Текст книги "Дитя понедельника"

– Мы пьем в одном баре. Это вроде как преломить вместе хлеб. Священное действо. Я не выдам тебя, даже если ты напьешься и начнешь буянить.

– Я даже спьяну так себя не веду! – назидательно говорю я. – Ладно, скажу, что думаю: я действительно считаю, что ты купил здесь дом ради престижа. Это просто показуха!

– Неужели?

– Не стесняйся этого. Ты – известный режиссер. Тебе на роду написано хоть в чем-то да показушничать. Режиссеры считают, что только ради них и светит солнце.

– Послушай, Анна, ты просто повторяешь избитые фразы. Так все говорят, когда речь идет о киноиндустрии. А я хочу знать, что думаешь именно ты.

– Но я так и думаю. Не именно о тебе, а обо всех режиссерах. Почему про фильмы всегда говорят: «фильм Камерона» или «фильм Верховена»? С чего это фильмы связывают с именами режиссеров?

– Думаю, это потому, что режиссеры несут основную ответственность как за провал, так и за успех. Режиссер принимает все решения. Это честно.

– А вот и нет! Режиссер – такая же мелкая сошка, как и актеры. Куда бы он делся, если бы ему дали бездарных актеров? Или осветителей? Или операторов? А если бы дали крошечный бюджет, и пришлось бы, например, тропический ливень устраивать в студии, поливая обвешанных лианами актеров из шланга? Думаю, роль режиссера в создании фильма сильно преувеличена.

Суон вытаращивает глаза:

– Значит, ты считаешь, что режиссер – мелкая сошка?!

– Разумеется, Более того, если ему удастся заставить актера сыграть лучше, чем обычно, то его эго раздувается до ненормальных размеров. Этот режиссер несется покупать роскошный дом и костюм от «Хьюго Босса», чтобы блеснуть на «Оскаре», где он поблагодарит свою маму и Бога за данный ему талант, напрочь забыв о своей команде.

– Если режиссер – мелкая сошка, кто же тогда несет ответственность за фильм? – Суон наклоняется ко мне через стол. – Если режиссеры – напыщенные индюки, актеры – кучка зазнавшихся нахалов, чья мотивация огромные гонорары, тогда кто же важен?

– Автор. – Я торжественно улыбаюсь.

– Но автор – человек, который живет в своем мире и поклоняется одному ему важным идеалам.

– Конечно, ведь публика обходит его вниманием. Но именно автор придумал интригу, создал из ничего героев и наделил их личностными качествами.

– Сценарий – это еще не все. Фильм – нечто гораздо большее, чем просто текст.

– Однако без этого текста режиссера не подняли бы из любимого кресла, а актрису не вытащили бы от косметолога. Все начинается со сценария. А фильм – это всего лишь сценарий, показанный в картинках.

– Значит, тогда я ответственен за картинки, – хмурится Суон.

– Да сделать картинки может любой, – азартно объясняю я. – Оглянись на свои фильмы. Разве ты снял бы их, если бы к ним сначала не написали гениальных сценариев? А актеры? Почему считается, что только определенный актер может воплотить роль в жизнь? Возможно, это удалось бы каждому пятому с улицы, да только они не лезут в киноиндустрию.

– Именно об этом я и говорю! – запальчиво восклицает Суон. – Возможно, сценаристом тоже может быть каждый… хотя бы десятый, однако он почему-то сидит, проверяет чужие сценарии и бегает по поручениям спесивой начальницы. – Суон удовлетворенно откидывается на спинку стула. – Ты можешь писать сценарии, Анна, я уверен.

– У тебя такой тон, словно ты заранее гордишься, что открыл новую звезду. Как какой-нибудь продюсер из Лос-Анджелеса.

Суон начинает смеяться глубоким, низким смехом, идущим

откуда-то из глубины груди. И это очень сексуально.

– Прекрати веселиться, – мрачно требую я.

– Прости. – Он вытирает глаза, на которых выступили слезы. – Думаю, ты просто не знаешь себе цены. При этом у тебя отсутствует чувство страха. Я все пытаюсь вспомнить, когда я так открыто хохотал. Надо же, как ты меня разнесла! В пух и прах.

– Ты же не бросишься звонить Эли Роту?

– Даже не мечтай!

Суон наклоняется через стол и берет меня за руку. Я гляжу на свою ладонь, не веря глазам: в огромных клешнях Суона она кажется миниатюрной и вполне женственной. Я впервые могу не смущаться своих больших рук.

Рядом с Марком Суоном я не кажусь такой уж крупной. Только теперь на меня обрушивается понимание его непреодолимой привлекательности: женщины реагируют на него, как на огромного сильного защитника, пещерного мужчину, который обеспечит и мамонта, и теплую медвежью шкуру. Мужественность его характера нашла отражение и в его облике – редкое совпадение внутреннего мира с внешностью.

Оглянитесь! Вокруг полно высоких мужчин, но мало кто из них еще и широкоплеч, мускулист, мало кто излучает силу и способность опекать. Такой, как Суон, должен был родиться во времена короля Артура. Он мог бы быть могучим рыцарем, защищающим своего монарха. Или диким викингом, внушающим страх одним своим видом.

Я понимаю, что журнал «Пипл» никогда не опубликовал бы фото Суона в ряду «самых красивых людей планеты». Костюмы идут ему, но не делают его лощеным франтом вроде Эли Рота. Образ красавчика типа Брэда Питта так далек от образа Суона, что хочется расхохотаться. Суон слишком похож на пещерного человека. Уверена, схвати он миниатюрную девицу, взвали себе на плечо и потащи в пещеру, это нисколько не контрастировало бы с его обликом. Даже если бы при этом он был одет в смокинг с бабочкой. Кстати, уверена, что жертва не слишком бы отбивалась… Я отдергиваю руку.

– Кажется, мы нашли, в чем корень твоей проблемы, – говорит Суон, словно не заметив этого.

– Да? А у меня есть проблема?

– Увы. Боюсь, я не смогу сделать из тебя продюсера. Ты очень хочешь сделать карьеру на этом поприще, но только потому, что желаешь успеха сценарию Триш. – При этих его словах у меня по ногам начинают бегать мурашки. – Думаю, я дал тебе неплохой старт. Я видел, что ты любишь кино, но не знал, что на самом деле тебя интересуют не сами фильмы, а только сюжеты.

Я храню тяжелое молчание.

– Думаешь, ты правильно поступала, скрывая на съемках скуку? – Суон неожиданно мне подмигивает. – Ты, верно, забыла, что я часто имею дело с актерами. Тебе не сравниться с ними в актерском мастерстве!

Я вспыхиваю, у меня начинают гореть даже уши. Не знаю, от чего именно – от слов Марка, или от его подмигивания. Утыкаюсь взглядом в бокал с сидром, который уже наполовину пуст. Мне кажется, что если я буду продолжать смотреть на Суона, то начну нервно хихикать и облизывать губы, как флиртующие с ним девицы. А мне бы не хотелось быть похожей на них.

– Я просто делала свое дело.

– Да, но тебе это не слишком удавалось.

– Неужели? А мне казалось, что все было неплохо.

– Надо заниматься любимым делом, а не тем, которое навевает скуку, – просто говорит Суон. – Ты любишь фильмы, но продюсерская работа не для тебя.

– И что прикажешь делать? Купить себе годовой абонемент в кинотеатр? Сидеть рядом с тупыми придурками и жрать попкорн. А такие, как ты, будут, развалившись в кресле, кричать «снято» и получать проценты с моего абонемента, да?

– Ты должна писать сценарии, – настойчиво повторяет Суон. – Ты отлично чувствуешь текст, ты знаешь, как его оживить. Я вижу у тебя талант к этому делу, что тебе мешает попробовать? Ты сама сказала, что фильм начинается со сценария. Так может сказать только пишущий человек. Раньше я просто советовал тебе попробовать свои силы в написании сценариев. Теперь это приказ.

У меня по спине пробегает приятная дрожь. Суон каким-то образом сумел угадать мои тайные мечты. Мечты, которые я уже давно заталкивала в дальний угол сознания, опасаясь, что они захватят меня с головой и помешают строить карьеру. Я привыкла к тому, что мои мечты никогда не сбываются: к примеру, желание иметь симпатичного парня, не обезображенного прыщами, желание получать больше денег. И вдруг у меня появился Чарлз, мне удвоили оклад, но я все еще не могу поверить в то, что мечты сбываются.

– Приказ, говоришь? Суон кивает.

– Я мог бы тебе немного помочь, потому что уверен в успехе. Из тебя выйдет отличный писатель. Может, не сразу, потому что любой алмаз требует огранки, но ты должна начать. – Он делает глоток виски. – И не думай, что я собираюсь помочь тебе по доброте душевной. Я хочу, чтобы ты написала шедевр, и не исключено, возьмусь снять по нему фильм. Я по горло сыт паршивыми сценариями, и если есть возможность подарить миру талантливого автора, я буду горд, что стал первооткрывателем.

Я смотрю в его темные глаза, приоткрыв рот. Разве можно оторвать взгляд от Марка Суона? При этой мысли я улыбаюсь.

– Когда на твоих губах появляется такая улыбка, она озаряет все лицо. Почаще улыбайся.

– Спасибо… за поддержку, – лепечу я, смущаясь.

– Позволь дать тебе еще один совет. Если тебя, конечно, интересует совет «мелкой сошки» вроде меня, – смеется Суон. – Больше никому не говори, что режиссеры и актеры зря получают деньги. Прослышав об этом, ни один режиссер не возьмется снимать фильм по твоему сценарию.

– Обещаю, я буду молчать.

Суон кивает и одобрительно улыбается. Я чувствую такое напряжение, что уже едва соображаю, о чем ведется разговор. В голове крутятся фразы вроде «ты очень сексуален», «у тебя притягательный рот» и тому подобное. Как бы не ляпнуть подобное вслух!

Я снова отпиваю глоток сидра, чтобы хоть как-то отвлечься. Что, если я стану флиртовать с Марком Суоном? Наверняка это будет нелепо. Я буду выглядеть глупее, чем Клер, которая сбивает нога в туфлях на шпильках ради внимания Эли Рота. Эли Рота, который едва ли подозревает о ее существовании.

– Я ничего не обещаю, – говорит Суон. – Возможно, ты напишешь редкую лажу и разочаруешь меня. Однако я хочу думать, что не ошибся в тебе. В этом случае я помогу тебе пробиться наверх.

Я даже не решаюсь спросить, как именно он мне поможет. Адреналин бурлит в моих венах. Только что я вытянула выигрышный билет! Передо мной сидит один из самых влиятельных людей в английской киноиндустрии, у которого множество связей не только в Британии, но и в Штатах. Нет ни одного актера, который не мечтал бы сняться в его фильме, студии всего мира готовы разорвать Суона на кусочки в попытке заключить с ним контракт на фильм.

И этот человек предлагает мне помощь.

– Но только в том случае, если ты окажешься талантливой, запомни это. Я жесток в своих оценках.

– Спасибо. Большое спасибо.

– Да я пока ничего не сделал, разве что указал тебе нужный путь.

– Именно за это и спасибо. Ты… – Мой голос срывается. – Да не смотри ты на меня так! – Суон мягко улыбается. – Мне больше по душе, когда ты язвишь и ругаешься.

– Вот черт, тебя благодаришь, а ты недоволен!

– Так-то лучше. Значительно лучше. – Он вдруг тянется ко мне и осторожно заправляет за ухо выбившуюся прядь волос.

Я дергаюсь от его прикосновения, словно меня ударило током, и с ужасом и стыдом чувствую, как напрягаются под платьем соски. Хочется заелозить на скамье, а еще больше – сбежать.

Неужели я ничем не лучше всех этих дур, что с обожанием смотрят на Суона? Но ведь я ему действительно нравлюсь. Нравлюсь настолько, что он готов мне помогать. Я не должна низводить столь драгоценную дружбу до уровня простого влечения!

– Мне пора идти. – Я стараюсь говорить как можно беззаботнее. – У меня полно работы дома, да и вообще дела. А еще куча сценариев на выходные.

– А разве выходные существуют для работы?

– Не только. У меня есть и другие планы. – Я вспоминаю о вечеринке у Чарлза.

– Бурная светская жизнь?

– Да, вроде того.

– Ты даже сидр не допила.

– Послушай, уже почти семь, – умоляюще говорю я.

– Ладно, кто я такой, чтобы отрывать тебя от чашки какао и стопки занудных сценариев! Увидимся в понедельник.

Мне кажется, я выдыхаю только тогда, когда оказываюсь дома. Кажется, мне удалось справиться с ситуацией. Просто во мне бурлят гормоны, вот и все. Нельзя позволять им брать верх над ситуацией. Марк Суон искренне готов мне помогать, но еще неизвестно, не пропадет ли у него это желание, если я выдам свои истинные эмоции.

Итак, я буду его протеже. Блестяще!

Бросаю взгляд на стопку сценариев, выложенную на постель. К черту! Я делаю себе какао – если так можно назвать диетический напиток, который я теперь пью. Я ведь привыкла употреблять настоящий какао: калорийный «Несквик» с жирными сливками и четырьмя кусочками сахара. Что ж, такова цена здорового образа жизни.

Я снимаю с себя одежду, сбрасываю сценарии на пол и залезаю под одеяло. Засыпаю я с мыслями об открывающихся возможностях, стараясь не думать о мужчине, с которым эти возможности связаны.

Глава 8

– Но ты же обещала! – восклицает Джанет.

– Считай, что я передумала, – говорю ей.

Сейчас полдень пятницы, мне удалось пораньше уйти с работы, и теперь мы стоим перед гигантским торговым центром, где Джанет уговаривает меня купить новый наряд для завтрашней вечеринки. Я чувствую себя очень неловко рядом с моей неотразимой соседкой: все оборачиваются на нас, безусловно, отмечая, что мы прекрасная иллюстрация к «Красавице и чудовищу».

Джанет остается непреклонной.

– Так нечестно. Ты дала слово, Анна, что не будешь возражать, чтобы я выбрала тебе одежду.

– Я… не всегда сдерживаю обещания.

Господи, как я могла так легкомысленно согласиться! Представляю, до чего ужасно будет торчать за ширмой, пытаясь втиснуться в элегантные вещи, которые будут трещать по швам! В любом наряде я останусь похожей на помесь жирафа с мешком картошки. Или на Гонзо из «Маппет-шоу».

– Да у тебя просто комплексы, вот что! – Джанет – руки в боки – с укором смотрит на меня.

– На моем месте у тебя тоже были бы комплексы, – веско говорю я.

– Только не пытайся убедить меня, что ты готова отказаться от возможности изменить свой имидж! Где-то в глубине души ты очень хочешь выглядеть лучше, чем сейчас. Иначе с чего бы ты стала бегать по утрам? А диета, на которой ты сейчас сидишь?

Я краснею. Мне-то казалось, что моих усилий никто не замечает. Я выхожу из дома около шести, а прихожу в шесть вечера. Утром мои соседки еще спят, а вечером их часто не бывает дома.

Значит, Джанет знает о моих попытках похудеть. Почему-то мне становится неловко: толстая девица в годах вдруг начинает вести здоровый образ жизни – разве это не нелепо? Мне никогда не стать такой, как Джейн Фонда.

Господи, только бы Лили не узнала о моей диете! Да она засмеет меня!

– Ты выбросила все шоколадки, которые до этого не переводились на твоей полке, – продолжает Джанет.

Да уж, это было нелегко.

– А еще ты ешь низкокалорийные ржаные хлебцы и постоянно хрустишь яблоками, а не чипсами. И ты перешла на диетическую пепси.

– Чего ради ты за мной шпионила? – приходится ощетиниться мне, чтобы скрыть неловкость. – И кто разрешил тебе шарить в моем шкафчике?

– Эй, успокойся! Не забывай, это и мой шкафчик тоже, а твоя дверца постоянно приоткрыта. И вообще мы живем в одной квартире. Кстати, – усмехается Джанет, – по-моему, ты уже сбросила несколько килограммов.

– Ничего подобного. Ты просто хочешь меня поддержать.

– Пару-тройку наверняка, – не сдается Джанет. – Конечно, сначала уходит вода, но все равно процесс пошел.

Я пожимаю плечами.

– Ты занялась собой из-за мужчины.

– Что?! – Я вспыхиваю. – Чушь собачья!

– А вот и нет! Я вижу тебя насквозь. – Джанет прищуривается. – Ты копируешь его образ жизни. Как его там, Эли Рот, да? Ваш новоиспеченный хозяин.

– Ах, ты про него… Конечно. Я копирую Эли, да.

– А еще дело в любви.

– Что?! – Я делаюсь малиновой.

– Я про Чарлза. – Джанет пихает меня локтем в бок. – Готовишься к вечеринке и хочешь его обаять. Только какой смысл сидеть на диете и бегать по утрам, если ты снова напялишь на себя свое ужасное платье?

– Но ты притащила меня в торговый центр с кучей бутиков. Я не могу позволить себе такую дорогую одежду! А уж про стрижку в их салоне можно вообще забыть.

– За стрижку плачу я, и даже не спорь. Здесь работает мой хороший приятель, он сделает мне скидку. Я договаривалась с Паоло за неделю, не ставь меня в неловкое положение. Кстати, на одежду у меня есть дисконтные карточки.

– Ну ладно, – обреченно соглашаюсь я.

Какая в конечном итоге разница? Пара часов позора, и Джанет оставит меня в покое. Пусть попробует подобрать мне что-то помимо футболок от Гэп и джинсов (мой сегодняшний наряд). Сама-то она одета в белоснежные шорты, украшенные стразами, белую трикотажную маечку, на ногах изящные босоножки на высоких каблуках, со шнуровкой до самого колена. Руки унизаны браслетами, открытая полоска живота кажется темно-коричневой. Смешно даже представить, как выглядела бы я в подобном наряде. Уверена, даже сильных духом мужчин могло бы вывернуть наизнанку.

– Вот и славно. Тогда пошли! – Джанет тащит меня к раздвижным дверям.

– Я хочу домой, – плаксиво ною я по дороге. Мне безумно страшно.

На нужном нам этаже выставлены манекены в модных тряпках, на вешалках висит невообразимая мешанина лямок, цветочков, цепочек… у меня голова начинает кружиться от этой пестроты.

– Веди себя прилично, – смеется Джанет, выхватывая из сумки припасенный заранее сантиметр. – Итак, талия…

– Что ты делаешь?

– Снимаю мерки. Важно, чтобы одежда сидела по фигуре. Талия… бедра… ух ты! Теперь поглядим. – Джанет пробегает вдоль вешалок, хватая вещи. – Это… это тоже… и это…

Они висят на ее локте так непривлекательно, что мне становится совсем не по себе. По какому принципу Джанет отбирает одежду? Лично мне все эти вещи кажутся линялыми тряпками. Похоже, она относится к тому типу людей, что, заглядывая в магический шар, восклицают: «Ой, я вижу корабль под белыми парусами! На палубе стоят влюбленные, а в их руках по голубку и по белой розе».

Как будто подобную чушь можно увидеть в куске стекла!

– Так, идем в примерочную, – бодро возвещает Джанет. Только не примерочная! Я в страшных снах вижу, как в тесной каморке пытаюсь натянуть на себя узкие трикотажные брючки. Даже ванную комнату я ненавижу меньше, чем примерочную, потому что в ней не столь огромное зеркало и меньше проклятого яркого света. Господи, вот где можно разглядеть все пакости целлюлита и каждую складку жира!

Господи, клянусь, больше я не буду есть эти яблоки и уж точно не пробегу ни одного километра! Все усилия бесполезны.

– Что ты там копаешься? – раздается голос Джанет из-за занавески. – Оделась? Дай-ка мне взглянуть.

Я торопливо натягиваю какое-то платье, даже не взглянув на покрой. По крайней мере оно черное. Но что еще более странно, оно неплохо садится на фигуру. Правда, у платья короткие рукава, но это можно пережить.

Я выхожу из примерочной.

– Неплохо, – говорит Джанет, оглядев меня со всех сторон. – Очень неплохо для начала.

– Прекрати издеваться.

– Да ты себя вообще видела? – Она тащит меня к большому зеркалу примерочной, в которое я не решилась взглянуть.

Я в шоке. Конечно, я не напоминаю себе Кейт Уинслет на вручении «Оскара», и все-таки платье серьезно меня преображает. Во-первых, у меня появляется талия. Короткий рукав сглаживает линию плеч, необычный квадратный вырез частично открывает грудь, что выглядит почти аппетитно.

Я стою молча, не в силах шелохнуться. И до меня начинает доходить, что мне совсем не обязательно носить неприметные вещи. А это уже огромный плюс!

– Взгляни, юбка скроена таким образом, что отвлекает глаз от живота. А если ты сбросишь еще килограмм восемь, его вообще не станет. – Джанет протягивает мне новую вешалку. – Примерь брюки и пиджак. Нет, лучше вот этот.

– Хорошо, – послушно киваю я, заходя в кабинку. На этот раз я одеваюсь, разглядывая себя в зеркало. Кажется, живот и правда стал чуть меньше.

Спустя сорок минут я знакомлюсь с Паоло.

– Привет! – восклицает он, увидев Джанет.

Она сует пакеты с покупками девушке на ресепшене и бросается к нему в объятия.

– Здравствуй, мой гений!

Я стою у двери, понурив голову. Все в салоне выглядит таким дорогим, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Я никогда не смогла бы позволить себе услуги Паоло. Вокруг хром и элегантная кожа, множество зеркал, удобные кресла для клиентов. Несколько женщин, беседующих с мастерами или расплачивающихся за услуги, одеты очень дорого. Сумочки в шкафчике с прозрачными дверцами, закрывающимися на ключик, сплошь от Шанель, Вюиттона и Гуччи.

Я не привыкла к такой роскоши.

– Теперь я понимаю, почему ты привела ее ко мне, – говорит Паоло с итальянским акцентом. – Ей нужна помощь, это точно.

– Можете говорить обо мне в третьем лице, мне не обидно, – бурчу я, но подошедшая Джанет больно наступает мне на ногу каблуком.

– Только ты можешь ее спасти, Паоло! – восклицает она, прижав руки к груди. – Она так мечтала попасть к тебе на стрижку! Столько об этом говорила!

Паоло стремительным шагом подходит ко мне (он здорово виляет бедрами, гораздо лучше, чем я) и запускает пальцы мне в волосы.

– Густые, это хорошо… прилизанные… жирные, серые… безжизненные.

Боже, это он о моих волосах?

– Да еще и концы секутся, и видимо, давно. Бесформенная прическа. Такой скучный крысиный цвет.

– Мышиный, – поправляет Джанет.

– Какая разница, – фыркает Паоло. – Отвратительно.

– Но ведь это очень распространенный цвет, – не выдерживаю я. – Что в нем отвратительного?

– Распространенный? Только не среди женщин, которые следят за собой. Таких в моем салоне не бывает! – Паоло театрально заламывает руки. – Как можно?

– Помолчи, – сквозь зубы цедит Джанет, глядя прямо на меня.

– Ладно, твоей беде можно помочь, – выносит вердикт мастер. – Джанет, оставь нас. Приходи через пару часов. Или даже через три.

Что? Он сказал «пару часов»?

– Джанет, постой, – начинаю я, но слишком поздно. Моя подруга ободряюще улыбается мне и выходит из салона.

– Что ж, милочка, – с демонической ухмылкой заявляет Паоло и тащит меня к креслу, – теперь ты в моих руках.

– Готова? – спрашивает Паоло спустя бог знает сколько времени.

Разумеется, я готова. Почти ко всему. Этот мастер – настоящий маньяк. Он колдовал над моей головой, запихнув меня куда-то в угол, носом к стене, чтобы я не могла наблюдать за его священнодействиями.

– Не хочу, чтобы ты отвлекала меня расспросами, – заявил он с самого начала. – Для меня ты – просто холст, дорогуша. А разве холст говорит художнику, что на нем рисовать?

– Нет, – вяло ответила я тогда, хотя всерьез опасалась, что результат приведет меня в ужас.

Судя по реакции Паоло, на голове у меня было настоящее воронье гнездо, так что хуже если и будет, то ненамного. Более того, в течение всего времени работы итальянец постоянно критиковал мою внешность. Джинсы ужасны, футболка – верх безвкусицы, глаза маленькие, шея короткая.

– Тебе нужно носить вещи с заниженной талией, – решил он посоветовать мне. – Тогда ты не будешь казаться такой огромной. Поняла? А это что? – Он схватил меня за ладонь.

– Рука, – испуганно пискнула я.

– Да не это. Вот это! – Он ткнул пальцем в мои коротко подстриженные неухоженные ногти. – Гадость какая!

– Простите? – проблеяла я.

– Клара! Клара, родная, подойди к нам! – Паоло щелкнул пальцами.

В помещение вошла юная девица, с которой мастер заговорил по-итальянски. Девица покосилась на мои ногти и неприязненно покачала головой. Похоже, сочла, что я ужасна до неприличия.

– Она сделает тебе маникюр. Раз уж ты подруга, на этот раз бесплатно. Va bene?[3]3
  Идет? (ит.)


[Закрыть]

– Э… да. В смысле, si.

Господи, только не маникюр! Ненавижу свои пальцы. Ненавижу привлекать к ним внимание! Они такие толстые, словно сосиски! Но разве можно сопротивляться напору этого итальяшки? Он все равно сделает то, что считает нужным.

Паоло успел окрасить мне волосы. Резкий запах, похожий на нашатырь, висит в воздухе.

Неужели женщинам нравится такое времяпрепровождение? По мне, так это просто пытка! Не могу припомнить, когда в последний раз я так маялась от безделья. Больше того, мне приходится вести светскую беседу. Когда Паоло узнал, что я работаю в киноиндустрии, он тотчас стал излагать мне свой вариант сценария, обреченного на успех. Разумеется, речь в нем шла о парикмахере, который жаждет принять участие в фестивале травести. Разумеется, парикмахер получает главный приз и любовь повара-гея, в которого весь фильм был влюблен. Мне приходится сделать вид, что я в восхищении.

Наконец все кончено. Я зажмуриваю глаза, а Паоло поворачивает мое кресло к зеркалу.

– Я готова, – говорю я.

Это чистая правда: я готова ко всему.

– Раз, два, три! – торжественно произносит мастер. Я открываю глаза.

Честное слово, мне показалось, что я смотрю не на собственное отражение, а на кого-то, кто сидит в кресле напротив.

Моих длинных густых волос больше нет. Осталось лишь несколько прядей до плеч, остальные волосы пышно взбиты вокруг лица. Представляете, мой нос теряется на фоне густой челки! Да-да, у меня теперь есть челка, которая скрывает почти весь лоб. И при этом почти не требуется никакой укладки, чтобы после мытья волосы вернулись к нынешнему состоянию.

А цвет!

Вот уж не думала, что цвет так меняет лицо. Вы не поверите, но теперь я блондинка! Не цвета латуни, как Клер, а просто светлая с миллионом разных оттенков золота, серебра, шампанского, меди, лимона, меда…

Кожа больше не кажется бледной и синюшной, оттого что серые пряди, обрамлявшие ее, исчезли.

Не подумайте, конечно, что я стала красавицей – так бывает только в сказках. Но я выгляжу как обычная, приятная, среднестатистическая женщина Англии.

– Даже не знаю, что сказать. – Мой голос дрожит. Паоло явно льстит моя реакция.

– Да-да, я просто волшебник, – улыбается он. – Но в другой раз тебе придется заплатить за мои услуги, дорогуша.

– О да, конечно! – с жаром отвечаю я. ~ Я готова разориться ради этого!

Честно говоря, если бы у меня было королевство, увидев себя настолько преображенной, я с легкостью отдала бы половину Паоло. И единственную дочь в придачу.

Тьфу ты, Паоло скорее польстился бы на сына.

После того как Джанет прощается с Паоло, мы подхватываем свои покупки и выходим из салона.

– Кстати, – говорит моя подруга, – когда пойдем к Чарлзу, ты позволишь мне подобрать тебе наряд из тех, что мы купили? И еще я собираюсь тебя подкрасить. Как считаешь, лучше надеть синее платье или зеленое?

– Зеленое.

– Нет, синее, – качает головой Джанет. – Что у тебя за вкус?

– Ладно. Пусть будет синее, – с улыбкой отвечаю я. – Спасибо тебе за все, ты настоящая волшебница.

– Да будет тебе! Я всего лишь поучаствовала в процессе. Как видишь, все дело в хороших шмотках и прическе. И ведь не я тебя стригла. И наряды шила не я.

Я снова улыбаюсь, не желая спорить. У меня так хорошо на душе, что я почти с нетерпением жду завтрашней вечеринки.

Какими глазами посмотрит на меня Чарлз! Я едва не рассмеялась, представив, как он падет на одно колено и предложит немедленно стать его женой, а окружающие будут плакать от умиления, хлопать в ладоши и улыбаться. Правда, в моих мечтах Чарлз выглядит несколько иначе: повыше ростом и помускулистее. Да и я не совсем такая, как в жизни: я тонкая и хрупкая, и носик у меня крохотный. Чарлз обнимает меня покровительственно, и мне с ним уютно, легко и почти так же хорошо, как с… Прекрати!

– Вот мы и на месте. – Джанет первой выпрыгивает из такси, сунув шоферу мелочь. – Тебе нужно будет еще разок примерить обновки. Ты отлично выглядишь, но все же требуется несколько уроков.

Мы болтаем до самой квартиры, и мое настроение с каждой минутой только улучшается. Я чувствую, что вполне способна заниматься собой, чтобы похудеть и похорошеть. Я даже сейчас готова натянуть тренировочные штаны и отправиться на пробежку – моя новая прическа делает меня смелой и безрассудной. Обычно же я бегаю в такое время, когда никто меня не видит.

Когда мы входим в квартиру, Джанет тут же принимается собирать для меня вещи на завтра.

– Ага, возьмешь вот это… и это пригодится…

Она так быстро собирает для меня сумку, что я только диву даюсь. У меня подобные сборы заняли бы полдня. Я не привыкла собирать вещи.

– Как тебе удается так быстро действовать?

– О, это дело привычки. Мне часто приходилось ездить на съемки, когда нужно было собраться за пять минут. – После этих слов лицо Джанет становится несчастным. – Разумеется, меня уже давно не приглашают работать за границу.

В этот момент распахивается дверь и в квартиру врывается Лили.

– О, привет, девчонки. И сразу пока, потому что я в ванную! – У своей двери она резко тормозит и поворачивается ко мне. – Ну и ну! Забавно!

– Не забавно, а здорово, – поправляет Джанет. – Анна потрясающие выглядит.

– Хм. Не надо преувеличивать, – смеется Лили.

На ней короткий розовый сарафанчик, подходящий по цвету кардиган с жемчужными пуговками и бледно-розовые сандалии. Похоже, Лили тоже была у стилиста: ее прекрасные платиновые волосы выглядят очень дорого, хотя и просто.

– Однако должна признать, – продолжает она, – Анна сильно изменилась, и это впечатляет. Но она по-прежнему толстая.

Мое радужное настроение дает крен. Все то счастье и возбуждение, которое бурлило у меня в крови, пропадает, сменяясь жгучей обидой.

– Отвали-ка, Лили, – зло говорит Джанет. – Анна потрясающе выглядит, и ты это знаешь. – Она смотрит на меня. – Не слушай ее, это она от неожиданности.

– Ладно, ладно, она выглядит потрясающе, – весело говорит Лили. – Анна, ты будешь королевой бала. Я в ванную – обновить косметику. – Она крутится перед зеркалом, напевая: – Анна выглядит потрясающе, а я выгляжу сногсшибательно. – Затем Лили исчезает в ванной.

– Плюнь на нее, – советует Джанет вздыхая. – Не позволяй этой пустоголовой испортить тебе день.

– Я и не позволяю. Я знаю, что выгляжу лучше, чем была до этого.

Но на душе погано. Я-то знаю, что рядом с Джанет и Лили я буду выглядеть уродливой сестрицей Золушки, косой и кривой. Я пытаюсь стряхнуть с себя это ощущение, но оно душит меня, не давая вздохнуть. И все из-за одного гадкого замечания Лили.

– Знаешь, а ведь у нее даже парня нет, – замечает Джанет негромко.

– Как так? – ахаю я. – А Клод?

– А, сахарный дедуля? Да брось, зачем он ей? И зачем она ему? – Джанет усмехается. – Если она так сногсшибательна, как о себе говорит, чего же она никак не найдет себе мешок с деньгами своего возраста? Почему мучается со старыми кобелями? – Она смеется. – Да стоит нормальному мужику пообщаться с ней пять минут, как он сбегает. – От этих слов мне почему-то становится легче. – Ладно, мне тоже надо одеться. Все, что тебе следует надеть в дорогу, я разложила у тебя на постели.

– Спасибо, Джанет, ты очень мне помогла, – искренне говорю я и порывисто обнимаю подругу.

– Как только я буду готова, займемся твоим макияжем, – обещает она.

Забросив в стиральную машину джинсы и футболку, я переодеваюсь в наряд, который выбрала Джанет: угольно-серые брюки с низкой талией и шелковая блузка серебристого оттенка. Именно в таком виде, по мнению Джанет, я и должна прибыть к Чарлзу. А уже там переодеться в платье.

Я кручусь перед зеркалом, пытаясь вернуть хоть часть той эйфории, что владела мной по дороге домой.