Текст книги "Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман"

– Ты решил окончательно? – спросил Кобяков.

– Окончательно и бесповоротно. На сегодня и на будущее. Извини, Александр Ильич, что не оправдал твои надежды. Если ты обиделся и откажешься от моих услуг в качестве помощника депутата думы, то…

– Олег Владиленович, не надо путать божий дар с яичницей. Тот вопрос и нынешний никак между собой не связаны.

– Понял, – он вновь налил коньяка. – За это и выпьем.

– Далее…

Кобякова прервал Афанасьев:

– Извини, Александр Ильич, но я также вынужден отказаться от столь лестного предложения.

– А у тебя какие причины для этого?

– Их две. Причина первая: я – предприниматель и у меня нет ни желания, ни времени заниматься еще чем-то. Причина вторая: я попал (всем, очевидно, известно) в скверную историю, из которой вряд ли легко выпутаюсь. Короче говоря, нахожусь под следствием, поэтому не считаю возможным входить в какие-либо руководящие органы НТПС: пользы никакой, а вред очевиден.

Кобяков, еле сдерживая себя, спросил:

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Мне никакая власть не нужна.

– Но у тебя появятся дополнительные возможности.

– Мне не нужны никакие «дополнительные возможности», Александр Ильич.

– Но я так на тебя рассчитывал.

– Извини.

– Хорошо. Еще самоотводы будут? – в ответ – молчание. – Таким образом, будем считать, что Александрович и Мильман с сего дня входят в состав исполкома НТПС. Два места остаются вакантными. Будем искать кандидатов.

– Найдете, – сказал Афанасьев.

– Тех, кто нам нужен, – найти не так-то просто, Леонид Георгиевич, – заметил с усмешкой Кобяков. – Впрочем, дебаты закончены. И мы должны дружно выпить за здоровье новых членов исполкома НТПС.

Южаков напомнил:

– Не держишь слово, Александр Ильич.

Кобяков рассмеялся.

– Но это же в порядке исключения.

– Если в порядке исключения, то я готов встать, подойти и персонально с тобой чокнуться рюмками.

– Спасибо за честь, Олег Владиленович.

Глава 12. Сделка

1

У центрального входа в управление они встретились. Фомин, внимательно осмотрев внешний вид Самарина, удовлетворенно хмыкнул.

– Хорошо выглядишь, парень.

– Стараюсь, – скромно ответил тот.

– Ну-ну, старайся… Глядишь, и орденишко схлопочешь.

Самарин процитировал Твардовского:

– Зачем мне орден? Я согласен на медаль.

– Диагноз: заниженная самооценка, ведущая к депрессии.

– Неужели похож на депрессивного?

– Пока – нет, но – будешь.

– Спасибо на добром слове.

– На здоровье… – помолчав, Фомин спросил. – Ну, как?

– Все в порядке. Приехал первой электричкой. Устроился в гостинице…

– «Северный Урал»?

– Согласно плану.

– И с номером все вопросы решены?

– Если ты имеешь в виду организационно-технические мероприятия, то – да.

– За безопасность отвечаешь лично, понял?

– Само собой.

Фомин ухмыльнулся.

– Не по уставу.

– Так точно, господин подполковник

– Тоже не совсем по уставу, ну, да, ладно. Спишем на молодость и на неопытность.

– Почему ты так решил?

– Ответ офицера полиции не должен иметь двойное толкование.

– Не тебе говорить и не мне слушать.

– Прекратить пререкания со старшим по званию.

– Ты шутишь, а я волнуюсь, – заметил Самарин. – Как-никак, но выходим на финишную прямую.

– Не спеши: еще не вышли. И выйдем ли? Бабушка, знаешь ли, надвое сказала. Вас, кажется, трое?

– Да.

– Считаешь, что достаточно?

– Вполне. Если потребуется физическая поддержка, то, – Самарин кивнул на здание управления, – помогут. Не чужой я им.

– Информируй систематически, но не по телефону. Средство связи для нас с тобой весьма и весьма не надежное.

– Ну, да… Застанешь тебя на месте… Фигаро здесь, Фигаро там.

– А ты старайся.

– Ничего другого не остается, – Самарин тяжело вздохнул. – Жаль, что не удастся посмотреть матч наших с португальцами.

Фомин хмыкнул.

– Не велика потеря. Заранее говорю: продуют. Что Ярцев, что игроки – ни Богу свечка, ни черту кочерга. Паралитики, а не футболисты.

– Есть и неплохие. Например, Титов.

– Может, и есть, но игры все равно не получается. Без огонька парни, без огонька.

– Не нападай. Свои же…

Фомин многозначительно заметил:

– Бей своих, чтобы чужие боялись.

– Не подтрунивай: я же серьезно болею за сборную.

– Жаль, что наши планы и планы организаторов чемпионата Европы не были заранее согласованы.

– Черт, с тобой невозможно разговаривать. Я – пошел.

2

В Нижнем Тагиле он впервые. С одной стороны, хорошо. С другой стороны, сложновато, когда плохо ориентируешься. Он присел на тахту. Надо сосредоточиться, считает он, еще раз продумать план разговора. Через пять минут он потянулся к телефонному аппарату, придвинул поближе к себе и стал набирать номер.

– Привет! Я – от «Горлодёра»… Привет тебе шлет и просит кланяться… Как это?.. Шутишь, да? Нехорошо, да, своих забывать… «Горлодёр»… Не надо, да, пудрить мне, да, мозги… Я-то знаю, куда звоню, а ты… Да?.. Разве?.. Вот как… Извини, да, браток… Наверное, да, ошибся…

Он положил трубку на аппарат. Посидел в тишине номера пару минут и стал вновь набирать номер.

– Игорек, да?.. Привет! Я – от «Горлодёра»… Ну-ну… Не надо: я не ошибся… Привет тебе шлет и просит кланяться… Не знаешь, да?.. «Горлодёра» не знаешь?.. Хочешь обидеть, да?.. Рассердить, да?.. Я без глаз, да?.. Не знаю, куда пальцем тычу?.. А куда я попал?.. А-а-а… Ну, ладно…

Он снова кладет трубку и снова через пару минут звонит. Аллах, считает он, любит троицу.

– Привет, «Серый»!.. Я – от «Горлодёра»… Знаю, что… Сидит на нарах, как король на именинах… Привет тебе шлет и просит кланяться… Надо, да, встретиться… Я?.. В гостинице… Как в какой? В обыкновенной… Да?.. Не знал… Новичок… у вас впервые… «Северный Урал»… Триста двадцать один… Одноместный… Хороший такой… Надо встретиться… Есть дельце, да… Не по телефону же, да?.. Вот-вот… Сам должен знать… Продавец всегда знает, зачем клиент пришел… В час… Не ночи же, да… Закажу обед в номер… «Горлодёр» говорит, что ты балычок с хреном любишь… Закажу… Будет и коньячок… Нет-нет, «Серый»… Тет-а-тет, с глазу на глаз, значит… Про тебя не знаю, а мне лишние глаза и уши совсем… Да… У русских как говорят? Береженого – Аллах бережет… Пусть не Аллах… Бог един для всех… Жду, да… Горничная будет знать… Женщина хорошая… С какой женщиной человек Кавказа не найдет общего языка?..

Положив трубку на аппарат, встав с тахты, проворчал вслух:

– Нехорошо, да… Вышел, но только с третьего раза.

Выйдя из номера, огляделся и направился в сторону лестничной площадки, где сидела горничная.

– Доброго здоровьица, Дарья Устиновна, – сказал он и незаметно положил перед дородной женщиной купюру в пятьсот рублей.

Женщина, будто случайно, смахнула рукой купюру в средний ящик стола, за которым сидела. Привыкла: раз сорят деньгами, значит со смыслом.

– Вам что-то надо? – спросила она, оглядев с ног до головы кавказца.

– Дарья Устиновна, в час дня ко мне, да, гость пожалует…

– Женщина?

– Нет, мужчина… Вы пропустите, да…

– Внизу охрана тормознет, – сказала женщина.

– Я на вас рассчитываю… Вы уладите, да?..

– Хорошо. Обед будете заказывать?

– Я об этом хотел вас попросить.

– Что заказываете? – деловито спросила женщина, приготовившись записывать.

– А меню у вас есть?

– Пожалуйста.

– Так… Балык заливной с хреном… Борщ украинский… Сардельки домашние с картофелем-фри… Все – на двоих… Бутылку минералки… Бутылку коньяка, но не французского, а армянского… пять звездочек… Прошу только: не все сразу, а то остынет и потеряет вкус… Хорошо, да?

– Хозяин – барин. Как скажете, так и будет. Кто платит, тот и музыку заказывает, – женщина наклонилась к нему и прошептала. – А на вечер, может, девочек?.. Хорошенькие есть… На самый взыскательный вкус.

– Э, Дарья Устиновна, не надо… По крайней мере, сегодня. Встреча деловая у меня. Потом – видно будет.

– Рассчитываться как будете?

– С кем?

– С рестораном, разумеется. Наличными или электронной картой?

– Наличными, да, – он подмигнул женщине. – И перед вами, Дарья Устиновна, в долгу не останусь.

– За то и люблю кавказцев, – сказала горничная.

– За что конкретно?

– За щедрость.

– Мы – такие, – подтвердил мужчина.

Он вернулся в номер и растянулся на тахте. Подложив под голову руки, закрыл глаза.

3

В дверь номера осторожно постучали. Он поднялся с тахты, подошел к двери, открыл.

– Вот, – Дарья Устиновна кивнула на мужчину, стоявшего сбоку, – гость к вам.

– Спасибо, – сказал он. – Можете быть свободны, – обращаясь уже к гостю, предложил. – Прошу, – он посторонился, пропуская гостя. – Проходи, да. Присаживайся, да, где тебе будет удобнее, да.

Гость совсем не собирался присаживаться. Он заглянул в спальную, потом в ванную, осмотрел даже платяной шкаф. И только после этого опустился в одно из мягких кресел.

Хозяин сидел, наблюдал и криво улыбался. Заметив улыбку, гость сказал.

– Какого хрена лыбишься? Сам недавно выразился: береженого – Аллах бережет.

– Привет тебе шлет и просит кланяться.

– Я слышал. Что тебе надо?

– Может, сначала познакомимся, да?

– Ты должен обо мне знать…

– Знаю, да, но все же…

– Достаточно того, что знаешь.

– Смотри, да… Я же – Руслан Топчиев…

– Можешь хоть горшком назваться – без разницы.

– Не веришь, да? Думаешь, туфту, да?.. – хозяин достал из внутреннего кармана куртки паспорт и бросил перед гостем. – Можешь посмотреть, раз не веришь.

– И посмотрю. Почему бы не посмотреть, – гость развернул паспорт и прочитал вслух. – Топчиев Руслан Аятович… Выдан Прижелезнодорожным РУВД города Екатеринбург… Значит, в Екатеринбурге обитаешь?

– Плохо, да?

– Мне – без разницы. Я просто так спросил, – гость протянул паспорт. – Возьми, положи.

В дверь номера постучали. Гость вздрогнул и насторожился.

– Кого-то ждешь?

– Боишься, да? Вздрагиваешь от каждого шороха, да? Трусливый барашек, да?

– Ты не ответил.

– Никого не жду. Это – из ресторана, я так думаю, – хозяин встал, чтобы открыть дверь.

– Нет-нет, я открою, – сказал гость и пошел к двери.

– Как хочешь, да.

Гость открыл дверь. Там стоял служащий ресторана. Он был в черном костюме, белой рубашке, на шее – красная бабочка с белым горошком.

– Обед заказывали? – спросил он.

– Да-да, заказывали, – ответил хозяин. – Входите, да.

Служащий ресторана вкатил тележку и стал накрывать стол, предварительно тщательно протерев столешницу и покрыв ее накрахмаленной белоснежной скатертью.

– Мне сказали: на две персоны.

Хозяин подтвердил:

– Тебе, парень, правильно сказали.

Служащий ресторана разложил приборы и салфетки. Поставил фужеры, рюмки, бутылку коньяка и пластиковую бутылку с минеральной водой.

– Вам открыть?

– Спасибо, мы сами.

– Обед подавать?

– Начнем, да, с холодного, а остальное – позднее, – ответил хозяин номера.

– Понятно.

Служащий ресторана вышел, оставив в сторонке тележку. Гость встал, подошел, осмотрел тележку со всех сторон. Обшарил даже днище.

– Ничего, да? – спросил хозяин.

– Ничего.

– Ты больной, да, шайтан тебя побери!

– Я – не больной, я – осторожный, – ответил гость.

– Присаживайся, – хозяин показал рукой на накрытый стол. – Сейчас принесут твою любимую закуску.

– Балычок с хреном?

– Он-он.

Хозяин открыл сначала бутылку армянского коньяка, налил в рюмки. Потом открыл бутылку с минеральной водой и заполнил фужеры.

Снова в дверь постучали. Снова гость вздрогнул.

– Балычок приехал, – сказал Топчиев. – Входите!

Все тот же служащий внес на руках две тарелки с холодной закуской. Поставив перед ними тарелки, поправил скатерть и проверил наличие вилок.

– Все в порядке. Приятного аппетита.

Служащий вышел. Топчиев поднял рюмку.

– Выпьем за знакомство, да?

Гость, молча выпив, с азартом принялся за балычок.

– Сколько ходок? – неожиданно спросил он.

Топчиев удивленно уставился на гостя.

– Тебя это интересует, да?

– Сколько ходок? – упрямо повторил свой вопрос гость.

– Столько же, сколько и у тебя, – ответил Топчиев и добавил, – слава Аллаху.

– Значит, ни одной.

– Плохо, да? – Топчиев вновь наполнил рюмки. – Не волнуйся: у нас – все впереди.

– Ну, и шутки у тебя.

– А что? У русских правильно говорят: от тюрьмы да от сумы нельзя зарекаться.

– Лучше, если обойдемся. Ты по национальности кто?

– Ингуш. А ты?

– Русский.

– Значит, столкуемся. Наш Мурат Зязиков, вон, столковался с российским Президентом, а мы чем хуже, да?

– Сравнил тоже…

– Они люди, мы люди. Почему, «Серый», не найти общий язык?

– Говори: что надо?

– Ты знаешь.

– Что конкретно?

– Нужны, да, взрывные устройства.

– Зачем?

– Так я тебе и сказал, да… Если бы даже знал.

– Сколько?

– Два, как минимум. Пока, да.

– Эквивалент?

– Четыреста-шестьсот граммов.

– Технические характеристики?

– Ты – специалист, – неопределенно ответил Топчиев. – Мне сказали, чтобы взрывное устройство можно было привести в действие с помощью мобильного телефонного звонка.

– Можно, – сказал «Серый» и опорожнил очередную рюмку.

– «Можно» – что? – Топчиев не понял, поэтому переспросил.

– Можно все. Были бы бабки.

– Сколько хочешь?

– Вряд ли тебе по карману.

– Зачем приехал?

– Ты или я?

– Я!

– Тебе лучше знать.

– Сколько хочешь за изделия? – послышался предупреждающий стук в дверь. – Входите. Уже ждем.

Вошел служащий ресторана, неся на подносе тарелки с дымящимся борщом. Поставив тарелки, вышел.

«Серый» сказал:

– «Горлодёр» мою цену знает.

– У-у-у, сколько времени прошло. А инфляция?

– Двадцать пять тысяч за изделие.

Топчиев уточнил:

– В зелени, да?

– Естественно.

– Вай-вай-вай! Много берешь, да, но торговаться не буду. А гарантируешь, что сработают?

– Фирма веников не вяжет.

– Откуда мне знать?

– Придется положиться на мое честное слово и на рекомендации «Горлодёра». Письменный сертификат качества, извини, не выдаю.

– Когда, да, будут готовы изделия?

– Хоть сегодня.

– Пургу гонишь, да?

– Нет. Пару изделий найду готовыми.

– Ты обрадовал.

– Себе берешь?

– Что ты, «Серый»?! Хозяевам.

– А кто твои хозяева?

– Так я тебе и сказал. Я же не спрашиваю про твоих хозяев?

– У меня их нет.

Топчиев отрицательно замотал головой.

– Не бывает, чтобы не было хозяев. Хозяева есть у всех.

– У меня – нет… Я – сам по себе. Мне – никто не указ.

– Завидую, – Топчиев тяжело вздохнул. – У меня – хозяев много. Все командуют. Всем что-то от меня надо. Одно, да, утешает: если загремлю, то в беде не оставят – меня и мою семью.

– Не каркай.

– Боишься, да, что беду накаркаю?

– Все может быть. Я – суеверный.

– Договорились, да?

– Если цена устраивает, то – да.

– Не устраивает, но нет выбора.

– Выбор всегда есть. Что, в Екатеринбурге больше запрашивают, поэтому и приехал?

– Не в этом дело, «Серый». Хозяева слышали, что изделия твои надежные.

– Знак качества хоть и не ставлю, но… Дело мастера боится.

– Когда я смогу получить изделия?

– Спешишь?

– Не я, а хозяева.

– На днях получишь.

– Ты, да, сказал, что все готово? Зачем тянуть резину?

– В любом деле спешка вредна, а в моем – тем более. Я еще должен подумать. Может, передумаю. От настроения будет зависеть.

– Но «Горлодёр»…

– И он мне не указ.

– Не надо так, «Серый». Он загремел, да, но тебя не выдал. Забыл, да? Неблагодарный, да? Если узнает, сильно на тебя обидится. Так нельзя. Так не бывает.

– Откуда знаешь «Горлодёра»?

– В глаза не видел… Хозяева знают. Мои хозяева – большие люди.

«Серый» решил пошутить:

– Уж не Мурат ли Зязиков?

Топчиев в страхе замахал руками.

– Что ты говоришь, шайтан тебя побери?!

«Серый» рассмеялся.

– Оказывается, ты тоже боишься!

– Как, да, не бояться?

– Он же отсюда далеко.

– Далеко, да, но руки сильно длинные.

Появился вновь служащий ресторана: принес второе. Собрал грязную посуду и поставил на тележку, собираясь покинуть номер. Топчиев его спросил:

– Когда можно будет рассчитаться?

Служащий, обернувшись, ответил:

– Вам принесут счет. И вы оплатите. Кушайте и ни о чем не беспокойтесь.

Топчиев наполнил рюмки.

– Выпьем за то, что нашли общий язык.

«Серый» также поднял рюмку, но возразил:

– Выпьем за то, что успешно преодолели первый этап переговоров.

– Ты специально, да, как говорят русские, тягомотиной занимаешься?

– Надо понять: я тебя вижу впервые. Может, ты «мент»?

Топчиев моментально сделал свирепое лицо.

– Замолчи, «Серый». Ты оскорбил ингуша этим, да. Кровного врага хочешь получить, да? Так обидел, ай-яй-яй… Не стыдно, да? Если бы мы были на Кавказе, то я бы уже тебя чирк-чирик – башка с плеч.

– Извини, я же пошутил.

– Пошутил, – уже спокойнее проворчал Топчиев. – Нельзя с горцами так шутить. Горцы – народ горячий. Чуть что – за кинжал. Горцы сначала головы режут, а потом только думают: за что?

– Ну и ну! Вы шуток не понимаете?

– Понимаем шутки. Мы оскорблений не терпим.

Остаток обеда прошел в молчании. У гостя больше не возникало желания шутить. У хозяина, в котором все еще гнездились остатки обиды, не было желания продолжать беседу.

«Серый» встал из-за стола.

– За чей счет угощенье? – спросил он.

– Опять обижаешь, да, кавказца? Ты – кто? Мой гость! Значит?

– Понял. Спасибо за угощенье.

Топчиев также встал. Он спросил:

– Когда ударим по рукам?

– Я позвоню.

– Когда?

– Может, сегодня вечером. Может, завтра или даже послезавтра.

– Шутишь?

– Нет. Бабло держи всегда под рукой.

– Сюда приедешь?

– На этот раз встретимся в другом месте.

– Где?

– Позвоню и скажу. Жди.

– Ай-яй-яй! Что скажет хозяин? Ай-яй-яй!

– Хозяин поймет. Не в шашки ты тут играешь, а совершаешь опасную сделку. На комиссионные, поди, рассчитываешь?

– Глупый, да? Имею право на опасности чуть-чуть заработать или нет?

– Имеешь. Интересно, как ты перед хозяином будешь отчитываться, а? Ведь я тебе товарного чека не дам.

– Отчитаюсь.

– Все же как?

– У нас на вере построено. Обман – большой грех для мусульманина.

– Счастливые вы люди, – сказал «Серый» и вышел.

5

Покинув гостеприимный номер и прикрыв за собой дверь, «Серый», недовольно хмыкнул.

– Шустрит… Скорый какой… Ему – все и сразу.

Он спустился на первый этаж. Покрутился чуть-чуть возле книжного киоска, потом поглазел на витрину с сувенирами, один из сувениров (пепельницу из яшмы) попросил показать, присматриваясь, покрутил в руках, и вернул продавцу. Боковым зрением он незаметно приглядывается к охранникам. Их трое: один встречает у двери, второй – постоянно неподалеку от стойки дежурного администратора, третий – метрах в трех от входа в ресторан. С тем, что у входа, – каши не сваришь, решает он, потому что именно он, когда входил еще, разрешил подняться на этаж и запомнил. С тем, что неподалеку от стойки, хорошенько не потолкуешь, так как рядышком дежурный администратор. Да и харя его не слишком ложится на душу. Почему? Не нравится и все! Значит?..

«Серый» подходит к охраннику сбоку, трогает за рукав костюма.

– Как служба? Не пыльная?

Парень лет двадцати пяти, высок ростом и широк в плечах, добродушно ухмыляется в ответ.

– Не в обиде.

– Что имеешь?

– Детишкам на молочишко хватает, – все также добродушно отвечает парень.

– Успел обзавестись?

– Есть такое дело: двое даже.

– И жить торопишься, и чувствовать спешишь?

– Пока молодой и в силе – надо разделаться с этой обязанностью.

«Серый» кивнул.

– Святое дело.

– От «Стэлс»?

– От него родимого.

– Я тоже хотел поступить на службу.

Охранник смерил «Серого с головы до ног.

– Не взяли? Ростом не вышел?

– Прошел службу в ВДВ. Между прочим, краповый берет имел, а не взяли. Берем, сказали, не ниже ста восьмидесяти. Зациклились на этой цифре и ни шагу назад.

– Не повезло, – сочувственно произнес охранник.

– После армии пришел в «Стэлс»?

– Нет. Три года служил в полиции.

– То-то мне показалось лицо знакомым.

Охранник отрицательно покачал головой.

– Не встречались: у меня память на лица хорошая.

– Мне показалось, что где-то виделись. Не могу вспомнить.

– Ошибаешься, – уверенно сказал охранник.

– Что ушел, если не секрет?

– Не секрет: хлопотно больно и не платят.

– Совсем, что ли, не платят?

– Мало. Там шесть кусков имел, здесь – десять. Разница?

– Еще бы.

– Была и еще причина: там хамло одно служит.

«Серый» согласно закивал.

– Ты прав, – «Серый» перешел на полушепот, – они такие.

– У тебя проблемы с «ментами»? – спросил охранник.

– Есть, – «Серый» сделал паузу и огляделся. – Наш участковый совсем оборзел.

Охранник сочувственно спрашивает:

– Что-то серьезное?

– Для меня – да. Понимаешь, сел на шею и не слазит. Я – автомеханик. У него – «Жигуль». Отлавливает и говорит: сделай то, отрегулируй сё. Раб, что ли? И грозится еще. Сволочь!

– Ты обратись в управление, – советует охранник, – в службу внутренней безопасности.

– Ни-за-что! Рука руку моет… Участковому ничего не будет, а мне как потом?

– Тогда – не знаю, что и посоветовать.

– Я что пришел? Услышал, что инкогнито из Екатеринбурга важный «мент» приехал и поселился у вас.

– Как у Гоголя? – улыбаясь, спросил охранник.

– Я серьезно… Хочу отловить и ему рассказать. Вдруг поможет. Помоги узнать, верен ли слух?

– Не положено, – уже серьезно сказал охранник и насупился. – Да и… Если бы это было так, то мы, охранники, знали бы первыми.

«Серый» незаметно для окружающих сунул в карман охранника тысячную купюру.

– Помоги, а? Что тебе стоит? Спросить у администратора – и все дела. Ведь не переломишься.

– Ну, хорошо. Стой здесь.

Охранник направился к стойке, наклонился к женщине-администратору. «Серый» видит, как администраторша взяла журнал регистрации и стала листать, а потом отрицательно покачала головой.

Вернувшись, охранник сказал:

– Жаль, но слух твой не подтверждается: в нашей гостинице «ментов» из Екатеринбурга» нет, – охранник перешел на полушепот. – Хочешь совет? – «Серый» утвердительно кивнул. – Слышал, что «менты» из Екатеринбурга любят останавливаться в гостинице «Высокогорье», у наших конкурентов… Или, на худой конец, в гостинице «Тагил». Я точно говорю. Сходи туда и поспрашивай. Если кто и приехал, то найдешь там.

– Спасибо, друг, за совет. Пойду туда.

«Серый» засек, как с лестницы спустился Топчиев и направился к выходу из гостиницы. «Серый» уверен, что Топчиев его не заметил, проходя по холлу. «Серый» вышел следом, отстав метров на двадцать, пошел в том же направлении, притворившись праздно шатающимся молодым человеком.

Топчиев вышел на улицу Ленина, повернул направо, пересек главную городскую площадь и направился прямо к кассам кинотеатра «Родина», вошел внутрь.

«Серый» остался в тамбуре, но ему хорошо было видно, как его новый знакомый купил билет. Все ясно: потянуло на развлечения. «Серый» отступил. Чтобы Топчиев его не заметил при выходе, скрылся за стоящим неподалеку торговым павильоном.

Топчиев вышел. Подошел к небольшой будке, где торгуют мороженым, и где собралась длинная очередь. Дождался и купил сразу две порции. Отошел. Осмотрелся. Увидев неподалеку свободную скамейку, прошел туда, сел и медленно стал есть мороженое.

«Серому» ясно: ждет начала трехчасового сеанса. «Серый» незаметно, дворами, перешел на другую улицу и скрылся. «Серый» удовлетворен. Его опасения напрасны. Однако это вовсе не значит, что он будет, развесив уши, слушать и принимать на веру все, что ему наплетут. Его спасала и спасает осторожность. А везение? Есть и оно. Тот же «Горлодёр»… Сам загремел, а его не выдал. Так и осталось для «ментуры» тайной: откуда взрывное устройство, которым воспользовался «Горлодёр»?

6

Допрос Алёшкина носит сугубо формальный характер. Овсянников, понимая это, все-таки выполняет строго все процессуальные требования. Никуда не денешься. Данные, полученные оперативным путем, он, следователь, обязан закрепить в результате допроса свидетеля. Как и предполагал Овсянников, допрос не дал следствию ничего нового. Никита Христофорович добросовестно повторил все то, что рассказывал подполковнику Фомину, а позднее – капитану Курбатову (рапорт последнего приобщен к уголовному делу). Овсянников с чистой совестью может ставить точку и подписывать еще один протокол. Свидетель ему нравится. Чем? Открытостью. Не так уж часто люди на допросе столь откровенны. Чаще – врут напропалую.

Алёшкин шумно вздыхает и чешет темечко.

– Влетел я, честно говоря, в историю. Язык мой – враг мой, злейший враг. Жена опять злится: снова, кричит, напустомелил? Вечно, кричит, лезешь туда, куда не просят. Она права. Слушаю попреки и молчу. А что остается?

Следователь понимает и сочувствует свидетелю. Следственная практика, существующая в России, настолько сложна и запутанна, обременена столькими формальностями, что свидетелю, в самом деле, приходится приходить и давать показания десятки раз. Потому и люди идут неохотно в свидетели – это ж такая обуза! Можно ли упростить процедуру? Овсянников считает, что можно. Например, в Уголовно-процессуальном кодексе четко записать: если в деле имеется рапорт официального сотрудника милиции, в котором излагаются показания свидетеля, то этого уже достаточно для суда. Тем более, что свидетель все равно же будет давать в суде показания, следовательно, если есть какие-то сомнения насчет рапорта сотрудника милиции, то прямо в ходе судебного процесса есть возможность устранить сомнения. Нет под рапортом строки о том, что «показания с моих слов записаны верно»? Разве проблема? Нет собственноручной подписи свидетеля? Достаточно предусмотреть в УПК и проблема будет снята. Не хотят упрощать ученые мужи наше законодательство, никак не хотят. Наоборот, еще больше обставляют разного рода крючками. Будь его, Овсянникова, воля, то… Бодливой корове, как говорится, Бог рогов не дает.

– По данным, имеющимся в деле, я знаю, что после обстрела офиса Колобова оперативники делали поквартирный обход вашего дома, Никита Христофорович.

– Было такое дело… Ходили мужики.

– Были, конечно, и у вас, не так ли?

– Были, – подтвердил Алёшкин

– И вы промолчали?

– Меня не было дома. А супруга не стала болтать лишку. Сказала, что ни она, ни муж ее ничего не видели, ничего не знают.

– Аналогичным образом могли, согласитесь, отреагировать на посещение полиции и другие жильцы дома?

– Я никого не осуждаю. Хватит на дом и одного болтуна.

Овсянников улыбнулся.

– Вы слишком строго судите себя.

– Ни на грамм!

– Если рассуждать дальше, то легко прийти к мнению: в доме могут оказаться еще очевидцы.

– Почему «могут»? Они есть, Глеб Геннадьевич, и… – старик закрыл рот ладонью. – Извините, снова пустомелю… Не воспринимайте мои слова всерьез.

– Чьи-чьи, но ваши слова я как раз воспринимаю всерьез, и у меня нет никаких оснований не верить им.

– Глеб Геннадьевич, я пойду, а?..

Следователь возразил:

– Как раз сейчас-то я вас и не могу отпустить. Простите, Никита Христофорович, но мой долг… И у вас, кстати, возникли некоторые правовые обязанности.

– Какие такие «обязанности»?

– Помните, я вас предупреждал, что «отказ от дачи показаний» и так далее?

– Интересная история: не хочу, но обязан?!

– От вашего желания ничего не зависит.

Алешкин растерянно повторил:

– Интересная история… Получается: у преступника больше прав, чем у меня, у простого и законопослушного свидетеля? Выходит, кровопийца может не давать показания, а я, человек, проживший честно всю жизнь, такого права не имею?

– Именно так.

– Ну и ну! Наши демократы начудили.

– Никита Христофорович, это – мировая практика.

– Так, да? – Алёшкин недоверчиво смотрит в лицо следователя.

– Именно.

– Чу-де-са, – произносит он по слогам.

– И вам, Никита Христофорович, ничего не остается, как назвать имя еще одного очевидца.

– Глеб Геннадьевич, не знаю я никакого очевидца. Сболтнул, а вы верите.

– Придется сказать. Назвались груздем – полезайте-ка в кузовок, Никита Христофорович.

– Это вы правильно, очень верно использовали поговорочку-то.

– Итак, кто еще видел тот злополучный выстрел из гранатомета?

…Алёшкин уже ушел, но следователь все еще довольно потирает руки. Ему несказанно повезло. Оказывается, есть еще очевидец. По словам Алёшкина, еще более ценный очевидец, который видел лицо стрелявшего и в чем тот был одет. Собственно, обвиняемому по делу, который арестован, теперь не остается ничего, как согласиться давать показания. Улики настолько очевидны, что теперь ему молчать глупо. А раз так, то он, обвиняемый, должен будет назвать имя заказчика. Овсянников считает, что надо сейчас же поделиться хорошей новостью с Коротаевым. Овсянников встает, выходит в коридор, закрывает кабинет на ключ и идет в глубь коридора, где временно разместился старший следователь областной прокуратуры.

7

Старший оперативный дежурный городского управления внутренних дел Серебряков нашел Фомина в холле. Увидев озабоченное лицо коллеги, Фомин спросил:

– Что-то случилось?

Серебряков тихо сказал:

– Генерал – на проводе… У меня… Ждет…

– Подумаешь, генерал… Подождет… Генералов нынче расплодилось… Раньше один на область был генерал, и вполне хватало… Сейчас… Со счета можно сбиться…

Он ворчит, но идет в кабинет старшего оперативного дежурного. Заходит. Берет трубку со стола.

– Подполковник Фомин… Здравия желаю… Нет, со здоровьем все в норме… Любому быку могу рога пообломать… Служба – дни и ночи… Не думаю, что слишком медленно… Так точно… Одно тянет другое, так что… Тут годами ничего не делали, а мы… Я слушаю… Понятно… Следователь Коротаев не в обиде… Мне так кажется… Владимир Александрович, мы не на курорте… Да… Точно так… С превеликим удовольствием бы… Хоть сегодня… Глаза бы мои не глядели… Но надо заканчивать… Не могу назвать точную дату… Не усложняю… Через пару недель вернемся – это наверняка… Мы никому не мешаем, а что есть жалобы?.. Не влезаю ни во что… Стараюсь даже редко заходить в управление… Идет оперативная разработка… Четыре человека – это много?.. Вы так считаете?.. Ну, не знаю… Как решите, так и будет… Я – подневольный человек и решений не принимаю… И без меня хватает любителей принимать решения… Ни на кого не намекаю… Да… Хорошо… Постараемся уложиться в установленный вами срок… До свидания.

Положив трубку на аппарат, Фомин спросил коллегу:

– Как тебе разговор, подполковник?

– Я мало что понял… Кажется, генерал сердится.

– На то и генерал, чтобы сердиться. Кстати, подполковник: чем это я помешал вам?

– Лично мне? Ничем.

– Не тебе, а кому?

– Я таких не знаю, – Серебряков отвел в сторону глаза.

– М-да, – Фомин застучал пальцами по столешнице. – Как бельмо в глазу. Придется чуть-чуть еще потерпеть… Прежний начальник ушел в отставку, новый пришел на его место, а все равно…

– Ты о ком? О наших?

– Естественно.

Серебряков заметил:

– Неделю назад, когда провожали на пенсию полковника Сидорчука, сам слышал, как Олег Ефремович обижался…

– На кого?

– На тебя, Александр Сергеевич.

– Не понял?

– Мог бы, говорит, прийти, но не пришел, – это про тебя.

– На проводы, что ли?

– Конечно. Старику приятно бы было. Значит, говорит, до сих пор не простил. Это-то его больше всего и мучает. Сам знаешь, как старики реагируют на все.

– Какой он старик? Всего на два года старше меня.

– По себе нельзя всех равнять.

– И ты туда же? Осуждаешь?

– Не в осуждение говорю, а просто так, Александр Сергеевич.