Текст книги "Полный курс русской литературы. Литература первой половины XX века"

Весовщиков устраивается в работники к торговцу лесом. У Ниловны постоянно бывают разные люди, читают газеты, приходит и Весовщиков, но никогда не принимает участия в спорах, а мрачно сидит в углу. Он не согласен с тем, что в существующем положении вещей виноваты все люди (как получалось у хохла), он считает, что виноваты конкретные люди. Когда при нем заговаривают об Исае табельщике, шпионе и доносчике, Весовщиков говорит, что он и есть виноватый. Хохол предупреждает Ниловну, чтобы она не говорила с Весовщиковым об Исае, а то «пожалуй, поколотит его Николай!.. Вот видите, какие чувства воспитали господа командиры нашей жизни у нижних чинов? Когда такие люди, как Ни колай, почувствуют свою обиду и вырвутся из терпенья… небо кровью забрызгают, и земля в ней, как мыло, вспенится».

Вскоре возвращается из тюрьмы Павел. Говорит, что скоро всех выпустят. Приходит весна, Павел и его друзья начинают подготовку к 1 мая, разъясняют рабочим пролетарский смысл праздника. Появляется Наташа (которая сидела в тюрьме в каком-то другом городе), с ее появлением хохол заметно оживляется. Однажды Ниловна слышит разговор Сашеньки с Павлом, из которого следует, что Павел хочет на демонстрации нести знамя, а это опять тюрьма. Сашенька просит его отдать это право кому-нибудь другому, но тот отказывается. Мать пытается посочувствовать сыну, но тот жестко отвечает ей («не хочу ни любви, ни дружбы, которая цепляется за ноги, удерживает»). Андрей Находка по-мужски втолковывает Павлу, что так вести себя нельзя, Павел просит прощения у матери. Ниловна чувствует, что они стали с сыном неизмеримо ближе, и за это она благодарна его друзьям, к которым она относится также по-матерински.

На следующий день становится известно, что убили табельщика Исая. Ниловне при жизни он был противен, но когда она видит труп, ей становится жалко Исая. За обедом Павел говорит, что такого убивать противно, спрашивает Андрея, смог бы он убить «такого». Тот отвечает, что «за товарищей, за дело – я все могу! И убью. Хоть сына». «Приходится ненавидеть человека, чтобы скорее наступило время, когда можно будет только любоваться людьми. Нужно уничтожать того, кто мешает ходу жизни, кто продает людей за деньги, чтобы купить на них покой или почет себе». Находка говорит, что их враги не задумываясь используют такие методы, и с ними надо действовать так же. Взять на себя грех за убийство этих паразитов и есть настоящий подвиг. «Я знаю – будет время, когда люди станут любоваться друг другом, когда каждый будет как звезда перед другими! Будут ходить по земле люди вольные, великие свободой своей… Так – ради этой жизни – я на все пойду». Выясняется, что хохол видел убийство, мог не позволить это сделать, но ничего не предпринял. «Всю жизнь, наверно, не смою я теперь поганого пятна этого», – говорит хохол, потом решает не ходить на работу, а пойти в баню. Павел говорит, что людей натравливают друг против друга, на «такого же бесправного человека. Он еще несчастнее тебя, потому что – глуп. Полиция, жандармы, шпионы – все это наши враги, – а все они такие же люди, как мы, так же сосут из них кровь и так же не считают их за людей. Все – так же!.. Обратили людей в ружья, в палки, в камни и говорят: «Это государство!» Указывает на разницу между «нами и ими – ударил человек, и ему противно, стыдно, больно. Противно, главное! А те – убивают тысячами спокойно, без жалости, без содрогания сердца, с удовольствием убивают! И только для того давят насмерть всех и все, чтобы сохранить серебро, золото, ничтожные бумажки, всю эту жалкую дрянь, которая дает им власть над людьми… Не себя оберегают люди, защищаясь убийством народа, искажая души людей, не ради себя делают это, – ради имущества своего. Не изнутри берегут себя, а извне…»

Приходит Рыбин. Он (до работы на заводе живший в деревне) агитирует в деревнях, берет книги и другую агитационную литературу у Павла. Хвалится тем, что на него, мужика, никто не подумает, а скорее на учителей и прочих «господ». Обещает «заварить кашу», так как несет «в себе обиду за людей и на людей». Говорит Павлу, чтобы его друзья писали бы специально для деревни, о проблемах, близких крестьянству, доступным языком. «И пусть умрут тысячи, чтобы воскресли тьмы народа по всей земле!» По его словам, мужик «круглее костью», хочет вокруг себя сделать лучше, а фабричный народ – «вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня здесь, завтра – там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что – прощай, милая, в бок тебе вилами!» Появляется Весовщиков, жалеет, что не сам убил Исайку, а кто-то другой. Просит дать ему тяжелую работу, так как говорить он с людьми не умеет, а быть полезным ему хочется. Павел и Находка обещают сделать Николая наборщиком.

Дело об убийстве табельщика Исая заглохло, на что Находка говорит: «Не только народ, но и те люди, которыми они, как собаками, травят нас, – не дороги им. Не Иуду верного своего жалеют, а серебреники».

Наступает Первое мая. Народ выходит на демонстрацию. Ниловна идет вместе с сыном. Тот, обратившись к народу, поднимает красное знамя. Ниловна гордится Павлом. Солдаты перекрывают дорогу. Павла хватают, Находку тоже. Ниловна поднимает знамя, уносит с собой. Солдаты разгоняют демонстрацию. Рабочие сочувствуют Ниловне. Вечером к ней как к старой знакомой пришли жандармы. Ниловну обыскивают. Ночью Ниловне снится сон, в котором священник превращается в жандарма и приказывает арестовать ее сына и его друзей. Утром она не стала молиться богу, а остатки красного знамени спрятала в надежное место. На следующий день к ней является Николай Иванович и говорит, что условился с Павлом, если их арестуют, переселить Ниловну в город. Ниловна переезжает к Николаю Ивановичу. Он рассказывает Ниловне о своей жизни. Отец его был управляюшим заводом в Вятке, а сам он пошел в учителя. В деревне он стал мужикам книжки давать, за что его посадили в тюрьму. После тюрьмы служил приказчиком в книжном магазине, снова попал в тюрьму, был выслан в Архангельск. Там у него вышли неприятности с губернатором, тогда его на пять лет выслали на берег Белого моря.

Вскоре приезжает сестра Николая Ивановича Софья. Она говорит, что главное, чтобы скорее состоялся суд и осуждение, так как из ссылки или острога можно устроить побег. Николай и Софья решают, что надо выпускать газету для деревни, а Ниловна может связаться с людьми, которые помогут ее распространять (Рыбин).

Софья играет на фортепьяно Грига, Ниловна вспоминает под эту музыку свою прошлую жизнь, обиды, которые наносил ей муж. Затем говорит, что раньше она не знала добрых, открытых и честных людей, вокруг были «люди черной жизни», ей не с чем было сравнить свою собственную жизнь. Пьянство, побои, ругань были обычны в той среде. Но теперь, когда она узнала, что можно жить по-иному, она желает им добра и «все свое сердце открыть перед ними».

Одевшись бедными мещанками, Ниловна и Софья отправляются в путь, дорогой Софья рассказывает, в какие переделки попадала, спасаясь от полиции и как простые люди ей при этом помогали. Через несколько дней они приходят в село, где на дегтярном заводе работает Рыбин. Ниловна рассказывает о демонстрации и об аресте сына. Рыбин и его товарищи уважительно говорят о том, что Павел знал, что его ждет тюрьма и Сибирь, а все-таки пошел со знаменем. Один из работников собирается идти в солдаты, Рыбин говорит ему, что его заставят в таких же, как Павел, стрелять. Затем Рыбин рассказывает, что местный поп доносит в полицию на неблагонадежных. Ниловна и Софья отдают ему газеты, которые принесли с собой. Вечером дегтярники приглашают к себе одного «свидетеля». Это мужчина 28 лет, Савелий, больной чахоткой, дни которого, по его же словам, сочтены. Савелий всегда говорит об одном и том же: что его здоровье загублено работой, а хозяин Нефедов, на которого он работал, какой-то певичке подарил золотую посуду для умывания и даже золотой ночной горшок. По словам Савелия, убийство можно понять, но истязание ради шутки – никогда. «Для чего истязуют народ, для чего всех нас мучают! Ради шуток, ради веселья, чтобы забавно было жить на земле, чтобы все можно было купить на кровь – певицу, лошадей, ножи серебряные, посуду золотую, игрушки дорогие ребятишкам. Ты работай, работай больше, а я накоплю денег твоим трудом и любовнице умывальник золотой подарю». Софья говорит с дегтярниками, убеждает, что придет день победы, внушает веру в свои силы. Напоследок Рыбин говорит, что «большое это дело – породнить людей между собой! Когда вот знаешь, что миллионы хотят того же, что и мы, сердце становится добрее. А в доброте – большая сила!» Ниловна и Софья возвращаются домой. По возвращении Софья куда-то ездит, Ниловна сидит дома, убирает комнаты, учится читать, рассматривает книги (в особенности зоологический атлас), удивляется многообразию и красоте мира.

Несколько раз к Ниловне заходила Сашенька, сердилась, что Павла долго держат, не назначают суда. Однажды приходит Наташа, сообщает, что у нее умерла мать. Наташа поступает учительницей в уезд на ткацкую фабрику, Ниловна начинает доставлять ей газеты и запрещенные книжки. «Это стало ее делом. По нескольку раз в месяц переодетая монахиней, торговкой кружевами, зажиточной мещанкой или богомолкой-странницей, она разъезжала и расхаживала по губернии с мешком за спиной или чемоданом в руках». Ей нравится говорить с людьми, слушать их рассказы о жизни.

«Перед нею все шире и пестрее развертывалась картина жизни человеческой – суетливой, тревожной жизни в борьбе за сытость. Всюду было ясно видно грубо-голое, нагло-откровенное стремление обмануть человека, обобрать его, выжать из него побольше пользы для себя, испить его крови. И она видела, что всего было много на земле, а народ нуждался и жил вокруг неисчислимых богатств – полуголодный. В городах стоят храмы, наполненные золотом и серебром, не нужным богу, а на паперти храмов дрожат нищие, тщетно ожидая, когда им сунут в руку маленькую медную монету… По картинкам, изображающим Христа, по рассказам о нем она знала, что он, друг бедных, одевался просто, а в церквах, куда беднота приходила к нему за утешением, она видела его закованным в наглое золото и шелк, брезгливо шелестевший при виде нищеты… Незаметно для нее она стала меньше молиться, но все больше думала о Христе и о людях, которые, не упоминая имени его, как будто даже и не зная о нем, жили – казалось ей – по его заветам и, подобно ему считая землю царством бедных, желали разделить поровну между людьми все богатства земли… Христос теперь стал ближе к ней и был уже иным – выше и виднее для нее, радостнее и светлее лицом…» Николай часто рассказывал ей о разных технических и иных чудесах, рисовал немыслимые картины будущего, а на ее нерешительные вопросы «возможно ли это», отвечал: «Желаниям человека нет меры, его сила – неисчерпаема! Но мир все-таки еще очень медленно богатеет духом, потому что теперь каждый, желая освободить себя от зависимости, принужден копить не знания, а деньги. А когда люди убьют жадность, когда они освободят себя из плена подневольного труда… На земле слишком мало свободных людей, вот ее несчастие!»

В один из дней приходит известие, что кто-то бежал из тюрьмы. В тот же день к Ниловне приходит сбежавший Весовщиков (случайно ушел, когда уголовники стали бить надзирателя). По словам Весовщикова, Павел здоров, всеми командует и вообще он там «вроде старосты». Егор Иванович и его знакомая доктор (Людмила) помогают Весовщикову спрятаться (Ниловна ходит для него на рынок за новой одеждой) – его поселяют у лесничего, а позже хотят устроить в типографию наборщиком. Егор болен, он постоянно кашляет, Людмила забирает его в больницу. Ниловна идет к нему, тот разговаривает с Ниловной, говорит, что всех их ждет тюрьма, что тюрьма – «дрянь, это вот она искалечила меня… Я мог бы еще работать… Но, если нельзя работать, нечем жить и – глупо жить…» Егор умирает. Людмила плачет, говорит, что они вместе жили в ссылке, сидели в тюрьмах.

Ниловна участвует в похоронах, вечером приходит Сашенька очень оживленная, она говорит, что верит «в бессмертие честных людей, в бессмертие тех, кто дал мне счастье жить прекрасной жизнью». Кроме того, она сообщает, что всю ночь проговорила с Весовщиковым и нашла, что он очень изменился. Раньше «он всегда как-то убийственно тяжело ставил себя в центре всего и грубо, озлобленно говорил – я, я, я! В этом было что-то мещанское, раздражающее… Теперь он говорит – товарищи! И надо слышать, как он это говорит. С какой-то смущенной, мягкой любовью… Он нашел себя, видит свою силу, знает, чего у него нет; главное, в нем родилось истинно товарищеское чувство…» Саша сообщает, что Весовщиков хочет готовить для всех остальных побег.

Егора хоронят под надзором верховых полицейских. Какой-то молодой человек пытается у могилы сказать речь против самодержавия, его хотят арестовать, возникает столкновение толпы с полицией. Николай Иванович в сутолоке говорит Ниловне, чтобы она увела раненого молодого человека, не то его арестуют. Ниловна уводит его, завязывает голову платком, тот представляется жестянщиком Иваном, на извозчике Ниловна довозит его до дома. Их встречает Софья и доктор Иван Данилович. Раненого перевязывают и оставляют у себя.

На другой день Ниловна идет на свидание к сыну, сообщает о смерти Егора Ивановича. Обиняками, чтобы не поняли присутствующие здесь же жандармы, рассказывает о Весовщикове и других друзьях Павла. При прощании она передает Павлу записку, в которой его убеждают согласиться на побег. По возвращении домой, Сашенька уговаривает ее попросить Павла согласиться, так как она чувствует, что он будет против. Мать отвечает, что Павел все равно никого не послушает, а будет делать так, как ему подсказывает его совесть. Раненый тем временем немного оправляется, рассказывает Ниловне (не зная, кто она) о чудесной женщине, матери Павла Власова, которая встала вместе с сыном в ряды борцов за счастье народа. Ниловна испытывает гордость, но скромно умалчивает о том, что мать Павла – она. Тем временем заканчивается подготовка новой партии литературы, и Ниловна собирается в деревню к Рыбину.

Когда Ниловна приезжает в Никольское и заходит на станцию выпить чаю, проносится слух, что «поймали разбойника». Ниловна выходит на улицу и видит, что ведут связанного Рыбина. Рыбин обращается к народу, говорит, что страдает за то, что раздавал людям «грамоты, в которых пишут правду про крестьянское житье», призывает верить этим бумагам. Урядник на глазах толпы избивает Рыбина. Народ возмущается, развязывает Рыбину руки. Выясняется что Рыбина выдал поп. Появляется становой пристав, тыкает в людей эфесом шашки, орет «разойдись, сволочь». На слова Рыбина, что его незачем связывать, так как он не собирается бежать, бьет его по лицу. Толпа неодобрительно гудит, Рыбин говорит: «не имеешь меня права бить, собака». Тогда становой пытается заставить одного из присутствующих бить Рыбина. Тот отказывается. В бешенстве становой валит Рыбина на землю и начинает избивать ногами. Толпа враждебно надвигается на станового, тот пугается, выхватывает шашку, убегает. Затем появляется с подмогой, кричит, чтобы давали подводу под арестанта. Люди утешают Рыбина, уговаривают не спорить с начальством, объясняют, что его сейчас в город повезут, а «там закону больше». Рыбина уводят. Становой ругает толпу, говорит, что они ничего не понимая лезут в «государственное дело», что все они должны ему в ноги поклониться за его доброту, так как захочет он – все пойдут в каторгу. Мужики, сняв шапки, покорно его слушают. К Ниловне подходит какой-то мужик, заговаривает с ней. Ниловна боится, что ее «вычислили» и что это шпион. Но тем не менее, повинуясь интуиции, доверяется мужику и идет с ним. Мужик признается, что видел, как Ниловна и Рыбин обменивались знаками, говорит, что видел раньше Рыбина, отдает должное его мужеству. Приходит жена мужика и еще один мужик, который представляется Петром Рябининым, по прозвищу Шило. Жена хозяина, Татьяна, говорит с Ниловной о том, что у нее было двое детей, один «двухлетний, сварился кипятком, другого – не доносила, мертвый родился, – из-за этой работы треклятой!… Напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек!» Ниловна рассказывает этим людям о себе о своем сыне, о его друзьях, которые хотят сделать так. Чтобы людям жилось счастливо на всей земле. «Ей приятно было осуществлять давнее желание свое – вот, она сама говорила людям о правде!» Татьяна соглашается, что надо восставать против существующих порядков. «Об этом все думают, только каждый в особицу, про себя. А нужно, чтобы вслух заговорили… и сначала должен кто-нибудь один решиться…» Ниловна оставляет им весь чемодан с газетами, а утром уходит.

Вернувшись домой, Ниловна узнает, что у Николая ночью был обыск, что семь человек арестовали, а их раненый ушел домой, так как у него «чтения», и он не может их пропустить. Находящийся здесь же доктор говорит о нем «славный ребетенок», предлагает его навестить. Ниловна сообщает Николаю об аресте Рыбина. Тот восклицает: «Кучка глупых людей, защищая свою пагубную власть над народом, бьет, душит, давит все. Растет одичание, жестокость становится законом жизни… Одни бьют и звереют от безнаказанности, заболевают сладострастной жаждой истязаний – отвратительной болезнью рабов, которым дана свобода проявлять свою силу рабьих чувств и скотских привычек. Другие отравляются местью, третьи, забитые до отупения, становятся немы и слепы. Народ развращают, весь народ!» Николай говорит, что сегодня скорее всего жандармы снова придут, предлагает Ниловне сжечь бумаги из ее чемодана. Ниловна отвечает, что чемодан пуст, и рассказывает о своей вчерашней встрече. Николай радуется, пишет статью о Рыбине для следующего номера газеты, советует Ниловне привлечь для распространения газеты Весовщикова.

Ночью приходит Игнат, один из дегтярников, работавших вместе с Рыбиным. Лесник предупредил их о приближении жандармов, и ему удалось убежать. Он приносит от Рыбина записку, в которой тот просит больше писать в газете «про наши дела». Николай говорит, что Игнату достанут паспорт и устроят лесником.

Вскоре Весовщиков отправляется в деревню, получив подробные инструкции от Игната, к кому идти. Он рад, что теперь «при деле». Николай Иванович тем временем подробно объясняет Ниловне план побега Павла и его товарищей из тюрьмы, который они разработали.

Ниловна идет на очередное свидание к Павлу, получает от него записку, ответ на предложение о побеге. Павел и его товарищи отказываются от побега, взамен просят устроить побег крестьянину, которого привезли недавно (Рыбину), у которого постоянные столкновения с тюремным начальством и которого неизбежно, по их мнению, замучают. Для Павла и его друзей через неделю назначен суд.

Через три дня Рыбину устраивают побег. Ниловна участвует в этом.

В назначенный день начинается суд. На него собираются фабричные люди, родители арестованных. На вопрос, признают ли они себя виновными, Находка отвечает: «Да в чем же я могу признать себя виновным?.. Я не убил, не украл, я просто не согласен с таким порядком жизни, в котором люди принуждены грабить и убивать друг друга…» Сизов добавляет, что не признает этот суд, считает незаконным, так как народ не давал права судьям их судить. Ниловна наблюдает за происходящим, за судьями, видит, что им все безразлично, «они как будто нехотя спрашивают, с трудом выслушивают ответы, все заранее знают, ничем не интересуются». «Все судьи казались матери нездоровыми людьми. Болезненное утомление сказывалось в их позах и голосах, оно лежало на лицах у них, – болезненное утомление и надоедная, серая скука». И лишь в тех, кого они судили, ощущалась жизнь. «Молодые, крепкие, они сидели в стороне у стены, почти не вмешиваясь в однообразный разговор свидетелей и судей, в споры адвокатов с прокурором. Порою кто-нибудь презрительно усмехался, что-то говорил товарищам, по их лицам тоже пробегала насмешливая улыбка… И в каждом, так или иначе, играла молодость». Толстый судья зевает, прокурор чертит что-то на бумаге. Когда объявляется перерыв, народ ходит по коридорам, все говорят о неправедности суда. Сизов-старший просит у Ниловны прощения за то, что перед судом сказал ей, будто это ее Павел во всем виноват. В толпе Ниловна замечает какого-то молодого человека, который показался ей знакомым, но он отворачивается. Потом Ниловна слышит, как на чей-то вопрос «Она?» он отвечает «Она». После перерыва скучно и длинно выступает прокурор, потом адвокаты. Потом встает Павел и произносит речь «не в защиту свою, а по желанию моих товарищей». Он емко и четко объясняет, что они не бунтовщики, а социалисты, говорит, что они выступают с совершенно четкими целями. Павел добавляет, что число недовольных существующим положением вещей неуклонно растет. «Посмотрите – у вас уже нет людей, которые могли бы идейно бороться за вашу власть, вы уже израсходовали все аргументы, способные оградить вас от напора исторической справедливости, вы не можете создать ничего нового в области идей, вы духовно бесплодны… Все, что делаете вы, – преступно, ибо направлено к порабощению людей, наша работа освобождает мир от призраков и чудовищ, рожденных вашею ложью, злобой, жадностью». Заканчивает Павел словами, обращенными к судьям: «Обидеть лично вас я не хотел, напротив – присутствуя невольно при этой комедии, которую вы называете судом, я чувствую почти сострадание к вам. Все-таки – вы люди, а нам всегда обидно видеть людей, хотя и враждебных нашей цели, но так позорно приниженных служению насилию, до такой степени утративших сознание своего человеческого достоинства…» Судей раздражила речь Павла, и они не дают сказать до конца Находке, прерывают Андрея Самойлова, который говорит: «Я спрашиваю вас – что такое ваша культура?.. Вы воспитываете шпионов, вы развращаете женщин и девушек, вы ставите человека в положение вора и убийцы, вы отравляете его водкой, – международные бойни, всенародная ложь, разврат и одичание – вот ваша культура!.. Но мы уважаем и ценим ту, другую культуру, творцов которой вы гноили в тюрьмах, сводили с ума…» Старик-судья лишает его слова. Остальные подсудимые отказываются говорить. Присутствующие в зале выражают недоумение и недовольство оттого, что подсудимым не разрешают высказываться. Судьи принимаются совещаться. «Матери почему-то казалось, что все они говорят о теле ее сына и товарищей его, о мускулах и членах юношей, полных горячей крови, живой силы. Это тело зажигает в них нехорошую зависть нищих, липкую жадность истощенных и больных. Они чмокают губами и жалеют эти тела, способные работать и обогащать, наслаждаться и творить. Теперь тела уходят из делового оборота жизни, отказываются от нее, уносят с собой возможность владеть ими, использовать их силу, пожрать ее». Судьи уходят выносить приговор. Родные и друзья подходят к арестованным, ободряют. Приговор выносят – отправить всех на поселение. У выхода молодые люди устраивают, узнав мать Павла Власова, стихийный митинг. Саша уводит ее. К Ниловне подходит Николай Иванович, сообщает, что за ним два шпика постоянно ходят: судя по всему, дело пахнет арестом. Он прощается с Сашенькой и Ниловной.

На следующий день Людмила сообщает Ниловне, что речь ее сына уже набрана и отпечатана. Приходит известие, что Николая арестовали. Ниловна вызывается отвезти листовки с речью сына Наташе. Доктор предостерегает ее, но матери очень хочется, чтобы о слове ее сына узнали люди. Она узнает у Людмилы, где ей должны передать чемодан, говорит ей, как хорошо, что они идут на большое дело все вместе. «Ей вспоминались слова забытых молитв, зажигая новой верой, она бросала их из своего сердца, точно искры. – Ко всему несут любовь дети, идущие путями правды и разума, и все облачают новыми небесами, все освещают огнем нетленным – от души. Совершается жизнь новая, в пламени любви детей ко всему миру. И кто погасит эту любовь, кто? Какая сила выше этой, кто поборет ее? Земля ее родила, и вся жизнь хочет победы ее, – вся жизнь!.. Ведь это – как новый бог родился людям! Все – для всех, все – для всего! Так понимаю я всех вас. Воистину, все вы – товарищи, все – родные, все – дети одной матери – правды!»

Ниловна идет на вокзал, садится у входа. К ней подходит молодой человек и передает желтый чемодан. Ниловна переходит на другую скамью и замечает какого-то молодого человека, смотрящего на нее. Внезапно она вспоминает, что видела его во время побега Рыбина (он был в числе преследователей, которых Ниловна направила по ложному следу), в зале суда. Она понимает, что попалась. Мысль бросить чемодан с речью сына и уйти она отметает. Шпион подзывает сторожа, что-то шепчет ему, тот кивает, потом подходит к Ниловне, обвиняет ее в том, что она украла чемодан. Та вскакивает, открывает чемодан, достает оттуда прокламации и начинает раздавать людям, объясняя, что это речь ее сына, которого судили неправедным судом за то, что он говорил правду о жизни. Толпа растет, многие запихивают прокламации в карманы, за пазухи. Появляются жандармы и шпион. Они расталкивают толпу, хватают Ниловну, пытаются заставить замолчать, но она продолжает говорить людям о низости той жизни, в которой они живут, призывает их ничего не бояться, так как «нет муки горше той, которой вы всю жизнь дышите!». Ее бьют, народ возмущенными криками пытается прекратить избиение, но шпик и жандармы не слушают. «Не зальют кровью разума! – кричит Ниловна жандармам. – Морями крови не угасят правды… Только злобы накопите, безумные! На вас она падет!» Жандарм принимается ее душить. «Она хрипела. – Несчастные… Кто-то ответил ей громким рыданием».