Текст книги "Сумасшедшая обезьяна (подлинная эволюция человека)"

8

Итак, оказавшись на грани выживания, гоминиды начали практиковать прием психотропных средств. Их специфическое воздействие на организм – искаженное восприятие, нарушение работы всего организма и отдельных органов – оказалось на определенном этапе конкурентным преимуществом. Вид находился на грани исчезновения под воздействием неблагоприятных изменений среды и сокращения пищевой базы. Самое главное – исчезли крупные кошачьи, которые издревле были источником мясной пищи для гоминид. Виду приходилось приспосабливаться к симбиозу с другими животными – псовыми – которые охотились стаей. Особенности охоты псовых заставляли гоминид (эректусов) переходить от пассивного к активному скэвенджингу. Актвный скэвенджнг был делом не только не простым, но еще и весьма опасным. Возможен был либо силовой отъем добычи у хищника, либо раздел добычи вместе с остальными членами стаи в случае мимикрии, т. е. имитации поведения хищника и его внешнего вида (что, к слову сказать, могло использоваться и для того, чтобы подобраться ближе к стае при силовом отъеме). Психотропные средства повышали агрессивность, снижали чувствительность к боли, лишали страха, а самое главное – делали поведение непредсказуемым, разрушая поведенческие паттерны. Именно эта способность разрушать устоявшиеся шаблоны не в последнюю очередь дала предкам сапиенсов конкурентные преимущества, позволившие выжить. На стадии перехода к активному скэвенджингу вид разделился на несколько ветвей. Часть во время отступления ледника покинула Ближний Восток (Аравийский полуостров, который, предположительно, был прародиной вида) и заселила Европу. Здесь она преобразовалась в Гейдельбергского человека, а затем в неандертальца, приспособившись к жизни в новых условиях. Активный скэвенджинг скоро (при наступлении нового похолодания) во многом был замещен охотой на мелкого и среднего зверя с бесконечным совершенствованием каменной индустрии и борьбой за выживание в условиях арктической полупустыни и тундры. Другая часть гоминид, отделившись от общего древа, отправилась на восток, осев в районе Алтая, а затем двинулась еще дальше, в сторону нынешнего Китая и Индонезийского архипелага. Это были денисовцы. Возможно, была по крайней мере еще одна волна переселенцев, след которой был обнаружен в генетическом коде новыми исследованиями, однако более о ней до сих пор ничего не известно. Значительная часть гоминид никуда не уходила, а осталась в местах своего прежнего проживания. Их жизнь текла в привычном русле. С наступлением новой ледниковой эпохи практически вся территория Аравийского полуострова и Ближнего Востока подверглась опустыниванию. Условия сделались совершенно не пригодными для существования. Часть гоминид ушла в Африку, часть вымерла. Такова канва того, о чем мы говорили ранее.

Однако теперь мы подошли к важному моменту. В то время, пока гоминиды находились в Аравии, с ними произошли некие изменения, которые были необратимы и которые, мало того, положили начало новому виду. Вернувшись в Африку, предки людей уже обладали сапиентными чертами. В Африке происходило лишь утверждение вида в новом качестве, оттачивание его конкурентных преимуществ, а также непрерывно шел его количественный рост – вплоть до начала экспансии за пределы Африканского континента около 50 тыс. лет назад. Но тогда в чем состояли фундаментальные изменения, приведшие к образованию нового вида ранее?

Мы уже сказали, что гоминиды в это время вынуждены были переходить к активному скэвенджингу, который был сопряжен с массой рисков. Случайное употребление психотропных средств приносило краткосрочные выгоды, вследствие чего это употребление поведенчески закреплялось. Однако психотропные вещества имеют серьезные побочные эффекты. В частности, речь идет о галлюцинациях. Здесь необходимо пояснить. Общеизвестно, что галлюцинации имеют различную интенсивность – в зависимости от дозы психотропного вещества и особенностей его воздействия на организм. Все современные сильные синтетические наркотики, к которым относятся как сделанные на основе веществ растительного происхождения, так и полностью синтезированные химическим путем, отличаются высокой концентрацией действующих веществ. Достаточно вспомнить, что из 10 кг. опия получается в результате не более 1 кг. героина. При приеме таких «обогащенных» средств галлюцинаторная реальность полностью заменяет собой реальность окружающую, человек отключается и, если так можно выразиться, «видит сны». С растительными, «не обогащенными» химическим путем психотропными веществами картина, как правило, совершенно иная. Дело в том, что действующие вещества обычно не содержатся в растениях в слишком большой концентрации. Поэтому галлюцинации носят характер искаженного восприятия. Т. е. они не подменяют собой восприятие, а вносят в него некие «поправки». Получается своего рода «дополненная реальность». Это может касаться цвета, формы окружающих предметов. Могут быть также звуковые «дополнения» к окружающей картине, а также обонятельные иллюзии. Существует достаточно большое количество описаний подобного наркотического опьянения. Например, авторы отмечают яркие, неправдоподобно кричащие цвета, чрезвычайное обострение слуха, сопровождающееся разного рода «голосами». Во многих случаях обычные картины – например, стандартный стул – превращается во что-то иное, скажем, ножки начинают вдруг извиваться и трансформироваться в змей. Или неровности на стене пещеры (или узор на обоях), усиленные игрой светотени, вдруг сливаются в картину шествия разнообразных животных. Упрощенно механизм таких галлюцинаций состоит в следующем. Под воздействием психотропных средств и токсинов восприятие частично разрушается. Если представить себе его в виде большого куска материи с рисунком, то аналогом может служить появление в этой материи дырок. Организм реагирует на данное событие тем, что пытается восстановить непрерывность ткани, заместив утраченный рисунок. Однако восстанавливает это он не при помощи того, что идет извне, а пользуясь тем, что у него есть в арсенале – а именно, подставляя приблизительно подходящие по аналогии с остальным «рисунком» воспоминания. При такой «штопке» ножки стула по форме вполне могут быть заменены змеями, тлеющие угли – глазами какого-то животного и т. д. К слову, опережая события, заметим, что постепенно мозг для облегчения задачи выработал некий набор универсальных «заплаток», как говорится, на все случаи жизни. Этот универсальный набор со временем стал формироваться в раннем возрасте, именно его описывали в свое время К. Юнг и З. Фрейд, говоря об архетипах. Но об этом несколько позднее.

Говоря обо всем этом, я невольно вспоминаю такой эпизод из собственного детства. Как-то в ванной у нас сделали ремонт, при этом стены обклеили пленкой, рисунком воспроизводящей мрамор. Мне очень нравились эти узоры и цветовые разводы, поскольку когда я глядел на них, то они складывались в разные физиономии, в каких-то чертей, фигуры людей и тому подобное. Я очень любил лежать в ванной и представлять, во что составится узор в следующий раз. А потом оказалось, что именно в этом состоит распространенный тест на абстрактное мышление. Испытуемому дают разного рода картины с непонятными загогулинами и спрашивают, что он видит. Дают также картинку, состоящую из разноцветных кружков, при этом кружки примерно одного цвета складываются в разные цифры – на одном рисунке в цифру «пять», на другом в цифру «восемь» и т. д. То, что я проделывал в свое время, лежа в ванной, медленно, ощупью проделывал первобытный человек, находясь в состоянии наркотического опьянения и сидя в пещере возле каменной стены. Шероховатая поверхность камня и разные породы, составляющие стены, создавали причудливый рисунок, который усиливался игрой светотени. Человеку казалось, что по стене пещеры шествуют животные, люди, что на ней возникают сцены охоты. Придя в себя и вернувшись в свой обычный мир, человек пытался понять, откуда на стене брались все те картины, которые он видел раньше. И он пытался воскресить все, виденное им. Думается, именно в этом состоит причина появления наскальной живописи и той непонятной «тяги к прекрасному», которая внезапно одолела Homo sapiens.

В чем же состоял процесс расщепления восприятия, и как именно он происходил? И почему для объяснения этого процесса вообще пришлось привлекать воздействие психотропных средств? Разве это не могло произойти само по себе? Или в силу каких-либо других причин?

Первое. Расщепление сознания – явление отнюдь не обыкновенное, а из ряда вон выходящее. Достаточно напомнить, что расщепленным сознанием из всего животного мира обладает только один вид, а именно – Homo sapiens.

Второе. Изначально расщепленное сознание – это сознание, подвергшееся частичному разрушению, можно сказать – больное. В нормальных условиях особи, обладающие подобными аномалиями, выбраковываются естественным отбором. То, что этого не произошло с людьми, является стечением обстоятельств, к коим можно отнести условия, в которых оказались предки современного человека, а также череду предшествующих эволюционных изменений, которые позволили эту «болезнь» использовать как конкурентное преимущество.

Третье. Естественных причин, которые могли бы привести к подобным же последствиям, мне найти не удалось. Перестройка была слишком серьезной, с эволюционной точки зрения быстрой, а кроме того – нетипичной. Под воздействием естественных причин подобного не происходит.

Итак, каким образом происходило расщепление сознания? Представляется такой процесс. Первоначально, как уже говорилось, возникающие в канве восприятия под воздействием психотропных веществ «дыры» «штопались» некими имеющимися воспоминаниями «по аналогии». С течением времени организм, адаптируясь и упрощая в целях экономии ресурсов решение стоящей перед ним задачи, выработал некие универсальные «заплаты», подходящие под разные «рисунки». Вначале таких «заплат» (или, как бы их назвал Юнг, архетипов) было не много. Важен был сам момент отделения предмета от его виртуального образа. В этом смысле особый интерес представляет наскальная живопись. Одним из наиболее распространенных архаичных изображений во всех культурах является отпечаток руки, сделанный особым способом. Рука прикладывалась к стене, поверх наносилась краска. Потом рука убиралась, и на ее месте оказывался не закрашенный участок в виде силуэта, точно воспроизводящего руку. Рука в данной процедуре как бы выполняла роль трафарета. Возникает резонный вопрос: зачем это было нужно? Почему этот рисунок столь завораживающе действовал на древнего человека? Почему подобных отпечатков так много? Все достаточно просто. Это характерный пример той самой «заплатки», о которой мы говорили. Древний человек видел свою руку, потом ее убирал, видел отпечаток, и мозг «штопал» возникшую «дырку», подставляя в нее мысленно предмет (т. е. руку). Завораживал сам процесс «подстановки», расщепления восприятия на мир реальный и ирреальный, а также их взаимодействие. Вот рука есть, а вот ее уже нет, но она все равно как бы есть. Вряд ли первоначально эти мыслеобразы держались в сознании долго. Наглядность в виде запечатленных на стенах рисунков здесь была также не лишней: посмотрел – и сразу вспомнил. Как бы это назвали современные психологи, запечатленный образ выполнял роль некоего «якоря». Со временем таких «заплаток» (архетипов) становилось все больше. Этому способствовали два фактора. Во-первых, «ассортимент» универсальных средств совершенствовался, охватывая все новые из уже имеющихся областей. Во-вторых, с течением времени усложнялась социальная жизнь древнего человека, появлялись новые объекты хозяйственной деятельности и проч. Соответственно, эти новые области также требовали «заплаток», т. е. своих виртуальных образов. С нарастанием количества «архетипов» они могли заменять все большую часть реальности, постепенно начиная взаимодействовать друг с другом и образуя свою собственную, виртуальную реальность.

Механизм взаимодействия двух разных «миров» можно наглядно увидеть на примере сновидений. Сновидения предметно изучали еще со времен Юнга и Фрейда, т. е. уже почти 150 лет. Механизм того, что назвали «вытеснением», был уже тогда изучен достаточно подробно. Суть его сводится к тому, что в сновидениях неприятные (травматические) моменты вытесняются и заменяются чем-то иным, по аналогии. В принципе, смысл психоанализа (который, как известно, значительное внимание уделяет снам и вообще подсознательному) во многом сводится к анализу сновидений и речевых ассоциаций. По существу, это попытка убрать «заплатки», о которых мы говорили выше, и восстановить, что на этом месте было изначально. Как правило, речь идет о травмирующих воспоминаниях, которые психика активно вытесняет в целях самосохранения. Не составляет труда увидеть, что механизм здесь тот же, что и в случае с употреблением гоминидами наркотиков. Здесь также образуются «дыры» в канве восприятия (воспоминаний), которые затем «штопаются» «по аналогии». Только дыры здесь образуются не в результате вытеснения, а вследствие приема психотропных средств, приводящих к нарушению нормальной работы мозга и иных систем организма.

Неожиданным образом наши построения подтверждают описанные выше опыты по информационной изоляции человека. Как помним, испытуемого в звуконепроницаемой комнате помещали на что-то вроде водного матраца и гасили свет. Вначале наступало расслабление и успокоение, затем – беспокойство с попытками выйти из сенсорной изоляции. Следом – галлюцинации, и наконец – паническая атака. Что мы здесь видим в свете сказанного выше? Вначале организм расслабляется и делает то, что происходит обычно во время сна. Затем следует беспокойство из-за того, что нет никаких внешних раздражителей. Картина восприятия оказывается нарушена. Мозг воспринимает это как сигнал и начинает активно «штопать» то, что он воспринял как «дыру». Активное наложение мозгом «заплаток» и есть следующие за беспокойством галлюцинации. Однако заменить всю реальность «заплатками» невозможно. Любой живой организм нацелен на взаимодействие со средой и адаптацию под нее. Именно поэтому после периода галлюцинирования наступает паническая атака.

Теперь мы подходим к еще одному важному моменту, а именно – возникновению речи. Как мы уже говорили в одной из предыдущих глав, многие животные обладают сигнальной системой. Суть сигнальной системы, а также ее отличие от речи состоит в том, что она существует «здесь и сейчас» и состоит из «сигналов» о том, что имеется в наличии – напр., «есть еда», «здесь опасность», «готов к продолжению рода» и т. п. Именно поэтому она является именно «сигнальной системой». Речь же описывает то, чего нет. По существу, речь – это «озвучка» мыслительного процесса, а мыслительный процесс – это, если так можно выразиться, непрерывное галлюцинирование наяву, представление того, чего в настоящий момент не существует. Говоря об архетипах, мы сказали, что они во многом напоминают некие универсальные «заплатки», накладывющиеся на подвергшееся разрушению восприятие. Но в таком случае слово – это такой же архетип, похожий на отпечаток руки на стене пещеры. Когда мы видим этот отпечаток и называем его («рука»), то мы не имеем в виду конкретно руку, которая послужила трафаретом для изображения. Под данный отпечаток подходит любая рука. Поэтому, говоря «рука», мы имеем в виду все руки, которые имеются в мире. Расчленение восприятия касалось именно этого процесса. Однако справедливости ради следует отметить, что язык совмещает в себе пласты, образовавшиеся в разные эпохи. В любом современном языке есть и следы сигнальной системы, и промежуточных стадий, и полной абстрагированности (расчлененности) понятий. Например, считается, что указательные местоимения – первый, самый древний пласт языка. И это действительно так. Указание на объект не требует расчлененности. Это, безусловно, элемент сигнальной системы («тот», «этот», «та», «то»). Столь же древними считаются междометия и звукоподражания. Впрочем, в междометиях расчлененность уже присутствует в небольшой степени. Как известно, междометие – это голосовая реакция на эмоциональный всплеск. Однако, междометие, употребленное в момент всплеска – это сигнальная система. Если же оно употребляется в отсутствие раздражителя, то оно уже описывает эмоциональное состояние, которого в настоящий момент нет, т. е. перед нами расчлененное восприятие. Теперь о звукоподражаниях. Звукоподражания – очень примечательная вещь. С одной стороны, они указывают на характерную особенность поведения приматов – имитативность (вспомним мимикрию, о которой говорилось выше), с другой – свидетельствуют о начальной стадии расчленения восприятия. Если, предположим, на дереве сидит птица и поет, а внизу, рядом, стоит гоминид и подражает ей, то перед нами характерный случай имитативного поведения. Если же гоминид делает то же самое в отсутствие птицы, пытаясь добиться от своего собрата, чтобы он представил себе эту птицу, то перед нами – явное свидетельство расчлененности восприятия.

Как свидетельствует лингвистика, весьма древним является такая часть речи, как глагол. Предполагается, что изначально речь вообще состояла из указательных местоимений и глаголов в повелительном наклонении. Что-то вроде: «То положи сюда», «Возьми это», «Принеси то». То есть перед нами побуждение кого-либо к действию с тем или иным предметом. То есть с одной стороны, все находится в пределах сигнальной системы, но с другой – собеседник побуждается к действию, отсутствующему в настоящий момент.

В заключении хотелось бы упомянуть о такой вещи как имя. Имя – это то, что неразрывно связано с конкретным объектом и называет именно его. Дело в том, что имя вплоть до эпохи Возрождения являлось объектом культа и серьезных суеверий. Считалось, что при помощи имени можно повлиять на его обладателя, в том числе и магически – навести порчу, сглаз и проч. Дело в том, что собственные имена – характерный пример нерасчлененности восприятия, т. е. слово четко привязано к тому, что оно означает. Но вместе с тем все суеверия и связанные с именем многочисленные табу могли возникнуть только у тех, кто обладал уже расчлененным восприятием. Другими словами, «магия имени» – это взгляд расчлененного сознания на нерасчлененное понятие. То, что на обладателя имени можно повлиять, зная имя, является ярчайшим доказательством того, о чем мы говорили.

С данной темой тесно связано и понятие «симпатической магии», которая вообще характерна для примитивных племен и в частности для аффективного способа мышления. Но данную тему мы подробно будем обсуждать в 8 главе, поэтому в настоящий момент ограничимся лишь ее упоминанием.

Глава 7

Феномен «границы». Раздельное проживание мужского и детско-женского сообществ. Секс за ресурс. Тотемизм и экзогамия

1

Итак, мы назвали главную причину, из-за которой человек современного типа выделился в отдельный вид Homo sapiens. Этой причиной было расчленение восприятия, разделение его на мир «реальный» и «ирреальный». Это было радикальное революционное новшество по сравнению со всеми предыдущими эпохами. Подобного расчленения сознания ранее не было ни у одного живого существа. Эволюционным способом такое изменение вряд ли могло произойти (особенно если учитывать, что изменения происходили с точки зрения эволюции стремительно). Внешним толчком к подобной метаморфозе послужило принятие гоминидами на протяжении длительного времени психотропных средств. Вследствие неблагоприятных изменений окружающей среды вид оказался на грани вымирания. Возникло то, что в биологии носит название «бутылочного горлышка», поэтому выбор между негативными последствиями принятия наркотиков и вымиранием, естественно, оказался в пользу первого. Помимо краткосрочных преимуществ, которые получили гоминиды в виде увеличения агрессивности, снижения болевого порога, непредсказуемости действий, разрушающих поведенческие паттерны хищников, они еще приобрели то, что можно назвать побочным эффектом приема психотропных веществ – искаженное восприятие, периодическое галлюционирование, которые постепенно привели к расщеплению восприятия, разделению мира на реальный и ирреальный. Процесс этот был достаточно длительным (с точки зрения жизни отдельного индивидуума) и занял, судя по всему, не один десяток тысяч лет. Следы этого процесса мы можем наглядно наблюдать в наскальных изображениях, которые в большом количестве сохранились до наших дней. Смысл этих изображений как раз и состоит в том, чтобы запечатлеть образы, посещавшие людей во время галлюцинирования. Неровности стен пещеры, особенности игры светотени создавали почву для возникновения разных образов: восприятие под воздействием токсинов разрушалось, и мозг «штопал» его при помощи имеющихся в его арсенале воспоминаний. Именно поэтому на стенах пещеры появлялись животные, сцены охоты, изображения женских фигур, гениталий и т. п. Особенно показательными являются в этом отношении изображения человеческих рук. То, что в психологической традиции носит название «абстрактного мышления» формировалось именно тогда и именно при помощи подобных «экспериментов».

Почему это раздвоенное, расчлененное сознание впоследствии закрепилось эволюцией, почему не было забраковано, как множество других «проб» и «ошибок»? Совершенно очевидно, что ответ должен находиться в русле эволюционной логики: плюсы от такого на первый взгляд сомнительного приобретения оказались намного существеннее, чем минусы. Давайте разберемся подробно. Начнем с минусов.

Первым существенным минусом подобного состояния психики и восприятия являлось то, что нервная система в этом случае работала на пределе. Постоянное «подхлестывание» ее при помощи психотропных средств, а также то, что мозг теперь вынужден был производить гораздо большую работу, чем раньше, приводили к тому, что наступало быстрое истощение внутренних резервов организма. Вследствие этого неизбежно должна была уменьшиться средняя продолжительность жизни, которая и так была не высока. Од-нако, как мы уже говорили, в условиях «бутылочного горлышка» жизнь и без того стала настолько опасной и короткой, причем по совсем иным причинам, что гоминиды вряд ли почувствовали ухудшение ее качества вследствие принятия психотропных средств.

Вторым минусом было то, что мозг, в результате повышенной нагрузки на него, начал стремительно расти. С одной стороны, это была вполне объяснимая реакция на многократно увеличившуюся нагрузку, но с другой – мозг, как известно, в энергетическом смысле есть самый «дорогостоящий» орган. Около трети всей энергии, вырабатываемой организмом, у человека потребляется именно мозгом. Соответственно, возрастала потребность в высококалорийной пище, способной эту энергию дать. Встав на этот путь, предки человека уже не могли с него свернуть. Схема закольцевалась. Охота и активный скэвенждинг требовали приема психотропных средств, этот прием привел к тому, что произошло расщепление сознания, из-за которого начал расти мозг. А крупный мозг, в свою очередь, требовал больше высококалорийной пищи, а соответственно – мяса, добываемого в результате охоты и активного скэвенждинга.

Третьим минусом явилось то, что мы ранее назвали «нарушением поведенческих паттернов». С одной стороны, это было существенным плюсом, поскольку позволяло одерживать верх в конкурентной борьбе с хищниками, но с другой – имело и отрицательные последствия. Эти отрицательные последствия касались тех поведенческих паттернов, которые регулировали взаимоотношения внутри самого сообщества предлюдей. Разрушая паттерны, которые регулировали взаимоотношения с хищниками, гоминиды неизбежно расшатывали и те стереотипы, которые создавали социальную жизнь их сообщества, строили иерархию. Расшатывая и уничтожая данные паттерны, они неизбежно должны были что-то предложить на их место. И действительно, со временем на месте старой системы возникла новая, отличавшаяся гораздо большей пластичностью и приспособляемостью. Но об этом – подробный разговор дальше.

Теперь посмотрим на плюсы.

Об одном плюсе мы уже сказали. Это – разрушение поведенческих паттернов (в том числе «отключение» такого чувства как страх), которое позволяло вести себя непредсказуемым образом и тем самым получать преимущество перед хищниками. О втором плюсе мы тоже упоминали – это понижение болевого порога. Но был и третий плюс, который оказался едва ли не самым важным. Расщепление сознания и навык мозга в «штопке» частично разрушенного восприятия позволил сознанию действовать в особых условиях – а именно, в условиях, характеризующихся недостаточным количеством информации. Другими словами, у гоминид развилась гипертрофированная способность по «замещению» недостающих элементов восприятия некими «заготовками», шаблонами, выработанными мозгом на основе предшествующего опыта и воспоминаний. Жизненные ситуации мало когда характеризуются полнотой информации, поэтому предлюди оказались приспособлены более чем кто бы то ни было для принятия решений в условиях недостаточной информированности. «Дырявая» картина просто «штопалась» при помощи шаблонов (архетипов), позволяя видеть целое и на его основе принимать решения. Из этой способности выросла так называемая «прогностическая» способность нашего сознания, т. е. способность моделировать ситуацию, проигрывать ее и, таким образом, предвидеть последствия. Именно этот плюс был тем существенным моментом, который закрепил такое положение вещей, сделав его характерной особенностью вида.

Естественно, все это не могло не повлиять на социальную жизнь предлюдей, на организацию и способы существования сообществ. Но об этом немного позднее. Сейчас же хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство. В первобытном сознании не было (да и не могло быть) четкой границы между миром «реальным» и «ирреальным». Галлюцинации и разного рода «сновидения» были для первобытного сознания такой же реальностью, как и все остальное. Возникнув, механизм «абстрактного мышления» нуждался в четком разграничении с реальностью, поскольку иначе поведение становилось не адекватным окружающему миру. Надо сказать, этот процесс занял очень длительное время. Строго говоря, он не завершен и до нынешнего дня. То, насколько тонкая грань отделяет в сознании человека реальность и ирреальность, иллюстрируют случаи, когда они смешиваются при разного рода психических заболеваниях и патологических изменениях личности. При таких нарушениях человек теряет способность критически оценивать свои «фантазии» и начинает воспринимать их как реальность. Граница между «настоящим» и «фантазийным» практически полностью исчезает. Впрочем, подобные вещи характерны и для вполне здоровых людей. Разница лишь в степени критического осмысления «фантазий», или, как принято говорить в психологии, акцентуализации личности. Выдавать желаемое за действительное, принимать фантазии за реальность – вполне характерное поведение для обычных людей. При этом подобное поведение напрямую зависит от степени развития личности – от уровня образования, воспитания, жизненного опыта и проч. То есть чем выше уровень перечисленных выше качеств, тем строже контроль «на границе». Чем ниже, тем большая существует склонность у человека выдавать желаемое за действительное, а фантазии за реальность.

Но вернемся к началу человеческой истории.