Текст книги "Правогенез: традиция, воля, закон"

9.4. Развитие системы международного права в XVII – начале XX века

Дальнейшее развитие международного права и его системы было связано с окончанием Тридцатилетней войны и подписанием Оснабрюкского и Мюнстерского договоров в 1648 г., которые составили основу Вестфальского трактата[478]478
  Такой позиции придерживались как зарубежные, так и отечественные ученые: Ф. Лист, А. Херши, Г. Уитон, Ф. Мартенс, М. Таубе, В. Граве, А. Фердросс, А. Кассезе и др. См.: Буткевич О. В. У истоков международного права. 2008. URL: https://kartaslov.ru (дата обращения: 15.10.2020).


[Закрыть].

О. В. Буткевич, изучая вопрос периодизации международного права в отечественной и зарубежной литературе, отмечает единство мнений большинства ученых как дореволюционного, так советского и современного периодов в отношении значения Вестфальского трактата 1648 г. для международного права[479]479
  См.: Там же.


[Закрыть]. Закрепление равноправия европейских держав независимо от форм государственного устройства и религиозных предпочтений, признание принципов суверенного равенства и территориальной целостности – вот основные установки Вестфальского трактата 1648 г. и основа для формирования системы принципов международного права. Другого мнения придерживается доктор юридических наук И. 3. Фархутдинов. Ученый считает, что «Вестфальский мир вовсе не установил мир, так как войны продолжались на территории Европы… ни государственного суверенитета, ни религиозного нейтралитета, ни равенства государств, ни баланса сил – ровным счетом ничего…»[480]480
  См.: Фархутдинов И. 3. Доктрина о вестфальской мирной системе: мифы и реалии. URL: https://eurasialaw.ru/nashi-rubriki/yuridicheskie-stati/doktrina-o-vestfalskoj-mimoj-sisteme-mify-i-realii (дата обращения: 08.10.2020).


[Закрыть]. Однако нельзя полностью согласиться с таким мнением ученого. Вестфальский трактат – это результат совместной работы представителей европейских государств, который закрепил окончание Тридцатилетней войны, но не запретил войну как средство для разрешения международных споров; такой задачи перед участниками Вестфальского мира и не ставилось, так как государства к этому еще не были готовы[481]481
  И. 3. Фархутдинов соглашается с данным фактом и пишет: «Вестфальский договор не создал международный порядок, обладавший эффективным механизмом и нормами по разрешению конфликтов. Да и это просто не было возможно на этом этапе исторического развития» (Фархутдинов И. 3. Утрехтский мирный договор: начало или конец Вестфаля? Опыт доктринального исследования проблем формирования современной модели международных отношений в контексте развития международного права (продолжение) // Евразийский юридический журнал. 2019. № 10(137). С. 24.


[Закрыть].

Вестфальский тракт имел огромное значение для своего времени и характерен для тех международных отношений, которые были развиты на тот период. Вестфальский мир внес свой вклад в развитие международных отношений: совместное решение общих проблем; закрепление практики международных съездов, конгрессов, конференций, которые вошли прочно в международный обиход (Нимвегенский в 1675 г., Утрехтский в 1713 г., Аахенский в 1748 г. и т. д.)[482]482
  См.: Международное право / под общ. ред. Е. А. Коровина. М.: Академия наук СССР, Институт права. 1951. С. 51; Фархутдинов И. 3. Доктрина о вестфальской мирной системе: мифы и реалии.


[Закрыть]; подтверждение тех начал международных отношений, которые уже признавались обществом[483]483
  См.: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. История международного права. М., 1990. С. 95–97.


[Закрыть], придавая им договорный характер.

Система международного права развивается и преображается вслед за самим международным правом, отвечая потребностям развития международных отношений, реагируя на те события и изменения, которые происходят в международном сообществе. Институты и отрасли системы международного права формируются и развиваются под воздействием как внутригосударственных, так и международных событий, результатом которых являются подписание соглашений, проведение конференций, принятие итоговых актов, закрепляющих как новые правила поведения, так и те, которые уже регулируют отношения государств.

В качестве значимых рубежных моментов, оказавших существенное влияние на развитие международного права и его системы в период с конца XVII в. до начала XX в., следует назвать: Утрехтские мирные договоры: Утрехтский в 1713 г., Раштадский в 1714 г., Баденский в 1714 г.; Аахенский мирный конгресс в 1748 г.; Война за независимость США в 1775–1783 гг.; Великая Французская революция в 1789 г.; Венский конгресс в 1814–1815 гг.; Парижский конгресс в 1856 г.; Берлинский конгресс в 1878 г.; Гаагские конференции мира в 1899 г. и 1906–1907 гг. и др.

Каждая дата и событие имели свое значение, но все вместе они способствовали формированию новых или развитию уже действующих структурных элементов системы международного права. В частности:

– складывается система принципов международного права: равноправие, территориальная целостность, уважение и защита прав и свобод человека, право на самоопределение, невмешательство во внутренние дела государства;

– формируется общее международное право, нормы, которого являются обязательными и признаваемыми всеми государствами, к числу таковых можно отнести: привилегии и иммунитеты послов, ранги послов, защита прав иностранцев, «pacta sunt servanda», свобода судоходства по международным рекам, каналам и проливам, осуждение работорговли и др.;

– происходит кодификация сухопутной и морской войны, правил нейтралитета, устанавливаются законы и обычаи войны, определяются дозволенные и запрещенные средства и методы ведения войны, а также система мирных средств разрешения международных споров, все это стало важной вехой в становлении и развитии международного права в период вооруженных конфликтов;

– закрепление коллегиальной формы решения международных проблем послевоенного устройства и, как следствие, развитие новых форм международного сотрудничества как во временном, так и в постоянном формате, таких как Почтовый союз (1874 г.), Телеграфный союз, Метрический союз (1875 г.), Железнодорожный союз (1890 г.), Радиотелеграфный союз (1906 г.), которые стали прообразом первых международных организаций.

Данный период отличается началом университетского образования и преподаванием международного права, что привело к развитию науки международного права[484]484
  Существенный вклад в развитие международного права и его науки внесли русские дореволюционные ученые: Д. И. Каченовский (1827–1872 гг., Харьковский университет), М. Н. Капустин (1828–1899 гг., Московский университет), А. Н. Стоянов (1831–1907 гг., Харьковский университет), Н. П. Иванов (1839–1903 гг., Казанский университет), Ф. Ф. Мартенс (1845–1909 гг., Петербургский университет), Л. А. Камаровский (1846–1912 гг., Московский университет), В. П. Даневский (1852–1898 гг., Харьковский университет), О. О. Эйхельман (1854 – (?) гг., университет св. Владимира в Киеве), В. А. Уляницкий (1855 – ок. 1917 гг., Московский и Томский университеты), П. Е. Казанский (1866 – (?) гг., Новороссийский (Одесский) университет), Н. М. Коркунов (1853–1904 гг., Военно-юридическая академия), В. Э. Грабарь (1865–1956 гг., Юрьевский (Дерптский) и Московский университеты), М. А. Таубе (1869–1961 гг., Петербургский университет), А. М. Горовцев и др.; зарубежные ученые: Ф. К. Мозер (1723–1798 гг.), С. Пуфендорф (1632–1694 гг.), X. Вольф (1679–1754 гг.), Ш. Л. Монтескье (1689–1755 гг.), Э. Ваттель (1714–1767 гг.), Ш. Л. Монтескье (1689–1755 гг.), Я. Ф. Билфелд (1717–1770 гг.), И. Г. Г. Юсти (1702–1771 гг.), Д. Неттелбладт (1719–1791 гг.) и др.


[Закрыть], которая не только обобщала, но и освещала современную ей международно-правовую практику и выдвигала прогрессивные для своего времени идеи, которые находили воплощение в ряде важнейших международных документов[485]485
  См.: Международное право /под общ. ред. Е. А. Коровина. 1951. С. 83.


[Закрыть]. Международное право получило признание в качестве самостоятельной области знаний и самостоятельной системы права, отличной от системы внутригосударственного права.

Отрицательным моментом, но характерным для этого периода стал расцвет колониализма; война продолжает рассматриваться как средство разрешения международных споров, хоть и нежелательное, но вполне законное при определенных обстоятельствах.

Таким образом, в качестве основных элементов системы международного права выступили: право международного общения, субъекты международного права, государственная территория и пути международных сообщений, международные договоры, посольское право, международное частное право, международное уголовное право, средства разрешения споров, право войны, право нейтралитета, международная охрана прав человека, международное торговое и морское право.

9.5. современная система международного права

Начало и вторая половина XX в. – это время серьезных изменений в системе международного права. Ключевыми событиями этого периода стали: Первая мировая война (1914–1918 гг.); Парижская мирная конференция (1919–1920 гг.); Версальско-Вашингтонская система (1919–1922 гг.) и создание первой международной организации Лиги Наций (1919 г.), целью которой была международная безопасность и предотвращение войны; создание первого постоянного международного суда для разрешения межгосударственных споров в лице Постоянной палаты международного правосудия (1920 г.), на базе которой в 1946 г. начал свою работу Международный суд ООН; запрет войны как средства для разрешения международных споров[486]486
  Первая попытка осуждения войны на многостороннем уровне была предпринята в Статуте Лиги Наций 1919 г.: в частности, ст. 12 обязывала государства не прибегать к войне до тех пор, пока не использованы определенные мирные средства. Особое значение в осуждении и отказе от обращения к войне имел Парижский договор (Пакт Бриана – Келлога) от 1928 г. «Об отказе от войны в качестве орудия национальной политики». Согласно ст. 1, «Высокие Договаривающиеся стороны торжественно заявляют от имени своих народов по принадлежности, что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики». Однако запрещение войны имело различные оговорки. Устав ООН 1945 г. (и. 4 ст. 2) поставил точку в этом вопросе, применение силы или угрозы силой было категорически запрещено. Закрепление указанной нормы международного права в Уставе ООН – универсальном договоре – свидетельствует о том, что данное правило поведения стало универсальным, общепризнанным принципом международного права. Запрет войны как средства для разрешения спора в Уставе ООН был абсолютный, но с исключениями: в качестве двух исключений Устав ООН закрепил право на самооборону (ст. 51) и применение вооруженной силы в качестве санкции Совета Безопасности ООН (ст. 42).


[Закрыть]. Создание Организации Объединенных Наций и принятие Устава ООН (1945 г.) стало эпохальным явлением в XX в… Эти и многие другие события в целом привели к созданию современной системы международного права.

Современное международное право представляет собой объективно существующую сложноструктурированную нормативную систему[487]487
  Большинство юристов-международников понимают «международное право» преимущественно как нормативную категорию.


[Закрыть], которая сформировалась в процессе длительного исторического развития. Система международного права – это развивающаяся категория, а отнюдь не застывшая и костная структура, включающая стандартный набор отраслей[488]488
  Такой позиции придерживается ряд авторов: в частности, А. В. Василенко (см.: Основы теории международного права. 1988. С. 206), И. И. Лукашук (см.: Международное право. Общая часть: учебник. 1999. С. 98), С. А. Малинин (см.: Мирное использование атомной энергии. 1971. С. 4) и др.


[Закрыть]. Одни отрасли и институты системы международного права возникли много веков назад (например, дипломатическое и консульское право, право международных договоров, морское право), другие сравнительно недавно (например, право международной безопасности, космическое право, воздушное право), а есть и такие, которые находятся еще в стадии становления (например, международное атомное право, международное информационное право, международное образовательное право и т. д.).

Процесс формирования и развития отраслей в системе международного права не происходит по какому-либо шаблону, так как каждая отрасль имеет свою историю формирования и развития. Одни отрасли формируются и развиваются в течение достаточно ограниченного промежутка времени; другим же, наоборот, требуется продолжительный временной период. Такая разница объясняется уровнем развития отношений, а также заинтересованностью государств и потребностью международного сообщества в существовании и развитии данной отрасли.

Формирование и развитие системы международного права всецело зависит от состояния международных отношений. И как верно подметил Д. И. Фельдман, «ни один институт, ни одна отрасль в современном международном праве не может существовать или возникнуть, если она противоречит объективным закономерностям общественного развития»[489]489
  Фельдман Д. И. Система международного права. Казань: Изд-во Казанского университета, 1983. С. 59.


[Закрыть]. Так, например, в 1960-е гг. с освоением космоса возникла потребность в регулировании нового вида международных отношений, отношений между государствами по поводу исследования и использования космического пространства, Луны и других небесных тел. Следствием этого стало принятие уже в 1967 г. государствами Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела [490]490
  См.: Действующее международное право: В 3 т. / сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. Т. 3. М.: Изд-во Московского независимого института международного права, 1999. С. 625–630.


[Закрыть], который и на сегодняшний день является основным кодифицирующим международным договором, регулирующим международные отношения в данной области. В 1968 г. было подписано Соглашение о спасении космонавтов, возвращении космонавтов и возвращении объектов, запущенных в космическое пространство; в 1972 г. была принята Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами; в 1975 г. – Конвенция о регистрации объектов, запускаемых в космическое пространство; в 1979 г. – Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах и т. д. Таким образом, была создана международно-правовая база, регулирующая наиболее основные и острые вопросы, возникающие при исследовании и использовании космического пространства. В данном случае налицо заинтересованность государств не только в формировании, но и в активном развитии отрасли международного права – международном космическом праве.

XXI в. характеризуется дальнейшим бурным развитием всесторонних международных отношений, которые осложняются процессами глобализации, открывающей перед международным правом самые широкие возможности и вместе с тем порождающей серьезные проблемы, такие как обеспечение всеобщего мира и безопасности, включая урегулирование немеждународных конфликтов, терроризм, нераспространение оружия массового поражения, обеспечение функционирования мировой экономики, сохранение окружающей среды, проблемы народонаселения планеты, сохранение общего наследия всего человечества, инфекционные заболевания (Эбола, COVID-19) и др.; от решения этих проблем зависит судьба всего международного сообщества[491]491
  См.: Лукашук И. И. Глобализация и право // Государство и право. 2005. № 12.С. 112.


[Закрыть]. Международно-правовые проблемы XXI в. могут быть решены лишь в результате широкого сотрудничества государств, усилиями всего международного сообщества, осознанием со стороны государств ведущей и решающей роли международного права не только в регулировании международных отношений, но и большей части внутригосударственных отношений. Следствием этого будет являться появление новых и изменение уже существующих отраслей, подотраслей, институтов международного права. Все это ведет к изменению и усложнению структуры системы международного права.

Мировоззрение, политическая доктрина, цели, преследуемые государством, в значительной степени влияют на развитие международных отношений. Современный мир – это мир противоположностей и противоречий, когда, с одной стороны, превалируют национальные интересы государств в международных отношениях, а с другой, решение глобальных международно-правовых проблем требует от государств сотрудничества и взаимопонимания. Прежде всего это проявляется в борьбе с международными преступлениями, когда такая борьба становится делом не одного государства, а всего международного сообщества в целом. В современном мире ни одно государство не может «жить» изолированно друг от друга, постоянно появляются все новые и новые сферы сотрудничества, заключаются международные договоры как многосторонние, так и двухсторонние, что, в свою очередь, приводит к увеличению международно-правовой базы, появлению новых институтов и отраслей международного права.

Важным фактором, во многом предопределяющим систему международного права, является международное правотворчество, а также процесс кодификации международно-правовых норм. Кодификация – это договорное оформление отраслей международного права. По мнению большинства ученых юристов-международников, кодификация имеет огромное значение, не только способствует внешнему выражению международно-правовых норм, но и прогрессивному развитию всего международного права. Так, на сегодняшний день кодификационному процессу подверглись практически все отрасли международного права: право внешних сношений, международное морское право, международное воздушное право, международное космическое право, право международной безопасности, право международных организаций, право международных договоров, международное гуманитарное право, международное право в период вооруженных конфликтов и некоторые другие отрасли.

Следовательно, система международного права – это результат действия ряда факторов объективного и субъективного порядков, определяющих развитие международных отношений и права, их регулирующего[492]492
  См.: Фельдман Д. И. О системе международного права. С. 101–102.


[Закрыть]. К числу объективных факторов, способствующих формированию целостности и единства системы международного права, следует отнести те материальные, социальные и иные условия развития и усложнения международных отношений, которые определяют не только процесс возникновения и существования системы международного права, но и объективную необходимость ее слаженного и эффективного функционирования. Среди субъективных факторов следует выделить прежде всего стремление и прилагаемые усилия науки международного права к созданию и развитию такой системы международного права, которая бы отличалась если не монолитностью и органическим единством, то, по крайней мере, элементарной слаженностью и непротиворечивостью составляющих ее частей. Ибо от того, как создана и как внутренне организована система международного права, зависят ее значимость и эффективность для развития международного права. Следовательно, процесс формирования системы международного права – это результат взаимодействия объективных закономерностей развития международно-правовых отношений и адекватного на это реагирования науки международного права.

Глава 10
Генезис правовых систем

10.1. Генезис теории классификации правовых систем[493]493
  «Раздел подготовлен при поддержке гранта РФФИ № 20-011 -00794 А «Государственно-правовые системы современного мира».


[Закрыть]

Правогенез как процесс возникновения и развития права требует осмысления не только в рамках национально-правовой системы того или иного государства или международного сообщества в целом, но и актуализирует сравнительно-правовые исследования динамики правовых явлений, происходящих на правовой карте мира. Эволюция правовых систем современности, обусловленная объективными и субъективными факторами, действующими в конкретном государственно-организованном социуме, наиболее полно раскрывает всю многогранность и многоаспектность «живого права». При этом сама теория классификации правовых систем, направленная на определение их видового и родового своеобразия, лежащая в основе юридической компаративистики как самостоятельной области научных знаний, не является аксиоматичной, раз и навсегда данной, а развивается и модифицируется вслед за генезисом самого права.

Одной из основных тенденций современного этапа развития права является его интернационализация, которая приводит к стиранию национальных «правовых границ» и ставит вопрос о новых подходах к классификации правовых систем, а также о самой возможности (необходимости) подобной классификации (типологизации[494]494
  Хотя понятия «типологизация» и «классификация» имеют определенные смысловые различия, в данном исследовании с учетом их родственного характера они будут использоваться как синонимы, чтобы избежать тавтологии.


[Закрыть]). Ведь право как специфический социальный регулятор имеет общую природу, в каком бы государстве прошлого или настоящего оно ни действовало. Как отмечает В. И. Лафитский, существует единое право с едиными историческими корнями, одной общей судьбой и общей целью, едиными ценностями и общими инструментами регулирования отношений между людьми. Так, единая история заключается в том, что право появляется на определенном, общем для всех цивилизаций этапе общественного развития, приобретая схожие формы и черты. Единые ценности направлены на сохранение общественных устоев и обеспечение действия права. Едиными для всех правовых систем выступают и средства правового воздействия: запрещение, дозволение, обязывание; наказание и поощрение. Всё это можно назвать «универсальными чертами права», среди которых особое значение имеют идеи, принципы, ценности, присущие во все времена всем правовым системам без исключения[495]495
  См.: Лафитский В. И. Сравнительное правоведение в образах права. М., 2010. Т. 1. С. 96–98.


[Закрыть].

Однако подобное единство, естественно, не исключает различия в «деталях», подобно тому как единые лингвистические корни не исключают разнообразия языков мира; единое строение организмов не исключает их индивидуальности и т. п. «Единство в многообразии» («United in diversity») – этот девиз Европейского союза в полной мере соответствует состоянию современной правовой карты мира. Единство правогенеза само по себе обусловливает возможность объединения различных правовых систем в некие однородные группы. Другой вопрос – в какие? Предложенная Р. Давидом еще в прошлом веке и ставшая классической идея «трихотомии» уже не отражает всего того многообразия правовых явлений, которые присущи современной юридической географии. Но это не означает, на наш взгляд, что она должна уйти в историю. Как бы ни сложно было выработать единые классификационные критерии и выделить соответствующие им группы в современном сравнительном правоведении, делать это необходимо, так как любая типологизация вносит упорядочение, позволяет выделить общее и особенное в исследуемых явлениях, а применительно к правовой реальности помогает «до некоторой степени упорядочить запутанное многообразие правопорядков стран мирового сообщества»[496]496
  Цвайгерт К., КётцХ. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. I. М., 2000. С. 116.


[Закрыть]. Поэтому мы не согласны с теми исследователями, которые утверждают, что «любая классификация ведет лишь к ограничению многообразия правовых систем стран мира»[497]497
  Клочкова Ю. А. Конвергенционные правовые системы как результат современной глобализации // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. № 4. С. 10.


[Закрыть]. Без приведения к неким общим знаменателям невозможно получить целостную картину правовой действительности, тем более что доктрина сравнительного правоведения дает сейчас достаточно богатый выбор классификационных критериев.

Если вернуться к традиционному, лежащему в основе теории классификации правовых систем, подходу Р. Давида, то он, как известно, использовал два основных критерия для классификации правовых систем. Во-первых, это юридическая техника: если методы работы юристов, источники права и юридический словарь различных правовых систем в целом или в основной своей части совпадают, то эти правовые системы относятся к одной и той же группе правовых систем, к одной и той же правовой семье. Однако данный критерий не является достаточным, требуется еще один – идеологический, к которому ученый относит одинаковые философские, религиозные, экономические и политические принципы. Используя указанные критерии в совокупности, Р. Давид выдвинул идею трихотомии – выделения трех основных правовых семей: романо-германской, общего права и социалистического права, к которым примыкает весь остальной юридический мир, охватывающий четыре пятых планеты и названный «религиозные и традиционные системы»: мусульманское право, право Индии, правовые системы Дальнего Востока, правовые системы Африки и Мадагаскара[498]498
  См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 18–28.


[Закрыть]. «Прекрасная, но не долговечная классификация: разделение правовых систем на три главных семьи, исходя из технического и идеологического критериев»[499]499
  Леже Р. Великие правовые системы современности. М., 2009. С. 100.


[Закрыть] – так оценил ее Р. Леже. Мы можем согласиться лишь с первой характеристикой, поскольку предложенные Р. Давидом критерии и описанные им типы правовых семей в той или иной степени отражаются во многих современных классификациях, чем подтверждают свою долговечность, что, однако, не исключает возможности их дополнения и верификации.

Так, свой подход был предложен немецким юристом К. Цвайгертом, написавшим совместно с X. Кётцем работу «Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права». В качестве критерия классификации у него взято собирательное понятие «правовой стиль» («стиль права»), учитывающее пять факторов: 1) историческое происхождение и развитие правовой системы; 2) своеобразие юридического мышления; 3) специфические правовые институты; 4) природу источников права и способы их толкования; 5) идеологические факторы. На этой основе К. Цвайгерт различает восемь «правовых кругов»: романский, германский, скандинавский, англо-американский, социалистический, право ислама, индусское право, дальневосточное право[500]500
  См. подробнее: Цвайгерт К., Кётц Х. Указ. соч. С. 100–117.


[Закрыть]. По нашему мнению, при всей специфики терминологии в данной типологизации («правовой стиль», «правовые круги») суть ее близка к идеям Р. Давида. По крайней мере, составляющие «стиля права» также могут быть отнесены к особенностям юридической техники и правовой идеологии. При этом отдельно автором выделяется историческое происхождение, которое, несомненно, должно учитываться, поскольку во многом предопределяет специфику других классификационных критериев. В принципе, и сами ученые подчеркивают, что цель их работы не в том, чтобы предложить «новую классификацию правовых семей, а в том, чтобы с большей точностью, чем это имело место до сих пор, определить, с одной стороны, критерии, лежащие в основе различных правовых семей, а с другой – критерии стиля и его научного толкования, с тем чтобы выявить характерные черты изучаемых правопорядков, позволяющие установить их принадлежность к той или иной правовой семье»[501]501
  Цвайгерт К., Кётц Х. Указ. соч. С. 117.


[Закрыть].

Интересно выглядит правовая карта мира с позиции американского профессора К. Осакве, придерживающегося «американской теории», согласно которой правовые системы классифицируются на трех уровнях и по различным критериям. На первом уровне макроклассификации по критерию религиозной ориентации все правовые системы разграничиваются на религиозные (мусульманское право, еврейское право, каноническое право и индусское право) и нерелигиозные. Последние, в свою очередь, на втором уровне макроклассификации по критерию правопонимания и роли права в обществе подразделяются на две основные правовые традиции – западную и внезападную. Наконец, на уровне микроклассификации по таким признакам, как правовой стиль, философия процессуального права, инфраструктура права, архитектура судебной системы и правовая идеология, «западное право» делится на три правовые семьи: романо-германскую (включающую романскую и германскую группы), англо-американскую (включающую английскую и американскую группы) и скандинавскую. К внезападной правовой традиции принадлежат юго-восточное азиатское право и африканское обычное право. В качестве самостоятельной правовой семьи К. Осакве также выделяет социалистическое право, относя его к категории «квазизападного права»[502]502
  См.: Осакве К. Сравнительное правоведение в схемах: общая и особенная части. М., 2002. С. 30.


[Закрыть]. В данной классификации, как мы видим, большое внимание уделяется идеологическим факторам (религии, типу правопонимания и др.), а юридико-технические элементы учитываются лишь на микроуровне. Подобный подход представляется вполне оправданным, поскольку использование критериев юридической техники на макроуровне нарушило бы одно из требований сравнительного метода исследования – объекты должны быть сравнимы.

Своего рода уровни классификации выделяет и В. И. Лафитский, называя их «линиями разлома правового пространства мира». Первая «линия» связана с таким определяющим фактором (и здесь мы можем провести аналогию с макроуровнем К. Осакве), как традиции и ценности права, сложившиеся в рамках определенного религиозного или этико-правового мировоззрения. Они действуют вне зависимости от их признания государством, степени отражения в законодательстве, роли церкви в общественной жизни. Так, законодательство государств Европы, Северной и Южной Америки развивалось в основном в русле христианских ценностей свободы; законодательство большей части государств Западной Азии и Северной Африки – в соответствии с исламскими ценностями социального единства; законодательство Монголии, Непала, Бутана и ряда других стран – в системе буддийских ценностей праведной жизни; законодательство Китая – на основе конфуцианских ценностей гармонии мира. Соответственно, автор выделяет восемь «сообществ правовых систем», объединенных общностью духовных ценностей, – христианской, мусульманской, индуистской, буддийской, иудейской, конфуцианской, синтоистской и языческих традиций права, добавляя к ним два сообщества правовых систем, строящихся на отрицании духовных (этических) ценностей, – правовые системы тоталитарных и технократических сообществ [503]503
  Лафитский В. И. Указ. соч. С. 100–101.


[Закрыть]. Вторая «линия разлома» проявляется в выделении в рамках сообществ таких правовых систем, которые объединены общими национальными и историческими корнями, целями, структурно-функциональными и стилевыми особенностями права. Так, в сообществе христианской традиции права выделяются семьи континентального, общего, скандинавского, латиноамериканского и славянского права. Между этими семьями много общего, так как у них единое начало – христианство (именно этим, например, предопределяется сходство романо-германского и славянского права). На следующих уровнях многие семьи могут быть разделены на меньшие группы: в рамках общего права – группы правовых систем государств Британского содружества, а в нем подгруппы правовых систем Австралии, Новой Зеландии и др.; в славянском праве – правовые системы западнославянских, восточнославянских и южнославянских государств и т. д. Отнесение национальной правовой системы к тому или иному сообществу, семье или группе, делает вывод ученый, зависит от того, какой из факторов либо какая совокупность факторов преобладает[504]504
  Там же. С. 105–107.


[Закрыть]. В данной классификации мы также видим переход от идеологических (мировоззренческих) факторов на первом уровне типологизации к технико-юридическим, что в полной мере оправданно, так как последние предопределяются первыми и носят в большей степени «индивидуальный» характер. Еще одной особенностью указанной классификации является выделение правовых сообществ, соответствующих определенному типу государств – например, тоталитарных. И хотя в подходе В. И. Лафитского тип государства сам по себе не является критерием (критерий – отрицание в таких государствах духовных ценностей, что, на наш взгляд, не бесспорно, особенно если говорить не об официальной идеологии), идея его использования в той или иной степени прослеживается и у других авторов.

Так, Р. Леже в своем труде «Великие правовые системы современности» предлагает «главную дуалистическую классификацию» правовых систем в зависимости от ценностного отношения к праву. К первой он относит правовые системы, принадлежащие правовым государствам с длительной правовой традицией, где право эффективно функционирует и воспринимается как важная ценность, инструмент обеспечения справедливости и защиты свободы. Во вторую группу включаются правовые системы правовых государств, не имеющих настоящей правовой традиции, а также государств, подчиняющих право религии или идеологии, что не позволяет относить их к правовым государствам[505]505
  См.: Варламова Н. В. Типы правовых культур. Кросс-культурные сравнительно-правовые исследования // Сравнительные исследования правовых систем, правовых культур / под ред. М. В. Немытиной. М., 2016. С. 126–127.


[Закрыть]. В рамках каждой группы происходит дальнейшая дифференциация. В первой группе выделяется романо-германская правовая семья и семья общего права. Внутри второй группы, которая крайне неоднородна, существуют отдельные подгруппы: правовые государства без настоящих правовых традиций (Япония); государства, где самобытность права является лишь видимой в силу его непосредственной зависимости от религии или идеологии (исламские страны, Китай); правовые системы молодых новых независимых государств Африки, Азии и Океании[506]506
  См.: ЛежеР. Указ. соч. С. 105–111.


[Закрыть]. Восприятие (или невосприятие) права как ценности выступает важным составляющим правовой культуры и, соответственно, может быть положено в основу классификации.

Указанные многоуровневые подходы (естественно, их перечень не исчерпывающий) представляются в наибольшей степени отражающими многогранность современного правового пространства. При этом сосредоточение внимания на ценностных (религиозных, этических, языковых и т. п.) факторах позволяет увидеть глубинные сходства и различия исследуемых правовых явлений. Именно данные факторы берутся, например, за основу сторонниками выделения славянской правовой семьи и отнесения к ней современного российского права. Так, В. Н. Синюков обращает внимание на необходимость учитывать самобытность российской правовой системы, обусловленную «не столько технико-юридическими, формальными признаками, сколько глубокими социальными, культурными, государственными началами жизни славянских народов». Среди основных признаков отечественного права, позволяющих рассматривать его как «групповое подразделение славянской правовой семьи» или даже «целостную правовую семью», ученый указывает: самобытность русской государственности, тесно связанной с правом; особые условия экономического прогресса с опорой на коллективные формы хозяйствования; формирование особого типа социального статуса личности с преобладанием коллективистских элементов правосознания; тесная связь традиционной основы права и государственности со спецификой православной ветви христианства[507]507
  См.: Синюков В. Н. Основные правовые семьи народов мира // Теория государства и права / под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. М., 2001. С. 193–199.


[Закрыть]. Хотя само выделение славянской правовой семьи, на наш взгляд, носит дискуссионный характер, с главной идеей мы согласны – корни российской правовой системы лежат в специфике ее правовой культуры.

Представляет интерес в контексте рассматриваемых критериев и типологизация, предложенная П. Гленном в работе «Правовые традиции мира: устойчивое разнообразие права». В ней автор классифицирует национальные правовые системы в зависимости от преобладающих правовых традиций на семь основных видов: хтоническую («туземную»), талмудическую, цивилистическую, исламскую правовые традиции, традицию общего права, индуистскую и конфуцианскую, подчеркивая при этом возможность существования и иных правовых традиций[508]508
  Glenn Р. Legal Traditions of the World: Sustainable Diversity in Law. Oxford, 2014. P. 1–33.


[Закрыть]. Исследователь указывает несколько признаков правовой традиции. Во-первых, ее погруженность в прошлое, древность, неопределенный период времени, который преобразует исходную информацию в нечто качественно иное. Например, в континентальном праве, в отличие от талмудической традиции, невозможно установить точный период начала ее формирования, так как оно не связано с созданием какого-то конкретного источника и происходило постепенно, через вовлечение самих субъектов («jurisconsults») в процесс решения юридических споров[509]509
  Ibid. P. 133–136.


[Закрыть]. Другим признаком правовой традиции служит трансмиссия: традиция открывается в вовлечении прошлого в настоящее, в необходимости постоянного обращения в данном социальном контексте к традиционному наследию прошлого. Наконец, традицию отличает авторитетное, властное присутствие в настоящем: традиционность состоит в авторитетности и значимости определенных ценностей, принципов, норм для физической и духовной деятельности участников традиции[510]510
  Цит. по: Сонин В. В. Правовая культура и правовая традиция в их соотношении//Правоведение. 2014. № 2. С. 77.


[Закрыть]. П. Гленн справедливо подчеркивает, что современные социальные и политические науки вновь обратились к категории «традиции» как к возможному средству поддержания общественного согласия и сохранения самоидентичности. Роль традиций в праве возрастает в связи с ослаблением авторитета закона: если официальные источники права и нормы, которые в них содержатся, становятся слишком «слабы» для выполнения возложенных на них регулятивных функций, то поддержка их обязательности может быть найдена в правовых традициях [511]511
  Glenn Р. Op. cit. Р. XXIV.


[Закрыть]. При этом ученый подчеркивает сложность изучения и систематизации традиций ввиду их многообразия и многогранности: теория традиций созерцаема, но не сконструирована[512]512
  Ibid. Р. XXV.


[Закрыть].