Текст книги "Сумасшедшая обезьяна (подлинная эволюция человека)"

Глава 8

Что такое сознание? Что такое речь? Когда возникает личность? Что такое диссоциация личности? Аффективное мышление и «симпатическая» магия. Сон и гипноз

1

Итак, настало время поговорить о том, что происходило с мозгом гоминид на протяжении последних пары миллионов лет. Попытаемся внести ясность также в вопрос о том, чем именно отличается Homo sapiens от своих предшественников на генеалогическом древе, что собой представляет сознание, как появилась речь, а также в чем заключались особенности первобытного мышления.

Как известно, первое серьезное увеличение мозга у гоминид произошло на стадии хабилисов: их объем мозга варьировался в пределах 600–700 сант. куб. У австралопитеков объем мозга был намного меньше: у австралопитека афарского 380–430 сант. куб. (представителем этого вида являлась знаменитая Люси).

Как уже отмечалось, на данном этапе увеличение мозга было вызвано тем, что в жизни гоминид произошли серьезные изменения.

Во-первых, то, что австралопитековые разделились на два вида (собственно австралопитеков и линию Homo), говорило о переходе к разным адаптациям. Австралопитеки начали приспосабливаться к жизни в саванне и лесистой местности, постепенно увеличивая в своем рационе долю растительной пищи (что в конечном итоге привело к появлению «специализированных» видов – австралопитеков массивных и «бойсовых»). Представители линии Homo продолжали вести «прибрежный» образ жизни, параллельно осваивая нишу падальщиков. В их рационе возрастает доля животной пищи, орудия (которые ранее использовались для раздробления раковин моллюсков и панцирей ракообразных) начинают активно применяться для того, чтобы разбивать костные останки в целях добычи костного мозга. Теперь это не просто камни, подобранные «по случаю», а орудия, «созданные искусственно» путем разбивания подходящих галек напополам для получения острого края. Увеличение в рационе доли животной пищи давало гоминидам энергию, необходимую для поддержания жизнедеятельности более крупного мозга. У хабилиса кроме увеличения объема мозга, происходит перераспределение его долей. Более «примитивная» затылочная доля мозга уменьшается в пользу более «прогрессивных» долей – лобной, теменной, височной. В соответствии с этим череп меняет свою форму: он расширяется в подглазничной и теменно-затылочной областях. Поскольку доля высокоэнергетичной пищи в рационе хабилисов возросла, то не было уже необходимости в долгом и тщательном пережевывании пищи. Размер зубов уменьшается, зубная эмаль становится менее толстой.

Основными причинами столь значительных изменений головного мозга, соответственно, являлись:

1. Освоение ниши падальщика, необходимость следить за поведением птиц, обнаруживавших останки погибших, или убитых хищниками животных. Начало освоения пассивного скэвенджинга – выслеживания и доедания добычи за крупными кошачьими.

2. Увеличение в рационе доли животной пищи.

3. Орудийная деятельность, перешедшая на новый этап, который подразумевал не прямое использование орудий, но их, пусть и примитивное, изготовление.

Следующий этап увеличения головного мозга приходится на стадию «Homo erectus», которая продолжалась почти миллион лет. С 600–700 сант. куб. мозг вырос еще почти в 2 раза – до 850-1100 см. куб.

Что знаменательного произошло за это время? Во-первых, как мы помним, эректусы полностью перешли к сухопутному образу жизни, обзаведясь эффективной системой охлаждения организма в виде потовых желез. Во-вторых, ими была полностью освоена ниша «полуденного падальщика». Эректусы приобрели способность совершать длительные переходы в поисках еды, а также конкурировать с другими падальщиками – как наземными, так и пернатыми. В-третьих, претерпела существенные изменения индустрия производства орудий. На смену олдувайским пришли орудия ашельские. Эректусы в совершенстве владели искусством обнаружения и быстрого расчленения туш убитых хищниками животных при помощи каменных орудий. В-четвертых, произошло «приручение» огня в режиме тления. Дым отпугивал москитов и кровососущих насекомых, поэтому со временем эректусы научились поддерживать тление искусственно. В-пятых, возник своеобразный симбиоз эректусов с хищниками семейства кошачьих и стадами травоядных. Они кочевали вслед за львами (ягуарами, гепардами), которые двигались вместе с обширными стадами антилоп, буйволов и т. п., переходящих с пастбища на пастбище. Выработалась крайне успешная стратегия выживания, которая позволила виду расселиться на огромные территории.

Этот период, как мы уже сказали, характеризовался серьезным увеличением мозга по сравнению с хабилисом – почти в 2 раза. Почему это происходило?

1. Развитие орудийной деятельности, изготовление ручных рубил, чопперов и др., для чего требовалось производить множество операций – начиная от поиска подходящего камня до придания ему соответствующей формы. Развитие навыков обращения с огнем.

2. Необходимость держать «в поле зрения» и своего внимания сообщества большой численности – хищников и травоядных-симбионтов.

3. Серьезное расширение «кругозора» за счет большего охвата доступных территорий, не ограниченных береговой линией. Включение в связи с этим в рацион новых разновидностей пищи (насекомых, личинок, растений, растущих вне береговой линии и т. д., охота на мелких животных вроде грызунов).

Следующий этап увеличения мозга знаменует возникновение ветви, ведущей к сапиенсам и неандертальцам. Рост мозга в этот период составил примерно 1,5 раза. Объем мозга кроманьонцев был больше 1400 см. куб. и доходил до 1800 см. куб. (при этом средний рост их достигал 180–190 см.). Надо сразу заметить, что мозг современного человека несколько меньше и в среднем составляет 1400 см. куб. (средний рост также меньше). Впрочем, разброс показателей от этнической группы к этнической группе достаточно велик (от 1000 до 1850 куб. см.). Поэтому когда мы говорим, что мозг кроманьонца был больше мозга современного человека, то здесь речь идет о средних показателях. О причинах подобного уменьшения поговорим ниже.

Мозг неандертальца, как мы уже говорили в одной из предыдущих глав, также был в среднем больше мозга современного человека (1200–1700 см. куб). Это происходило в основном за счет задних отделов мозга, которые у неандертальца были довольно сильно развиты. Впрочем, развитие интеллекта (и к этому склоняется большинство ученых) не связано напрямую с объемом мозга. В большей степени оно зависит от его организации, а также от отношения массы мозга к массе тела (здесь уместно вспомнить Homo foresiensis – карликовую форму человека прямоходящего, объем головного мозга которого составлял всего 400 см. куб., но соотношение массы мозга и массы тела которого находились в пределах тех показателей, которые имелись у эректусов; подтверждением высокого уровня умственного развития «хоббитов» являются остатки их материальной культуры, включавшей в себя прекрасно обработанные каменные орудия). Как показывают исследования, мозг современного человека существенно по-другому организован – в отличие от эректусов и неандертальцев. Переход к Homo sapiens физиологически характеризовался тем, что мозг серьезно перестроился за счет развития больших полушарий коры головного мозга, теменной части и височных долей.

Как мы уже выяснили, качественное изменение мозговой деятельности сапиенсов состояло в том, что у них возникла уникальная способность, не свойственная более ни одному виду. Речь идет о «двоемирии»: т. е. когда помимо реального мира, мозг создает еще и мир «виртуальный», не существующий в действительности. Механизм возникновения подобного явления кроется в способности мозга замещать, «штопать» картину восприятия, если она оказалась «разорвана», если в ней по какой-то причине не хватает некоторых элементов. Пример существования подобного механизма мы можем видеть в работе наших зрительных органов. Как известно, сетчатка глаза не является сплошной, в ней есть «слепая зона» – там, где к ней присоединяется зрительный нерв. По идее, мы должны видеть картину окружающего мира с пустым пятном посередине. Однако этого не происходит. Дело в том, что мозг достраивает изображение, исходя из его логики. Другими словами, он «штопает» его в соответствии с общей картиной и прошлым опытом. Можно привести еще один пример. Оптический механизм глаза таков, что изображение передается на сетчатку глаза перевернутым. Именно так видят мир дети в первые месяцы жизни. И только затем мозг «переворачивает» картинку, чтобы в процессе дальнейшей жизни мир воспринимался нами более адекватно. Таким образом, в подобном механизме нет ничего невероятного, мозг это делает постоянно в строго дозированных объемах. Вероятно, начальный этап формирования «абстрактного мышления» представлял собой аналогичную работу мозга по восполнению пробелов в восприятии окружающего мира. Но тогда простая логика подсказывает нам, что: а) у предков нашего вида имелась серьезная проблема с «разорванностью» восприятия, б) существовала она достаточно длительное время для того, чтобы в действие включились эволюционные механизмы, в) подобная «разорванность» вряд ли могла возникнуть в качестве адаптации к окружающей действительности, поскольку имеет негативные последствия для организма. Вероятнее всего, она являлась «побочным эффектом» другой адаптации, возникшим «случайно».

Как уже говорилось ранее, условием, удовлетворяющим всем данным пунктам, было принятие гоминидами на определенном этапе своего развития психотропных средств. Напомним. Первоначально растения, содержащие эти вещества, сжигались случайно. Изготовление каменных орудий неизбежно сопровождалось искрами и постоянным возникновением микроочагов горения (когда искры попадали на сухой мох или траву, которые служили подстилкой для сна гоминид). Открытый огонь возникал редко, но огонь в режиме тления был, судя по всему, постоянным спутником наших далеких предков. Через некоторое время гоминиды заметили полезные свойства дыма – он отпугивал москитов и прочих кровососущих насекомых, доставлявших им немалые хлопоты. Вероятно, на каком-то этапе огонь в режиме тления начал поддерживаться ими искусственно. Топливом, чтобы получить дым, служили трава, а также листья кустарников и деревьев. Среди трав могли попадаться и те, которые имели наркотические свойства. Кроме данного пути попадания психотропных средств в организм, был и более традиционный – с пищей. Подавляющее большинство животных также периодически употребляют с пищей «не те» растения (напр., ядовитые грибы). Основное воздействие активных веществ данных растений на организм – это интоксикация. Главные последствия – это нарушение координации движений, обменных процессов, работы головного мозга и органов восприятия. Иными словами, сложно представить, что такое состояние может содержать в себе какие-то положительные стороны. Именно подобным образом животные и относятся к таким инцидентам – они «болеют»: отлеживаются, голодают, едят траву, помогающую выводить токсины и остатки метаболизма из организма, т. е. как можно быстрее пытаются вернуться в «нормальное» состояние. Таким образом, перед нами стоит вопрос не о том, каким образом предки людей стали употреблять психотропные средства (со временем сделав из этого целый культ, дошедший до нас во множестве вариантов практически во всех религиях), а о том, как это употребление стало привычным и какие из этого выгоды смог извлечь первобытный человек.

Вполне естественно предположить, что наши предки (как и остальные млекопи-тающие) в некоторой степени разбирались в свойствах растений. Какой-то вид растений мог преимущественно употребляться для облегчения пищеварения, какой-то – для снятия боли, какой-то – для утоления голода и жажды, какой-то – для повышения выносливости и т. д. То, насколько «физические» свойства пищи могли влиять на воззрения людей, можно проиллюстрировать следующим отчасти юмористическим примером. Широко известно, что плоды бобовых растений при переваривании способствуют повышенному газообразованию. В мифологии Мезоамерики бобы – это вместилища духов. Именно их высвобождением объясняется то, что после употребления бобов человека начинает «пучить» – до тех пор, пока «дух» не выйдет из него естественным путем. Получается, что «вместилищем духов» бобы в мифологии стали попросту из-за того, что при переваривании они становятся источником метеоризма.

2

Проделывая наш анализ, следует знания «медицинского» толка, какими могли обладать предки людей, вывести за скобки. Это вполне понятно, поскольку причины употребления разного рода растений здесь совершенно иные, чем при употреблении психотропных средств. В первом случае цель – лечение, приведение организма в норму, во втором случае – напротив, нарушение нормальной работы организма, проявление нетипичных реакций и восприятия.

Употребление психотропных средств с едой вряд ли могло быть у гоминид длительным и регулярным. Вызываемая ими интоксикация служила достаточно сильным стимулом к тому, чтобы в дальнейшем воздерживаться от употребления данного вида растений. Длительная и регулярная интоксикация психотропными средствами могла происходить, только из-за тесного соседства с огнем в режиме тления. То, что в дальнейшем наркотические средства стали применять и перорально, можно объяснить следующим образом. Испытывая на протяжении длительного времени воздействие психотропных средств посредством вдыхания дыма, гоминиды постепенно адаптировались, найдя в этом для себя определенные выгоды. Поскольку адаптация оказалась успешной, они начали искать возможность снова и снова вызывать у себя соответствующее состояние. Так как употребление в пищу определенных видов растений вызывало сходный эффект (спутанное восприятие, галлюцинации и проч.), их также начали использовать для входа в «измененное состояние сознания».

Какие же выгоды предоставлял огонь в режиме тления, что гоминиды были вынуждены мириться с негативными последствиями сжигания травы, содержащей психотропные вещества? Как уже говорилось, это а) отпугивание москитов и других кровососущих насекомых, б) возможность согреться (особенно в ночное время) из-за более высокой температуры дыма, в) отпугивание хищных животных, которые реагируют не столько на открытый огонь, сколько на дым.

Думается, этих причин было вполне достаточно, чтобы гоминиды мирились со столь хлопотным соседством.

По всей вероятности, такое положение дел продолжалось довольно длительное время. Это вовсе не значит, что гоминиды топили костры наркосодержащими растениями постоянно. Было вполне достаточно, чтобы они попадали в огонь время от времени. Учитывая, что интоксикация продолжается несколько дней, а ее последствия могут ощущаться до недели, общее время, которое гоминиды проводили под воздействием соответствующих веществ, оказывается довольно значительным. Как уже упоминалось выше, одним из главных симптомов интоксикации является нарушение восприятия, его фрагментация. Вполне естественным является выход, когда мозг пытается восполнить эти пробелы, исходя из логики общей картины и предшествующего опыта. Он как бы «дорисовывает» общую картину, устраняя лакуны и разрывы. В процессе этих постоянных «дорисовок» постепенно в целях экономии энергии образовывался некий арсенал из определенных шаблонов, клише, подходящих не под один, а под многие случаи. Забегая вперед, скажем, что механизм возникновения ассоциаций есть не что иное, как связь через универсальный шаблон («заплатку»): те картины (ситуации), в которые можно подставить один и тот же шаблон, оказываются связаны ассоциативной связью.

Описываемый выше процесс не так прост, как может показаться на первый взгляд. В нем содержится масса действий, которые должен проделать мозг, чтобы добиться желаемого результата. Во-первых, следует определить наличие лакуны, затем обозначить ее «форму» и предполагаемый «рисунок», исходя из общей картины. После этого следует «слазить» в «хранилище», найти подходящий шаблон и только затем установить его на место. Компьютер просто бы по очереди подставлял все имеющиеся в его распоряжении шаблоны, пока за счет быстродействия не добился бы результата. Так вот мозг (как известно, не обладающий быстродействием компьютера) поступает, вероятнее всего, вышеописанным способом – т. е. вначале определяет, какой именно тип шаблона он должен искать, и только потом подбирает подходящий кусочек «пазла». Но это еще не все. Мозг должен хранить в своих недрах те самые шаблоны, о которых идет речь. И не только их хранить, но и их создавать. Но шаблон – это то, «чего в окружающей действительности в настоящее время нет». Точнее, оно может быть «вмонтировано» в окружающий мир в любой момент, но большую часть времени не активно. Что же это такое – «то, чего нет»? Совершенно очевидно, что это «понятие», психологический паттерн, содержащий в себе некое представление о части окружающего мира. Иными словами, создавался «понятийный арсенал».

Именно этот процесс мы наблюдаем в таком явлении, как наскальная живопись. Большое количество отпечатков рук, оставленных на стенах пещер древними людьми, недвусмысленно говорит о том, что их завораживал сам процесс создания «шаблона», осознания, что понятие может существовать отдельно от предмета. Это и рисунки, воспроизводящие животных, человеческие фигуры, сцены охоты и проч.

Представление о том, что знание имени дает нам власть над предметом, по всей вероятности, восходит к временам, когда имя не было до конца отделено от предмета. К этому явлению относятся всевозможные табу, связанные с произнесением, например, имени тотемного животного (бога), замена его разного рода эвфемизмами. Русское слово «медведь» относится, как известно, к такого рода эвфемизмам. «Медведь» – это тот, кто «ведает медом». Настоящее имя животного проскальзывает в названии его обиталища – «берлога», т. е. «логово бера». Можно вспомнить, что на английском языке «медведь» будет «bear», на исландском «bera», на норвежском «bjørn», на датском «bære», по-шведски «bära», по-фризски (Нидерланды) «bear», на украинском «ведмідь», по-чешски «medvěd» и т. д. Данные примеры нам недвусмысленно указывают не только на то, каков был ареал расселения родственных племен, но и на то, когда примерно произошла дивергенция языков.

Представление о том, что, зная имя, можно получить власть над предметом, который оно обозначает, воплотилось и в разного рода магических обрядах, в попытках через имя влиять на того, кому это имя принадлежит. Отсюда, к слову сказать, пошла традиция скрывать свое «настоящее», сокровенное имя. Во множестве культур у человека было зачастую два имени – одно «настоящее», «истинное», а другое – обиходное, «прозвище», которым его называли в повседневной жизни. Отсюда же и «народная мудрость», оставившая след в фольклоре: «Вспомнишь черта – он и явится», «Как корабль назовешь, так он и поплывет» и т. п.

Вся перечисленная выше механика требовала существенно иной работы мозга. Во-первых, было необходимо некое хранилище долгосрочной памяти, в которое «шаблоны» могли бы помещаться. Во-вторых, нужны были: механизм создания «шаблонов», а также механизм их распознавания. Именно поэтому на стадии перехода к Homo sapiens произошло не только и не столько увеличение объема мозга, сколько его перераспределение (по сравнению, например, с неандертальцами).

Самое существенное состояло в том, что потребовалась долгосрочная память. Как известно, долгосрочная память – вещь в энергетическом смысле очень дорогостоящая и оттого весьма редко встречающаяся. У рыб память – всего несколько секунд, у млекопитающих – несколько суток. Естественно, кошка, которая выкармливала котят, в следующий раз помнит, что когда-то это делала, оттого воспроизводит все это безошибочно. Однако как только котята оказываются выкормлены, она довольно быстро их забывает и при последующей встрече уже не узнает их, для нее не имеет значения, кто перед ней – чужой кот или взрослое животное, которое она когда-то родила и выкормила. Другими словами, животные помнят что-либо, только если в том есть насущная необходимость. Кроме того, существуют довольно эффективные рефлекторные механизмы (безусловные, т. е. врожденные, рефлексы, или условные, т. е. приобретенные). Громоздить дорогостоящую надстройку в виде большого головного мозга всем этим животным просто не нужно. Неандертальцам понадобилась долгосрочная память для запоминания определенной последовательности действий, связанной с изготовлением каменных орудий. Как следствие, у них развилась затылочная часть мозга. Представителям нашего вида потребовалось запоминать «шаблоны» (или «понятия»), потому у них развились лобные и теменная доли. Все закономерно. Впрочем, мозг в данной конфигурации у человека развился не только для того, чтобы хранить «шаблоны», но об этом позже.