Электронная библиотека » Игорь Родин » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 27 мая 2022, 14:11


Автор книги: Игорь Родин


Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +
2

Все приведенные выше соображения имеют смысл, и с большинством из них я готов согласиться, но при этом следует особо сказать об одной вещи.

Время формирования данной адаптации может относиться к эпохе плиоцена (от 12 до 3 млн. лет назад), поскольку уже австралопитек афарский (знаменитая Люси, 4–3 млн. лет назад) был прямоходящим и формирование бипедии к этому времени закончилось.

Не вызывает сомнения, что 4 млн. лет – довольно значительный отрезок времени даже для эволюционных изменений. За это время могло произойти достаточное количество новых адаптаций, к иным условиям. Утраченный волосяной покров, например, мог бы опять появиться в качестве приспособления, скажем, к более холодному климату, а челюсти видоизмениться для поедания мяса и устрашения конкурентов в борьбе за самок. Времени было предостаточно. Поэтому просто брать какой-то признак, имеющийся в наличии у современного человека, и притягивать его к какой-то гипотезе, «водной» или любой другой, думается, не совсем правильно. Сразу возникает вопрос: а что было с этим признаком в течение последующих трех миллионов лет? Почему этот признак сохранился, хотя его сохранение из-за изменившихся условий было уже не актуально? Почему на его основе не возникли иные признаки, адаптировавшие предка человека уже под новые условия? Или возникли? Тогда – какие? Словом, вопросов возникает более чем достаточно. Как же тогда быть? А вот здесь мы подходим к самому главному. Нам нужно не только вскрыть наличие того или иного признака, но восстановить всю цепь изменений, приведшую к современному состоянию, понять эволюционную логику, в соответствии с которой происходили те или иные метаморфозы. Только тогда гипотеза обретет достоверность. Иначе мы рискуем встретить массу возражений. Ну, например, то, что касается возникновения у человека чувствительных пальцев (как у макака-крабоеда). Утверждение, что они развились в процессе поиска пищи в воде, вполне может быть оспорено. Чувствительность вполне могла развиться и позже в процессе орудийной деятельности. Утрата волосяного покрова могла произойти не из-за того, что предок человека больше 4-х миллионов лет назад вел полуводный образ жизни а, например, из-за того, что гораздо позднее он жил оседло в пещерах и иных жилищах, а шерсть была идеальным местом для обитания разного рода паразитов (блох, вшей и т. п.), переносящих, как известно, возбудителей смертельных болезней. Соответственно, у кого было меньше шерсти, у того было меньше паразитов, а значит – больше шансов не подцепить заразу и оставить потомство. Другой пункт. Новорожденные умеют плавать вовсе не потому, что рождались прямо «в воду», а по совершенно иной причине. В процессе своего развития на протяжении девяти месяцев они «плавают» в околоплодной жидкости, так что все это время практически действительно являются «водными обитателями», правда, не в том смысле, который нам предлагает водная теория происхождения человека. Рефлекс, закрывающий ноздри, нужен вовсе не для того, чтобы ребенок, рожденный «в воду», не захлебнулся ею, а для того, чтобы при рождении он не захлебнулся околоплодной жидкостью. Далее. Длинный половой орган самец Homo sapiens отрастил вовсе не из-за того, что жил в воде, а из-за того, что самки начали активно «откладывать запасы» в жировой ткани, а для полового акта с толстой самкой нужен более длинный половой орган (см. ниже). Длинный нос с обращенными вниз ноздрями понадобился человеку вовсе не из-за того, что он жил в воде, а из-за того, что позднее, когда у него появилась «система охлаждения» в виде потовых желез, пот мог залиться в ноздри, где находится чувствительный эпителий, а также слизистая, весьма восприимчивая к разного рода инфекции. К слову, для этой же цели у человека появились брови (защита глаз) и волосы на лобке, препятствующие попаданию пота вместе с грязью на гениталии, где также имеются слизистые поверхности. Подобные же возражения можно привести практически по каждому из пунктов «водной теории». Соответственно, нам надо приводить не только факты, свидетельствующие о праве данной теории на существование, а всю цепочку превращений, приведших к нынешнему положению вещей, дать логику движения эволюции. А эволюция – очень логичная вещь. В целях адаптации под изменяющиеся условия жизни она из имеющихся вариантов всегда выбирает наиболее простой и «дешевый» с биологической точки зрения. Другие эксперименты нещадно выбраковываются естественным отбором. Понять эту логику – первейшая задача исследователя. Она даже главнее установки точных датировок. Я вовсе не призываю придумывать ни на чем не основанные теории. Напротив. Но дело в том, что находок окаменелостей древних гоминид, датируемых тремя и более миллионами лет назад, никогда не будет достаточно. Всегда придется реконструировать то, чего не хватает. А вот логика событий как раз способна пролить свет на многое из того, что пока точно не известно. И если она простроена верно, то и вновь обнаруживаемые находки будут лишь подтверждать ее, а не опровергать.


Итак, начнем со времени, когда формировалось прямохождение. Происходило это в эпоху плиоцена, которая, как упоминалось, «стартовала» двенадцать и окончилась три миллиона лет назад. Именно в это время в Африке началась засуха, которая продолжалась миллионы лет. Главной причиной засухи было отсутствие дождей в обширных областях земного шара, вызванное нарушениями циркуляции атмосферы из-за образования мощных горных хребтов. Огромные лесные массивы сжимались, уступая место степям. Приспособившись к саванне, чрезвычайно увеличил свою численность животный мир. Активно появлялись новые виды. Например, для верхнеплиоценовой фауны характерны многочисленные лесостепные и степные травоядные: различные виды гиппарионов (гиппарион – это род ископаемых трехпалых лошадей), носороги (двурогий и этрусский), различные виды мастодонтов и появляющихся слонов (плосколобый и южный), стегодонты, лошади Стенона, тапиры, гиппопотамы, различные виды оленей, антилоп, древний верблюд, древний бык и т. д. Другими словами, фауна отличалась своим богатством. Были тут и вымершие ныне семейства и, конечно, уйма мелких млекопитающих, в частности, грызунов. Таким образом, в саваннах обитало достаточно добычи для хищных зверей – крупных медведей, волков, лисиц, медведеподобных собак, больших саблезубых кошек (махайродов), а также множества гиеновых, среди которых отдельные особи достигали размеров льва. Особо следует отметить необычайный расцвет приматов, в том числе обезьян, представленных более чем тысячью видов, как низших, так и высших (антропоморфных). Все эти животные прямо или косвенно зависели от травостоя. И, соответственно, от воды. Количество выпадавших в те времена осадков поддается примерному определению, что ученые и сделали, используя новейшие методики. Получилось что-то около четырехсот миллиметров в год. Не слишком много, но вполне достаточно для роста травы и прокорма как травоядных, так и плотоядных.

Однако с течением времени воды становилось меньше. Но процесс этот был чрезвычайно растянут во времени, и эпоха, когда саванна постепенно начала превращаться в безводную пустыню, наступила очень не скоро.

В реках и водоемах также водилось много живности. В частности, для плиоцена характерно появление огромного количества моллюсков. Поэтому, думается, нет ничего удивительного в том, что на каком-то из этапов развития один из видов обезьян предпочел приспособиться к водной среде. По берегам рек растет множество деревьев, в том числе плодовых. Склонившиеся над водой ветви с плодами могли стать прекрасным источником пропитания для обезьян. Кроме того, часть плодов падает в воду, и их вполне можно собирать на мелководье со дна. Как уже отмечалось, в плиоцене видов обезьян существовало большое количество, так что конкуренция в саванне была довольно значительная, а «полуводная» ниша не была столь густо населена.

Обезьяны, как известно, всеядны. Основу их рациона, в большинстве случаев составляет растительная пища – фрукты, зелень, орехи, плоды, молодые побеги и т. д. Однако при этом не брезгуют они и животной пищей, богатой протеином. Например, шимпанзе с удовольствием поедают личинок и червей, добывают из термитников термитов, отмечены даже случаи коллективной охоты шимпанзе на тамаринов (род обезьян семейства игрунковых).

Поймы рек предоставляли богатую и разнообразную пищу – как растительную, так и животную. Деревья, растущие вдоль русел, поставляли плоды и орехи, кустарники и травы – молодые побеги и листья. В донном иле водилось множество моллюсков и ракообразных, а также других съедобных беспозвоночных. В своей книге «О начале человеческой истории» российский исследователь Б. Поршнев, в целом соглашаясь с «водной» природой происхождения бипедии, тщательно анализирует эту возможность. В частности, он особо останавливается на начале использования предком человека орудий, отмечая, что водная среда – идеальное место для начала такого использования. Твердые раковины моллюсков и панцири ракообразных нужно было разбивать, чтобы добраться до съедобного мягкого содержимого. Несмотря на то, что использование орудий зачастую предъявляется как некое уникальное свойство Homo, это вовсе не так. Животный мир предоставляет нам массу таких случаев. Например, среди млекопитающих хорошо описана техника использования камня для разбивания твердой оболочки моллюска морской выдрой, или каланом. Последний принадлежит к семейству куньих, обитает на побережье Алеутских островов и Калифорнии. Когда, нырнув, калан приносит на поверхность моллюска-мидию, то одновременно выносит подмышкой и камень размером с кулак. На поверхности воды калан переворачивается на спину, кладет камень на грудь и, крепко зажав моллюска в своих коротких лапах, сильно и многократно бьет им о каменную «наковальню», время от времени поглядывая, не раскололась ли раковина и не показалось ли мягкое тело мидии. В соответствии с наблюдениями ученых, на каждую раковину калан тратит порядка сорока ударов, при этом зачастую пользуется одним и тем же камнем. То есть он не только достает камень из воды вместе с раковиной, но и ныряет вместе с ним. Очевидно, подходящие камни редко встречаются на дне реки, а без него морская выдра рискует найти моллюсков и не иметь возможности их съесть.

Среди разных представителей отряда приматов известны некоторые виды, пользующиеся камнями для раскалывания твердой оболочки моллюсков, орехов, крабов. Яванский макак, употребляющий в пищу различных моллюсков, собираемых на побережье, делает это мастерски. При этом ему нет надобности дорожить используемым камнем, поскольку камней, пригодных для разбивания ракушек, на берегу множество. Другой вид обезьян – капуцины – отлично разбивают орехи сильным ударом камня. То же делают шимпанзе.

Многие птицы также используют подобную «орудийную деятельность». Есть несколько видов птиц, которые, подняв в воздух ракушки (а в других случаях кости животных, содержащие питательный мозг), бросают их на скалы или на твердый грунт и таким образом разбивают оболочку. Иногда применяется удар на земле. Например, дрозд разбивает улиток о камни. Стервятники в Африке разбивают большие страусиные яйца камнем, который берут в клюв, затем задирают голову и с силой швыряют на яйцо. Наблюдения и опыты показали, что в поисках подходящего камня стервятники иногда отходят более, чем на 50 метров. При этом они подбирают камни, какие только могут удержать в клюве – от 15 до 500 грамм.

Соответственно, «водная» теория дает нам не только достаточное количество объяснений возникновения прямохождения, но и предоставляет прекрасную нишу для начала развития орудийной деятельности.

Как известно, тело в воде весит намного меньше, чем на суше, в чем повинна Архимедова сила выталкивания. Это каждому знакомо еще со школы. В силу пониженной нагрузки на задние конечности переход к прямохождению происходил плавно и безболезненно. Голова древнего гоминида во время поисков пищи оставалась над водой, в то время как ноги шли по дну. Такой облегченный вариант прямохождения был необходим в качестве переходного звена от хождения на четырех конечностях к бипедии. Все предположения о том, что прямохождение могло возникнуть на суше, оказываются неубедительными. Даже если некоторые животные в определенных обстоятельствах поднимаются на задние конечности (в случае опасности, например, чтобы визуально увеличить свой размер, или для того, чтобы перенести с места на место какой-либо груз, или чтобы наблюдать за окрестностями), то это происходит кратковременно. Едва задача выполнена, как они снова возвращаются к передвижению наиболее выгодным способом, то есть на четырех конечностях. Далее. К постоянному передвижению на двух ногах анатомически не готово ни одно млекопитающее, в том числе обезьяна. Для того, чтобы животное могло свободно это делать, необходима очень серьезная перестройка всей скелетно-мышечной системы. А для этого нужно две вещи: 1. Причина, для которой это необходимо, 2. Значительный запас времени, за который эта перестройка будет осуществляться.

В предлагаемой модели большую часть времени гоминид проводил в воде в выпрямленном положении, попутно развивая навыки локомоции на двух ногах. Период обитания в данной нише был довольно значительным для того, чтобы соответствующая перестройка скелетно-мышечной системы успела произойти. Добыча древнего гоминида в основном была небольших размеров и состояла из разного рода моллюсков и ракообразных, которые поедались здесь же, стоя. Водная флора предоставляла множество вариантов растительной пищи – от питательных корней водных растений до разнообразных водорослей, богатых йодом и другими микроэлементами. Не исключено, что время от времени гоминидам удавалось полакомиться и рыбой. На берегу древние существа вполне могли поживиться фруктами, растущими на деревьях, сочной молодой зеленью. Однако на берегу гоминиды проводили, судя по всему, не слишком много времени. Кроме того, они вряд ли далеко отходили от воды. Это объяснялось тем, что вода во многом служила еще и убежищем от хищников. Известно, что кошачьи не очень любят погружаться в воду, да и другие хищники, если и умеют плавать, то нападать в воде вряд ли способны. Таким образом, вода была еще и преградой, не позволявшей хищникам приблизиться к гоминидам на опасное расстояние. Если дать волю фантазии, то данную линию вполне можно продолжить, предположив, что наши далекие предки даже могли сооружать нечто вроде жилищ на воде, подобно тому, как это делают бобры или другие водные животные. Предположение вполне логичное, если учесть, что в воде также существуют хищники, и от них следует как-то укрываться. Кроме того, у наших далеких предков должны были быть места, где они могли безбоязненно выращивать потомство и отдыхать от трудов праведных, в конце концов, спать. В данном контексте нечто вроде хатки из ветвей – не самое абсурдное предположение. Общеизвестно, что многие обезьяны сооружают в ветвях деревьев подобие гнезда. Оно служит им для ночлега, а также более или менее постоянным жилищем для самок, обремененных потомством. Гориллы и шимпанзе сооружают «гнездо» для ночлега на земле из веток каждый день.

Кроме того, есть еще один момент, говорящий в пользу данной гипотезы. Сооружение подобных «гнезд» требовало дополнительных усилий в направлении орудийной деятельности, что во многом подготавливало гоминид к дальнейшим свершениям в этом направлении. Напоминаю – эволюция всегда выбирает самый простой и самый «дешевый» с биологической точки зрения путь развития. Поэтому – для того, чтобы дальнейшая деятельность гоминид начала развиваться именно в сторону совершенствования орудий труда, они уже должны были обладать неким инструментарием, позволявшим это сделать. Что ж, водный образ жизни создавал нашему предку в этом смысле неплохой задел:

1. Навыки в умении использовать простейшие каменные орудия для разбивания раковин моллюсков и панцирей ракообразных,

2. Навыки в возведении примитивных жилищ, а также использовании дерева для сооружения простейших «плавсредств».

Есть еще один момент, на который следует обратить внимание. Например, Б. Поршнев в своей книге уделяет ей особое внимание. Дело в том, что река образует естественные изгибы и, соответственно, места отмелей и наносов. Во многих таких местах были обнаружены скопления костей разных животных (так называемые «линзы»). Природа формирования подобных отложений объясняется тем, что река сносила течением сюда трупы животных, погибших естественным образом, либо убитых водными хищниками. Известно, что травоядные часто переплывают водные преграды, чтобы перейти на новое, еще не истощенное пастбище. При этом старые, слабые или больные животные обычно тонут. Кроме того, довольно часто, как показывают данные раскопок, животные вязнут и тонут в прибрежной болотистой почве (например, придя на водопой, или спасаясь от хищника). Прилив (вследствие дождя, например) перемещает тушу в основное русло реки, которая в результате сносит ее на ту же самую отмель. Сильные ливни, потоками устремляющиеся к реке, также способствуют тому, что останки животных смываются в реку с прибрежных территорий.

Думается, наши далекие предки, находя такие «кладбища», не брезговали и мясной пищей, тем более что моллюски и ракообразные – в принципе, тоже пища «мясная». На костях могли сохраняться остатки плоти, но что самое главное, в самих костях сохранялся костный мозг – весьма питательная и энергетически ценная субстанция. Разгрызание костей – не такое простое дело, как может показаться на первый взгляд, и в природе существует не так много хищников, способных это делать. Здесь нашему далекому предку вполне мог помочь навык в раскалывании камнем твердых панцирей ракообразных и раковин моллюсков.

Данная возможность очень важна, поскольку позволила гоминидам на определенном этапе перейти к употреблению мяса в больших объемах. Но об этом позже.

Итак, образ жизни древних гоминид нам становится более или менее ясен.

Однако, как мы уже говорили, плиоцен – это время засухи, длившейся многие тысячи лет. Постепенно на обширных африканских просторах воды становилось все меньше. Дожди из-за образования новых горных цепей все реже приносили живительную влагу. Реки и озера начали медленно мелеть. Обмеление это происходило на протяжении сотен тысяч лет, поэтому было не очень заметно с первого взгляда. Гоминиды, привязанные к исконным местам своего обитания, продолжали вести привычный образ жизни. Понижение уровня рек и озер не было критичным для их выживания, поэтому особой причины для миграции не возникало. Но тем не менее с постепенным обмелением водоемов происходила одна важная вещь. Гоминиды все в большей степени, если так можно выразиться, «вылезали из воды». Если раньше вода на каком-то месте им доходила до шеи, то теперь там же едва достигала груди, чуть позже опустилась на уровень живота… Почему это так важно? Дело в том, что с понижением уровня воды ослабевала Архимедова сила выталкивания, и нагрузка на нижние конечности и позвоночный столб постепенно усиливалась. Эта постепенность обеспечивала временной зазор, необходимый для анатомической перестройки организма. Если бы обмеление происходило не постепенно, а сразу, катастрофическим образом, то «двуногая обезьяна» вряд ли бы смогла приспособиться к новым условиям. Скорее всего, ее постигла бы та же участь, что и большую часть других гоминид – она бы попросту вымерла. В лучшем случае – перешла бы на «четырехногий», более выгодный способ передвижения, чтобы уменьшить нагрузки на мышцы и скелет, а заодно выиграть в скорости.

Этот способ возникновения бипедии настолько очевиден, что я не могу понять, почему он раньше никому не приходил в голову.

С обмелением водоемов появлялось множество заболоченных мест. Прибрежная трава и водоросли разрастались, покрывая большие территории пересохших рек и озер. Для гоминид возникла новая необходимость – передвигаться, как и раньше, на двух ногах, по возможности не проваливаясь в илистое дно и заросли тины. Претерпевает изменения стопа. Теперь ее задача – максимально удерживать ее обладателя на поверхности илистого дна, а для этого нужна возможно большая площадь опоры. Данная стадия адаптации уже впрямую подкрепляется конкретными находками. Речь идет об ореопитеке.

Как уже говорилось ранее, впервые остатки ореопитека были найдены еще в 1872 году в угольных копях Тосканы, но споры о том, кто же все-таки он был такой и какое место занимает на генеалогическом древе гоминид, не утихают до сих пор. Одни авторы подчеркивали примитивные черты «итальянской обезьяны», другие – продвинутые, третьи – специфические. Параллельно со спорами ученые раскапывали все новые кости ореопитека, в результате к началу XXI века данный вид был неплохо изучен.

Считается, что жил Ореопитек 7–9 млн. лет назад, однако новейшие исследования фауны расширили этот интервал до 6–9,5 млн. лет, а датирование калий-аргоновым способом сузило до 7,5–7,6 млн.

Известный ныне ареал обитания ореопитека – это кусочек западного побережья Италии (севернее Рима, но южнее Флоренции), Сардиния, Восточная Африка. В позднем миоцене эти области (Сардиния и кусочек Италии) являлись островом в Тирренском море. Остров покрывали болотистые леса (которые затем стали углем, в котором теперь и находят останки ореопитеков; часто из-за этого Ореопитека еще называют «болотной обезьяной»), кроме того, на острове не было крупных хищников.

Примечателен этот вид, как уже упоминалось в предыдущей главе, тем, что его скелет несет на себе явные признаки прямохождения. Наглядно об этом свидетельствует строение стопы. Она у ореопитека ориентирована пальцами наискось в стороны, а не вперед, как у остальных приматов. Пяточный бугор ориентирован вертикально – как у человека, а не наискось, как у обезьян. Плюсневые кости у ореопитека имеют укороченные пропорции, а стопа – относительно небольшие размеры. Такие соотношения среди приматов есть у прямоходящего человека и у гориллы с ее огромной массой, но ореопитек был небольших размеров (средний вес примерно что-то около 40 кг). Своеобразнее всего у Ореопитека ориентация большого пальца стопы: он развернут от остальных пальцев примерно градусов на 100. То есть, стопа ореопитека представляла собой своеобразный треножник, одной опорой которого была пятка, второй – II–V-й пальцы, а третьей – далеко отставленный большой палец.

Позже появились новые доказательства прямохождения Ореопитека. Ученые исследовали особенности трабекулярной структуры тазовой кости. В зависимости от нагрузок мелкие перегородочки внутри костей (стенки ячеек губчатой ткани) выстраиваются во вполне определенной последовательности и с неслучайной плотностью. Эти трабекулы располагаются вдоль преобладающих нагрузок и плотнее в тех местах, где нагрузка больше. В тазовой кости Оореопитека трабекулярная структура оказалась более похожей на человеческую, чем на структуру, имеющуюся у обезьян, ведущих древесный образ жизни.

Затем были опубликованы данные о хватательных способностях кисти Ореопитека. Было высказано мнение о том, что ореопитек был не только способен, но и приспособлен к «точечному захвату». Точечный захват – это захват, осуществляемый кончиками пальцев, когда каждый палец может прикоснуться к любому другому, и все они могут быть сведены в одну точку. Пальцы прижимают предмет к другим пальцам. Этим точечный захват отличается от силового, при котором предмет «сгребается» всей кистью, при этом большой палец участвует вместе с остальными, прижимая предмет к ладони. Позже, правда, эти выводы были оспорены, и среди ученых разгорелась ожесточенная дискуссия о способности ореопитека к точечному захвату. Спорным вопрос остается и до сегодняшнего дня.

Был еще один момент, который исследователи отмечали у Ореопитеков. Хотя половой диморфизм по размерам клыков у ореопитеков был выражен вполне отчетливо, все же по сравнению с мартышками, дриопитеками, шимпанзе и прочими обезьянами сопоставимого размера самцы ореопитеков имели не такие крупные клыки. Это говорит о пониженной внутривидовой и особенно межсамцовой агрессии, примерно на уровне бонобо – самых миролюбивых и дружелюбных среди современных понгид.


Из сказанного выше можно сделать следующий вывод.

Вероятнее всего, бипедия не являлась «однозначным» эволюционным решением. Было несколько ее вариантов. Ореопитек оказался одним из них (тупиковой ветвью, не получившей дальнейшего развития), приспособленным исключительно для передвижения по болотистой почве (чтобы не проваливаться и не вязнуть в ней). По-видимому, это была первая попытка эволюции вывести гоминид на сушу, хоть и болотистую (ок. 7 млн. лет назад).

В это время «речная обезьяна» продолжала существовать в привычной среде. Тем не менее, с обмелением водоемов в ее морфологии происходили важные изменения, но об этих изменениях мы поговорим в следующей главе.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации