Текст книги "Под сенью апельсиновых деревьев"

Глава 5

– Я остаюсь здесь!

Юлия чуть не поперхнулась кофе, когда Питер объявил эту новость за завтраком за два дня до отъезда в город. Мартина нервничала и целыми днями хлопотала, упаковывая свои вещи, и Юлия спрашивала себя, как надолго рассчитывает задержаться в городе ее падчерица. Юлия полагала, что они пробудут в городе две или три недели, однако Мартина собиралась так, словно вообще не думала сюда возвращаться. Она явно была рада, что покидает плантацию.

Юлия надеялась, что Питер тоже так думает. В конце концов, Карл с самого начала держал его на коротком поводке. Правда, Питер имел право посещать окружающие плантации и работать на них как врач, однако там было не много пациентов. Даже если Карл давал ему задание на полях, там Питер был просто хорошим надсмотрщиком. Поэтому бóльшую часть времени Питер бродил по Розенбургу, ничего не делая и пытаясь вникнуть в управление плантацией. А в последнее время он стал проявлять интерес к новейшим медицинским разработкам – по крайней мере, ему приходили большие посылки из Европы. На вопросы Питер всегда отвечал с важным видом:

– Я занимаюсь исследованиями. – Так он называл свою деятельность, которая, казалось, нравилась ему больше, чем работа практикующего врача.

– Но Питер! – возмутилась Мартина. – Ты же не можешь… Мы ведь хотели…

Карл сердито смотрел на будущего зятя.

– Ты будешь сопровождать женщин в город, и это не подлежит обсуждению.

Юлия всерьез обеспокоилась. Если Питер действительно не поедет с ними, если он во время контрольных объездов Карла и его еженедельных отлучек останется здесь, на плантации, совершенно один, кто знает, что он будет делать с девочками-рабынями? Нет, об этом не могло быть и речи.

Юлия собрала все свое мужество:

– Я тоже считаю, что ты должен нас сопровождать! Представь себе, что с Мартиной что-нибудь случится. Я ни за что себе не прощу, если рядом с нами не будет врача.

Ее аргумент возымел свое действие. Карл сразу же с ней согласился, и Мартина стала вытирать слезы со щек.

Питер, однако, лишь презрительно фыркнул. Его беременная будущая жена, похоже, была для него скорее обузой. Взгляд, который он бросил на Юлию, казалось, мог убить ее.

После завтрака Карл отправился в город. В четверг, когда ожидалось его возвращение, Юлия с Мартиной и Питером, а также с личными рабами должны были с наступлением прилива отправиться в город. Питер воспользовался отсутствием Карла, чтобы сорвать свое плохое настроение на Юлии. С издевательской ухмылкой он вразвалку вошел вечером на веранду и облокотился на перила.

– Ну, теперь негритянские дети будут пребывать в печали, из‑за того что им на некоторое время придется лишиться милости миси.

Юлия твердо решила не поддаваться на провокацию и сосредоточилась на собственных записях, которые хотела привести в порядок перед поездкой в город. Как бы там ни было, эти записи были нужны для подготовки к его же свадьбе.

– А знает ли Карл, чем ты занимаешься, когда он в городе? Я имею в виду… Может быть, ему совсем не понравится то, что ты так заботишься о подрастающем поколении его рабов?

– Собственно говоря, это в его же интересах, если его рабы будут воспитываться богобоязненными и старательными людьми.

У Юлии чуть не вырвалось слово «образованными». Образование для рабов было несыханным делом. Она не хотела еще больше провоцировать Питера.

– И вообще, Питер, если ты заметил, я уже давно не появлялась в поселке рабов. – Конечно, Юлия там бывала, однако теперь она старалась, чтобы ни Питер, ни Мартина этого не видели.

Но, казалось, Питер очень хорошо знал, как он может уязвить Юлию. Он продолжил начатую тему:

– Сначала я вообще не хотел ничего рассказывать Карлу. Наверное, это пустяки. – Он сделал подчеркнуто презрительный жест. – Но я все-таки удивился, когда недавно поймал двух негритянских детей за тем, что они рисовали на песке что-то похожее на буквы. Наверное, я все-таки должен был бы ему… Ну да, Карл очень несдержан с рабами. Когда мы с Мартиной поженимся, он даст мне, как своему преемнику, больше прав, и тогда здесь будут другие порядки…

Возмущенная Юлия ловила воздух ртом.

– Если кто-то и имеет право здесь распоряжаться, то только я!

Питер злобно рассмеялся:

– Ах, Джульетта, как печально, что ты не смотришь правде в глаза. Ты женщина, бездетная женщина. Что ты можешь сделать здесь, на плантации? Кем ты можешь распоряжаться? – Его сарказм невозможно было не заметить. – Будущее принадлежит мне и Мартине. Карл ведь уже не молод, и если он однажды… Мы оставим тебя здесь в качестве тещи. – Он махнул рукой. – Или ты, быть может, предпочтешь вернуться в Европу? – спросил он с улыбкой, но затем его голос стал суровым: – Плантация перейдет к нам. Ты, молодая, неопытная вдова, вряд ли будешь в состоянии ею руководить.

У Юлии лопнуло терпение. Что возомнил о себе этот человек? Она резко ответила:

– Ах, Питер, как мило с твоей стороны, что ты возьмешь на себя мое обеспечение. Но пока что ты даже не женат на Мартине, и при определенных обстоятельствах может случиться так, что до этого и не дойдет. – Она заставила себя посмотреть на него твердым взглядом. – Как ты думаешь, Питер, что скажет Мартина, если узнает, что во время ее беременности ты проводишь время с маленькими девочками-рабынями?

Одна лишь мысль об этом снова вызвала у нее тошноту, но Юлия знала, что сейчас ей нельзя поддаваться слабости. Она выложила свои козыри на стол. Лицо Питера на миг изменилось, и Юлия поняла, что он в ее руках.

Он фыркнул:

– Это бессовестная ложь.

Юлия почувствовала его еле сдерживаемую злость и снова уставилась в свои бумаги, лежащие перед ней на столе. Ей нельзя колебаться! Она набрала в грудь побольше воздуха и сказала так спокойно и четко, как только могла:

– Ах, недавно, когда свиньи вырвались из загона… Питер… Хорошие отношения с рабами имеют свои преимущества. Можно видеть и слышать то, что обычно хозяева плантаций никогда не узнают.

Она почувствовала, что ее слова возымели свое действие, и сделала небольшую паузу, во время которой собрала все свое мужество.

– И чтобы ты знал, – сказала Юлия, глядя прямо на него, – если мне еще раз доведется услышать о том, что… Мне придется поговорить об этом с Мартиной и с Карлом. И твое прекрасное будущее здесь, в Розенбурге, быстро растворится в воздухе.

Лицо Питера побагровело от ярости, и он уставился на нее горящим взглядом.

– Это что, шантаж? – фыркнул он.

– Считай это добрым советом, – ответила Юлия так спокойно, как только могла.

Она надеялась, что Питер сдастся, но лишь еще больше разожгла в нем злобу. В его глазах она увидела желание уничтожить ее. Питер подошел к ней ближе:

– Ах да, раз уж мы заговорили об этом. Как ты думаешь, что, собственно, твой Карл три дня в неделю делает в городе? – Он на мгновение замолчал, и Юлии очень захотелось убежать отсюда, но вместо этого ей пришлось выслушать, что сказал затем Питер: – Так вот, он, как почти все мужчины, содержит там черную проститутку, потому что его женушка не может дать ему того, что ему хочется! А ты, наверное, этого не знала?

Юлия была потрясена. Но она собрала все силы, чтобы не подать виду, и равнодушно пожала плечами:

– Карл взрослый мужчина и имеет право делать то, что ему нравится. Но, я уверена, – она подняла яростный взгляд на Питера, – Карл не насилует детей!

Питер повернулся на каблуках и исчез в доме.

Юлия вздохнула. Слезы горели у нее на глазах, а в горле образовался болезненный комок. Питера она, похоже, победила, но Карл… Что делал ее муж у нее за спиной? Она ведь изо всех сил старалась быть ему хорошей супругой. А то, что ей не удавалось забеременеть… Она и сама не знала, в чем причина. Может быть, Карл слишком редко к ней являлся? Его интерес к ней почти угас. Юлия не любила его, но тем не менее все еще надеялась, что в будущем их брак будет более гармоничным. Известие о том, что ее муж содержал в городе вторую жену, стало для нее болезненным ударом. Значит, она для него действительно была всего лишь средством для достижения цели. А когда тебя используют, это еще хуже, чем когда тебе изменяют.

На следующий день Питер с мрачным выражением лица сел в лодку, которая должна была отвезти их всех в город. Шесть крепких рабов-гребцов, Юлия, Кири, Мартина, Лив, Питер и два его раба, а также багаж… В лодке было довольно тесно.

Юлия старалась не смотреть на Питера. У Мартины было приподнятое настроение. Она взволнованно болтала со своим женихом, который отвечал на ее лепет встревоженными взглядами.

Обе девочки-рабыни нервно ерзали на своих местах. Для них такое путешествие было непривычным. Лив вообще никогда еще не покидала плантации, а для Кири это была скорее малоприятная поездка в прошлое. Она не любила вспоминать свое предыдущее пребывание в городе у работорговца Баккера.

Юлия не знала, правильно ли она поступила. Перед отъездом она чуть не поссорилась с Карлом. Он вернулся из города в плохом настроении, а тот хаос, который царил на плантации, разозлил его еще больше. Попугай Нико не хотел, чтобы его привязали на веранде, и Айку пришлось очень сильно постараться, чтобы усмирить птицу. Карл вмешался и схватил попугая так грубо, что тот потерял пару перьев. Юлия вскрикнула, но не стала перечить мужу. Да и что она могла сделать?

Заботы о том, как пройдут следующие несколько недель, угнетали ее. Уживется ли она с Питером и Мартиной в городе? А что, если Мартина опять начнет капризничать? А что, если Питер в городе начнет издеваться над Юлией? Как-никак, теперь он в определенном смысле был у нее в руках, а с этим он никогда не смирится. Наверное, Питер попытается натравить их с Мартиной друг на друга. А тут еще и Карл… Он был далеко не в восторге от того, что Юлия изъявила желание поехать в город. Теперь, после намеков Питера, Юлия понимала причину: наверное, ее супруг опасался, что она может поймать его на горячем. Ему нужно заниматься в Парамарибо делами – так он всегда ей заявлял. Но, как сказал бухгалтер, именно он занимается в городе основными вопросами. А Карл более привычно чувствовал себя верхом на лошади, чем за письменным столом. Юлия решила выяснить, что же ее муж делал у нее за спиной. Она была очень зла на него. Если он обманывал ее, то она должна об этом знать.

Они двигались довольно быстро, а Питер еще и подгонял рабов, чтобы они гребли без перерыва. Собственно говоря, на одной из плантаций была предусмотрена промежуточная остановка, но до прилива река в направлении города была полноводной, хорошо проходимой, а Юлия не испытывала желания проводить время до следующего отлива среди чужих людей, пусть даже Мартина и рабы выглядели усталыми. И, таким образом, еще до наступления вечера они прибыли в город. Количество снующих по реке лодок становилось все больше и больше, а затем перед Юлией открылся вид, который она заметила еще при первом прибытии в Парамарибо. Снова в широкой речной бухте стояло на якоре несколько больших кораблей, вокруг которых сновало множество маленьких лодок.

Юлия осознала, в какой глуши она провела последние месяцы. При мысли о том, что она снова окажется в городе, женщина занервничала. Она ведь там почти ничего не знала. То короткое время, которое они с Карлом сразу после приезда провели здесь, казалось Юлии давно забытым сном. Теперь ей придется некоторое время справляться со всем одной. Честно говоря, Юлия усомнилась в собственном мужестве. Да и Кири выглядела испуганной. В глубине души Юлия надеялась, что Жан Риард сдержит свое обещание и нанесет ей визит.

После того как они вышли в порту из лодки, Питер нанял две кареты.

– Джульетта…

Лицо Мартины снова приобрело естественный цвет. Длительное путешествие в лодке сказалось на ней не самым лучшим образом, и Юлия видела, как ее падчерица отчаянно борется с тошнотой. А теперь, казалось, она снова набралась сил, как только почувствовала под ногами твердую землю.

– Джульетта, я надеюсь, ты не рассердишься. Мы с Питером предпочли бы остановиться у моей тетки. Нам нужно так много обсудить, а дом на Кайзерстраат… Ну, там немного тесновато, ты ведь меня понимаешь? – Мартина виновато посмотрела на мачеху.

Юлия лишь кивнула. Да и что она должна была сказать? Даже если бы ей или Карлу это не понравилось, она вряд ли могла бы помешать планам Мартины. Между тем рабы Питера уже распределили багаж по разным каретам, и, таким образом, обе кареты разъехались в разные стороны от порта. В одной ехала Юлия с Кири, сидящей позади нее возле багажа, поскольку раб не имел права садиться в одну карету с господином, в другой – Мартина и Питер. За ними бежали рабы Питера и испуганно огладывающаяся Лив. Юлия надеялась, что Питер в городе не будет…

Когда они добрались до Кайзерстраат, перед дверью их дома уже стояло несколько человек. Старая домашняя рабыня Фони – Юлия запомнила ее круглое добродушное лицо, – две домашние служанки и пожилой, слегка ссутулившийся чернокожий мужчина встретили Юлию и Кири у входа.

– Миси Джульетта! Я рада, что миси приехала в город.

Фони сразу же стала заботиться о Юлии по всем правилам. Она взяла у нее шляпу, зонтик, помогла снять накидку, которую Юлия набросила на себя для защиты от палящего солнца, и целеустремленно подтолкнула Кири в хозяйственную комнату для того, чтобы затем выслать ее в передние комнаты с подносом, на котором было немного овощей и прохладительный напиток. Юлия чуть не рассмеялась, поскольку дома на плантации Кири уже давно не нуждалась ни в чьих указаниях, если речь шла о желаниях миси. Там она привыкла действовать самостоятельно, что было также на руку Амру – в конце концов, Кири должна была стать хорошей личной рабыней.

У Юлии не было причин жаловаться на нее. Кири за это время стала неотъемлемой частью ее жизни, и она привыкла к тому, что девушка бóльшую часть дня проводит вместе с ней.

– Кири, пожалуйста, сделай все необходимое для того, чтобы я сейчас же там, наверху, могла освежиться.

Юлии не надо было ничего добавлять: Кири тут же бросилась исполнять ее желание. И женщина была рада, что скоро у нее в комнате будет стоять свежая вода с розовым мылом – именно то, что она любила. А после этого Кири уйдет к себе, потому что, как и раньше, Юлия отклоняла любую помощь рабов при раздевании, не говоря уже о мытье. Правда, она знала, что это входило в их задачу, однако не хотела перенимать этот обычай.

Теперь Юлия уселась в салоне и глубоко вздохнула. Вот она и в городе. Она осмотрелась по сторонам. Тут ничего не изменилось со времени ее прошлого визита. Все аккуратно стояло на своих местах, везде было чисто, а пол благоухал свежим ароматом апельсинов. Юлия не могла себе представить, что Карл бывал здесь дважды в неделю и даже пил спиртное и курил сигары вместе со своими партнерами по торговле.

По дороге в свою комнату Юлия остановилась перед первой спальней, в которой Карл отдыхал после их приезда. Она слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кровать, а также остальная мебель были накрыты белыми простынями. Зачем Фони каждую неделю выполнять столько работы, если Карл каждый вторник вечером появлялся здесь и только сегодня утром уехал?

Юлия понимала, что теперь ей придется заняться делами Карла в городе. По крайней мере здесь, в своем городском доме, он, кажется, не останавливался.

Она потерла лоб. У нее разболелась голова. Ладно, она подумает об этом позже. А сейчас ей в первую очередь хотелось снять с себя измятое дорожное платье и немного поесть. Хотя Амру подготовила довольно большое количество дорожного провианта для путешествия на лодке, в присутствии Мартины и Питера Юлия не могла проглотить ни кусочка во время всей поездки.

Глава 6

Эрика быстро установила контакт с женами лесорубов, пусть даже на первый взгляд они казались несколько грубоватыми и простыми. Но именно Реза Мюллер, полноватая женщина, перешагнувшая пятидесятилетний рубеж, очень понравилась Эрике своим решительным нравом. Получилось так, что Эрика теперь могла спокойно оставлять маленького Райнера у Резы, в то время когда сама занималась воспитанием детей семьи ван Драгов. Атмосфера в доме была напряженной: Фрида ван Драг вот-вот должна была родить.

Джетта, ее верная личная рабыня, почти ежедневно выражала в беседе с Эрикой озабоченность тем, что при родах могут возникнуть осложнения. Эрика знала, что Джетта присутствовала почти на всех родах в доме ван Драгов и теперь каждый день сравнивала роды, которые заканчивались благополучно, с неудачными. Эрика спрашивала себя, совместимо ли это со здоровьем – рожать столько детей? Конечно, это было богоугодным делом, но когда Эрика вспоминала собственную беременность… Переживать это состояние почти постоянно на протяжении стольких лет – такого представить она себе не могла. И Реза тоже выразила озабоченность. Она уже несколько лет жила в поместье Бель Авенир, и ее беспокоило то, что происходило в доме.

– Все больше и больше детей, которых невозможно усмирить. Женщина должна бы поберечься, чтобы ее дети не стали сиротами. Роды здесь, так далеко от города… Конечно, повитуха-негритянка знает свое дело, но ведь никому не известно…

Однако опасения оказались напрасными: Фриде ван Драг повезло и ее роды были быстрыми и легкими. Эрика была рада, когда обнаружила ее в постели здоровой и бодрой, с маленькой розовой Геммой на руках. Фрида ван Драг сияла, хотя возле глаз у нее залегли темные круги.

– Разве она не прелесть? Какое счастье…

Хозяйка дома должна была, как полагалось белой даме, оставаться в постели еще не менее шестнадцати дней. Это обстоятельство было до сих пор непонятно Эрике. Жены рабов получали три дня отдыха после родов, прежде чем снова явиться на работу, да и она сама недолго выдержала постельный режим – не больше недели. В конце концов, она ведь была не больна.

Но, несмотря на эти привилегии, состояние Фриды не улучшилось, а ухудшилось. Эрика недоумевала. Однажды вечером Джетта с озабоченным лицом появилась перед немкой:

– Миси Эрика, у вас ведь есть опыт в лечении болезней?

Когда Эрика ответила утвердительно, Джетта отвела ее в спальню хозяйки дома. Та лежала в постели и, кажется, спала, однако при ближайшем рассмотрении Эрика обнаружила нездоровый, лихорадочный румянец на ее щеках. Она бросила встревоженный взгляд на корзиночку, в которой лежала маленькая Гемма. Ребенок сразу же после родов был отдан чернокожей кормилице, полную грудь которой с удовольствием сосал. Дитя выглядело упитанным и здоровым.

– Миси, посмотрите, пожалуйста.

Джетта осторожно откинула легкое летнее одеяло, и Эрика ужаснулась: ноги Фриды ван Драг были красными и распухли так, что, казалось, вот-вот могли лопнуть.

– Это филяриоз? – спросила Джетта со слезами на глазах.

Эрика кивнула. Не нужно было быть врачом, чтобы сразу же распознать одну из трех самых страшных болезней этой страны, перед которыми люди испытывали настоящий ужас. Наряду с лепрой и проказой филяриоз был бичом этого региона, и Эрике уже приходилось лечить нескольких пациентов с этим заболеванием. Филяриоз вызывал страшные отеки ног. Эту болезнь также называли «ноги слона», и она сильно уродовала заболевшего человека, а его подвижность была крайне ограничена. Не говоря уже о тяжелых приступах лихорадки, которые мучили больного много раз в году. Можно было облегчить течение этого заболевания, но полностью излечиться от него было невозможно. Фрида ван Драг никогда не выздоровеет, это Эрика поняла сразу. Она приказала Джетте раздобыть полотенца для холодных компрессов и отнести Гемму к кормилице. Передача филяриоза от человека к человеку была, правда, маловероятной, ведь считалось, что переносчиком заболевания являются комары, однако Эрика не хотела подвергать риску ребенка.

Эрнст ван Драг тоже был очень огорчен, когда вечером услышал от Эрики это известие. Он хорошо понимал, что это означало. Его жена нуждалась в постоянном уходе до конца жизни и… и о супружеских отношениях можно было забыть. В городе у Эрики было несколько пациенток с таким заболеванием. И ей по секрету сказали, что мужчины тоже болеют филяриозом. Однако у них болезнь поражает не только ноги, но и… Эрика несколько раз видела мужчин, которые с трудом передвигались. На них были широкие, похожие на платья накидки. Без сомнения, для любого мужчины это было ужасно.

Значит, Гемма будет последним ребенком в семье ван Драгов. Однако Реза прокомментировала это весьма хладнокровно: «Ну, девять детей вполне достаточно».

С этого момента Эрика вынуждена была взять на себя не только наблюдение за детьми ван Драгов, но и уход за Фридой. Та довольно быстро приходила в себя благодаря примочкам и настойкам, понижающим температуру, однако впала в глубокую депрессию, когда осознала, что ее ожидает.

– Мефрау, ведь очень много людей живет с этой болезнью долго и счастливо, – попыталась успокоить ее Эрика.

И ее слова соответствовали действительности. Заболевшие люди между приступами, если отвлечься от распухших конечностей, не испытывали никаких неудобств и даже могли вести привычный образ жизни. Однако Фрида ван Драг боялась худшего. Кроме того, она не решилась бы появляться среди людей с отекшими ногами, боясь за свое положение в обществе.

После родов ее трудно было вытащить из постели, а во время редких визитов на нижний этаж дома Фрида выглядела раздраженной, особенно по отношению к детям. Эрика старалась держать своих подопечных под контролем и подпускать их к матери по одному или по двое, чтобы не заставлять Фриду нервничать.

Дети, которые уже давно были ограничены в общении с матерью, конечно же, не понимали, почему она, несмотря на то что Гемма давно появилась на свет, все еще больна. Эрика попыталась осторожно рассказать старшим детям о том, что случилось с Фридой. При этом она даже не подумала, что об этой болезни им уже известно от женщин-рабынь. Геерт сразу же с отвращением отвернулся и прошептал своему брату Харму, что с этого момента он больше не будет подходить к матери, потому что она ему противна. Эрика пришла в ужас, ведь этого она как раз и боялась. Эдин и Янка тут же расплакались. Эрика попыталась успокоить их и объяснить мальчикам и девочкам, что они могут смело подходить к своей матери. При этом Эрика была уверена, что опасности заразиться от матери для детей не существует. Фрида ван Драг выдерживала дистанцию по отношению к своим отпрыскам.

А вскоре на семью ван Драгов обрушилось еще одно несчастье: дети заболели расстройством желудка, и это очень изматывало Эрику и домашних рабов. Все, кроме маленькой Геммы – и Эрика благодарила Бога за то, что он пощадил грудного ребенка, – лежали в своих комнатах и наперебой жаловались на понос и рвоту. Эрика на всякий случай отнесла Райнера к немцам, чтобы хотя бы он не заразился.

Когда после обеда Эрика добралась до постелей девочек, она устало вытирала пот со лба. В хозяйственных помещениях Джетта и Лора уже несколько дней кипятили полотенца и белье, чтобы уничтожить инфекцию. Джетта озабоченно посмотрела на грязное домашнее платье Эрики.

– Миси Эрика должна переодеться. Дайте мне ваше платье, я тут же брошу его в котел!

Эрика в ужасе посмотрела на себя. Несколько больших пятен «украшали» ее серое домашнее платье. Это было последнее чистое платье, остальные сушились после стирки. Однако сушка во влажном тропическом воздухе продолжалась долго.

– У меня больше нет одежды. – Эрика устало опустилась на стул.

Джетта рассмеялась:

– Нет проблем, миси. Сейчас я кое-что принесу миси.

И не успела Эрика возразить, как Джетта умчалась прочь. Через некоторое время она вернулась, неся с собой большой пестрый кусок ткани, служившей рабыням платьем. Эрика покачала головой:

– Джетта, я же не могу…

– Ну, миси ведь не может ходить голой!

Джетта была права: пару часов можно провести и завернувшись в ткань. Эрика мечтала о свежей, чистой одежде. Фрида отдыхала в своей комнате, да и дети уснули от усталости. Эрика взяла ткань у рабыни и исчезла в своей комнате.

Помывшись, Эрика попробовала завернуться в одежду рабыни. В конце концов, после многочисленных попыток ей удалось кое-как закрепить на себе материю, на которой не было ни крючков, ни петель. Правда, одно плечо осталось обнаженным, из‑за чего Эрика сразу же стыдливо покраснела, однако холодная на ощупь ткань, к удивлению женщины, была намного легче и приятней, чем любая другая одежда. Теперь ей оставалось отнести свое грязное платье в прачечную и бросить его в котел, где вываривалась одежда. Приоткрыв дверь, Эрика выглянула в коридор: в доме было тихо. Тогда она, как была, босиком быстро побежала по коридору.

Джетта взяла у Эрики платье и довольно заулыбалась, взглянув на нее.

– Миси выглядит хорошо. – Она поправила на плече Эрики какой-то узелок и лукаво подмигнула.

Несмотря на это Эрике стало немного стыдно.

Но это было еще не все. Одна из девочек зашла в прачечную, удивленно остановилась, увидев Эрику в пестрой ткани, и заявила, что масра Эрнст требует, чтобы она явилась к нему и доложила о состоянии детей. Эрика судорожно сглотнула. Не могла же она в таком виде…

Однако до тех пор пока ее собственная одежда высохнет, могло пройти еще много времени, а ей ни в коем случае не хотелось сердить Эрнста ван Драга. Он привык, чтобы его указания исполнялись незамедлительно. Эрика вздохнула:

– Где я могу найти масру?

– На веранде.

И девочка, хихикая, убежала.

Эрика собралась с силами и отправилась на веранду.

Когда она вышла наружу, Эрнст ван Драг ошеломленно воззрился на нее. Эрика тут же стала извиняться:

– Детям стало лучше, но у меня не осталось чистой одежды.

Она не могла понять, что выражал взгляд Эрнста ван Драга. Эрика пристыжено опустила глаза, и тут поняла, что, ко всему прочему, она была еще и босиком. Какая оплошность! Теперь у нее определенно возникнут неприятности с хозяином дома.

Эрика не заметила того, что глаза масры похотливо заблестели, когда он увидел ее нежные белые плечи в вечернем красноватом свете, и что экзотический наряд на сдержанной и безупречной Эрике скорее возбудил, чем рассердил его.