Текст книги "Дитя понедельника"

– Ты тоже отлично выглядишь, – говорю Чарлзу, хотя это и неправда. Вернее, не совсем правда: он выгладит неплохо, за что спасибо его портному, но никак не самому Чарлзу.

Ресторан великолепен. Я даже не знала, что в Лондоне есть такие места, наверняка о них известно лишь узкому кругу богатых людей, которые не склонны делиться своими любимыми заведениями с посторонними. Здесь горят настоящие свечи – миллионы свечей, обслуга одета чуть ли не богаче меня (а я выложила кругленькую сумму за свой наряд!) и скользит между столиками беззвучно, словно стайка призраков. Между столами огромные пустые пространства, настоящие футбольные поля – все в угоду удобству и уединению клиента. Сами столы, похоже, из настоящего красного дерева, стулья обиты кожей. Тонкие ароматы, доносящиеся с кухни, упоительны.

Чарлз заказывает копченого лосося и сырное суфле, я ограничиваюсь салатом и маленькой порцией постной говядины, жаренной на гриле.

– Давай выпьем шампанского, – предлагает мой спутник. – Это стало для меня традицией, когда я обедаю или ужинаю с тобой.

– Мы что-то празднуем? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Каждый день, проведенный с тобой, для меня праздник, Анна, – довольно пафосно отвечает Чарлз.

Какой ужас! И как мне сказать этому восхищенному человеку, что нам нужно расстаться? Господи, сделай так, чтобы он случайно сказал какую-нибудь гадость или хотя бы перестал так восхищаться мной!

И эти проклятые официанты! Разве здесь спокойно поговоришь? То что-то приносят, то уносят. Вот один тащит букет свежих цветов на наш столик, другой подхватывает и уносит тарелку с использованной салфеткой, чтобы сменить на новую – в четвертый раз!

Признаться, я вообще не знаю, как начать. До этого мне не приходилось никого бросать. Пытаюсь вспомнить, как это делали мои приятели по отношению ко мне, но почему-то их пример меня не воодушевляет. К примеру, Робби Колдуэлл в четвертом классе сказал просто: «Ты толстая и страшная, пока». А Пит Вилла в колледже вообще убил меня признанием, что после общения со мной он решил найти себя в объятиях другого мужчины. Другого мужчины! Представляете, Кевин Фидерс предложил нам обоим поискать кого-то получше – и это было самым милосердным из расставаний.

А вспомните Брайана! Плел что-то про тонкости психологии, а самого на улице ждала другая! Облезлый осел, вот он кто!

Я не смогу поступить с Чарлзом так, как поступали со мной мои бывшие парни. Он разочаруется во мне и сочтет неблагодарной, бессердечной сукой, хотя я ею никогда не была. Думаю, он заслуживает лучшего, чем гадкая хирургическая операция по отсечению всех добрых чувств ко мне.

Вы скажете, что я чересчур романтична, раз хочу оставить в его памяти светлый след после того, как скажу «прощай»? И что мужчины никогда не поступают с нами так благородно, как пытаюсь поступить я по отношению к Чарлзу? Ну и что? Это же мой выбор.

– Пожалуй, я возьму бокал красного вина, – говорю официанту наперекор предложению Чарлза. – Очень подойдет к мясу, – поясняю для Чарлза, который явно расстроен.

– Тогда мне белого, – кивает он. Ладно, нужно как-то начинать разговор.

– Знаешь, я даже рада, что вернулась в офис, – говорю, лучезарно улыбаясь. Разумеется, это ложь. – Рада отдохнуть от Марка Суона. Меня ждала куча работы, а на нее не хватало времени. Я перелопатила сегодня уйму материала. Но главное – я решила сама написать сценарий.

– Да ты что? – восхищается Чарлз. – Какая ты молодец, Анна! Вот у кого надо учиться все успевать и добиваться успеха. Жаль, что я на твоем фоне выгляжу еще большим неудачником и тупицей…

Я уверяю Чарлза, что это не так, что он просто не до конца открыл себя и прочее. Затем я рассказываю о Китти, о Джоне и Шарон. Вино развязывает мне язык, и слова сами слетают с губ. Уверена, что в иных ситуациях только алкоголь способен стать интернациональным языком, понятным каждому. Вам случалось видеть, как два человека, родившихся в разных странах и к тому же говорящих на разных языках, общаются весь вечер за пинтой пива? Им помогает вовсе не язык жестов (хотя и он тоже), а дрожжи, которые бродят в их стеклянных кружках.

Похоже, Чарлз искренне наслаждается беседой, он улыбается мне и кивает. Он так мил, так восхищается мной! Честное слово, жаль, что мне легче сожрать собственный ботинок, чем представить, как он хватает меня за задницу.

Однако ничто не длится вечно, и вот почти уже заканчиваем ужин, а главный разговор так и не начат. Официанты прекращают виться вокруг нас, словно назойливые мухи, видимо, сообразив, что означают мои недовольные взгляды. Между мной и Чарлзом подрагивает пламя свечи, выпито по два бокала вина, а я все еще не перешла к главной теме. Чарлз, даже не подозревающий о предстоящей потере, разливается соловьем. Он рассказывает мне о новых фруктовых деревьях, которые планирует высадить в Честер-Хаусе, о том, как сложно найти опытного садовника, о каменщике, которого он нанял для реставрации беседки…

Я делаю большой глоток вина, надеясь, что это придаст мне уверенности.

– Все ясно, – говорю твердо. – Уверена, Честер-Хаус станет еще краше, чем прежде…

– Жаль, что там такое сырое место, – сетует Чарлз. – Почва слишком влажная. Многие растения из-за этого гибнут…

– Послушай, Чарлз, нам нужно поговорить.

– Но разве сейчас мы не разговариваем? – лепечет он с обеспокоенным видом.

– Нам надо кое-что обсудить. Это касается наших отношений. – У меня в груди все словно окаменело, до того сложно говорить. – Ты очень хороший человек, Чарлз, но мне кажется, что из нас получается не самая подходящая пара.

У него такой изумленный вид, словно я призналась, что являюсь сотрудником ЦРУ.

– Ты хочешь сказать, что нам… не хватает интимного притяжения?

– Именно так, – киваю я, с нежностью глядя на него. До чего же он понятлив!

– Но разве это главное? – встревоженно спрашивает он. – Ведь нам хорошо вдвоем.

– О да, – соглашаюсь я искренне. – Нам очень хорошо вместе.

– Я знаю, что не всегда достаточно предупредителен и внимателен по отношению к тебе, прости…

– Какие глупости ты говоришь! Ты настоящий джентльмен.

– Что же тебя не устраивает?

Черт! Черт-черт-черт! Я думала, трудность этого разговора будет в другом. Не знала, что так сложно обосновать причины разрыва. Получается, что я самодовольная, эгоистичная и тупая сука, которая кидает милого влюбленного романтика! Но ведь все совсем не так!

– Ты стал мне прекрасным другом. Мне хорошо, когда ты рядом, ты поддерживаешь и ободряешь меня, – перечисляю я. – Но между нами нет… особой искры.

– Ах это! – с видимым облегчением говорит Чарлз и берет с тарелки кусочек суфле. – Ты про страсть и влюбленность?

Но ведь страсть имеет обыкновение угасать с годами, и все это знают. Несколько лет длится эйфория, а потом она сменяется раздражением и обманутыми ожиданиями. И хорошо, если на месте страсти остается дружба. А если нет? Наши же отношения бесценны, так как мы уважаем друг друга и по-настоящему дружим. – Чарлз делает паузу и добавляет вполголоса: – Если тебе так необходим страстный секс, ты можешь получить его на стороне… со временем.

– Но мне бы хотелось, чтобы между мной и моим парнем была страсть, мне не нужен секс на стороне, – несколько смущенно говорю я.

– Это неправда. – Чарлз вздыхает. – Главное, что тебе нужно, – это найти близкого человека. Тебе необходимо избавиться от одиночества, избавиться навсегда. Ведь твой главный бич – одиночество, – твердо говорит он, и я не могу с ним не согласиться. – Принцип этой жизни – найти себе пару. А что такое страсть? Это быстротечное и очень обманчивое чувство. Я испытывал страсть к другим женщинам, но ни одна из них не стала моим другом, ни с одной мне не было так комфортно, как с тобой, Анна. А тебе? Было ли тебе так же комфортно с тем, кто был до меня?

Медленно качаю головой.

– Не знаю, что и сказать… ты говоришь так уверенно.

В принципе в словах Чарлза есть смысл. Это вполне разумный подход. Только почему мне так и хочется убежать, не дожидаясь, пока он убедит меня, что прав?

– Скольких женщин, счастливых в браке по любви, ты знаешь? – продолжает Чарлз. – Я говорю не о первых годах замужества. А через пять, десять лет?

Вспоминаю своих старых подружек. Увы, среди них я не нахожу ни одного примера, который разубедил бы Чарлза.

– Пожалуй, пару таких семей я знаю, – все же говорю ему.

– Как правило, это пожилые супруги, прожившие вместе много лет, правда? Но разве они все еще испытывают друг к другу страсть?

Довольно сложно представить себе моих родителей кувыркающимися в постели, словно два кролика. И слава Богу! Но среди многих знакомых есть несколько пожилых пар, которые все еще совершают совместные прогулки рука об руку и мило воркуют на лавочках. Но правда, гораздо больше тех, кто давно не выносит друг друга.

И уж конечно, я не думаю, чтобы хоть кто-то из них срывал с другого одежду и тащил в темный угол.

– Нет, наверное, их страсть со временем угасает, – признаю я. – Но ведь они хотя бы начинали со страсти! И угасает она, возможно, просто в силу возраста… ну… с утратой либидо.

– Вот видишь, все же угасает, – заключает Чарлз. – Мы пришли к тому, с чего начали. А теперь взгляни на нас. Ведь я вовсе не жажду затащить тебя в постель.

– Да, я догадалась, спасибо.

Все-таки слышать это не слишком приятно. Зато это многое объясняет: длинные ужины, частые встречи с алкогольными возлияниями, которые, однако, не перетекают в спальню и не сопровождаются хотя бы поглаживаниями по коленке под столом (один раз не в счет). Теперь понятно, почему Чарлзу плевать на мою диету и почему он не раз говорил, что уважает меня (а вовсе не признавался в нежных чувствах), – просто он увлекся мной вовсе не из-за внешности.

– Но к чему ты ведешь? – спрашиваю я, совершенно сбитая с толку. Я даже забыла, что сама начала разговор.

Конечно, я не требую, чтобы меня обожали и восхищались моей красотой. Во мне самокритичности – выше крыши. Логично было бы предположить, что восхищение моими талантами и характером должно мне льстить, но почему-то меня очень обижает то, что Чарлз меня не хочет.

С другой стороны, если я стану дожидаться мужчину, который полюбит и мою внешность, и мой внутренний мир, я могу состариться в одиночестве.

Чарлз, похоже, видит мучительную борьбу эмоций на моем лице.

– Если для тебя это так важно, у нас тоже может быть секс, – предлагает он, по-своему истолковав мое молчание. – Это вполне возможно, правда. Ты очень элегантная, – добавляет он вежливо. – Не думаю, что желание будет долго дремать, Анна. Больше узнавая друг друга, мы станем ближе. – Чарлз делает паузу, но я молчу. – Знаешь, ты очень изменилась за последнее время. Ты все больше хорошеешь, а на той вечеринке в Честер-Хаусе ты выглядела почти красивой.

Я понимаю, что это сказано искренне, и, по идее, должна бы растаять от подобного комплимента – ведь впервые в жизни похвалили мою внешность, – но мне отчего-то не по себе.

– Я ведь знаю, – продолжает Чарлз, – что ты тоже не хочешь меня. Да и кто захочет такого, как я?

– Думаю, найдется немало желающих, – выдавливаю я из себя.

– Брось, мы оба знаем, что это не так. Но ведь все можно устроить. К примеру, темная комната, пара бутылок вина, и у нас может получиться не так уж плохо, – с воодушевлением говорит Чарлз. – Уверен, из тебя выйдет прекрасная мать нашим детям, а я стану заботливым отцом. Я буду поддерживать тебя в твоих начинаниях, не стану чинить никаких препятствий карьере, даже после рождения детей. Я сам буду заниматься домом и семьей. Я буду делать тебе подарки!

– Последнее меня мало волнует.

– Я знаю это, – с улыбкой говорит Чарлз. – И это одна из причин, почему ты мне так нравишься. Мы можем быть счастливы вместе, Анна, как близкие друзья и супруги, поддерживающие и уважающие друг друга. Хорошая, крепкая семья с деньгами и положением. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Я молча смотрю в бокал, на донышке которого остался кружок вина. Черт возьми, да за всю мою жизнь мне не найти причины для отказа! Чарлз очень убедительно говорит, и все его доводы кажутся разумными. Я даже ловлю себя на гадкой мысли, что мне будет приятно жить в его квартире среди антикварной мебели и картин. А что уж говорить про особняк с огромными землями! Только представьте себе лицо Лили или Шарон (между которыми я в последнее время нахожу много общего), когда я приглашу их на вечеринку по случаю помолвки! Так и вижу их взбешенные, полные зависти лица.

Я даже ухмыляюсь при этой мысли.

– Ты сказала, что хочешь писать сценарии, – возвращает меня к теме Чарлз. – Ты будешь заниматься любимым делом, ни в чем не нуждаясь, в отличие от многих других авторов. Ты будешь жить в уюте и комфорте, даже если твоя работа не будет признана и не принесет больших прибылей.

Я улыбаюсь Чарлзу. До чего же он великодушен: не просит меня бросить работу и даже не предлагает отказаться от идеи со сценариями, хотя сам потерпел на этой ниве поражение.

– У нас будет пышная свадьба, – добавляет он, смелея. Я открываю рот.

– Э… свадьба?

– Разумеется. Все девушки мечтают о роскошной свадьбе, – тоном эксперта говорит он. – Только скажи, какой ты видишь идеальную свадьбу. Я воплощу все твои фантазии. Мы устроим торжество в Честер-Хаусе, ты сама выберешь себе платье и сможешь продумать каждую мелочь, чтобы все было тебе по вкусу. Мы не станем спешить, чтобы устроить все так, как ты пожелаешь. Ты выберешь цветы и музыку, пригласишь любого специалиста по торжествам. Сейчас на пике популярности Вера Вон, кажется. Мы можем пригласить ее. Хочешь, твои соседки будут подружками невесты. Джанис и Лила, кажется?

– Джанет и Лили.

– А, точно, – кивает Чарлз и делает при этом такой жест, словно ему совершенно не важно, как на самом деле зовут моих красивых соседок.

Это мне льстит. Я представила Чарлза двум потрясающим красавицам, а он даже не запомнил их имен! Ну разве он не душка?

Я так и представляю себе своих соседок в роли подружек невесты. Джанет улыбается и хлопает в ладоши, искренне радуясь моему замужеству. Лили скалит зубы, с трудом скрывая, до чего завидует мне. Чего доброго, эта девица выльет мне на платье вино, лишь бы досадить. Не думаю, что стоит приглашать ее в качестве подружки невесты.

Несколько секунд я предаюсь фантазиям. Представляю, какую изысканную еду подадут на нашей свадьбе! Это будет не какая-нибудь дурацкая дешевая курица и даже не скучный лосось холодного копчения (целиком, разумеется). Это будет что-нибудь действительно экзотичное, непристойно дорогое!

Можно даже пригласить Брайана. Вот-вот, вместе с его новой девицей! Это великолепная идея. Господи, да я могла бы пригласить всех своих бывших приятелей, чтобы поглядеть, как вытянутся от удивления их лица. А они вытянутся, можете мне поверить! Я бы подошла к каждому из них и эдак чмокнула воздух в районе щеки с улыбкой притворной радости на губах, за которой отчетливо (чтобы они это поняли!) скрывалось бы отвращение.

Я никогда даже не мечтала, что у меня будет настоящая свадьба. То есть я, конечно, представляла, что однажды распишусь с каким-нибудь Брайаном в дерьмовом зале регистрации, куда даже не обязательно надевать белое платье, а потом все пойдут в дешевый ресторанчик с вонючей едой и будут жрать, делая вид, что пришли сюда именно из-за новобрачных, а вовсе не из-за возможности бесплатно поесть. Честно говоря, ненавижу такие свадьбы. Они не более романтичны, чем визит к гинекологу – на тебя смотрят, а ты делаешь вид, что тебе это событие вовсе не неприятно.

– Так ты говоришь все это всерьез? – спрашиваю Чарлза недоверчиво. – Ты хочешь на мне жениться?

– Я серьезен, как никогда, Анна. Все, что связано с тобой, очень для меня важно. Лучше тебя мне не найти. – Он берет мою руку и осторожно целует. – Ты умна и амбициозна, деньги для тебя не самоцель, и ты стремишься реализовать свой потенциал. С тобой интересно беседовать, и ты очень добрая.

– Чарлз, я… не знаю, что сказать. – Я в полном смущении. Предложение Чарлза мне очень льстит, но я должна ответить отказом. Я должна объяснить ему, что мы не пара. Но – о Господи! – я не могу сказать «нет»! Я больше не вынесу одиночества, а Чарлз предлагает мне выход из тупика.

– Ничего не говори пока, – предлагает Чарлз. – Просто подумай над моим предложением. Уверяю, ты поймешь, что я прав. Я сам долго думал, прежде чем принял это решение. И оно единственно верное. Я дам тебе время на размышления.

– Но я ничего не обещаю, – предупреждаю я.

Чарлз пожимает плечами и кладет в рот последний кусочек суфле.

– Я знаю, что ты согласишься. Ты ведь умная женщина.

– Ты очень милый, но с чего ты взял, что мы так хорошо друг друга знаем?

– Того, что мы знаем друг о друге, достаточно. Я присматривался к тебе, Анна, и повторяю, что лучше тебя мне не найти. Мы все так воспитаны, что считаем брак закономерным следствием любви, но жизнь не всегда соответствует нашим ожиданиям. Брак – слишком ответственный шаг, чтобы руководствоваться одними лишь чувствами. Подобные решения нужно принимать не только сердцем, но и разумом.

Я с интересом смотрю на Чарлза. Он говорит удивительные вещи!

– У тебя есть время на размышления. А утром ты примешь решение, я уверен.

Если бы вы только знали, каково это: быть одинокой, встречаться с жалкими неудачниками, полагая, что судьба все равно не подкинет шанса лучше, позволять относиться к себе как к мусору, лишь бы не быть одной… и все равно быть одинокой. Если бы вам было известно, как это грустно – просыпаться по утрам и возвращаться к своей однообразной, пустой жизни и лишь украдкой мечтать о ком-то прекрасном, кто никогда не обратит на тебя внимания! Если бы вы могли себе представить, как это противно, когда окружающие считают, что ты заслуживаешь только такого, как Брайан, и самой верить в это, как трудно улыбаться в ответ на колкости и не обращать внимания на тычки и смешки в спину!

Только сейчас я начала понимать, чего была лишена все эти годы. Я начала заниматься своей карьерой, внешностью и любимым делом. За мной начал ухаживать богатый мужчина с добрым сердцем…

Может, все-таки стоит принять предложение Чарлза? Я смогла бы делать карьеру и писать сценарии, и мысли о возможной любви и страсти просто вылетели бы у меня из головы. Ведь это вполне реально: максимально заполнить жизнь делами, чтобы не оставлять места эмоциям. Если же эмоций будет недостаточно, можно завести ребенка и всю нерастраченную любовь обрушить на него.

Чарлз мне нравится, а я нравлюсь ему, с ним я не буду знать нужды и смогу реализовать себя. Ведь это самое щедрое предложение за всю мою жизнь.

Я с нежностью смотрю на Чарлза Доусона, пытаясь вложить в этот взгляд всю свою благодарность за то, что он спасает меня, как настоящий джентльмен.

– Я не стану долго думать, – слышу свой голос. – И с радостью стану твоей женой, Чарлз. Спасибо тебе огромное. – Я тянусь через стол и целую его в губы.

– Господи! – восклицает он. В глазах его блестят слезы. – Боже! Это правда? Это же .. это здорово! Мы будем так счастливы, Анна.

– Уверена, что будем, – соглашаюсь я и одним глотком допиваю свое вино.

Чарлз расплачивается по счету и сажает меня в такси.

– Наверное, ты хочешь домой? – спрашивает он.

Медленно качаю головой. Если мы собираемся пожениться, мне придется с ним спать. Думаю, сейчас самое время для первого раза. Это будет логично. К тому же так я смогу понять, насколько мне это окажется неприятным.

– Поедем к тебе, – предлагаю я, понизив голос. Чарлз улыбается:

– Конечно. – И нежно целует мою ладонь.

Пока мы едем, мне кажется, что такси слишком сильно качает (похоже, вино здорово ударило мне в голову), поэтому я утыкаюсь лбом в прохладное стекло и слежу за жемчужными каплями дождя, стекающими вниз по диагонали.

Главное – не думать о том, что сейчас произойдет.

Кажется, Чарлз понимает мое состояние, поэтому он чуть отодвигается и отпускает мою руку. Оглянувшись через плечо, вижу, что он смотрит в противоположное стекло. Едва ли таксист может предположить, что везет будущих молодоженов. Но сейчас я благодарна Чарлзу за его тактичность.

Когда мы вылезаем из такси, Чарлз щедро расплачивается с шофером (у того брови лезут на лоб) и предлагает мне руку – может, чтобы ободрить, а может, чтобы поддержать, потому что ноги едва меня слушаются.

Мы входим в квартиру и сразу же направляемся в спальню. Она точно такая, какой я ее себе и представляла – уютная, светло-бежевая, с книжными полками и шкафом, без намека на сексуальность.

– Я пойду освежусь, – говорю с натянутой улыбкой.

К спальне примыкает туалетная комната с ванной, но без душа. Я кое-как совершаю гигиенические процедуры и обшариваю шкафчик в поисках какого-нибудь геля-смазки, но ничего подобного не нахожу. Пшикаю в рот мятным освежителем и смотрю на себя в зеркало. Вижу, что я бледна, словно покойник. Мрачно стягиваю с себя одежду и подхожу к двери.

Спокойно!

Я стискиваю зубы. Это ведь просто секс. Пусть я от него не в восторге. Но дантистов ведь тоже никто не любит, однако все к ним ходят.

– Я выхожу, надеюсь, ты готов, – веселым тоном говорю я, открывая дверь и приготовившись принять какую-нибудь соблазнительную позу, но в комнате кромешная тьма.

От неожиданности я наступаю на валяющийся на полу плед и, поскользнувшись на его складках, взвизгиваю и брякаюсь вниз.

– Черт возьми! – испуганно восклицает Чарлз откуда-то сверху. – Анна, ты не ушиблась?

– Я в порядке, – сдавленно отвечаю я, потирая бедро. Чувствую себя идиотски.

– Я включу свет…

– Нет-нет! Прошу тебя! – умоляюще восклицаю я.

Все, что угодно, только не свет. Даже не знаю, что будет более ужасным: позволить Чарлзу увидеть себя валяющейся на полу – неглиже, с целлюлитом и пузом – или увидеть самого Чарлза голым, в постели. Наверняка он окажется крохотным в сравнении со мной, у него будет тощая голая грудь и… Боже!

– Как скажешь, – отвечает Чарлз с облегчением. Видимо, его посетили те же мысли. – Тогда двигайся на мой голос. Несколько шагов вперед, только медленно, чтобы не удариться о край постели.

Я спотыкаюсь и почти падаю на кровать. Чарлз исхитряется поймать меня, и я утыкаюсь лицом ему в грудь.

Что ж, она вовсе не такая костлявая, как я предполагала. И сам Чарлз совсем не крохотный, просто… небольшой, вот и все. Компактный.

Я тотчас вспоминаю о том, что Чарлз говорил о «паре бутылок вина» перед первым сексом, но не решаюсь напомнить ему об этом. Пожалуй, сейчас это прозвучит мерзко. К тому же я и так все еще пьяна, несмотря на волнение. Более того, если я выпью лишнего, я могу вообще не оценить происходящее, а это как-никак наш первый секс, о котором я хотела бы составить впечатление.

И еще: у Чарлза может просто… не встать, если я буду в доску пьяная.

Я скрючиваюсь на кровати. Чарлз чуть оправляет простыню и тянется ко мне своей костлявой (увы, все же костлявой) рукой, чтобы обнять за довольно жирную талию.

– Не волнуйся, – успокаивающе говорит он, словно психиатр нервному пациенту. Наверное, я вся трясусь от ужаса, раз он выбрал такой тон. – Все будет нормально.

И Чарлз старается сделать все как можно лучше, где-то поглаживая, где-то сжимая. Как ни странно, он оказывается не так плох, как я предполагала, и уж точно ни разу не делает мне больно. Правда, я все равно ужасно смущаюсь и зажимаюсь, и хочу только одного: чтобы все скорее закончилось. К счастью, процесс не занимает много времени. Во время секса Чарлз ничего не говорит, только негромко дышит и кончает буквально через две минуты. И хотя это две очень, очень длинные минуты, их вполне можно вытерпеть, если постараться в следующий раз расслабиться.

Когда все кончено, Чарлз обнимает меня сзади, целует в плечо и засыпает меньше чем через минуту. Храпит он так тихо, что это скорее напоминает посапывание домашнего пса.

Поначалу мне кажется, что я не смогу заснуть, лежа с ним в позе ложечки, но сама не замечаю, как вырубаюсь.

– Проснись, дорогая!

Я сонно моргаю, ничего не понимая, а затем все вспоминаю. Надо мной нависает лицо Чарлза – примерно так же Ричард Гир нависал над Джулией Роберте в «Красотке», с той только разницей, что Чарлз совсем не похож на Гира.

А жаль.

О Боже, не будет же он уговаривать меня на утренний секс?!

Я тотчас дергаю на себя одеяло и закрываюсь едва ли не с готовой. Только теперь я замечаю, что Чарлз уже одет (серый костюм, белая сорочка, запонки и ужасный розовый галстук) и совершенно не собирается меня «трахнуть по-быстрому».

– Который час?

– Девять пятнадцать, – говорит он.

– Ни хрена себе! – невежливо отзываюсь я, выпрыгивая из постели, и, кутаясь в простыню, рысцой скачу в туалетную комнату Чарлза, не оставляя ему ни шанса увидеть мое обнаженное тело в беспощадном утреннем свете.

Захлопнув дверь, торопливо натягиваю одежду.

– А ты не могла бы отпроситься на это утро? – спрашивает Чарлз из-за двери.

Я приоткрываю дверь и выглядываю.

– Не могу, прости. Мне еще надо добежать домой переодеться, – быстро тараторю я. – Но я должна быть на работе не позднее половины десятого. Китти убьет меня!

– А ты скажи, что встречалась с автором, – предлагает решение Чарлз. – Тем более что это почти правда. – Он смеется.

Я застываю, задумавшись.

– Слушай, а это идея.

– Мы могли бы отправиться с тобой за покупками.

– За покупками? – не понимаю я. – Какими покупками?

– Ну мы же собираемся пожениться, – терпеливо объясняет Чарлз. – А у тебя еще даже кольца нет.

– Добрый день, – весело говорю я, поправляя волосы. – На улице чудесная погода, правда? Не слишком жарко, и ветерок легкий, – продолжаю я, делая широкий жест рукой, чтобы все могли увидеть кольцо, сияющее на моем пальце. Затем беру кофейную чашку и изящно подношу к губам. После этого начинаю постукивать пальцами по столу. И все это ради того, чтобы продемонстрировать подарок Чарлза.

Уже два часа дня, я пришла на работу всего пять минут назад, после ленча с… женихом. Пришлось соврать Китти, что я выполняла одно из поручений Марка Суона, которое он дал мне по телефону накануне. Пару часов я как ненормальная строчила на компьютере рецензии к сценариям, которых на самом деле не читала, рассчитывая лишь на то, что Китти обычно не просматривает рецензий.

В любое другое время я бы побоялась представлять начальнице откровенную фикцию, но не сегодня. Чарлз два часа провел со мной в ювелирном магазине, таком роскошном, что одна я побоялась бы даже пройти мимо его витрины.

И вот теперь я постоянно взмахиваю руками и шевелю пальцами, словно какой-нибудь ведущий телешоу, только чтобы коллеги заметили кольцо с огромным камнем…

– Это что еще за хреновина? – грубовато интересуется Шарон, первой попавшись на удочку.

Она заметила! Думаю, это произошло сразу, как только я вошла, просто Шарон старалась скрыть свое любопытство, приглядываясь к камню. Наверняка ей не хотелось доставлять мне удовольствие, расспрашивая о кольце, но в конечном счете она не выдержала.

– Ты про это? – спрашиваю будничным тоном. – Это обручальное кольцо.

– Вряд ли, – фыркает Шарон. – Не верю, что ты помолвлена.

– Дело твое.

– Боже мой! – восклицает Шарон. Равнодушие на ее лице сменяется изумлением. – Неужели ты действительно обручена? Не может быть! – Она хватает мою руку и пристально вглядывается в кольцо. – Не может быть!

– Что здесь происходит? – Китти выходит из своего офиса и направляется к нам.

Я пытаюсь высвободить руку из цепкой хватки Шарон, но это бесполезно. Китти приближается к нам, щуря глаза. Сейчас она похожа на хищную птицу в предвкушении добычи.

– Я спросила, что здесь происходит, – говорит она негромко. – Анна, ты сняла копии с отчетов?

– Пока нет.

– А это что? – Китти перехватывает мою руку. – Миленькое колечко. Из «Батлера и Уилсона»?

Она думает, что это бижутерия? Ха! Чарлз выбрал настоящее дорогое кольцо с крупным рубином, кроваво-красным, красивой огранки, и свет отражается от каждой грани, рассыпаясь миллионами искр.

– Нет. Это настоящий рубин, – отвечаю я. Брови Китти лезут на лоб.

– Что? Настоящий… рубин?

– Да. Мы с Чарлзом были в «Гаррарде».

– Значит, теперь ты невеста Чарлза? – сквозь зубы цедит Шарон.

– Кто такой Чарлз?

– Писатель, – докладывает Шарон. – Оказывается, он парень нашей Анны.

– Дорогуша, – щурит глаза Китти, – нельзя смешивать работу и личные отношения. – Тон у нее довольно неодобрительный.

– О работе не стоит беспокоиться, – снова открывает рот Шарон. – Этот Чарлз может вообще не работать, потому что у него денег куры не клюют. У него огромное поместье и титул. – Она тяжело вздыхает. – Отличная работа, Анна, ты подцепила богатого женишка. Быстро же ты взлетела!

– Чарлз дорог мне не своими деньгами, – возражаю я. – Он хороший человек. – Я смотрю на кольцо.

– Может, твой Чарлз и хороший человек, – хмыкает Китти, – но он явно склонен к показухе! – Она кивает на рубин.

Судя по всему, только ей не возбраняется носить крупные камни в украшениях.

– В любом случае прими мои поздравления, – сухо говорит она. Затем ее, видимо, осеняет какая-то идея, потому что глаза начинают блестеть. – Сообщить Марку, что больше ты не станешь с ним работать?

– Что?' – в ужасе восклицаю я. – Почему?

– Как я понимаю, теперь ты не будешь нуждаться в деньгах. К тому же тебе надо заниматься приготовлениями к свадьбе, на это нужно время. А уж когда пойдут дети, тебе вообще будет не до работы. Я даже не уверена, что тебе стоит возвращаться обратно, столько времени будет упущено! – Глаза Китти сияют, как два алмаза, что сверкают у нее в ушах. Раньше я не знала, что она считает, будто место замужней женщины – на кухне и в детской. Пожалуй, даже мой отец сказал бы что-нибудь более либеральное.

– Я буду продолжать работать, Китти, – говорю так твердо, как только могу. – Я хочу работать в киноиндустрии.

Она сладко мне улыбается.

– Я думаю, твой муж может дать тебе возможность самой снимать фильмы. Только я не потерплю здесь богатых неумех. Мне нужны хорошие работники.

Я кусаю губы.

– Через час твои рецензии и копии отчетов должны быть на моем столе. Заверенные! – добавляет Китти, поворачиваясь спиной.

Ее слова несколько портят мое радужное настроение. Уверена, она пойдет к Эли Роту и представит все в выгодном для нее свете: будто я вышла замуж за деньги и теперь хочу бросить работу. Не на ту напала! Я не позволю Китти выдворить меня с работы.

– Милое колечко! – поет мне на ухо Шарон. – У тебя всегда был отличный вкус, Анна. Так хочется взглянуть на твое свадебное платье! Ты же пригласишь меня на церемонию?

Я поднимаю глаза и вижу, как влажно блестят ее приоткрытые губы. Наверняка Шарон уже представляет себя в компании толстосумов – друзей Чарлза. До чего же она похожа на Лили!