Текст книги "Сломленный бог"

Шорк.

Главное – выжить. Нельзя совершить добрых поступков, когда не способен ни на какие. Шпат ощущает тела мертвецов, захороненные в доме на Фонарной улице. Захороненные в нем. Чувствует их мягкую плоть, тленную и недолгую, как лунная тень. Чувствует кости – чуточку поплотнее, чуточку больше похожие на камень. Осязает, как Раск раскапывает подвал. И есть что-то еще. Он трогает души, как материальное вещество. Будто темную, тягучую жидкость, что сочится из трупов.

И оседает в эфире.

Каждый труп устроен по-своему. К примеру, у Вира осадок души сгущался в кистях рук, в горле, в мозгу. Шпат робко пробует его на вкус – и тут же отскакивает назад. Вещество представляет собой отвар из памятных событий и застоялых мыслей, и он, такой неустойчивый, едва в нем не тонет. Часть сознания отпадает от Шпата, погружаясь в сущность Вира в осадке.

Шорк.

Давнее, отложенное воспоминание. Шпат с истерзанным хворью телом лежит на своей укрепленной кровати. Крыс, присев у огня, пожевывает что-то неописуемо гадкое, но уходить не спешит. Он последний, кто остался рядом со Шпатом. Верный, не бросит.

Шорк.

Еще воспоминание. Крыс под дождем, стоит на пороге. В первый раз привел Кари домой.

Шорк.

– Уже лучше, – говорит Ворц. Алхимик опустился на колени у одной из могил в подвале на Фонарной улице. Над трупом насыпали кайрн, но внутри пирамиды камни превращались в ножи, протыкали и резали. Воля Раска, подобно каменной хвори, пожиравшей плоть, расползалась и высасывала остатки духовного вещества из нервных окончаний, из котловин мозга. Повинуясь жесту святого, еще дюжина могильных ям разверзлась, раззявив голодные рты.

– Как думаете, этого хватит? – спросил он у Ворца.

Шорк.

Приносят новых воров, зарезанных или застреленных, отравленных, заморенных. Во имя Шпата им уготован покой на Фонарной улице.

И пока Раск откусывал драконью долю их душ, Шпат приворовывал помаленьку – совсем крохи – от каждого и прятал подальше.

А помрешь, вообще ни шиша не добьешься. Этому научил его Крыс. Значит, главное – выжить. Дождаться счастливой оказии.

Шорк.

Шорк.

Шорк.

Глава 32

– Мисс Тай, – произнес ползущий голосом Адро, хотя Адро никогда ее так не звал, пока был… пока был…

Вашу мать… Он умер. Он умер, и червяк сожрал его мозг и забрал его голос, и ей хотелось кричать.

– Зовите меня Двенадцать Кровавых Монет. Простите за обстоятельства нашего расставания.

Она не поняла, речь о том, как ползущий бросил ее при попытке уплыть с Ильбарина? Или Адро сожалел о случившемся в лагере?

– Как…

Язык отнялся. Слова ничтожны в сравнении с вихрем ужаса, злости, замешательства и отвращения к себе, что бушевал в ее голове. Ползущий уловил лишь замешательство.

– Сейчас объясню. Моя природа не столь целостна, как ваша. Имена, которыми мы пользуемся, отражают наши составные части. Многие части той сущности, с которой вы познакомились на Ильбарине и называли Двенадцать Кровавых Солнц, пребывают во мне. Я надеялся освободить вас из лагеря для заключенных, но риск был слишком велик, и я последовал за вами, когда узнал о вашем побеге. Другие части достались мне от ползущего – советника владыки Ран-Гиса, Краеугольного Камня Мироздания. – Он немного придвинулся. – В конечном счете в любом городе мы как дома, так что будьте уверены, наш с вами уговор действует! Я поспособствую вам благополучно прибыть в Кхебеш.

– Что случилось с Адро?

Ползущий будто бы опустился рядом с ней на колени. Кари в принципе понимала, что у существа нет костей, нет своего облика, оно лишь притворяется человекоподобным. Притворяется, что имеет ноги и может их согнуть, отрастить фальшивую руку и успокаивающе положить ей на плечо.

– Мне туго пришлось, Кари. Раны одолели меня, и гхирданцы выкинули мои останки в море. Но этот ползущий меня отыскал и спас.

– Ты мертв.

– Все, кем я был, полная личность, которую ты знала как Адро, – молвил голос Адро, – продолжает существовать. У меня те же воспоминания, те же мысли, сохранились те же привычки. Но сейчас некогда разводить нашу любимую философию за бутылкой вина поэтов. Пошли. Твоя родня ждет встречи с сестрой.

Кари была в таком раздрае, что на минуту подумала, будто он отведет ее к Эладоре. В разуме Кари воевали два образа Эладоры: та, какой она обычно представляла сестру, – боязливая недотрога, книжная серая мышка, и Эладора другая, что показала себя в дни установления Перемирия. Окажись кузина здесь, это как-то уже и не вызвало б удивления.

Потом до нее дошло, что имелась в виду родня в смысле статуса. Если Ран-Гис олицетворял собой Гиссу, тогда Кари была олицетворением Гвердона.

– Подожди. А Мири? Я не могу вот так ее бросить.

– Чародейка Артоло? – Двенадцать Кровавых Монет удивился. – Я полагал, она приехала с Артоло. – Его рука, ложная рука или как, скользнула по неподвижному лицу Мири.

– Нет, со мной.

– У тебя в плену? – Нотка уважения зазвучала в голосе Адро. В подделке под голос Адро. Приходилось напоминать себе, что она разговаривает с кучей червей.

– Нет. Ей тоже нужно в Кхебеш. Мы помогали друг дружке.

– Ага. – Голос Адро, но эмоцию, что он выражал, ей не прочесть. Изумление? Осознание еще одной глупейшей ситуации, в какой очутилась Кари? Кусочек головоломки наконец встал на место? – Я обязан представить тебя Ран-Гису. Посланцы Ишмиры уже в Гиссе, и необходимо убедить его взять нас под защиту, чтобы путешествовать безопасно. Идем со мной.

Ползущий показал на выход из камеры, и она пошла. Особого выбора не было. Он был не менее, а то и более сильным колдуном, чем Мири, и не страдал от последствий применения чар. И, к слову, краденым жертвенным ножиком его не зарезать. Они двинулись назад ее прежней дорогой, тело убитого стражника покрывали беленькие точки – должно быть, яйца червей. Скоро личинки проклюнутся, пробуравят его мозг и выедят остатки души, памяти. Нижние боги, он же вернется и будет помнить, что она убила его. Хотелось посоветовать ему встать в очередь после Артоло, всего Праведного Царства и прочих, но сейчас на такой кураж она не способна.

И вместо этого, проходя, прошептала:

– Прости меня.

– Кстати, вот о чем мне это напомнило, – сказал Двенадцать Кровавых Монет, – полагаю, гхирданцы отобрали червя, которого я давал? Ничего. У меня их невероятный запас. – Ухмылочка Адро придала словам нужный тон: – Помнишь, что с ним надо сделать?

– Подложить в усыпальницу чародеев в Кхебеше.

– Точно. А я подстрахую, чтобы ты попала в Кхебеш без приключений. Поверь мне, Кари.

Ей никак, никак в это не верилось.

Похоже, быть представленной Ран-Гису подразумевало с помощью служанок принять ванну и умаститься благовониями, а потом напялить на себя самый нелепый наряд в жизни Кари. Платье из сверкающей парчи, белее свежего снега. Ожерелье из искристых самоцветов, кольца из золота. Она повергла служанок в ужас, заявив, что оставит походные сапоги, и пока возмущение застилало им очи, сунула в складку платья свой ножик, пристроив его за поясом с изумрудами.

Хоть раз она впрямь обрадовалась тому, что Шпат за тысячи миль отсюда и не видит, в кого ее превратили.

У нее забрали вещи, включая эфирограф и гримуар Рамигос. Двенадцать Кровавых Монет заверил, что все ей вернет, что доставит в Кхебеш, как обещано. Кроме как покориться, выбора не было. Она чувствовала себя в змеином логове, неверный шаг – и укусят. Очередная превратность – впервые в жизни ей оказывали королевские почести, а расслабиться и насладиться этим было никак нельзя.

Прислужницы поднесли ей блюдо с конфетами и виноградом. Кари чуть было не отведала, но вспомнила, что поднос наверняка пуст, а виноград и сласти только песок и пыль, преображенные чудесами Ран-Гиса. От этого города все уже перемешалось в голове. Еда – не еда, стены – не стены, существо с речью Адро – не Адро, и она, разодетая как принцесса, определенно не такова. Пора отсюда уматывать.

– Поешьте вы, – сказала она служанкам, вновь предложившим фрукты. Девчонки набросились на блюдо, как голодные упыри, набивали рот песком, только успевая выкашливать хвалу Ран-Гису. Кари присела на краешек скамейки, пытаясь не сойти с ума. Необходимо сторониться божьего влияния, ясно видеть окружающий мир в его надломленной неприглядности. Лишь так она сумеет найти выход из города.

По ее догадкам, Ран-Гис прежде был мелким божком. Олицетворением города Гиссы, которое почитали лишь несколько жрецов да славили на ежегодных праздниках и при открытии общественных зданий. В своих путешествиях Кари сталкивалась с такими богами в местах, не затронутых Божьей войной. Не Хранимые, как в Гвердоне, которых держали впроголодь, чтоб не выросли во всевластных титанов, но дремлющие и мирные, эти боги были не многим более абстрактных понятий, наделенных лицами, именами.

Потом возникала какая-то язва. Удар или повреждение, что нарушало безмятежный порядок, ломало идеальное устройство скромных божьих владений. Появлялась первопричина. Бог начинал изыскивать силу, чтобы залечить эту рану, выправить кривду, – либо сами люди все более настойчиво взывали к нему в молитвах, пичкали подношениями. Возможно, Ран-Гис вдохновил свой народ на перенос города, чтобы вывести Гиссу из-под удара или осесть поближе к какой-нибудь волшебной купели. Возможно, жрецы решили, что лучший способ помочь богу – принести побольше жертв или отнять силу у иного божества. Кари представляла мироздание огромным невидимым механизмом, где боги – зубчатые валы, колеса, вращавшиеся в посадочных гнездах, равномерно и беспрерывно. Но вот одна шестерня соскакивает с оси, сшибает другую – и все валится в хаос. В Божью войну.

Донесся голос Адро:

– Карильон. Нам пора.

Не снесло бы раскрученным колесом ей сейчас голову.

Вблизи Ран-Гис был, бесспорно, самым красивым человеком из всех, кого Кари видела в жизни.

Юный святой король, аватар бога Ран-Гиса, верховный повелитель вечного города Гиссы подал ей бокал вина.

– Мой ползун передал, что вы – королева Гвердона. Мы торговали с вами, пока эти варвары не осадили мои стены! Предстань вы передо мной открыто, вместо того чтобы убегать и красться в мой храм, я встретил бы вас с высочайшими почестями. Тем не менее да будет продлена наша дружба. Мы, защитники цивилизации, должны противостоять безумию этой войны. Должны сберечь негасимый светоч гражданской культуры, мы с вами.

Глаза Ран-Гиса – тонкое крашеное стекло, а за ними ничего нет, вообще ничего. Перед ней скорлупа, оболочка смертного человека. Внутри ничего не осталось, кроме безумного бога.

Кари одарила его вялой улыбкой и сделала вид, будто потягивает вино. В ее руке бокал становился пустым.

Остальные в этой роскошной палате подобрались немногим лучше. Ползущий суетился там и тут, шептал на ухо то Ран-Гису, то Кари.

– Положись на меня. Я все предусмотрел. Мы окажемся дома, не успеешь охнуть, – молвил он ей, подражая Адро, но когда обращался к святому королю, то переходил на более низкий, пожилой голос.

По другую сторону от Ран-Гиса сидел его придворный волшебник, с виду сошедший со страниц сборника легенд: небесно-голубая хламида, длинная белая борода, дурацкая шляпа и все такое. Двенадцать Кровавых Монет представил его как Заргора Погубителя, Хозяина Звездной Башни, и тут открылось завидное достоинство фарфоровой маски – она позволяла на серьезных щах отрекомендовать кого-то Заргором Погубителем, Хозяином Звездной Башни. Старец перелистывал страницы гримуара и что-то бормотал, пристукивая иссохшими пальцами по подбородку. Эфирограф с припасами тоже лежали рядом, под его креслом. Чтобы лучше видеть, он подсовывал тяжелый том ближе к лампе, свисавшей над троном. В отличие от Мири, которую покрывали рубцы и шрамы от колдовства, тело придворного мага несло на себе следы злоупотреблений мучным и дорогими винами.

– Очень интересно, очень интересно, – бубнил он. – Да, да, со всей очевидностью, это кхебешский.

Кари решила, что Заргор Погубитель, Хозяин Звездной Башни, туп, как бакланья башка.

Ран-Гис указал на пустое пространство у трона, и из каменного пола поднялось кресло. Подскочил слуга с шелковой подушечкой, и Кари присела, поправив нелепое платье так, чтобы не выдать спрятанный нож.

Ран-Гис перегнулся к ней:

– У моих врат отвратительные посланцы Праведного Царства. Мой ползун сказал, что они вас преследуют, но я – надежный защитник. Вам не причинят ни малейшего вреда, пока вы под моим присмотром.

– Э-э, благодарю, ваша честь. Ваше величество.

– Перед вами Краеугольный Камень Мироздания, – поправил Заргор Погубитель, – и правильным обращением будет Ваше Божественное Сиятельство.

– Однако я обременен своими обязанностями, как и людьми, обитающими в священных стенах Гиссы. Об эти стены разбилась тысяча армий! И тысяча крат по тысяче отважных душ была дарована мне на укрепление городской обороны. Силы Праведного Царства уже не столь могучи, как прежде, и ползун сообщил, что благодарить за это следует вас.

Он дотянулся и потрепал Кари по шеке. На минуту божье воздействие стало всепоглощающим, и ее наполнила безудержная радость – как прекрасно пребывать у Ран-Гиса, в самом сердце священного города, – а за окном храма воздвиглись стены и башни. Она отодвинулась, перебарывая наваждение, но упустила слова святого. К тому же чудовищно ломило голову, будто мозг наждаком ободрали до крови. Одно хорошо, бокал теперь был полон подлинным напитком.

– …заверил меня, что добьется мирного соглашения. – Ран-Гис хлопнул в ладоши. – Ввести пленницу.

Открылись двойные двери, и в зал вступили два стражника, волоча между собой Мири. Ее связали по рукам и ногам, заткнули рот, глаза сверкали злобой. Стражники поспешно бросили ее перед троном Ран-Гиса, и Двенадцать Кровавых Монет опустился на пол, очерчивая новый круг сдерживания – червепальцы выжигали на плитках сигиллы и колдовские печати. Заргор Погубитель одобрительно кивал:

– Да, да. Отличная работа. Я бы в том квадранте использовал монаду-замедлитель, но там, где вашему произведению не хватает точности, ее с лихвой восполняет напор дикой силы. Добротно. Полагаю, чародейка надежно обуздана.

Ползущий что-то шепнул и Мири. Слишком далеко от Кари, но, кажется, не оскорбление и не угрозу. И он тщательно следил, чтобы не заступить за черту ограничительного круга.

– А гримуар? – спросил Ран-Гис, равнодушно помотав рукой.

– Ах да, конечно, – ответил Заргор Погубитель. – Он на кхебешском. Наверняка одна из их мистических хроник. Едва ли представляет ценность, кроме как для ученых, о сиятельный.

– Тогда с божественного соизволения, – поспешно проговорил Двенадцать Кровавых Монет, – я приму его на хранение. – Одним движением он перетек на колени, касаясь фарфоровым лбом плитки у подножия трона. Однако Ран-Гис показал палец вверх, и Заргор Погубитель положил на обложку скрещенные ладони. Очевидно, так запросто ползущему гримуаром не завладеть.

– Гисса не падет вовек, – возвестил Ран-Гис. Он не обращался ни к Кари, ни к кому другому в палате – слова отразились от кирпичей разрушенного города, сорвались с губ стражников на дверях. – Слава Гиссы не померкнет. – Затем король нахмурился, и подтек слюны сорвался с губ, до того как он собрался и произнес: – Пригласите посланцев Ишмиры.

Стражники отворили другие двери, и Кари пришлось подавить порыв вскочить и бежать. В палату широким шагом вошел Артоло, окованные железом верховые сапоги проклацали по плиткам. По бокам его сопровождала охрана из Эшданы с эмблемами Матери Облаков на броне. Невероятный союз. «Аплодисменты Эладоре с ее Перемирием, – подумала Кари, – вся сволочь, мечтавшая меня убить, теперь заодно». За спиной Артоло мотылялась карга-жрица.

– Дамала, – буркнул Заргор Погубитель, и Кари предположила, что так ее зовут.

При виде Кари у Артоло потемнело лицо. Он ступил вперед, стиснув кулаки. Опа, а этот козел отрастил пальцы, из культяшек торчали бескостные наросты-щупальца. Вот так свезло!

Надо же, у Ран-Гиса вино правда крепкое.

– Она моя! – рявкнул Артоло, тыча щупальцем в Кари. – Я гнался за ней с Ильбарина. Отдавайте ее, или я предам огню ваш липовый город.

– Гисса вечна, – проговорил Ран-Гис, и эти его слова хватили Артоло поперек хари. Гхирданец пошатнулся, потеряв равновесие. Изречение святого зависло в воздухе, словно обладало непроницаемой твердостью, как материальная преграда. Светильники по обеим сторонам трона вспыхнули неземным светом.

– Верховный Умур, – негромко заметила Дамала, словно между прочим, – отдавал на заклание города и позначительней Гиссы, а кто способен отрицать его волю?

Заргор Погубитель склонился над ухом Ран-Гиса:

– Повелитель, мои разведчики доложили, что к северу от города замечены крупные силы Ишмиры, в том числе боевые святые. Разумеется, Гисса несокрушима и победа предрешена, но, боюсь, обойдется она нам дорого.

При упоминании боевых святых Кари задрожала. Она многого навидалась при захвате Гвердона, а ее город был защищен уж куда лучше это драной Гиссы. Если здесь разразится война, то всех ждет смерть или хуже. На такой риск Ран-Гис, естественно, не пойдет. Когда Кари была Святой Карательницей, то видела, чувствовала в Новом городе всех. Прекрасно знала, когда люди были напуганы, когда страдали от боли. И никак не могла ни убежать, ни стоять в стороне.

Не могла свалить это знание на одного Шпата.

– Мой народ с радостью заплатит самую высокую цену. На костях павших мы воздвигнем новые стены, – сказал Ран-Гис с наводящим страх предвкушением удовольствия в голосе. – Нельзя лишать их права на мученическую смерть.

«Вот сволочь», – подумала она. Ему что, все равно? Или он повелся на свои же россказни о том, что Гисса – город счастья и изобилия? Или когда ты бог, то какую чушь ни несешь, обязан сам себе верить?

– Но тем не менее, о божественный, – продолжал Заргор одновременно успокаивающим и паническим тоном, – город еще не отстроился до конца после стычки с Лунным Пожирателем. Если погибнет больше ваших людей, кто будет прославлять ваше имя на фестивале Глиняных Слов? Хватит ли дев для танцев в лабиринте жарким летом? Кто провозгласит вас Краеугольным Камнем Мироздания?

Кари пересмотрела свое отношение к Заргору. Пускай он хреновый маг, зато, куда важнее, выступает голосом разума, сопрягая прихоти чокнутого божка с народными нуждами. Заргор пытается сохранить жизнь горожанам, тогда как Ран-Гис с радостью отправил бы каждого на погибель, лишь бы те умирали с его именем на устах.

На середину зала просочился ползущий:

– Великие владыки, нет причин бросаться угрозами. У всех нас есть враги, с которыми нелегко справиться. Данное затруднение возможно решить миром. – Он указал на Кари и на спутанную Мири в кругу. – Обе эти женщины ходатайствовали о предоставлении им в Гиссе убежища. И обеих разыскивает Артоло, уроженец Гхирданы. Наш вопрос сводится к выработке приемлемых всеми нами условий, на которых можно было бы отказаться от одной из них – или двух.

Артоло зашумел, чтобы ползущий не лез не в свое дело, начал грозить устроить Двенадцати Кровавым Монетам то, что сделал с колонией червей на улице Синего Стекла. Кари его не слушала, а пыталась разгадать, какую игру затеял ползущий. Сама она точно не просила никакого убежища, насчет Мири тоже сомнительно – разве что по их правилам взорвать отряд стражников считается подачей заявки. Выходит, ползущий лжет, чтобы их защитить, укрепляет их позиции, как ловкий стряпчий? Или преследует свою, непонятную цель?

– Вот она, – проговорил Двенадцать Кровавых Монет, показывая на Мири, – нарушила данный Гхирдане обет. Она могущественная чародейка и закоренелая преступница. Она организовала побег с Ильбарина. В то время как эта несчастная девушка, – кивок на Кари, – была не кем иным, как пленницей, заложницей злой колдуньи. Сейчас она собирается удалиться от мира и ищет покоя в далеком Кхебеше. Если Артоло взыскует мести, давайте отдадим ему Мири, а вторая останется здесь гостьей Ран-Гиса.

Червь подпустил под конец немного голоса Адро, и Кари поняла, что он лжет. Все складывалось одно к одному.

Как-то раз, в Новом городе, Кари наблюдала, как ловкий мошенник устраивал всем знакомую игру в скорлупку. С помощью дара Шпата она могла отследить скорлупку с монетой, как бы жулик ее ни затасовывал. А также могла сказать, когда он зажимал монету ладонью. Вся игра проходила для нее в открытую, ясен был каждый ход.

Так же и тут. Цель ползущего неизменна. Все, что ему надо, – доставить червяка в Кхебеш. И там выводок червей попирует на мертвых, как происходило в Гвердоне, на Ильбарине, здесь, в Гиссе. Как они проделали с Адро. Все остальное для этих замогильно-холоднокровных тварей лишь средство. Кхебешские чародеи не пустят ползущих к себе, поэтому нужна кандидатура с правдоподобной оказией – чтобы тайком переправить червяка за порог. Кари была бы податлива, ей нечего противопоставить заклинаниям ползуна, но, увы, за ней явилось Праведное Царство. С Мири иметь дело куда тяжелее, но нужда заставит ползущего выбрать ее. Он возьмет и Мири, и гримуар, выступая посредником между Ран-Гисом и Праведным Царством, а Кари выдаст Артоло.

Скорлупка слева. Двенадцать Кровавых Монет заберет Мири с собой в Кхебеш, а Артоло прикончит Кари.

Средняя скорлупка… уговора не будет. Все пойдет под откос. Праведное Царство атакует Гиссу, и начнется резня. По улицам, каким ни есть, потечет кровь. Этого нельзя допустить.

Правая скорлупка. Каким-то чудом Артоло согласится на Мири и отпустит Карильон. Кари доедет до Кхебеша, но Мири умрет, а ползущий заберет еще больше власти. Всю дорогу в Кхебеш Кари будет в плену у безумного бога и его злого визиря. Чутье подсказывало ей, что через пять минут после заключения сделки Заргора Погубителя заложат кирпичами в стене. Двенадцать Сраных Предательств полностью подмял его пост.

Но дело обстояло так, что одну из скорлупок Кари могла бы выбрать сама. Ран-Гис ею уже увлечен, по крайней мере, как забавным новшеством. Может, удастся его растолкать, заставить защищать гостью. Сыграть на его «я», раздутом до размеров города. Может, Праведное Царство и хочет ее смерти, только насколько отчаянно?

Как бы ни было, она смертная, а они – бессмертные боги. На худой конец, могут и подождать, пока Кари не отбросит копыта, и сплясать на ее могиле, как она станцевала на могиле богини Пеш.

«Шпат, ну и хер же мне делать?»

Артоло вступил в перепалку с Ран-Гисом, темой преткновения была Кари. Слушала она вполуха – спор был густо посыпан незнакомыми землями и богами, с обилием хвастливых поз. Слишком невозмутимый Двенадцать Кровавых Монет то и дело елейно встревал, пытаясь подсунуть Мири в качестве утешительного приза. Сейчас ползущий будет притворяться, что уступает, пожмет плечами, которых у него нет, и начнет рядиться о цене за Кари. Прозрачен насквозь, как простой барахольщик на рынке.

«У тебя нож». Кари не поняла, это Шпат так сказал в каком-то воспоминании или мозги уже крутят шарманку. Но это правда. У нее с собой жертвенный ножик, и это сильно сужает проблему. У ножей есть привычка отсекать всю херню и делать расклад простым, как дырка.

Досадно только, что непонятно, в кого его втыкать. Большинство присутствующих или слишком далеко, или обычным ножом не взять. По идее, Дамала достаточно смертная, чтобы скончаться от ножевой раны. Заргор тоже, если его вперед не угробит сердце. И Мири совсем слаба, кончить ее легче легкого. Но ни один из этих вариантов не поможет.

Ну и? Ран-Гис могучий святой, и можно дать заклад, что король сумеет провернуть старую Шпатову уловку с перенаправлением урона. Жалким ножиком его не порезать. И определенно ножи не ранят ползущих.

Артоло. Она могла бы напасть на Артоло. Никто за ней не следит – все только судачат о ней, торгуются, как за вещь. Здесь у нее ни сил, ни влияния, нет бога, стоящего за спиной. Все друзья – «все мои живые друзья», мелькнула горькая мысль, – далеко отсюда. Убрать Артоло, и хоть на душе станет легче. Но этого мало. Да и, увы, не настолько она сильна, не настолько быстра. Почти нет шансов – кроме как при небывалой удаче – нанести отсюда смертельный удар. При ней всего лишь небольшой ножик, а не огненный меч.

– Чародейка не заботит Праведное Царство. Пеш осквернила Карильон Тай, – говорит Дамала. Двенадцать Кровавых Монет пожимает плечами, разводит руками, издает покорный вздох – исконная повадка всех мошенников в мире. «Без ножа себе глотки режу, но, может, тогда сторгуемся хоть на второсортную Кари?»

«Думай, – орет она на себя. – Делай хоть что-то». Она впивается ногтями в ладонь, глубоко – едва не выступает кровь.

Кровь.

В Гвердоне, годы тому назад, Кари дралась с веретенщиком, прислужником Черных Железных Богов. Этих созданий также не брало оружие смертных, но она смазала нож собственной кровью, и этого хватило поразить существо.

Конечно, так вышло только потому, что Кари была Предвестницей Черных Железных Богов, рожденной от веретенщика, одного со своим противником рода. Достаточно схожая с ним, чтобы ее пропустила защита. Ран-Гис, святой без собственного имени, ведь тоже такой, как она? Когда заходит речь о святых, чего только не наслушаешься о «согласованности» и «резонансном подобии». Дедушка создал ее под стать дремавшим Черным Железным Богам, однако теперь она больше соответствует Шпату.

И сущностям вроде Шпата.

Она проводит пальцем по лезвию жертвенного клинка. Острому лезвию.

«Не выбирай никаких скорлупок. Переверни стол пинком».

Кари вскакивает и бьет Краеугольный Камень Мироздания ножом в его прекрасное горло.