Текст книги "Сломленный бог"

Он снова наносит удар чудом Кракена, и новый Бифос бросается наперерез его щупальцам, парируя его чары. Эти создания оберегают Карильон! Артоло захлебывается от ярости. Щупальцам Кракена нет числа, и им не под силу остановить все.

Он делает хлесткий выпад – и «Лунное Дитя» сотрясается, визжит, и мнется железо. Корабль со скрежетом останавливается, и Артоло подлетает вперед на канате, а потом, качнувшись обратно, больно врезается в корпус. Канат кружит Артоло туда-сюда. Кракен покинул его, вся сила исчезла, как по щелчку. Он опять в своем теле, опять до ужаса мелкий.

– Капитан! Эй, капитан! – окликнул Дол Мартайн с верхней палубы. – Тяните скорей! – Матросы налегли на канат, обвязанный вокруг груди Артоло, поднимая. Он только болтался на конце, как набитый куль, пока его перетаскивали через борт и ставили на железную палубу.

У кого-то в руке блеснул нож. Подлые собаки, перед ними нельзя выказывать слабость. Пошатнувшись, он выпрямился, сплюнул кровью.

– Почему стоим?! – гаркнул он прямо в рожу матросу с ножом, и негодяй сделал шаг назад.

– Капитан, мы наскочили на песчаную отмель, – пояснил Мартайн, с тревогой косясь на то, как изгибаются и скручиваются удлинившиеся пальцы Артоло.

– Ну так пустите двигатели на обратный ход! Снимемся с мели и…

– Придется подождать прилив. Киль крепко засел.

– Она же уходит! – Лодка Карильон канула в темноту. Прожектор потерял ее.

– Необходимо дождаться прилива, – настаивал Мартайн. Повышенным голосом, чтобы его услышала вся команда.

Двигатели «Лунного Дитяти» – исполинские, неистовые и совершенно земные. Остаточная энергия Повелителя Вод, способная противостоять Кракену, безусловно, никак не повлияет на них. Выйдя с приливом, они успеют перехватить Карильон десять раз. Куда отсюда деваться? На западном побережье негде пристать – всюду эти ненормальные горы. Она что, поплывет обратно на Ильбарин? Или на Огненный остров?

От Артоло не уйти никому.

Просто очередная задержка. Досадная до бешенства, как серпом по пальцам, но вскоре…

– Ждем прилив, – согласился он.

Глава 37

Незримая армия выступила, вторжение воров началось.

Они спускались тайными ходами в туннели под Новым городом. Раск указывал путь, а то и открывал, по мере необходимости. На лицах воров из Братства ясно читался страх, при том что на многих же чернел свежий пепел. Мужчины, женщины, в первую очередь грузчики, кожевники, литейщики и укладчики, рыбаки и коробейники, а уж потом – воры. Они пошли за Бастоном в Новый город, надеясь на избавление от сумасшедших богов, занявших Мойку, а теперь вот сами очутились вписаны в неведомую распрю. Сжимали розданные Гхирданой стволы и робко ступали в подземную темень.

Другие в воинстве Раска были сделаны из теста покрепче. Эшданские силовики, заслужившие пепел в пиратских набегах и заморских «делишках». Наемники и ветераны Божьей войны. Даже эти солдаты не без колебаний углублялись в туннели под Гвердоном, однако сегодня им было нечего бояться, ибо во время спуска к ним присоединилась третья часть армии. Упыри поджидали их в темноте, хихикая и подвывая. Они хватали воров и в сумасшедшем вальсе утаскивали в подземелье, тянули за собой по кромешным туннелям.

Раска сопровождал доктор Ворц, с явно оторопелой физиономией. В свете эфирного фонаря черты его бледного лица представали еще более неестественными, чем обычно. Какой-то упырь со смехом указал на слабый огонек в руках доктора.

– Выключите его, – сказал Раск. – Фонарь не нужен. Доверьтесь нашим провожатым.

Впрочем, во всем отряде только Раск мог сказать, где они находятся. Расположение Нового города за спиной он знал и ощущал как свою правую руку, а также смутно прозревал пять зажженных маячков впереди, пять камешков, спрятанных Бастоном в стенах «Манделя и Компании». Можно было ориентироваться в продвижении по подземному миру, определяя, насколько его физическое тело отдалилось от Нового города и приблизилось к этим пяти осколкам.

Понизу они пересекли черту Нового города, позади осталась Лириксианская Оккупационная Зона. Топай они по улице Сострадания, это было бы ударом по Перемирию и началом военных действий. Вместо этого они шли ста футами ниже Сострадания, по туннелям, прогрызенным упырями задолго до того, как улицы на поверхности обрели имена. Далее лежала Ишмирская Оккупационная Зона, в ее пределах упыри хором завыли – дикое, подземельное разноголосье призвано было скрыть поход от заглядущих богов. На этом отрезке не возникло никаких происшествий.

Хайитянская Оккупационная Зона сулила испытание потруднее – лабиринт туннелей под Священным холмом нынче патрулировали мертвецы. Во избежание столкновений упыри повели людей Раска в обход, длинной петлей, что прошла под северной частью Мойки, под литозорием Даттин, под древним Замковым холмом и из нерабочего рельсового туннеля ненадолго выглянула в ночь. Потом они снова нырнули под землю, вниз и вниз, в упырьи катакомбы, нашпиговавшие Могильный холм.

Шахта Святого Стайруса отсюда уже не так далеко.

Раск переместил свое восприятие в Новый город. Ощутив на мгновение зыбкую тень Шпата Иджсона, вроде того как человек, вошедший в комнату, мог понять, что кто-то недавно в ней был. Призрак скрылся, и был он слишком мал и слаб, чтобы находиться в сознании, не говоря о том, чтобы препятствовать их походу. «Наверняка опять заплутал в воспоминаниях», – подумал Раск. Пожалуй, это сыграло не менее ключевую роль в его победе, чем переливания и тинктуры Ворца. Шпата поглощали мысли о прошлом, тогда как Раск был устремлен только в будущее, к дням, когда Избранник дракона вновь воспарит к небесам. С высот Нового города он оглядел Гвердон. По периметру ИОЗ горело несколько свечных огней, куда больше сторожило «Манделя и Компанию» в Маревых Подворьях. Наверняка множество сальников поджидает внизу, в темноте, а также расставлено по постам дозора. Эти создания готовы пересечь город до ужаса быстро, перескакивая с крыши на крышу почти что со скоростью драконьего полета. Как только атака на Манделя произойдет, город охватит пожар их подкреплений.

Раск взглянул на юг.

Далекий свет. Костер над морем.

Пора.

Карла очнулась в кромешной тьме. Избитая, каждый дюйм ее тела был в синяках и ссадинах, точно она скатилась с горы, а не…

А не…

Камень становился жидким, стоило его коснуться. Она тонула, а город, проносясь мимо, глотал ее. Пожирал. Хоронил заживо в оползне, который, казалось, не кончался годами.

Она закричала, и потолочные своды подземного ада отразили ее крик. А затем послышался голос, и этот голос издавал ее собственный рот.

– ПРИВЕТ, КАРЛА.

Вплотную завоняло упырем. Захрустели хрящи в мощных суставах – Крыс подсаживался на корточки по соседству.

– Я умерла?

Гнилой язык зашуршал по чешуйчатым губам. Слизнул слюну.

– ЕЩЕ НЕТ. МОЖЕТ, СКОРО. А ПОКА ВОТ ВОДА, ПРИГОДНАЯ ВАШЕМУ ПЛЕМЕНИ. А ЗДЕШНИЕ ТВАРИ ИЗ ТЕХ, ЧТО МНЕ ПОД СИЛУ УБИТЬ, ПРОТИВНЫ НА ВКУС. – Он что-то бросил рядом с собой. Карла потянулась, потрогала пальцами. Гладкий мех, липкая кровь… какой-то зверек. Но дальнейшая ощупь вслепую открыла лапки в перьях, хвост как у ящерицы и податливые, студенистые глазные яблоки там, где у нормальных существ не бывает никаких глаз. Порождение алхимического чана, забракованный результат недосмотра.

– Что тут за место?

– ЗАСТЕНОК ДЛЯ РАЗНЫХ ОПАСНЫХ СУЩЕСТВ. МЫ ДЕРЖАЛИ ЗДЕСЬ ПОСЛЕДНИХ ИЗ ЧЕРНЫХ ЖЕЛЕЗНЫХ БОГОВ. НО КОГДА КАРИЛЬОН УЕХАЛА, А ШПАТ ОСЛАБ, ЭЛАДОРА ДАТТИН УБЕДИЛА МЕНЯ ПЕРЕВЕЗТИ ИХ В ДРУГОЕ УКРЫТИЕ. Я ОШИБСЯ. НЕ СТОИЛО ЕЕ СЛУШАТЬ.

Крыс поднялся, отошел от нее в темноте. Слышно было, как поступь копыт стихает на неизвестном расстоянии, но голос, идущий из ее рта, не слабел.

– НО Я ВСЕ ПОПРАВЛЮ, И ДА, ВОТ ТОГДА ОТОМЩУ.

Он оглянулся, глаза оранжево светились во мраке.

– ЕШЬ, ДИТЯ. ЖИВИ И СНОВА ВЫБЕРИСЬ НА ПОВЕРХНОСТЬ.

– Предстоит заваруха, – пробормотал Синтер. Не в силах усидеть спокойно, он прошаркал к окну маленького кабинета в литозории. – Ну, падлы, давайте. Раньше начнем, раньше закончим.

Эладора Даттин подняла взгляд со страниц. Вздохнув, закрыла тяжелый том – «Азерия: пересмотр истории» Мондолина – и положила перо.

– Мы предоставили господину Хедансону обширное поле для принятия необходимых мер. Искренне жаль, что в качестве агента он принес лишь ограниченную пользу.

– Точно, едрить его. – Синтер опять пересек кабинет, выглянул в коридор с рядом камер. – А ведь раньше я не плошал. Десять лет крутил благими делишками Хранителей. Мог определить – из кого выйдет толковый исполнитель. Потянуть за верные струны. И вот не сумел заставить одного хваткого говнюка завалить другого. Если допустить, что он мог вообще справиться. Святого еще хрен убьешь, мне ли не знать.

– Такой настрой, – сказала Эладора, – вам не к лицу. – Она дюжину раз перечитывала одну и ту же страницу. Постоянно отвлекали шумы за окном. Любой выкрик с улицы, стук повозок и гул поездов темного города настораживали, предвещали опасность. Этой ночью, боялась она, и впрямь будет охеренная заваруха.

Синтер прервал свою нервозную ходьбу и вперил в Эладору насмешливый взгляд. Потом продолжил:

– Есть новости от его превосходительства?

Эладора махнула на один из эфирографов на столе:

– До сих пор на закрытом совещании с Келкином и мастерами гильдий. Когда докладывал в прошлый раз, сказал, что с алхимиками обстоит… непросто.

– Крепко держи его пацана за шкирку. Считай, наш единственный способ давления на такое существо, как он. – Расстриженный жрец ощерился. – Помню, патрос говорил то же самое про алхимиков, а я тогда был еще в послушниках. Сволота, без веры и совести. Стоит на них ослабить ошейник, как они тут же нас продадут с потрохами.

– Целый город в удавках. – Эладора поиграла пальцами. – В прошлом это очень даже неплохо работало. «А у меня на шее удавка из Черного Железа. Неисполненный договор».

– Неизвестно, насколько далеко Ворц затащил сопляка. До обычного богом тронутого или сделал его полностью блаженным? Может, нам лучше сходить к Хранителям. Или в Бюро, позвать хайтского гонителя святых. Или…

– Необходимое оружие господину Хедансону предоставлено, – заметила Эладора.

– В отличие от воли его применить. Итак, придется полагаться на методы Алика. На худой конец, будем стараться не дать неприятностям выплеснуться наружу. – Синтер распахнул окно, посмотрел на юг, вдоль Мойки. Вдалеке мерцали высотки Нового города. – К этому часу уже должны бы начать. Нимон стравил их друг с другом. Скоро услышим вести от стражи. Ну, заваруха, мать ее.

– Его план может и не сработать. Может, Раск не пойдет против Братства или они как-то договорятся. Нам надо исходить из предположения, что они по-прежнему собираются напасть на «Манделя и Компанию» и поставить Перемирие под угрозу. – Эладора потянулась ко второму эфирографу: – Проверю-ка я…

Первый выстрел вдребезги разбил окно.

Синтер упал.

Тоже разбитый вдребезги.

Второй проделал дыру в «Пересмотре истории», окатив Эладору крошевом бумаги и щепками.

Она нырнула под стол, и тут же на литозорий градом обрушились пули. Стрелки били с противоположной крыши.

– С-синтер? – позвала Эладора. Тело жреца подергивалось в лунном свете, затем обмякло. Примороженная к месту, она таращилась из-под тяжелого стола на мертвого священника. Зачарованная ужасом, пялилась на месиво там, где раньше была голова. К сломанным зубам еще и сломанный череп. Мозги Синтера, многолетнее вместилище заговоров и тайн, влажно размазались по полу.

Новая очередь выстрелов. Пули, рикошетя, засвистели по кабинету. Воздух наполнила пыль от известки. Боги, если шальной патрон угодит не туда…

Один выстрел угодил в стол, и она услышала, как крошатся непрочные эфирографы. Отрезана от связи. Город внезапно сузился – еще минуту назад она беспокоилась обо всем Гвердоне, сообщалась со своими людьми на Замковом холме, в Маревых Подворьях, в Новом городе и еще дальше. Весь большой город занимал ее мысли. Теперь же для нее существует лишь этот квадратик укрытия, предоставленного письменным столом, – пока вокруг ливнем хлещет обстрел.

Эладора потянулась и схватила третий эфирограф, спрятанный под столом. Там, заключенная в вечной петле, хранилась душа Эмлина, сына Алика Нимона. Она накрыла аппарат своим телом, сознавая всю хрупкость драгоценной машины.

«Думай». Эфирографы сломаны, но их кабели не повреждены. Эти аппараты – алхимически овеществленные колдовские взывания, заклинания, творимые с помощью проводов, шестерней и зелий в стеклянных цилиндрах. Но она теперь и сама чародейка, ну, вроде того. Вероятно, наименее квалифицированный специальный волхвователь в новейшей истории, но у нее хватит способностей воспроизвести работу эфирографа хотя бы на одно сообщение. На один вызов.

«Пришлите помощь».

Перезаряжаясь, Бастон смахнул пыль с ресниц. Он хорошо знал старый литозорий – в детстве друзья подначивали его полазить по пустым камерам, где, как утверждала молва, обитали призраки каменных людей. Позднее, когда больницу занял ловец воров Джери Тафсон со своей командой, Бастон по заданию Холерного Рыцаря освежил свои знания. Прикинул способы осады, на случай, если Братство потеряет терпение и пожелает Тафсона отстранить.

Вход туда только один, с улицы, прямо посередине. В западном крыле одни камеры, в восточном – кабинеты Тафсона, казарма, оружейная комната. По крайней мере, были, пока Тафсон был жив. Теперь там что-то другое.

Он снова выстрелил, целясь в окно. Где-то там, внутри, как сказал Раск, камушек, подкинутый Синтеру. Это командный пункт Даттин, ее не занесенное в справочник логово. Бастон удивился, отчего она выбрала дом на Мойке. Он ожидал бы чего-нибудь поприличнее, в благородном районе. Особняк на Брин Аване или правительственное здание на Замковом холме. Подальше от передовой линии, от той части города, которой Даттин пожертвовала ради своего Перемирия.

Перезарядка. Огонь.

«За тебя, Карла», – подумал он, всаживая выстрел за выстрелом в дом, прежде бывший конторой Тафсона. Может быть, он, если все здесь к чертям разнесет, сумеет восстановить поломанное. Уговорит Раска отойти от края, помирит его как-нибудь с Карлой, вызволит ее из заточения. Он проклинал себя за попытку собственной игры, за попытку взять инициативу в свои руки. У него хорошо получается одно – причинять людям боль.

Он точно знал, что попал в кого-то в начале обстрела. Может, Даттин уже убита.

«За тебя, Фей». Новый огненный шквал, ствол уже так нагрелся, что обжигал руки в перчатках. Кругом вонь флогистона. Сброшенные гильзы падают с крыши, тлеют, слетая на улицу.

Бастон развернул дуло винтовки, наставил мушку на промежуток между Замковым и Священным холмами. Там по крышам скакала орда рассерженных светлячков. Надвигаются сальники, слетаются роем с Маревых Подворий.

Даже истекая кровью на полу, Даттин не позволит своим сальникам пересечь Ишмирскую Оккупационную Зону. Она до последнего будет беречь свое драгоценное Перемирие, ради того чтобы защитить ее Гвердон.

Ее, а не его.

Его Гвердон навеки утрачен.

Бастон повернулся и побежал, углубляясь в то, что раньше именовалось Мойкой, а теперь стало угодьями сумасшедших богов.

Воровская армия спускалась по трупной шахте.

Возможно, другого пути вниз просто не было, но Раск подозревал, что упыри выбрали такой маршрут, чтобы поиздеваться над своими попутчиками.

Нечеловечески жилистые и ловкие упыри могли слазить по стенкам или скакать по цепям, которыми прежде опускали трупы к их пиршеству. Людям пришлось выстроиться в очередь и гуськом сходить по лестнице, обвивавшей края шахты. Ступени были скользкие до неприличия. Кое-кто, включая доктора Ворца, не сладил с нервами и был вынужден опускаться на веревках, точно труп, который еще не понял, что умер.

Раск первым оказался внизу. Первым осмотрел дно шахты, побродив по болотцу, образованному вековыми нечистотами: из черной жижи, как корни, торчали обглоданные кости. И нашел туннель, о котором говорил Бастон. Проход был стар, старше соединенной с ним шахты. Раск пробежал пальцами по стене, и рисунки на камне, кажется, вильнули под его прикосновением.

– Храм Черного Железа, – прошептал позади него Ворц. Дантист поднял фонарь, вычленяя из тьмы линии складывающих ее очертаний. – Веретенщики поглощали здесь жертвы Черным Железным Богам.

Амулет на груди тревожно заерзал по коже. Раск вытащил кулон, затем просунул его между нательной сорочкой и кожаной кирасой. От этого движения заломило в боку, каменные пласты вдавились в туго затянутую броню.

– Нужно еще алкагеста? – шепнул Дантист, открывая черную торбу.

– Нет.

– Еще, хм, тинктуры?

– Нет. – Раск проверил внутренний взор, посмотрев из Нового города. На таком расстоянии это было нелегко – он смутно ощутил, как покачнулось смертное тело и его поддержал Дантист, – но выглянуть из окон Нового города ему удалось. Оттуда виднелись огни бегущих сальников, рой светлячков облеплял литозорий. Отвод с Маревых Подворий удался. Хорошо.

– В туннель! – прикрикнул Раск. – Сперва расшибаем баки с илиастром, потом хватаем что не прибито! Дракон берет все, что ни пожелает, и сегодня ночью вы все – от крови дракона!

Раздались нестройные возгласы одобрения, но замерзшие и обеспокоенные воры не торопились вперед. Вышла существенная заминка – кто первым будет торить путь через этот туннель? Раск предпочел бы возглавить их сам, но время еще не пришло. «Бастон их смог бы построить», – сказал он себе.

Упыри только поглумились над идеей выслать разведчиками их, стало быть, выбор встал между Гхирданой и Братством, и вот соратников из Братства вытолкали вперед. Молча воры двинулись в темноту.

«Что они там найдут?» – размышлял Раск. Охранные обереги? Ловушки? Вооруженную стражу? Зону смерти – коридор с дымолезвиями или стелющимся газом? На такие вещи Раск насмотрелся с высоты во время сражений.

Ворц усадил его. Заставил вытерпеть дополнительные уколы.

– Подождите, сейчас мы удалим защитников крепости Манделя, – шептал Дантист, словно говорил о выдирании зубов. Вокруг сгрудились, ехидно скалясь, любопытные упыри. Болтали о своем, неразборчиво, наверное, делали ставки, когда же он погибнет и станет пригодным им в пищу.

Все шансы, что это случится уже очень скоро.

По туннелю прокатился отголосок ружейной пальбы. В отдалении бахнули взрывы.

Атака началась.

Пора.

Дракон возвращался в Гвердон.

«Этот город – как раненый зверь», – думал дракон. Налицо свежие шрамы. Он пролетел над руинами Мыса Королевы, над обугленными останками цехов Дредгера. Над обломками с дней вторжения, раскиданными по побережью. Над лишайными пятнами Хайитянской и Ишмирской Оккупационных Зон.

Даже Новый город был признаком увечности. Каменной коростой. «Этот город умирает, – думал дракон, – пусть и делает вид, что отрицает собственную смертность». Прежде Тэрас опустошал города. Пировал на останках – и с этим невелика будет разница.

Он заложил круг к башням Нового города. С переполненных жильцами верхотур веяло запахом смертных, смешением ароматов. Гвердонцы, северастчане, хайитяне. Народ из Джашана, Маттаура, Варинта, с дюжины других земель.

А за этими башнями стояли другие, пустые. Выжженные пожаром.

В тех башнях Ворц провел некоторые исследования. Однажды Карильон Тай дралась со святой, которая размахивала огненным мечом. Касание священного клинка подпалило душу Карильон, и тогда город принял ожог на себя. Огню предалась душа города.

Ворц определил, что будет верно и обратное.

Дракон распахнул пасть, и загорелись новые башни.

Для Раска это ощущалось как стоять на пути разъяренного урагана, и дух захватывало от радости – протянуть ладони, поймать ветер и направить этот ураган куда пожелаешь.

Он был там, с горящими людьми, когда драконье пламя поглотило башни и всех, кто в них был. Настолько жаркий, огонь испепелял своих жертв без остатка, кожа с мышцами сгорала в мгновение ока, скелет держался секундой дольше, потом и он рассеивался в этом пекле.

И души, души попадали в плен зверски творимой алхимии. Все боги – падальщики. Души тоже становились огнем, только огнем особого сорта. Сырой энергией, бьющей ключом из Нового города. Сырой и наполненной болью. Мертвые не знали, что они мертвы, не знали, что их вырвали из земного бытия и превратили в топливо для чудес. Тысячи огненных метеоров стремглав неслись через эфир.

Раск впитывал эту мощь, пропускал сквозь себя и облекал в нужный вид. Горела его кровь, горела каменная корка на груди, все теперь – пламя и камень, и как их теперь отличить, эфир и вещественное перекрывали друг друга, и не было ничего, кроме его воли, его силы. Он сделал выдох, и из уст изошло ураганное пламя. В эту минуту он сам был драконом.

Волшебство перепрыгнуло через Гвердон, всасываясь в недра Нового города, а потом артиллерийским залпом выстрелило обратно по пяти мишеням на Маревых Подворьях.

Внутри крепости Манделя находились пять камешков. Пять осколочков, отбитых от Нового города. Легко поместятся на ладошке.

Из трупа одного каменного человека вырос и раскинулся весь Новый город.

Пять камешков изверглись, зашипев, как сердитые драконы. Они распустились побегами, как лоза, потекли потоком, как лава. Они пробили стены и проткнули сосуды с отравой. Они вздыбились пятью сотрясениями земли и раздробили крепость. Это был взрыв твердой породы, разгром и не желающее кончаться разрушение. Стража бежала, отчаянно паля в настигающий камень, прежде чем оказалась завалена или раздавлена. Сальники с уханьем танцевали среди хаоса ожившего камня, ошарашенно секли его кинжалами и топорами, неспособные постичь явленное чудо.

С нахлынувшего камня сыпалась пыль, и пыль была тоже живой. Там, где пыль касалась плоти, она зарывалась вовнутрь, как споры. Из каменной хвори тоже можно сделать оружие. Облака пыли просачивались в цеха Манделя по переработке илиастра и окутывали ничего не подозревавших рабочих. Те мгновенно проходили все стадии заражения, никакой алкагест тут не в помощь. Единственная каменная женщина, с известью вместо легких и мраморными зрачками, доплелась до двора и не смогла даже вскрикнуть.

Там, где пыль не находила плоти, она забивала клапаны, затыкала противогазы, залепляла очки и сочленения защитных костюмов. Охрана Манделя была экипирована в расчете на сражения Божьей войны, но даже их взяли врасплох, легкой добычей для орды упырей, следовавшей за взрывами. А пыль меж тем налипала на горящие фитили в головах сальников и гасила их пламя.

В промежутке между десятью ударами сердца неуязвимая и неприступная крепость пала.

Раск снова погрузился в себя. Тело пронзили острые спицы боли – каменные пластины на боку выпростали пять отростков, пять оленерогих побегов вошли ему в легкие, в кишечник, тянулись к сердцу. Он мучительно зашатался. Зрение расплывалось.

– Я оказался прав, – восторженно ахнул Ворц. – У меня получилось. – Почти безучастно алхимик достал шприц и всадил его Раску в шею. Тинктура или обезболивающее, кто его знает.

– Я должен увидеть сам, – произнес Раск. Он поплелся в туннель, кашляя, несмотря на дыхательную маску. Необходимо было посмотреть на дело своих рук.

Оно должно наверняка насытить Прадедушку. Обязано окупить все с лихвой.