Текст книги "Дитя понедельника"

Глава 7

Когда я захожу в квартиру, то обнаруживаю Джанет и Лили лежащими на ковре. Между ними стоит бутылка «Кристалл». Это любимая марка Лили, очевидно, подарок от одного из богатых воздыхателей. Повсюду разбросаны журналы, некоторые страницы из которых вырваны, а иные разодраны на клочки.

– Что здесь творится? – строго спрашиваю я. – Митинг против тирании глянцевых журналов и стандартов «90-60-90»? Свершилось чудо, и вы обе решили плюнуть на диету?

– Ой, прекрати это, Анна! – Лили отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Она встряхивает головой, и ее серебристые волосы с вкраплениями золотистого и охрового (Лили сделала колорирование) рассыпаются по плечам и спине. – Мы просматриваем с Джанет результаты последних ее съемок. Я хочу показать ей, в какой момент она стала толстеть и в каких местах.

– Она совсем не толстеет, – протестую я.

– Толстею, – говорит Джанет довольно мрачно. – Меня вообще перестали приглашать на съемки.

– Ее зовут только на съемку для каталогов одежды, – брезгливо поясняет Лили.

– Какая разница, где сниматься? – недоумеваю я. – Лишь бы деньги платили.

– Все не так просто. Если модель засветилась в подобном издании, с ее карьерой покончено. Ни один уважающий себя фотограф не станет с ней работать. У мира моды свои правила, – жестко говорит Лили. – Или ты думаешь, что Версаче или Дольче пригласят к себе Джанет после того, как она снимется для какого-нибудь завалящего каталога? – Она смотрит на Джанет. – После каталога тебе крышка, подруга.

– Я отказалась, – нервно говорит Джанет.

– Конечно, отказалась. – Лили смеется. – Ты же не дура.

– Все это полная чушь! – вырывается у меня. – Джанет, ни Дольче, ни Версаче тебя все равно никогда не звали на съемки. И это неправда, что после каталога никуда не возьмут. Я видела в одном каталоге Хелену Кристенсен.

– Спорю, это вранье! – Лили вскакивает.

– Нет, не вранье.

– И что это был за каталог?

– Точно не помню. – На лице Лили появляется насмешка. – Ах да, в «БХС»! Именно там я ее и видела. – Вот это уже блеф.

– Что ж, если даже это и так, Хелена давно ушла из модельного бизнеса. – Лили пожимает плечами как можно равнодушнее, хотя глаза ее пылают гневом. Хелена Кристенсен в месяц получает на порядок больше, чем Лили, вот моя соседка и бесится.

– Может, Анна права? – вставляет Джанет задумчиво.

– Неужели? – Глаза Лили угрожающе прищуриваются. – Значит, она права? Еще бы, она же так хорошо разбирается в модельном бизнесе! Куда лучше нас с тобой! – Лили обвиняющее тычет пальцем в мое платье. – И ты примешь совет от женщины, которая носит подобное уродство?

А ведь это мой лучший наряд!

– Я могу ее приукрасить и приодеть, – возражает Джанет.

– Пустая трата времени. Брось эту затею! – Лили насмешливо смотрит на меня. – Не обижайся, но это правда.

Я чувствую, как от обиды сжимается сердце. Разговор стал меня раздражать.

– Правда это или нет, но ты меня обидела.

– Что? – Лили непонимающе моргает глазами. – Разве на правду обижаются?

– Ты всегда так говоришь после того, как скажешь гадость. И это доставляет тебе удовольствие. – Я чувствую, как начинает пылать мое лицо. – Тебе нравится обижать людей.

– Это действительно так, Лили, – бормочет Джанет.

– Нет, не так.

– Так. Помнишь, что ты сказала мне? «Джанет, тебе уже двадцать восемь, а ты все еще питаешь относительно себя иллюзии. Да тебе придется ишачить по самым дешевым контрактам, если ты хочешь остаться в модельном бизнесе». А потом ты добавила «Ничего личного, не обижайся».

Лили встряхивает гривой.

– Какие вы, оказывается, ранимые! В любом случае, Джанет, ты зря прислушиваешься к мнению Анны. Она даже не листает глянцевых журналов. Это я профессионал в нашем деле, а не она.

– Да, конечно, – неуверенно соглашается Джанет. Она смущенно смотрит на меня, словно извиняясь. – И прости, что я сказала, будто могу тебя приукрасить. Ты и так достаточно хорошенькая.

– Да брось, я не обиделась на тебя, – отвечаю я, потому что от жалкого вида подруги у меня щемит сердце. – Ты же собиралась пойти со мной за покупками, помнишь?

– Точно. – Джанет слегка оживляется. – Знаешь, я действительно смогу сделать из тебя красотку.

– Джанет! – строго говорит Лили. – Я что, должна впустую тратить время?

– Нет-нет, я слушаю тебя.

– Итак, на этом фото у тебя уже есть жирок. Вот здесь, видишь?

– Я пошла спать, – говорю я, но никто больше не обращает на меня внимания, так что я тихо ухожу к себе, стягиваю платье и засыпаю меньше чем через пять минут.

Именно в тот момент, когда я собираюсь выйти из дома, раздается трель моего мобильного.

– Анна, где тебя черти носят?

Я нервно подпрыгиваю на месте. Это Китти.

– Я направляюсь в «Суон лейкс». – Это фирма Суона.

– Даже не думай, – фыркает начальница. – Ты должна каждое утро приходить на работу и отчитываться передо мной. Делай это до того, как отправишься к мистеру Суону. Ты должна отчитаться и получить инструкции.

Ничего себе! Можно подумать, я агент 007, а не Анна Браун.

– Э… ладно, – покорно говорю я. Китти нельзя злить, когда она в таком состоянии. – Сейчас приеду.

– Очень на это надеюсь, – рявкает Китти и отключается. Вот гадость-то! Я сбегаю по лестнице, перебирая в голове варианты маршрутов до работы. Выскочив из подъезда, я озираю проезжую часть в поисках такси, но не нахожу поблизости ни одного. К тому же дорога стоит, пара пустых такси намертво застряла в пробке за пять метров до меня. Метро тоже отпадает. Вчера вечером в районе Ковент-Гарден искали бомбу (после звонка неизвестного), и нужная мне станция метро все еще не работает.

Я чувствую приступ паники. Если я поеду в офис, чтобы поцеловать задницу Китти, я опоздаю к режиссеру. Уже во второй раз!

Выбора все равно нет. Я припускаюсь бегом и через каких-то пятнадцать минут оказываюсь на месте. С красным лицом и сильно вспотевшая я вбегаю в офис. А у моего стола меня уже ждет Клер, на ней красная кожаная юбка и туфли на платформе – очень странное зрелище.

– Это для Эли Рота? – киваю на юбку. – Ну и как? Он заметил?

Она сконфуженно мотает головой.

– Лучше поспеши к Китти. Она встала на тропу войны. Отлично. Лучше некуда! Мне еще разноса сейчас не хватало!

Расправив плечи, стучу в дверь кабинета начальницы.

– Входите, – раздается зло.

Китти сидит за столом, острые когти нетерпеливо постукивают по дереву. Алый костюм от Дольче с черными квадратными пуговицами (разумеется, на каждой логотип), очередные бриллиантовые серьги и толстый золотой браслет на запястье. Похоже, Китти в дурном расположении духа. Чем больше ее одежда напоминает наряды героинь «Династии», тем агрессивнее ее настроение.

– И как тебе в голову могло прийти сразу тащиться к Марку? – с ходу начинает она.

– Но ему не нравится, когда я опаздываю, – осторожно поясняю я.

– Отчитывайся о последней встрече, – требует Китти, игнорируя мою реплику.

– Э… ладно. Совещание было посвящено сценарию. Марк Суон сделал несколько замечаний Триш и обсудил с Гретой ее героиню.

– Что еще? – Китти хмурит брови.

– Это все.

– Ты что-то скрываешь.

– Да нет же!

– Черт, почему же он выбрал тебя? – недовольно спрашивает Китти. – Тебя! Из стольких вариантов он позвал тебя!

– Может, Суон считает, что сотрудник фирмы, не занимающий высокую должность, не станет лезть в его дела? Все, чем мне позволено заниматься на собраниях, – это делать записи, ~ тактично говорю я.

Китти кивает:

– Возможно. Ладно, проехали. Теперь о другом. Я считаю, что ты обленилась. Продолжай читать сценарии, за это тебе и платят. Кроме того, ты будешь помощницей Греты.

– Что?

Видимо, в моих глазах столь явное недоумение, что Китти повторяет довольно злорадно:

– Ты будешь помощницей Греты. Я привлекла ее к этому проекту. Я пообещала ей успех и удобство во время съемок. Мне нужно, чтобы Грета чувствовала себя достойно. Пусть знает, что Китти не бросает слов на ветер. Ты должна обеспечить ей комфорт.

Если бы у меня была хоть одна лишняя минута, я принялась бы спорить, ей-богу! Но уже десять тридцать. Могу себе представить, что скажет Марк Суон, когда я наконец появлюсь.

– Ладно, я согласна, – беспомощно киваю я. – Буду обеспечивать Грете комфорт. – Лучше и быть не может: Грета, одна из самых избалованных актрис, тотчас сорвет на мне все зло, накопившееся у нее на Суона. Эта испорченная стерва устроит мне не жизнь, а ад.

– Я уже сообщила Грете, что ты будешь выполнять все ее требования.

Конечно, это совсем не моя работа, но я молчу.

– Ладно. – Уже десять тридцать две.

– Надеюсь, жалоб от нее не последует, – ядовито говорит Китти. – Более того, каждый вечер после встречи с Марком ты должна приходить сюда и отчитываться. Не забывай, где ты работаешь.

– Разумеется, – талдычу я. – Все понятно. Спасибо, Китти.

Черт, с чего это я взялась ее благодарить? За что? За лишние обязанности? За то, что меня сделали прислугой избалованной дивы? А ведь я, кажется, рецензент, идущий на повышение!

– Ладно, иди. – Рука Китти делает легкий жест в направлении двери.

Я буквально пулей вылетаю за дверь, затем вниз по лестнице и, оказавшись на улице, выхватываю мобильный и начинаю звонить Мишель.

– «Суон лейкс». Говорит Мишель.

– О, Мишель, привет, это Анна.

– А, та, что от продюсерского отдела? – В ее голосе отчего-то слышится торжество. – Марк сказал, что сегодня ты можешь уже не приходить.

– Я все равно уже в пути.

– Тем, кого Марк не ждет, вход в здание воспрещен, – строго напоминает Мишель. – Просто учти это, и, может, на следующую встречу он позволит тебе прийти. А может, и нет.

– У меня есть уважительная причина.

– Так все говорят. – Мишель усмехается. – Ладно, я занята. – Она вешает трубку.

Я рысцой несусь по улице, направляясь к нужному мне зданию. А что мне остается? Даже не знаю, как буду оправдываться перед Суоном, что ему скажу…

Вот наконец и Дин-стрит.

Прямо перед зданием я вижу Суона, Грету и Триш. Девчонка замечает меня издалека и сочувствующе кивает. С ними еще какая-то высокая блондинка с пышными формами и молодой парень с бородкой, похоже, репортер. Вся эта компания как раз усаживается в несколько машин такси. Я спешу им наперерез.

– Марк, – начинаю я, – мне очень жаль, что я опоздала, но… Он чуть подталкивает Триш в спину, призывая усаживаться побыстрее.

– Сегодня ты мне не нужна, – равнодушно говорит Суон, не глядя на меня. – Если ты не можешь уважать график других людей, то мы не сработаемся.

Да что задень сегодня такой! Почему мне приходится снова и снова оправдываться в том, в чем я совсем не виновата? Сначала Китти, теперь Марк.

– Но у меня уважительная причина…

– Меня не интересуют отговорки. Я занятой человек и уважаю свой коллектив, но и в ответ жду такого же уважения.

Он обходит такси и открывает дверцу. Я в панике хватаю его за локоть.

– Да ты меня совсем не слушаешь!

– И не собирался, разве ты не поняла? Счастливо оставаться.

– Ах вот как? – Я отпускаю локоть Суона. – Отлично! Ты абсолютно прав. Зачем терять драгоценные десять секунд, в течение которых Анна будет лепетать свои извинения? Давай-давай, продолжай в том же духе. Однажды ты очнешься таким же бесчувственным чурбаном, как все остальные! Виновата ли я в своем опоздании или нет, – разве нашего гения могут волновать подобные мелочи?

Я резко отворачиваюсь и иду прочь. Сердце стучит, словно я пробежала две – нет, три! – стометровки. Впрочем, надо признать, я пробежала гораздо больше.

Вот и все. Вот и финал прекрасного приключения по имени Марк Суон! Пусть теперь звонит Китти и говорит, что отказывается от моих услуг. Она будет на седьмом небе от счастья, надеясь, что сможет занять мое место. Скорее всего меня сразу уволят как ненужный груз.

– Анна.

Я оборачиваюсь и едва не падаю, потому что оказываюсь нос к носу с Суоном.

– Слушай, прости за то, что я наговорила, – бормочу я, пытаясь сдержать слезы, но они все равно катятся по щекам. – У меня было… паршивое утро. Не прогоняй меня, иначе Китти меня вообще уволит, и я останусь без средств к существованию. Знаешь, сколько стоит аренда комнаты? А еда? – Что я несу?!

Его лицо смягчается.

– Расскажи, в чем дело.

– Я собиралась ехать сюда, когда меня вызвала Китти. Мне пришлось отправляться в офис для отчета. Сам знаешь, подземка не работала, кругом пробки. Я бежала всю дорогу, думала, рухну с сердечным приступом. А потом неслась из офиса сюда… если бы меня не задержала Китти, я приехала бы заранее, клянусь!

Суон берет меня за руку и тащит к такси.

– Садись. – Он распахивает дверцу. – И прости меня за черствость. Я должен был тебя выслушать.

Я вытаскиваю из сумки выцветший платок и сморкаюсь. Выходит не слишком грациозно и очень шумно.

– Залезай. Мы едем в производственный отдел, чтобы сделать кое-какие прикидки. Обсудим декорации и планы.

Я сажусь в машину. Грете и Триш, которые уже сидят на заднем сиденье, приходится потесниться. Грете это явно не нравится.

Суон садится впереди и оборачивается ко мне.

– Нам нужно поговорить. Позднее, – добавляет он.

Грета с неприязнью смотрит на меня, отмечая мои заплаканные глаза.

– Прекрати устраивать сцены, – шепотом говорит она. – Не отвлекай маэстро своими всхлипываниями.

Нас доставляют в производственный отдел, огромное офисное здание на Оксфорд-стрит.

– Поднимайтесь наверх, – говорит Суон. – Я немного задержусь.

– Следуй за мной, – царственно кивает мне Грета. – У меня есть несколько распоряжений.

– Вообще-то, – вмешивается Суон, – я должен поговорить с Анной, так что тебе придется подняться одной.

– Как скажешь, Марк, – послушно соглашается Грета, с обожанием глядя на режиссера. Следующий взгляд, полный неприязни, адресован мне. Похоже, по характеру она – точная копия Китти. Ох, и натерплюсь я от этого клона!

– Поверь, – начинает Суон, как только моих коллег поглощает лифт, – мне очень неловко за свое поведение. Я вел себя непозволительно грубо.

– Ничего страшного. – Мне непривычно слышать извинения от столь известного человека.

– Знаешь, Анна, вчера мы с тобой так хорошо поговорили. – Суон запускает пальцы в волосы, как будто волнуется. – Даже не знаю, почему я так разозлился, когда понял, что ты снова опаздываешь. И что на меня нашло? Я был просто в бешенстве. Это так странно. Обычно я не принимаю такие вещи близко к сердцу.

– Все в порядке, правда.

– Просто знай: к тебе я отношусь иначе, чем к ним. – Жест в сторону лифта. – Я теряюсь в догадках почему. Ты совсем другая. Живая, настоящая. В тебе нет ничего притворного. Я так растерялся, когда ты накричала на меня! А когда понял, что ты плачешь, растерялся еще больше.

– Моя начальница настаивает на ежедневных утренних инструктажах, а также на вечерних отчетах.

– Это нелепо. Я поговорю с ней, не беспокойся.

– Спасибо. – Я благодарно улыбаюсь.

– Так ты меня прощаешь?

Киваю. Разве после стольких извинений еще можно злиться?

– Обещаю больше не вести себя так, словно ты мне чем-то обязана. И не удивляйся, если увидишь меня ругающимся с актерами – этих ребят надо держать в узде. – И он мне подмигивает.

О Боже мой, как же он хорош! К нему так и влечет!

– Я думаю, мне пора присоединиться к остальным, – как-то пискляво говорю я.

– Хорошо. А я пока сделаю пару звонков. Скажи всем, что я скоро буду.

– Есть, сэр, – смеюсь я.

Поднявшись, застаю Грету вальяжно развалившейся в кресле. Она указывает на соседнее.

– Присядь, дорогуша. Китти мне много о тебе рассказывала.

О, могу себе представить! Я стискиваю зубы. Китти наверняка не понравится, если Суон позвонит ей и скажет, что я не буду приходить по утрам для отчета. Мне нужно быть осторожнее в словах и поступках, когда Грета рядом. Без сомнения, она будет докладывать Китти о моем поведении.

– Если я могу чем-то быть тебе полезной, – сладко говорю я, – ты только скажи. Китти поручила мне заботиться о твоем комфорте.

Глаза Греты победно сверкают.

– Да, дорогуша. У тебя есть ручка?

Я выуживаю блокнот и ручку из сумки, заранее предвидя длинный список.

– Я тебя слушаю.

– Во-первых, мне требуется нормальный кофе. То пойло, которое обычно раздают актерам, невозможно даже нюхать, не то что пить. Значит, тебе придется найти поблизости хорошую кофейню, где подают капуччино. И учти, я не пью из бумажных стаканчиков. Мне нужен только фарфор!

– Угу, – киваю я.

– Кроме того, нужно каждый день убираться в моей гримерке. И пусть всюду стоят свежие цветы, даже на съемочной площадке! А еще тебе придется съездить в один магазинчик и заказать для меня маску из морских водорослей. Каждый день пусть готовят новую. Я должна достойно выглядеть.

Я яростно пишу всю эту чушь в блокнот.

– Можешь пока начать с кофе, – милостиво отпускает меня Грета. – Остальное запишешь потом.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Я поднимаюсь как раз в тот момент, когда в дверном проеме возникает Марк Суон. Он недоуменно поднимает бровь.

– Я быстро, – виновато говорю я. – Грете нужен кофе. Меня приставили к ней помощницей. Моя начальница распорядилась.

– А не пойти ли ей…

Я умоляюще смотрю на Суона.

– Да, угу. – Он умолкает. – Только скорее. Мы уже и так задержались.

– Спасибо, Анна, – произносит Грета громко.

– Все верно, без кофе никуда. – Суон неожиданно подмигивает мне. – Кто любит ту дрянь, что здесь разливают? Делайте заказы и все остальные!

Он проходит по студии, собирая заказы. Я послушно записываю их в блокнот.

– А какой кофе пьешь ты? – спрашивает Марк неожиданно.

– Я? О, я не буду. Боюсь, больше пяти чашек я просто не унесу. К тому же я не привередлива. Выпью тот, что подают здесь. Конечно, иногда я люблю побаловать себя ореховым кофе, но… – Я замечаю красноречивый взгляд Греты и соображаю, что заболталась. – Я быстро.

– Ты принесешь кофе Грете, – говорит Суон. – Ведь она же должна помогать тебе, не так ли? – обращается он к актрисе.

Та медленно кивает, не понимая, что за ловушка ее ждет.

– А кто же принесет кофе Анне? Думаю, лучше меня с этим никто не справится, – радостно возвещает Марк. – В общем, пусть Анна заботится о Грете, а я позабочусь об остальных.

Грета приоткрывает рот от изумления.

– Что? Но ведь это нелепо!

– Я пригласил Анну, чтобы она училась азам работы продюсера, – весело поясняет Суон, правда, теперь в его голосе звучат неприятные нотки. – Если ее не будет рядом со мной, она ничему не научится. Конечно, пока я буду бегать за кофе, работа будет стоять, но ведь главное – удовлетворить тебя, Грета, и драгоценную Китти. Кто я такой, чтобы вставать между вами?

Грета нервно кусает губы.

– Я… не хотела, чтобы… не нужно задерживать… – Она с трудом берет себя в руки. – Я обойдусь без кофе.

– Значит, ты больше не настаиваешь на том, чтобы Анна тебя обслуживала? – настойчиво спрашивает Суон.

– Нет.

– Вот и славно! – Он хлопает в ладоши. Грета опускает глаза и из-под ресниц шлет мне взгляд, полный ненависти. – Думаю, Китти не станет возражать, если узнает, что ты сама отказалась от помощи?

– Не станет, – скрипучим голосом отвечает Грета.

– Прекрасно!

Суон с такой легкостью выиграл эту битву, что у меня по спине начинают бегать мурашки. Вот это мужчина! Боюсь только, что в лице Греты я приобрела кровного врага.

– Знаешь что, Анна, – предлагает Суон, которому тоже, очевидно, пришла в голову эта мысль. – Если ты считаешь нужным позаботиться о Грете, можешь оставить нас и выполнить ее поручения. Но завтра мы ждем тебя здесь.

Я с благодарностью смотрю на Марка. Он указал мне легкий путь к отступлению. Ведь так я смогу немного задобрить Грету.

– Я выполню твои поручения, – киваю я актрисе. – Главное, чтобы тебе было комфортно. До завтра.

Грета, успевшая немного оправиться, кивает, не глядя на меня. Я выхожу на улицу, вспоминая лицо Суона в тот момент, когда я ему улыбнулась. На нем была написана нежность.

Конечно, это мне просто показалось.

Эта неделя выдалась просто безумной. Я лихорадочно ношусь на встречи с Марком Суоном, где он разыгрывает роль деспота и тирана (к счастью, меня это касается меньше, чем остальных). Я прихожу на съемки и совещания очень рано, делаю пометки в блокноте, слушаю все, что говорят Суон и его помощники. Прямо на моих глазах рождается фильм! Суон сделал мне личный пропуск на площадку, так что молчаливый охранник, который поначалу постоянно меня не узнавал, теперь здоровается со мной, словно я важная персона. Я постоянно нахожусь рядом с режиссером – и когда он орет что-то в рупор, и когда ездит на специальном подъемнике, и когда в пух и прах разносит кого-то из команды.

Я наблюдаю процесс съемок изнутри, понимаете? И все больше убеждаюсь, что Марк Суон гениален. Иногда я смотрю на только что отснятую сцену, и она кажется мне великолепной, а наш режиссер подвергает ее критике, заставляет переснять – и вот на экране уже настоящий шедевр!

Я бегаю за Суоном, словно послушная собачонка. Я киваю, я отвечаю на его вопросы (а он постоянно спрашивает у меня что-нибудь вроде «как ты считаешь, зачем я это сделал?»). Если я отвечаю верно, он хвалит меня или просто хмыкает, и мне все время кажется, что сейчас он сунет руку в карман, вытащит пару собачьих галет и бросит мне – за послушание.

Но знаете, что я вам могу сказать насчет съемок? Это невероятно нудный процесс, поверьте!

Мне до того скучно на съемочной площадке, что, боюсь, это написано у меня на лице. Возможно, это просто не мой род занятий. Ведь есть же на свете люди, которые обожают все, что связано со съемками. Уверена, Джон мечтает побывать на съемке какого-нибудь психологического занудства. А есть и такие увлеченные, кто покупает подарочные издания трилогии «Властелин колец» с фотографиями со съемочной площадки. А между прочим, подобные книжки стоят бешеных денег!

Я же стою рядом с Суоном, и единственное, чем в такие моменты наслаждаюсь – так это его близостью, но никак не работой над фильмом. Еще полгода назад я и мечтать не могла, что мне представится такая возможность – работать под крылом талантливого режиссера! Я сидела за своим унылым столом, в унылом офисе, читала унылые сценарии и получала не менее унылую зарплату. При этом я мечтала, что однажды получу шанс прославиться и разбогатеть на киноиндустрии…

– Анна!

Я резко вскидываю голову, прекращая рисовать кружочки в блокноте. Сейчас утро четверга, вся бригада находится в предместьях Лондона, в районе Уимблдона, где собирается снять несколько сцен к «Мамаше невесты». Небо затянуто серыми тучами, воздух насыщен отвратительной сыростью.

– Ты что, зеваешь? – Суон подозрительно приглядывается ко мне.

– Кхм, кхм. – Пытаюсь сделать вид, что просто закашлялась. – Что ты! Как можно! Просто слегка простыла. Сам понимаешь, такая погода…

Я очень стараюсь выглядеть так же бодро, как и остальные. Бог мой, большинство из них даже и без кофеина бодры и подвижны, словно шизофреники по весне. Они предлагают различные планы и способы подсветки, сетуют на сырость и обсуждают завтрашнюю погоду (сцена с выгулом собаки должна сниматься в солнечный день).

Я же держусь только благодаря присутствию Суона. Если он застукает меня за зевотой или невниманием, то может пожалеть, что пригласил на съемки. Поэтому я таращу глаза то в альбом, то на осветителей, то на операторов, делая крайне заинтересованный вид.

– Значит, простыла? – переспрашивает Суон, которого я ничуть не обманула.

Черт, кажется, я влипла!

– Я… немного задумалась, – начинаю оправдываться я. – Эта сцена с выгулом пса… чего-то в ней не хватает. Думаю, лучший план получится с моста, но надо его как-то обосновать. Что, если собака почует утку и рванется к пруду? Она могла бы прыгнуть в воду и обдать Элси брызгами, загубив тем самым ее прекрасное платье.

– Забавно придумано, – говорит Триш, подходя ближе. – Мне нравится.

– В общем, Элси стоит вся мокрая, с выражением гнева на лице. В этот момент пес возвращается и начинает ее облизывать.

– Да-да, великолепно! – Триш хохочет.

– И размазывает языком всю косметику, – завершаю я, вспомнив об Уинстоне, нахально облизавшем меня у Ванны. – Короче, Элси остается только вернуться в дом викария.

– А жена викария начинает весело смеяться, чем доводит Элси до белого каления! Анна, это здорово! – Триш качает головой. – Ты меня обскакала! Я бы такого не придумала!

Я благодарно улыбаюсь ей и осторожно перевожу взгляд на Марка.

– А как все это связано со сценой, где репетируют церемонию? – жестко спрашивает он.

– Что? – Я чувствую, как пересыхает у меня во рту.

– Со сценой выгула пса мы давно закончили. Уже час назад! Осветители не смогли добиться нужного освещения и оставили сцену до более благоприятной погоды, – сухо поясняет Суон. – Сейчас разбирается другой эпизод, помнишь?

Разумеется, нет.

– Конечно, помню! Погода не подходит для съемок Элси с собакой. Да-да…

– Перерыв пять минут! – кричит Суон в рупор. – Анна, думаю, нам надо поговорить.

Все, теперь-то я точно влипла!

Главное, не показать ему, что я напугана. Режиссеры хуже акул, они чувствуют страх за версту! Я цепляю на лицо расслабленную улыбку. Суон берет меня под руку и отводит в сторонку, где нас не услышат.

– Анна, – начинает он.

– Да? В чем дело? – беззаботно спрашиваю я. – Съемки отлично движутся. Думаю, фильм будет закончен раньше срока.

– Чем ты занимаешься, Анна?

Какой странный вопрос. Думаю, на него можно дать сотни разных ответов.

– То есть?

– Как ты считаешь, ты достигла какого-то успеха?

– Хотелось бы верить, что я достигла потрясающего успеха, – предлагаю я вариант. – Тебе так не кажется? И я ни разу не опоздала!

– Вот это верно.

– Я исписала уже пять блокнотов, я следила за твоими действиями, отчитывалась в «Ред крест». По-моему, все довольны, разве не так? – Черт, кажется, так могла бы ответить Шарон. Она никогда ничего не делает, но все мужчины в офисе (кроме Джона) ею довольны.

– Да, довольны действительно все. Кроме одного человека.

– Думаю, Грета так поглощена съемками, что ей не до меня. Кстати, я достала ей необходимую косметику и договорилась, чтобы ей доставляли ее любимый кофе прямо на съемочную площадку. – Я улыбаюсь. – И она готова целовать вам ноги, маэстро'

– Грешно смеяться над людьми за глаза, – усмехается Суон.

– Я и не смеялась. Я только улыбнулась.

– Однако я говорил не о Грете. Речь шла о тебе. На съемках ты выглядишь так же, как я на официальных сборах, где обсуждаются бюджет и обязательства сторон. Тебе скучно, и это бросается в глаза даже тогда, когда ты не зеваешь.

Я молчу целую минуту.

– А чего ты ждал? Приходится торчать целыми днями на промозглом ветру, зачастую под дождем., , это ужасно. И как тебе удается не падать духом?

– Анна, ведь в этом и состоит процесс съемок. Необходимо идти на жертвы, если хочешь добиться идеального результата.

– Но какие ко мне претензии? Ведь я внимательна и сосредоточенна – большую часть времени. Если хочешь, я притворюсь, что мне не скучно, но это будет враньем. Я же не нарочно скучаю. И я очень благодарна тебе за…

– Да перестань оправдываться. – Суон качает головой. – Я совсем не злюсь.

– Нет? Точно?

– Абсолютно!

Я вздыхаю с облегчением.

– Приходи сегодня ко мне. Вечером. Мы должны кое-что обговорить.

Мотаю головой:

– Не могу. Как только заканчиваются съемки, я должна отправляться в офис на отчет.

Китти очень не хочется, чтобы я хоть одну лишнюю минуту проводила с Марком Суоном. Она в курсе всего и тщательно следит за моими действиями. Едва заканчиваются съемки, переезды с места на место, правки текста и прочее, я должна спускаться в метро, чтобы через несколько минут уже отчитываться перед Китти. В общем-то это совсем не сложно. Я бы даже сказала, что в этом есть некоторый плюс, потому что я не имею возможности общаться с Суоном в неформальной обстановке и постепенно сходить с ума. Я и без того постоянно думаю о нем, о его широкой груди, о темных бровях и внимательных глазах.

Черт, вот и опять я уставилась на него, открыв рот!

Кстати, у Марка не оказалось девушки. Он сам сказал мне об этом как-то утром за чашкой кофе.

Мы как раз собирались приступить к съемкам, когда я заметила пристальный взгляд одной худосочной блондинки, уставленный на Суона. Ее звали Сьюзан, и она ненадолго присоединилась к нашей команде. Ее основной обязанностью была работа с документами, ведение архива съемок. Должна заметить, эта Сьюзан постоянно говорила с придыханием, когда обращалась к Суону.

– О, мистер Суон, это такая честь, о!

– Мистер Суон, вы так талантливы, о!

После каждой такой фразы она томно прикрывала глаза (должна сказать, это неплохо ей удавалось), а затем бросала короткий кокетливый взгляд на Марка из-под ресниц. Кстати, у этой истощенной девицы был силикон в груди, и она очень этой грудью гордилась – иначе зачем бы ей постоянно носить декольтированную одежду и всячески привлекать к себе внимание.

И еще у нее были длинные волосы до задницы, ноги она открывала по самое «не хочу», к тому же носила туфли на шпильках, словно это самая удобная обувь для выхода на природу! И поверьте, все это делалось исключительно ради Суона.

Так вот, в тот раз она снова уставилась на него, даже губу закусила и задышала часто-часто, словно перед припадком. Это выглядело настолько глупо, что я закатила глаза от отвращения. Марк заметил мою мимику.

– У тебя что-то странное с лицом, – прошептал он, пытаясь сдержать смех, и покосился на блондинку. – Кто-нибудь будет кофе?

Это был явный предлог, чтобы избежать столь пристального внимания девицы. Кстати, с того памятного момента, как Марк предложил сходить мне за кофе, пока я занимаюсь делами Греты, он завел привычку постоянно приносить кофе всей съемочной бригаде.

Так вот, возвращается Суон к столу с подносом, где дымятся несколько чашек, а блондинка с силиконовой грудью тут как тут. Она тоже уходила ненадолго, в уборную – очевидно, чтобы нанести на лицо еще немного боевой раскраски.

Теперь она снова пялится на режиссера, зазывно покачивая грудью (насколько можно покачивать силиконом). Суон хватает меня под руку и увлекает подальше от ее навязчивого внимания.

– Прости, что закатила глаза, когда заметила ее взгляд, – смеюсь я.

– Да брось, я совсем ее не защищаю. Все эти девицы с ума посходили, и все из-за Мисти.

– Мисти?

Так я узнала про бывшую девушку Суона.

– Это имя моей подруги.

Помню, как я застыла на месте, потому что сердце сжалось в болезненный комок. Конечно, я отдавала себе отчет, что у Марка Суона должна быть девушка и что она какая-нибудь необыкновенная (хотя бы уже своим именем Мисти[2]2
  Мисти (misty) (англ.) – туманная, смутная.


[Закрыть]). Но после заявления Суона я почувствовала самую настоящую боль. Наверняка эта Мисти – американка, очередной клон Бритни Спирс, капитан команды поддержки, модель и все такое прочее. У нее небось отбеленные лазером идеальные зубы, платиновые волосы и бронзовый оттенок кожи. В школе ее выбрали королевой выпускного бала, и она этому даже не удивилась, потому что была признанной красавицей. Скорее всего она воспитана до мозга костей, ну, знаете, из тех, что не матерятся, даже наступив на гвоздь, никогда не пьют, опасаясь выглядеть глупо, и у которых всегда аккуратно выщипаны брови.