Текст книги "Дитя понедельника"

Ладно, пусть я не красавица, но Чарлз все равно будет потрясен переменой. Да и на работе народ попадает со стульев, когда я войду. Думаю, при моей работе уверенный вид не повредит. Пусть все шепчутся, что Анна Браун выбралась наконец из своей раковины.

А что скажет Марк Суон?

Думаю, он одобрит, но вряд ли перемена во мне сильно его заденет. Разве что он похвалит мой более свежий вид.

– Готова? – спрашивает Джанет, заглядывая ко мне.

Она переоделась в роскошное лимонное платье, сильно закрытое спереди и откровенное со спины, на шее тонкая цепочка с прозрачным желтоватым кулоном, на ногах – черные босоножки всего с парой тонких ремешков и на шпильках. Как она в них ходит?

– Ты выглядишь великолепно, – говорю ей.

– Серьезно? – польщено спрашивает она. – Ладно, сиди не двигаясь, это займет совсем немного времени.

Вокруг моего лица начинают порхать кисточки и маленькие губки, и я понимаю, что сейчас на мне гораздо больше косметики, чем было за всю мою жизнь. Под конец Джанет мажет мне губы ярко-красным влажным блеском из баночки.

– Можешь оценить.

Я в очередной раз потрясена. Несмотря на тонну косметики, макияж кажется легким и прозрачным. Глаза подернуты дымкой, на скулах – неяркий румянец, губы сочные и довольно пухлые. Нос кажется совсем небольшим…

Наверное, только сейчас я стала самой собой, вот что! Не другим человеком, а именно собой.

– Что ж, пора отправляться! – кричит Лили, появляясь из ванной. Ее пухлые губы поблескивают влажно-розовым. – Выходим?

***

Такси сбавляет скорость, и я смотрю на часы. Уже семь тридцать. Мы все трое подъезжаем к Честер-Хаусу в ужасно взвинченном состоянии. Джанет раздражена, потому что всю дорогу ругалась с водителем, Лили страшно недовольна, что нам не подали лимузин, а я так голодна, что готова отъесть ей руку, которой она машет перед моим носом.

Похудение невыносимо.

Обычно я довольно спокойно переношу долгую дорогу, слушаю плеер и таращусь в окно. Если едешь в автобусе, то на каждой остановке можно выскочить наружу, забежать в супермаркет и перехватить пару шоколадок или кексов. Мне всегда нравились жевательные клубничные мармеладки, хрустящие пшеничные колечки со вкусом бекона или упаковки «Чоко-пай», к тому же раньше мне не приходилось испытывать вину за каждый съеденный кусок – пусть даже очень калорийный. Я считала, что перекусы не считаются, так как они не слишком сытные. Как же я удивилась, узнав, что в пакете чипсов может содержаться до пятисот килокалорий!

Мы и на этот раз остановились на несколько минут, чтобы размять нога – до Честер-Хауса путь неблизкий. Лили забежала в какую-то лавчонку и приобрела для меня пакет луковых чипсов и «Милки-уэй». Однако по дороге Джанет тайком выкинула все это за окно.

В моем желудке творится настоящая революция, и я думаю только о предстоящем ужине. Желание поесть мучительно борется с желанием удержаться от соблазна.

– Мы пропустили поворот! – постоянно восклицает Лили. – Джанет, протри глаза! Нужно вернуться к предыдущему указателю.

– Ни черта мы не пропустили!

– А вот и пропустили!

– Там не было никакого поворота, бестолковая!

– Да в чем дело-то? – влезаю я, радуясь возможности отвлечься от мыслей об ужине.

– Она пропустила поворот, – жалуется Лили.

– Нет! – кричит Джанет почти на ухо водителю.

– Взгляните, леди, – произносит тот довольно учтиво, несмотря на весь этот бедлам, – разве вам не туда?

И верно, впереди мы замечаем огромное количество машин – «лендроверы», «ягуары» и прочие экзоты, и все они расставлены в строгом порядке вдоль аллеи, под нависающими кронами старых деревьев.

– А, так вот он, наш поворот, – с облегчением вздыхает Лили. – Джанет, скажи, чтобы этот олух притормозил.

– Зачем тормозить? – удивляется Джанет. Лили фыркает.

– Мы притащились сюда на такси! Не хочу, чтобы все видели наш позор.

– Да ладно тебе! – возмущаюсь я.

Остановиться и грациозно выйти все равно не получилось бы: мы едем бампер к бамперу с другими машинами, которые двигаются в направлении Честер-Хауса.

– Только поглядите! – восхищенно восклицает Лили.

Мы дружно поворачиваем головы туда, куда она тычет пальцем. У массивных ступеней особняка (или замка?) высятся огромные колонны, похожие на ноги гигантского слона, подле них лежат львы из серого камня.

– Ого! – уважительно произносит Джанет.

– Штамп, – выношу вердикт я, притворяясь, что окружающее не производит на меня никакого впечатления.

– Смотрите, какая шикарная аллея, – говорит Джанет.

В этот момент в потоке других машин мы как раз въезжаем в ворота. Аллея выложена брусчаткой, вдоль нее раскорячились старые дубы, которым давно перевалило за сотню, между ними мелькают ухоженные клумбы с желтыми и красными тюльпанами, чуть дальше видны ярко-салатовые газоны и аккуратно подстриженные кустарники, за которыми начинается чудесный парк.

Думаю, лет двести назад по этой аллее так же чинно двигались экипажи, запряженные лошадьми, когда хозяева поместья устраивали приемы. Черт, здесь можно было бы снимать фильм про Золушку – эпизоды на балу!

– Не может быть, чтобы всем этим владел твой Чарлз! – как-то неуверенно говорит Лили.

– Судя по всему, все-таки владеет, – смеюсь я.

– Боже! Ну почему ты?!

– Смотрите, какой роскошный дом! – почти визжит Джанет.

Нет, это скорее замок, из тех, куда водят туристов на экскурсии по теме «Старинные замки страны». Невероятное строение из того же серого камня, что и львы, с резными окнами, статуями и множеством шпилей. Портики и фронтоны, колонны, колонны, колонны… мне приходит на ум сравнение с собором Святого Петра в Риме.

Больше всего мне нравится, как густо увиты плющом стены. Вся претенциозность и напыщенность здания сразу теряются, и Честер-Хаус превращается хоть и в роскошный, но очень симпатичный особняк.

– Интересно, сколько здесь спален? – спрашивает Лили. – Двадцать? Или тридцать?

– Может, и больше, – отвечает Джанет.

– Господи, да это поместье, пожалуй, сравнимо с годовым бюджетом Лондона! – стонет Лили, хватаясь за голову. – Может, Честер-Хаус принадлежит Национальному тресту?

– А вот и нет! Я сверялась с Интернетом! – торжествующе восклицает Джанет. – Это все принадлежит только Чарлзу.

Что ж, неудивительно, что за ним охотится столько девиц. Я же вижу, с какой завистью, почти неприязнью смотрит на меня Лили из-под ресниц. И правда, почему я?

– Не надо исходить желчью, – советую я ей. – У нас всего-то было несколько свиданий.

– Вот именно! – оживляется Лили. – Это нельзя назвать отношениями, правда?

– Забудь о Чарлзе, – резко обрывает ее Джанет. – Не пытайся его подцепить. Анна, я думаю, это судьба, – говорит она мне.

Хотелось бы верить. Конечно, Чарлз мне приятен, но я не вижу своего будущего с этим человеком. Если начистоту, мне жутко представить нас с ним в постели. А какая может быть свадьба, если с человеком не спишь? Но, рискуя показаться вам меркантильной, добавлю, что отказаться от Чарлза я тоже не готова. Особенно после того, как увидела Честер-Хаус.

– Хорошо, что я привела тебя в порядок, – шепчет Джанет.

Такси подруливает к парадному входу вслед за каким-то «линкольном»; отсюда машины либо отъезжают через другие ворота, либо паркуются в глубине аллеи.

Мне приходится опустить стекло, чтобы сообщить человеку в униформе, кто мы такие.

– Анна Браун с гостями. Лили высовывает голову сразу следом за мной.

– Пусть нас тоже объявят! Мисс Лилиан Винус и мисс Джанет Микс.

– Хорошо, леди, – кивает вышколенный слуга и спешит к подъезду.

– Прибыла машина мисс Браун, – многозначительно говорит он церемониймейстеру.

Такси подъезжает к ступеням, шурша гравием. Прямо за нами следует вереница новеньких «порше», «феррари», навороченных джипов и старинных «вольво» с отполированными боками.

Кто-то из слуг тотчас подскакивает к нам, распахивает дверцу и услужливо выхватывает у нас из рук сумки. Я решительно забираю свою обратно. Не люблю излишней суеты и подобострастия. Кроме того, мне и так-то не по себе, а без сумки я вообще не смогу найти применения рукам.

– Анна, – тепло произносит знакомый голос. Обернувшись, встречаюсь глазами с Чарлзом. Некоторое время он рассматривает меня, затем моргает, словно пытаясь прогнать наваждение. – Боже мой! Боже мой!

Я нерешительно улыбаюсь. Чего он так уставился? Мне очень неловко!

К счастью, Чарлз берет себя в руки и торопливо целует меня в щеку.

– Я так рад, что ты приехала! Так рад! Нет, пожалуй, он еще не совсем оправился.

– Мы не могли пропустить эту вечеринку! – влезает Лили, протягивая Чарлзу руку. – Ни за что! Меня зовут Лили Винус.

Чарлз целует кончики ее пальцев, и Лили хихикает, хлопая глазами (очень отрепетированное движение, кстати). Господи, неужели она так и будет представляться под этой фамилией?[4]4
  Винус – от Venus, Венера (англ.).


[Закрыть] Это всего лишь творческий псевдоним, довольно пошлый, на мой взгляд. Так и приходит на ум сравнение с какой-нибудь порнозвездой.

– Очень рад, – настороженно говорит Чарлз, заметив, как призывно Лили облизывает губы. – Мне… очень приятно.

– А это моя вторая соседка, Джанет, – говорю я.

– Да, это я, – вступает Джанет. Она дружески улыбается Чарлзу. – Как делишки?

– О, отлично! – Чарлз тоже улыбается, но куда бледнее. – Позвольте проводить вас в отведенные вам покои.

Вестибюль заполнен людьми: это женщины в вечерних платьях и мужчины в смокингах, похожие на худощавых пингвинов. Все пытаются перехватить Чарлза, чтобы поцеловать или пожать ему руку. Однако он нигде не задерживается подолгу, а идет через толпу к огромной лестнице на второй этаж, плавно поворачивающей влево. В просторном холле, где мы оказываемся через пару минут, все стены украшены старинным оружием и портретами предков Чарлза.

– Мы почти на месте, – объявляет наш провожатый» когда мы минуем три коридора и два больших зала. – Это так называемая спальня Вильгельма Оранского. Надеюсь, она вам подойдет?

– А почему ее так называют? – с любопытством выспрашивает Лили, тогда как я снова думаю о плотном ужине.

– Ну… видите ли… Она очень нравилась Вильгельму Оранскому. Он был дружен с одним из моих предков, – сбивчиво объясняет Чарлз. – И всегда выбирал эти покои. Надеюсь, вы простите меня за спертый воздух в помещении. Большая часть спален давно пустует. – Он смущенно смотрит на меня. – Итак, леди, оставляю вас для смены наряда, можете устраиваться. Перед ужином будут коктейли, в главном холле. Просто идите туда, куда идут все, и не заблудитесь. – После этих слов Джанет и Лили исчезают в покоях Вильгельма Оранского. – Анна, ты выглядишь потрясающе!

– Спасибо, – отвечаю я, скромно опуская глаза и краснея от удовольствия.

Чарлз целует меня в щеку и уходит.

Я понимаю, что выгляжу не потрясающе, но комплимент Чарлза очень приятен. Столько девиц желали бы получить от него такой же, но только я удостоилась чести быть его девушкой.

– Ни черта себе! – слышу из покоев голос Лили. – Вот это роскошь! Должно быть, к хорошему быстро привыкаешь!

Я захожу в отведенную спальню. Действительно, ни черта себе! Такое ощущение, что в каком-нибудь музее меня пропустили в одно из помещений, вход в которые обычно загораживает красная бархатная веревка с золотыми кистями. Уверена, что вся мебель здесь – антикварная и бесценная. Стены драпированы дамасской парчой желтого цвета, есть гигантский камин и стол на четыре персоны. Ковры на полу, похоже, персидские, стулья времен Людовика XIV…

Джанет смотрит в большое стекло, украшенное по бокам золотистыми витражами. Прямо под окнами разбиты клумбы с орхидеями, и запах проникает внутрь. Аллеи парка залиты светом изящных фонарей.

– Анна, ты только представь, что все это может принадлежать тебе! – мечтательно тянет Джанет.

Мы переодеваемся со скоростью света: Джанет и Лили потому, что мечтают как можно скорее напасть на след какого-нибудь графа или иного именитого богатея, я же стремлюсь напасть на стол с едой – в противном случае я от голода начну грызть ногти.

Лили надевает платье из струящегося золотого шелка, которое удерживается на плечах парой тончайших лямок и сверкает при каждом движении. В ушах у нее искристые подвески – кажется, подарок последнего приятеля, на ногах – украшенные стразами босоножки, волосы забраны в элегантный французский пучок.

Джанет облачается в наряд цвета темной меди, настоящее бальное платье, с корсетом и пышной юбкой. Волосы она оставляет распущенными, и они сбегают черными струйками по плечам. Она напоминает мне Кэтрин Зета-Джонс в фильме про Зорро.

Я натягиваю синее платье, которое подобрала мне Джанет. Оно сшито из красивого переливающегося материала, с юбкой колоколом, которая отвлекает внимание от моего большого пуза. Рукавчики три четверти, нитка натурального жемчуга (Джанет всучила, не позволив надеть подделку).

Конечно, я выгляжу как обычная девушка с крупноватым носом. Но это уже большой шаг вперед! Даже странно, что я согласилась на такой светлый оттенок синего. Господи, платье почти голубое! Я много лет не носила цветной одежды, составив гардероб сплошь из черного, серого и маренго. Иногда мне кажется, что я могла бы целую неделю ходить на похороны, ни разу не повторив траурного одеяния.

Я стараюсь не смотреть на своих спутниц. Зачем мне лишний повод для расстройства?

Мы торопливо идем в сторону лестницы (и как Джанет ухитрилась запомнить дорогу?). Если мы задержимся в каком-нибудь темном коридоре хоть на минуту, я уже точно съем своих подружек.

К счастью, на коктейли было отведено всего полчаса, а затем нас провожают в необъятную столовую. Слава Богу! Еще один бокал на голодный желудок, и я бы могла станцевать джигу прямо в своем элегантном синем платье.

Чарлз уже в столовой, показывает гостям их места и предлагает не толпиться в проходе.

– О, леди! – говорит он нам. – Вы выглядите волшебно.

– Ни хрена себе, кто ж это такие? – удивленно спрашивает мужчина, стоящий рядом с Чарлзом. – Чтоб я сдох!

Несмотря на отлично поставленную речь, выдающую принадлежность к высшему обществу, выражается он довольно странно! Честно говоря, даже черный галстук не украшает этого здоровенного борова.

– Чарли, даты счастливчик! Надеюсь, ты не встречаешься сразу с обеими?

– Заткнись, Уильям, – довольно громко говорит Чарлз. – Прошу вас, простите моего друга. – Это уже нам.

– Ничего страшного, – щебечет Лили, улыбаясь здоровяку. Я заметила, как она ухмыльнулась, услышав «с обеими», а не «с тремя».

– Джанет, Лили, это Уильям Лайонс, – представляет Чарлз моих соседок. – А это Анна, моя подруга. – Странно, но в его голосе звучит настоящая гордость.

– А мы как раз совершенно свободны, – заявляет Лили.

Не успевает она договорить, как вокруг нас образуется целая толпа мужчин в смокингах. Некоторые из них искренне улыбаются мне и жмут руку, однако большинство глазеют только на Лили и Джанет, совершенно игнорируя меня. Нас с Чарлзом постепенно оттесняют в сторону. До меня доносится приглушенный разговор двух мужчин:

– Пара отличных кобылок, не так ли? Дуры с хорошенькими мордочками всегда нарасхват.

– Дуры или не дуры – не суть важно. Пару раз перепихнуться все равно приятно.

Раздается негромкий смех, и эти двое присоединяются к толпе страждущих. Я чувствую, как меня переполняют гнев и желание защитить подруг (даже бестолковую Лили). Как смеют эти богатеи судить о них по первому впечатлению? Конечно, они не выглядят как чопорные английские леди и не носят дурацких целомудренных имен, таких как Камилла или Пруденс, ну и что с того? Бедная Лили, она думает, что может играть здесь в кошки-мышки, не подозревая, что ее вот-вот сцапают. Она-то приволоклась к Чарлзу в поисках богатого мужа, а ее воспринимают как девушку на одну ночь. Это даже хуже проститутки, потому что той хотя бы платят!

Я протискиваюсь сквозь толпу мужчин к подругам.

– Простите… извините… дайте пройти…

Мужчины расступаются: они вынуждены это делать, потому что я женщина да еще и подруга хозяина вечеринки. Я подхватываю девиц под руки.

– Думаю, пора садиться за стол.

– Да пусти ты меня, – возмущается Джанет. – Иди общайся с Чарлзом. Мне офигенно и без тебя.

Те из мужчин, что оказываются поближе, криво ухмыляются, заслышав просторечные словечки в устах Джанет. Это выводит меня из себя. Я молча тащу подруг в сторону. В конце-то концов, я вешу вдвое больше каждой из них, а им совсем не нужны синяки на изящных ручках.

– Она права, – шепчет Лили. – Нужно уходить прежде, чем они успеют облизнуться. Это верная тактика.

Я нахожу их места.

– Ты будешь сидеть за четвертым столом, а ты – за девятым, – говорю им. – И обязательно найдите меня после ужина. Мне нужно с вами переговорить.

– Не нужно. – Джанет ободряюще смотрит на меня. – Я и без того достаточно для тебя сделала. Теперь сама разбирайся со своими отношениями.

Ужин просто сказочный. К моему огромному облегчению, на столе нет корзинки с выпечкой и хлебом, иначе я наелась бы раньше, чем дождалась первой перемены блюд. В ожидании, пока меня обслужат, я постоянно покашливаю, чтобы скрыть урчание желудка.

– Ты, случайно, не простыла, старушка? – заботливо спрашивает Чарлз. – Сделай глоток шампанского.

Мы сидим вдвоем за первым столом. Перед нами простираются вереницы столов и столиков, сдвинутых и отдельных, для пар. В глубине столовой расположен гигантских размеров камин – настолько гигантских, что каминная полка находится в трех метрах над полом. Потолок украшен лепниной, обрамляющей роспись маслом на тему охоты. Глядя наверх, так и представляешь, что столы должны быть мощными, окруженными тяжелыми скамьями, как в давние времена, но на самом деле столики очень изящные и современные, однако они не контрастируют с общим видом столовой. На стенах множество канделябров, и впечатление такое, что в них горят не электрические лампочки, а дрожат огоньки свечей. На каждом столе стоят вазы с живыми цветами и виноградными гроздьями; приготовлены бокалы для различных напитков, аккуратно разложены приборы, расставлены тарелки из тонкого фарфора.

– Я же предупреждая, что вечеринка будет небольшая, – скромно поясняет Чарлз. Я потрясение гляжу на него. – Знаешь, скоро у меня день рождения, вот тогда я бы хотел организовать шикарный прием. Ты поможешь мне все устроить? Я буду счастлив, если ты будешь участвовать в подготовке торжества вместе со мной.

– Я… может быть, – киваю я. – Вечеринка вышла на славу, Чарлз.

– Она только началась. – Он внимательно смотрит на меня. – Ты выглядишь иначе. Это платье, эти… перемены… – Чарлз делает неопределенный жест рукой, не найдя слов.

Я чувствую волну мурашек, бегущих по шее. Он так мил, так внимателен. И конечно, я ему небезразлична. Я делаю глоток шампанского.

В этот момент Чарлз кладет руку мне на бедро. Подавившись от неожиданности, начинаю судорожно кашлять. Чарлз явно смущен.

– Икры, мэм? – спрашивает подошедший официант.

– Ах, икры! Конечно! – Я вскакиваю с места, чтобы стряхнуть руку Чарлза, которая теперь покоится на моем колене.

Господи, да что со мной такое? Разве Чарлз не заслужил какого-то поощрения за все, что для меня делает? Человек с миллионами фунтов на счетах, с поместьем королевских размеров, человек, готовый носить меня на руках, – разве он не имеет права даже прикоснуться ко мне?

Но отчего же мне хочется немного отодвинуть стул? Почему у меня вдруг появляется желание немедленно сбежать домой?

Официант выкладывает мне в хрустальную вазочку горку черных блестящих икринок. Остальные гости тоже едят икру, перемешивая ее с желтком.

– А вот и севрюга, – объявляет Чарлз. – Знаешь, белуга мне не очень по вкусу, она слегка горчит…

Он явно пытается загладить неловкость светской беседой. Молодец!

Севрюга очень вкусна. До умопомрачения. Особенно с голодухи. Думаю, сейчас мне и собачьи консервы показались бы верхом кулинарного искусства. Я наслаждаюсь едой, рассеянно слушая беседу. Полная пожилая женщина, сидящая по другую сторону от Чарлза, постоянно что-то кричит бедняге в ухо, и в эти моменты я могу спокойно есть, не отвлекаясь на болтовню.

Основное блюдо выше всяких похвал. Часто ли вам удавалось попробовать жаркое из фаршированного фазана с картофелем и спаржей? Лично мне – нет, поэтому я всецело сосредоточена на содержимом тарелки. Наверное, я жру так, словно приехала из голодной страны.

– Привет, – раздается над ухом, и мне приходится оторваться от фазана. К счастью, я уже почти сыта. – Я – Эдвард Доусон.

– Анна Браун. – Пожимаю мужчине руку.

Он примерно моего возраста, может, на пару лет старше, ничем особенно не примечателен, с каштановыми волосами и темными глазами. На мой взгляд, слишком худощав, но улыбка располагающая.

– Думаю, Чарлзу очень повезло с девушкой, – говорит Эдвард.

– Мы… совсем недавно стали встречаться, – начинаю я, затем понимаю, что мои слова может услышать Чарлз. – Он прекрасный человек.

– Вот и славно, – искренне улыбается Эд. – А я, знаете ли, его кузен. Наша семья уже почти потеряла надежду, что Чарлз найдет достойную пару. Раньше он встречался только с красивыми дурочками.

– Э… я в курсе.

– Кстати, можно вопрос? – спрашивает Эд. Я киваю. – Те две девушки, что приехали с вами…

– Что? – резко спрашиваю я.

Улыбка сползает с его лица, вид становится обескураженным.

– Ничего. Я полагаю, у них есть приятели?

– Нет, но мои подруги – очень хорошие девушки, понимаете?

– Что вы, я совсем не об этом! Они такие красивые!

– Пожалуйста, не судите по внешности, – с жаром заявляю я. – То, что они красивы, не делает их дорогими игрушками.

– Боже, как вы могли подумать! Разумеется, нет.

– Мои подруги не пустышки. Они много работают, заботясь о своей карьере.

– А чем они занимаются?

– Они… в модельном бизнесе, – с запинкой отвечаю я. – Но для них это не просто способ добычи денег, это дело всей жизни. Они… копят деньги на собственное дело, – вдохновенно вру я.

– О, это так здорово! Расскажите мне о той светленькой, прошу вас.

– Ее зовут Лили. Лили Фру… Винус.

– Фрувинус? Какая странная фамилия.

– Просто Винус, – поправляюсь я. – А имя брюнетки Джанет.

В этот момент ко мне придвигается Чарлз с каким-то вопросом, и Эду Доусону приходится отвернуться к соседке с другой стороны.

Ужин продолжается в милой, приятной атмосфере. Я сознаю, что немного перебрала шампанского, но вполне контролирую свое поведение и происходящее вокруг. Например, я с мрачной решимостью провожаю глазами тарелочку с сыром, шербет и булочки, не прикасаясь к ним. Чарлз больше не делает попыток положить мне на колено ладонь, за что ему большое спасибо. Он старается развлечь меня беседой. Мне так хорошо после кофе с щедрой порцией бренди, что я не сразу подбираю ответ на его неожиданный вопрос:

– Ты приняла решение насчет моей книга? – А?

– Я о своей книге, – напоминает мне Чарлз. – Слушайте все! Анна рецензирует мою книгу, а потом ее компания снимет на ее основе фильм! – гордо говорит он, вставая.

Вот это поворот! Все смотрят на меня с любопытством.

Как же мне быть? Дело в том, что я даже попросила Джона полистать книгу Чарлза, наивно полагая, что он читает именно такую литературу, но мой коллега презрительно скривился на вопрос о впечатлении от книги.

– Жуткая тягомотина, – заявил Джон. – Второсортный закос под Пруста, но с полным отсутствием юмора. Похоже, автор считает себя семи пядей во лбу, а это далеко не так. Никаких личных находок, скучный сюжет – короче, никакого потенциала…

– Да-да, я как раз собиралась обсудить с тобой твою книгу, Чарлз, – бормочу я, с трудом находя слова.

– Тебе она понравилась, да? – Ни тени сомнения в его вопросе. – Анна читает мою книгу, – снова говорит он во весь голос.

Теперь даже те, кто до этого был занят беседой, смотрят на меня!

Я должна сказать правду! Я обязана покончить с этой нелепой историей, но как?

– Ну, – осторожно начинаю я, – мое мнение как рецензента таково: текст очень сложен и совсем не похож на легкое современное чтиво. Моя начальница… она… сказала, что книга Чарлза уникальна… в своем роде.

Тут я почти не лукавлю: столь паршивой книги я давненько не читала. Главное, не сказать это вслух.

– Я знал, – благодарно говорит Чарлз.

– Твоя книга, дорогой, очень необычна и многоплановая. За два года работы рецензентом я читала вещи и похуже.

Но всего пару раз.

– …замысловатый сюжет и богатый внутренний мир героев – такая редкость для сегодняшней литературы, – добавляю я.

– Ну так что? – спрашивает Чарлз, очевидно, почувствовав неуверенность в моем голосе. – Ваша компания берет мою книгу в оборот? Я мог бы работать на пару с режиссером. Если, конечно, это допускается.

У меня пересыхает во рту. Как можно обидеть столь наивного человека?

Неожиданно я вспоминаю ответ, который дала Чарлзу Ванна, и это вдохновляет меня.

– Но не думаю, что фильм сможет передать атмосферу книги, дорогой, – осторожно говорю, глядя в преданные глаза Чарлза. – Она так сложна, так неоднозначна. Фильм превратит ее в дешевку.

– Ага. – Чарлз кивает. Лицо застывает, словно маска.

– Значит, книга Чарли слишком хороша для киноиндустрии! – восклицает старая калоша, сидящая напротив меня. – Так им и надо, этим киношникам!

– Точно, – подхватываю я. – Так им и надо!

Я поворачиваю голову к Чарлзу и вижу, как он судорожно допивает свое виски. Мне становится очень стыдно. Он так много делает ради меня, а я не смогла придумать отговорку посолиднее.

– Чарли, – начинаю негромко.

Он качает головой, не глядя на меня.

– Итак! – вдруг говорит он в полный голос. – Ужин окончен. Переходим к танцам. Прошу всех в зал!

Танцевальный вечер ужасен; нет, пожалуй, я несправедлива. Помещение украшено очень изысканно: шелковые бледно-желтые занавеси, небольшой помост для музыкантов. После живой музыки начинается настоящая дискотека, пляшут почти все, невзирая на смокинги и длинные платья.

Я вижу в толпе Джанет и Лили. Когда начинается медленный танец, Чарлз приглашает меня, и я не нахожу сил ответить отказом. Выясняется, что он неплохой партнер, так что мне удается не опозориться, хотя пару раз я все-таки наступила Чарлзу на ногу. Потом мы танцуем с ним и быстрые танцы, и вскоре я уже падаю с ног от усталости. Оказывается, на часах лишь немного за полночь, хотя я была уверена, что уже не меньше трех.

– Прости, дорогая, – говорит мне Чарлз. – Я должен сделать круг по залу, пообщаться с гостями. Дань традициям, видишь ли… ты не обидишься?

– Конечно, нет, иди. Я буду возле бара.

Я заказываю себе еще шампанского. Интересно, стали бы все эти люди отплясывать такие танцы, если бы не солидное количество выпитых горячительных напитков?

Возле бара стоит Эдвард. Его взгляд неотрывно следит за Лили, окруженной поклонниками. Моя соседка держится довольно раскованно, и желающих потанцевать с ней немало.

– Ты мог бы пригласить ее на медленный танец, – предлагаю я.

– Боюсь, меня сомнут конкуренты, – неловко смеется Эдди.

Лили замечает меня и машет рукой. Спустя минуту она выбирается из толпы и присоединяется к нам с Эдом. И как ей удается плясать на таких шпильках?

– Боже, как мне себя вести? – испуганно спрашивает Эдвард, глядя на приближающуюся Лили.

– Шампанского! – Лили щелкает пальцами перед носом бармена и, не поблагодарив, хватает бокал. – Анна, – весело говорит Лили, – вечеринка отличная. Все только и говорят, что о тебе с Чарлзом. Ребята судачат, что недалеко и до помолвки.

– Это правда, – кивает Эд.

– Неужели он сделает тебе предложение? Вряд ли Чарлз простит меня за книгу.

– Брось, Лили, мы еще слишком мало знаем друг друга.

– Ерунда. – Лили оценивающе смотрит на Эда. – Вы в курсе, что Чарлз устал от красивых женщин? – говорит она с притворным вздохом сожаления.

– Тогда почему он снова наступил на те же грабли, начав встречаться с Анной? – галантно произносит Эдвард.

Лили хихикает. Ее высокая грудь зазывно прыгает.

– А вы милый. Как вас зовут?

– Эд Доусон. Приятно познакомиться. А вас, кажется, зовут Лили?

Появляется Джанет. Она слегка запыхалась, на лице широкая улыбка.

– Здесь так здорово! – восклицает она.

– Выпей шампанского, оно холодное, – предлагает Лили.

– Нет, я лучше воды со льдом. – Оказывается, танцевать на шпильках не так легко, как я думала. Джанет даже раскраснелась. – Знаешь, – говорит она мне, – у меня отлично вышла сальса, но сейчас прямо колени трясутся. А вы кто? – спрашивает она Эда.

– В смысле?

– Отстань от человека, Джанет, – ревниво говорит Лили.

– Мое имя – Эд, – представляется тот, оправившись от неожиданности. – А вы, наверное, очаровательная Джанет?

– Ага, – кивает Джанет.

– Итак, Эд, – мурлычет Лили ему на ухо…

Ну, все понятно! Сейчас начнется коварная пытка под названием «Узнаем размер твоего счета». Эдди и сам не заметит, как выложит все, что интересно Лили, а интересно ей лишь его финансовое положение.

– У вас та же фамилия, что и у Чарлза, – ласково улыбается эта бестия. – Доусон, да? Вы что, родственники? Или это совпадение?

– Я его кузен.

– А, значит, родственники, – довольно кивает Лили. – И притом близкие.

– Не такие уж и близкие. Мы троюродные братья.

– Хм. – Лили чуть хмурится. – А чем вы занимаетесь, Эдди? – Она немного наклоняется вперед, навстречу собеседнику.

– Я работаю на ферме, – следует ответ. Лили поджимает губы.

– Как интересно! – говорит она довольно холодно. – Думаю, это довольно трудное дело – управлять фермой. Особенно если она так же велика, как поместье вашего кузена. Вы живете в особняке?

– О, что вы! – смеется Эд. – Я живу не на ферме, а в городе. У меня маленькая квартирка в Бате.

– Ваша личная? – Лили лучезарно улыбается.

– Нет, я ее снимаю. И знаете, это чистой воды грабеж – сколько приходится платить за эту халупу! Правда, Бат – довольно приятный город, такой старинный, полный загадок. Я слышал о нем множество легенд…

– О, прошу меня простить, – обрывает его Лили. На ее лице ледяная улыбка. – Я обещала своим партнерам по танцам вернуться. Приятно было познакомиться.

Она отставляет недопитый бокал и тотчас уходит. И это не самый гадкий финт с ее стороны, бывали и похуже. Однажды мы были в клубе, и какой-то парень пригласил Лили на танец.

– На какой машине ты ездишь? – с места в карьер спросила эта красотка.

– На «форде-фиесте», – растерянно ответил тот.

Лили просто развернулась на каблуках, прошипев «жалкий недоносок», и скрылась в толпе.

Так что Эдди, можно сказать, еще повезло. Правда, он-то об этом не знает, поэтому в полном недоумении смотрит на оставленный Лили бокал.

Мы с Джанет обмениваемся многозначительными взглядами.

– Я так много слышала о Бате, – тепло говорит Джанет. – Мне всегда хотелось туда поехать.

– Неужели?

– Присаживайтесь, – предлагает Джанет. – Что вы стоите? И расскажите мне о фермерстве. Должно быть, это очень увлекательно?

Лицо Эдди светлеет.

– Минутку, я найду свободный стул. – Он начинает озираться. – Хотя нет, давайте лучше пройдем в соседний зал, там подают мороженое. Говорят, Чарлз заказал двадцать три вида мороженого!