Текст книги "Поэзия зла"

Глава 99

– Нолан?

– Неужто Саманта?

– Боже мой! – восклицаю я, потрясенная тем, что нахожусь в компании мальчишки, с которым росла. – Поверить не могу, что это ты. Как давно это было?

– Да, наверное, вечность, – говорит он со смехом и спешит вперед, пожать мне руку. – Выглядишь потрясающе.

– Спасибо. Ты тоже. – Я кивком указываю на его дорогой костюм. – Гляди-ка, ты теперь весь из себя «Брукс энтерпрайз»…

Он улыбается с обаятельной застенчивостью.

– Получается, так. Окончил Массачусетский технологический, а тут еще и трастовый фонд, который мне оставил отец… Остальное – история. Какими судьбами ты здесь?

Я показываю свой значок.

– А я в ФБР. Расследую убийство.

– Это то, которое здесь на слуху?

– Да. Ты, случайно, не знал Аву Ллойд?

Он распахивает глаза:

– О Боже! Значит, все-таки она… – Его челюсти сжимаются. – До последнего надеялся, что слухи врут.

– Вот такие дела. Ты был с ней знаком?

– Так, походя. Я частенько бываю в той кофейне на углу, и она тоже. Там и пересекались. Здоровались, обменивались словечком, хотя тоже мимоходом. – Он качает головой. – Поверить не могу, что ее больше нет… Может, чем-то могу быть полезен?

– Сейчас мы пока просто рисуем базовую картину. Ты не можешь мне дать список своих сотрудников, или на это нужен ордер?

– Я с удовольствием, только все же надо проконсультироваться с юристами, чтобы не открыться для судебного иска. Хотя проблем быть не должно.

– Ну ясно. – Я киваю.

Быть с ним знакомой несколько странно, учитывая интерес ко мне Поэта, но неприятия я не ощущаю. Его удивление при виде меня выглядит искренним, хотя копнуть для проформы не помешает.

– Может, по кофейку? – спрашиваю я, хотя если выпью еще кофе, то ночью не засну.

– Извини, но на выходные уезжаю с семьей в Даллас. Сама понимаешь: жена, дети… Едем в «Шесть флагов»[14]14
  Парк развлечений «Шесть флагов над Техасом» символизирует флаги шести стран, управлявших Техасом за его историю.


[Закрыть]. Впрочем, в понедельник буду назад.

– Дети – это святое. Их у тебя сколько?

– Двое.

– Большие?

– Пошли в школу. Живу теперь в страхе свиданок в старших классах. – Он смотрит на меня с жалобной смешинкой: – Вот из таких я папаш. А ты? Что про себя расскажешь?

– Да так… Детей нет. С моей работой не до них.

– А жаль.

Я протягиваю ему свою новую визитку, которую с поразительной скоростью сварганил Уэйд.

– Позвони мне, как поговоришь со своим юристом.

– Обязательно. Свяжусь по возвращении, скорее всего, в понедельник. Ну, или во вторник.

– Спасибо, Нолан.

– Да перестань. Я в самом деле рад тебя видеть.

– Я тебя тоже.

На выходе я поворачиваю обратно к кафе и тут встречаю еще одного знакомого – Даниэля, охранника из моего дома. Мы с ним не пересекались уже довольно долгое время (хотя чего тут удивительного: меня самой почти не бывает дома).

– Ух ты. Детектив Джаз?

– Теперь уже агент Джаз, – поправляю я. – Что вас сюда занесло?

– Я здесь работаю. – Он приподнимает сумку. – Вот, захватил ужин на ночь. А из той домовой конторы уволился: получил долгожданную сверхурочку здесь. Как там у вас в подъезде? Никто подозрительный больше не беспокоит?

– Куда-то делся. Может, переехал в другое место…

– Вот и хорошо, – он кивает. – Живите спокойно. Ну, мне пора. Работать надо.

Даниэль минует меня и входит в здание «Брукс энтерпрайз».

Глава 100

Когда я еду домой, звонит Лэнг и отменяет пиццу. Бывшая жена Робертса сходит с ума, и ему нужно ее успокоить. Лучше ему, чем мне. Она думала, что его молчание вызвано депрессией насчет их разрыва. Но наши вопросы подсказали ей, что это не совсем так. Я не знаю, как можно ее успокоить, не солгав: мол, не волнуйся, никакой реальной проблемы здесь нет. Как же нет, когда есть. Робертса нет уже слишком долго, а его молчание слишком безжизненно. Ложь я ненавижу из-за ее несправедливости: правда после нее становится ущербной.

Сейчас вместо пиццы с Лэнгом я сижу на диване и ем попкорн, просматривая запись с камеры (бог весть что там накопилось за несколько недель). В какой-то момент набираю номер матери.

– Ах, какая прелесть и новизна! – приветствует меня она. – Не я тебе, а ты мне звонишь… Надо же, чудеса в самом деле случаются.

– Не буду отвечать на твой несуразный комплимент.

– Ах вот ты какая. – Она смеется.

– Мама, скажи-ка, ты помнишь Нолана Брукса?

– Нолана? Хмм… Ну так, примерно, да.

Моя память встряхивается:

– Его отец, кажется, погиб в аварии на лодке, верно?

– В самом деле…

– А мать вроде жива?

– Да нет. Тоже умерла. Кажется, сердечный приступ, хотя точно не помню. У нее после смерти мужа вроде появились какие-то проблемы. Чего, впрочем, и следовало ожидать.

– А проблемы какого свойства?

– Да где ж мне вспомнить… Память уже не та. А что?

– Да я на этого Нолана сегодня натолкнулась. Он теперь владелец «Брукс энтерпрайз». Того самого, под которым сейчас служба стриминга и городская кабельная сеть.

– Ничего себе… Широко размахнулся.

Мы болтаем еще несколько минут, и я за это время доканчиваю просмотр записи с камеры. На ней ничего нет. Как будто со смертью Ньюмана Смита сгинул и мой преследователь. Может, Ньюман все-таки им и был? Он меня ненавидел. С другой стороны, он мог быть просто живой, дышащей марионеткой Поэта, ныне покойной и, следовательно, списанной в утиль.

Позже, укладываясь спать, я начинаю чувствовать, как в моем сознании копошится притихшая тьма. Попытка очистить от нее ум не удается. Я проваливаюсь в свой внутренний ад, на этот раз вновь переживая ту ночь, когда погиб мой отец. Мы ссоримся, орем друг на друга, а затем прямо за его спиной показывается Ричард Уильямс. Я смотрю в эти неподвижные, тлеющие ненавистью глаза, кричу отцу что-то предостерегающее, но уже поздно.

Как в замедленной съемке, я звоню в 911, пытаюсь унять кровотечение, зову на помощь. Исхожу воплем на какой-то стоящий вне поля зрения, размытый расстоянием мужской силуэт в худи с капюшоном: «Помогите! Помогите! Пожалуйста!» Но тот безмолвно поворачивается и уходит.

Глава 101

Этот кошмар я часто вспоминаю на протяжении последующих нескольких дней. Само собой, Поэта на момент смерти моего отца нигде не было. Вчера я узнала, что Ричард Уильямс мертв. И два монстра в моем сне слились воедино. Но все равно этот кошмар меня преследует.

Следующие несколько дней проносятся мимо меня в вихре разочарования, которое едва оставляет время на такую ерунду.

Я возвращаюсь в участок, где у меня происходит неловкая встреча с капитаном. Шеф просто держится подальше. Наша команда начинает составлять список подозреваемых, не сказать чтобы длинный. Я проверяю Нолана Брукса и Даниэля, которого в бытность охранником дома мы уже проверяли. Оба подходят по возрасту и семейному положению, но не более того. Я даю себе зарок не зацикливаться на каком-то конкретном человеке, но встреча с Ноланом меня напрягает. Его офисы располагаются на той площади уже с десяток лет. Так что он не возник внезапно. Просто я его нашла.

Уэйд сейчас за несколько штатов от меня разыскивает убийцу копов, намотавшего уже три пожизненных срока. Так что мои ночи проходят в одиночестве, поскольку от Лэнга я держу круговую оборону. С ним мы, наверное, могли бы стать отличной супружеской парой, так как научились филигранно избегать того, что между нами не так. Настолько, что я начинаю задаваться вопросом, почему никак не могу успокоиться. Их сделку с отцом мне не изменить, а в полиции я официально больше не числюсь.

В итоге мы находимся на той стадии, когда дело вязнет, порождая общее уныние. Мы получили некоторые результаты по рандомным тестам из лаборатории, но это не дает делу никакого развития. Мы работаем по десяти разным ракурсам, от частной мадам до надзора за сотрудниками «Брукс энтерпрайз». Нам известно, что интервал между двумя последними жертвами Поэта довольно краток, что усугубляет прессинг. Все следственные действия по этим делам требуют времени, но чувствуется, как часы неумолимо тикают.

Во вторник я сижу в конференц-зале с Лэнгом и Чаком, когда среди дня мне звонит Нолан Брукс.

– Хорошие новости. В нашем уставе предусмотрен отказ от ответственности фирмы за правонарушения отдельных сотрудников. Так что завтра к вечеру подготовлю для вас список.

– Звучит ободряюще, – говорю я. – Мы это ценим.

– Ну а как насчет того кофе? Заодно передам список.

– Идет. Во сколько?

– Как насчет семи, в том кафе возле меня? Извини, что раньше не получается. Работаем на износ.

– Годится.

Мы отключаемся.

– Брукс говорит, что завтра вечером передаст мне список сотрудников. Встречаемся с ним в кафе.

– Тебе все еще не по себе в его присутствии? – интересуется Лэнг.

– Ну да, как-то так… Мне вообще не нравится связь с моим прошлым. Хотя, помнится, однажды я столкнулась с еще одним моим бывшим знакомым, несколько месяцев назад. А бывали случаи, когда люди находили меня в «Фейсбуке». Случается всякое.

– Только они тебя не донимали, – замечает Лэнг.

– Нет, хотя и серийный убийца за мной тоже не шастал… Посмотрю, какое у меня будет ощущение после встречи за кофейком.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спрашивает Лэнг.

– Пожалуй, лучше сделать это на дружеской ноге. Так что пойду одна.

Лэнг, понятно, упирается, но дел выше крыши, и из экономии времени нам лучше действовать обособленно. Через несколько часов я выхожу из участка и натыкаюсь прямо на шефа. То есть моего крестного.

– Вот она где, – говорит он, как всегда, с ласковой ворчливостью, но вместе с тем холодновато. – Агент Джаз собственной персоной… Как у нас движется дело?

От такой подколки я ощетиниваюсь, но подавляю в себе эту вспышку.

– Если честно, то со скрипом.

– Тем своим заявлением насчет подозреваемого мы слегка успокоили город, но у меня недавно снова был репортер, который активно вынюхивал сенсации. И долго молчать у нас не получится.

– Если надо, ФБР может дать совместную пресс-конференцию с вашей командой.

Его глаза гневно вспыхивают, но выражение лица не меняется.

– Если понадобится… Давайте уже, ловите его.

Мой крестный проходит мимо. Я оборачиваюсь и окликаю его, прежде чем он входит в здание:

– И это все, что вы хотите мне сказать?

Он, приостановившись, смотрит через плечо.

– Ты ушла, не спросив меня. Что ж, вот и ладно. Конец истории.

И скрывается в здании.

Я остаюсь с этой его словесной оплеухой, теряясь от мысли, что сейчас произошло. Да в общем-то ничего особенного. До меня это доходит только сейчас. Сплошной сумбур, но нет ни времени, ни сил, чтобы в нем сейчас разбираться. Нужно ловить убийцу. А капризный шеф с моим бывшим крестным могут подождать.

Глава 102

На встречу в кафе я прибываю строго по времени. И уже сижу с крайне необходимым мне белым мокко и небольшим десертом, когда через несколько минут появляется Нолан. Он машет мне по пути к стойке и делает заказ для себя, а я наблюдаю, как он перешучивается с баристой. Этот человек в вальяжном синем костюме с изумрудно-зеленым галстуком хорошо ладит с людьми, харизматичен, источает успешность. У такого есть всё – и нет причин кого-либо убивать.

В порядке ожидания своего заказа он присаживается напротив меня за столик и одаривает чарующей улыбкой:

– Рад снова тебя видеть. Вот, кстати, то, что тебе нужно. – Протягивает мне большой конверт, с которым зашел в кафе.

– Спасибо. Весьма ценная услуга.

Из-за стойки выкрикивают его заказ, и Нолан поспешно за ним встает; в этот момент я успеваю заметить, что у него нет обручального кольца. Ну нет так нет, не все же его носят. Нолан возвращается и садится.

– Значит, пошла по стопам своего отца, верно? – спрашивает он радушно, снова усаживаясь.

– Ну да, – отвечаю я.

– Как он там?

– Погиб.

Глаза Нолана расширяются.

– Ой, прости. Я правда…

– Не извиняйся. Сколько я этих соболезнований переслушала – никакой памяти не хватит… А у твоего отца какая профессия?

– Был программистом. Выходит, я тоже пошел по отцовым стопам.

– А мама как поживает?

– Мама умерла.

Я в ответ не бледнею. Моя работа такого не допускает.

– Понятно. – Сдержанно вздыхаю. – А как?

– Сердечный приступ, когда я учился в колледже. Как раз вскоре после этого я встретил свою жену. Она помогла мне пройти через это. А дедушка с бабушкой у тебя живы-здоровы?

– Да в целом ничего, – отвечаю я без особой охоты. – Правда, у деда деменция. Ну а в остальном все хорошо.

– Да уж… Не позавидуешь. А ведь ум у него был блестящий, насколько я помню. И как такое с людьми приключается?

– Нам это знать не дано.

– Ну да.

На секунду между нами нависает мрачноватая пауза, а затем Нолан вспоминает одного из наших старых учителей. Это приводит нас к разговору о некоторых других учениках, и в итоге я удивляюсь тому, что безудержно смеюсь.

– Хорошие были времена, – говорю я уже смягченно.

– За исключением того единственного случая. Мальчик, который умер.

Неизъяснимое беспокойство скользит по моему позвоночнику. Да, конечно. Об этом происшествии я помню. Мы жили в маленьком городке, и как раз когда я по болезни пропустила урок поэтического чтения, одна из моих приятельниц пришла и рассказала мне о бедном неуклюжем Генри, над которым издевались во время чтения, а затем после урока избили. Позже хулиган, который особенно в этом усердствовал, оказался мертв. Зачем вообще вспоминать об этом?

– Это было убийство, – произношу я, ожидая реакции.

– Так нам внушали много лет назад. Известно лишь, что все мы стали другими после того, как это произошло. А уж что это было…

У Нолана пиликает сотовый, и он хватает трубку, чутко подняв палец: «Женушка».

– Привет, милая. Да. Ну хорошо, захвачу и молока. Домашка? Скажи им, что помогу. Уже в пути. Я тоже тебя люблю.

Он убирает трубку.

– Ну что, было очень весело. Мне пора бежать. – Указывает на конверт. – Дай знать, если понадобится что-нибудь еще.

– Так и сделаю.

Я смотрю ему вслед, и меня беспокоит память о мальчике, который умер, но я откладываю это в сторону. С Ноланом я не ощутила того знакомого зла. Не ощущала я его и с Ньюманом. Тот был злом, но другим. На этот раз я не буду игнорировать свое чутье и чрезмерно сосредотачиваться не на том человеке.

Глава 103

В пятницу я подписываю бумаги на свой новый дом, а затем возвращаюсь к работе. Если точнее, то еду в свой хоум-офис (комнатку с кофейником) и оттуда связываюсь со старшим экспертом ФБР в Сан-Антонио, которому поручала изучить список сотрудников Нолана, числом в несколько сотен. За поздним утренним кофе мы обсуждаем наших возможных подозреваемых, с результатом более чем скромным. Полноценного подозреваемого у нас нет, и напрашивается неутешительный вывод, что в его поисках мне придется полагаться в основном на себя.

В попытке выяснить, чего же нам не хватает, я провожу бóльшую часть дня у себя на квартире, разглядывая стихи, теперь расклеенные по моей стене наверху. Я знакомилась с выборкой экспертных оценок насчет подтекста этих стихов – в целом путь в никуда. Ответ на то, кто такой Поэт и как его разыскать, содержится где-то в текстах. Но никак не получается разгадать шараду, которую они собой представляют. Спустя несколько часов я укладываюсь в постель, по-прежнему решая осточертевшую головоломку, что-то черкая у себя в блокноте. Так и засыпаю с ним на груди. Но и сон не несет покоя. Меня вновь преследует кошмар, где гибнет мой отец, а за нами наблюдает незнакомец в худи, игнорируя мои мольбы о помощи.

Грудь мне словно стискивает обруч, когда я просыпаюсь от звонка Уэйда.

– Мы его поймали, детка! Охота закончена. Этот ублюдок убил пятерых, но шестого не успел: в дело вмешался я.

– В тебе я не сомневалась. Просто кошмар, что столько людей погибло…

Мы немного говорим об этой самой охоте и всем, что с ним связано; попутно я пытаюсь как-то стряхнуть с себя тяжелую, без желанного отдыха ночь.

– Сегодня вечером возвращаюсь домой, – объявляет Уэйд. – Как насчет ужина где-нибудь, на ночь глядя?

Я делаю встречное предложение:

– А если не ужина, а рабочего обеда? Днем я еду на днюху к дедушке, а дальше еще не распланировано.

– Годится. Подъеду. Позвоню тебе, когда приземлюсь.

Мы рассоединяемся, и я отправляюсь на пробежку. По окончании ее, как обычно, захожу за кофе, и на этот раз, когда выхожу, мимо снова пробегает тот самый «неоновый», давая мне странное ощущение дискомфорта. Свой кофе я впихиваю кому-то из прохожих и бросаюсь следом, но к тому времени, как добираюсь до угла, бегуна уже нет. Я звоню Чаку и прошу срочно проверить дорожные камеры, но удача нам не светит и на этот раз: лицо бегуна скрывает бейсболка, а невдалеке от моего дома он теряется из виду.

Этот инцидент беспокоит меня все утро, борясь за первенство с моим ночным кошмаром. На адреналине и с несколькими часами времени в запасе я направляюсь в квартал Авы. Там опять беру сэндвич с яичным салатом и иду в библиотеку. К счастью, тот укромный столик, который я облюбовала во время предыдущего визита, свободен. Я сгружаю на него тома поэзии, сажусь и начинаю просматривать их в поисках любых намеков на разгадку Поэта и посланий, которые он оставляет со своими жертвами.

Сэндвич уже наполовину съеден, когда моя рука невзначай останавливается на томе Томаса Элиота «Бесплодная земля». Второе издание той самой книги, которую я во время посещения видела у моего дедушки. Совпадение слегка пугающее, как будто сама вселенная стремится мне что-то сказать.

Я открываю обложку, и мой взгляд непроизвольно останавливается на формулярной карточке с именем абонента. По спине скользит льдистая струйка. Это имя я хорошо знаю: Ава Ллойд.

Словно со стороны, слышу свой резкий вдох. Мне неприятна мысль о том, что издание этой книги всего несколько дней назад было в комнате у моего дедушки. Немного успокаивает напоминание, что произведение это широко известное и преподается на многих курсах литературы. Так что дело здесь вовсе не в дедушке. Речь идет о сумасшедшем, которого я называю Поэтом. Подсказка, по полному кругу приводящая меня обратно в класс, к первой кличке, данной Поэту Робертсом: «Профессор».

Я набираю Чака.

– Мы уже смотрим преподавателей Авы?

– Профилю никто из них не соответствует.

– Смотри глубже – на их семьи, друзей, контакты. Нужно искать любой курс, где изучается «Бесплодная земля» Томаса Элиота, аннотированная. Выясни также, не посещал ли кто-нибудь из жертв в каком-либо городе или штате занятия, где эта книга значилась в учебной программе. – Я хмурюсь от внезапной мысли. – Ава практиковала еще и частные занятия. Может, она сама использовала эту книгу в своей учебной программе… Выясни у криминалистов, есть ли в ее учебных планах какие-то указания на поэзию и, в частности, на это произведение.

У меня оно, например, значилось точно. Мы обсуждали его в нашем пен-клубе, и отмечали его уникальную структуру и содержание. Лично меня тогда вдохновляло превознесение этой поэмы моим дедом. Но кто-то мог аналогичным образом повлиять и на Аву.

– Понял, – говорит Чак. – Сделаю. Займусь прямо сейчас.

– И поищи, не было ли среди тех, с кем она связана, завзятых библиофилов по поэзии. Или меломанов по джазу, – после некоторого колебания добавляю я.

– Кстати, – вспоминает Чак. – Мы ведь прочесали все джазовые магазины по штату. Из тех, кого мы ищем, не замечен вроде никто.

– Ну конечно, – бормочу я. – Спасибо, Чак. Знаю, сегодня суббота, а я вот так по-хамски тебя дергаю…

– Потому что нас самих теребит Поэт.

После нашего разговора я задумываюсь, на то ли дерево вообще карабкаюсь с этим литературным опусом. В целом, мне кажется, на то. Хотя и Ньюман смотрелся «тем» деревом… На укол негатива я морщусь, но не реагирую. Лэнг прав: ни к чему хорошему такое самокопание не приводит. Ньюман и вправду оказался грязным педофилом. Так что я не ошиблась, почуяв в нем монстра. И не нужно себя грызть, иначе для своей работы я не гожусь.

К счастью, литературный анализ «Бесплодной земли» мне без надобности: за изучением этой конкретной поэмы и поэта мы ох сколько часов провели с дедом. Чутье подсказывает, что я могу к чему-нибудь прийти, если подниму остальные книги стихов, просмотренные Авой. И тут оказывается, что ее подпись стоит в формуляре не только Т. С. Элиота, но и еще множества авторов.

Впору орать от тоски. Но лучше не надо.

Я встаю и спускаюсь на стойку регистрации, где предъявляю значок:

– Мне нужен список всех, кто за последние два года выписывал определенную книгу стихов.

Меня встречает взгляд лани в свете фар, и женщина, именующая себя менеджером, наконец отвечает:

– На это нужен ордер.

Расстроенная, я возвращаюсь на место и звоню насчет ордера Эвану.

– Одна из жертв брала в библиотеке книгу стихов, – объясняю я. – Только не говорите, что этого недостаточно. Организуйте мне ордер.

– Давайте обсудим это в понедельник.

– Но вы ведь, если что, можете и поднажать.

– Слишком мелкий масштаб, – говорит он.

– Ваша помощь сейчас была бы особо ценной.

– За вами теперь стоит ФБР.

– В таком случае, – бросаю я, – молитесь, чтобы он до понедельника не прикончил еще кого-нибудь.

Обрываю связь и фотографирую все подписи в формулярах. А затем, помедлив, возвращаюсь к «Бесплодной земле». С формуляра на меня смотрит еще одна подпись – той женщины-ветеринара из Браунсвилла.

Я не ошиблась. Здесь в самом деле что-то прощупывается. Адреналин захлестывает, и я снова набираю Эвана.

– Жертва не одна. Их две.

– Две?

– Да. И обе брали одну и ту же книгу. Достаньте мне ордер.

– Попробую пробить.

Я обрываю связь. Или он обрывает. Неважно. Мне нужен ордер, и именно сейчас.

Встав, возвращаю книги на полку, собираю вещички и спешу вниз к машине. Едва сев за руль, набираю Лэнга:

– У моего деда день рождения. Ты приглашен. И надо поговорить.

– А тортик будет?

Я закатываю глаза и даю отбой.