Текст книги "Голос Незримого. Том 2"

НАСТЯ (вбегая, как сумасшедшая)

 
Вот беда-то!
Вот горюшко-т! Головку сняли с плеч…
Нырнула, белая, как лебедята,
И… всё!
 

(Осматриваясь.)

 
Да есть ли дух тут человеч?
 

(Раздирающим голосом.)

 
Клим! Кузька! Ратуйте же!
 

АРСЕНИИ (ей, задохнувшись от волнения)

 
Софья Львовна?
 

НАСТЯ

 
Да, сударь, да!
 

АРСЕНИИ

 
Что… Утопилась?..
 

НАСТЯ (махнув рукой)

 
Эх!
Назарушка… Бог разум отнял ровно!
Беги же, барин! Ин спасешь… Вот грех!
 

(Убегает, вопя, к дому)

 
АРСЕНИЙ стремглав бросается к реке.
 

Немного времени спустя со стороны, куда скрылась НАСТЯ, появляются все три княжны ХОВАНСКИЕ.

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (с зловещим торжеством)

 
Предсказывали мы, что будет худо, —
И вышло так!
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
Не минулось!
 

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

 
Сбылось…
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
Вот снисходила до простого люда,
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА

 
Судила сильных мира вкривь и вкось,
 

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

 
Да набралася разных лжеучений, —
Перст Божий и казнил!
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА

 
Нашла судьба!
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
Замешан, мню я, в деле сем Арсений…
Я хоть стара, но не настоль слепа,
Чтоб от меня укрылись сентименты.
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА

 
Я тоже вижу всё, хоть и глуха!
 

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

 
А я и прозорливица в моменты!
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
И в дом езжал, и слыл за жениха,
Как вдруг…
 

ВСЕ ТРИ (закачав чепцами)

 
Да, да, мы очень дальновидны
И опытом умудрены… Да, да!
 

(Поникают в холодной думе, проницая очами речную туманную даль)

 
От реки доносится нестройный гул голосов.
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА

 
Кричат!
 

ДВЕ ДРУГИЕ

 
Мы слышим…
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
Движутся…
 

ДВЕ ДРУГИЕ

 
Нам видно…
 

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

 
Несут!..
 

ДВЕ ДРУГИЕ

 
Мы знаем… Труп ее – сюда…
 

Дворовые (мужчины) от реки несут тело СОФЬИ ЛЬВОВНЫ. Среди них – СТРАННИЧЕК. В то же время от дома прибегают дворовые женщины, среди них – НАСТЯ. АРСЕНИЙ, держащийся неуклонно подле СОФЬИ ЛЬВОВНЫ, имеет теперь вид совершенно безумного.

ОДНА ИЗ ЖЕНЩИН

 
Графинюшка! Да что же с ней?
 

ОДИН ИЗ МУЖЧИН

 
Утопла…
 

ДРУГОЙ МУЖЧИНА

 
Ан – нет! Подстрелена. Вон перст в крови!
 

ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА

 
Голубонька…
 

СТРАННИЧЕК (наклоняясь)

 
Дыханье словно б тепло…
Откачивали?
 

ТРЕТИЙ МУЖЧИНА (махнув рукой)

 
Всё было…
 

АРСЕНИИ (припадая к трупу)

 
Sophie!
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (заметив его, грозно)

 
Не место, государь мой, вам в сем парке!
 

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

 
Да удалитесь же!
 

ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА

 
Ступайте вон!
 

АРСЕНИИ (поднимаясь)

 
А-а… три сестры!.. Зловещие три Парки!
 

СТРАННИЧЕК (княжнам, тихо)

 
Сердешные… в уме вредится он.
Оставьте-ка!
 

АРСЕНИИ (княжнам)

 
А кто, скажите, Парки,
Лишил Софию-Мудрость бытия?
 

СТРАННИЧЕК (пристальнейше наблюдая за ним, НАСТЕ)

 
Шепни-ка, девонька, скорей Назарке,
Чтобы спокаялся!
 

НАСТЯ (разводя руками)

 
В бегах – ён…
 

АРСЕНИИ (громко, обводя всех диким взором своим)

 
Я!
Я – пьяница, я – пакостник великий,
Я, дерзко сливший Китеж и Наксос,
Ее терзал, как лебедь кречет дикий,
И запятнал, как хлад одну из роз!
 

Все поражены, но ничего не понимают в бессвязных речах его.

СТРАННИЧЕК (ему, тихо)

 
Эх, баринок… Коль плоть осточертела,
Всей жистью обелись! Что так, спьяна?
 

(Громко.)

 
Я, родненьки, видал всё эфто дело…
В ём – воля Божья, а ничья вина!
 

(Княжнам)

 
Назар, ваш сторож верный, бдил под фрухтом,
Она же, яска, к реченьке сбегла, —
Умыться ль, покручиниться ль сам-друг там —
Хто знает?.. А чуть заревело… Мгла…
Вот тут и вышла жуткая прошибка:
Ему помстилось – вор… Бац из ружья!
Она же с камушка да в воду… Глыбко,
Да омута, да быстрая струя, —
Ну, и… погибла.
 

СТАРЫЙ МУЖИК

 
Этакая жалость!
 

МОЛОДОЙ МУЖИК (ему)

 
Н-да, барыни такой не помнишь, дед?
 

(Покрутив головой)

 
Уж и добра была!
 

ЖЕНЩИНА (догадываясь)

 
Знать, испужалась?
 

ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА

 
Вестимо – с боли! Пальчик-от задет.
 

АРСЕНИИ (про себя, ужасаясь сам своим предположениям)

 
Ох, нет… Сдалась, но, чтоб не снять доспехов,
Сама с собой…
 

Вбегает МИЛУША с НАУМОВНОЙ. Волосы ее, заплетенные в две косы, развеваются, милое лицо залито слезами. Все расступились перед ней.

МИЛУША

 
Где маменька?..
 

(Видит.)

 
Ах, вот!
 

(Бросается с рыданием к телу матери)

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (важно)

 
Идем, mes soeurs!
 
 
Все три в сопровождении женщин направляются к дому.
 
 
А помните, к нам ехав,
Она средь грозовых тонула вод?
 

ДВЕ ДРУГИЕ

 
Да, да, мы помним…
 

ВАРВАРА ФЕДОРОВНА (строго, воздев взор и перст)

 
Предзнаменованье!
 

Удаляются.

МИЛУША (тихо, захлебываясь слезами)

 
Maman… золотенькая… мой дружок!
 

СТРАННИЧЕК (с глубокой жалостью)

 
Нет горше детского-то гореванья!
 

НАУМОВНА (сама утирая глаза)

 
Не плачь, графинюшка… Никто, как Бог!
 

АРСЕНИИ (подойдя к МИЛУШЕ, твердо)

 
Милуша! Ежели б вы были взрослей,
Я всё б сказал вам, сам себя казня.
В чем я повинен… Вы поймете после…
Ответьте лишь, простили б вы меня?
 

МИЛУША (всхлипывая и кивая)

 
Уж поняла. Прощаю.
 

(Ясно взглядывая на него)

 
Право… Что бы
Ни сделали вы, сердце к вам лежит!
 

АРСЕНИИ (вздохнув, с облегчением)

 
Теперь хоть в ад!
 

СТРАННИЧЕК (добродушно, положив руку ему на плечо)

 
Ан – нет! Пойдем-ка оба
Мы в Оптину, не то в Печерский скит!
И хорошо же, как в раю, там, барин…
Увей от всех страстей!
 

АРСЕНИИ

 
Ну что ж! Туда.
 

СТРАННИЧЕК (вглядываясь в даль)

 
Вон, как восток-от стал уж светозарен!
И утренница в ём…
 

АРСЕНИИ (также взглядывая ввысь, где голубеет утренняя звезда)

 
Она! Звезда!
Звезда восточная…
 

СТРАННИЧЕК

 
Всплыла над Русью…
 

МИЛУША (нагибаясь к земле)

 
Ах, что нашла я!..
 

АРСЕНИИ (подойдя к ней, с волнением)

 
Софьюшкина брошь?!
Возьми ее, дитя… Да, да, клянусь я —
Ее немеркнущей ты донесешь!
 

(Приближается к Софье)

 
Прости, любимая!..
 

(Целует ее мраморное чело)

 
Ох, как премудро,
Лицо твое…
 

МУЖИКИ (подымая тело)

 
Несемте, братцы, в дом!
 

(Уносят тело)

АРСЕНИИ (вслед)

 
Прости! прости!
 

СТРАННИЧЕК (ему)

 
Ну, друг, покуда утро,
Тихохонько да споренько пойдем.
 

АРСЕНИИ (МИЛУШЕ)

 
Коль встретимся еще, – взгляните кротко…
 

(Протягивает ей руку)

 
Она подает свою.
 

(С глубокой нежностью смотрит на нее)

 
Сколь схожи с ней!..
 

МИЛУША (со светлой гордостью)

 
Того не знаю ль я?
 

АРСЕНИЙ и СТРАННИЧЕК скрываются под обрывом.

(Горько, горько.)

 
Вот и одна!.. Совсем, как есть, сиротка…
 

(Закрывает лицо руками)

НАУМОВНА

 
И-и, Милушка… А мать сыра-земля?
Она родной недаром ведь зовется!
Приникни к ней – и слухай…
 

МИЛУША (приникая к земле, раздумчиво и спокойно)

 
Тихо… Рань…
А там шумок сребристый, как в колодце…
Нет! Знаю, что звенит в ней… Иордань!
 

ЗАНАВЕС

Начато в 1920 году, сентября 16-го, в Ялте

Кончено в 1921 году, мая 1-го, 3 часа дня, в Салониках

СЦЕНИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ ДЛЯ ТЕАТРА «ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ»

ЗЕРКАЛО ДЕВСТВЕННИЦ
^{арабская сказка в 1 действии}

КАЛИФ

ДЖИН

ПРЕКРАСНАЯ ПЕРСИЯНКА

ПРЕКРАСНАЯ ВЕНЕЦИАНКА

ПРЕКРАСНАЯ НУБИЙКА

КУПЕЦ, ПАЖ, ВОИН, СТАРУХА, АРАПЧОНОК – Лица без речей

Яркий уголок арабского дворца. На переднем плане – низкое сиденье из подушек и большой сундук. На заднем – между колоннами – возвышенье, на которое ведут несколько ступеней.

Входит калиф. Он – еще совсем юноша, с чисто восточным луноподобным обликом, на котором как бы застыло выражение наивного самодовольства и столь же наивного удивления.

КАЛИФ

 
Увы! Является и во дворец
Крушительница нежных кровных связей,
Гроза людей… Скончался мой отец, —
И не вместить бы самой емкой вазе
Всех слез моих, когда б собрать их, слив…
 

(Закрывает лицо руками. Потом совсем другим тоном.)

 
Но, Иншаллах! И то великолепно,
Что сам уже отныне я – калиф.
Так освежу глаза, душой окрепну.
А первый мудрого правленья шаг
Пусть будет брак мой, брак без промедленья!
Но, помнится, об этом молвил так
Родитель мой в последнем наставленье:
«Для выбора достойнейших супруг,
О сын мой, знай, чудесное есть средство.
Когда умру – открой ты мой сундук
И отыщи средь прочего наследства
Там зеркало… Возьми его, потри, —
И станешь счастлив свыше ожиданий!»
Да будет так!
 

(Подходит к сундуку и открывает его)

 
Вот жемчуг… Янтари…
А вот и он – венец моих желаний!
 

(Вынимает зеркало и обтирает его полой халата)

Тотчас же, как из-под земли, появляется неимоверно длинный и тощий, волосатый джин.

КАЛИФ (в страхе)

 
Ой, ой, кто ты?
 

ДЖИН

 
Я – зеркала слуга.
 

КАЛИФ

 
Во имя Солеймана бен-Дауда,
Зачем ты здесь, о жердь! о кочерга!?
 

ДЖИН (подобострастно кланяясь)

 
Затем лишь, чтоб помочь тебе.
 

КАЛИФ

 
Вот чудо!
Но в чем же? Соблаговоли открыть.
 

ДЖИН.

 
Ты пожелал, о господин, жениться.
Так я могу тебя соединить
С поистине невиннейшей юницей!
 

КАЛИФ (смеясь)

 
О волосатик продувной! о плут!
Мне третий в этом действии не нужен.
А девственницу отыскать не труд:
Я сам найду их, сколько хочешь дюжин!
 

ДЖИН

 
И ошибешься столько ж раз! Затем,
Что ни замок огромнейший и прочный,
Ни евнух бдительнейший, ни гарем, —
Не сохраняют деву непорочной…
Как знать, что скромный розовый изар
Ни перед чьей мольбой не поднимался,
Что до стыдливых голубых шальвар
Никто рукою дерзкой не касался?
 

КАЛИФ

 
Но я узнаю девственность тотчас
По сдержанному бедер колыханью,
И по опущенному взору глаз,
И… и…
 

ДЖИН (насмешливо)

 
Так доверяй такому знанью,
О, юноша, неопытный в любви, —
И, взяв другим распахнутую клетку,
Невинность упорхнувшую лови!
 

КАЛИФ (растерянно)

 
Ужель нетронутых не встретишь?
 

ДЖИН

 
Редко.
Но не печалься же, мой властелин!
Коль поискать во всем подлунном мире,
То девственниц, как гемм среди пучин,
Найдется всё же три или четыре.
Я их поставлю вмиг меж рук твоих!
Тогда вот в это зеркало взгляни ты, —
И явит, дивное, изображая их,
Все прелести, пороки – всё, что скрыто!
 

КАЛИФ

 
Я изумлен! Так поспеши: я – юн,
И жил доселе в полном воздержанье.
 

ДЖИН

 
Уасаллам!
 

(Исчезает.)

КАЛИФ

 
О, скоро ль этих лун
Увижу я?
 

Появляется джин с прекрасной персиянкой. Она – с длинными потупленными очами и гибким закутанным станом. Джин приближается к калифу, персиянка остается на возвышении.

КАЛИФ (восторженно)

 
Аллахово созданье!
Ты превосходишь все мечты мои.
О, этот стан, стройнее буквы алеф!
О взгляд газелий! О волос ручьи!
Любовь вошла в меня, осой ужалив…
 

(Порывается к ней)

ДЖИН (подавая ему зеркало)

 
Пока за ней безумье не вошло,
Узнай, – действительно ль она – девица?
 

КАЛИФ (отталкивая зеркало)

 
Прочь от меня, ненужное стекло!
В подобной скромности кто усомнится?
 

(Приближается к персиянке)

 
Кто ты, царица роз? Молю, садись, —
И всё, во имя правого Аллаха,
Мне о себе открой!
 

ПЕРСИЯНКА

 
Я – Эль-Джелисс,
Седьмая дочь властительного шаха.
 

КАЛИФ

 
Прости вопрос, что не вполне учтив:
Ты – дева иль уже имела мужа?
 

ПЕРСИЯНКА

 
Благодаренье Вышнему, калиф!
Родных довольно у меня. К чему же
Еще его иметь?
 

КАЛИФ (в сторону)

 
О, чистота!
 

(Персиянке.)

 
Позволь же мне откинуть покрывало…
 

ПЕРСИЯНКА (отклоняясь)

 
Клянусь самим Пророком! Никогда
И пред отцом его я не снимала…
 

(Говорит медленно и напевно.)

 
Как за изгородью снежные жасмины, я невинна.
Как на дне морском большие жемчужины, я невинна.
Пусть о нежной Эль-Джелисс влюбленно бредят
В Тегеране все мужчины – я невинна!
О прелестной Эль-Джелисс там слышал каждый,
Но не видел ни единый… Я невинна!
Разве тень мою во дворике видали
С минаретов муэдзины – я невинна…
Да на кровле ножки розовой мизинец —
Пролетающие джины… Я невинна!
 

ДЖИН (снова подавая зеркало калифу)

 
Проверь-ка, мудрый, что она твердит,
В нелицемерном этом отраженьи!
 

КАЛИФ

 
Так я, о неотвязчивый эфрит,
И сделаю, тебе на посрамленье.
 

(Взяв зеркало, ставит его перед собой, садится и вглядывается)

Как бы легкая завеса заволакивает на миг персиянку, затем вновь подымается. Слышатся тихие, знойные звуки зурны. На ковре полулежит Эль-Джелисс, близ нее – старуха-рабыня, колеблющая опахало и шепчущая что-то ей на ухо. Госпожа ее с улыбкой отрицательно качает головой, но после некоторых уговоров старуха удаляется и возвращается с юношей, одетым купцом. Он опускает в руку рабыни кошель с золотом и, приблизившись с утонченными селямами к девушке, раскладывает перед ней свои товары. Эль-Джелисс, сначала закутавшаяся с притворной пугливостью своей фатой, становится постепенно всё вольнее и игривее. Купец вынимает из своего тюка последовательно ожерелье, туфли и пояс, – и с вкрадчивыми улыбками и движеньями примеряет их девушке, которая позволяет ему сперва откинуть ее покрывало, затем коснуться ее ножки, наконец, обвить ее стан. Пылкое объятие…

Ускользнувшая было старуха появляется с яствами и напитками, юноша располагается на подушках, а девушка медлительно и страстно пляшет перед ним. Оканчивая, прекрасная персиянка в безвольном томлении падает рядом со своим возлюбленным. Снова всё заволакивает завеса, а когда она развеивается, персиянка, как прежде, перед калифом.

ДЖИН (калифу)

 
Признайся! Ведь неплох совет был мой?
 

КАЛИФ (в ужасе)

 
Что увидал я! Сгинь от нас, Лукавый!
 

ДЖИН

 
Через мгновенье я вернусь с другой.
 

(Исчезает, увлекая персиянку)

КАЛИФ

 
О женщины! Вы – кубок, но с отравой,
А не с шербетом, как я ожидал…
 

(В разочаровании поникает головой)

Вбегает джин с прекрасной венецианкой. Она – с поднятым кверху яснейшим взором и молитвенником в руке.

ДЖИН

 
Утешься, господин! Вот и вторая.
Быть может, то – нетронутый бокал…
А впрочем, поглядим.
 

КАЛИФ (подняв голову)

 
Творенья рая!
Ты вмиг развеяло мою печаль.
О, эта шея, тоньше стебля лилий!
О взор голубки! О перстов миндаль!
Любовь влечет меня, сильнее крылий…
 

(Бросается к ней)

ДЖИН (суя ему в руки зеркало)

 
Взгляни сюда, пока не увлекло
Совсем в ее пленительную бездну!
 

КАЛИФ (негодующе)

 
Прочь от меня, негодное стекло!
Чернить саму невинность бесполезно.
 

(Подходит к венецианке)

 
Молю, присядь… Позволь тебе помочь!
Теперь скажи мне, о звезда рассвета,
Кто ты?
 

ВЕНЕЦИАНКА

 
Ах, я – единственная дочь
Блистательного дожа, Лауретта.
 

КАЛИФ

 
Желал бы также знать твой верный раб:
Еще ни с кем ты ложа не делила?
 

ВЕНЕЦИАНКА

 
Нет, видит Бог! Мой маленький арап
Его хранил да ангел белокрылый!
 

КАЛИФ (в сторону)

 
О, святость!
 

(Ей.)

 
Так не откажи ж мне дать
Твой поцелуй девический и алый!
 

ВЕНЕЦИАНКА (гордо отстраняясь)

 
Как можно, о синьор мой? Лишь вздыхать
Я о себе доныне позволяла.
 

(Напевает игриво и нежно)

 
Я так прекрасна и чиста,
Как цвет подснежника в апреле.
Я – белокурых менестрелей
Немая нежная мечта!
 
 
Я так прекрасна и чиста,
Как жемчужинка фероньеры,
И гордо носят кавалеры
Мои лазурные цвета.
 
 
Я так прекрасна и чиста,
Что всей Венецией воспета,
И даже соловей с куста
Влюблено трелит: Лауретта!
 

ДЖИН

 
Не слушай, светлый, что она поет.
Все девы на словах скромней овечек!
В изображенье ж истинном…
 

КАЛИФ (беря зеркало)

 
Так вот —
Гляди же, о, назойливый советчик!
 

(Оба смотрят в зеркало)

Завеса застилает на миг венецианку и подымается. Звучит изящный и легкомысленный мотив лютни. На ложе сидит Лауретта, у ног ее – арапчонок, держащий зеркало. Она любуется собою, надевает различные украшения, потом грациозно зевает, лукаво задумывается и что-то властно приказывает своему маленькому слуге. Он, видимо, не решается исполнить приказание, но, когда Лауретта, сняв с себя нитку жемчуга, опутывает ею его шею и гневно топает ногой, арапчонок убегает и, вернувшись, вводит за собою красивого и застенчивого пажа. Обмен церемонными поклонами и жеманными улыбками… Девушка шаловливо отнимает у юноши шпагу и берет, усаживает его рядом, взбивает его кудри, – и паж делается всё смелее и пламеннее.

Затем оба они начинают танцевать изысканно и томно, и Лауретта вдруг как бы в обмороке склоняется в объятья своего кавалера. Он бережно кладет ее на ложе, прыскает в лицо ее из флакона, наконец, расстегивает ее платье и приникает к груди. Тогда прекрасная венецианка, моментально очнувшись, обвивает шею его руками… Завеса падает, вновь подымается, – и венецианка, как раньше, перед калифом, который в отчаянии закрыл лицо руками.

ДЖИН (венецианке)

 
Каков твой ангел, ныне знаем мы.
Храня, изрядно смял твое он ложе!
 

ВЕНЕЦИАНКА (надменно)

 
Не смей позорить, ты, исчадье тьмы,
Чистейший отпрыск христианских дожей!
 

ДЖИН

 
А паж твой?
 

ВЕНЕЦИАНКА

 
Ах!.. Узнал ты, подглядев?
 

ДЖИН (показывая на зеркало)

 
Да, обладая тем куском зеркальным,
Мы с господином знаем всех лже-дев.
 

ВЕНЕЦИАНКА (ласкаясь к калифу)

 
Синьор! Иль вы состаритесь печальным,
Иль разобьете зеркало свое.
 

КАЛИФ (отворачиваясь)

 
Увы! Да не смутит меня Нечистый!
 

ДЖИН

 
Лечу за третьей. Вмиг примчу ее!
 

(Исчезает, уводя с собой венецианку.)

КАЛИФ

 
О женщины! Банан ли вы душистый
Иль перец жгучий, – вот и разбери!
 

(Недоуменно разводит руками и печально задумывается.)

Джин и нубийка. Она – очень юная, чернокожая, полунагая, с кривым ножом у пояса. Пока джин говорит с калифом, она стоит на возвышении, наивно тараща на всё глаза.

ДЖИН

 
Не хмурься, повелитель! Вот и третья.
То – плод без червоточинки внутри,
Мне кажется…
 

КАЛИФ

 
Не в силах и смотреть я…
 

(Подымает голову.)

 
Клянусь Аллахом: вот так существо!
О глаз колеса! О подушки-губы!
А тело! Сажа не черней его…
И этот волос, как каракуль грубый…
Ух! Даже страх всего меня потряс.
 

джин

 
Ну, зеркала счастливый обладатель,
Напрасно ты страшишься в этот раз.
 

КАЛИФ

 
Поверь, непрошеный доброжелатель,
Не слишком тороплюсь вступить я в брак…
 

ДЖИН (настойчиво)

 
А я хочу, чтоб плавал ты в блаженстве!
 

КАЛИФ (иронически)

 
И обещаешь ввергнуть в этот мрак?
Избавь же от подобных благоденствий!
 

(Приближается к нубийке.)

 
Владычица пышнейших в мире губ!
Я долго затруднять тебя не буду,
Лишь сообщи мне: кто ты?
 

НУБИЙКА

 
Я – Губуб,
Дочь предводителя племен монбутту.
 

КАЛИФ

 
Возлюбленный ведь есть уж у тебя?
 

(В сторону.)

 
Храни меня, Аллах, от этой рожи!
 

НУБИЙКА (гордо)

 
Не лги, о вождь! Га! Посмотрела б я,
Какой бы белый или чернокожий
Дерзнул им стать?
 

КАЛИФ

 
Я также не дерзну.
Я лишь тебе, орешек мой чернильный,
Плечо агатовое ущипну…
 

(Опасливо протягивает руку)

НУБИЙКА (замахиваясь ножом)

 
Меня не взять ни волей, ни насильно!
 

(Запевает пронзительно и протяжно)

 
Ой-ла-хэ! Губуб совсем не дура.
Девушка она, каких немного:
Страуса она изловит в дурро,
В тростнике изранит носорога.
 
 
Ой-ла-хэ! Губуб совсем не лгунья.
Да, она из дев, каких немного:
Милого не ждет и в полнолунье,
А насильника накажет строго.
 
 
Ой-ла-хэ! Похвалят все нубийцы,
Видя скальп вблизи ее порога:
Хороша Губуб – мужей убийца.
Да, то – девушка, каких немного!
 

ДЖИН

 
Могучий! Не внимай ее словам.
До ласк все девы – яростней тигрицы…
 

КАЛИФ (беря поспешно зеркало)

 
Теперь прибегну к зеркалу я сам.
О, если бы и в этой ошибиться!
 

Снова завеса скрывает нубийку и чрез мгновенье рассеивается. Слышна странная резкая музыка. На циновке раскинулась во сне Губуб. Сбоку осторожно показывается голова нубийского воина и с наивным восторгом любуется спящей. Затем, озираясь и крадучись, воин подползает к девушке и готов уже овладеть ею. Но Губуб мгновенно раскрывает глаза и одним прыжком ускользает от него. Начинается борьба, сопровождаемая угрожающими жестами и неистовым вращением глаз. Наконец девушка хищным движением хватает своего противника за горло и вонзает в него нож. Когда же тот мертвым простирается у ее ног, она носится вокруг в дикой воинственной пляске, окончив ее, с торжествующим видом ставит ногу на грудь побежденного… Завеса падает – и нубийка по-прежнему перед калифом.

ДЖИН (с восторгом)

 
Поистине, вот клад для нас, мужчин.
Владей же им, калиф!
 

КАЛИФ (тихо)

 
Аллах со мною!
 

(Громко.)

 
Коль так им восхищен ты, добрый джин,
Тебе охотно уступлю его я…
 

ДЖИН

 
Нет, нет, великодушный! Клялся я
Тебе дать деву – и обет мой сдержан.
 

КАЛИФ (в ярости)

 
Да не манит та девственность меня,
О непонятливый! о гвоздь! о стержень!
 

(Толкает ее к джину)

 
Бери ж ее, бери! Ведь всё равно,
Я близ нее бесстрастнее, чем евнух!
 

ДЖИН

 
Скажи же, что тобою решено,
О, властелин, без этих вспышек гневных.
 

КАЛИФ

 
Так приведи сначала двух других!
 

ДЖИН.

 
Они уж и сейчас перед тобою.
 

Входят Эль-Джелисс и Лауретта. Джин расставливает всех трех девушек перед калифом.

КАЛИФ

 
Вот что решил я в помыслах моих!
Во-первых: предназначено судьбою,
Как видно, в брак пока мне не вступать.
А во-вторых: нет ничего труднее,
Как Девственность Прекрасную сыскать!
А в-третьих: надо юностью своею
Всемерно пользоваться, как они…
 

(Указывает на Эль-Джелисс и Лауретту)

 
Но что – лишь шалость для венецианки,
В веселье легком проводящей дни,
То – грех для правоверной персиянки!
Поэтому, о дух, поторопись
Исполнить точно веленное мною:
Брось в море влюбчивую Эль-Джелисс,
А чистую Губуб возьми женою…
Я ж, подчиняясь юности моей
И мудрому Пророкову завету,
Оставлю здесь подругою ночей
В любви искуснейшую Лауретту!
 

Джин почтительно выслушивает, кланяется, скрестив руки на груди и скрывается, таща за руки персиянку и нубийку. Калиф и венецианка опускаются на ковер.

ВЕНЕЦИАНКА (обнимая калифа)

 
Друг! Обещай мне зеркало разбить.
К чему его жестокие виденья?
Красавиц, правда, сладостно любить…
А девственниц? Одно предубежденье!
 

ЗАНАВЕС

1917

АНАХОРЕТ И КРАСАВИЦА
^{пьеса в о дном действии}

ПАМВА – старец-пустынник.

ЛОЛЛИИ – знатный юноша из Александрии.

ЮНИЯ – богатая девушка из Александрии.

АМАРИЛЛИС – ее рабыня.

САРАЦИН.

Действие происходит в Фиваиде, недалеко от города Александрии, в первые века христианства.

Маленький оазис среди пустыни. Цветущий кустарник и несколько малахитовых пальм, под которыми приютилась хижина анахорета. Рядом за изгородью – огород дынь, тыкв и огурцов. Вдали – золотистые песчаные холмы и небо в оранжевом закате.