Текст книги "Ночь над водой"

Глава десятая

В восприятии Эдди Дикина, бортинженера, «Клипер» представлялся гигантским мыльным пузырем, красивым и хрупким, который он обязан в целости и сохранности перенести через океан, пока пассажиры будут веселиться, не отдавая себе отчета в том, какая тонкая пленка отделяет их от ночного мрака.

Полет гораздо опаснее, чем они думают, потому что «Клипер» – продукт новой технологии, а ночное небо над Атлантикой – нехоженое пространство, таящее в себе множество опасностей. И все равно Эдди всегда с гордостью считал, что мастерство капитана, добросовестность команды и надежность американской техники позволят успешно доставить пассажиров к месту назначения.

Но в этом полете им владел страх.

В списке пассажиров значится Том Лютер. Эдди следил из окошка кабины пилотов, как пассажиры входят в самолет, гадая, кто из них ответствен за похищение Кэрол-Энн, но, разумеется, это невозможно было определить – в самолет заходила обычная публика: хорошо одетые, откормленные магнаты, кинозвезды и аристократы.

На некоторое время, готовясь к взлету, он мог отвлечься от мучительных мыслей о Кэрол-Энн и сосредоточиться на стоявшей перед ним задаче: проверке приборов, заправке четырех массивных радиальных двигателей, их прогреве, регулировке качества топливной смеси, закрылков, управлению числом оборотов двигателей во время руления. Но когда самолет набрал крейсерскую высоту, забот у него стало не так уж много. Нужно было синхронизировать обороты двигателей, регулировать их температуру, корректировать качество смеси, после этого оставалось лишь следить за бесперебойной работой двигателей. И мысли его снова вернулись в прежнее русло.

Прежде всего он страстно и, пожалуй, иррационально желал знать, как сейчас одета Кэрол-Энн. Ему стало бы немножко легче, если бы она оказалась в дубленке, застегнутой на все пуговицы и перетянутой поясом, в непромокаемых ботинках; не потому, что Кэрол могла простудиться – ведь на дворе всего лишь сентябрь, – а потому, что в такой одежде формы ее тела были бы надежно скрыты. Но конечно, более вероятно, что на ней сиреневое платье без рукавов, которое так ему нравилось и демонстрировало ее пышные формы. В течение следующих двадцати четырех часов она будет заперта вместе с кучкой бандитов, и мысль о том, что может случиться, если они напьются, была сплошной мукой.

Чего они от него хотят?

Эдди надеялся, что команда не заметит, в каком состоянии он находится. К счастью, все были заняты своим делом, и им не приходилось тесниться и работать бок о бок, как в самолетах другого типа. Кабина экипажа «Боинга-314» очень просторна. И лишь частью ее являлась довольно вместительная кабина пилотов. Капитан Бейкер и второй пилот Джонни Дотт сидели рядом на приподнятых сиденьях у приборов и рычагов управления, а расстояние между ними служило проходом к люку, через который можно было попасть в носовой отсек. Ночью за спинами пилотов задергивалась тяжелая занавеска, чтобы свет кабины экипажа не мешал им вглядываться в ночное небо.

Эта секция была просторнее большинства кабин экипажей, но остальная часть служебного помещения имела еще большие размеры. С левой стороны, если смотреть вперед, располагался двухметровой длины штурманский стол, возле которого сейчас стоял навигатор Джек Эшфорд, склонившись над картами. Следом за ним находился небольшой столик для совещаний, за которым обычно сидел капитан, когда он не был занят пилотированием самолета. Возле капитанского стола располагался овальный люк, ведущий в узкий лаз внутри крыла, – особенность «Клипера» состояла в том, что по этому лазу можно добраться до двигателей во время полета, и Эдди, таким образом, мог совершать простейшие операции, связанные с регулировкой или мелким ремонтом, вроде ликвидации утечки масла, без посадки машины.

С правой стороны, сразу за креслом второго пилота, была лестница, ведущая в пассажирский отсек. Далее располагалась радиорубка, где лицом вперед сидел радист Бен Томпсон. Позади Бена находилось место Эдди. Он сидел лицом вбок, глядя на панель с приборами и набор рычагов. Чуть справа от него располагался овальный люк, ведущий к лазу правого крыла. В задней части кабины дверь вела в багажное отделение.

Все помещение вытянулось в длину на двадцать один фут при ширине девять футов. Устланная коврами, звуконепроницаемая, отделанная тканью мягкого зеленого цвета, меблированная коричневыми кожаными креслами, эта кабина была самой комфортабельной, когда-либо созданной в авиации. Когда Эдди увидел ее впервые, то не поверил собственным глазам.

Сейчас он видел только согбенные спины или нахмуренные лица своих товарищей и с облегчением понял, что никому и в голову не пришло, что его терзает страх.

Отчаянно пытаясь понять, почему на него обрушился этот кошмар, он хотел дать возможность мистеру Лютеру обнаружить себя как можно скорее. После взлета Эдди искал повод пройти через пассажирский салон. Основательной причины не имелось, поэтому он придумал первую попавшуюся. Эдди встал и бросил штурману:

– Проверю рулевые тяги, – и быстро спустился по лестнице.

Он прошел по пассажирским салонам. Никки и Дэйви разносили коктейли и прохладительные напитки. Пассажиры расслабились, слышались разговоры на разных языках. В основном салоне уже играли в карты. Эдди увидел множество известных лиц, но он был слишком занят своими мыслями, чтобы вспоминать, кто эти знаменитости. Он встретился взглядом с несколькими пассажирами, надеясь, что один из них назовется Томом Лютером, но с ним никто не заговорил.

Он дошел до хвоста самолета и поднялся по вмонтированной в стену лестнице возле двери в дамскую туалетную комнату. Лестница вела к люку в потолке, откуда открывался доступ к свободному пространству в хвосте. Он мог достичь того же места, оставшись на верхней палубе и пройдя через багажное отделение.

Он проверил, как положено, рулевые тяги, закрыл люк и спустился по лестнице. Внизу стоял парень лет четырнадцати-пятнадцати, наблюдавший за ним с живейшим интересом. Набравшись храбрости, мальчик спросил:

– Можно мне посмотреть пилотскую кабину?

– Конечно, – автоматически ответил Эдди. Он не хотел сейчас с кем-либо общаться на посторонние темы, но на «Клипере» команде вменялось в правило всячески обхаживать пассажиров. И возможно, подумалось Эдди, этот мальчуган отвлечет его мысли от Кэролл-Энн хоть на минутку.

– Классно! – обрадовался парнишка.

– Дуй пока на свое место, а я возьму тебя на обратном пути.

На лице мальчика мелькнуло удивление, но он кивнул и поспешил в свой салон. «Дуй» – это выражение, распространенное в Новой Англии, его не знают даже ньюйоркцы, тем более европейцы, правильно оценил недоумение мальчика Эдди.

Бортинженер нарочито медленно шел по проходу, ожидая, что к нему кто-нибудь подойдет, но ничего такого не случилось, и ему оставалось предположить, что этот человек выбирает более подходящий для себя момент. Эдди мог спросить стюардов, где место мистера Лютера, но они, разумеется, начнут задавать всякие вопросы, а ему не хотелось пробуждать чье-либо любопытство. Мальчик сидел во втором салоне со своей семьей.

– О’кей, парень, пошли со мной! – И Эдди улыбнулся его родителям.

Они кивнули ему довольно холодно. Лишь девушка с длинными рыжими волосами, наверное, сестра пацана, ответила ему благодарной улыбкой, и сердце его заколотилось чуть быстрее: улыбка делала девушку очень хорошенькой.

– Как тебя зовут? – спросил он мальчика, когда они поднимались по спиральной лестнице.

– Перси Оксенфорд.

– Меня зовут Эдди Дикин, я бортинженер. – Они поднялись наверх. – Большинство кабин не такие просторные, как наша, – сказал Эдди, стараясь держаться как можно приветливее.

– Какие они обычно?

– Пустые, холодные, шумные. И в них много острых выступов, о которые ударяешься всякий раз, когда надо повернуться.

– А что делает бортинженер?

– Я отвечаю за моторы, обеспечиваю их бесперебойную работу на всем пути до Америки.

– А что это за рычаги и циферблаты?

– Давай посмотрим… Эти рычаги управляют скоростью вращения пропеллеров, температурой моторов и качеством рабочей смеси. На каждый из четырех моторов свой отдельный набор рычагов и циферблатов. – Все это звучит довольно расплывчато, понимал он, а парень весьма любознательный. Он попробовал объяснить поконкретнее. – Садись-ка в мое кресло, – сказал он. Перси охотно это сделал. – Посмотри на этот циферблат. Он показывает температуру второго двигателя в его головке, которая составляет двести пятьдесят градусов. Это очень близко к максимально допустимой, которая составляет двести тридцать два градуса в полете. Поэтому его надо охладить.

– Как?

– Возьми в руку этот рычаг и переведи его чуточку вниз… Вот так, достаточно. Теперь ты приоткрыл капот на один дюйм, и появился доступ холодному воздуху. Очень быстро ты увидишь, что температура упала. Ты увлекаешься физикой?

– Я хожу в старомодную школу. Мы зубрим латынь и греческий, и совсем мало – естественные науки. – Эдди подумалось, что латынь и греческий не помогут Англии выиграть войну, но он промолчал. – А что делают другие члены команды? – спросил Перси.

– Самый важный из них – это штурман. Зовут его Джек Эшфорд, он стоит у стола с картами. – Темноволосый человек с чуть синеватым подбородком поднял голову и приветливо улыбнулся. Эдди продолжил: – Он должен рассчитывать наше местоположение, что довольно сложно посреди океана. У него есть наблюдательная вышка, она сзади, между багажными отсеками, и он определяет место по звездам с помощью секстанта.

– Честно говоря, это поплавковый угломер, – сказал Джек.

– Что это такое?

Джек показал Перси прибор:

– Поплавок показывает штурману, что угломер занимает ровное положение. Находишь звезду, смотришь на нее через зеркало и регулируешь угол зеркала до тех пор, пока звезда не окажется на горизонте. Определяешь угол зеркала, а затем находишь его в специальной таблице и выясняешь положение самолета применительно к земной поверхности.

– На словах очень просто, – заметил Перси.

– Теоретически, – засмеялся Джек. – Одна из трудностей этого полета в том, что мы можем всю дорогу лететь в облаках и не видеть звезд.

– Но ведь если вы знаете пункт вылета и выдерживаете одно направление, то нельзя ошибиться.

– Это называется счислением маршрута. Но ошибиться можно, потому что ветер сносит самолет в сторону.

– А можно предположить насколько?

– Зачем же предполагать? В крыле есть маленький люк, я направляю луч света в воду и внимательно слежу за световым пятном, по мере того как мы летим. Если он остается за хвостом самолета, значит, нас не сносит, но если пятно перемещается, я делаю вывод, что мы отклоняемся.

– Довольно-таки примитивно.

Джек снова засмеялся:

– Ты прав. Если мне не повезет или я не буду постоянно смотреть на звезды во время полета над океаном, я могу ошибиться, и самолет отклонится от курса на добрую сотню миль.

– И что тогда?

– Мы узнаем об этом, когда окажемся в зоне действия маяка или радиостанции, и скорректируем курс.

Эдди радовали любопытство и сообразительность мальчика. В один прекрасный день он будет точно так же объяснять всякие такие вещи своему сыну. Он сразу же подумал о Кэрол-Энн, и мысль о ней острой болью пронзила его сердце. Как только безликий мистер Лютер обнаружится, ему станет легче. Когда Эдди узнает, чего от него хотят, он хотя бы поймет, почему весь этот ужас обрушился ему на голову.

– А можно мне заглянуть внутрь крыла? – спросил Перси.

– Конечно, – сказал Эдди. Он открыл люк в правое крыло. Шум огромных двигателей сразу усилился, запахло горячим маслом. Внутри крыла оказался узкий лаз не шире обычной доски. Сзади каждого двигателя находилось помещение для механика, где он мог почти распрямиться. Декораторы «Пан-Американ» сюда не добрались, здесь был функциональный мир распорок и заклепок, проводов и труб. – Вот так это выглядит почти на всех самолетах.

– Можно мне туда забраться?

Эдди покачал головой и закрыл люк.

– Дальше этого места пассажирам вход запрещен. Ты уж извини.

– Я покажу тебе мой наблюдательный пункт, – сказал Джек. Он провел Перси через дверь в задней части кабины, а Эдди начал наблюдать за приборами, которые он на несколько минут оставил без внимания. Все было в порядке.

Радист Бен Томпсон объявил погодные условия в Фойнесе:

– Ветер западный, двадцать два узла, рябь на водной поверхности.

Минутой позже возле того места, где работал Эдди, замигал сигнал «Полет» и зажглась надпись «Посадка». Он проверил датчики температуры и доложил:

– Двигатели готовы к режиму посадки. – Проверка требовалась потому, что двигатели с высокой компрессией могли не выдержать слишком резкого снижения оборотов.

Эдди открыл дверь, ведущую в заднюю часть самолета. Там были узкий проход между багажными отсеками и наблюдательный пункт наверху, куда вела лестница. Перси стоял на ней и следил за угломером. За багажными отсеками находилось пространство, предназначенное для коек команды, но самих коек сейчас не было, потому что свободные члены команды расположились в первом салоне. В конце этого помещения размещался люк, ведущий в хвостовой отсек, где находились кабели управления.

– Посадка, Джек! – крикнул Эдди.

– Пора возвращаться на место, молодой человек, – сказал Джек.

У Эдди возникло ощущение, что Перси совсем не так послушен, как это могло показаться. Хотя мальчик поступил, как велено, в его глазах мелькнул некий злорадный огонек. Но, так или иначе, пока он вел себя идеально и немедленно направился к лестнице, ведущей в пассажирские салоны.

Звук двигателей изменился, самолет начал снижение. Команда приступила к своим рутинным обязанностям, связанным с посадкой. Эдди так хотелось рассказать товарищам о том, что с ним случилось. Он чувствовал невыносимое одиночество. Вот рядом друзья и коллеги, доверяющие друг другу, они вместе уже не раз пересекали Атлантику, ему хотелось поговорить с ними, поделиться своей бедой, попросить совета. Но это было рискованно.

Эдди постоял минутку возле окна. Внизу виднелся маленький городок, наверное, это Лимерик, подумал он. За городом, на северном берегу устья реки Шеннон, возводился новый аэропорт как для обычных самолетов, так и для гидропланов. Пока аэропорт не готов, летающие лодки садятся на южном берегу устья, закрытом маленьким островком, неподалеку от селения Фойнес.

Они держали курс на северо-запад, поэтому капитан Бейкер должен был совершить поворот на сорок пять градусов, чтобы сесть по ветру. Катер сейчас, конечно, объезжал зону посадки, собирая крупный плавающий мусор, который мог повредить самолет. Рядом должно стоять заправочное судно с пятидесятигалонными бочками, а на берегу, как всегда, будет масса зевак, желающих увидеть это летающее чудо.

Бен Томпсон говорил что-то в радиомикрофон. На любом расстоянии, превышающем несколько миль, ему приходилось пользоваться азбукой Морзе, но теперь порт был так близко, что доставало и голосовое радио. Эдди не мог разобрать слов, но, судя по спокойному, даже расслабленному голосу Бена, все шло как положено.

Они неуклонно теряли высоту. Эдди внимательно следил за показаниями приборов, время от времени слегка регулируя двигатели. Одна из главных его обязанностей – синхронизация числа оборотов двигателей, и она становилось тем более важной, что пилот при посадке постоянно менял скорость.

Посадка на гладкой поверхности воды могла быть абсолютно неощутимой. В идеальных условиях корпус самолета входил в воду, как ложка в сметану. Эдди, целиком поглощенный показаниями приборов, часто даже не замечал приводнения в течение нескольких секунд. Но сегодня на море рябь – такая ситуация обычна практически повсюду, где «Клипер» совершал посадку.

Нижняя часть корпуса, именуемая «степом», первой коснулась воды с глухими звуками ударов о верхушки волн. Это длилось одну-две секунды, а потом громадный фюзеляж опустился еще на несколько дюймов и начал рассекать воду. Эдди приводнение всегда казалось более гладким, чем приземление, когда неизбежен ощутимый удар о землю, а то и несколько таких ударов. До пилотской кабины долетело немного брызг, поскольку она находилась сверху. Пилот снизил обороты, и самолет сразу же замедлил движение. И снова превратился в лодку.

Эдди смотрел в окно, пока они медленно приближались к якорной стоянке. С одной стороны был остров, низменный, пустынный; Эдди разглядел небольшой белый дом и пасущихся овец. С другой стороны начиналась сама Ирландия. Он увидел внушительный бетонный пирс с пришвартованным к нему рыболовным судном, несколько больших нефтехранилищ и прилепившиеся друг к другу серые дома. Это был Фойнес.

В отличие от Саутхемптона в Фойнесе не было специального причала для летающих лодок, поэтому «Клиперу» предстояло встать на якорь в устье, а люди будут выходить и входить с катера. Постановка на якорь была обязанностью бортинженера.

Эдди прошел вперед, пробрался между креслами пилотов и открыл люк, ведущий в носовое отделение. Спустился по лестнице, открыл наружный носовой люк и выглянул. Его обдало свежим соленым воздухом, и он сделал глубокий вдох, наполнив легкие.

Подошел катер. Кто-то помахал из него Эдди. Этот человек держал канат, привязанный к бакену, и кинул его в воду. На носу летающей лодки имелось складное кольцо. Эдди поднял его, достал специальный крюк и выловил плавающий канат. Он закрепил канат в кольце, и самолет встал на якорь. Посмотрев вверх на окно кабины пилотов, он поднял большой палец, показывая капитану Бейкеру, что все в порядке.

Сбоку подошел еще один катер, чтобы взять на берег пассажиров и команду.

Эдди закрыл люк и вернулся в кабину. Капитан Бейкер и радист Бен все еще находились на своих местах, а второй пилот Джонни, стоя у стола с картами, разговаривал с Джеком. Эдди сел на свое место и выключил двигатели. Когда все обязанности были выполнены, он надел черный форменный пиджак и белую фуражку. Команда спустилась по лестнице, прошла через второй пассажирский салон в помещение для отдыха и оттуда на водное крыло и на катер. Помощник Эдди, Микки Финн, остался, чтобы проследить за дозаправкой самолета топливом.

Светило яркое солнце, но дул прохладный соленый ветер. Эдди разглядывал пассажиров на катере, снова пытаясь определить, кто из них Том Лютер. Ему показалось знакомым женское лицо, и он смущенно вспомнил, что видел, как его обладательница занималась любовью с французским графом в фильме «Шпион в Париже» – это была кинозвезда Лулу Белл. Она оживленно болтала с мужчиной в блейзере. Может быть, это Том Лютер? С ними находилась очень красивая женщина в платье в горошек, у которой почему-то был несчастный вид. Эдди разглядел и другие знакомые лица, но большинство пассажиров составляли безымянные мужчины в костюмах и шляпах и богатые женщины в мехах.

Если Лютер вскоре не даст о себе знать, Эдди сам его найдет, и к черту все эти тайны. Он больше не в силах был ждать.

Катер отчалил от «Клипера» и поплыл к берегу. Эдди смотрел в воду, а мысли его были заняты женой. Перед глазами возникали картины вторжения грубых мужчин в его дом. Кэрол-Энн, вероятно, ела яичницу или варила кофе, а может быть, переодевалась перед уходом на работу. А если она принимала ванну? Эдди любил смотреть на нее, когда она купалась. Кэрол закалывала волосы, обнажая длинную шею, и погружалась в воду, томно намыливая загорелое тело. Ей нравилось, когда он садился на край ванны и разговаривал с ней. До встречи с ней он думал, что такое бывает только в эротических сновидениях. Но сейчас в эту картину вторгались грубые мужчины в шляпах, выхватывающие ее из воды…

Мысль о ее испуге, охватившем ее ужасе сводила Эдди с ума. Он чувствовал, что у него начинает кружиться голова, и ему потребовалось собрать всю свою волю, чтобы удержаться на ногах. Более всего мучило сознание полной беспомощности. Кэрол попала в страшную беду, а Эдди ничего не может предпринять, абсолютно ничего. Вдруг он понял, что все время до боли сжимает кулаки, и с трудом прекратил это.

Катер причалил к берегу, его привязали к плавучему понтону, откуда можно было по сходням сойти на пристань. Команда помогала пассажирам и следом за ними покинула катер. Всех проводили в таможенное отделение.

Формальности заняли немного времени. Пассажиры вышли в маленькую деревню. Напротив порта располагалась бывшая гостиница, почти полностью оккупированная летчиками; команда прошествовала прямо туда.

Эдди вышел последним и, покинув помещение таможни, увидел перед собой одного из пассажиров.

– Вы бортинженер?

Эдди напрягся, разглядывая этого человека: лет тридцати пяти, ниже его ростом, но крепкий и мускулистый. На незнакомце были светло-серый костюм, галстук с булавкой и серая фетровая шляпа.

– Да, меня зовут Эдди Дикин.

– Я – Том Лютер.

Красная пелена мгновенно возникла перед его глазами, и гнев вырвался наружу. Он схватил Лютера за лацканы пиджака, развернул и прижал к стене таможенного ангара.

– Что вы сделали с Кэрол-Энн? – прошипел он. Лютер был захвачен врасплох, ожидая увидеть напуганную, податливую жертву. Эдди же тряс его со всей силы, так что у Лютера застучали зубы. – Сукин сын, где моя жена?!

Лютер быстро пришел в себя от первого шока. Удивленная гримаса слетела с его лица. Сильным и быстрым движением он высвободился и выбросил сжатую в кулак руку. Эдди увернулся и дважды ударил Лютера в живот. Тот сжался, как подушка, и согнулся. Он был сильный мужчина, хотя и не в лучшей форме. Эдди схватил его за горло и начал сжимать пальцы.

На него смотрели полные ужаса глаза Лютера.

В следующее мгновение Эдди понял, что сейчас убьет этого человека.

Он ослабил хватку и тут же совсем отпустил Лютера. Тот прислонился к стене, судорожно глотая воздух и зажав рукой царапину на шее.

Из ангара выглянул ирландский таможенник. Должно быть, он услышал стук, когда Эдди швырнул Лютера к стене.

– Что здесь происходит?

Лютер с трудом выпрямился.

– Я споткнулся, но со мной все в порядке, – выдавил он.

Таможенник нагнулся и поднял валявшуюся на земле шляпу Лютера. Он оглядел обоих с подозрением, но ничего не сказал и исчез в служебном помещении.

Эдди посмотрел вокруг. Их сватку никто не видел. Пассажиры и экипаж скрылись позади маленькой железнодорожной станции.

Лютер надел шляпу.

– Если ты будешь вести себя так опрометчиво, – хриплым голосом сказал он, – убьют нас обоих и твою проклятую жену, дурак. – Напоминание о жене опять помутило разум Эдди, он сжал кулаки, готовый снова ударить Лютера, но тот, защищаясь, успел поднять руку и сказал: – Успокойся, слышишь? Кулаками ты ее не вернешь. Неужели ты не в состоянии понять, что я тебе нужен?

Эдди хорошо это понимал, просто он временами терял рассудок. Он сделал шаг назад и внимательно посмотрел на Лютера. Гладкая речь, дорогой костюм. Щетинка светлых усов, бесцветные, полные ненависти глаза. Эдди ничуть не сожалел, что врезал ему. Эдди нужно было кого-нибудь ударить, и Лютер для этой цели подходил лучше всего.

– Чего ты хочешь от меня, дерьмо?

Лютер сунул руку в карман пиджака. В голове Эдди мелькнула мысль, что там может быть пистолет, но Лютер вытащил открытку и передал ее Эдди.

Он взглянул на открытку. На ней оказалась фотография Бангора, его родного городка в штате Мэн.

– Что, черт возьми, это значит?

– Переверни.

На обратной стороне значилось:

44.70N, 67.00W

– Эти цифры – координаты? – спросил Эдди.

– Да. Это точка, в которой ты должен посадить самолет.

Эдди тупо посмотрел на Лютера.

– Посадить самолет? – глуповато повторил он.

– Да.

– Это и нужно тебе от меня? В этом все дело?

– Да. Посади самолет в указанной точке.

– Но зачем?

– Чтобы ты получил обратно свою миленькую женушку.

– Где это место?

– У побережья штата Мэн.

Людям обычно кажется, что гидроплан можно посадить где угодно, но на самом деле для этого требуется спокойная водная поверхность. Из соображений безопасности «Пан-Американ» запрещала посадку, когда волнение превышало три фута. Если самолет попробует сесть при высокой волне, он просто развалится на части.

– Летающую лодку нельзя посадить в открытом море…

– Нам это известно. Указанное место защищено от волн.

– Это не значит…

– Вы можете там сесть. Я в этом убедился.

Лютер говорил с такой уверенностью, что Эдди понял: он действительно все проверил.

– Как же я посажу самолет? Я ведь не командир корабля.

– Я тщательно это продумал. Теоретически в том месте посадить самолет может только командир, но для этого ему нужна веская причина. Ты бортинженер и можешь создать какую-нибудь неисправность.

– Ты хочешь, чтобы я повредил машину?

– Лучше не надо, все-таки я буду на борту. Просто сделай так, чтобы из-за какой-нибудь неисправности командир был бы вынужден совершить незапланированную посадку. – Он прикоснулся тщательно наманикюренным ногтем к почтовой открытке. – Точно в указанном месте.

Бортинженер способен, конечно, сделать посадку необходимой, но такие ситуации трудно поддаются контролю, и Эдди пока не мог сообразить, каким образом организовать незапланированную посадку в строго определенной точке.

– Это не так-то легко…

– Я знаю, что нелегко, Эдди. Но я также знаю, что это осуществимо. Я проверял.

С кем он это проверял? И кто он такой?

– Черт возьми, кто ты такой?

– Не задавай лишних вопросов.

Сначала Эдди пробовал припугнуть этого человека, но каким-то образом они поменялись местами, и теперь запуган он сам. Лютер оказался членом безжалостной шайки, которая все заранее спланировала. В качестве орудия они выбрали его, Эдди, похитили Кэрол-Энн, теперь он в их власти.

Эдди сунул открытку в карман форменного пиджака и повернулся.

– Итак, ты это сделаешь?

Эдди снова холодно посмотрел на Лютера. Он встретился с ним взглядом, долго не отводил глаз, затем повернулся и зашагал прочь, не проронив ни слова.

Он держался твердо, но фактически был в нокауте. Зачем они все это затеяли? В какой-то момент ему показалось, что немцам пришла в голову мысль похитить «Боинг-314» и скопировать его, но теперь эта затея выглядела совершенно бессмысленной, потому что немцы организовали бы похищение в Европе, а не у побережья штата Мэн.

То, что «Клипер» нужно посадить в определенной точке, могло послужить ключом к разгадке. Это значит, что там их будет ждать какое-то судно. С какой целью? Может быть, Лютер хочет что-то или кого-то контрабандой доставить в Соединенные Штаты – чемодан опиума, миномет, коммунистического агитатора или нацистского шпиона? Этот человек или эта вещь должны представлять необычайную ценность, коль скоро ради них затеяна такая сложная операция.

По крайней мере Эдди теперь знает, почему они выбрали именно его. Если задача состоит в том, чтобы посадить самолет, то бортинженер – самая подходящая фигура. Этого не могут сделать ни штурман, ни радист, пилоту потребовалось бы содействие второго пилота, а вот бортинженер, действуя в одиночку, может выключить двигатели.

Вероятно, Лютер раздобыл в «Пан-Американ» список бортинженеров «Клипера». Это не должно было составить затруднений: кто-то мог ночью проникнуть в нужную комнату или просто подкупить секретаршу. Почему именно Эдди? По какой-то причине Лютер выбрал именно этот рейс и получил список команды. Затем спросил себя, как заставить Эдди Дикина соучаствовать в преступлении, и нашел ответ: похитить его жену.

Мысль о том, чтобы помочь гангстерам, была Эдди невыносима. Он ненавидел мошенников всех видов – слишком алчные, чтобы жить как все нормальные люди, слишком ленивые, чтобы зарабатывать деньги, они обманывали и обкрадывали граждан, тяжелым трудом добывавших средства к существованию, и жили на широкую ногу. Пока другие гнули спину, возделывая землю, или вкалывали по восемнадцать часов в день, строя свой бизнес, или рубили под землей уголь, или обливались потом у мартена, гангстеры в ярких костюмах разъезжали на роскошных автомобилях, запугивая людей и избивая их до смерти. Даже электрический стул для них недостаточное наказание.

Так же думал и его отец. Он вспомнил, что говорил отец о школьных хулиганах: «Это жестокие ребята, и с умом у них плоховато». Том Лютер, несомненно, жестокий человек, но умен ли он? «Драться с ними тяжело, но не так уж трудно их одурачить», – говаривал отец. Но обмануть Тома Лютера будет нелегко. Он тщательно продумал свой план, и пока все идет по его сценарию.

Эдди был готов на все, чтобы обмануть Лютера. Но тот удерживает Кэрол-Энн. Все, что Эдди предпримет против Лютера, обернется против Кэрол-Энн. С ними со всеми ему не совладать, их ему не обмануть, придется попробовать сделать то, чего от него хотят.

В подавленном состоянии он вышел из порта и пересек единственную улицу деревни Фойнес.

Аэровокзал размещался в бывшей гостинице с палисадником у входа. Поскольку деревня превратилась в важный аэропорт для летающих лодок, здание это почти целиком захватила компания «Пан-Американ». Был еще бар, называвшийся «Паб миссис Уолш», – маленькая комната со своим выходом на улицу. Эдди поднялся наверх в управление, где капитан Марвин Бейкер и старший офицер Джонни Дотт совещались с шефом местного отделения «Пан-Американ». Здесь, за столом с чашками кофе, пепельницами и кучей радиограмм и сводок погоды, им предстояло принять окончательные решения, касающиеся самого длинного отрезка полета – через Атлантику.

Решающим фактором была сила ветра. Полет на запад – это схватка со встречным ветром. Пилоты постоянно меняют высоту в поисках наиболее благоприятных условий, эта игра называется «охота за ветром». Самый слабый ветер обычно бывает на низких высотах, но ниже определенной высоты велика опасность столкновения с горой, в данном случае – с айсбергом. При сильном ветре возрастает расход топлива, и иной раз сводки ветра говорят о том, что «Клиперу» просто не хватит топлива на две тысячи миль до Ньюфаундленда. Тогда полет приходилось откладывать, а пассажиров размещали в гостинице до улучшения погоды.

Но если такое случится, что будет с Кэрол-Энн?

Эдди быстро просмотрел сводки. Сильный ветер, шторм над центром Атлантики. Он знал, что самолет загружен полностью. Поэтому потребуются очень точные расчеты перед тем, как дать команду на вылет. Эта мысль только усилила его беспокойство: перспектива застрять в Ирландии, когда Кэрол-Энн находится в руках бандитов по другую сторону Атлантики, была невыносима. Накормят ли они ее? Есть ли где ей прилечь? Тепло ли Кэрол-Энн там, где гангстеры ее держат?

Он подошел к висящей на стене карте Атлантического океана и посмотрел, где находится указанное Лютером место. Место выбрано с умом. Оно неподалеку от канадской границы, в одной-двух милях от берега, на канале между побережьем и крупным островом в заливе Фанди. Тот, кто хоть что-нибудь знал о летающих лодках, счел бы, что это идеальное место для посадки. Идеальным оно все же не являлось – порты, где садился «Клипер», были еще более закрытыми, но там, конечно, тише, чем в открытом море, и «боинг», вероятно, может сесть в указанном Лютером месте без особых проблем. Эдди почувствовал некое облегчение, по крайней мере хоть какая-то часть плана осуществима. Он понимал, что заинтересован в успехе лютеровской операции. От этой мысли во рту появилось неприятное ощущение.