Текст книги "Сумасшедшая обезьяна (подлинная эволюция человека)"

3. Орудийная деятельность и переход на диету, в которой высококалорийная мясная пища занимала гораздо большее место, способствовали увеличению мозга (начавшегося еще на стадии хабилиса). Однако увеличение мозга здесь обусловливалось не только орудийной деятельностью, но и необходимостью решать многофакторные задачи, которые раньше перед гоминидами не стояли. Но об этом подробнее мы поговорим ниже.

4

Обычно считается, что именно на стадии эректуса произошло «приручение» огня. Причем подразумевается, что речь идет об открытом огне, возле которого наши предки собирались, чтобы погреться, укрыться от хищников (которые якобы боятся приближаться к огню), а также чтобы приготовить еду. Поначалу огонь добывать не умели, поэтому получали его «в готовом виде» во время пожаров, при ударе молнии и т. п., а потом заботливо сохраняли, поддерживая костер постоянно. Как именно произошло это «приручение», когда и почему в голову нашему далекому предку пришла идея преодолеть страх и не только приблизиться к опасному предмету, но и начать сохранять его, обычно не уточняется. Тем не менее, именно это самое главное.

Первое, на что хотелось бы обратить внимание. Речь идет о наших далеких предках, еще не успевших обзавестись разумом, а потому не способных мыслить. Соответственно, никакая «идея» им в голову не могла прийти по определению. Механизм «совершения открытий» был существенно иным, сходным с тем, что нам предоставляет природа в виде естественного отбора. Эволюция имеет дело только с тем, что уже есть. Выживает тот, кто успел быстрее других приспособиться к изменившимся обстоятельствам. То есть вначале изменяются (или появляются) те или иные обстоятельства, и лишь потом дается старт соревнованию, кто первый к ним приспособится. Другими словами, огонь должен был сопровождать гоминид, чтобы они к нему начали приспосабливаться. Соответственно, должно было присутствовать: а) длительное случайное (или вынужденное) существование гоминид рядом с огнем, б) получение очевидных выгод от этого соседства, при этом имеются в виду такие выгоды, которые получаешь сразу, без усилий, а не в результате неких манипуляций с огнем вроде кипячения воды или приготовления пищи (это уже следствие приручения огня, а не его причина).

Думается, наиболее вероятным был такой путь. При изготовлении орудий и ударах камень о камень неизбежно должны были возникать искры, разлетавшиеся в разные стороны. Естественно, количество искр напрямую зависело от того, какой камень использовался. Одним из камней, наиболее пригодных к производству орудий, был кремень. Обрабатывался он при помощи более твердых пород. Сколько искр производит кремень, знает каждый хотя бы уже по тому, что вплоть до XIX века использовалось кремневое огнестрельное оружие, где роль запала играла искра, высекаемая при соударении кремня и металлического ударника. Фактически при работе наших далеких предков с камнем искры являлись неизбежным побочным эффектом, причем нежелательным. Дело в том, что сухая подстилка из мха, травы и тонких веток, которую эректусы (как и многие другие приматы) использовали для оборудования своих стоянок и ночлега, часто загоралась от попадания на них искр. В большинстве случаев это не был открытый огонь. Сухая подстилка начинала тлеть. Если и происходило возгорание, то оно очень быстро заканчивалось, едва прогорала небольшая порция подстилки. Естественно, это доставляло определенные неудобства эректусам. Но деваться было некуда: орудия следовало производить, да и без подстилки спать было холодно, сыро и жестко. Однако огонь приносил с собой и положительные моменты. Безусловно, эректусам потребовалось довольно значительное время, чтобы «увидеть» их, но в конечном итоге они установили взаимосвязь дыма и другой вещи, которая играла в жизни эректусов значительную роль. Речь идет о паразитах. Общеизвестно, что дым отпугивает насекомых вроде блох, вшей, клопов, комаров и проч. А тление производит достаточно большое количество дыма. Думается, это и было основной выгодой, которую получали наши предки от подобных инцедентов. То, какое количество неприятностей насекомые доставляют нашим братьям-приматам, можно понять хотя бы по тому, сколько времени они уделяют борьбе с ними и какое значение этот процесс имеет в их жизни. Большую часть своего свободного времени, например, обезьяны посвящают именно ловле паразитов в шерсти у себя и своих сородичей. Этот процесс является основой того, что называется груминг, который, в свою очередь, выполняет важнейшую роль в установлении психологических связей, формировании социальной иерархии и даже в проявлениях полового поведения. Перебирание шерсти у приматов носит характер ласки, выказывания расположения, иногда заискивания. Так, низкоранговая особь не всегда может получить право на ловлю паразитов у особи высокоранговой.

Для того, чтобы могла образоваться такая серьезная социально-психологическая «надстройка», наличие паразитов должно было очень сильно «напрягать» наших далеких предков. А потому то, что могло хотя бы отчасти избавить их от присутствия назойливых насекомых, безусловно, являлось благом.

Соответственно, довольно долго огонь мог поддерживаться эректусами именно в режиме тления. К тому же это не требовало особых усилий. Достаточно было время от времени подбросить зеленой травы или веток. Единственным минусом, который мог проявиться от постоянного соседства с дымом, – это запах, которым неизбежно пропитывались волосы и кожа. Для охотника это стало бы большой проблемой, поскольку обоняние животных очень острое и запахи чувствуются ими за десятки, а то и сотни метров. Кстати, именно этим можно объяснить то, что позднее, в сообществах охотников-собирателей существовали своего рода «карантинные» обряды, которые предписывали перед охотой несколько дней (от одного до трех) проводить в специальном доме (как правило, вне пределов селения) и осуществлять «очистительные» процедуры, заключавшиеся в посте, омовениях и проч. Думается, не в последнюю очередь это было связано с уничтожением запахов, которые могли помешать охоте.

Однако эректусы, в отличие от общепринятой точки зрения, вовсе не были охотниками. Соответственно, запах дыма для них не мог быть помехой. Для падальщиков данный фактор играл, скорее, положительную роль, поскольку отпугивал (хотя бы отчасти) потенциальных конкурентов в борьбе за добычу.

Если говорить о «приручении» открытого огня, то, скорее всего, это событие гораздо более позднего времени. Вероятно, это произошло лишь на стадии поздних эректусов или даже сапиенсов.

Интересен вопрос о том, как добывался огонь. Традиционно говорится о двух способах (которые мы можем и сегодня наблюдать в некоторых примитивных племенах): первый – при помощи искр, высекаемых камнем (классическая модификация, дожившая до XIX века, – огниво). Второй – с помощью трения, когда одна деревяшка, вставленная в другую, вращается между ладонями. Судя по всему, второй способ еще более «новый», поскольку мог образоваться лишь тогда, когда появилась техника сверления отверстий в дереве. К слову, наиболее древняя разновидность топора – это вовсе не современный вариант, когда отверстие делается в топорище, а совсем наоборот. Отверстие делалось в рукоятке, куда затем вставлялся и закреплялся камень нужной формы. И это вполне логично, поскольку просверлить отверстие в деревяшке гораздо проще, чем в камне. Вероятно, при сверлении происходил сильный нагрев трущихся частей, время от времени вспыхивал огонь, что и дало нашим далеким предкам возможность «изобрести» данный вид добывания огня. Естественно, речь идет уже о стадии Homo sapiens.

5

Итак, гоминиды прочно заняли нишу «полуденного падальщика». Закрепились и развились навыки прямохождения. Позвоночник приобрел характерный изгиб, необходимый для амортизации при ходьбе, ноги стали длиннее, на них развилась мощная мускулатура, возникла способность к бегу. В соответствии с задачами, которые приходилось решать эректусам, совершенствовались орудия: во-первых, те, которые были нужны для разделки туш (рубила, чопперы и проч.), а во-вторых, те, которые предназначались для самообороны и для того, чтобы отгонять от добычи пернатых падальщиков. Подобная стратегия оказалась довольно успешной. Она позволяла гоминидам получать доступ к добыче оперативно и завладевать практически всем, что оставалось после хищника.

Естественно, такая стратегия должна была не только закрепляться, но и развиваться. Известно, что в природе хищники мигрируют вслед за стадами травоядных. Это вполне понятно. Травоядные постоянно переходят с место на место, поскольку пастбища довольно быстро истощаются, особенно если стадо многочисленно. Перемещаясь с места на место, травоядные позволяют травостою регенерировать, так что через некоторое время они вполне могут опять прийти на старое место. Хищники вынуждены двигаться вслед за ними, чтобы не отдаляться от источника пропитания. Вероятно, вслед за хищниками мигрировали и гоминиды. С течением времени эта связка «хищник – падальщик» только крепла, постепенно превращаясь практически в симбиоз. Гоминиды совершенствовали навыки в обнаружении хищников, только что удачно поохотившихся, в быстром перемещении к намеченному месту, в разгоне пернатых конкурентов, в оперативной разделке туши и ее доставке в безопасное место.

Естественно, в процессе приспособления к новым условиям окружающей среды не могла не претерпеть изменений социальная структура общества. Как уже говорилось, с развитием бипедализма возросла материнская и детская смертность, поскольку кости таза теперь располагались слишком узко и рожать двуногим существам большеголовых детенышей стало не в пример труднее, чем их четвероногим обезьяньим предкам. Период «детства» у детенышей увеличился, хотя и не настолько, как впоследствии у Homo sapiens.

Есть и еще один момент, на который следует обратить внимание. В виду того, что поиск пищи предполагал длительные переходы к местам трапез хищников, разделку туш и т. д., все это постепенно становилось исключительной прерогативой самцов. Самки были вынуждены оставаться на стоянках вместе с детенышами. Вероятно, стоянки эти представляли собой пещеры естественного происхождения или навесы, расположенные в высоких прибрежных откосах (стада травоядных не удалялись слишком далеко от мест водопоя). Это вполне могли быть и временные жилища, сооружаемые из ветвей и прочих подручных материалов.

И без того теряющая мобильность при воспитании детеныша самка теперь еще более теряла способность к маневру. Однако это с лихвой компенсировалось тем, что мясо является высококалорийным продуктом и его приносилось достаточно, чтобы прокормить и самку, и потомство. Вероятнее всего, на данном этапе структура общества представляла собой коллектив, состоящий из нескольких самцов, самок и их детенышей. Взаимоотношения в группе строились, вероятнее всего, на основе не жесткого доминирования. Об этом говорит гораздо менее выраженный половой диморфизм эректусов, чем у их предков и австралопитековых в целом.

Постоянных стоянок, скорее всего, не было. Продолжительность существования жилищ определялась исключительно тем, хватает ли корма для травоядных в пределах досягаемости. Если стадо (а вслед за ним и хищники) отходили на слишком большое расстояние, то и гоминиды двигались следом. Впрочем, такое случалось редко. Как правило, травоядные крутились в пределах одной большой территории, расположенной вдоль рек и других источников воды. Размер этой территории определялся тем, насколько быстро успевает восстановиться трава на пастбищах. Вполне возможно, что было несколько жилищ, разбросанных по определенной территории, в которых гоминиды появлялись время от времени, кочуя вслед за стадами травоядных и сопровождавшими их хищниками.

Адаптационная стратегия, этот своеобразный симбиоз, выбранный гоминидами, оказался настолько успешным, что их численность начала неуклонно расти.

Здесь мы подходим к одному важному моменту, на который хотелось бы обратить особое внимание. На описываемом этапе произошло то, чего в жизни гоминид не было ранее. Они постепенно подошли к тому, что можно было бы назвать контролем за ресурсом. Поясним.

Любой вид контролирует территорию, на которой обитает. Противостояние касается только тех, кто может составить ему конкуренцию в плане добывания пищи. Это могут быть как представители чужого, так и своего вида. При этом часто конфронтация в схватках за контроль над территорией принимает довольно жесткие формы, поскольку от этого зависит выживание вида. Хищники, как и другие животные, тоже имеют свою территорию, которую охраняют, метят, обходят и проч. Территория для хищника – это охотничьи угодья. Охота идет на различных животных, в основном копытных. Стада могут перемещаться с места на место, но поскольку при нормальных условиях это перемещение не происходит на значительные расстояния (травостоя вполне достаточно для прокорма стада и на сравнительно небольшой территории), то территория, контролируемая хищником, не меняется. И только тогда, когда условия претерпевают значительные негативные изменения, происходит миграция – вслед за стадами копытных.

Соответственно, для гоминид, которые были падальщиками и напрямую зависели от добычи хищника, важнейшим был вопрос оперативного доступа к туше. Этого можно было добиться двумя способами. Первый – следить за хищником и дожидаться, когда он придет с охоты с добычей и насытится. Второй – находиться во время добывания пищи возле стада травоядных, карауля тот момент, когда какой-нибудь хищник начнет охоту.

Для того, чтобы понять, какой из двух способов более эффективный, вначале разберемся с хищниками, которые были источником падали для гоминид.

В Африке до сих пор основными хищниками являются кошачьи – такие, как лев, леопард, гепард. При этом лев является самым распространенным хищником на большей части континента. Мы уже упоминали о том, что особенности охоты кошачьих состоят в том, что в основном добыча не доедается, а в достаточно большом объеме достается падальщикам. При этом в первую очередь хищником поедаются мягкие внутренности. Насытившись сам и дав насытиться членам своего прайда, хищник в следующий раз, когда проголодается, вновь отправляется на охоту. Тактика охоты состоит в нападении из засады. Выждав удобный момент, когда какое-либо животное удалится от стада, хищник совершает стремительный бросок и перекусывает шейные артерии или позвонки жертвы. Леопарды, в отличие от львов, прекрасно лазают по деревьям, куда они часто затаскивают добычу, чтобы там спокойно насытиться, не рискуя, что добычу отнимут конкуренты. Гепард, который прекрасно бегает и способен буквально за пару секунд развивать скорость более 100 км в час, охотится, преследуя добычу, а не карауля ее из засады. Картина не будет полной, если не упомянуть ныне вымерших больших саблезубых кошек – махайродов. Крупные, далеко выступающие из верхней челюсти клыки, позволяли им буквально вспарывать шкуру травоядных. Однако по той же причине рацион махайродов составляли в основном кровь и мягкие внутренности жертв. Справляться с мышцами, сухожилиями и костями им мешали все те же клыки.

Возвращаясь к вопросу, что гоминиды предпочитали – следовать за хищником или за стадом травоядных, – можно сделать предположение, что следование за хищником было слишком ненадежной стратегией, чтобы предпочесть именно ее. Во-первых, соседство с логовом хищника (например, львиным прайдом) было весьма опасным предприятием. Во-вторых, следование за ним во время охоты являлось слишком энергозатратным делом (обычно охота длится довольно долго, бывает, несколько суток) тем более что она не всегда бывает результативной. Логичнее заключить, что гоминиды выбирали место непосредственно возле стада копытных, после чего начинали высматривать возможность чем-то поживиться. А таких возможностей предоставлялось гораздо больше, чем при стратегии следования за хищником. Что же это были за возможности?

1. В зоне наблюдения оказывалось несколько хищников разных видов – всех, кто охотился на представителей данного стада. О том, что кто-то из хищников произвел удачную охоту, гоминиды могли догадаться по поведению пернатых падальщиков, кружащих над этим местом.

2. В непосредственной близости от стада представлялась дополнительная возможность самостоятельно добыть отбившегося от остальных детеныша, либо ослабленное, больное животное. Известно, что даже обезьяны время от времени охотятся (напр., шимпанзе). Нет никаких причин считать, что этого не делали наши далекие предки – естественно, охотясь на тех, кого они были в состоянии настигнуть и убить подручными средствами.

При таком положении вещей главным для гоминид уже неизбежно становилась не территория, а ресурс, и залогом благоденствия являлся контроль за этим ресурсом. Это было очень важным моментом. Территория – это, если так можно выразиться, ресурс потенциальный, на котором может что-то вырасти или не вырасти, на котором может появиться или не появиться добыча. Стадо – это стопроцентный ресурс. Безусловный. Контроль за этим ресурсом позволяет иметь пищу практически всегда. Вероятно, контроль над этим ресурсом устанавливался очень постепенно, на протяжении десятков, а то и сотен тысяч лет. Однако именно этот переход от контроля вида над территорией к контролю непосредственно над ресурсом позволил гоминидам расселиться почти по всей земле. Во-первых, они были вынуждены двигаться вслед за стадами копытных, когда те совершали миграции. Во-вторых, расширение ареала обитания происходило теперь не за счет освоения новой территории, а за счет поиска нового «ресурса». Как только сообщество гоминид становилось больше того, что могло прокормить стадо, часть его отправлялась на поиски другого стада, в своеобразном симбиозе с которым и начинала далее существовать.

Думается, что контроль за ресурсом был довольно условным, если иметь в виду современные представления о скотоводстве. Вероятнее всего, это было просто сосуществование, комфортное для одних и не слишком обременительное для других.

Тем не менее, скотоводство, скорее всего, возникло позднее именно на основе подобных отношений – постепенно, шаг за шагом, как определенный образ жизни. Забегая вперед, скажем, что и одомашнивание животных (например, таких как собака), а также первая религиозная система (тотемизм) могли возникнуть только на основе подобных отношений. Впрочем, об этом мы поговорим несколько позднее.

6

Эректусы просуществовали достаточно долго, последние из них вымерли лишь около 20 тыс. лет назад (Индонезия). Соответственно, всего история эректусов насчитывает более полутора миллионов лет. В каком направлении в это время могла идти эволюция вида? Как изменялся описанный выше «симбиоз»?

Во-первых, выбранная стратегия оказалась, как уже говорилось, весьма успешной. Численность вида стала расти, и он начал расселяться на огромные территории – мигрируя вслед за стадами копытных и устанавливая контроль над новыми «ресурсами». Из Африки через Суэцкий перешеек и Баб-эль-Мандебский пролив эректусы попали на Аравийский полуостров, отсюда вдоль побережья Средиземного моря они проникли в Европу. Другая ветвь через Ближний Восток заселила Азию, а затем острова Индонезийского архипелага. Несложно заметить, что передвижения гоминид происходили вдоль океанских побережий и русел рек. И это вполне логично, поскольку стадам копытных постоянно требовалось значительное количество пресной воды.

Во-вторых, совершенствовались способы обнаружения добычи, ее разделки и доставки на места стоянок. Поскольку следовало решать задачи многофакторные, произошло дальнейшее увеличение мозга. Действительно, для того, чтобы держать в памяти повадки хищников, привычки пернатых падальщиков, способы изготовления орудий и проч. требовался мозг больших размеров, чем был у хабилиса.

В-третьих, на протяжении многотысячелетней истории существования эректусов происходил постепенный переход от пассивного скэвенджинга к активному, то есть к такому положению вещей, когда падальщик не просто дожидается, когда можно будет подобрать остатки чужой трапезы, но начинает активно отгонять хищника от добычи. Это было связано с дополнительными факторами, о которых мы будем говорить в следующей главе.

Итак, на стадии эректуса произошло расселение вида далеко за пределы Африканского континента. Образовалось множество местных подвидов и новых видов, таких как Homo georgicus (Ближний Восток), «гейдельбергский человек» (Европа), синантропы (Китай), питекантропы (Индонезия, о. Ява). Если мы посмотрим на карту расселения видов, то заметим, что миграция эректусов практически полностью соответствует распространению не только крупных копытных, но и хищных кошачьих той эпохи.

Мир эпохи плейстоцена (2588 тыс.-11,7 тыс. лет назад) был весьма изменчив. Обширные территории с течением времени превратились в пустыни и полупустыни, тропические леса и саванны отступили, а начавшееся вюрмское оледенение (ок. 110 тыс. лет назад) практически полностью изменило картину расселения живых существ. Не исключением были и хищники. Разберемся с ними подробней.

Лев – самое распространенное из крупных хищников. Надо сказать, что ранее его ареал охватывал намного большие пространства, чем в настоящее время. Еще в раннее средневековье он встречался на всей территории Африки за исключением пустынь и тропических лесов. Встречался он на Ближнем Востоке, в Иране, Пакистане, Бангладеш, Турции, северной и северо-западной Индии, в Северной и Южной Америке и даже кое-где в Южной Европе. Кроме того, имеются вымершие виды льва – такие как пещерный лев (время существования с 500 до 10 тыс. лет назад), населявший в эпоху плейстоцена Европу и Сибирь. Если ранний пещерный лев появился ок. 500 тыс. лет назад, то «классический» пещерный лев появился примерно 300 тыс. лет назад, при этом распространившись по всей северной Евразии. Во времена оледенений он проникал далеко на север. Пещерный лев является одним из наиболее крупных представителей семейства кошачьих всех времен.

Современный лев в основном населяет саванны, но иногда перебирается в кустарниковую местность и даже в лес. В отличие от других кошачьих, живет не поодиночке, а в особых семейных группах – прайдах.

О том, насколько важное место львы занимали в жизни древнего человека, можно судить хотя бы по тому, что наскальные рисунки, изображения на кости, а также глиняные фигурки, запечатлевшие пещерного льва, известны со времен палеолита.

Другим крупным представителем семейства кошачьих, весьма распространенным по всему свету, является леопард.

Считается, что предок леопарда появился в Азии, а впоследствии мигрировал и расселился в Африке. Ископаемые останки предков леопарда найдены в отложениях возрастом от 2 до 3,5 млн. лет назад. Современный леопард предположительно возник и развивался в Африке около 470–825 тыс. лет назад и распространился в Азию примерно 170–300 тыс. лет назад.

Область распространения леопарда шире ареала любого другого представителя семейства кошачьих, разве что за исключением домашней кошки. Это, по всей вероятности, объясняется скрытным образом жизни леопарда и его способностью охотиться на самых различных животных.

Ранее ареал леопарда охватывал большую часть Африки (кроме Сахары), Переднюю Азию, Закавказье, Пакистан, Индию, Китай, Индонезию, острова Ява, Занзибар и Шри-Ланку. Сегодня на ряде территорий леопард не встречается, либо вымер (Марокко, Синайский полуостров, Занзибар), на других – его популяции стали дискретными, порой сильно отдалёнными одна от другой. В России леопард встречается в Приморском крае, на Северном Кавказе.

В четвертичном периоде леопарды, кроме перечисленного, населяли Францию, Италию, Англию, Германию, Бельгию, Испанию, Португалию, Швейцарию, Венгрию, Румынию. Некоторые находки указывают на обитание леопарда в Европе до неолита включительно (появился примерно 1 млн. лет назад, вымер к концу плейстоцена, около 10 тыс. лет назад).

В Африке леопард широко распространен, но избегает больших пустынь и засушливых территорий без воды. Поэтому в Африке он отсутствует в Сахаре и особо засушливых регионах Намибии. В Азии он населяет хвойные леса на Амуре, глухие тропические, субтропические и смешанные леса на горных склонах и равнинах Индии и Юго-Восточной Азии. В Азии его ареал простирается на юго-западе вплоть до Аравийского полуострова, Израиля и Анатолийского нагорья, а на юго-востоке вплоть до острова Ява. Ископаемые находки показывают, что леопард раньше населял также Суматру (в наши дни его там нет).

Леопард оставил довольно значительный след в деятельности человека. Это и наскальные изображения, и резьба на кости, и глиняные фигурки, и присутствие в мифологии.

Следующим хищником, о котором следует упомянуть, является гепард. Отличие его от предыдущих заключается, как упоминалось, в том, что охотится он не подкарауливая жертву из засады, а преследуя ее. Распространен он в большинстве стран Африки, а также на Ближнем Востоке. Во время последнего ледникового периода, пройдя сквозь «бутылочное горлышко», гепарды едва не вымерли (существующая в наши дни популяция состоит из близкородственных особей).

Раньше ареал гепарда был намного шире. В Африке он был распространен почти повсеместно, за пределами Африки – в Саудовской Аравии, Израиле, Йемене, Ираке, Иордани, Сирии, Пакистане, Индии, Казахстане, Таджикистане, Узбекистане, Туркменистане. В плиоцене гепарды обитали в Китае. Особый вид – европейский гепард (время существования от 3 млн. лет назад до примерно 30 тыс. лет назад) – был распространен на территории Франции, Германии (здесь особенно много находок). Найдены наскальные изображения гепарда возрастом примерно 30 тыс. лет. Европейский гепард был гораздо крупнее и тяжелее современного африканского вида и достигал роста льва. Охотился он не только на газелей, но, вероятнее всего, и на более крупную добычу, например, ранних лошадей – гиппарионов.

Ну, и список не был бы полным, если бы мы не упомянули о махайродах – вымерших саблезубых кошках. Впрочем, несмотря на свою внушительность, они вряд ли сыграли в эволюции гоминид на этапе, о котором мы сейчас говорим, значительную роль, поскольку, появившись в Евразии предположительно в среднем миоцене около 15 миллионов лет назад, около двух миллионов лет назад благополучно вымерли. Вполне вероятно, они определенным образом повлияли на предыдущие стадии становления человека (например, в выборе последним стратегии падальщика), но распространение по земле Homo erectus шло уже без них.

Итак, подведем итог. Если взглянуть на ареал распространения по земле крупных кошачьих, становится видно, что этот ареал, незначительно отклоняясь, был приблизительно одинаков. При этом он полностью соответствует тому маршруту, следуя по которому, Homo erectus распространялся по земному шару. Это однозначно свидетельствует в пользу нашей теории, что, будучи падальщиком, предок человека следовал за стадами копытных, выбирая те места, где охотились крупные кошачьи. Именно такая стратегия, состоявшая из своего рода симбиоза, привела вид к процветанию и распространению на огромные территории.