Текст книги "Синто. Героев нет"

– Вам не кажется, что вы нас переоцениваете? Моя репутация весьма спорна, о Даниэле вообще промолчим, его нельзя подключать в открытую ни к одному делу.

– То, что у меня есть консорт, – вмешалась Шур, – знают только четверо, включая присутствующих, а подозревают человек пять. Дин был в плену и до сих пор не может доказать отсутствия гипноустановки, так что на его фоне Даниэль, прошедший санацию, чист, как снег в горах. А что касается тебя, ты еще очень молода, и твоя репутация еще десять раз может поменяться.

Я поймала себя на мысли, что меня почти уговорили.

– Ваши мотивы мне понятны. Но менять семью я не буду никогда.

– Не зарекайся! – вскинулась Шур. – Если Аррена свалят, ты единственная, кто понимает реалии нашей работы…

Ага, вот и проговорились наконец. Если Аррена свалят, нужна марионетка, которой он прикроется, чтобы продолжить принимать решения. Это само по себе не плохо и не хорошо, все упирается в вопрос, способен ли Аррен Синоби эффективно руководить семьей или нет.

Шур не вчера родилась и прочла или просчитала ход моих мыслей.

– Мы не хотим от тебя безоговорочной поддержки, нам нужен хоть один настоящий союзник, который понимает нас и не спешит осуждать. И клянусь тебе, что, если заподозрю Аррена в том, что он не способен руководить и при этом цепляется за власть, я его просто убью.

Я посмотрела на Синоби, он отреагировал совершенно спокойно; похоже, эта тема между ними уже обсуждалась.

– Я правильно поняла, что смена семьи рассматривается лишь как крайний вариант, а мои обязанности и полномочия некста Синоби будут совершенно неофициальны? – спросила я.

– Совершенно верно, – ответил Синоби.

Я задумалась, вспомнилось мое недолгое командование военоперацией и флотом, с тех самых пор мне не доводилось принимать столь важных решений. Я оглянулась на Даниэля, он готов был ввязаться во все это, ему хотелось борьбы, ответственности, ДЕЛА. А во мне шевелился страх…

– Я не могу принять решение сейчас, – тихо сказала я.

– Будешь отсиживаться? – устало спросила Шур.

– Нет. Я займусь Осе и начну восстанавливать связи, начну входить в вашу орбиту. Осе невысокого мнения обо мне и не берет меня в расчет, это поможет мне копать под него.

– Он декларирует пренебрежение к тебе, но не факт, что действительно пренебрегает, – сказала Шур.

– Ничего, разберемся.

– Что ж, ты не сказала «нет», и мы по-прежнему можем рассчитывать на вашу лояльность? – уточнил Синоби.

– Да, – ответила я.

– Да, – эхом отозвался Даниэль.

– Как насчет того, чтобы отправиться к Грюндерам всем вместе? – спросил Синоби.

– Хорошая идея, – отозвалась я. – К какому времени появимся?

– К трем, – ответила Шур, и ее глаза ехидно прищурились. К трем, значит, мы встретим ВСЕХ, если останемся до вечера, а мы останемся.

Меня ждет грандиозное подковерное сражение.

– Кстати, Даниэль, твое прошение о детальной проверке бывшего модификанта Зиты Лившиц – на редкость удачный финт ушами, – промурлыкала Шур в своей обычной манере.

– И?.. – Даниэль подобрался, после такой фразы можно ждать чего угодно.

– И выяснилось, что на нее была наложена личина модификанта, двойное модифицирование по типу кошки и присвоение второго пола было сделано для того, чтобы сузить целевую группу клиентов: слишком много модификаций отпугивает.

– Не уходите от темы. «Наложена личина модификанта». Кем и зачем?

– Кем? Не знаю, – Шур издевалась, – но по приказу непосредственных руководителей офицера госбезопасности РФ Лившиц. А зачем? Затем, чтобы найти объекты «Белый» и «Черный». И промежду прочим, это она заложила в цитадели Раффера химбомбу. А операцию по выемке имплантатов она перенесла так легко, потому что ходила с ними всего полгода.

Даниэль сидел окаменевший.

– И почему вы называете мое прошение удачным финтом ушами?

– Да потому что ты составил его так, как будто подозревал все это. А твоя просьба найти ей работу так и осталась всего лишь устной просьбой, нигде не зафиксированной.

– Что с ней теперь будет?

– Ничего. Подождем, может, обменяем на кого-нибудь как-нибудь.

На том разговор и закончили. По моей просьбе Даниэль отнес меня наверх, и я принялась приводить себя в порядок, а братец вернулся к обязанностям гостеприимного хозяина.

Через три часа, после банных процедур и обязательных упражнений, я наконец определилась с одеждой, выбрав все-таки облегающие светло-серые штаны и белоснежную шелковую блузу без кружев свободного кроя, к ним подобрала широкий пояс-корсет тоном темнее штанов, а армкамзол выставила на жемчужно-серый. Когда я уже накладывала макияж, в комнату ворвался взбешенный Даниэль.

– Что? – испуганно спросила я.

– Да так… глупости. – Братец враз успокоился. – Тебе чем-то помочь?

– Как думаешь, вариант «милая беззащитная девушка» или «молодая стерва»?

– Беззащитная. Зачем тебе афишировать свою стервозность, она и так полезет, если тебя зацепят.

Я ухмыльнулась, вопрос я задала, просто чтобы отвлечь его от того, что так его разозлило, но сам ответ мне понравился.

Когда мы вдвоем спустились вниз, первое, что я услышала, – это мурчание Гифти, даже не мурчание, а храп какой-то. Она лежала на коленях у Синоби, а он чесал ей щеки и шею, оба были довольны несказанно. Даниэль скрипнул зубами от злости. Ревнует! Кошку!

Иногда мне кажется, что мир сошел с ума; вот в такие моменты и кажется.

В полвторого мы дружной компанией отправились к наемному люкс-флайеру. Я опиралась на Синоби, репетируя естественность и доброжелательность, Даниэль тащил упакованную картину, а Шур с ехидством взирала на все это со стороны, хорошо хоть замечаний не отпускала.

Прибыли мы к трем, как и планировали. Шур и Синоби свои подарки приняли от посыльных возле врат, это оказались какие-то инфокрисы. Нас провели в центральное здание поместья к жениху-имениннику и невестам.

Это был шок. Грюнд снял черные линзы, и теперь глаза были нормального для альбиноса красного цвета, волосы он выкрасил в тон глазам и оделся во все алое, армкамзол переливался всеми оттенками красного, создавая эффект пламени. Снежинка полностью соответствовала своему имени, являя собой нечто бело-серебристо-голубое, Искра же сияла переливами желтого и оранжевого.

На лицах Шур и Синоби застыла бесстрастная вежливая маска – реакция на шок. Даниэль окаменел, никак не избавится от этой реакции. Я же позволила себе удивляться и выражать свое удивление.

– Ха! Синоби, Шур, Вик-Син! – провозгласил виновник торжества, привлекая к нам внимание Лариных, своего отца и глав вассальных Грюндерам семей. – Рад вас видеть! Что скажете?

Даже Шур не нашлась что ответить.

– Грюнд, ты ослепителен и сногсшибателен! – отозвалась я. – Если бы я знала, что меня ждет такое зрелище, я бы прискакала на шесте сама, еще утром.

– Ах, Вик-Син, Вик-Син… – Голос Грюнда обрел соблазняющие нотки, он присел на корточки передо мной. – Не думай, что моя женитьба освободит тебя от помолвки со мной.

У Синоби дыхание сперло, как, впрочем, почти у всех, кто расслышал эти слова. Я весело расхохоталась.

– Грюнд, не доводи гостей до инфаркта, – сквозь смех сказала я.

Грюнд тоже хохотнул:

– Доведешь их, как же, – и выразительно глянул на Синоби.

На лице старшего Грюндера явно читалось облегчение, ну не нравлюсь я ему в качестве невестки почему-то.

Спектакль мы начали с фарса, помоги Судьба, чтобы он не закончился трагедией.

После положенных поздравлений жениха, невест и родителей жениха-именинника нас провели к столу. С разрешения хозяев я раскрыла шест и обрела возможность передвигаться отдельно от Синоби. Даниэль скромно поставил наш подарочек в общую кучу, а вот инфокрисы от Шур и Синоби старший Грюндер тут же куда-то утащил. Интересно, какую информацию можно подарить главе прокуратуры? Ума не приложу. Я завязала разговор со следователями, знакомыми с вечеринки в честь победы, и представила им Даниэля, который изображал мою молчаливую тень. Следователи, наверное в силу привычки, стремились его разговорить, и довольно скоро им это удалось. Я ловила на себе пристальные взгляды некст Ларина, но от разговора взглядами он уклонялся, так что я перестала на него реагировать. В разгар обсуждения методов допроса под «веритас» некст Ларин все же подошел, пожурил нас за столь непраздничную тему и, предложив руку, увел меня из кружка. Он отвел меня к оконной нише, где нас не могли слышать другие гости, но разговор начинать не спешил. Пришлось мне его расспрашивать о жене, о двух детях, он с удовольствием отвечал, но при этом изучающе всматривался в меня. В конце концов мне ничего не оставалось, как дать понять, что мне наскучило столь пристальное внимание.

– Вы прилетели вместе с Синоби? – наконец спросил он.

– Да, лорд Синоби и леди Шур залетели за мной и братом, и мы вместе отправились сюда.

– И как вы перенесли полтора часа в обществе человека, принесшего вам столько страданий, и физических, и моральных? – бесстрастно поинтересовался некст Ларин.

Я мягко улыбнулась:

– Я не считаю лорда Синоби однозначно виновным в том, что произошло со мной, в этом есть и моя вина. И прошу вас закрыть эту тему.

Некст Ларин молча кивнул.

– Когда мне было восемнадцать, Соболев сломал мне шею, травма была очень похожа на вашу, тоже восстанавливали нервную ткань.

Я отключила все эмоции и просто слушала.

– Я до сих пор не могу его простить, – с улыбкой, будто сказанное шутка, произнес некст Ларин. – Это была дуэль из-за девушки, он мог и не ломать мне шею, но он сделал это, потому что рядом были медики с оборудованием и меня бы в любом случае спасли. Он не подумал, что значит восстанавливаться после такой травмы.

Ларин заглянул мне в глаза и продолжил:

– Месяцы после травмы меня сильно изменили. У Судьбы свои резоны, за это время я набрался ума и терпения, которых мне недоставало. Но Соболева я так и не простил. Не подумайте, что я вешаю на вас какую-то тайну, все об этом знают. Знают также, что я никогда не позволял своему личному отношению перейти в плоскость работы.

Я вздохнула:

– Мне легче, лорд сделал это совершенно непреднамеренно, защищая себя. Я не могу ни в чем его винить. – Ага, скоро я сама свято поверю в эту ложь.

– Но хочется? – с улыбкой поинтересовался некст Ларин.

– Ох, если б вы знали, как многого мне хочется, – переменила я тон беседы.

Некст Ларин тихо рассмеялся:

– Знакомые интонации незнакомым голосом.

Ну да, у него жена бывшая гейша… Я улыбалась со всем доступным мне шармом, Лана была бы мной довольна.

– Ох, леди некст Викен, не надо на меня так смотреть, – шутливо смущаясь, сказал некст Ларин. – А то ваш младший брат получит разлив желчи. – Это было уже сказано на ухо и без шутки.

– Мой младший брат, лорд некст Ларин, очень спокойный и умный молодой человек, и вы совершенно точно не способны вызвать у него разлив желчи.

Некст Ларина удивил мой отпор.

– А кто способен? – тут же среагировал он.

Я лишь улыбнулась, сам догадается, если захочет.

Я с нетерпением ожидала появления лорда Ташина. Даниэль может относиться к своему родственнику как угодно, но его обида и ненависть не должны повлиять на взаимоотношения семей Викен и Ташин, и это моя забота, ведь я некст.

В течение последующих полутора часов мне пришлось вести словесные схватки чуть ли не со всеми безопасниками, прибывшими на праздник. Сначала лорд Грюндер выпытывал у меня характер моих отношений с его сыном, через двадцать минут моих вежливых и доброжелательных увиливаний ушел, так ничего и не узнав, пробормотав что-то про гейш. Я лишь внутренне хихикала, начиная получать удовольствие от происходящего.

Следующим был лорд Соболев, его, как и некст Ларина, интересовала подоплека моей травмы. Я была с ним мила и шутила, напомнила об обещании лишить его аппетита, вспомнила о его предложении мировой, но он не повелся. Где-то глубоко меня это очень задело, но наружу вырвался лишь фейерверк беззлобных шуток. На него опять не подействовало, он мрачнел с каждым моим словом. Тогда я, оборвав себя на полуслове, произнесла, глядя ему в глаза:

– Лорд Соболев, вы уже как-то раз вырвали у меня признание в истерике… вам мало. Что ж, признаю, что это была моя идея «полного» спарринга, я подбила лорда Синоби на это, – шипела я. – Да, я оказалась дурой, недооценившей свои умения и переоценившей партнера, чем вынудила его сорваться. Поздравляю вас, вы только что уличили меня в лживых показаниях, а лорда Синоби в плохой физической форме!

Несколько долгих мгновений мы мерились взглядами, и он поверил, молча покачал головой своим мыслям и, не сказав ни слова, отошел. Жаль, что не получилось по-хорошему, Соболев мне нужен как воздух, только его спецы смогут вычислить, как именно Осе вел за мной наблюдение, и найти доказательства его вины. Ладно, гейша я или нет, придет время, и никуда Соболев не денется…

Третьим был лорд Бялко, отрада для глаз и души. Зеленоглазого рыцаря интересовали пилоты, полеты и немножко мое состояние. Точнее, ему хотелось, чтобы я повоевала в имитаторе с его пилотами (подразумевалось, что они меня разгромят), а то дезертцы сделали из меня икону и единственный непререкаемый авторитет, а это, видите ли, мешает делу. Выслушав мои признания в несостоятельности и посмотрев на мое дефиле с шестом, лорд все же переспросил: что, и летать я не могу? Нет, не могу. Это признание вышибло скупую мужскую слезу, он обнял меня за плечи и пообещал, что будет меня «брать в бездну» по первой же моей просьбе, чтобы я не забывала ощущений полета. Я от всего сердца его поблагодарила, после змеинообразных Грюндера и Соболева простодушному Бялке я была готова простить любую бестактность. Об Илис мы не вспоминали, Ронан настоял на том, чтобы она прекратила полеты и оставила работу на время беременности. Она, конечно, бесилась по этому поводу, но в конечном счете признала его правоту, что ребенок важнее, а космос и имитаторы никуда не денутся.

Потом подошел лорд Ларин, по-отечески поинтересовался моим здоровьем. С ним я оставила все игры и держалась максимально просто и естественно, призналась, что мои дела не так хороши, как хотелось бы, но и не так плохи, как могли бы быть. Речь зашла о Даниэле, который освоился в компании второранговых молодых следователей и лишь изредка бросал на меня взгляды, проверяя, все ли в порядке. Лорд Ларин заметил, что Даниэль сильно изменился и что он больше не напоминает слабовменяемого юношу, каким его запомнил лорд несколько месяцев назад. Я ответила, что его изменило пребывание на Депре, где его не на словах, а на деле признали синто и поручили серьезное и ответственное дело, что он из тех людей, кому нужно чувствовать свою полезность, чтобы уважать себя. Лорд задумался, ему хотелось задать несколько вопросов, но он не решался лезть в мои личные дела. Я ответила сама, ведь я заинтересована в нем.

– Мой младший брат очень меня любит, – сказала я с улыбкой, – но та… болезненность, которая была в его любви раньше, ушла, уступив место прочной привязанности. Мало того что мы дуальная пара, так еще и симвотипы «охранник» и «собака».

Ларин улыбнулся:

– И впрямь Судьба вас свела.

– Да. Если мой будущий муж принесет мне клятву, его ждет… сюрприз, – ответила я.

Вот я фактически и признала, что Даниэль – моя заклятая половинка, уран в пласт-пакете не утаишь.

Мы расстались с лордом Лариным удовлетворенные друг другом.

Наконец появился лорд Ташин с женой, я терпеливо пережидала его поздравления и обязательные обмены любезностями, положение осложнялось еще тем, что любые мои передвижения тут же привлекали всеобщее внимание, ну не могут синто не смотреть на столь редкое зрелище, как явный калека. Все же я добралась до Ташинов «короткими перебежками по затененной местности» и напоролась на холодный прием лорда и отстраненное любопытство его жены. Неужели и я бы так пялилась на кого-то другого в моем положении?

Представления, обмен любезностями, и мне приходится буквально хватать за рукав ускользающего лорда…

– Лорд Ташин, я бы хотела обсудить кое-что сейчас, вряд ли мы еще увидимся в ближайшее время, вопрос недолгий…

Спесивая рожа живо напомнила об ослином упрямстве этого человека.

– Не представляю, что нам обсуждать, леди некст Викен, – сказал он, и его женушка подобралась, готовая защищать мужа от приставаний незнакомой девицы.

– И все же уделите мне несколько минут, – мягко настаивала я. Приеду домой – разобью об стену пару тарелок и врублю музыку, чтоб окна дребезжали…

– Ну хорошо, – буркнул он.

На мои попытки отделить его от жены было заявлено, что-де никаких тайн от полноправной супруги не имеется. Ну и ладно…

– Я хочу выслушать вас, лорд Ташин. Я выслушала брата и теперь хочу услышать вашу версию тех… событий.

– Зачем? Неужто вы не верите младшему брату? – желчно отозвался он.

– Я хочу услышать вас, лорд Ташин, – тихо ответила я. – И я поверю всему, что вы скажете.

– Не зарекайтесь, – фыркнул он неуверенно. Супруга отчаянно пыталась догадаться, о чем речь.

– Я понимаю, что он пристрастен, и я верю, что вы не будете врать.

Эти слова доконали Ташина, он оглянулся на жену и с мольбой в глазах произнес: «Любимая…» – невысказанное пожелание отойти подальше повисло в воздухе. Шокированная жена, как и положено супруге, уловила недосказанное и подчинилась, но чего это будет стоить Ташину, когда они останутся только вдвоем, я боюсь даже думать.

– А если я скажу, что рассказы Даниэля лишь выдумки несчастного, обделенного ребенка? – спросил он полушепотом, не глядя на меня.

– ЕСЛИ вы скажете, то я поверю, – ответила я.

– Не скажу. – И он твердо посмотрел мне в лицо. – Я действительно вел себя как мерзавец.

В честности и стойкости ему не откажешь, не каждый способен произнести такие слова, зная, что они могут быть записаны, ведь мы все были с «душами».

– Я думаю, этому есть какое-то объяснение, – произнесла я.

– Мне нет оправданий.

– Согласна, но я говорю об объяснениях.

Ташин лишь отрицательно покачал головой.

– Рожденный после смерти матери по прихоти отца, он был для вас его воплощением, – тихо сказала я.

Ташин в удивлении вскинул голову. Ну почему простые истины, понятные всем, иногда являются персональным откровением? Поневоле начинаешь пугаться – может, и ты так же в упор не видишь чего-то.

– Я уважаю вас за мужество и честность, лорд Ташин, мало кто способен признать, что вел себя столь недостойно. Я надеюсь, что Даниэль когда-нибудь сможет отделить вас теперешнего от того человека из детства и сможет относиться к вам так, как вы того действительно заслуживаете.

Если человека, готового принять удар, ласково погладить, это гарантированно собьет его с ног, Ташин стоял в глубоком шоке. Я отвесила прощальный поклон ему и вбок – взбешенной супруге и поскакала, довольная собой.

Итак, в плюсах лорд Ларин, Ташин и, пожалуй, некст Ларин, в минусе лишь Соболев. Неплохой счет.

На полпути к Даниэлю меня перехватил Осе, раскланялись. Ах я, бедняжка, как я, наверное, страдаю, ведь я была лучшей танцовщицей и еще совсем недавно создавала фурор в Домах Красоты. Не дав пожеланию издохнуть на месте в мучениях отразиться даже тенью в глазах, я весело заверила, что все совсем даже не плохо и фурор еще предстоит. Не дав Осе высказать новую порцию ехидностей, откланялась и, сменив направление, поскакала к Синоби, стоявшему рядом с лордом Грюндером. Аррен тут же оставил беседу и окружил меня заботой, мы весьма реалистично изображали доброго дядюшку и озорную племянницу. Я очень даже проголодалась, но есть у всех на виду не решалась, руки меня давно не подводили, но вдруг… Синоби насобирал мне в тарелку чего посытнее, отвел в дальний угол стола и отгородил ото всех своей спиной. Я была ему очень благодарна за такое понимание и поддержку. Быстро-быстро все съев, беря еду руками, я принялась вытирать их салфеткой, Аррен тем временем молча достал платок и, склонившись, вытер мне вокруг рта, мы замерли лицом к лицу.

– Ты все такой же, – тихо сказала я; надо рассердиться на его бесцеремонность, но не получалось.

– Извини…

Тут я заметила жгущий любопытством и неверием взгляд Соболева, что ж мы ему так покоя не даем?

– Я не сержусь на тебя, правда. – Это была чистая правда, сейчас я уже не могла сердиться на Аррена. Он молча привлек меня к себе и поцеловал почти в макушку, отеческий получился жест… Больно ударила мысль об отце.

– Ты ничего не знаешь о папе? – тихо спросила я.

– Мы точно знаем, что он жив, – тут же отозвался Аррен.

– Правда? – Кошмар, так по-детски получилось.

Он утвердительно кивнул и посмотрел в глаза, доказывая, что не врет. Я улыбнулась; знать, что он жив, – это намного лучше, чем просто надеяться.

Аррен сдал меня с рук на руки Даниэлю, и я, будучи сыта по горло интригами и безопасниками, отправилась к невестам.

– Ну наконец-то, а то мы уже начали думать, что ты с нами и не посидишь вообще, – обрадовалась Искра.

– Грюнд обещал станцевать с нами, – сделав страшные глаза, сообщила Снежинка.

Я рассмеялась, обожаю наши страшные девчоночьи тайны и вселенские катастрофы. Официально представила брата, его в три секунды засмущали одними взглядами, пришлось заступаться. Полчаса пролетели как одна минута, потом к нам присоединился Грюнд, начались наши обычные шутки-перепалки. Вдруг Грюнд брякнул:

– Ну надо же, со всеми вами я был в постели…

Секундное молчание…

– Развратник! И Ташин? – с наигранным негодованием отреагировала Снежинка, Искра изучающе уставилась на шокированного братца.

– Ну он не то чтобы со мной был… он был с нами… вернее, с ней. – И Грюнд указал на меня.

– Са-ла-ман-дра… – протянула Искра, и румянец залил мне щеки.

– Придурок, – я стукнула Грюнда по бедру. – И болтун, – второй удар.

Грюнд, ойкнув и засмеявшись, принялся растирать места ударов и напоролся на ледяной взгляд Даниэля.

– Тут все свои, Даниэль, – успокаивающе сказал он. Я взяла брата за руку, заглянула в глаза, он оттаял. Зарубить на носу, что с Даниэлем шутки о сексе недопустимы.

– Девчата, вы объясните этой ночью мужу, что его ждет, если он будет себя плохо вести, – устрашающе произнесла я.

– Конечно.

– Нет, нет, нет. Я грубостей не люблю, – сразу заверил Грюнд.

– Что ты, любимый? Какие грубости? Две ласковые, нежные, красивые жены, – пропела Искра медовым голоском.

– И ненасытные, – припечатала Снежинка.

– Ой…

Мы все рассмеялись, даже Даниэль.

– А что ты мне подарила? – спросил Грюнд, девчонки ехидно переглянулись. – Нам. Нам подарила, – поправился он.

Я указала на картину и предупредила, чтобы смотрели не здесь, а где-то без лишних глаз, и подсказала, куда нажать, чтобы заработала анимация.

– Как он может быть столь уважаемым следователем? – мрачно спросил Даниэль. – Мне иногда кажется, что мозгов у него вообще нет.

– Маска дурака очень удобна, братец, как и маска беззащитной девочки-гейши. Поверь, он бы не позволил себе этого замечания с другими, девчонки действительно свои.

И тут раздалось два женских крика, почти в унисон, гости притихли, и в молчании разнесся хохот Грюнда. Через несколько секунд из неприметных дверей, согнувшись пополам от смеха, вышел Грюнд и выскочили невесты.

– Ужас! Я не верю! – возмущалась Искра, прижимая ладони к щечкам.

– ГрюМин, – позвал Грюнд одного из следователей. Гости в молчании ждали продолжения.

Следователь и Грюнд ушли в каморку, все ждали, переговариваясь и строя догадки. Через минуту вышли, Грю-Мин был в легком шоке.

– Ну? – Грюнд выжидательно глянул на подчиненного.

– Так и есть, – сказал тот. – Именно так и есть.

– Ужас-то какой!!! Что же делать? – заголосили девчонки на все лады. – А если беременной такое увидеть?

Гости уже начали требовать объяснить, в чем дело.

– Господа, там просто портрет. Поясной портрет, – объявил Грюнд. – Нет, верхняя половина меня.

Будущие супруги вернулись к нам.

– Ну, ВикСин, у меня нет слов. Учти, я что-то в этом же духе тебе подарю на день рождения.

– Да пожалуйста, я в гневе совсем не страшна. Уписаться нельзя.

– А ведь точно, ты меня этим рассмешила в день нашего знакомства. Ну что, не уписалась, когда портрет принесли?

– Нет, мочевой пузырь у меня все же крепкий.

– Наш будущий муж к тому же пошляк. Кошмар, как много тайн открылось в день свадьбы, – вздохнула Снежинка.

– Беленькая моя, то ли еще будет, – заверил Грюнд.

Глубокой ночью, отказавшись от ночевки в гостях, мы вчетвером вылетели из поместья Грюндеров к нам домой. Грюнд все же станцевал со своими невестами и вальс, и латину, это было феерическое зрелище, смешение алого, желто-оранжевого и белого. Молодцы. Когда часы пробили двенадцать и начался новый день, молодых объявили мужем и женами, и они удалились под аплодисменты гостей. Я заснула, как только флайер оторвался от земли, перед глазами кружилось алое, белое и оранжевое.

Сквозь сон я слышала легкий запах, приятный, но смутно тревожащий, я так устала, что не стала просыпаться, чтоб разобраться. А утром до меня дошло, что это запах Аррена.

– Где Даниэль? – спросила я первое, что пришло в голову.

– С Кристой.

– Хватит! Хватит! Сколько можно вмешиваться в мою жизнь? Я хочу, чтоб Даниэль спал со мной, а не с Шур. Я хочу видеть здесь свою заклятую половинку, а не тебя! – По-моему, у меня истерика.

Меня окатило волной страха, я испугалась реакции Синоби на свои слова. Откатившись подальше от него, я свалилась с кровати и, просидев пару секунд в ступоре, расплакалась. Мне было стыдно за истерику, за страх, меня раздирали противоречивые чувства и желания: хотелось, чтобы Аррен исчез и чтобы успокоил меня, чтобы пришел Даниэль и чтобы глаза мои не видели этого предателя. Аррен осторожно приблизился ко мне с простыней, накинул на плечи, дотронулся, не получив отпора, приобнял, а потом поднял как сидела и положил на кровать. Он был очень нежен, и от этой нежности я ревела еще пуще. Ну неужели со мной можно быть нежной, только когда мне ужасно плохо? В спальню влетел Даниэль с мокрой головой, ага, теперь ясно, отчего сразу не прибежал на мои крики, – в душе был.

– Что ты сделал? – прошипел он.

– Ничего, – огрызнулся Синоби.

Даниэль метнулся ко мне; если Аррен старался меня успокоить, давая почувствовать, что рядом сильный нежный мужчина, то Даниэль гладил и целовал меня, с каждым моим всхлипом в нем нарастала паника, а я не хотела останавливаться, наказывая его.

– Что ты сделал? – Паника трансформировалась в бешенство. Это отрезвило меня.

– Тихо! – Я схватила Даниэля за руку. – Тихо оба! – прикрикнула я, хоть Синоби и так молчал. – Когда я выйду из ванной, чтоб одного из вас здесь не было – сказала я, пытаясь найти глазами шест. Даниэль подхватил меня и понес, Аррен сел на кровати, собираясь встать и уйти.

– Пусти! Пусти!!! – Я попыталась свалиться с рук Даниэля, тот, удивленный, опустил меня на пол. – Оставь нас ненадолго, – сказала я брату.

– Нет, – он покачал головой, – я вас двоих не оставлю.

– Даниэль, иди объяснись с Кристой, – теряя терпение, с нажимом сказала я.

Он молча отрицательно покачал головой.

– Даниэль! – Я в бешенстве оттолкнула его. Не ожидав подобного, он упал. – Оставь нас ненадолго!

Он ушел, как собака, незаслуженно побитая любимым хозяином.

– Не знал, что ты можешь быть жестокой, – заметил Аррен.

– От тебя научилась, – тут же огрызнулась я. Что со мной – не способна себя контролировать ни в малейшей степени. Не отравили ли? – Чтоб ты сдох, Аррен! Я любила тебя, я с ума сходила, стоило тебе ласково мне улыбнуться. Но тебе, врата тебя побери, этого мало! Тебе хочется управлять мною, как теми проститутками, чьих детей потом воспитывает твоя семья, а они даже не знают, что их папа лорд. – Синоби передернуло. А не стоило меня знакомить с подружкой моей дочери, я не слепая. – Ты понятия не имеешь, что такое, когда рядом равный! Не знаю, как ты относился к моей матери, если так же, то удивляюсь, как она раньше не выскочила за первого попавшегося.

– Прекрати!

– Давай! Заткни меня! У тебя это хорошо получается.

Синоби сел, сжав кулаки, уставившись в пол.

– Что? Нет? Так слушай! Я не могу избавиться от любви к тебе, и если в тебе есть хоть капля порядочности, пожалуйста, общайся со мной только по работе! Это значит: не вытирай мне рот, не смотри ласково, не улыбайся, не просыпайся голый рядом! Прояви благородство, перестань проворачивать нож в ране! Ты не можешь измениться! Оставь меня!

Вынести его взгляда я не могла, похоже, это я воткнула нож и ворочала им во все стороны. У меня опять полились слезы.

– Уходи, – прошептала я. – Уходи.

– Ара-Лин, Судьбой клянусь, я изменился.

– Модификанта крематорий очистит! Вспомни, ты говорил, что можешь контролировать себя. И как?

Ответить ему было нечего. Он молча пошел к двери, я осела на колени; почти выйдя, он вдруг метнулся обратно.

– Нет! Нет! Нет! Буду ковриком у твоих ног, буду кем угодно, только видеть тебя, касаться тебя. Делай что угодно, обменивайся клятвами, заводи детей, рожай! Хоть от донжана, хоть от кого угодно. Только не гони. Я никогда, никогда больше, Ара-Лин, не ударю тебя. Ты не представляешь, что я пережил тогда, как молил Судьбу, чтобы ты выжила. Я клялся Судьбе, собой клялся, что не буду лезть в твою жизнь. Что хочешь делай, только будь рядом. Я хотел сказать тебе это, как только ты проснешься. – Аррен, стоя рядом со мной на коленях, гладил и целовал мне руки, кто-то это делал до него…

Комната поплыла, тело потеряло объем, желудок напоследок рванул вверх, и…

Очнулась я в регенераторе, это становится у меня недоброй традицией; может, превентивно ложиться в него раз в квартал? Лицо Шур тоже почти традиция.

– Му?

– «Му?» Обычно «О?». Хватанула ты, деточка, где-то психотроп пятый, производный от «веритаса». Но поскольку ты белковой и жирной пищи нажралась, аки крысодлак перед кладкой, всасывание было замедлено и сработало не вечером, а к утру. А разборки твои с любовниками вогнали тебя в такой… недетский стресс, деточка, что организм решил впасть в коллапс до лучших времен, которые, ура, наступили.

– О-а?

– Сколько? Валялась? Да полдня всего.

– Ге?

– Кто где? Да тут они. Сейчас позову. Кстати, будешь Даниэля обижать – морду набью, запомни на всякий случай.

Пока я переваривала сообщение, показались две брюнетистые головы с пугающе одинаковым выражением вины и надежды на лицах. Аррен рассказал, как на одних рефлексах проверил мне зрачок, как меня подключал, а Криста не давала малахольному наброситься на него. «Сам придурок», – процедил сквозь зубы Даниэль. «Довякаешься», – заверил его Аррен и тут же продолжил рассказывать дальше. Мне даже начало казаться, что я ослышалась и этой перепалки не было… Вещество попало с питьем, и не в начале праздника, а после еды или незадолго перед ней. Пила я и воду, и компоты, и чаи, так что предстоит повспоминать…