Текст книги "Синто. Героев нет"

Военная операция

Первой новостью, которую мне сообщил Ларсон по прибытии, было то, что Илис уволилась из Тропезской армии и пыталась улететь с Дезерта, но он ее перехватил и посадил под домашний арест в учебке. Теперь, правда, слегка нервничает, потому что его действия были незаконны, а Илис грозилась всеми мыслимыми карами.

– Спасибо, господин Ларсон, за правильное решение и оперативность. Госпожа Скинис покинет Дезерт тогда, когда информация, которой она владеет, перестанет быть стратегической, а это случится относительно скоро. И не переживайте насчет возможной мести, у нее нет влияния, а у меня и полковника Грево оно есть.

Ларсон остался удовлетворен ответом. Кас и Пол успокаивающе маячили сзади, жизнь входила в привычную колею.

Повесила проблему с Илис на Шур-Бельфлера, он профессионал, вот пусть и разбирается, что там в голове у бывшего военного летчика.

Когда я сказала Ларсону, что буду вербовать пилотов, заключая индивидуальные добровольные контракты, он все понял. Между нами произошел очень жесткий разговор, пришлось представить цифру в шестьдесят процентов как максимальную, но и это вызвало чуть ли не ненависть ко мне. Вот что интересно: как правило, половина пилотов не доживает до окончания контрактов длительностью пятнадцать – двадцать лет, и это нормально, но когда половина гибнет в первый же год службы – это ужасно. Я согласна, что это так, но почему считается, что если помер после десяти лет службы, то это вроде бы и ничего, мол, пожить успел. Как пожить? В грязной казарме, не имея ничего за душой? Тем не менее наш разговор завершился соглашением, что Ларсон не будет препятствовать мне и проводить контрагитацию, но и содействовать, естественно, не будет. Соденберга я не стала заранее ставить в известность, раз мы полностью выкупаем солдат, то правительство не может официально нам препятствовать.

Шестидневка прошла в изматывающих имит-полетах. Я убедилась, что мой авторитет среди курсантов по-прежнему высок, и решилась.

Собрав всех вместе, я показала фильм о Синто. Многие из них видели подобные фильмы ЕвСов и хинов, но там все было радостно и прилизанно, здесь же была показана жизнь. Нападение крысодлака на ребенка даже меня не оставило равнодушной, это была запись с «души». Мальчик и девочка играют, крик, мальчик успевает выставить руку, девочка виброножом убивает впившегося крысодлака, кровь, боль, инъекция медбраслета, вызов взрослых, последним мелькает бледное лицо мальчишки. Следующий кадр: этот мальчик уже подросток, рассказывает, что, когда вырастет, никуда не уедет, будет фермером, как и его отец. Несколько рассказов о том, как старшего сына пригласили в другую семью, он станет доктором, в другом случае – судьей, это очень почетно, и родители рады за сына, но на кого оставить хозяйство? Ведь дочка, хоть и умница и вполне справляется с агророботами и крупной техникой, но все же женщина, предназначение которой не в железках ковыряться, а детей воспитывать. Зеленые горы, полосатые поля, цветущие сады, дети, ловящие рыбу, семьи за обеденным столом. Муж, жена и дети делают что-то вместе слаженно и сосредоточенно, поддерживая друг друга; старик настраивает агроробота, и внучок ему помогает. Молодой парень бежит изо всех сил, на плече у него маленькая девочка. Съемка с воздуха: у них за спиной земля взрывается огнем, позади бегущих люди стараются создать огненный полукруг и не зацепить их при этом. Камера приближается, видны крысодлаки в огне, но многие твари пытаются обойти пожар. Беглецов подбирает другой флайер, все вокруг пылает, как при извержении вулкана. Интервью с людьми и документальные съемки протяженностью около часа.

– Это моя родина, и пираты угрожают нам, – сказала я негромко. Стояла тишина. Курсанты догадались, что началась вербовка, но я не спешила, пусть осмыслят.

– Леди? – раздался чей-то неуверенный голос.

– Добровольный контракт на один год, ПОЛНОЕ погашение долга перед государством, заключение нового контракта по желанию. Пятьдесят человек по истечении контракта смогут получить вид на жительство на Синто. – Я замолчала и обвела взглядом зал. – Смертность при исполнении шестьдесят процентов, – четко закончила я.

Стояла тишина. Я не просила Судьбу ни о чем. Если мы не заключим контракты, может, как-то и выкрутимся из положения, а может, все усилия и приготовления окажутся напрасными. Но пусть эти мальчики решают сами, я не хочу увеличивать свою ношу, с меня и так за гранью спросят за их жизни.

И вот встал один, за ним его друзья, еще несколько, и еще, и еще. Встал весь зал. Я боролась с комом в горле, пытаясь успокоиться, мне это удалось.

– Спасибо, солдаты.

Четыреста девяносто один контракт. Поставила Соденберга в известность, он скривился и сказал:

– Леди, если смертность превысит семьдесят процентов против заявленных шестидесяти, синто могут забыть маршрут на Дезерт, вы никого больше не получите, даже тех ваших так называемых спецкурсантов.

– Президент, мы вас подводили когда-нибудь?

Он тяжело посмотрел.

– Вы думаете, что можете контролировать все?

– Мы очень стараемся, и у нас неплохо получается.

На это он ничего не ответил, и мы, не прощаясь, закончили разговор.

Через три шестидневки пришли первые модифицированные истребители и один спасатель, «рыбак», как его окрестили на Тропезе, а истребители назвали «дельфинами» в честь какой-то истории про животных-самоубийц, участвовавших в людской войне. Мы всем составом погрузились на старый списанный лайнер, который станет нашим домом на ближайшие месяцы, и отправились в тихое местечко, в никому не нужную «пустышку», где и стали испытывать технику. Шур-Бельфлера после продолжительных «боев» удалось оставить на Дезерте, у меня не было к нему претензий, за исключением одной – он мой надзиратель, оценивающий каждое слово и поступок, а это действует на нервы.

К моей величайшей радости, поведение реального истребителя совпадало с поведением имитатора, за исключением мелочей. Я очень боялась, что мальчишкам придется переучиваться, но перестраивать доведенные до рефлекса навыки не пришлось. Истребитель-«дельфин» выглядел преотвратно, просто консервная банка – раз машине суждено проработать один час, зачем ее делать надежной; не развалится, пока долетит до цели, и ладно. Но, несмотря на паршивый вид, маневренность все же осталась, защитное поле не сбоило, в общем, все было не так плохо, как можно было подумать, глядя на это чудо инженерной мысли.

Тренировались сначала в одиночку, потом четверками, потом по три-четыре четверки, стараясь добиться слаженной работы.

Так прошло двадцать пять дней, когда я получила почту с красным кодом. Видеофон орал, как раненое животное, пока я не раскрыла письмо.

Приказ выдвигаться к «вратам» в «пустышку», соседнюю с пиратским сектором.

Началось.

Когда мы прибыли, нас ждал тропезский транспортник, доставивший «дельфины», беспилотники и три наших корабля, тоже переделки с грузовых. В первом были нормальные истребители с нашими же пилотами, во втором – штаб, а третий предназначался, по официальной версии, для техподдержки. В реальности – яркое доказательство параноидальной предусмотрительности синто! – это была дезинтеграционная пушка, снятая с орбитальной крепости, последний довод королей, вернее, синто. Воспользоваться ею можно только раз и в самом крайнем случае, надеюсь, до такого не дойдет. Мы оказались предпоследними, теперь ждали только Грево, которая и будет главнокомандующим. Я была довольна таким выбором, она досконально знает, чем мы владеем, и имеет опыт войны с пиратами, а главное, она весьма трезвомыслящая тетка. Моя миссия во всей этой заварушке заключалась в том, чтобы помочь с идентификацией кораблей и наводкой на слабые места. Без ложной скромности скажу, что с моими знаниями я справлюсь с этой задачей лучше, чем кто-либо еще.

Я находилась в командном пункте и рычала на Каса и Пола, чтобы убрались и не маячили, они же пытались доказать, что прилипнут к стене и никому не помешают, но тем не менее будут рядом.

– Корабль полковника Грево приближается, – раздался деловой голос. – Полковник просит связь.

– Давай.

На экране высветилось лицо Грево, бледно-зеленое с черными мешками под глазами.

– Что с вами, врата вас побери? – вырвалось у меня.

– Я заболела, Дебюсси, Жофур и Леско инфицированы. – Она старалась говорить четко и бодро, но это никого не могло обмануть.

– Чем больны?

– Предположительно, чума-тетта.

Это конец, мы остались без главнокомандующего и высших офицеров.

Корабль приняли, теперь придется отдать целую медсекцию под карантин, и это тогда, когда мы ожидаем получить десятки раненых. Прекрасно продуманная диверсия: больные заражают всех на корабле, мы успеваем провести бой, но к моменту сбора трофеев корабль превращается в лазарет, весь командный состав и «няньки» трясутся в лихорадке. Браво! Планы сбило лишь то, что у Грево оказалась иммунная идиосинкразия и болезнь свалила ее сразу, тройка же офицеров были свежи и бодры, занимаясь тем, что кусали себе локти и пытались вытребовать условия для командования из карантина.

Я связалась с Синто, обрисовав ситуацию.

Пришедший ответ был таким, как я и предполагала.

– Некст Викен, вы назначаетесь главнокомандующим, – сказал лорд Ларин. – У вас есть все теоретические знания для проведения такого сражения, есть хорошая команда спецов, есть, в конце концов, эти три тропезки, если чего-то не знаете – есть у кого спросить. Мы надеемся, что вы справитесь, вы должны справиться.

Ну да, со щитом иль на щите… Конечно, наши, имея выбор между мной и Дебюсси, выбрали меня, но я не Грево, у меня нет ни малейшего опыта командования в боевой ситуации. Тренировочные бои с шестнадцатью истребителями не в счет. А хорошая команда спецов – это Китлинги, Хоресы и подконтрольные им Ташины, которые хоть и понимают, что моя вина в позоре их семей невелика, но все равно теплых чувств ко мне не испытывают. Если спрошу, ответят, но первыми подсказывать не будут.

– Приказ ясен. – Что я еще могу сказать!

– И последнее, в свете таких событий… Начните операцию как можно раньше.

– Ясно.

Конечно, Грево наверняка успела сообщить на Тропез о своей болезни, там поняли, что план провалился, и спешно готовят что-то новое, это если исходить из худшего варианта – предательство союзника, а не предатель в стане союзника.

Я постаралась убрать страх ответственности и вообще СТРАХ, насколько это возможно. Увы, в такой ситуации нельзя увлекаться играми с пси-техниками. Любое отсечение эмоций чревато искажением восприятия реальности, а в данной ситуации это смерти подобно.

Через три часа мы прошли врата, и операция началась.

Наше появление не осталось незамеченным, через два часа на сканерах показались первые корабли. Пиратский центр, на который мы напали, представлял собой обширную планетарную станцию, главным достоинством которой были ремонтные доки и парковочные стыковки для транспортников. Изначально на ней перегружалась руда и формировались караваны, теперь же тут разгружались и загружались транспортники и переоборудовались корабли. Можно сказать, что это был торговый и промышленный центр пиратской республики, естественно, окруженный кораблями, зашедшими на ремонт или сдающими добычу или постоянно находящимися здесь в качестве охраны. И всю эту ораву мы выманили на себя.

– Шесть, девять, четырнадцать, двадцать, двадцать пять… – отсчитывал чей-то голос корабли, появлявшиеся в пределах видимости приборов. – Идентификация по выхлопу: двенадцать тяжелых яхт, семь средних лайнеров, шесть танкеров, – последнее было сказано с удивлением.

– Идентификация по выхлопу не точна. Принимается как предварительная. Мне нужна оценка огневой мощи и силового щита каждого и визуальная картинка. Последнее – самое важное, – говорю я.

– Мы не можем получить эту информацию, не вступив в бой.

– В бой пойдут беспилотники, максимально использовать их атаку для сбора информации. – Дурацкая у командира роль – говорить то, что и так понятно, но надо же все-таки озвучивать приказы. – Первый «рыбак» – на старт…

– Пошел…

– Пилоты на местах.

– Ждите команды. Минута, две, три…

– Беспилотники – на старт. Четыре… Мы на пределе досягаемости.

– Пошли.

Мой голокуб показывает, как из нашего корабля веером вылетают зеленые точки.

– «Дельфинам» готовность номер один.

Неприятельские корабли вспухают белыми полями защиты, сквозь которые куб показывает красные точки оружия.

Пошла лавина уточнений. Благодаря Даниэлю мы знали, что пираты стараются налепить на корабли все абсолютно разное, чтобы их невозможно было идентифицировать и найти слабое место. Ходовая, оружие, защита и внешний вид корабля, а значит, расположение поста и коммуникаций могли не совпадать ни по одному пункту. Голокуб настраивался так, чтобы не сойти с ума и не повиснуть, а принимать любые уточнения и показывать любую получившуюся химеру. Глядя на наложившееся изображение двух-трех кораблей, я с ледяным спокойствием анализировала, что это может быть на самом деле, сбросила информацию тропезкам, может, что-то скажут. Три ближайшие яхты удалось идентифицировать, потом еще две. Дебюсси подтвердила мою идентификацию троих и назвала еще одного, которого я не могла разобрать. Итого шесть, все яхты.

– Леди, шестьдесят процентов беспилотников уничтожено…

– «Дельфины», первая двадцатка – на старт…

– Пошли.

– Первый «рыбак»? – спросила я.

– Первый «рыбак» через восемь минут будет в рабочей точке.

Я дала наводки «нянькам» на слабые места идентифицированных, нам желательно бить в пост и крайне нежелательно в генераторы; оно, конечно, будет зрелищно, но капсулам, а вернее, тем, кто в них, тогда не выжить. Пока есть возможность, будем беречь людей. Белые поля защиты пиратов были в пятнах усилений, такое пятно нельзя пробить даже истребителем; пятнами на нормальных кораблях прикрывали посты, связь, генераторы и узлы коммуникаций. У пиратов пятна были скорее маскировкой, и это играло нам на руку.

И вот, грамотно, как на учениях, четверки выходят на атаки, трое отвлекают, четвертый разгоняется и… Белое поле защиты пирата мигает и гаснет, гаснут огневые точки – попадание в командный пункт. Почти одновременно идут еще две атаки на подобные корабли с тем же результатом.

Хватит смотреть, справятся и без тебя – думай… Я отодвинулась от всего, вспоминая чертежи и конфигурации гражданского транспорта; как жаль, что больше внимания уделялось военному… Есть! Еще два… Прошло девяносто секунд, фух… я думала, счет шел на минуты… Информация – «нянькам».

– Вторая двадцатка – на старт.

Взгляд на куб – три первых мертвы, еще две «мои» яхты тоже, опознанная тропезками – добивается. Наши выстраиваются для атаки двух новых яхт, пиратский транспортник грозно набухает огневыми точками.

– Отходим! Поднять щиты!

– Есть, отходим. Есть, поднять щиты.

Так никуда не годится, надо делегировать полномочия.

– Китлинг-Бялко!

– Здесь.

– Следите за тем, чтобы мы были вне зоны досягаемости, а если…

Тут нас накрыло с танкера, мощные орудия на этом переростке…

– А если не успеваем – щиты.

– Есть.

– Ташин-Джонс!

– Здесь!

– Следите, чтобы в бою все время было от пятнадцати до тридцати «дельфинов».

– Есть.

Так, ну-ка, химерки, откройте истинное личико…

– Леди, есть видео!

– Давай!

Ну конечно! Лайнеры – это «дерьмовозы», транспортники для перевоза особо агрессивных сред. Попались. Гадство, эту дрянь можно взять, только ударив в ходовую, посты у них убраны внутрь под броню.

Накачка «нянек». Еле заметной болью отозвалась мысль, что все… Капсулы теперь будут похожи на вскрытые консервы.

– Сколько собрал «рыбак»?

– Девятнадцать живых, восемь мертвых. Второй в пути к рабочей точке.

Нас все время легко потряхивало – это танкер не оставлял надежды нас достать, но мы пятились, не снимая щитов так и шли медленно в паре. Из-за танкера, который вышел за линию фронта, отделились прятавшиеся в тени его щитов яхты и прицельно и слаженно ударили нашим «дельфинам» в спины.

Я не успевала подать команды, но этого и не потребовалось, «няньки» сами направили на пиратов тех, кому сподручнее было атаковать. Удар в пост – молодцы, второму залепили в ходовую…

– Три синто на старт!

– Пошли.

Наших, синтских истребителей всего пятнадцать, машины тяжелые и снабжены мощнейшими ракетами, как раз для такой махины, как танкер. Наводка на пост, выпуск ракет с максимально близкого расстояния одновременно двумя машинами, две ракеты встречаются на границе поля, взрыв на несколько мгновений делает дырку в защите, в нее входит ракета третьего; попадание в корпус, поле мигает, первый и второй не теряют времени зря, выпуская ракеты с максимально близкого расстояния. Все, транспортник затухает. Прекрасно проведенная операция, как в учебнике, только такой слаженности не добьешься в гуще боя.

– Вернуться под защиту!

Отходят.

Меня сильно беспокоят танкеры, которые не вступают в бой, три из них, хоть и вспухли полями зашиты, не проявили своего оружия. Надеяться, что это действительно танкеры, которые пришли сюда перегрузить добро? Это было бы слишком хорошо.

– Первый «рыбак» сдал груз – сорок один живой плюс два тяжелораненых, выходит на второй заход.

– Сколько у второго?

– Семнадцать живых, шестнадцать мертвых.

– Сколько «дельфинов» в запасе?

– Сто сорок.

– В бою?

– Тридцать че… три.

Потери пиратов – семь «дерьмовозов», девять яхт и один танкер.

И тут один из двух танкеров, неактивно постреливавших в наших «дельфинов», стал наливаться, энергия накапливалась и… пираты гасят генераторы.

– Врассыпную!!! Глушить генераторы! «Рыбакам» укрыться! «Свирель»!!! – услышала я свой голос.

«Дельфины» бросились врассыпную и почти все успели потушить двигатели, двое не успели выйти из зоны поражения – взорвались, от одного успела отлететь капсула.

– Пять синто – на старт!

– Пошли. У вас девяносто секунд до восстановления щитов.

– Генераторы пока не включать.

– «Дельфинам» – на маневровых отползать от зон обстрела.

О Судьба, убереги наших, если колебания «свирели» отразятся… от чего? Чего-нибудь… Это оружие никогда не было популярным из-за его непредсказуемости, а сорок лет назад последнее было демонтировано и якобы уничтожено. Угу… И всей информации о нем – направленные колебания, приводящие к взрывам генераторов, могут отражаться, создавая непредвиденные и неконтролируемые зоны поражения. Все.

Синтские истребители опять, будто в имитаторе, четко четырьмя ракетами потушили танкер, и один еще, выбрав слабину в щите, с близи запустил в подраненную яхту, та потухла совсем.

– Что-то идет…

– Синто! Глуши!

Все как один выключили двигатели, по инерции продолжая возвращаться к нам; волна, ощущаемая позвоночником, прошла через нас и докатилась до фронта, окатив сначала наших, потом пиратов. Защитное поле задрожало, двое синто тут же выпустили ракеты, один успел, попал в лайфстаф коммуникации, ракета второго отклонилась защитой и врезалась в осколки.

Четыре танкера и подраненная яхта принялись удирать, яхта рванула во всю доступную мощь, танкеры со своими габаритами и массой быстро разогнаться не могли.

– Все синто – на старт.

– Пошли.

Цели – танкеры. Все-таки три танкера оказались почти безоружными, лазерные пушки были хороши против пассажирских яхт, а не тяжелых истребителей, четвертый огрызался, но его достали «дельфины», прицельно влетев в пост.

«Рыбаки» тем временем не нуждались в приказах и, уже не скрываясь, ползали между потухшими кораблями, собирая всех – и живых, и мертвых.

Мы тоже запустили двигатели, наша цель – станция. Послала короткий отчет на Синто, запросила информацию по «свирели». Бой занял один час двенадцать минут – и миг, и вечность.

Мы подождали «рыбаков», послав вперед инертный транспортник с остатками «дельфинов». Синтский корабль-матка тем временем принял на борт все пятнадцать истребителей. На месте боя остался наш корабль с пушкой – прикрывать спину, так сказать. Через час мы приняли на борт «рыбаков» и разогнались как следует; увы, мы и так дали пиратам время подготовиться к встрече.

В бою участвовало двести шестьдесят «дельфинов». Улов «рыбаков» – сто сорок восемь живых и шестьдесят девять мертвых, из живых девять в плохом состоянии, восемнадцать остались без рук. Многие капсулы были пробиты, но пилотов от смерти спасали легкие скафандры, кто-то не успел надеть тяжелые перчатки и остался без кистей, а кто-то не захлопнул забрало шлема, тем уже ничто не могло помочь.

Пока мы шли к пиратской станции, я помогала разместить выживших и раненых пилотов, организовывала взрезку заклинившей капсулы с живым пацаном. Язык не поворачивается назвать мужчинами этих семнадцатилетних мальчишек, пьяных оттого, что победили и остались в живых. Конечно, все бы и без меня прекрасно справились, но тот, кто шел на смерть и вернулся, заслуживает хотя бы того, чтобы командир похлопал его по плечу и поблагодарил за сделанное.

– Леди, пустите нас еще раз, – обратился ко мне курсант – нет, уже солдат, его друзья стояли за ним и готовы были повторить его слова.

– Солдат, у вас контракт на год, и, хоть я умоляю Судьбу, чтобы это было первое и последнее сражение, я не уверена, что она меня услышит. Не спешите…

– Честь и верность. – Он в поклоне уронил голову на грудь.

– Почет и слава, – отозвалась я. – Спасибо, солдаты, я горжусь вами.

В медотсеке мальчишка неверящим взглядом уставился на культи, я помнила его, он вечно заваливал вопросами, стараясь все понять досконально. Рядом сидели такие же товарищи по несчастью.

– Дегано, что на этот раз вы пытаетесь понять? – негромко спросила я.

Он вздрогнул и поднял на меня глаза.

– Я пытаюсь понять, как буду жить дальше… без рук.

– Отставить панику, – строго сказала я. – Солдаты, никто, НИКТО не останется безруким калекой, биологические или биомеханические руки – будут! Слово Викен-Синоби. – Я обвела всех, встретившись с каждым глазами. Атмосфера обреченности ушла, уступив место надежде. – И чем киснуть и в потолок смотреть, лучше подумайте, чего хотите: продолжать служить или стать фермерами, спокойно наблюдая за сменой сезонов и волнуясь лишь о том, чтобы ливни не побили цвет в саду.

Такая простая уловка подействовала, они оживились и заспорили о том, что такое ливень, нашелся кто-то утверждавший, что это насекомые такие, но его в несколько голосов убедили, что ливень – это дождь, вода с неба. А я стояла и подсчитывала, во сколько примерно обойдутся новые кисти и как уломать лордов-безопасников на финансирование лечения; когда нашла аргументы, то повеселела.

Надо было поблагодарить и экипажи «рыбаков», они справились с поставленной задачей, хоть они синто и иного от них не ждали, но тем не менее. Когда я их нашла, то среди наших пилотов и инженеров увидала Илис. Поначалу я подумала, что у меня галлюцинация от скрытого стресса, но галлюцинация, увидев меня, переменилась в лице, улыбка сползла, и она затравленно огляделась.

– Кто мне объяснит, что здесь делает гражданка Тропеза, бывший военный летчик? – Я очень постаралась, чтобы тон был деловым.

– Я, – вынырнул Шур-Бельфлер, я уставилась на него. «Все чудесатее и чудесатее», как говорила героиня одного психоделического рассказа. – Госпожа Скинис работала на отлове капсул, и нам очень пригодились ее знания и умения.

– Я так понимаю, она здесь по вашей инициативе, и вы несете за нее полную ответственность? – уточнила я.

– Да.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете… и чем рискуете.

Шур-Бельфлер молча кивнул. Илис все это время смотрела в сторону, делая вид, что разговор не о ней.

– Господа, спасибо за отличную работу, – сказала я с легким поклоном; мне ответили такими же поклонами.

Я шла обратно в командную, пытаясь себя убедить, что не могу контролировать все, что могу ошибаться, и в людях в том числе, что, если я сейчас прикажу посадить Илис под арест, этого никто не одобрит и так далее и тому подобное. Кончилось это тем, что я разозлилась на себя – о бое за станцию надо думать, а не об иностранке.

Станция тем временем была уже видна в голокубе, подозрительно беззащитная.

– Волна! – раздался заполошный крик.

– Глушить генераторы! – скомандовала я, у кого там нервы такие слабые? Успели, тряхануло, но механики доложили, что генераторы в норме. Когда мы запустились вновь, я подошла к источнику крика – двум молодым инженерам – и нависла над ними.

– Виноват, леди главнокомандующая, – отозвался один.

– Впредь контролируйте эмоции.

– Слушаюсь!

Чем дольше я глядела на станцию, тем сильнее меня одолевало чувство, что нас заманивают в ловушку. На станции не проявился ни один энергетический узел, а они должны быть. Хоть один генератор для света, вентиляции и обогрева должен же быть, если предположить, что генераторы погрузчиков заглушены…

– Всем остановиться, – скомандовала я. Пока не разберусь, что меня гложет, я туда не сунусь. – Выслать все виды сканеров.

Пока сканеры долетели до станции, прошло около получаса, они принялись кружить вокруг нее, собирая информацию, – ничего.

– Леди, позвольте напомнить вам, что мы теряем время, – это Ташин-Джонс набрался наглости меня поторопить.

– Да, мы теряем время, потому что я не хочу потерять наши жизни. Объясните мне, Ташин-Джонс, почему мы не видим ни одного генератора?

– Потому что они все заглушены.

– И на станции нет людей? Им не нужно жизнеобеспечение?

Ташин-Джонс задумался.

– Одно из двух: либо она пуста, как мелкий астероид, либо генераторы работают в режиме зарядки… – задумчиво сказала я.

– Вы думаете, у них есть дезинтегратор? – удивился мой собеседник.

– Ну нашлась же у них «свирель», – огрызнулась я.

– «Свирель» не такое редкое оружие, как дезинтегратор, их всего меньше сотни во вселенной, и хозяева каждого известны… – осторожно заметил Ташин-Джонс.

Да, пираты летают на переделанных гражданских судах. Исходя из этого, можно подумать, что они – никуда не годный сброд, неспособный на какие-либо тактические действия. Однако только что прошедший бой показал, что пираты – грамотные бойцы, которых нельзя недооценивать. Неужели такое мнение сложилось только у меня? Да, дезинтегратор – крайне дорогое и редкое оружие, но я не вижу ничего, что бы гарантировало его отсутствие у пиратов, а значит, допускаю, что он у них есть.

Дурацкая ситуация… Ни туда и ни сюда.

– Три четверки «дельфинов», сменить ракеты на тяжелые.

– На старт.

– Пошли.

– Они не смогут вернуться… – отозвался один из «нянек».

– Я знаю. Когда выпустят ракеты, пусть залетают за станцию, а потом в стороны и ждут.

Дала точки поражения станции «нянькам». Опять ждем. Очень хочется послать еще «дельфинов», чтобы сэкономить время, но в данном случае лучше медленно, но верно. Я дала наводки на предполагаемые лайфстаф-узлы и места, где могла быть пушка, но если я ошиблась в точках, то мы не вынудим пиратов проявить себя, и придется посылать еще отряд. Ждем.

Первая атака, ракеты ложатся в цель, но ожидаемого выброса не последовало, просчет. Станция огрызается чем-то маломощным, «дельфины» уворачиваются. Следующий заход, вот тут видео показывает растущее облачко – есть попадание в лайфстаф-коммуникации. На голокубе станция все так же не жива. Еще атака и еще, после последней – опять облачко, «дельфины» отстрелялись, станция молчит.

– Три четверки «дельфинов», сменить ракеты на тяжелые, – говорю я почти механическим голосом.

– Леди, у них может быть роботизированная защита, – Ташин-Джонс не унимается.

– Ташин-Джонс, помолчите.

– «Дельфины» – на старт.

– Пошли.

Ждем.

Подлетают.

– Обесточить все, кроме жизнеобеспечения и медотсеков. Обесточить все пульты «нянек», кроме рабочих, оставить голокуб и один экран.

Что-то слабо шевелятся.

– Выполнять! – гаркнула я. Мы погрузились в полутьму.

Прошло две атаки, когда вдруг проявилась красная точка на станции, никогда бы не подумала, что пушку можно поставить там, и…

Мы погрузились во тьму. Полную. И тишину. Удар сердца, второй, третий.

Тускло зажглись лампы, все дружно выдохнули. Если бы были ближе, нас бы ничего не спасло. К своему стыду, я так и не смогла понять принцип работы дезинтеграторной пушки и «ключа», знаю одно: от «дельфинов», которые были между нами и станцией, остались лишь облака, а нас спасло расстояние и «загашенность», ведь были случаи, когда пушками доставали движущиеся корабли и на куда больших расстояниях.

– Доложите о повреждениях. – Как минимум все заряженные аккумуляторы вышли из строя, чем это может нам грозить…

– Ничего жизненно важного, кроме регенераторов, – они вышли из строя.

– Постарайтесь…

– Волна!

– Глушить генераторы! – на автомате отозвалась я.

– Они еще не включены.

– Замечательно, но если вы не среагировали на команду…

– Виноват.

– Так вот, постарайтесь переподключить регенераторы напрямую в сеть корабля.

– Есть.

Как по-дурацки себя чувствуешь, отдавая такие команды, наверняка бы сделали это и без приказа. Но не дашь такого распоряжения, скажут – невнимательна, безынициативна.

Так, пришла пора опять медитировать, лишние мысли в голову лезут.

– Полный вперед!

Мы подобрали отстрелявших «дельфинов» и добили уже беззубую станцию.

Запустили сканеры на обнаружение омниа-руды и нашли, только не руду, а омниа. Ничего себе, значит, у них где-то есть плавильное производство, теперь ясно, почему тропезцы не могли вычислить, куда девается украденная у них руда: сбывался уже сам металл. И как его теперь забрать, мы все не утащим… Поисковые группы обнаружили еще склады платины, золота и агау в промышленных слитках. Еще склад со всякой всячиной – от медикаментов до драгоценностей и антиквариата.

Очередной отчет на Синто. Организовала работы по погрузке металлов, скоро должны прийти три наших транспортника, но это не повод не использовать освободившееся от «дельфинов» место. В течение трех часов были запущены погрузчики станции, и работа закипела.

Все это веселье через пять часов было прервано.

Тропезский флот ввалился через те же врата, что и мы, и вышел на связь. «Не успели», – мелькнула мысль.

Настроила визор так, чтобы было видно только мое лицо, и включила видеосвязь. М-да, суровая физиономия во весь экран, вояка, наверняка не глупый, но ВОЯКА.

– Синто, вы обвиняетесь в несоблюдении договора, в отстранении от командования и изоляции полковника Грево и троих офицеров. Это измена, – закончил он на повышенных тонах.

Спокойствие, только спокойствие.

– В свою очередь мы обвиняем Тропез в попытке заражения экипажа чумой-тетта. Вы ведь знали, что Грево больна, и все равно послали ее к нам, – негромко и спокойно ответила я.

– Ложь!

Я успела пообщаться с Грево, и по всему выходило, что заразилась она именно в своем министерстве, на последнем инструктаже. Но теперь это неважно.