мундиры. Действия старшего сержанта сорвали нападение, и бронепоезд вышел из-под огня, продолжив перемешивать чужую броню и землю своими пушками (9.07.1943 года бронепоезд, расстрелявший весь боезапас, зажали немецкие бомбардировщики. Экипаж взорвал состав и отошёл на позиции пехоты – прим. авт.)

Трофейный пулемёт стал именным личным оружием Валиулина и прошёл с ним до Вены. По ходатайству администрации завода командование армии направило именное оружие в заводской музей, где МГ-42, поставленный на учёт в местном военкомате, с патронной коробкой и заправленной в неё пулемётной лентой и стоял в витрине экспозиции вполне себе исправный, правда, без ударника. Его-то и точил Николай Катурин несколько дней, подгоняя заготовку к затвору.

– Ну хорошо, а патроны откуда? – хитро прищурился Шилов, кивая на абсолютно современный зелёный цинк 7,62 с черной военной маркировкой «7,62 ЛПС», где поблескивали красноватые цилиндры.

– Да было у нас, – неохотно выдавил из себя Катурин старший, быстро переглянувшись с сыном, – давно лежат уже.

– Товарищ майор, – быстро обратился к Шилову младший, явно не давая отцу пуститься в объяснения, – это я, я нашёл. На полигоне военном недалеко от деревни. Там часто стрельбы шли – танки, машины, пушки. А мы в позапрошлом году с парнями были, в грязи и наковыряли. Я спрятал у дома. Вдруг сгодятся у охотников наших сменять на мясо или ещё на что. А тут такое дело.

– Ну жуки, ой жуки, Катурины! – засмеялся майор. – На всё ответ есть! Но патронами поделитесь – «Печенег» у нас без работы, расстрелял я всё. Вот так, мужики. – Шилов тоскливо вздохнул и стремительно помрачнел. В памяти всплыли огонь и дым самых первых часов и дней, когда ствол «Печенега» от непрерывной стрельбы едва не вышел из строя из-за перегрева. Тогда патронов ему хватало…

– Тут это, – помялся Катурин старший, – вот ещё. Он расстегнул на себе куртку, и на свет появилось… знамя!

– Вот это да! – восхищённо в один голос протянули окружающие, – Это сюрприз так сюрприз!

– Тоже в музее Колька взял, да я на себе хранил, – буркнул Юрий Сергеевич, протягивая Шилову красное полотнище, которое тот бережно расстелил на столе. Перед очкариком мелькнула знакомая по учебнику истории и параду Победы надпись «150 ордена Кутузова 2-й ст. Идрицк. див…». «Точная копия знамени Победы!» – пронеслось в голове.

– Пал Степаныч, что мыслишь? – задумчиво протянул майор, поглядев на участкового.

– А что тут думать? – Нефедько пожал плечами. – Не было у нас Знамени, да появилось теперь. То добрый знак. Знамя Победы имеет статус государственного флага, как и триколор. Надо только индивидуализировать его, как отрядное, порядок быть должон! – театрально – торжественно закончил улыбающийся участковый.

– Хм! – поджал губы Шилов и побарабанил пальцами по столу.

– Так! Катурины – оба пока отдыхать. Старшина! Разместите, переоденьте и всё что положено обеспечьте, – коротко распорядился он.

– Есть – также лаконично ответил Кулиев и поманил за собой отца и сына за дверь.

– Не пойду без оружия! – неожиданно упёрся старший.

– А что так? – вскинул голову майор.

– Не положено без оружия, – буркнул Юрий Сергеевич, буравя командира зрачками.

– И не надо. Забирайте агрегат, – майор кивнул на пулемёт, – нечего ему тут красоваться, чай тут не музей.

– Сдайте старшине, он покажет, где разместить, да за вами и будет числить. Отоспитесь пока, завтра приведёте себя в норму, оружие вычистите и в строй. Такой порядок у нас, – строго закончил майор.

– Всё, идите. И патроны Кулиеву сдайте, разделим.

Когда Катурины вышли майор негромко позвал к себе подростков и пригласил Домбровского.

– Вот что, ребята, и вы, профессор, надо нанести на Знамя надпись, но аккуратно и чтобы держалась, – Шилов, заложив руки за спину, прошёлся по комнате. В свете неровно мерцающей, но яркой и медленно горящей свечи, изготовленной по рецепту Феликса Оскаровича, его фигура отбрасывала неровные и какие-то таинственные тени, словно сгустки, тут же поглощаемые ненасытной темнотой в полумраке углов.

– Подумайте, день у вас на всё про всё. Надпись следующая…

– Товарищ майор, да сделаем, не беспокойтесь, – горячо зашептали ребята.

– Ну, раз такое дело… – Феликс потёр руки и улыбнулся, – то конечно, всё организуем.

Спустя два часа, когда темнота окончательно поглотила глухую лесную деревню, майора поднял часовой. Дальний дозор перехватил ещё одного странного субъекта. Вскоре тот,

с повязкой на лице, закрывающей глаза, в сопровождении охраны появился в комнате…

4… – А я им и говорю – вылезайте быстрее, рванём и обратно в норку! Тут Глеб со своим: «Рвануть и позже можно, это же миномёты, а я артиллерист. Прокатимся!» – высокий парень в прожжённом и разодранном на левом локте сером камуфляже увлечённо рассказывал окружившим его бойцам, куда затесались и Петух с очкариком, историю городского боя. Петух сжимал новую винтовку – бойцы из городского рейда приволокли ему новейшую L96/ARCTIC WARFARE – британское снайперское суперчудо, в потасовке за минометы подобранное мрачным младшим сержантом ФСИНа Поляковым, получившим прозвище «Ртуть» за свою манеру двигаться. Только Вадик, сумевший немного разговорить служивого из – за случайно подмеченной характерной наколки на плече, довёл до друзей, что Поляков в прошлом отставник морской пехоты Северного флота.

– Наглость – второе счастье! – в беседе заметил кто-то из ребят.

– Не наглость это, а дерзость и расчёт, – неторопливо поправил его Соболев, попутно глянув на бледного Магомедова. Тот привалился к стенке и сомкнул глаза…

…Встреча у магазина продолжилась в коллекторе. Спица не помнил, как туда угодил после разрыва гранаты. Немного очухавшись во влажной темноте, Рустам понял, что его кто – то поддерживает, а рядом и следом двигаются ускоренным шагом ещё несколько вооружённых людей.

– Г-г-г-г-де мы? – хрипло спросил Спица, сплёвывая забившую рот цементную крошку, перемешанную со сгустками крови.

– В коллекторе, к трамвайному подходим. Ты как, идти можешь? – озабоченно спросил поддерживавший его гвардеец.

– Нормально, – выдавил из себя Рустам.

– Пить охота только. Он провёл грязным рукавом по лицу, смахивая остатки пыли и налипшие на забрызганную кровью голову и волосы мелкие частички штукатурки.

– Это кто? – Спица покосился на идущие рядом вооружённые фигуры.

– ФСИНовские (Федеральная Служба Исполнения Наказаний – прим. авт.) ребята. Говорят, давно склад пасли, всё планировали шарахнуть, да особо нечем. А тут мы. Ну они и вписались. Если бы не поддержали, не уйти. Теперь вместе топаем. Шестеро их, старший – лейтенант Бычков Глеб. В ладонь Спице ткнулась фляга с остатками воды. Скрутив трясущейся рукой крышку, Рустам жадно сделал несколько больших глотков и перевёл дух.

– Здесь где-то выход, всем стоять, – Рустам поднял руку и огляделся в свете фонарика.

– Должен Костя быть со своими. Ждём десять минут. Если не будет их, значит сами выходим. Всем проверить оружие, – отрывисто проговорил Спица и прислонился к стене на стыке огромных труб. Команда сосредоточенно защёлкала затворами.

– Командир, какая наша задача? – подошёл Бычков.

– Выходим через колодец в трамвайный парк. Тут боксы набиты техникой, даже миномётная батарея передвижная. Валим охрану, технику жгём, и опять в трубу – это если коротко.

– Миномёты? На машинах? – задумчиво протянул лейтенант и тут же дернулся, негромко окликнув кого-то из своих.

– Димон, ты в армии по артиллерии был?

– Ну, был, – отозвался рослый парень в таком же сером камуфляже, с погонами прапорщика.

– В миномётах смыслишь? – быстро продолжил лейтенант.

– Ну, из полковых стрелять приходилось. На учениях «Запад – 2014». Главное навести, а выстрел несложен. Было бы чем и куда залепить, – отозвался прапорщик.

– За этим дело не станет, целей полно, – задумчиво отозвался Спица.

– Слышь, Рустам, давай залп организуем! – горячо зашептал лейтенант.

– Если это трамвайка, тогда тут до комендатуры рукой подать. У нас три готовых расчёта и водители есть! Шанс!

Рустам ответить не успел – из трубы донеслись неясные приближающиеся звуки шагов. Кто – то спешил под землёй.

– Тихо, – зашипел Спица.

– Замерли все! – и направил ствол на выходящий проём. Остальные вжались в стены, напряженно вглядываясь в пространство впереди.

– Стой, три! – негромко выкрикнул Рустам появившемуся в проёме. Тот сперва шарахнулся обратно, потом также негромко отозвался:

– Стою, пять!

– Костян, ты? – Спица моргнул фонариком под ноги.

– Да, свои, – из темноты показался закопченный Чу Гун, от которого, как и от его бойцов, несло запахом дыма, огня и адреналина.

– Все целы? Оружие? – торопливо поинтересовался запыхавшийся пограничник, оглядывая бледного даже в темноте дагестанца.

– Одного потеряли, – с горечью в голосе отозвался Рустам.

– Меня тоже приложило. Контузия вроде, – он закашлялся.

Костя тут же вскинул автомат, услышав движение сбоку.

– А это служба исполнения наказаний. На складе нас поддержали, иначе смяли бы. Их шестеро, так что можем вмазать по полной, патроны есть, – сказал Рустам, – Бычков, Глеб, старший у них, лейтенант. Они зэков охраняли, когда завертелось. Потом…

– Да ладно, – вяло махнул рукой Чу Гун, – сам расскажет.

– Тут, Костян, предложение поступило от ребят – машины сразу не жечь, а кинуть пару мин на комендатуру и потом в утиль технику списать. Что думаешь? В голубоватом свете фонаря мелькнуло его белое лицо с черными прицелами глаз.

– А есть стрелки – то? – засомневался Костя.

– Да и успеем ли?

– Успеем, пацаны, мы ж артиллерия по армии, нормативы знаем, – приободрил его Бычков.