Текст книги "«Голос жизни моей…» Памяти Евгения Дубнова. Статьи о творчестве Е. Дубнова. Воспоминания друзей. Проза и поэзия"

 
Наша юность под небом,
Как большой кинозал;
Снег встречался со снегом
И в себе исчезал.
 
 
Будто бы на экране
Шли и шли города
И весеннею ранью
Все неслись поезда.
 
 
День и ночь, синь и зелень,
Светотень и весло,
И любовь на пределе
Неизведанных слов.
 

 
Вот слово, заменяющее имя,
година и простор, и сожаленье –
лицо, что показалось на платформе
за стеклами, когда экспресс пронесся
однажды ночью мимо полустанка.
Язык родней, интимней, обращает
он местонахожденье в речь – и к песне
склоняет неритмичный горизонт.
 

 
На заднем плане зренья – самый первый
ажурно-контурный мягчайший снег,
себя зовущий,
пробующий звуки,
о речи говорящий
про себя.
 

 
Между двух безымянных мостов музыкальная мысль
Порождает восторг и экстаз и морскими судами
Обнимает пространство, проливы исследует, мыс
Огибает, за дружбу с портовыми пьет городами.
 
 
Ветер дует на пальцы, чтоб их остудить, и земли
Путеносный простор неизбывен; согласных и гласных
Груз, звучание слов днем и ночью везут корабли,
Без которого были бы море и суша напрасны.
 

 
Тротуар, мостовая и желтые листья в руке,
Сада гордый торжественный траур – чего еще надо?
Так идти б и идти по путям городским налегке,
Ни о чем не грустя, мимо школы, вокзала и сада.
 
 
В равнодушном холодном прозрачном триумфе небес
Ты прочтешь все, что хочешь прочесть, и прерывистый голос
Птицы певчей прекрасно-невзрачной услышишь, припев,
Посылаемый ею с ветвей, почти полностью голых.
 
 
Так подарим и мы, бросим в невозмутимую высь
Эти звуки и слоги, что жили в нас, как кислорода
Постоянный приток, отдадим их на суд синевы,
Забирающей все – смех и слезы, пространство и годы.
 

 
Не узнали себя, когда заплясали,
не узнали, когда заплакали,
и к наградам-то припоздали,
пели все да балакали.
 
 
«Поезжай-ка ты, – прокричали мне
птицы с моря, – вместе
с тем, чего у тебя полон рот,
да на солнца на восход,
едь столько-то дней
и начни в другом месте,
с тени дерева на стене,
когда края пространства темнеют».
 

 
К деревьям прислонившись за окном,
мычат коровы. Луг в тумане. Жизни
не хватит. Где-то очень далеко,
играет кто-то на рояле в нижнем
регистре…
Все меняй, пока не стало
лицо свое лицом совсем чужим,
не превратилось в маску карнавала.
 

 
Вот я закрываю глаза,
и безымянное стоит предо мной.
«Многословный рот, –
говорит оно, –
заполнится
ветром, дождем, снегом.
Пересеки мост, отыщи брод».
«Оставь, – говорит оно, –
местонахождение,
постоянство ночлега,
передвинь рождение,
воскреси тело,
уйди за пределы».
 

 
Они выключили свет в комнатах,
сняли сандалии, взяли их в руки
и покинули дом;
они завязали глаза
и полетели дальше.
 
 
Да и я ведь уже тоже вышел.
 

2014-2015

 
Я родился, спелёнат двойными эстонскими гласными,
Убаюканный морем, я видел во сне острова
И проливы, я думать учился согласно
Направлению ветра во времени года. Слова
 
 
Выговаривал русские я, но в контексте звучаний
Слов, совсем непохожих на русский язык: eestii maa[72]72
  Eestii maa (эст.) – эстонская земля. (Примечание Е. Дубнова.)


[Закрыть].
Я гонял по вечернему городу финские сани,
Моей детской подругой была прибалтийка-зима.
 
 
Все, что помню я с детства, предельно элементарно:
Небо, море, земля, парки, улицы, два языка
И кому-то – чему-то – за это всегда благодарный,
Я весны холодок ощущаю порой у виска.
 

2015

Стихи 2014-2019

 
Он, шумный, издает свой рев – там жизнь
Кричит и плачет. Из молчанья сада,
Благоуханья лавра и цветов,
Из-за бессмертных статуй, что маячат
В лучах заката, вновь перехватив
Дыханье, стиснув грудь, она выходит.
 
 
От полусвета на воде
До калиброванного ветра
Холмов преследует везде
Нас в этих милях-километрах
 
 
То целомудрие. Не скрыть
Нам от самих себя улики:
Вне правил сдержанной игры
В слова – бунтующие крики.
 
 
Туман, нагроможденный на реке,
Весь залит ярким солнцем. Нам с тобой,
Похоже, остается налегке
Идти вперед и пробовать любой
 
 
Путь жестких парадоксов – тех,
Которые уже нам нанесли
Немало горьких слов, – и знать, что грех
Себя жалеть перед лицом земли.
 
 
Все начинается от бессловесности,
От мокрого городского камня.
Там, где мы значимы, дороги
К прибытию не подготовлены.
Тогда и возникает язык.
Эти места чужды друг другу,
Их похожесть обманчива.
В бездорожье мы берем себя в руки.
Рассвет занимается между стволами деревьев.
Вот лес речи –
И мы произносим слова: губы, рот, язык.
 
 
Калачиком свернувшись, словно лист,
Холодный, словно лист, ты жвачку
Жевать начнешь воспоминаний. Слизь
В углу от слизней. То ли вечер ранний,
 
 
То ль утро позднее – определить,
По правде, трудно. Хочется смеяться
Порой, но чаще – жажду утолить
И что-то спеть из оперы «Паяцы».
 
 
И несентиментальный взгляд
Холодный даль холмов отметит,
Как стелется за рядом ряд
Вдогонку ветру трав, – в ответе,
 
 
Похоже, за его дела –
И ветер тоже отвечает,
За атмосферу… Всходы зла
Добро обычно пожинает.
 
 
За той омелой белой – мне сказали –
Кресс водяной растет. Играли две
Виолончели. Даже по стандартам
Снов этот очень странным был. Кто здесь
Диспетчер сновидений – переводит
Кто стрелки сна? Хозяйничает кто
В лимбической системе нашей ночью,
Как фокусник, выдергивая все,
Что хочет? И зачем упругою
Стопой идет по жизни этой, сну,
В нем образы творя и оставляя,
Которые захватывают дух.
 
 
Живущий с малыми вещами утро
У изголовья видит и, лицо
Вверх обращая, принимает трудно
Лик искаженный городской с листвой
 
 
Невыносимо-яркой. Дни и ночи
Без счета и следа куда-то вниз
Скользят, как на салазках, – полномочность
Как будто признают все ночи-дни.
 
 
И мощь особой, ненормальной жажды
За тридевять земель уже трясет
От откровений двойника – однажды
Опишет это, кто перенесет.
И потолок, и небо – в них одна
И та же безучастность – или это
Плечами пожиманье: чья вина
Расхлебывай, коль заварил. С рассветом
 
 
Мышиный цвет сменяет черный. Есть
Еще порой как будто где-то синий
Веселый яркий свет. Но солнца весть
Пугает больше, чем мимозу – иней.
 
 
Поляну солнце разостлало шире,
Зеленее, изумрудней, и глаза
Болят смотреть, как свет и цвет транжирят
Себя в безлюдных рощах и лесах.
Природы бытие великодушно
И лишено рефлексии. Себя
Здесь хорошо терять и ждать послушно,
Не бодрствуя-не спя.
 
 
Неподготовленным застали здесь
Тебя безмолвие и темнота,
На этой лунной зелени везде
Примятые следы внезапно стал
Ты различать. Покуда не прошла
Совсем урочность времени, свече
Вдогонку оплывающей, дела
Расследывай-изведывай, как имена вещей.
 
 
Сильнее освещенье на чертах,
Которых нет уже, – на свете свет –
И если пересилят ноты страх,
То речь решит головоломку лет.
(Лишь бытия здесь вездесущий страх
Мешает нам решить загадку лет.)
 
 
Песня ветреной воды
Здесь оставила следы,
Чтобы мучились века
Отраженьем языка.
 
 
На откосах тонкий прах
Речевого серебра
Засветился при луне –
Наяву, а не во сне.
 
 
Листовидный ли песок
Осыпается у ног,
Мягкий мох ли и трава
Соблазняют как слова?
Ты скроешь свой горячий лоб в ладони
Листа, когда поднимут вихри пыль
Над крышами и совершится чудо:
Сквозь летний дождь внезапный, через струй
Наклонность серебристую звучанье
Скрипичных струн дойдет до этих мест сюда из мест,
Где множеств ледяных ушедших тайна
Ключу доступна музыки одной.
 
 
Личное бередит клавиши, тревожит струны,
Не унимается, требует безраздельного слуха
И взгляда, утверждается как единственный
Образ. Она повернулась и посмотрела.
Ее волосы были все целиком в снежинках,
Тающих и не тающих. Нас окутала светящаяся
Снеговая ткань. Над городом поднималось
Огромное пространство, я говорил
На языке, полном гласных, они распахивали
Мне губы и уносили мой голос поверх
Падающего снега к бесчисленным звездам.
 
 
Факт подлежащего неоспорим.
Все остальное – домыслы, догадки.
Вот город: обоняем, зрим
И слышим, ощутим в своем упадке,
 
 
Расцвете, сгустке времени и черт
Цивилизации. Вот многосложно
Залегший камень, под который течь
Живым здоровым водам невозможно.
 
 
Пред нами урбанизма небосвод,
Его непостоянное обличье,
Все километры и часы свобод,
Лежащие по-над полетом птичьим.
Между домами – речи синева
И облачность, слова и звуки, память
И музыка. Одно окно, едва
Раскрытое, асфальт под ним, стопами
 
 
Размеренный из года в год. Огни
Вечерние уже зажглись, и скоро
Засветятся все ночи и все дни
В волшебном фонаре, и этот город
 
 
Стихов и страсти будет ждать, когда
К граниту центра и дворов крапиве,
Где двуязычный воздух неизбывен,
Вернемся мы, перечеркнув года.
 

Январь – май 2014

 
Время года правит языком,
Выбирает выраженье гласных,
В городе, чей голос так знаком,
Требует предельную неясность.
 
 
С каждым новым шагом наших странствий
Время все стремительней бежит,
Все быстрей берем мы часть пространства,
Чтоб ее гармонией обжить.
 
 
Многоэтажный ветер ищет, где
Входы есть, расщелины, пустоты,
Чтоб вакуум заполнить и одеть:
Слабость воздуха – его забота.
 
 
В садах, на площадях нам нет покоя,
На улицах мы – лодка без весла.
Бунт языка – явленье городское,
Лишь здесь готов он нашу сбросить власть.
 
 
Далеко-далеко кто-то хочет войти
В первый дом свой, отсюда откроем ему,
Задержавшись на миг в беспрестанном пути:
Если хочет, пусть входит в слепящую тьму.
 
 
Найдет потомство след всех наших слов,
Смертельно необдуманных вопросов,
Развернутых во времени стихов,
Пространство сконцентрированной прозы.
 
 
Язык – городская реальность,
Страсть улиц и улочек, где
В разборках любви и морали
Решается речи удел.
 
 
Холодный отраженный свет
Заставит проходящих дальше
Остановиться и в листве
Заметить неприятье фальши.
 
 
Дыханье наше все в пути,
Все в сполохах – и вот
О темный лес, что впереди,
Крылами птица бьет.
 
 
Придем на тот широкий двор,
В зеленый выйдем сад,
Упремся в ветреный забор,
Поверим в чудеса.
 
 
Смотри: вагонное стекло
Расчесывает дождь,
Как будто грабли; тяжело
Нам видеть капель дрожь.
 
 
Здесь антифонный птиц дуэт и запах
Сырой земли, здесь ветер солнце то
Спиралями своими ужасает,
То бережно ресницы бередит.
 

2014

 
Я хотел пройти сквозь свет и мрак,
Я мечтал испробовать ногой
Насколько грунт упруг.
Лист сворачивается вокруг
Капли дождя.
 
 
Корни цепко держат землю –
Продолжение самих себя.
 
 
Думал я, что будут все слова
До конца ясны, но день пришел –
И язык, как будто синева
За дождем.
 

5 февраля 2014

 
На мгновенье мое дыхание было под вопросом,
Но холмы, и тротуар, и вид города напомнили мне,
Что именно находится под угрозой.
 
 
В первую очередь я обязан
Вывести себя из своей памяти.
Смотри, как я существую:
С одними существительными,
Скупясь на глаголы
И пренебрегая прилагательными.
 
 
Это празднует память твое забыванье.
Мое дыхание на зеркале исчезает.
 
 
Любовь – это полуночная тень в скрипении двери.
 

12 февраля 2014

 
В утробе сна калачиком свернувшись,
ты жизнью параллельною живешь,
свободной корреляцией минувших
мест и событий, что бросают в дрожь
 
 
при пробужденье ум и заставляют
гадать, какие образы хранит
сон бытия, быть может, где являет
другая явь другие ночи-дни.
 
 
Здесь рука всегда на ручке двери
И неясно лишь одно: когда
Отворять, во что при этом верить
И с усильем или без труда.
 
 
Притолока и порог – и пальцы
Нервнее всё и напряженней. Свет
Там разлит иль ночи тени пали
На траву, и блики по листве
 
 
Лунные скользят? Какие формы
И движенья, запахи, слова
И выраженья, сколько семафоров
До вступления в свои права
 
 
Путешественником на конечной
Станции – там, где увидит он
В праздничном убранстве подвенечном
Жизнь и смерть, что ждут его вагон?
 

25 февраля 2014

 
Замечаемое становится жизнью.
Форма, цвет, природа вещей, плотность воздуха,
Штормовая вода, достающая дюны,
Снежинка, упавшая на снежинку,
Светящийся туман, едва
Различимые силуэты,
Переходящие из комнаты в комнату.
Непостижимая земля.
 

3 марта 2014

 
Начнем отсюда, где темнеет край
Земли, со снимков тех, кто как бы канул
В те воды вечно-черные, где нам
Ни зги не видно, с вакуума здесь,
С наполненностью лиц, переведенной
На пустоту, чтоб кончить там, где мы
Бессмертны были, где фонемы детства
Легко ложились на язык и где
Трава просила, чтоб по ней катались.
 
 
Свет неуверенно вступил
В пространство языка
В том городе, что позабыл
Как будто нас. Закат
 
 
Мы как зарю перевели
На воскрешенья речь,
И после шторма корабли,
Не опасаясь, лечь
 
 
Сумели в дрейф. Мы ждем весны
Зеленый монолог,
Не зная за собой вины,
Рожденья помня слог.
 
 
Меж городским заливом и
Аллеями покров
Урбанистической земли
И нежен, и суров.
 

19 марта 2014

 
Вихрь городской захватил нас,
Понес через море,
Туда, где окно открывается широко, где
Пустота не поглощает, а заполняется,
Где зеленеет
Еще не переведенная земля.
 

Апрель 2014

 
Над городом глубокое пространство.
Свет включается и выключается
В окнах, которые нельзя посетить.
Требуя удовлетворить свое либидо,
Город лечит отчаянье главного героя
На открытом месте, где языки встречаются:
От этого зависит обновление.
 

1 мая 2014

 
Но слово было и осталось
Здесь, в городе, не разошлось
И не истратилось на малость,
Ни в умиление, ни в злость
Не обратилось. Тут стоял я
И наблюдал за светом, и
Ловил каденции, что талый
Мартовский снег, его ручьи
Играют в парке. Там громоздко
Темневший воздух ноября
Вдыхал, и ледяные звезды
Считал, и верил, что не зря
Светили мне они у входа
Под кров родительский. Звезд нет,
Нет юности и крова, годы
Ушли – но слово есть и след.
 

2 мая 2014

 
Движенье в сторону деревьев
Бессмертья не подарит, но
В пространства музыку и танец
Нас вовлечет. Смотри: там дождь
Струится по коре, там зелень,
И листопад, и свежий снег,
И дрозд поет, и белка мчится:
Была – и след простыл… Тропа
В разнообразии природы –
Пусть городской – дарила нам
Слова и слоги. Это тоже
Какой-то путь в бессмертье. Речь –
Единственное обещанье
Того, что здесь воскреснет плоть.
 

12 июня 2014

 
Я посылал слова свои
Разведать немоту,
Занять безгласные слои
Пространства, пустоту
 
 
В преддверье вечной мглы найти
И вытеснить иль сжечь.
Как столп огня, шел впереди
Язык, родная речь.
 
 
Зачем я эти все дела
Здесь складываю в стих,
Где кончиками пальцев мгла
Коснулася моих
 
 
Висков?..
Мы время перейдем,
Минуя смерти страх.
 
 
Кондуктор машет фонарем,
Как будто бы в сердцах.
 

12 июня 2014

 
Обступающий свет,
Проникающий в сердце,
Волю к вечности свей,
Чтоб я словом усердным
Заслужил на простор
Своевременно-ранний
Выходить с этих пор
Из стесненья гортани.
 

Март 2015

 
Здесь место времени ушло
На травяное дно,
И затерялось все тепло
В пространстве ледяном.
Когда небо расстелется в свою
Немерную длину и ширину
И ветер прорвется за пределы,
На берегу
Я узнаю вас,
Прозрачно струящиеся образы,
На пороге рождения.
 
 
Следуя за Гомером и его каталогами,
начнем с подлежащих: земля, прах, тень, пустота,
природа вещей, фактура, структура,
этимологии, диалекты, мифы,
дрейфующие ритмы, звучности, мелодии,
репризы, трели птиц.
Начнем с имен: Зеленка, Марчелло.
Начнем со снимков: исчезнувшая реальность.
 
 
Как ящерица – хвост, отбросив то, что
Уже у смерти в пасти и грозит
Всему тебе небытием, воспрянешь ты…
 

8 июня 2015

 
Здесь место и пространство
Достаточны, сюда
Вернутся после странствий
Все дерзкие суда,
Изведавшие штормы,
И бросят якорь. Здесь
Для духа, что подорван,
Успокоенье есть.
Их капитаны ждали,
Что мир, как ветер, путь
Изменит, жизни дали
Свою раскроют грудь,
Чтоб их обнять. Но силы
Огромных амплитуд
Кружили их, носили,
Ловили на лету,
Как щепки, как пылинки…
И все ж не проиграл
Сражения ни юнга,
Ни старый адмирал.
 

31 декабря 2015

 
Погодить на пути, передумать маршрут,
чтобы жизнь удержать на пределе.
Но каждый, кто скачет, не может достать,
не может добраться до цели.
Только скачущий каждый.
 
 
Ничего нам не надо,
лишь дайте нам здесь проскакать
и попробовать звуки,
поиграть со словами на каждом мосту,
пострадать, взять себя на поруки.
На мосту светотень, что щедра на слова,
что как муза полна вдохновенья,
что велит быть предельно и вечно живым,
запрещая нам сон и забвенье.
 

Апрель 2016

 
Ушедшему от всех приятен смертный
Зеленый шум и холодок весны.
Дождя интимность он берет примером
Для подражанья. Творческие сны
Он дарит небу. Все, что остается
К приходу лета, – это птичья трель,
Что эхом нескончаемо поется,
И ветер, что колеблет колыбель.
 

23 мая 2016

 
Пригоршня ветра, охапка света
И выбор между зеленью и всем,
Что не зеленое, на протяженье лета –
Вот молодость твоя: в ее красе
Темнеют, рдеют, облетают листья
И стынут краски небосвода. Вдруг
Увидишь ты рябины зимней кисти
И безучастность города вокруг.
 

23 мая 2016

 
Этот запах просторный не будет повторен. Зима
Со снежками, коньками, студеною речью своей
Долго жить приказала, дыханье беречь, а сама
Растворилась во времени, в сонме лесов и полей,
Городских перекрестков и парков, железных дорог,
Новостроек, лугов и холмов, пролетающих птиц,
На бумаге оставила ряд зачарованных строк
И в предутреннем сне нестареющих несколько лиц.
 

6 июня 2016

 
Я помню, как в кровать всегда ложился,
К груди прижав, обняв то существо,
Что было моим самым лучшим другом:
Я с мишкой (косолапым) засыпать
Привык ребенком.
Хочется мне думать,
Что он на свалке городской своей,
Кому-то отдавая душу, верил,
Что пред концом моим предстанет он
Моим глазам, смыкающимся ясно,
Таким, как был тогда, во всей своей
Неповторимой красоте тряпичной.
 

9 июня 2016

 
Поле в самый полдень, кони,
Речка, луг, тропа,
Здесь тебя никто не тронет.
Присмотрись: слепа
 
 
Девочка, что на ступеньках
Лестницы моста
Колыбельную ли песню
Шлет тебе ли, – встав
 
 
В полный рост свой величавый.
Это смерть твоя
Ждет свидания, по праву
Сна и бытия.
 

27 июня 2016

 
Земли известное пространство
Хранит сакральный уголок,
Что огражден и залит светом
И переполнен звуковой
Игрой и болью, – это дом твой,
Родной язык, там всплеск воды
И птичьи всклики – всё силлабо –
Тоническое, без остатка, всё
Мгновенно преходящее, длиною
В дыханье человеческое, в жизнь.
 

 
Грохочущий ветер доносит сюда отдаленный
Звон яростных волн океана из памяти. Ты
Во рту до сих пор ощущаешь вкус самой соленой,
Морской этой, детской, холодной эстонской воды.
 
 
Полечу же я, пущусь за море красовитое, многозвучное,
куда мне думно,
куда мне нужно.
 
 
Вдруг пал туман на сине море,
ничего не видать.
И летим далеко ли – низко, высоко ли – близко,
против неба и воды.
И птица подняла меня под страшную вышину,
чуть не под самые облака
взяла эта птица, стряхнула с себя против моря,
но не допустила до воды,
схватила меня
и не дала потонуть.
 

 
Душа поднимается
с цветка
и летит на родину.
Пчела – в улей
С полей,
с цветка на цветок,
мимо грома и луны,
через смерть и
пробужденье.
От цветка до цветка и до улья.
Домой.
 

 
Спасибо кому-то, что выжил,
А мог бы в два счета и не.
Еще поиграю и выше,
Взлечу на качелях во сне.
 
 
И в дождь погуляю апрельский,
И в майскую ночь соловью,
Творцу переливчатых трелей,
Пошлю благодарность свою.
 

 
И за море Балтийское, лучшее в мире, спасибо,
Парки, скверы, траву и цветы (от цветка до цветка),
Балто-финские звуки, их странные ласки, ушибы,
И славянские слоги, взросленье среди языка,
И народ, что меня окружал и боролся за волю
И за землю свою: вместе с ним день и ночь я вдыхал
Упоительный воздух свободы на Певческом поле.
Вырастая под властью тирана, я разницу знал
 
 
Меж раздольем и гнетом, как будто в сакральном пространстве
Благосклонность вселенной со мною была, – сохранил
И пронес через все рубежи, речь и музыку странствий
Я признательность эту за детские ночи и дни.
 

Июнь 2016

 
Вот черный дрозд легко поет, частица
Знакомого до боли бытия,
Где так естественно ему случиться.
С ним никогда б не расставался я.
 
 
Там среди зелени цветок один алеет,
И в этом есть символика своя.
Нельзя ли задержаться на земле мне,
Пока ее не разгадаю я?
 
 
Не смерть, но вечность пусть легко коснется
Всех дней моих и всех моих трудов,
И голос мой пусть навсегда проснется
Среди живущих сел и городов.
 

4 июля 2016

 
Наши годы легки, быстроноги, в воронке вода исчезает,
И родители наши уходят скорей, торопливей назад отбегают,
Речь родная от уст отрывается, в небо летит вместе с птицей,
Как девчонка, несется по роще весенней, во сне будто мчится!
 

 
Многозначны, порывисты годы и дни, как родная
Речь, что, крепчая, слетает у нас с языка,
Как заветный олень, как искомая детская стая,
Запредельна до проливня слез и до боли близка…
 
 
Здесь случается ветер в ветвях поперечный, продольный,
Снег на солнце играет и невозвращенца слепит.
Здесь сосна, и песок, и угроза дремоты – и только
Многозвучное вечное море не спит и не спит.
 

 
Наши общие жизни проворны, живая вода
Все бежит и бежит, и живая земля собирает
Рощи, тропы, поляны, веси и города
И зовет обойти и познать их от края до края.
 
 
Быстроногий олень с глаз опять исчезает вдали,
Время заново сыпет песок, каждый раз по-другому.
Все подняв якоря, возвращаются в порт корабли.
Покинувший дом свой уже приближается к дому.