Текст книги "Дитя понедельника"

Глава 10

Утром я просыпаюсь совершенно сбитой с толку. Может, это потому, что одеяло свалилось на пол и я замерзла даже в одежде. А может, именно потому, что я проспала всю ночь одетой, словно сильно напилась накануне.

Я стыдливо стягиваю с себя вещи и запихиваю их в бак с грязным бельем.

– Доброе утро! – лучезарно улыбается мне Лили, когда я появляюсь в гостиной. – Новоиспеченная невеста проснулась!

Несколько мгновений я смотрю на нее, ничего не понимая, а затем вспоминаю события предыдущего дня.

– Можешь идти в душ, – говорит мне Лили. – Джанет уже ушла на съемки. Даже не знаю, кто ее пригласил сниматься, – озадаченно пожимает она плечами.

– Может, «Бог»? – предполагаю я ей назло.

– Ага, держи карман шире! – Лили фыркает. – Кстати, можешь воспользоваться моим шампунем. «Аведа», там, на полочке, – с несвойственной ей щедростью предлагает Лили.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. Чего она от меня хочет?

– Правда?

– Конечно. Можешь пользоваться моими средствами, когда пожелаешь. Все что мое – твое.

– Думаю, ты заболела, – хмыкаю я.

Лили всегда отмечает маркером уровень жидкостей во всех своих флаконах, опасаясь, что кто-то ими воспользуется. Дуреха, она думает, что умнее всех. Помню, я несколько раз брала ее шампунь, а потом просто доливала остатки водой. Как-то раз я случайно вылила в ванну почти все содержимое ее дорогой пены для ванн и налила в банку своего средства, которое даже пахло иначе. И Лили не заметила подмены.

– Вовсе я не заболела! – отмахивается Лили. – Обожаю делиться с близкими. – Она улыбается. – К тому же надо беречь красоту нашей невесты, не так ли?

Беречь что? Она сказала «красоту»? Я не ослышалась? Решаю внести ясность.

– Послушай, Чарлз сделал мне предложение, это правда. Но ведь дата свадьбы еще не назначена. Возможно, пройдет еще полгода, прежде чем она состоится. – Если вообще состоится, добавляю про себя.

Лили хмурится. Ей не нравится мысль, что я могу не выйти замуж и она потеряет в моем лице столь удобную подружку. Если же я стану женой Чарлза Доусона, она сможет торчать в его прекрасном особняке днями и ночами, знакомиться со всеми его друзьями и пользоваться его и моей добротой.

Честно говоря, даже такая сомнительная перспектива неожиданно кажется мне заманчивой: все, что угодно, лишь бы привнести в новую – богатую – жизнь хоть что-то личное, пусть даже подружку вроде Лили.

– Ну ты же знаешь Чарлза, – с видом знатока тянет Лили. – Уверена, он уже занимается организацией торжества. Небось ждет не дождется, когда женится на тебе и затащит в супружескую спальню.

Меня едва не передергивает.

– А ты уже сообщила родителям? – продолжает расспросы Лили.

Черт! Нужно сделать это немедленно, пока столь важная мысль снова не вылетела у меня из головы!

Я торопливо набираю номер телефона, желая как можно скорее покончить с неприятным разговором (Господи, неужели я так плохо думаю о предстоящем событии?). У родителей включен автоответчик, я чувствую огромное облегчение.

– Привет, мамуля и папуля, – говорю жизнерадостно. – Это ваша Анна. У меня прекрасные новости, я выхожу замуж. Его зовут Чарлз Доусон, он… – Боже, кем же его представить? – Он писатель. Жаль, что не застала вас дома и общалась с автоответчиком, – притворно расстраиваюсь я. – В общем, мой жених поместит объявление в газеты, так что не удивляйтесь, если вам начнут звонить соседи. Чарлз очень добрый и отзывчивый, он вам понравится. Я перезвоню позже, пока!

Я кладу трубку, чувствуя, что с плеч упал огромный тяжелый груз. Мне повезло, что родителей не было дома. Представляю, какие начались бы расспросы! «Кто он такой, этот Чарлз? Откуда ты его знаешь и давно ли с ним встречаешься? Почему мы узнаем о помолвке раньше, чем о том, что у тебя есть парень? Сможет ли твой Чарлз поддержать тебя материально, если с тобой что-то случится?»

Интересно, сознают ли мои родители, насколько я непривлекательна? Понимают ли, до чего нелегко мне найти ухажера? Если бы я раньше познакомила их с Брайаном, они приняли бы Чарлза с распростертыми объятиями, а так отнесутся весьма придирчиво. Мои родители не из тех, кого можно впечатлить деньгами. Им нужны иные гарантии, вроде воспитания и готовности носить меня на руках.

Все-таки придется им перезвонить, и не позднее, чем сегодня вечером. Нужно предупредить родителей, что Чарлз богат и может вообще не работать, иначе они наверняка при встрече начнут пытать беднягу на предмет рода его занятий. Представляю, как неудобно он будет себя чувствовать!

Думаю, в глубине души мои предки прекрасно знают, что я вряд ли найду кого-то симпатичнее гориллы. Конечно, всем известно, что внешность мужчины не главное, но то, что мой жених богат, явится для моих родителей настоящим откровением. Скорее всего они просто попадают на пол, когда услышат, что я, Анна Браун, при всей своей неказистости, выхожу замуж за богача.

– Предлагаю прошвырнуться за покупками, – говорит Лили. – Я знаю одно потрясное место, где продают свадебные платья самого высшего качества. Правда, туда пускают лишь по приглашениям, но я тебя проведу.

– Я не могу, – начинаю я. – Меня ждет работа. Лили смеется, запрокинув голову.

– А ты все еще ее не бросила?

– Нет, и не собираюсь, – твердо говорю ей, вспоминая о своей будущей комедии. Не могу дождаться, когда снова сяду ее писать.

– Конечно, решать тебе, – с сомнением тянет Лили. – Но я не вижу смысла разменивать молодость на подобную ерунду. Зачем тебе жалкие крохи, когда в твоих руках миллионы?

– Женщина должна работать, – поясняю я. – Она должна доказать мужчине, что имеет право на независимость и карьеру.

– Господи, но зачем?

Я уже открываю рот, чтобы дать полный и обстоятельный ответ, но смотрю на глупое личико Лили и понимаю, что это будет пустой тратой времени. Пожав плечами, удаляюсь в ванную.

Зачем мне работа? Да не способна я целыми днями лопать омаров и сплетничать с неработающими подругами! Я просто сойду с ума!

Наверное, мы с Лили относимся к разным типам женщин.

Сегодня возвращается Марк Суон. Я снова буду работать под его началом, лишь заскакивая в офис по вечерам для отчета. Это так здорово!

Выйдя из дома, ловлю такси. А почему нет? Разве я не достойна того, чтобы меня подвозили к работе?

Подобная мысль непривычна для меня, поэтому я обмозговываю ее всю дорогу, довольная переменой в собственном образе мыслей. Я успешная молодая женщина, которой все удается.

– Привет, Анна, – холодно говорит Мишель. – Рада тебя снова видеть.

Что-то сомнительно! Я мало пересекалась с Мишель, потому что Суон редко бывал у себя: мы чаще встречались в каком-нибудь отеле или прямо на съемочной площадке, а порой он назначал местом встречи собственный дом. Однако почему-то мне кажется, что Мишель по мне не скучала.

Мишель молода и хороша собой. Пусть даже она одевается просто и неброско, это не умаляет ее достоинств.

Сегодня на Мишель черные джинсы и короткая майка в тон, под которой едва заметно просвечивает бюстгальтер. На майке озорная надпись: «Буду носить черный, пока не найду себе цвет потемнее».

– У себя? – спрашиваю, подразумевая Суона. – Не знаешь, он хорошо отдохнул?

– Едва ли поездку в Голливуд и борьбу с представителями киностудии можно считать увеселительной, – строго отвечает Мишель. – Сделать кофе?

– Спасибо, не надо, – качаю головой.

– Присаживайся, – ледяным тоном продолжает Мишель. – У режиссера совещание. – Она кивает в сторону двери.

– Это надолго? Сколько он будет занят?

Она смотрит на меня, словно поражаясь моей наивности.

– Столько, сколько понадобится времени, чтобы обсудить все детали. Гению незачем торопиться.

Мне хочется поправить ее, сказав, что Марк Суон – вовсе не гений, что он простой человек, хоть и талантливый режиссер, но я не решаюсь.

Оглядываюсь в поисках какого-нибудь журнала для чтения, но на столе лежит лишь какая-то тощая газетка недельной давности, почти сплошь состоящая из рекламы.

– А это что? – неожиданно спрашивает Мишель. Она показывает пальцем на мое кольцо.

– Обручальное кольцо, – сдержанно отвечаю я, неожиданно пожалев, что не сняла его заранее. Странное желание, учитывая стоимость и роскошный вид кольца. – На, посмотри. – Я протягиваю кольцо Мишель. Действительно, чего мне стыдиться?

– О, какое красивое! – восхищается девушка, разглядывая камень. Ее тон явно теплеет. Вдруг она бросает на меня тревожный взгляд. – А от кого? – В голосе отчетливо слышно напряжение.

– Его зовут Чарлз. Он очень милый, – выдаю стандартный ответ.

– О! – Мишель расцветает. – Я так за тебя рада! Поздравляю! Настоящая любовь, да? Может, все-таки хочешь чашечку кофе? Я приготовлю. Кстати, есть и чай, на травах. И печенье, я себе покупала, – щедро предлагает она.

На лице Мишель такая искренняя радость, что подозревать ее в желании плюнуть мне в чашку как-то неудобно.

– Спасибо, но я действительно ничего не хочу.

– Давай я позову Марка, – предлагает Мишель, улыбаясь мне в тридцать два зуба.

Она ведет себя так, словно была уверена, что общается с убийцей-рецидивистом, и вдруг выяснилось, что на деле я – мать Тереза.

– А разве у него не совещание?

– Да ладно, – отмахивается Мишель. – Ради таких новостей он с радостью прервется. – Она нажимает на кнопку, прежде чем я успеваю ее остановить. – Марк? Можно тебя побеспокоить?

– В чем дело? – отвечает ей раздраженный голос.

– Пришла Анна Браун.

– Да? – Голос смягчается. – Отлично, я сейчас.

– Кстати, она помолвлена! – громко добавляет Мишель, продолжая мне улыбаться.

– Что?

– Помолвлена! – повторяет девица. – И скоро выходит замуж. Выйди, посмотри на кольцо.

Повисает долгая пауза. Я краснею.

– Что ж, это здорово, – наконец сдержанно говорит режиссер. – Как только закончу с делами, сразу выйду и полюбуюсь на кольцо.

– Хорошо, – кивает Мишель, глядя на меня.

– И больше не отрывай меня по пустякам, – говорит Суон, прежде чем отключиться.

– Не стоило его дергать, – замечаю я.

– Что ты! – качает головой Мишель. – Разве можно молчать о такой новости? Наверняка ты безумно влюблена, раз все произошло так скоро?

– Э… да, разумеется.

– Какой он, твой Чарлз? Высокий, темноволосый, смуглый?

– Да нет, он скорее невысокий. Но очень симпатичный, – выпутываюсь я. – И настоящий джентльмен, – добавляю уже увереннее.

– Как в старину? Или современный тип?

– К примеру, всегда платит за ужин, – объясняю я. – И очень предупредителен. Чарлз умеет делать подарки.

– А чем он занимается? Он тоже в киноиндустрии?

Я беспомощно смотрю на дверь, за которой сидит Суон.

Приди и спаси меня от этих расспросов, молю я.

– Он… писатель.

– А-а, талантливый писатель, – понимающе говорит Мишель. Похоже, она имеет в виду успешный, сделав такой вывод по размеру рубина. – Планируете кучу детишек?

– Надеюсь.

– И твой жених богат, не так ли?

– Почему ты так решила? Мишель кивает на кольцо.

– Ну да. Но поверь, я выхожу за Чарлза замуж не из-за денег.

– Конечно, нет! – смеется Мишель, явно убежденная в обратном. – Держу пари, твой Чарлз рос в поместье, а не в городе.

– Уж не по кольцу ли ты сделала такой вывод? – недоверчиво спрашиваю я, готовая ко всему.

– Ага, я так и знала! – восклицает Мишель. Вид у нее довольный. – Нет, дело не в кольце. Просто именно таким я представляла подходящего для тебя парня. Этакий деревенский тип, не пойми меня превратно. Уедешь с ним в провинцию?

Первое мое желание – разубедить Мишель, объяснить ей, что я вовсе не такая, что провинция не для меня, что я люблю Лондон с его перегруженными транспортом магистралями и

душным метро, с супермаркетами и дорогими квартирами, что я обожаю Сохо и хочу писать сценарии. Я принадлежу миру Марка Суона, по крайней мере в своих смелых мечтах, хотя и выхожу замуж за миллионера из провинции. Понимаю, что от меня ждут переезда за город, тройни, Лабрадора и клетчатых полотенец на кухне, но я не такая!

Мишель с улыбкой смотрит на меня. Какой смысл разубеждать ее? Мой портрет в ее голове давно готов, и я не внесу особых изменений парой мазков.

– Тебе очень повезло, – говорит она.

– М-м-м… да, – неопределенно отвечаю я.

Тут открывается дверь кабинета. Я вскакиваю с места. Выходит Суон с каким-то мужчиной, трясет ему руку. Сразу видно, что незнакомец из Америки, на нем безупречный костюм, волосы аккуратно причесаны, лицо загорелое, улыбка белозубая. Он похож на Эли Рота.

– Спасибо, – тепло говорит он Суону. – Приятно было повидаться. Подумай над моим предложением, Марк.

– Непременно, – отвечает режиссер тоном, который как бы подразумевает, что он не может ничего обещать.

– Добрый день, мисс, – говорит мужчина одновременно мне и Мишель.

Мишель подобострастно улыбается.

– Приятно было познакомиться с вами, мистер Джалло, – говорит она.

Погодите секунду! Так это Фрэнк Джалло? Боже мой! Это точно он! Теперь я узнаю это лицо, совсем недавно засветившееся на первых полосах многих газет. Фрэнк Джалло несколько месяцев назад купил «Артемис студиос», благодаря чему стал известен не только в Голливуде, но и далеко за его пределами.

Черт побери, да этот парень знаменит не меньше, чем Спилберг! И вот он стоит и трясет руку Марка Суона, словно давний его приятель.

Мне становится не по себе. Суон перехватывает мой растерянный взгляд, быстро оглядывает мою руку с кольцом, успевает чуть заметно нахмуриться, потом, похоже, замечает мое состояние. Его глаза становятся хитрыми, словно он что-то задумал.

– Погоди-ка, Фрэнк, – говорит он собеседнику.

Джалло останавливается, с надеждой глядя на Марка Суона. Он явно думает, что режиссер решил принять его предложение.

– Я хочу представить тебе дорогого мне человека. Анна Браун, это Фрэнк Джалло, – продолжает Суон.

– Э… а… очень приятно, сэр, – бормочу я.

– Сэр! – Джалло заливается смехом. Он хватает меня за руку и энергично ее встряхивает. – Как я люблю этот английский акцент! Зови меня Фрэнки, милая. Друзья Марка – мои друзья.

Мишель тихо хмыкает, но замечаю это, похоже, я одна.

– Анна не только талантливый продюсер, но и сама пишет сценарии, – ухмыляется Суон, довольный моим замешательством.

– Неужели? – изумляется Джалло, заглядывая мне в лицо. В ответ мне удается пискнуть что-то неразборчивое. – И как твои сценарии? Талантливы?

– Пока неизвестно, – смеется Суон. – Но если у нее выйдет удачный сценарий, я пошлю его тебе. Ты ведь прочтешь?

– А ты возьмешься за съемки? – тотчас спрашивает Джалло, наклонив голову, словно стервятник, почуявший добычу.

Суон оставляет этот вопрос без ответа.

– Только не вздумай перепоручить ее сценарий какому-нибудь задрипанному вице-президенту, – предупреждает он.

– Не стоит беспокоиться, – смущаюсь я, чувствуя, что становлюсь малиновой. Наверное, сейчас я составляю идеальную пару с моим рубином. – Я… мне… неловко, мистер Фрэнк…

– Мистер Фрэнк, – умиляется Джалло. – Послушай, детка, какой совет я тебе дам. Если у тебя есть могущественный покровитель, который решил замолвить за тебя словечко, никогда не говори «Не стоит беспокоиться». Набивай себе цену, ведь мир кино жесток. Он не терпит слабаков. Разумеется, я сам прочту твой сценарий, если Суон решит, что он хорош. Если тебе удастся произвести впечатление на Марка, то удастся заинтересовать и меня. Понятно?

– Да, – выдавливаю я.

– А уж покровителя круче Суона придумать непросто, – добавляет Джалло.

Я киваю, не в силах взглянуть на режиссера.

– Так что скажешь, Анна?

– Большое спасибо, Фрэнк, – не слишком твердо говорю я.

– Молодец! – Джалло ухмыляется. – Она быстро учится, Марк! Приятно было познакомиться, Анна, – говорит он мне. Он даже запомнил мое имя!

После этого Фрэнк Джалло торопливо прощается со всеми, выходит в коридор и вызывает лифт. Слышится звук поднимающейся кабины, отворяются двери, и Джалло, махнув рукой, исчезает.

Я смотрю ему вслед открыв рот. Голова у меня кружится.

– Не могу поверить, что ты это сделал, – выдыхаю я, повернувшись к Суону.

– А что такого? – пожимает он плечами, снимая с вешалки пальто. – Готова? Нам пора на встречу с Триш.

– Да-да, – киваю я, пытаясь перестроиться на деловой лад.

Все утро Суон почти не обращает на меня внимания. Похоже, его совершенно не интересует размер рубина в моем кольце и моя новая прическа. Он дает Триш все новые указания, и ей приходится соглашаться, поскольку сегодня режиссер явно не готов идти на уступки.

Я сижу в уголке на стульчике и готовлю отчет для Эли и Китти. Делаю это совершенно автоматически, потому что все мои мысли заняты встречей в приемной.

Конечно, я знала, что Суон популярен и влиятелен, но чтобы настолько! Я даже близко не представляла себе, с каким человеком имею дело. И тем более не могла вообразить, что Суон воспользуется своими связями, чтобы продвинуть меня! До этого мы просто разговаривали и в поддержке режиссера я черпала силы и уверенность. Разве могла я ожидать, что он готов рискнуть ради меня своей репутацией?

Да он за каких-то тридцать секунд перевернул всю мою жизнь! Создание сценария теперь превращается из милого хобби в настоящее дело. Неужели мое творение прочтет глава крупной голливудской студии? Авторы тратят годы, десятилетия на то, чтобы пробиться наверх, быть замеченными, тогда как я получила все и сразу. И это благодаря Марку Суону!

Я пытаюсь сосредоточиться на работе, но все бесполезно. Я таращусь на Суона, вбирая взглядом, как он нависает над Триш. Кинг-Конг и крохотная белокожая блондинка. Интересно, как бы выглядел их поцелуй? Вот если бы сейчас Суон склонился к губам Триш, стиснул ее в железных объятиях…

– Анна.

– Да? – Я сразу чувствую себя виноватой.

– Хочешь что-то добавить? – спрашивает Суон. – У тебя был очень… воодушевленный вид.

– Нет-нет! Думаю, твоих идей вполне достаточно, – бормочу я.

К счастью, Суон кивает и отворачивается.

– Ты отлично поработала, молодец, – говорит он Триш. Та польщенно улыбается. – Пойдешь сегодня с нами на ленч?

– Я не могу. Меня пригласил Питер.

– А кто это?

– Мой парень. – Она смеется счастливым смехом. – Он адвокат, однако не полный засранец.

– Отличная рекомендация, – кивает Суон с улыбкой.

– Да, еще бы! – вторит ему Триш. – Уж лучше ленч с ним, чем с тобой. Честно говоря, не люблю таких мрачных, как ты.

– Я и сам таких не люблю, – соглашается Суон. – Желаю приятно провести время.

– Спасибо. Вам с Анной тоже, – кивает Триш. Она говорит только обо мне, потому что Грета сегодня не задействована.

– Да. С Анной. – Суон поворачивается ко мне. В его голосе не слышно особого энтузиазма. – Триш, а может, ты передумаешь и пойдешь на ленч с нами? – Почему-то в его голосе слышится едва ли не мольба.

– Нет, спасибо. До завтра, ребята!

– Пока, Триш, – откликаюсь я смущенно.

Суон снова поворачивается ко мне. Я опускаю глаза, не понимая причины его холодности.

– Что ж, – говорит он после паузы, – думаю, пора идти.

– Хорошо, – затравленно отвечаю я.

Мне здорово не по себе. Я так ждала этой встречи, так жаждала рассказать Суону про свой сценарий, похвалиться успехами, насладиться его похвалами и одобрением в его глазах…

А сейчас мне хочется убежать. И подальше.

Не дай Бог, он станет расспрашивать про Чарлза!

– Пошли в «Эдгардо»?

– Я там не бывала.

– Это небольшая закусочная в Холланд-парке. Не слишком претенциозное место, тебе понравится. – Суон направляется к двери, но внезапно останавливается. – Да, я забыл! Теперь ты, должно быть, питаешься только в претенциозных местах? – Он бросает многозначительный взгляд на рубин.

Меня посещает назойливое желание спрятать кольцо в сумку.

– Кто, я? – беспечно отзываюсь я. – Разумеется! Обожаю места с претензией. Особенно «Макдоналдс».

– Боюсь, «Эдгардо» не выиграет сравнения с «Маком», – хмыкает Суон. – Ладно, пошли.

– Одно условие! – поспешно говорю я. – Ты не станешь заказывать блюдо за меня. И почему мужчины считают, что это сексуально? Ужасно неудобно, когда нет выбора.

Суон пристально смотрит на меня, на мгновение его губы изгибаются, словно он хочет сказать что-то язвительное, но затем он просто кивает.

– Тогда пошли, – тороплю я Суона.

Что ж, чем раньше мы доберемся до этого «Эдгардо», тем скорее все закончится. Жаль, что Триш отказалась составить нам компанию. Почему-то сегодня я чувствую себя рядом с Суоном очень неуютно.

Сказать по правде, нервы мои напряжены до предела.

Как и было обещано, «Эдгардо» оказался демократичным местечком. Простые белые стены, маленькие столики, накрытые простенькими скатерками в мелкую полоску, захватанное меню, размноженное на ксероксе (вместе с пятном, которое было на оригинале). Официанты бегают между близко поставленными столами, с кухни слышатся приглушенные звуки, под потолком висит ленивое облако табачного дыма, обычное для таких заведений.

Располагающее место, люблю такие. Повсюду запахи испанской еды, люди чокаются дешевыми стеклянными бокалами с не менее дешевым красным или белым вином, говорят в полный голос, не стесняясь быть услышанными. К тому же никто не обращает ни малейшего внимания на Суона.

Пробравшись сквозь дебри человеческих локтей и вешалок с верхней одеждой, расставленных как попало, мы обнаруживаем свободный столик у стены.

– Тебя здесь не знают? – спрашиваю режиссера.

– Официанты знают. Больше вроде никто. Не люблю, когда меня дергают во время еды. Особенно не выношу папарацци с камерами. Нет ничего хуже, чем быть заснятым с набитым ртом.

– Как тебе удается находить такие места?

– Очень просто. Мои коллеги по цеху никогда не ходят в дешевые забегаловки. А значит, там их и не ищут журналисты. По расчетам папарацци, Марк Суон сидит сейчас где-нибудь в «Куальино», а еще вероятнее, ест дома то, что приготовил его личный повар, ведь каждому известно, что Суон – домосед. Многие знаменитости стонут на всех углах, что им надоело быть в центре внимания, а сами только и делают, что лезут в объектив журналиста. На самом-то деле только такие известные люди, как Мадонна, не могут пройтись по магазинам, оставшись неузнанными. Остальные вполне могут сойти за обычных обывателей.

– Многие считают, что ты специально развел вокруг себя атмосферу некой загадочности, – говорю я. – Марк Суон, режиссер-затворник, таинственная голливудская звезда… – Я обрываю себя, сообразив, что говорю мечтательным тоном. – Короче, ты сам знаешь, что о тебе говорят.

– Вообще-то нет, – сухо замечает Суон.

– Большинство думает, что ты специально так себя ведешь, понимаешь?

– Стать еще популярнее, избегая популярности? – Суон фыркает. – Как изобретательно! Я избегаю популярности, потому что не хочу, чтобы меня доставали.

Официант приносит несколько маленьких тарелочек с аппетитно пахнущей едой, улыбается сначала мне, потом Суону.

– Сеньор Марк, так приятно снова вас видеть! Я принес ваши любимые блюда. – Он указывает на воздушные блинчики, сардины, жаренные на гриле, соусницы с разноцветными соусами, оливки с маринованными овощами, перцы халапеньо под сырной подливкой.

Суон благодарит официанта и дружески улыбается ему.

– Сейчас принесу остальное, – продолжает официант. – И ваше вино, сеньорита.

– Я же сказала, что не люблю, когда заказывают за меня, – хмурюсь я. – Все мужчины одинаковы, обожают контролировать ситуацию.

Суон накалывает на вилку оливку, несколько секунд с удовольствием ее разглядывает, затем отправляет в рот.

– Ты не хочешь ничего сказать на это? – грозно спрашиваю я.

– А я ничего для тебя и не заказывал, – хмыкает Суон. – Все эти блюда предназначены мне.

Я откидываюсь на стуле, чувствуя себя идиоткой.

– Ваша паэлья, сеньор. – Блюда на столе продолжают прибывать. – Ветчина… артишоки, жаренные на огне…

Тарелки поступают бесконечным потоком.

– Что принести вам, сеньорита? – осведомляется наконец официант.

– Ничего, спасибо. Я поклюю с его тарелок. – Указываю пальцем на Суона.

Официант кивает, ставит на стол большой фафин красного вина и исчезает.

– А кто тебе сказал, что я разрешу клевать с моих тарелок? – весело спрашивает Суон, наливает два бокала вина и делает хороший глоток. – И потом, вдруг тебе не понравится то, что заказываю я? Сама же настаивала на самостоятельности.

– Тебе нравится заставлять меня краснеть?

– О, тут не требуется большого труда! Ты постоянно краснеешь.

У Суона уверенный, чуть насмешливый вид. На загорелом лице ухмылка, поза расслабленна.

Я судорожно вздыхаю – такая сладкая удушливая волна желания проходит по телу.

Не будь дурой, Анна!

Я тянусь за сардинкой, запиваю ее вином – короче, всячески пытаюсь отвлечься от несвоевременных мыслей. В какой-то момент замечаю, что прилично опустошила чужие тарелки.

– Вот это я понимаю, – смеется Суон, потягиваясь. – Девушка со здоровым аппетитом!

Взглянув на свое блюдо, вижу остатки зеленого горошка, хвостик сардины и еще какую-то невнятную размазню. По-моему, еще несколько минут назад тарелка была полной? Здесь были оливки, рис с овощами, какая-то выпечка, мясо в острой подливе – все это я перетаскала с тарелок Суона. Неужели я столь быстро смела такое количество еды, сама того не заметив?

Виновато смотрю на Суона. Наверняка он качает головой, поражаясь моим возможностям.

Однако режиссер улыбается.

Ага, ему забавно! Небось его девицы не метут все подряд со своих и чужих тарелок, а довольствуются маковой росинкой и листиком мелиссы. Конечно, теперь Суону совершенно ясно, что мой излишний вес – не от нарушения обмена веществ.

Вздыхаю, понимая, что ничего не могу с этим поделать. Наверное, пора закругляться.

– Э .. спасибо за то, что ты прислал мне окончательный вариант сценария, – мычу невнятно.

Суон деловито кивает.

– Мы же, кажется, друзья. Ты должна была получить экземпляр раньше, чем твое начальство.

– И спасибо, что надоумил меня писать.

– Так ты не передумала?

Я поднимаю глаза и удивленно гляжу на Суона.

– А почему я должна была передумать?

– Но ведь ты же выходишь замуж. Я полагал, что теперь ты бросишь работу и займешься семьей.

– Да что же это такое?! – не выдерживаю я. – Почему все думают, что я предпочту уборку по дому карьере? Вы все сговорились, не иначе! Ты думаешь обо мне совсем как Китти! Черт знает что происходит!

– Эй, эй, успокойся, – машет руками режиссер, ошарашенный шквалом ругани. – Я просто хотел удостовериться, что не принуждаю тебя писать, если на самом деле тебе это уже неинтересно.

– А почему вдруг у меня должен был пропасть интерес? Ты же сказал, что у меня есть способности. – В моем голосе обида, и я торопливо прячу ее за хвастовством: – Кстати, я уже написала половину сценария. Спасибо, что познакомил меня с Джалло. Я могу показать ему сценарий, когда он будет закончен.

– Я бы не слишком на это рассчитывал, – опускает меня с небес на землю Суон. Он подхватывает с тарелки маринованный перчик и закидывает его в рот.

– То есть? Фрэнк Джалло сказал, что прочтет мой сценарий, разве я ослышалась?

– А тебе известно, что на «фабрике грез» никто и никогда не говорит «нет»? Зачастую даже твердое «да» означает отказ. Джалло мог сказать все, что угодно, лишь бы угодить мне. – Суон пожимает плечами и приступает к крохотным белым грибочкам. – Скорее всего он забыл о твоем существовании, едва переступил порог офиса.

– Понятно. – Я чувствую себя наивной и глупой. Суон так старательно посвящает меня в азы режиссерской и продюсерской профессии, объясняет правила, а я только и делаю, что несу чушь.

– А ты в самом деле написала уже половину? – вдруг оживляется мой собеседник. – Считаешь, что твой сценарий удачен?

– Ручаюсь. На сценариях я съела собаку, – со знанием дела отвечаю я. – Отличный получится фильм.

– Расскажи вкратце, – говорит Суон. Это не просьба, темные глаза смотрят испытующе, в тоне почти приказ.

Я мысленно сжимаюсь в комочек. От вердикта этого человека зависит моя дальнейшая карьера. Моя судьба наконец. Суон может похвалить меня и дать новый толчок к саморазвитию. И он же может меня раздавить.

Мое будущее в его руках.

– Это будет довольно милый фильм, совсем не такой нудный, как те, которые ты любишь. Уж прости, что это не твой любимый жанр, – начинаю я с озорной улыбкой, которая скрывает мое волнение. – Комедия, надеюсь, хорошая и…

– Стоп! – Ладонь Суона оказывается напротив моего лица, призывая к вниманию. – Ты выбрала неудачный тон.

– Что?

– Нельзя начинать с извинений. Грош цена тому автору, который не считает себя гением. Просто перескажи сценарий, коротко, но достаточно подробно. Перескажи так, чтобы мне стало интересно. Не надо начинать с того, хорош он или плох.

– Ладно, – покорно киваю я. Когда Суон говорит таким авторитетным тоном, мне хочется вскочить и вытянуться по струнке.

– И еще одно. Предупреждая твой очередной ляп, советую не говорить, в стиле каких фильмов написан твой сценарий, Фразы вроде «это симбиоз „Крепкого орешка“ и „Рэмбо“ с элементами чего-то там еще» – заведомый проигрыш. Если ты говоришь режиссеру или продюсеру, что у тебя есть сценарий, где грубость «Гладиатора» соединена с добротой «Красотки», – ты обречена.

– Симбиоз «Гладиатора» и «Красотки» – это нечто.

– Ты так считаешь? – Суон хмыкает. – А что, недурно. Может, обмозговать на досуге, да и снять что-то эдакое, чтобы потрясти весь киномир?

Мы улыбаемся друг другу. Холодность, с которой Суон общался со мной в течение всего дня, постепенно уступила место привычному дружескому подтруниванию. И вот теперь он улыбается.

Обожаю, когда он улыбается!

В смысле, потому что ценю его дружбу.

– Итак, твой сценарий, он…

– Мой сценарий… – Я собираюсь с духом. – Короче, его название «Миссис Уоткинс».

– Паршивое название.

– Знаю, но это временно, потом придумаю другое. В общем, речь о двух мошенниках, занимающихся обманом старых дев и вдовушек. Парни скупают у старушек антиквариат за сущие гроши, убеждая несчастных, что сделка очень выгодная. В общем, как-то раз они приобретают старинную кровать, не зная о том, что на ней привык почивать призрак. Короче, призрак изводит их и мучает, так что ребята решают вернуть кровать старушке. Как назло, та бесследно пропала, и они пускаются искать ее, колеся по всей Америке. – Все это я выпаливаю на одном дыхании, а потом умолкаю, не решаясь поднять глаза.

– И добро торжествует над злом? – спрашивает Суон после некоторого молчания.

Все ясно, ему не понравилось. Он считает сюжет плохим и бесперспективным.

– Да, добро торжествует, – обреченно киваю я.

Суон снова молчит, я гоняю по тарелке горошину, пока наконец случайно не раздавливаю ее вилкой.

Суон протягивает ко мне руку и пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.

– Анна, должен признать, что идея не так уж и плоха, – сообщает он.

Сердце совершает в груди какой-то немыслимый скачок.

– Правда?

– Да. Сюжет свежий и в то же время в стиле старых добрых комедий, которые любит и современная молодежь, и люди постарше. Правда, придется с ней побегать, чтобы найти продюсера и режиссера, которые возьмутся за раскрутку. Но особых средств не требуется, да и идея веселая.