Текст книги "Сломленный бог"

Но если она не примет условий, что тогда? Шпат умрет, она, скорее всего, тоже умрет здесь, на Ильбарине, когда ее найдет Гхирдана, а черви при этом отыщут себе какой-нибудь другой путь. Следующий путешественник в Кхебеш, возможно, колебаться не станет. «Что мне делать?» – думала она. Хотелось спросить совета у Шпата, только он, естественно, не ответит. Слишком опасно давать такую силу ползущим – вот что бы он сказал, с честью жертвуя собой. И, выбрав участь мученика, еще бы добавил что-нибудь возвышенное о своем отце Идже.

«Твой выбор участи нас сюда и завел, – отбрила она. – А я спасаю тебя любой ценой». В чем польза задумываться о последствиях, учитывать моральные грани поступка и приходить к выводу, что он неправильный, если все равно придется его совершать? Ее ладонь нависла над гробиком, пальцы подрагивали, никак не набираясь решимости.

Адро, вот кто вскочил с места. Адро, вот кто схватил шкатулку и небрежно сунул в карман.

– Заметано! Согласна, Кари?

– Хер с ним. Заметано.

Повозке не проехать по прибрежной грязище. Артоло вылез и пошел к остову «Розы» пешком по илистому прибрежью. На палубе горели колдовские светляки – ведьма должна быть там. Через борт свисали канаты, и по следам ясно, что его люди залезали на палубу здесь, но с увечными руками ему этот путь заказан – из-за Карильон Тай. Поискав, он обнаружил пробоину в корпусе, втиснул туда широкие плечи и проник в зловонное чрево этой развалюхи. В кромешной тьме он продирался через нагромождения мусора, расшвыривая и расталкивая с дороги обломки, пока не нашел покоробленный трап на палубу.

Дол Мартайн подбежал к нему, как ищейка к хозяину, ластиться к кровоточащим обрубкам пальцев. Дюже рьяно. Вообще чересчур.

– Мы получили донос, босс, – увы, он не подтвердился. – Дол ткнул пальцем в сторону старика, сидевшего на палубе. – Здесь только спятивший отшельник. Однозначно богом тронутый. Видит разные ненастоящие вещи.

Артоло не уделил ему внимания.

– Руки, – велел он ведьме. – Скорее.

Ведьма прочитала заклинание, и призрачные пальцы вновь пробудились. По рукам заструилась сила.

– Она была здесь, – прошептала ведьма.

– Вы же обыскали корабль.

– Она ушла. И я ее найду. Вам не нужно отвлекаться от добычи илиастра. Дракон будет…

Артоло развернулся. Вскинул на ноги старика, ухватив сотворенными пальцами ворот жреческой рясы. Старик забубнил обрывки молитв сломленным богам Ильбарина.

– Хоуз, верно?

– Благословен будь Повелитель Вод. Душа моя да плывет по спокойным морям, пока Бифосы не отнесут мя во дворец бездонный.

Артоло съездил старикану по роже – но и разбитыми губами тот все бубнил. Фанатик. Придется его ломать, тратить время. Артоло швырнул Хоуза к ногам другого эшданца – Рауфа, припомнил он.

– Держи его. Следи, чтоб ни за что не сбежал. И не подох.

Рауф пошевеливался медленнее, чем полагалось, – опасался распускать руки на святого провидца. Как же бесит – он должен бояться Артоло, а не разбитых богов. Всем троим сволочугам требуется напомнить, кто правит Ильбарином. Все из-за пальцев. Калек они не уважают. Не уважают его из-за Карильон Тай.

– Мартайн, – рявкнул Артоло, – осмотри берег. Она была здесь. Установи, куда подевалась.

– С рассветом мы сразу же прочешем побережье.

– Немедленно.

– Слишком темно, босс.

Артоло перевел дух. Все чаще и чаще складывалось ощущение, будто он борется против всего Ильбарина, будто целый остров устроил против него заговор. Ошметки богов, еле волочащиеся работяги, проклятая погода. Зерна не хотят прорастать, корабли не хотят плыть, алхимические машины выходят из строя. Каждый раз, когда он выкорчевывает очередную проблему, вырастает другая, а ему оставили единственный инструмент – устрашение.

Ну и отлично. Он их, подонков, научит бояться.

– О? Так тебе освещения мало? – Он стиснул Мартайна, развернул его спиной – призрачные пальцы держали запястье, локоть зажимал шею. Правую руку помощника он больно вывернул назад. – Ведьма! Сожги корабль к херам!

Ведьма вскинула ладонь, сложила колдовской жест. Синее пламя запрыгало по капитанской каюте, потом разгорелось на груде собранных книг. Артоло силой подтащил Мартайна к горящим книгам и ткнул его мордой поближе к пламени.

– Твой хозяин – Дракон! Мои приказы не обсуждаются! Твой хозяин – я!

Мартайн сопротивлялся, но куда ему пересилить Артоло.

– Я ее найду! Найду! – заканючил Мартайн. Артоло уронил его на доски, пнул в бок, пускай уползает. Люди Мартайна, люди ведьмы, вся Эшдана собралась вокруг палубы, на лицах пляшут отблески пламени, все глазеют на унижение Мартайна. Артоло взревел на них:

– Думаете, раз приняли пепел, с вас взятки гладки? Вы тоже – мои! Могу отправить вас назад в лагеря! Заставить нырять, пока у вас легкие не полопаются! Если вы хотите свалить с этой обоссанной скалы, то делайте, что я говорю. Найдите ее! Марш!

Ведомые хромающим Долом Мартайном, они полезли вон с корабля. Артоло остался с ведьмой наедине. Огонь полыхал уже вовсю, каюта охвачена полностью. Скоро пламя поглотит прогнивший рангоут «Розы». Левый бок Артоло неуютно омыло жаром. Можно только догадываться, как горячо ведьме внутри металлического костюма. Голая медь и сталь возле открытого пламени.

Сломить слуг дело нехитрое. Мартайна – запугать болью. С ведьмой же требуется особое обращение.

Он долгое время не сходил с места, глядя, как танцует огонь.

Прадедушка уже скоро прибудет. Разве Артоло еще не искупил свою вину? Не исполнил все для прощения? Ведь это не он допустил оплошность; все испортила Карильон Тай. Его пальцы – недостаточное удовлетворение для дракона. Подлая Карильон Тай – он загонит ее, как козу. Подпалит ее. Выпотрошит. Сожжет.

Палубные доски начали падать в залитый водой трюм, зашипел пар. Тихонько загудел, заскрипел горячий металл.

– Кто-то шепнул тебе, что она здесь была.

– Вы сказали нам, что они с моряком могли быть знакомы. А по улицам пошли сплетни, мол, старый бобыль начал чудить.

– Зачем приходить самой ради каких-то слухов?

– Я выполняла ваши распоряжения. Вы ведь хотите ее поймать.

Поиски Тай неоправданны и только отвлекают от главного. Это он понимал головой. Однако кровь ревела в ушах. Кровь требовала иной правды – глубинной и жизненно важной.

– Я хочу ее убить.

Глава 15

Шпат наблюдал за триумфальным возвращением Раска домой на Фонарную улицу. Вир бушевал, ругал Раска за то, что он встал с постели, но отрицать стремительной поправки кузена не мог. Как у Кари, жизненная сила Раска обновилась, когда он вступил в Новый город.

– Бастон, – приказал Раск, – скажи своим товарищам, что они могут вернуться, Вир просто оговорился. Скажи, что Новый город создан для них и их место здесь.

Шпата эти слова окрылили – в предсмертном угасании Новый город грезился ему как убежище простого народа, вне досягаемости правящих Гвердоном притеснительниц-гильдий и алчных жрецов. Рукописные труды отца воплотились наяву в камне.

– Теперь ты, Вир, – продолжал Раск. – Многим из здешних без нашей благотворительности не протянуть. Открывай закрома! Жмотничать мы не станем!

– Прадедушка не для этого сюда нас поставил, – возразил Вир.

– Избранник, между прочим, я. Делай, как сказано.

– Я со всем управлюсь, – вызвалась Карла. – Дайте только деньги.

Шпат мог проследить за каждой монеткой. Осязал каждый росчерк пера в учетной книге Вира, слышал каждую жалобу и ропот недовольства. Среди других гхирданских семей стремительно разлетелись слухи о странном поведении Раска, вкупе с быстрым выздоровлением, – и каждый шепоток доносился до Шпата. И все эти разговоры он пересылал Раску, а тот сидел, откинувшись в кресле, и слушал песнь города. Шпат чувствовал, как душа молодого человека раздается вширь, соединяясь с его душой, и гхирданец тоже начинал заполнять собой какую-то часть Нового города.

Три дня спустя, теплым вечером, Раск вышел из дома на Фонарной прогуляться по городу. Бастон бдительной тенью двинулся следом, покамест не определившись, как относиться к этому необъяснимому слиянию, к перерождению гхирданца в трущобных кущах Нового города. Они подошли к подножию одной из самых высоких башен, и Раск поспешил наверх, пробегая бесконечные пролеты лестниц. Эта высотка из тех, что горели во время вторжения, но Раск взобрался даже на выгоревший участок. Подобно большинству построек башня была не закончена – чудо сотворения иссякло, не доведя ее до конца, и верхние этажи оплыли сталагмитами, бесформенными каменными отростками вроде свечных потеков.

Здесь Шпату легче думать. Легче собраться. На этой высоте Раск – единственная живая душа.

– Итак, – произнес Раск. – Покажи мне город.

Он закрыл глаза, заглядывая вовнутрь. Задействуя изнутри себя восприятие Шпата. Когда это получилось у Кари, то зрелище напрочь ошеломило ее, а ведь она уже испытывала подобное, когда Черные Железные Боги насылали свои видения. У Шпата и Кари ушли недели, чтобы научиться выдерживать равновесие и дозированно питать откровениями ее разум. Однако Раск поедал видения поедом и требовал добавки.

– Тут нет большого отличия, – говорил он, – от того, как видит мир мой Прадедушка. – Раск указал на север вдоль улицы Сострадания – к Замковому холму и дальнейшей застройке. В направлении Маревых Подворий. – Покажи мне, как они там работают с илиастром.

«Мое зрение нечетко за пределами Нового города». Между двумя их сознаниями замелькали картины – высокие стены, крепость, переделанная под фабрику, огромные наливные баки, – но все изменчиво и размыто.

– От этого мало толку, – сказал Раск. – Падение Манделя предрешено – так повелел Прадедушка. Однако есть и другая добыча – поскромнее, зато поближе. Ее не мешало бы подмести, пока я учусь, как половчей приспосабливать твою помощь. – Раск задумчиво пошатнул кусок опаленного камня и обомлел от восторга – он осязал камень пальцами, но одновременно через контакт со Шпатом чувствовал и нажим пальцев на камень. – Ты обгорел.

«Это был чудотворный огонь. Одна святая обожгла Карильон огненным мечом, и ожог перенесло на меня. От этого загорелся сам камень».

– На Долу Блестки ты спас мне жизнь. Меня теперь тоже не будут брать ножи и пули?

«С этим непросто. Даже с Кари не всегда получалось, а чтобы защитить тебя от сальника, мне пришлось зачерпнуть твою же силу».

– Если я шагну с крыши, ты меня подхватишь?

«Постараюсь. Вероятно, смогу принять на себя удар или подсунуть тебе что-нибудь, чтоб ухватиться».

– Ты можешь видоизменять город?

«Немножко. Это страшно тяжело».

– Я выполнил твою просьбу, – заявил Раск. – Я отдал деньги обездоленным, которых ты показал. Им окажут помощь, вот тебе мое слово. Так скажи мне, о дух, что я купил за свою монету?

«А чего бы ты хотел?»

– Войско каменных големов, двадцати футов ростом, с бердышами в руках. Желаю крепость под стать князю Гхирданы, со взлетной полосой для Прадедушки. Стены пусть будут потолще, чтоб выдержали осаду ишмирских богов. Еще исполинскую колесницу – прокатиться до Маревых Подворий и задавить моих соперников по илиастру. Сотвори мне все это из городского камня.

«Не пойму, шутишь ты или нет».

– В Лириксе жрецы Кульдана могут наложить на меч проклятие погибели, и любая рана этим клинком будет смертельной. Священники Вельте способны повелевать демонами. Святой, благословенный Богиней Луны, будет ходить среди туч и метать копья из лунного света. Можешь сделать что-то подобное?

«Нет».

– Но ты же сотворил волшебством этот город.

«Мы похитили силу у Черных Железных Богов. У них был огромный запас чудотворной энергии, накопленный за годы поклонений и жертв. Мы использовали его на создание Нового города».

– Имей я в своем распоряжении ужасную мощь тех богов, тратил бы ее помудрее, дружище.

«Почти все это время я был мертв». Воспоминание о падении Шпата из-под купола Морского Привоза подкатило опять и наложилось на мысль Раска о падении с этой обгорелой высотки. Башня вздрогнула, пыль и щебень посыпались через край на далекую-далекую улицу. Кусочки сознания Шпата полетели вниз со щебенкой. Раск, пошатнувшись, оперся о стену.

– Конечно, конечно. Прости, друг. Просто я должен знать таланты каждого новичка, принятого в Эшдану.

«Я не вербовался к тебе в новобранцы!»

– Пепел ты уже принял, – засмеялся Раск, выставляя испачканные сажей пальцы. – Вот и здорово. Наше партнерство будет на равных правах, ибо не склонюсь я ни перед человеком, ни перед богом, а только перед одним Прадедушкой.

Гром огромных кожистых крыл разметал разум Шпата, как ураган палые листья. Он снова потерял нить времени, отлетел на несколько недель вперед к возвращению дракона? Нет – этот дракон был немного поменьше и возглавлял другую гхирданскую семью. Шпат пересобрал себя (со шквалом мелких чудес возле башни: из духовки выпал и разбился горшок; в оружейной Эшданы самовыпалил пистолет; птицы, взлетая, прокаркали имя Иджа) и вновь сосредоточился на Раске.

Дракон дважды прокружил над башней, ветер от крыльев чуть не свалил Раска с карниза. Девушка в облачении всадницы прижималась к драконьей спине, с подозрением рассматривая Раска через летные очки. Дракон приземлился, цепляясь за край обгорелой башни, как исполинская летучая мышь; когти крепко и глубоко впились в кладку. Длинная шея по-змеиному выгнулась, выворачивая голову к Раску.

– Юный Раск, – сказала драконица Тайрус, – отчего ты одиноко прозябаешь на этом шпиле? – От грохота ее голоса с башни посыпались пепел и ошметки гари.

– Пришел подышать свежим воздухом на ночь, великая Тайрус, ведь в этом городе полно нечистот и угарного дыма. И попытался вспомнить, каково это – летать.

Девушка на спине Тайрус что-то шепнула своей верховой. Драконица крутанула головой.

– Поласковее, Лючия, – раздалось замечание, – не то ты тоже пойдешь пешком.

– Как проходит война, о великая? Майор Эставо совсем вас заездил?

Драконица вытянула крыло, показывая скверную, загноившуюся рану на передней перепонке.

– Эставо ни при чем. Это я заработала в море, от купца из Ульбиша. Нынче ульбишиане подражают Гвердону – торгуют алхимией. Я решила подловить их корабль, но меня отогнали смерть-стеклом.

– Дракон неуязвим.

– Дракону на одних афоризмах долго не протянуть, – с сожалением ответила Тайрус. – В следующий раз да подлетит дракон лучше низом, и да скосит наша Лючия канониров до того, как они меня достанут. Через неделю опять полечу на охоту – если не нагрянет Эставо. В отсутствие брата мы работаем без продыху, чтобы выполнить договор с сухопутными. – Драконица подвернула губы, обнажая три ряда клыков размером с ладони мужчины, но Раски не был уверен, кому назначался драконий укор – материковому Лириксу или Прадедушке. – Брат до сих пор не прилетел с Огнеморья. Хотелось бы знать, чем он там занимается, раз его так долго нет?

– Семейными делами, великая.

– Знает ли он, Раск, что ты залез в его сокровищницу? Я не была б, пожалуй, скорой на прощение, коли родня вздумала бы у меня воровать.

– Прадедушка доверяет мне, великая. Он поручил мне задание, и я волен тратить столько драконьего золота, сколько потребуется.

Драконица фыркнула:

– Мы за тобой приглядываем, Раск. Помни, что все мы скованы Перемирием. Будь осторожен, малыш, не сломай того, чем сам не владеешь и чего никак не починишь.

– Все на свете, – сказал Раск, – принадлежит драконам.

– Льстишь. – Тем не менее драконица подбоченилась. – Чую, что-то, мальчик, в тебе изменилось.

– Я пересекал границу. Побывал в зонах наших врагов. В отличие от вас, великая, я могу двигаться незаметно. Это ваш достославный облик чересчур грозен, чтобы недруги его пропустили.

Драконица расправила широкие крылья.

– Твоему пращуру Тэрасу лучше поспешить назад. Думаю, мирной жизни длиться недолго. Хайт чахнет на глазах. Ишмира – запертый в клетке зверь. А Гвердон – слишком роскошный плод, чтобы его никто не сорвал. Пускай золото алхимиков производится на заводах – от этого оно не перестанет быть золотом.

«Серебро, – подсказал Шпат. – Золото давно обесценено ишмирскими чудесами».

Раски пропустил его слова.

– Все на свете принадлежит драконам.

– В придачу на тебя работают воры, не принявшие пепла. Слыхала, ты надавил на своего брата Вира и вернул непомеченных в дом. Для чего?

– Семейное дело, великая. – Раск поклонился с насмешливой улыбкой, но Шпат ощущал, как колотится его сердце.

– Оно семейное до тех пор, – проговорила Тайрус, – пока не причиняет хлопот другим семьям. В этом унылом городе мы вынуждены уживаться вместе. Не зарвись, мальчик.

С этими словами драконица отбыла. Она разжала когти, в падении с башни раскинула крылья, поймала поток воздуха и низко пронеслась над Новым городом, удаляясь под мощные взмахи. Раск выждал, пока рептилия скроется за облаками, и только потом заговорил:

– Послушаешь, о чем болтают в представительстве, ладно? Узнать, о чем шепчется Тайрус со своей Избранницей, а о чем – с советником, будет благим и драгоценным деянием.

«Попробую. Настроиться не всегда бывает легко».

– Мне сказали, что во время войны ты пришиб ишмирское божье отродье, – произнес Раски. – А можешь, скажем, сбить дракона в полете, если понадобится?

«Проложить тот туннель стоило мне, считай, остатка последних сил».

– Ясно. – Раск стянул перчатку наездника и голой рукой дотронулся до камня. Потеребил перстень, который носил.

А потом сделал шаг с карниза здания.

«Что ты делаешь?»

– Поймай меня, если сможешь! – проорал Раск, падая вниз. Ветер погасил слова, но Шпат тем не менее их услышал.

Шпат свернул себя в силовой вихрь. Обрывки его души были разнесены по всему Новому городу, прицеплены к разным предметам. Сейчас, отчаянным усилием воли, он бросил их в воронку своей концентрации; насилуя, надрывая собственную суть, стянул остаток сил в одну точку.

Раск падал все ниже и ниже…

…Над Шпатом нависло прошлое – грозило поглотить, затащить обратно к тому падению с Морского Привоза, к его смертному часу, – но он оттолкнул от себя ушедшее время, сосредоточился на здесь, на сейчас, на живом человеке, который падал, а не мертвом, который упал…

Шпат настиг его в момент удара и успел перенаправить энергию падения. Новый город сотрясся, потрескались стены, покачнулись башни. Как у впитавшего заклинание чародея, самые серьезные повреждения были не на виду. Глубоко внизу схлопывались туннели, крошились фундаменты.

Но у него получилось. Раски пролетел больше двенадцати ярусов и приземлился с кошачьей легкостью. Гхирданец поднял глаза на башню, на осыпающийся вокруг пепел и рассмеялся:

– Вот видишь! А ты покрепче, чем думаешь о себе, дружище! Тебя надо только слегка взбодрить.

У надломленного Шпата не осталось сил складывать слова. Вокруг матово засиял камень, как будто частицы Шпатовой души вспыхнули от усилий сотворить это безрассудное чудо. Вихри яростного негодования, пополам с растерянностью, вырвались наружу, раздробленный разум не позволил удержать в себе даже эти порывы эмоций. Ветер унес его чувства; злость, как стая бродячих псов, пробежала по городским улицам, напоследок завывая вдали.

Раски стянул с пальца кольцо Самары.

– Наша семейная драгоценность. Его чары спасают, если упадешь. Полезная вещь для драконьего всадника – но ты гораздо полезнее! – Он подкинул кольцо и поймал. – Прости мое жульничество. Прадедушка приказал мне исполнить опасный замысел, значит, надо было узнать, готов ли ты к предстоящим схваткам!

Новый город менялся.

Шпат нутром ощущал происходившие сдвиги. Воры, собираясь в доме на Фонарной, пробегали по нему легкой, крадучей поступью. Таясь, пробирались с Мойки и Пяти Ножей, с Маревых Подворий, Дола Блестки и окрестностей виадука Герцогини. Их манили байки о драконьем золоте, рассказы о новом князе преступного подполья, молодом мастере. Некоторым контрабандистам, шнырявшим через рубежи зон, удавалось поживиться за счет разделения Гвердона, но большинство бродяг только страдало. Ни Хайт, ни Ишмира не питали любви к разбойникам, а новый министр безопасности независимого города оказался в восемь раз бдительней и хитрее своих предшественников.

Для них граница ЛОЗ была пористой, тайные проходы открывались без сбоев. По вечерам Фонарная улица превращалась в притон возрожденного Братства. Там пили за ушедших, поминая тех собратьев, кого забрали виселицы, сальники или война. Идж, Козлиный Вен, парни Кафстана. Щеголь Таммур. Даже Хейнрейл удостаивался почетного круга. Карла поднимала бокал за своего отца Хедана, два года назад ушедшего в подземелье без возврата.

Следующий тост пили за Шпата Иджсона.

Карла зашептала на ухо брату, неслышимо ни для кого, кроме самого Бастона – и еще Шпата:

– Что за херня произошла между тобой и Раском?

– Доверься мне.

– Конечно, я тебе верю, – шепнула она. – Лишь бы и Раск не сомневался. Нам стоит принять пепел.

– Совсем не обязательно, – сказал Бастон. – Все дело в Шпате. Сын Иджа снова с нами.

Доверие. Шпату приходилось доверять Раску, полагаться на эту тонкую связь с миром смертных. На узкую щелку в стенах его живой гробницы.

Доверие окупается. Тем, кто отравился дымом после пожара у Дредгера, Карла передавала деньги. Нанимала левых алхимиков и испитых сиделок за ними ухаживать. Уличное, грубое целительство – но такая помощь лучше, чем никакой. Поход Раска на городских поставщиков илиастра продолжался – другие припортовые торговцы сырым алхимвеществом принимали пепел и приносили присягу Гхирдане.

Пепел или пепелище. Случайных возгораний, как при разгроме Дредгеровых цехов, больше не возникало, зато были случаи поджогов. Диверсий. Избиений. Шпат в основном узнавал об этом из вторых рук – другие сырьевики сбывали товар за пределами Нового города, на старых пристанях к югу или в новых доках за Священным холмом. С высоты шпилей он видел столбы дыма, тени, перемещающиеся по крышам, но основные новости получал, слушая тихий шепот возле своих стен. Воры хвалились монетой, снятой с торговцев алхимией (прямо как во времена Иджа, думал Шпат, когда отец повел Братство против безраздельной власти алхимиков). Другие гхирданские семьи сердито ворчали, другие драконы беззвучно рокотали от беспокойства. Клацали печатные машинки – лириксианские военные строчили доклады о своих ненадежных союзниках.

Всю эту информацию он скидывал Раску, и Раск пускал ее в ход. Секреты – это оружие, если с ними уметь обращаться. Раск настраивал драконов против драконов, откупался от майора Эставо, почерпывая разведданные из других оккупационных зон, сплачивал местных воров. Его самодовольство оказалось заразным – молодые бродяги почувствовали себя хозяевами улиц. Не нужно было больше таиться и трепетать перед богами – Раск предлагал им шанс стать уважаемыми людьми и брать от города все, что они пожелают.

Шпат наблюдал, как Бастон преданно служит Раску, затмив Вира в качестве правой руки вожака. Бастон всегда знал, как разминуться с гвердонской стражей, Бастон знал, кого подмазать, а кого запугать, наконец, Бастон знал, когда пора сваливать в неприкосновенную твердыню Нового города. Ни одни улицы еще не были так гостеприимны к бунтовщикам и бандитам, как эти изменчивые дорожки Шпатова рассудка.

Прислушиваясь к сердцебиению Раска, Шпат больше не терялся на тропе времени. Он стал на якорь в настоящем сейчас, уже не уносясь в лабиринты скорбного прошлого, не рассыпаясь на осколки от потрясений. Ток времени упорядочился. Дни переходили в недели. Он по-прежнему ощущал себя хрупким и не отваживался творить чудеса, зато опять стал собой.

В ночной темноте, пока Новый город спал, сознание Шпата обшаривало южный горизонт, пытаясь набрести на какой-нибудь шепот. Ничего не было слышно, только упыри бурчали и подвывали глубоко под землей.

– Что есть для меня? – спросил Раск. Он плюхнулся на кушетку, прикрыл глаза, и Шпат переправил ему добытые за день секреты.

Крэддоку поступила последняя партия илиастра, отныне он будет закупаться только у Гхирданы. Раск велел Бастону заскочить к Крэддоку, напомнить о данном обете, о пепле, что тот теперь носит.

Новые воры с Мойки – трое из них надежны, однако четвертая оказалась посвященной Ткачу Судеб, лазутчицей Праведного Царства. Раск запомнил лицо этой женщины.

Слухи из лириксианских кварталов, молва о местах и людях, про которых Шпат слыхом не слыхивал раньше. Раск жадно их пил, его разум раздувался от вливающихся открытий. Аппетит гхирданца неутолим, и переваривает тайное знание он совсем иначе, чем Кари.

Существо порывистое, она подхватывала один кусок, один образ и мчалась разбираться с увиденным. Шпат мог бы, скажем, показать ей отдельное беззаконное происшествие – изнасилование, убийство или вопиющую жестокость, и всю следующую неделю она гонялась бы за злодеем. Раск, наоборот, относился к Шпатовым откровениям как к виду на обширный пейзаж. Он смотрел на раскинувшийся город как на огромную карту и подмечал ускользавшие от Шпата связи.

В тылу сознания Раска Шпат постоянно осязал отпечаток присутствия дракона. Даже эта обрывочная святость, со всеми явленными чудесами, была несравнима со счастьем и славой быть драконьим Избранником.

– Покажи Маревые Подворья, – сказал Раск. Он потягивал аракс, и Шпат обнаружил, что чувствует жгучий алкогольный вкус.

«Они далеко». Шпат постарался услужить, как мог, вызывая вид со своих самых высоких башен. Промышленный район на другом конце Гвердона закрывало усыпанное соборами плечо Священного холма, а также давший округу имя смог. Трудно сфокусироваться на таком расстоянии, трудно даже подумать о столь удаленном от Нового города месте. Зачерпнутые Шпатом видения натыкались на осколки памяти с той пары раз, когда он посещал Маревые Подворья при жизни. Когда же сверхъестественный взор все-таки наладился, то вышел спутанным и расплывчатым.

«Извини».

– Эх! Будто в глаз воткнули разбитую подзорную трубу. Хорош! – Раск взмахнул рукой, и видение пропало. – Ни шиша про «Манделя и Компанию» не разглядеть. А под их контролем львиная доля оставшейся торговли илиастром. Прадедушка требует их приструнить. – За стеной комнаты показалась Карла. Шпат видел ее через камень, а значит, и Раск тоже. Гхирданский князь осушил аракс.

– Заходи! – крикнул он.

Карла скользнула внутрь, закрывая за собой дверь. Любопытным глазком окинула комнату.

– Я слышала, как ты с кем-то разговаривал. Он… он здесь? – с благоговейной оторопью прошептала она.

«Передай, что я здесь».

– Он здесь. Говорит: «Привет!». – Раск подвинулся на кушетке, предоставляя ей место, плеснул аракса в бокал. – И, кажется, ему пора уходить.

«Я вездесущ. Я проницаю весь Новый город».

– Попроницай, пожалуйста, где-нибудь еще.

– Да ничего, – вмешалась Карла. – Я по делу.

Раск надулся:

– Только по делу?

– А ты чего ждал?

– Крестьяне у меня дома с радостью закинули бы мне в постель своих самых прелестных дочурок – из одной надежды заручиться расположением дракона.

Карла закатила глаза:

– Ну, я не волоокая деваха и здесь не только ради согрева твоей постели. – Она отпорхнула, оставив его одного на кушетке. Прошлась по комнате, повертела коробок с пеплом. – Вообще-то, я насчет «Манделя и Компании». Я тут поспрошала чуток. Переговорила кое с кем из старых папкиных друганов. Вышло так, что не ты первый задумывал подкатить к старине Манделю.

– И?

– Есть один тайный ход.

– И где этот тайный ход?

– Если я тебе скажу, он перестанет быть тайным, правда? Где он – того я не знаю, зато знаю того, кто знает. – Она загадочно улыбнулась и макнула палец в пепел. – Но не бесплатно.

– Дракон, – отозвался Раск, – не торгуется.

Карла мазнула пеплом поперек его губ.

– Но дракон, – проговорила она, – мог бы проявить особое расположение к некоторым из его слуг. Дракон мог бы вознести тех, кто был когда-то низвержен.

Он поцеловал ее в лоб, оставляя над бровью полоску пепла.

Ставя на ней свою метку.

– Кто знает про твой тайный ход? – снова спросил он.

Она назвала ему имя, и Новый город сотрясла волна дрожи.