Текст книги "Синто. Героев нет"

– Напрасно, либо от них не может быть здоровых детей, либо они слишком ленивы, чтобы добиться права отцовства, и не заслуживают жалости.

– Но вот те, кто не может…

– Они могут воспитывать детей своей жены, ты ведь согласна, что главное – не генетическое родство, а душа, вложенная в ребенка?

– Ну да.

– Вот, так что ты сможешь опять вернуться к полетам, как только перестанешь кормить грудью, – сменила я тему. – Сможешь спокойно оставлять ребенка на Ронана.

– Ой, я надеюсь, он к тому времени перестанет пускать слюни над младенцами.

– Злюка ты, – ответила я со смехом. – К тому времени он будет тебя учить, как кормить, как зарядку делать и прочее. Послушайся доброго совета, не перечь ему в том, что будет касается вашего ребенка.

– Да с какой стати? Честно, до сих пор до меня не доходит, что я стану матерью и у меня будет такое же… отрыгивающее счастье.

– Ничего, главное, что до Ронана дошло.

Я была спокойна, братец хоть и выглядел как полный идиот, но таковым не являлся, он уже вовсю выспрашивал свою маму, которая его выкормила и нянчила до двух лет, о всяких хитростях вроде пеленания, кормежки, срыгивания и еще Судьба знает что. Меня обуяла легкая паника, что характерно, Илис тоже, мы не сговариваясь вышли в сад. Вернее, Илис вышла, а я выпрыгала, опираясь на посох.

– Говорят, женщины начинают тащиться от младенцев и всего, что с ними связано, годам к тридцати, – выдала я, чувствуя себя виноватой из-за отсутствия материнского инстинкта.

– Да? Мне двадцать шесть, недолго осталось, – отозвалась Илис.

– Все забываю, что ты старше.

– Ох, хорошо, что и Ронан нашей разницы не подчеркивает. Мне иногда кажется, что это мне двадцать один, а ему под тридцать.

Хвала Судьбе, про себя подумала я, что братец хоть как-то управляется с бешеным темпераментом супруги, отягощенным к тому же феминизмом и негативным опытом общения с мужчинами. Любовь странная вещь, она примиряет и помогает находить компромиссы там, где они, казалось бы, невозможны.

– Не думала, что ты так плохо ходишь, – вдруг тихо сказала она.

– Не будем об этом, Илис.

– Извини.

– Это пройдет, – все же сказала я. – Было намного хуже. Когда-нибудь все пройдет.

Так, следующая Хелен-Инга, леди Тобин, тоже с девочкой, только к ней мы не сможем запросто являться в гости лишь потому, что захотелось понянчить малышку, а сможем увидеть ребенка, только если она нас пригласит. Принялись гадать, захочет ли Тобин признавать отцовство Викена и хотя бы неофициально поддерживать с нами отношения? Пришли к выводу, что вряд ли, ну и ладно.

Появление сестрички и относительное примирение с Синоби привело к тому, что я решилась встретиться с дочкой. Мне давно этого хотелось, я соскучилась по ней, но боялась, что жалкий вид беспомощной матери будет слишком большим ударом для нее. И конечно же мне была нужна помощь Даниэля, который, по сути, и будет заниматься гостьей. Созвонились с мамой Яной, та была обеими руками «за», только предложила, чтобы Мегги-Лана приехала не одна, а с подружкой Вики, что, мол, они не разлучаются и хорошо влияют друг на друга. Мы согласились, и в очередной выходной Даниэль полетел забирать их. Я не ожидала, что буду так нервничать.

Мои переживания рассеялись, когда я увидела слегка пришибленного, иначе и не скажешь, братца, ведомого за руки двумя девчонками. Мегги-Лана подросла, но оставалась все той же серьезной не красавицей, похожей на своего неведомого отца, и лишь темно-русый цвет волос выдавал то, что она все-таки моя дочь. А вот ее подружка, смуглая, с большими черными глазами и тяжелой копной иссиня-черных волос, была ярка и красива и уже осознавала это. Готова поспорить, что у нее в предках были индийцы. К моему облегчению, обе девочки восприняли мое состояние очень буднично, без эмоций.

Когда гостьи угощались травяным чаем с фруктовым десертом, Вики Синоби-Нору вдруг заявила:

– А моя мама «черный браслет», – и уставилась на меня в упор.

– Что ж, теперь ясно, в кого ты такая красавица и хулиганка, – со смехом ответила я. Мне такие проверки устраивать глупо, все, кто воспитывался у Синоби, не придают большого значения сословным различиям. Мы не Бялки, к которым стремятся лучшие из лучших, не Фроксы и не Хитроу, отбирающие умнейших, и, естественно, не коммерсанты, у которых деньги к деньгам, – Синоби рады всем. Всем, кто готов пройти очень непростую подготовку и, забыв о себе, служить интересам родины. Таких немного, и поэтому ценен каждый, вне зависимости от того, кто у него родители.

Вики, довольная комплиментом, рассмеялась:

– А вот он растерялся, – и нагло ткнула пальцем в еще не пришедшего в себя Даниэля.

– Мой брат воспитывался в другой семье, там обращали слишком большое внимание на происхождение, что ту семью в конечном итоге и подвело. Вы ведь знаете о законе соответствия и новой крови в семье?

Девочки закивали.

– Каждый должен учиться тому, к чему есть предрасположенность, и выполнять ту работу, с которой справляется лучше всего, то есть ту, которую любит, – выдала бойкая Вики. – А новая кровь – это принятие в семью тех, кто достоин, кто нужен ей.

– Да, в идеале. Но в жизни бывает по-всякому, главное, чтобы человек не занимался работой, которую ненавидит, чтобы он не был на чужом месте.

– Как кто-то может хотеть быть арендатором? – не унималась Вики.

– Не у всех столь бойкий и непоседливый характер, как у тебя, – ответила я. – Наш эконом, допустим, тихо радуется, когда ничего не происходит и дни проплывают незаметно, один за другим.

Девчонки переглянулись.

– Это он от старости, – авторитетно заявила Мегги-Лана.

Не знаю, что еще мы успели бы обсудить, но тут в комнату вошла кошка. Глаза девчонок хищно загорелись. Гифти тем самым местом, что под хвостом, поняла, что такой интерес к ее персоне не к добру, и шмыгнула на руки Даниэлю.

– Это сервал? – поинтересовалась дочка.

– Нет, каракал.

– А, ну да, кисточки, окраска.

– Можно мы с ней поиграем? – попросила Вики.

– А как вы будете с ней играть? – спросила я, ведь они не знают, как обращаться с животными. У Синоби дети не имеют домашних любимцев, потому что не должны распылять свое внимание и привязываться. Нас воспитывали любить отстранение, зная, что в любой момент этой любовью придется пожертвовать. До сих пор помню одну вирт-игру, в которой мне пришлось бросить Ронана умирать, чтобы дотащить химбомбу-оверкил в пещеру и обрушить вход серией направленных взрывов; потом я вернулась за братом, но было слишком поздно. У Ронана была та же задача, и он тоже справился ценой моей жизни, а мама Яна справлялась потом с нашими страхами, позволяя спать в одной постели. Веселое детство… Тяжело в учении – легко в жизни.

Так вот, я побоялась за Гифти, потому что девочки могли ей навредить, не со зла, а от непонимания, что к чему.

– А как мы можем с ней играть? – спросила дочка.

– Не дергать за усы, кисточки, лапы, хвост, – выдала я на одном дыхании, – не подбрасывать вверх и вообще не делать того, что ей не нравится или не понравилось бы вам на ее месте, иначе она может укусить или поцарапать. Можно… Погладить ее можно. Она гоняется за хвостатым мячом, можете его ей покидать или подцепить мячик на веревку…

Две вразнобой кивающие головы, горящие глаза. Даниэль с явным вздохом и Гифти на руках пошел искать игрушку. Через десять минут мы наблюдали с веранды хохочущих девчонок и радостно взмывающего вверх каракаленка. Словить на лету, убежать, вернуться, выронить добычу, опять прыгнуть… Дети… одна с хвостом, две другие без оного.

– Ну что, братец, как тебе общение с маленькими девочками? – подколола я Даниэля.

– Легче на Депре два раза на обмен сходить, – отозвался он. – Мегги-Лана нормальный ребенок, но Вики – атомный реактор без блока контроля.

– А что ты ей сказал, когда она упомянула «черный браслет»?

– Да ничего не сказал, растерялся. Синоби действительно не делают разницы между инорожденными, своими и чужими, да? – спросил он вдруг.

– А чего ее делать? Своих мало, чужих… Какой родитель захочет, чтобы его чадо так мучили в детстве, а взрослая жизнь была полна трудностей и опасностей? К нам попадают только такие, как Вики, которых нигде больше не примут, а инорожденные – это костяк и Синоби, и Шур. Да и вообще, Даниэль, пойми, инорожденные дети, как правило, очень желанны и ожидаемы, как в случае с Ланой и ее дочкой, это выстраданный шанс иметь СВОЕГО ребенка. То, что было с тобой, – это исключение из правил.

Он молча кивнул.

Поздним вечером счастливые уставшие девочки еле стояли на ногах.

– До свидания, леди некст Викен-Синоби, – весело попрощалась Вики издалека.

Мегги-Лана подошла и обняла меня за шею.

– Выздоравливай, мамочка, – прошептала она на ухо. Ком в горле не дал мне ничего ответить, я лишь закивала и поцеловала дочку на прощание.

Теперь каждый выходной у нас гости, на третий раз так вообще всю группу к нам привезли. Эзра был в шоке – такая орава неуправляемых мальцов. Они отдохнули у нас пару часов, потом отправились на экскурсию к нашим арендаторам, обнесли кусты смородины и малины под видом помощи в сборе урожая. Помню я, как мы собирали, – себе в рот, а когда уже не лезет, тогда в плетенку. Поцарапанные, но довольные, они отужинали у нас и, к облегчению Эзры, отбыли обратно в поместье Синоби. Эконом на полном серьезе грозился не пережить второго такого набега, Гифти не хотела слезать с дерева, загнанная туда любвеобильной ребятней. Я успокаивала Эзру, сманивала кошку, радуясь этим смешным проблемам. Суматошный был день, но очень хороший…

Грюнд после того дня на острове пропал, работа закрутила, дело о контрабанде, как я потом узнала. Появился лишь месяц спустя, уставший, но довольный, притащил охапку каких-то синих колючек и пытался выдать их за букет. Хорошо хоть не стал обижаться, когда я спустила их в утилизатор, только сопроводил комментарием, что я до ужаса несовременная и что сирень ему взять негде, а розы – это банально.

– Женюсь я на твоих подружках, – сказал он, обняв меня и заглядывая в глаза. – Совмещу тридцатилетие и свадьбу.

– Хорошо подумал? – строго спросила я, ведь они все трое дороги мне.

– Да. Я уверен, нам будет хорошо вместе, – сказал он так, что я поверила.

– Ну… Счастья вам всем троим.

– Осталось чуть больше месяца, ты придешь?

– Конечно, приду, попозже, под вечер.

– Я мечтал станцевать с тобой на мое тридцатилетие…

Грюнд не умел танцевать, его просто клинило, это знали все, и как-то, еще до злополучной травмы, я из упрямства и от нечего делать взялась его учить, проводя параллели танца с боем. Дело пошло быстро и хорошо, он оказался способным учеником, только вот возможности похвастаться успехами не было.

– О, я увижу плоды своих учительских трудов… Искра и Снежинка танцовщицы не хуже меня, не подведи.

– Приди не вечером, приди со всеми. Хватит прятаться, Ара-Лин. Даниэль, ну поддержи меня, ты ж понимаешь, что такая изоляция ей не на пользу, – обратился он к брату, накрывавшему на стол.

– Грюнд, Ара-Лин сама прекрасно все знает, дело упирается в то, готова ли она общаться с вашими… крысодлаками и гадюками, – как всегда, рассудительно ответил братец.

– Зануда! Он тебе еще не надоел? – Все, серьезные разговоры кончились.

– Грюнд, развратный альбинос, ты женишься сразу на двух гейшах, какая тебе разница, кто мне надоел, а кто нет?

Вместо ответа я получила поцелуй. Отужинать нам в тот вечер так и не удалось. А на следующий день позвонили из больницы и спросили, почему господин Викен-Ташин не явился, как положено, в десять утра и не лег в регенератор для приживления. ПАНИКА. Как мы могли забыть, причем оба?

– Ара-Лин, я не хочу, – в последний момент выдал братец. Я набрала воздуху в грудь, чтобы раскричаться, но Грюнд сделал это за меня.

– Быстро! Сел в флайер и полетел! Прилетишь – отзвонишься. Ты аристократ второго ранга, «младший» сын в перворанговой семье, ты обязан быть физически здоровым и целым. Ясно? – Грюнд был страшен, куда подевался очаровашка-страшилка.

Ошарашенный Даниэль молча кивнул и поспешил к флайеру.

– А у тебя отчего глаза как блюдца, ты-то чего испугалась? – набросился он на меня, когда тот улетел.

– Ты сам все прекрасно понимаешь, – попыталась я отвертеться.

– Ага, я-то понимаю, что Даниэль не превратится в Синоби, хоть десять яиц ему приживи, не тот характер и темперамент. Сейчас не ревнует и потом не будет.

– Только не утверждай, что это вообще никак его не изменит, – раздраженно отозвалась я.

– Да перестань… Ну будет у вас инорожденный ребенок лет через пять, вот и все. Или ты боишься, что будешь его ревновать, если он вдруг захочет другую или других?

Эти слова меня отрезвили. Общего ребенка Даниэль не хочет, к ревности не склонен, а других его женщин я переживу… надеюсь.

Моего младшего брата не было четыре дня. Грюнд почти все время оставался со мной, отлучаясь лишь ненадолго. Приходили в гости Искра и Снежинка, скорее ради приличия, нельзя же оставлять жениха надолго в чужом доме без присмотра. Забавно, Грюнд попытался затащить нас троих в постель, я хоть и избавилась от комплексов, приобретенных, наверное, на Тропезе, но все же сочла эту идею неудачной, делить одного мужчину на троих девушек – это глупо. Искра и Снежинка посчитали неправильным оставлять меня одну, и в результате Грюнд остался ни с чем и был вынужден слушать нашу болтовню. Посмотрев на них втроем, я успокоилась, они были друзьями, девчонки читали Грюнда, как открытую книгу, и вели себя согласно его ожиданиям, он же относился к ним нежно и чуть покровительственно. Самое главное, что Грюнд никогда их не обидит, а они никогда не позволят себе навредить мужу или пренебречь его интересами. Что еще нужно для крепкого брака?

К возвращению Даниэля я выпроводила всех гостей и встретила его сама. Обнялись, как раньше, сливаясь, словно магнит и железо.

– Я все тот же, – шепнул он мне. – Я твоя половинка, а ты мой свет и моя жизнь.

Я молча кивнула. В этот момент я поняла, что могу иметь любовников, младшего мужа или полноправного, но в моей жизни не будет мужчины ближе и родней, чем Даниэль, что он будет со мной всегда. Такова наша Судьба.

Дни бежали, двойной праздник близился, нужно было подумать о подарках. Вдохновленная метаморфозами Грюнда, когда он кричал на Даниэля, я решила заказать анимированный портрет, на котором он сначала предстает в своем обычном смешливом настроении, а потом в грозном. Художница справилась замечательно, она работала в необычной манере довольно крупных мазков, и ее картины чем-то напоминали мозаику, тем не менее ей прекрасно удалось передать характер и настроение в обоих вариантах, плюс она добавила поворот головы, чтобы перемены не были чересчур шокирующими. Грюнд на портрете улыбался, потом чуть отворачивался и возвращался уже пугающим, затем чуть склонялся вниз и поднимал голову, уже опять улыбаясь. Эксклюзивный будет подарочек, это уж точно.

За четыре дня до праздника я окончательно забросила выполнение заказа от Шур – столько лет ждали, подождут еще пару дней – и озаботилась своим внешним видом. В разгар обсуждения платья в поместье прибыл курьер от Синоби, принес запечатанный кейс и подтвердил доставку, связавшись непосредственно с лордом Синоби по нашему домашнему визору. Я сверзилась с небес на землю, на острые камни – смерть еще одного агента из семьи Шур. Забросив все дела, мы с Даниэлем взялись за свежую информацию, последовали двадцать часов поисков, обсуждений, проверок, было ощущение, что ответ крутится где-то рядом. В конце концов, когда голова уже окончательно отказалась работать, нас сморил сон. Я слышала, что во сне приходят решения проблем, но не особо в это верила. Судьба решила мне улыбнуться, я проснулась с четким знанием: «Нашла», одно лицо стояло перед глазами. Даниэлю не понравилась моя идея копать под конкретного человека, но он начал это делать ввиду отсутствия чего-либо более конструктивного. Через два часа картина начала складываться. Если говорить иносказательно, у нас были части из нескольких пазлов, и теперь мы собирали эти части воедино, иногда приходилось менять пазлы местами, но ни разу не пришлось разобрать часть полностью, не пришлось отказываться ни от одной серьезной предпосылки, ни от одного устойчивого вывода. Через шесть часов доклад был готов, мы со смесью неверия и ужаса просматривали его. Синоби-Дульче Третий, старший сын, возможный некст рода Синоби. Только у него были возможности и у него был мотив, хиленький, спорный, но был. Если мы правы, то это последний камень на чашу весов, отменяющий хрупкое равновесие, это последний довод того, что Синоби действительно вырождаются. Не сговариваясь, мы сделали две копии отчета и уничтожили всю информацию у себя, поблагодарив Судьбу, что следовали вдолбленным правилам и работали на «заглушённой», не имеющей никаких инфовыходов машине.

Был уже поздний вечер, почти ночь, когда мы вылетели в поместье Шур, прилетев, долго торчали под воротами, нас не хотели пускать, ведь мы не предупредили о визите. Я настаивала, в конце концов нас пропустили и привели к секретарю леди Шур. Шур-Ларин в столь поздний час был без маски, в слабом свете ламп и камина он был страшен до истошного визга. Половина его была нормальной, а второй половины не было. Биомехпротезы рук, ног, наращенные ребра и органы – ему не дали умереть, вытягивали на этот свет долго и тщательно, а вот лицо восстановили лишь частично, целыми остались глаза и брови, все остальное представляло собой нечто оплывшее и бесформенное, явно наживленное. Контраст живых глаз и того, что заменило лицо, и вызывал столь сильные чувства.

При виде секретаря рука Даниэля, на которую я опиралась, заметно дрогнула, а я сама глубоко вдохнула.

– Господа Викены, вы весьма не вовремя, – вместо приветствия сказал он нам.

– У нас очень веские причины для этого визита, господин Шур-Ларин, – отозвалась я. – Я настаиваю на встрече с леди Шур.

– Она не может вас принять. – В его голосе послышалось раздражение. – Подождите, пожалуйста, до утра.

– Нет, – отрезала я. – Сейчас.

Шур-Ларин испытующе посмотрел на меня, его обескуражила моя настойчивость.

– Вы ведь знаете о нашем заказе от леди Шур? – пошла я в атаку. – Нам необходимо увидеться с ней как можно скорее. Я понимаю, что она сейчас убита горем и, возможно, не в лучшей форме и не хочет никого видеть, но это необходимо.

– Леди некст Викен, вы просите слишком многого, потерпите до утра.

Мы с Даниэлем переглянулись, лететь обратно в наше поместье было страшно: мы стали носителями слишком важной информации. Если за нами следили, то поняли, что мы что-то нарыли, и теперь за нас могли взяться как Синоби, так и их враги, Осе и компания.

– Что ж, тогда в ваших интересах дать нам ночлег, господин Шур-Ларин.

Это его доконало. Зная, чем мы занимались, и исходя из моих слов, он сделал предположение, что мы нарыли что-то на Шур.

Глаза секретаря зло сощурились.

– Леди Шур, как вы выразились, не в лучшей в форме, но я пущу вас к ней. Надеюсь, леди некст Викен, вы не заставите меня пожалеть о моем решении. – Последняя фраза прозвучала как откровенная угроза.

Я молча коротко поклонилась. Шур-Ларин привел нас к домику Шур, открыл двери и кивнул Даниэлю, мол, ты знаешь дорогу дальше. Совершенно не к месту во мне шевельнулась ревность. Когда мы вошли, мне в нос ударил неприятный и смутно знакомый запах… алкоголь и перегар. Так вот почему секретарь и неофициальный консорт не хотел нас пускать: если мы разболтаем, что леди Шур употребляет наркотические напитки, то Шур пошатнутся так же, как и Синоби. Час от часу не легче.

Даниэль остановился и порылся в поясе, достал ампулу со вторым антидотом, ну да, при алкоголе это как раз то, что нужно. Молча предложил ампулу мне, я отрицательно покачала головой, не уверена, что хорошо прицелюсь.

– Будешь отвлекать, – прошептал он мне.

Я кивнула.

– Дин, каких сбоящих врат ты приперся? – раздался странноватый голос Шур.

– Это не Дин, Криста, – отозвался Даниэль, и мы поспешили в гостиную.

– Какого крысодлака вы здесь делаете? – подумав, добавила: – Вдвоем.

Вместо ответа Даниэль подошел и понюхал то, что она пила.

– Виски?

– Водка, бестолочь. Выпьешь со мной? Ей не предлагаю, леди не пьет, не так ли, деточка?

Я боролась с брезгливостью и ужасом, леди Шур, острая и опасная, как коската, сейчас растеклась студнем, уж лучше зрелище Шур-Ларина без маски.

– Зачем пришли? – это прозвучало как удар хлыста. Не дав ответить, она продолжила: – Ну посмотри, посмотри на меня, запомни, во что ты превратишься через двадцать лет, какой могла бы стать твоя мать, если б не умерла красиво и героично! Презирай меня, пока можешь! Деточка!

Спасибо Лане, научившей меня отвечать на оскорбление не оскорблением, а жалостью или презрением. Какое уж тут презрение, безумно жаль… жаль женщину, взвалившую на свои плечи ответственность, сжегшую свою жизнь.

Я сделала пару шагов и упала на диван, добралась до Кристы и обняла ее, та сначала попыталась вырваться, а потом сдалась и разрыдалась, совершенно по-бабьи, с тихим воем. Даниэль постоял перед нами, а потом налил себе немного этой водки и залпом выпил.

– Сначала Дин, его вытаскивали, – принялась бессвязно рассказывать Криста, – еле вытащили; потом Лин-Ара, мы еще долго надеялись, что она смогла ускользнуть, она всегда выскальзывала в последний момент, но нет. Потом мой сын, первый… Я не уделяла ему особого внимания, какая из меня мать, но, когда его не стало… я впервые напилась на Синто. Я ведь всех, всех их знала, мы ж семья, росли вместе, они взрослели у меня на глазах… Трикси Вельф, она могла стать Фрокс, но нет, ей хотелось быть оперативником, и она успела провести три задания чисто, как в вирте…

Трикси Бельфлер-Дульче – последняя наша потеря. Судьба, помоги, чтобы она стала действительно последней. Рыдания Кристы постепенно затихали…

– Мне надо выпить, – вдруг сказала она.

Даниэль подошел к нам, взял в ладони ее заплаканное лицо, я отодвинулась, он нежно поцеловал ее и, навалившись всем телом, одной рукой зафиксировал шею, а второй прижал ампулу к пульсирующей вене. Гибкое жало отыскало кровоток, и через две секунды ампула опустела. Шур начала отбиваться, Даниэль прижался к ней, поймав свободную руку, не давая ей ударить себя, все это ужасно напоминало сексуальное насилие.

– Тварь, жалкий кастрат, – рычала Шур. – Ненавижу! Ненавижу тебя, вас обоих! Урод! Кастрат! Отбракованный! – Она перешла на крик.

Даниэль хлестко ударил ее по лицу, Криста замолчала, глядя на него круглыми глазами.

– Хватит истерик, Криста, – тихо и устало попросил брат. – Пожалуйста.

– Слезь с меня. – Она уже успокоилась. – И воды принеси.

Даниэль послушался.

– Зачем пришли? – спросила она, выпив воды, антидот уже действовал вовсю, она трезвела на глазах.

– Мы нашли его. Думаем, что нашли. – Ничего более вразумительного я из себя выдавить не смогла. Но Шур все поняла, пошла в ванную и там плескалась минут десять, во время которых мы с Даниэлем ломали головы, как нам аукнется сегодняшняя ночь. Видно, у нас Судьба такая – быть свидетелями слабости, казалось бы, железных людей.

– Идемте. – Шур, такая, какой мы привыкли ее видеть, разве что усталая, провела нас в кабинет.

– Машина «глухая»? – спросила я.

Леди лишь фыркнула, мол, не задавай дурацких вопросов. Сорок минут никто не проронил ни слова. Я тихо пристроилась в кресле, а Даниэль на широком подлокотнике. Шур вчитывалась в документ и смотрела видеоссылки.

– Дин, зайди, – связалась она по браслету.

Через минуту появился Шур-Ларин, теперь он так же внимательно изучал отчет. Меня начало клонить в сон, я даже задремала.

– Вик-Син! – Я вздрогнула, ну зачем так кричать. – Спишь тут! – Шур психовала.

– Спала, – мрачно отозвалась я.

– Что ты собираешься с этим делать? – спросила она меня.

Ну уж нет…

– Что ВЫ собираетесь с этим делать, леди Шур? Согласно контракту эта информация принадлежит вам.

– Этим можно растоптать лорда Синоби, – вдруг подал голос Шур-Ларин; точно, он консорт, раз позволяет себе такое.

– Ну и топчите, если считаете нужным, – отозвалась я. – Если Фроксы опровергнут наши выводы, мы готовы продолжить работу по контракту, а пока я пошла выбирать платье для свадьбы Грюнда.

Шуры переглянулись.

– Генератор неприятностей, – с усмешкой пробормотала Шур. – Хорошо, сидите до свадьбы в поместье и носа не высовывайте, прилетите – отзвонитесь Шур-Лару, и он сам будет вам периодически перезванивать.

– Кого мы опасаемся больше? – спросил Даниэль.

Шур зло на него посмотрела и не ответила. Плохо, она должна была вступиться за Синоби, раз не сделала этого, значит, не доверяет ему до конца. Час от часу не легче… Кажется, я недавно это говорила.

Мы уже шли к двери, когда в спину раздался вопрос:

– Где копия?

Мы переглянулись.

– В надежном месте, – ответила я.

– Идиоты! Что для Синоби, что для Осе проникнуть в ваш дом – плевое дело.

– Не спорю. Пусть ищут, если проникнут.

– Вы хоть не на кошку ее подцепили? – мрачно спросил Шур-Ларин.

Я в шоке уставилась на него.

– Вы нас оскорбляете, – отозвался братец.

– Ладно, закроем тему. Имейте в виду, если копия всплывет…

– Мы ее уничтожим, как только доберемся домой, – раздраженно отозвалась я.

Обратный полет был неприятным, красное восходящее солнце все время било в глаза. Зайдя в дом, мы осмотрели его с парализаторами в руках, заглядывая во все уголки и открывая шкафы. Даниэль обшаривал комнату, а я страховала его, стоя у двери. Убедившись, что в нашей крепости враг не засел, мы извлекли кристалл из початой банки варенья и отправили его на тарелочке в печь, а после прогрева спустили в утилизатор, отзвонились и доложились Шур-Ларину.

День прошел, похожий на затишье перед бурей. Я тщательно выбирала одежду для себя и Даниэля, перемерила кучу всего, а учитывая мою неполноценную подвижность, это было то еще развлечение. Однако мысли о Синоби и Шур не шли из головы.

На следующий день мы, как обычно, проснулись под настойчивое мяуканье Гифти, она утром уходила из домика Эзры и устраивала концерт под нашим окном, пока Даниэль не пускал ее в дом. Только в этот раз вместе с кошкой в дом зашли Крысодлак и Гадюка, то есть лорд Синоби и леди Шур. Когда Даниэль сказал мне, что они сидят в гостиной, меня накрыло бешенство, я не давала разрешения ходить ко мне без спроса ни Шур, ни Синоби. Братец их встретил в одних пижамных штанах и сейчас по-быстрому приводил себя в порядок, а глуповатая Гифти воспринимала его поспешность как повод поиграть. Вся эта суматоха меня доконала, и я, накинув на майку короткий шелковый халат, раскрыла телескопический боевой шест, давно заменивший деревянный посох, и поскакала прочь из спальни. Я им устрою внезапный приход!

Доскакав до лестницы, я съехала по перилам и предстала перед гостями во всей неумытой и неодетой красе и в нешуточном гневе.

– Чем обязана визитом? – прорычала я.

Аррен и Криста молча таращились, причем Синоби на голые ноги, а Криста куда-то в область груди.

– Лорды?..

– Может, вы все же оденетесь? – Кажется, Шур впервые назвала меня на «вы».

– Я у себя дома и не ждала гостей, – как могла едко ответила я.

Синоби опустил глаза в пол, какая стеснительность, или это он злость прячет?

– Леди некст Викен, – заговорила Шур официальным тоном, – мы приносим извинения за столь ранний и внезапный визит.

За моей спиной еле слышно спустился по лестнице Даниэль и прошмыгнул на кухню, ну да, встречать гостей угощением теперь его обязанность.

– Иди оденься, – прорычала Шур.

– Иди во все врата, – ей в тон ответила я. Она вскочила, я почувствовала движение за спиной – это Даниэль встал за мной. Мы замерли, как дуэлянты перед боем.

– Леди некст Викен, оденьтесь, пожалуйста, – раздался спокойный голос Синоби.

– Чем обязана визитом? – Я вас переломаю, а не вы меня.

Шур упала обратно в кресло, всем видом показывая, что она ни во что не вмешивается и ни на что не реагирует.

– Фроксы не смогли опровергнуть ваши выводы. Однако, применив ваш метод ко всем агентам, пришли к выводу, что еще два человека подпадают под подозрение, хотя и с меньшей долей вероятности.

– Это не повод для такого… визита, – отозвалась я.

Синоби согласно кивнул.

– Я хочу, чтобы вы, в перспективе, сменили род и стали некстом Синоби, – буднично сказал он и, наконец оторвав глаза от пола, посмотрел мне в лицо.

Мне очень хотелось, чтобы я ослышалась, но ошибки быть не могло.

– Вдвоем с консортом вы будете лучшей кандидатурой из имеющихся.

Мне вспомнились крики Кристы: «Посмотри, во что ты превратишься через двадцать лет… Презирай меня, пока можешь».

– Ну уж нет, лорд Синоби, – сказала я, присев напротив гостей. Даниэль сел рядом. – Вам придется тянуть эту лямку самому, исправлять ошибки и растить некста из тех, кому сейчас лет двенадцать. Я отказываюсь. Однозначно и бесповоротно.

– Ты не поняла, – заговорила Шур. – Мы не тянем, мы не справляемся, нужна реорганизация в любом случае, и поскорее. Только вот какая? Отдать все Осе, который, по сути, тупой индюк и угробит нас всех? Конечно, будут готовить некста из числа подростков, причем уже не глядя на кровное родство, но, пока двенадцатилетний ребенок дорастет до главы рода, пройдет как минимум лет двадцать-двадцать пять.

– Это не срок, лорд Синоби в самом расцвете сил, дедушке Синоби за девяносто, но он до сих пор руководит воспитанием.

Синоби и Шур переглянулись.

– Если Совет Безопасности потребует комплексной проверки деятельности семьи, я не останусь главой рода, – без эмоций сказал Синоби.

Я начала понимать, к чему они клонят.

– С чего бы им это делать? – спросила я.

– Информация имеет свойство просачиваться, уж кто-кто, а синто умеют делать правильные выводы из минимума информации, – отозвалась Шур.

– Мы уничтожили копию, почистили машину, я сразу заявила о своей лояльности, разве не ясно? – Мне не нравился поворот нашей беседы.

– Ясно. Но кроме вас есть еще Фроксы, есть Соболев, который может взять любого из наших людей и допросить, а для этого ему нужна санкция лишь Ларина и еще троих безопасников. И поверь, Ларин такой же человек, как и все, если ему преподнести косвенные доказательства несостоятельности Аррена, он не будет стоять за него горой, – сказала Шур. – А самая большая проблема в том, что Аррен действительно не идеален.

– А кто идеален? – ошеломленно спросила я.

– Вот именно, никто. И если задаться целью свалить любого из нас, то слишком долго стараться не придется. У каждого есть слабое место, и не одно, – с жаром сказала Шур.

Синоби, все это время опять пялившийся себе под ноги, посмотрел мне в глаза.

– Вашей лояльности мало, нужна ваша помощь. Могу поклясться, что не цепляюсь за главенство и готов отдать управление семьей, как только найдется человек или пара, способная это делать лучше меня.