Текст книги "Синто. Героев нет"

Он сидел на цепи, скованные руки оказались над головой, большие крылья разметались по полу. «Эстетично», – подумалось мне, подобными сюжетами забиты инфосети. Викен сорвал микрофон и что-то тихо сказал ему в ухо, тот вскинул голову в удивлении и неверии. Глаза серо-голубые, человеческие. Абель пережигал цепь.

– Ты можешь подобрать крылья? – спросил Викен.

– Сейчас нет, повреждены связки. Но если поможете, можно подобрать и зафиксировать. – Описать голос этого существа невозможно: мягкий, грустный, светлый. Абель и Викен, согласно коротким указаниям, подбирали крылья и фиксировали их канцелярским скотчем. Сзади меня раздалось удивленное «Ах»… Обернулся – «кошка» прижимала ладонь ко рту, в глазах слезы, отрицательно качает головой…

– Дура! – сказал я досадливо.

Она затравленно посмотрела назад и упала на колени.

– Не убивайте… Пожалуйста, не убивайте, я знаю, где можно достать амброзию, я хорошо ее переношу. Пожалуйста… Пожалуйста.

– Заткнись. Не убьем, – пробурчал Викен.

Она бросила взгляд на него, потом на меня, поверила и успокоилась.

Крылья сложились очень компактно, он даже смог бы влезть в скафандр большого размера.

– Ну что, теперь начинается самое интересное. Унести добычу, – сказал Викен с мрачным юмором. – Не высовываться, пригибаться, прятаться за меня и за него, – кивок в мою сторону: Викен инструктировал Белого, тот понятливо кивал.

Мы вышли из кабинета и, никого не встречая, двинулись к нашему персональному входу – разлому. С каждой минутой нарастала напряженность, вариантов было два: плохой и хороший. Вернее, более вероятный и почти невероятный. Скорее всего, нам дают выйти на засаду; почти невероятно, что уже некому реагировать на сигнал тревоги, все заняты внешним боем. Наш расчет строился на том, что Раффер захочет лично проконтролировать возвращение Белого, не доверит столь важное дело прихлебателям, и тут-то мы его и «исключим».

Затишье затягивалось. Можно было бы попытаться сменить маршрут и уйти от засады, но тогда останется опасный свидетель, который к тому же начнет охоту за потерянной игрушкой.

Шли, прижимаясь к стенам, осторожно заглядывая за каждый угол. Подобрались к выходу в средний третий круг, дверь была заблокирована, ушло минуты три на то, чтобы взломать замок. Белого и «кошку» спрятали за поворотом, Абеля загнали нам за спины… Дверь медленно поползла вверх… За нашими спинами раздался сдавленный всхлип. Я нажал экстренное закрытие, створка обвалилась вниз, Викен кинулся к модификантам, я нашаривал взглядом щиток лайфстаф-коммуникаций. Газ.

У меня и Викена полная защита, Абель тоже вне опасности, а вот наша добыча… Лорд прилаживает Белому запасной фильтр, «кошка» корчится в попытке вздохнуть, Абель срывает с себя фильтр, я добрался до щитка. Экран на шлеме бесится, сообщая мне: «К-4». Этот газ вызывает паралич органов дыхания, кожу и слизистые не повреждает. Я выбираю повышенный воздухообмен внутри круга, не рискуя делать полное проветривание. С шелестом пооткрывались закрылки, поднялся ветерок.

Викен делает инъекцию «кошке», она и Абель дышат через его фильтр попеременно.

– Вернись в синий коридор, мы проходили мимо поста, там должны быть фильтры, – спокойно, без эмоций командует лорд. Выполняю.

Коридор, вход в пост, что-то не дает мне с размаху влететь в дверь, звук… Жму кнопку «открыть» и делаю затяжной прыжок вверх. В то место, где я был, летят выстрелы, я сам стреляю, не видя в кого, приземляюсь, откатываюсь, стреляю… Напрасно, он был один, и он мертв. Побоялся с нами тремя связываться и пропустил нас по коридору… Не судьба была ему пережить этот день. Нашлись фильтры и оружие, я рылся в надежде отыскать форму, но нашел только бронежилеты. Что ж, лучше, чем ничего.

Когда я вернулся, модификанты были в относительном порядке, «кошка» и Абель продолжали дышать попеременно. Викен сидел с каменным лицом, смотря в стену, думал… Такого варианта мы не предусмотрели – газовая атака на полное уничтожение и направленная не на нас, а на клан Раффера. Интересно. Давно уже не ведутся войны на геноцид, люди слишком ценный ресурс, чтоб вот так им разбрасываться и травить почем зря. Что-то мы не учли… «Кошка» сноровисто приладила фильтр и без вопросов натянула жилет на голое тело. С Белым пришлось повозиться, жилет сильно давил ему на сложенные крылья, но в конце концов отрегулировали.

Ситуация повторяется, Абель за спинами, модификанты за углом, дверь ползет вверх.

Мы идем по третьему кругу максимально быстро, опасаясь уже не людей Раффера, а боевиков Кизли и Омана. Пока пусто. Судьба нас хранит.

Уже второй круг, выход близко. Возле нашего разлома может идти бой, землеход может быть взорван или заминирован… Но из резиденции только два выхода – крыша и передний основной, если и есть подземный лаз, то мы о нем не знаем. На крыше шли бои, у главного входа тоже. Остается только наш разлом и надежда, что боевики Кизли и Омана слишком сосредоточились на главном входе, чтобы обегать немаленькую резиденцию в смутной надежде на незащищенный ход.

Когда вошли в первый внешний круг, включили грави-щиты на максимум и буквально бежали, на любой шум или движение были готовы забросать гранатами… Никого… Разлом… Землеход… Он в том же состоянии, как и оставили.

– Танк… – удивленно сказала «кошка».

– Рус-пол, знаешь, как проверить эту машину на внешнюю взрывчатку? – спросил Викен.

– Знаю, но гарантий дать…

– Вперед! – И лорд отдал ей ключи.

«Кошка» послушно выскочила наружу, она и так дрожала от холода, а тут ее буквально скрючило. Тем не менее, сбежав по камням, она тут же залезла под брюхо землеходу, потом осмотрела и ощупала выхлопную трубу, проползла, проверяя колеса и гусеницы, после открыла кабину и завела машину, попытавшись отвести ее назад. Землеход дернуло туда-сюда, он отполз чуть назад и остановился. Викен стоял, застыв. Да уж, ему надо принять решение – уйти, оставив проблему нерешенной, или рисковать.

– А Раффер? – спросил Абель Викена, тот задумчиво покачал головой:

– О нем позаботились без нас.

Лорд набрал в грудь воздуха…

– За мной!

Я шел последним. Небо было чистым, ни одного флайера.

В кабине стало тесно, пятеро – это не трое. «Кошка» и Белый дрожали от холода почти синхронно. Мы удалялись от резиденции, я с оружием в руках всматривался в визор, опасаясь флайеров, нас сбить – как плюнуть. Абель помогал Белому натянуть припасенный для него комбинезон, они возились минут десять, учитывая, что пространства для маневров не было.

– А у вас нет еще одного? – жалобно спросила «кошка».

– Нет, – отрезал Викен.

– Я ж сдохну от переохлаждения, – обозлилась она.

– Рус-пол, я пообещал тебя не убивать, а не заботиться о тебе.

– Прекрати называть меня рус-пол! – уже в бешенстве прокричала она. Знакомая ситуация, знакомые интонации.

– У тебя есть пять минут, чтобы доказать свою полезность и лояльность.

– Полезность и лояльность, – горько усмехнулась она улыбкой наоборот: задранные вверх уголки рта скорбно опустились. – Я была полицейским на Сибири, хорошим полицейским и полной дурой, поверила одному, совершила должностное преступление, меня начали шантажировать, вы ж знаете… Сибирские алмазы… Это вообще одна из самых неспокойных и опасных планет Федерации, для жизни, я имею в виду. Сначала я повелась на шантаж, потом, когда захотели… В общем, уволилась и смылась с планеты. Мне было все равно куда, а один скоробогач хотел развлечений, вот я и согласилась его сопровождать. Думала, не так страшен черт, как его малюют. Все шло хорошо, мы были в Хайсити, даже в Мидлсити не совались… А за день до отъезда нас взяли прямо в гостинице. Спокойно так, вежливо, с улыбками наставили пистолеты, попросили не дергаться и не переживать и увели… Того… выкупили, а я осталась. Когда сказали, что будут делать хоул, я даже обрадовалась, мне к тому моменту было уже все равно. Я и так все потеряла, хоть бери да мозги свои испаряй, а тут все сделают за меня, грех надушу брать не придется. Но нет! Изуродовали, но не стерли.

– Папакарлы всегда чистят память и накладывают личину. У них это единственное правило: «Поменял тело, поменяй мозги», – заметил Викен.

– Это были люди Шмицы. Люди… – Она опять улыбнулась наоборот. – Нелюди! И я была не одна такая, они делают подобные заказы для тех, кому хочется доставлять настоящую боль, а не смешанную с наслаждением и кто уже пресытился тупой покорностью. Для тех, кому хочется настоящих жертв, но с экзотической внешностью.

– Знаешь кого-то еще таких, как ты?

– В живых уже никого нет. Из тех, кого я знала. Может, они еще таких наделали. Но тех нет, я последняя. Я убила своего хозяина, подделала клеймо Хусейна и пришла в его клан с байкой о том, что, мол, надоела и меня просто выставили. Те долго не разбирались и пустили меня в работу… Так прошло полтора года. Пока я неделю назад не попала к Рафферу, я ведь уже почти отработана, вот меня к нему и сплавили. Абель не знал, что я у них, мы просто знаем друг друга, случайно сошлись в Сити. Я знала, что его Раффер интересует, и, когда вас увидела, сразу поняла… Не наказывайте его.

Как, интересно, его можно наказать, если он мазохист, подумалось мне. Викен слушал ее рассказ вполуха, всматриваясь то в небо, то в степь, выжимая из землехода все, что тот мог дать.

– Я не понял, Кошка, ты хочешь жить или нет? – тем не менее спросил лорд.

– Хочу. Я хочу жить без дряни в голове, – сказала она тихо, глядя вниз. – Может, я смогу быть вам настолько полезной, что вы отпустите меня с деньгами для операции, у вас репутация честных и не жадных. Может… Дайте мне шанс, пожалуйста, я все могу, и голова пока работает нормально. Не выбрасывайте меня, – добавила она шепотом.

– Посмотрим, – сказал Викен, не отрывая глаз от визора. – Ташин, степь.

Я настроил свой визор на поверхность планеты, визор лорда показывал небо. С каждой секундой Викен становился собранней и отстраненней, стал похож на вирт-робота, все испуганно притихли. Я до рези всматривался в степь. Охристая грязь скрывала рельефы, снег растаял, и час пара прошел, примерно через час грязь возьмется коркой, а пока она здорово снижает нашу скорость. Вдруг… То, что казалось двумя курганами, двинулось к нам… Крик досады. Мой крик. Викен отстраненно смотрит на приближающиеся замаскированные флайеры, включает связь.

– Спасибо за помощь, господа, – говорит он по-русски, – надеюсь, вы не будете совершать опрометчивых поступков.

Наш землеход встал, флайеры остановились перед нами, сквозь грязные окна были видны их носовые орудия… Страшно.

– Ну, синто, что ты еще скажешь? – слышим мы обезличенный помехами голос.

– Скажу, что с нашей смертью вы получите огласку, которой стараетесь избежать. И что мы можем договориться.

– Хм… Ну хорошо. Зачистка памяти – и ты будешь жить. – Ложь русу не удалась.

– Вы не поняли, господа. Дело не во мне. Абсолютно не во мне. Я лишь индикатор.

Молчание. Я кошусь на «кошку» – испугана так, что и дрожать забыла: или действительно ни при чем, или под программой. Вряд ли можно так сыграть.

– Мы вас всех перегружаем к себе, – раздалось наконец.

– Приблизьтесь, у нас один человек без защиты, – спокойно попросил Викен.

– Только без глупостей, синто, – как-то без угрозы предупредили русы.

Первым вышел я, потом модификанты, лорд последний, в том же порядке сели в флайер. Разместились на полу, скрючившись в низком грузовом отсеке. Абеля затолкали подальше, он первый кандидат в покойники, так что закрыли его собой, чтоб глаза не мозолил. «Кошка» сама прошмыгнула и скрутилась в позе эмбриона подальше от руса с лучевиком в руках, Белый лег на бок, а мы с Викеном оказались сидящими с поджатыми коленями напротив дула лучевика. Всю дорогу рус с оружием не спускал с нас глаз, изучал с интересом и без агрессии, как замороженную аборигенную фауну. С нами не заговаривали, и мы не спешили давить на уши. Было время подумать.

Выходило, что русы охотились за Белым, так же как и мы, и нашими руками «загребли жар из костра». Хотя, если б не организованная ими газовая атака, не факт, что мы выбрались бы из резиденции целыми и невредимыми, еще и с сомнительным пополнением наших рядов, это я про «кошку». М-да… а лорд Викен, похоже, просек ситуацию, еще когда я ходил за фильтрами… Самый интересный вопрос – что нас ждет? Благодаря репликам лорда нас не убили сразу, как собирались, а везут в посольство для «уточнения информации». Сможет ли лорд их заболтать настолько, чтобы нас отпустили живьем и без спящих гипноустановок? У лорда наверняка стоит защита против гипноза, атипичная реакция на весь ряд ослабляющих волю препаратов, а у меня ее совершенно точно нет. Плохо, очень плохо. Уж лучше пытки, хотя это уже глупости в голову лезут. Во-первых, русы, в отличие о тех же хинов, физическое насилие используют лишь в крайнем случае, предпочитая химию. Во-вторых, сам я ничего не знаю, а лорд, я уверен, будет рассказывать столько, что им захочется уши заткнуть. По крайней мере, я надеюсь на это.

Так в молчании мы и прилетели на территорию русского посольства, флайер зашел в ангар, и мы, четко повинуясь приказам, вышли из него и под прицелами лучевиков отправились в камеру. Ха, а у русов камеры более комфортабельные и, я бы сказал, замаскированные, чем у нас. Стараются сохранить лицо перед выкупаемыми – мол, вы больше не пленники, но дверь комнаты изнутри не открывается. Пока поместили всех вместе, «кошку» русы подчеркнуто игнорировали, она все время старалась спрятаться за Абеля, плохо получалось, учитывая, что он был меньше ростом и худее. По просьбе лорда принесли одежду для «кошки» и оставили одних. Разговаривать мы не спешили.

Я не могу выйти из состояния эмоционального ступора – и не боевой транс, и не норма. Лорд собран и спокоен, и его спокойствие переходит по цепочке к Абелю, а от того к «кошке». Белый спокоен по определению, похоже, его вообще происходящее мало волнует. «Кошка» шмыгает носом и чихает: перемерзла. От нечего делать вглядываюсь в нее. Когда-то это была симпатичная молодая женщина, брюнетка, с немного грубоватым, но породистым лицом, о такой не скажешь «миленькая», а скорее «интересная». Сейчас уголки рта подняты, нос изуродован и очень похож на кошачий, разрез глаз изменен, но не сильно, уши с острым верхом. Все эти модификации лишили лицо эмоций, живые только глаза, которые сейчас полны слез и страха. Не пойму, зачем, сделав модификации под кошку, еще и добавили второй пол, двуполыми обычно делают «ангелов», «демонов» и мультов – женщин с гипертрофированными формами.

– Господин Ташин. – Лорд Викен отвлек меня от праздных мыслей.

– Да, лорд…

– Все забывал спросить, какую защиту вам поставили?

– Коллапсную, лорд Викен, – грустно отозвался я. Кто знает, может, этот маленький блеф, инициированный лордом, и поможет… Если не планируют нас устранить, то не рискнут делать гипновнушение.

Мы опять надолго замолчали. Лорд Викен расслабленно сидит в кресле, у его ног на полу Абель, «кошка» прижимается к Абелю, как будто он ее единственная защита, я на стуле, напротив этой троицы, и Белый лежит на боку на кровати, глядя на всех нас. Переглядываемся, но не разговариваем, скоро русам надоест наше молчание…

Не прошло и получаса, открылась дверь.

– Вы, – в сторону Викена, – пройдемте.

Тот молча повиновался и вышел. Абель и «кошка» лишились своей опоры, и я почти физически ощущал их нарастающую панику. Подошел и сел в кресло.

– Абель… – глянул в перепуганные глаза. – Все будет хорошо.

Вместо ответа тот переместился и вцепился мне в одну ногу, а «кошка» во вторую так, как будто их сносило течением, а мои ноги – это то, за что они могли зацепиться. Я почувствовал себя пойманным в капкан; чтобы успокоиться, я стал смотреть на Белого. У него были очень спокойные глаза, он знал, что все кончится хорошо. Последней мыслью перед погружением в сон было то, что все это неспроста и Белый наверняка псион.

Полномочный Представитель номер семнадцать

Небольшая комната, стол, двое мужчин сидят друг против друга. Одному за сорок, точнее не скажешь, волосы серо-русые, одет в армкомбинезон – это синто. Второму сорок девять, волосы «соль с перцем», одет в гражданское – это подполковник Вологдин. Эти двое схожи как две капли воды, как один человек, надевший две разные наномаски и цветные линзы. Слишком схожи, неприятно схожи. Синто абсолютно спокоен, такое состояние зовется «я уже мертв», впервые за четыре года у меня нет уверенности, что Вологдин сможет расколоть собеседника.

– Итак, лорд Викен, – начал Вологдин, прикрепляя таблетки датчиков к синто, – поправьте меня, если я где-то ошибусь. Ваша дочь руководила военакцией в пиратском секторе, и когда были обнаружены «чужие», то ее поставили в известность. Она не стала уничтожать их, не получив исчерпывающей информации, а умело припрятала. Учитывая то, что после военакции она не покидала Синто, а вот вас как раз не было на планете, можно предположить, что именно вы общались с «чужими». Потом вы прибываете на Депру и очень аккуратно начинаете копать и докапываетесь. В результате мы сейчас ведем беседу. И, собственно, появляются вопросы… Почему вы взялись разыскивать на Депре «чужих»? И… что вы хотели с ними сделать? Пока остановимся на этих двух вопросах.

Все это было сказано тоном светской беседы, пока без нажима. Синто, как показывали датчики, оставался совершенно спокоен.

– Я отвечу на ваши вопросы, но позвольте мне сначала задать один, – отозвался пленник.

Вологдин кивком разрешил.

– Что случилось с Черной?

– Вы думаете, эта информация поможет вам спокойно умереть? – отозвался Вологдин.

– Нет, я думаю, она поможет мне принять правильное решение в дальнейшем.

– Какой вы оптимист. Вы считаете, ваша двадцатилетняя дочь сможет вас вытянуть, или выдумаете, что мы побоимся ее мести?

– Господин… рус, я оказался на Депре по контракту с Советом Безопасности Синто. Это вам что-то объясняет или мне уточнить?

– Да уж уточните, будьте любезны.

– Моя дочь, как вы правильно сказали, припрятала «чужих» и доложила об их существовании на Совете Безопасности. Тогда же было принято решение, что оставлять без присмотра колонию модификантов со взломанным ген-кодом и неизвестным потенциалом, мягко говоря, неразумно. Мало ли кому достанется столь ценный материал и технологии. Учитывая то, что мы очень маленькая планета и абсолютно неагрессивная, было решено отправить к модификантам дипмиссию. А для того чтобы у них не было предубеждения против ВСЕХ людей, была предпринята попытка отыскать двух проданных модификантов и вернуть их на родину. Это ответ на ваши два вопроса.

– И что же, никого не нашлось, кроме вас, для столь рискового дела? Или это у вас семейный контракт?

– Мы ОЧЕНЬ маленькая планета, маленькое общество. Никого не нашлось.

– Плохо быть гражданином маленькой и слабой планеты… Как вы считаете, лорд Викен?

– Да, слабым вообще быть плохо. Очень плохо… Но даже полное ничтожество, подвернувшись в нужный момент сильным мира сего, может натворить страшных или великих дел… Смотря что сильные ему позволят.

– Да, спорить не буду… Капрал Тигль, метресса Джоунс – примеров вашим словам немало. Но…

– Скажите все же, что случилось с Черной? Она попала к хинам? – Синто впервые за время беседы оставил пустой светский тон и проявил хоть чуть эмоций. Вологдин всматривался в него.

– А если так? Если Черная попала к хинам, что тогда?

– Тогда у НАС нет времени.

– У ВАС его нет! Я пока не услышал ничего, что бы заставило меня задуматься о том, что живым вы будете полезнее, чем мертвым.

– В случае моей смерти будут разосланы информ-репортажи в ЕвС и ХИ о русском ученом Шепоте, окопавшемся на русской планете, выведшем три расы «чужих», столь экстерьерных, между прочим. Но самое интересное не во внешности, а в психических особенностях модификантов. Кэти не способны мыслить логически, они интуитивисты-сенсорики, деми – псионы, вызывающие страх и требующие подчинения себе, и, наконец, анжи – псионы, вызывающие восторг и преклонение. И самое интересное в том, что психические модификации никак не связаны с модификациями внешними, а русский ученый вывел своих уродов уже пятьдесят лет назад… И ЧТО Русская Федерация успела взять в работу из его придумок… никто… не знает…

Вологдин навис над синто, они мерились взглядами.

– Мы раздавим вас, как насекомых, которыми вы, по сути, и являетесь, – прошипел подполковник.

– Да, вы можете это сделать. И дискредитировать себя полностью. Во внешней и внутренней политике. Сколько столетий вы не ведете открытых войн? Два? А как насчет «единства в многообразии»? Как ваши граждане отнесутся к геноциду?

Вологдин проиграл, и проиграл некрасиво, фраза про насекомых была лишняя. Пора вмешаться.

Я вошел, по-стариковски медленно сел на стул. Пока я все это проделывал, Вологдин отстранился от синто и вообще ушел в тень.

– Лорд Викен, – мой голос неприятно скрежетал, – расскажите о ваших планах на Золотнике.

– Золотнике? – Синто не может не юлить. – А почему не БРБ, не Чушка, не Джунгли, наконец?

Ладно, поговорим с молодым человеком.

– БРБ и Чушка полностью исследованы с орбиты, имеются карты с уточнением до одного метра. Вряд ли крылатые модификанты живут под землей или под водой. Что же касается Джунгли, то да, теоретически они могут быть там, но интуиция подсказывает: Золотник. Вы доверяете своей интуиции, лорд Викен?

– Да… Почти всегда.

– Я жду ответа на свой первый вопрос.

Синто, до этого смотревший в лицо, отвел глаза.

– ЕвС ведет тот же способ жизни, угробивший Землю Изначальную, они остаются обществом потребления, вирусом, стремящимся жрать и размножаться. Хины завернули в противоположную сторону, превратив свои общества в абсолютно жесткую структуру, на них можно навесить ярлык насекомых, переход из слоя в слой, из класса в класс, у них практически невозможен, слишком многое определяется рождением. И есть Федерация, пытающаяся балансировать на лезвии коскаты, чтобы не скатиться в ту или иную сторону. А балансом у вас служит институт Полномочных Представителей и собственно отбор и подготовка их.

– Ближе к делу, – проскрежетал я.

Синто кивнул.

– Вы помните обстоятельства дела Лиджуаня? – спросил он.

Я кивнул, синто продолжил:

– Вы и мы… Больше никто. И вы, и мы тщательно проверяли тогда, не поймал ли еще кто… И после Лиджуаня вы улучшили синтезаторы пиши, а мы – регенераторы и технологию приживления органов. Что может быть после Золотника?

Лиджуань, оплавленный остров. Те, кто работал там, успели спасти свои наработки, зашифровав их и послав случайным адресатам. Мы долго отлавливали тех невезучих, получивших длинное странное видеосообщение.

– После Золотника может быть раскол человеческой расы и скатывание в глобальную войну всех со всеми, – ответил я.

– Совершенно верно. С одним уточнением: если наработки Золотника достанутся хинам или евсам.

– Мне надоела ваша лесть, лорд Викен. Отчего вы думаете, что мы не захотим воспользоваться технологиями создания псионов или, допустим, заключения человеческого разума в теле животного?

– Псионы не всесильны, никому из присутствующих здесь, – синто оглянулся на Вологдина, – они бы не затуманили сознания. Что касается полноразумных животных, то вы остановили разработки Шепота и вынудили его уйти в подполье. У меня есть надежда, что второго такого сумасшедшего гения вы тоже остановите, совсем остановите.

Синто набрал в грудь воздуха…

– На Золотнике я собирался пробыть столько, сколько потребовалось бы для выяснения резервного плана спасения и обнародования наработок в случае орбитальной бомбежки оазиса, а также пока не получил бы доступ к этим самым наработкам. Если бы все прошло идеально гладко, то после получения информации мы бы сдали их координаты вам, вкупе с наработками. Не всеми, конечно.

Я улыбнулся, похвальная честность.

– Вы пытаетесь меня убедить, что оазис модификантов нельзя уничтожать? – спросил я.

– Нет, – синто улыбнулся, – не пытаюсь. Мои рассуждения для вас абсолютно не новы. И вы сами ломаете голову, как обезопасить себя от выплеска информации, который может случиться и через год, и через пять, после того как вы уничтожите сам след существования «чужих».

– Отчего вы так уверены, что сможете переиграть «чужих» и получить самое ценное, что у них есть?

– Я ни в чем не уверен. Я просто сделаю все, что смогу, и немного больше, – буднично ответил синто.

– Это клятва? – Терпеть не могу пафоса, даже такого умеренного.

– Да.

Я, похоже, не зря притащил на эту помойку свои старые кости, наконец-то забрезжил свет в конце тоннеля, и на огни поезда это не похоже. Если синто ничего не нароет, не успеет или у него не получится, само его присутствие у модификантов даст возможность переложить все подозрения на Синто… А там дело за малым.

– Я убедил вас, что живым я вам полезнее, чем мертвым? – спросил синто.

– Пожалуй, да…

– Теперь вы убедите меня в том, что не организуете провокацию и что в случае внезапного обнаружения «чужих» третьей стороной не свалите все на Синто. – Гаденыш откровенно издевался.

Я рассмеялся скрипуче и зло:

– Вы казались таким здравомыслящим, лорд Викен, откуда вдруг такая наивность?

– Господин Полномочный Представитель Президента, я отдаю себе отчет в том, что если хины сами или объединившись с евсами вас свалят, Синто тоже долго не протянуть, впрочем, как и всем неприсоединенным планетам. Наш мир опирается на три точки, но, если центр тяжести сместится и одна опора рухнет, завалится все. Это причина того, что я готов рискнуть своей жизнью и жизнями тех, кто мне доверился. Но… Быть малоценным ресурсом, разменной пешкой в вашей игре МЫ не собираемся.

Мальчишка… все они теперь для меня мальчишки, хоть и внуков уже имеют. Посмотрим, кто кого…

– Я не вижу способа дать вам гарантии. – Что ты на это скажешь синто, предлагай…

– Я думаю, столь умудренный опытом человек найдет его.

– Хм… Пожалуй… Гарантирование жизни вашему секретарю, да и остальным членам синтского посольства. Вы ведь понимаете, что кланы напуганы и что если дать наводку на вас, посольство сровняют с землей.

– Во-первых, я не был бы так уверен в последнем. Во-вторых и в главных, мне дорог мой приемный сын, мне дороги мои коллеги, но их жизни ничто перед судьбой Синто.

– Вы готовы смотреть, как умирает под пытками господин… Ташин?

– Я б не советовал вам поступать так, в случае причинения серьезного вреда МОИМ людям мы не договоримся.

Пожалуй, на сегодня хватит. Разговор окончен, синто отведут в отдельную камеру. Когда за пленником закрылась дверь, я выпрямил спину и шею.

– Ну? – поинтересовался у Вологдина.

– На первый взгляд не за что зацепиться, – осторожно заметил он.

– И на второй, и на третий. Что это был за пассаж по поводу насекомых? Нервы шалят?

– Нет. – На лице играют желваки. – Попытка вывести из себя.

– Вологдин, вы не знаете, что синто не волнует, что о них думают иностранцы? И что на оскорбления они реагируют только от тех, кого считают равными себе?

– Виноват… – буркнул Вологдин. – Я б хотел понять, какого рода гарантий он хочет? Государственного пакта? – спросил он.

– Чего же еще… Попытка давить на Синто в целом приведет к выбросу информации. Попытка давить на Викена лично не приведет ни к чему, – подумал я вслух и уже про себя заметил: «Патовая ситуация».

– Может, мы сумеем заменить его кем-то из своих? В конце концов, какая «чужим» разница, с кем вести дела? Кто проявит себя с лучшей стороны, тот и будет другом.

– Кем? Кто сможет общаться с псионами, столь разными, заметь, и узнать то, что нужно? Он сказал, что нам троим псионы нипочем, вот и ищи кого-либо своего уровня…

– Я бы мог…

Я поморщился, вот ведь… мальчишка.

– Угу, а как насчет твоей генкарты, которая у хинов, в случае чего сможешь самоуничтожиться так, чтоб идентифицировать было нельзя? Или мы будем объяснять, что делал подполковник безопасности РФ в гостях у «чужих», а?

На такой вопрос Вологдин ответить не мог. Я смотрел на свои руки в нарисованных старческих пятнах, мне девяносто шесть, я два раза подавал в отставку, и оба раза прошение отклоняли, а меня отправляли на омолаживание. Я прекрасно помню дело Шепота, и это моя ошибка, что я не настоял на более тщательном расследовании пятьдесят четыре года назад. Теперь благодаря этому синто мне придется принимать самое непростое решение за всю мою долгую жизнь. Да что там «придется принимать», я его уже принял.

– Но мы ведь попробуем подавить на Викена через Ташина и модификанта? Миостимулятор не подпадает под понятие серьезного вреда… – отвлек меня Вологдин.

– Да, попробуем… Часов через шесть…

Оба синто проспали эти часы как младенцы, биокомпьютеры чертовы…

Попытка с физическим давлением была обречена на провал и служила, по сути, демонстрацией нашей слабости, но без нее никак, делай что должно, как говорится. Когда зафиксировали лорда, он заметил:

– Надеюсь, понятие «серьезного вреда» у нас совпадают.

Привели мальчишку, он уже был чуть заторможен, успел уже что-то с собой сделать… Растянули на станке, разрезали нательную рубаху… М-да… Вологдина ждет конкретная головомойка… Спина мальчишки была вся в шрамах, старых леченых шрамах. Удивлюсь, если он хоть раз крикнет во время «процедуры». Лицо мальчишки крупным планом вывели на настенный визор. Вологдин тем временем взялся за Викена.

– Лорд, ваш секретарь в шрамах, ваш секс-раб тоже… Напрашивается вопрос о ваших предпочтениях в сексе. Не слишком ли долго вы жили на Депре?

– Не надейтесь, – ледяной тон. – Мои предпочтения стандартные. А вот вам надо было бы побольше узнать о тех, с кем вы собрались «работать».

Мне уже надоело, что на каждый выпад Вологдина синто не только уворачивается, а и удачно контратакует.

– Вы назвали Ташина приемным сыном, – не унимался Вологдин, – хватит ли у вас мужества смотреть на него без этих ваших игр с сознанием, не отстраняясь?

Синто промолчал, но, глядя на него, вспомнилась любимая поговорка этих биокомпьютеров: «Никто не сможет тебя унизить, пока ты сам не унизишься».

Начали. На первых же десяти секундах мальчишка скользнул в обморок, привели в себя, все повторилось. Привели в себя, надели сбрую «оживителя», теперь ему деваться было некуда, к боли сведенных судорогами мышц примешивались короткие острые разряды. Лишь бы сердце выдержало, хотя синто славятся своим здоровьем…

Лицо на визоре мокрое от пота и слез, оскаленные зубы вцепились в кляп… сдавленные хрипы. Держится.

– Лорд Викен, не смотрите в пол, – издевательски ласковый голос Вологдина. – Или вы представляете свою дочь на его месте? Правильнее было бы представить сына, потому что он сейчас летит к нам.

– Оставь свой дешевый блеф, рус. – Страха в голосе не было, только презрение.