Текст книги "Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь"

Брюшной тиф. Температурная кривая состоит из фазы нарастания температуры (длящейся около недели), фазы разгара (до двух недель) и фазы падения температуры (около недели). Больные брюшным тифом резко заторможены физически и интеллектуально. Движения становятся замедленными, они безучастны к происходящему. При попытке заговорить с ними дают односложные ответы после длительной паузы либо не отвечают вообще. В период разгара болезни находятся в состоянии тяжелейшего ступора, не узнают близких. Цвет лица становится бледным (иногда встречается покраснение кожи).

Возвратный тиф. Для возвратного тифа характерно чередование приступов лихорадки (подъемов температуры) с периодами нормальной температуры тела. Отмечается желтушность кожных покровов. О различных типах лихорадки, протекающей при этих болезнях, и сравнении их с лихорадкой, которая наблюдалась у Пржевальского, поговорим позднее. Сейчас сосредоточимся на поведении больного путешественника.

Н. Ф. Дубровин, сославшись на воспоминания Роборовского, написал, что 16 октября Пржевальский убил черного грифа, сидящего на косогоре. Хотя в опубликованных воспоминаниях Роборовского, в том числе и в письме Фельдману, про грифа ничего не сказано.

Если учесть, что 10 октября Николай Михайлович послал из Каракола телеграмму брату, получалось что и спустя шесть дней у него оставалось незамутненное сознание, зоркий глаз и твердая рука, то есть отсутствовала «физическая заторможенность».

Из Каракола (написано: из Каракуля) в Москву. Арбат, дом Пржевальского.

«Снаряжаемся в Караколе. Выступаем отсюда около 10 ноября. Все благополучно.

Пржевальский».

Каракольская почтовая станция.

«Я никогда не видел человека накануне смерти такого бодрого, – говорил доктор И. И. Крыжановский, – который так твердо мог говорить о смерти, и не верил, чтобы он мог скончаться. Мне казалось, что ему лучше».

Ясность ума Пржевальский сохранял до последнего часа: всех узнавал, давал распоряжения, как и где его похоронить, завещал свое имение родственникам, рассказывал полковнику Королькову о Петербурге и деревне, ругал спутников за слезы, волновался, что Роборовский не идет спать и т. д.

Таким образом, даже на взгляд человека без медицинского образования очевидно, что поведение Пржевальского было совершенно не типичным для больного брюшным тифом.

Что же о болезни Пржевальского думали врачи, которых попросили высказать свое мнение спустя столетие после смерти путешественника, в 1994 г.?

«Представленные материалы, датированные 1888 г., содержат недостаточно информации для вынесения аргументированного заключения о болезни и смерти Н. М. Пржевальского. В то же время, по мнению экспертов-инфекционистов (проф. Ляшенко Ю. И., проф. Кошель О. И., проф. Лобзин Ю. В.), маловероятно, что причиной смерти Н. М. Пржевальского явился брюшной тиф.

Для брюшного тифа не характерны [наблюдавшиеся у Н. М.]: выраженная потливость, перемежающаяся лихорадка, боли под ложечкой, рвота, боли в ногах и затылке, носовые кровотечения, зуд, желтушность»[598]598
  К экспертизе характера смерти Н. М. Пржевальского / Проф. Попов, начальник кафедры инфекционных болезней Санкт-Петербургской военной академии проф. Ю. В. Лобзин. 22 июня 1994 г. // Из семейного архива Пржевальских. Получено от И. Кашиной.


[Закрыть].

И в 2019 г. М. М. Храмцов, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой инфекционных болезней, профессор Смоленского государственного медицинского университета, писал: «Как врач по инфекционным болезням, без точных анализов, по отрывочным воспоминаниям современников Пржевальского, далеких от медицины, я не могу дать диагноз болезни 130-летней давности. Единственное, что можно утверждать, – это отсутствие болезни „брюшной тиф“ по описанному случаю во время болезни Пржевальского: момент выздоровления и убийство птицы. Здесь полная неясность, т. к. во время тифозной болезни человек не имеет сил даже поднять руку, а не то чтобы встать и стрелять из ружья» (Крячун, 2019, с. 5).

Внешний вид Пржевальского, «цвет лица с самым незначительным желтоватым оттенком» был характерен для больного возвратным, а не брюшным (бледный цвет лица) тифом.

Итак, у Н. М. был возвратный тиф, но с осложнением, носящим название желчного тифоида (N-паратифобацилез), когда к тифу присоединилась сальмонеллезная инфекция[599]599
  Желчный тифоид может протекать по тифоидному или септическому варианту. Тифоидной вариант характеризуется выраженной желтухой, профузным поносом, геморрагической сыпью, повышением температуры в период апирексии (отсутствия температуры). Септический вариант протекает с развитием многочисленных абсцессов (гнойное расплавление тканей) внутренних органов, миокардита, пневмонии, остеомиелита. При развитии желчного тифоида часты летальные исходы.


[Закрыть]. Среди множества сальмонелл только сальмонеллы тифи вызывают брюшной тиф. Не исключено, что «сальмонеллезная инфекция» объясняет слова Роборовского о болезни Пржевальского как о «местной разновидности брюшного тифа».

Мы считаем, что сегодня нет причин сомневаться в диагнозе каракольских врачей – возвратный тиф, поставленный на основании совокупности фактов, в том числе и того, что еще несколько человек из экспедиционного отряда заболели болезнью с теми же признаками.

Почему-то большинство пишущих о смерти путешественника утверждают, что из членов отряда заболел только один он. Это, как видно из письма Роборовского Фельдману, не соответствовало действительности: «Многие из солдат старых тоже было заболели, но теперь поправились уже».

К сожалению, Всеволод Роборовский не назвал имен «старых солдат», то есть тех, кто уже участвовал в предыдущих экспедициях Пржевальского, и не уточнил, когда они заболели – раньше или позже Пржевальского. К счастью, они выздоровели, скорее всего, без помощи врачей.

Болезнь Пржевальского, как писал Роборовский, была «заразительной», тем не менее казаки, солдаты и Роборовский с Козловым постоянно общались с ним: заболел ли позже кто-нибудь из них? (Роборовский с Козловым не заболели.) И не мог ли Пржевальский заразиться от ранее заболевших членов своего отряда?

Спустя 130 лет А. Д. Крячун решил доказать смерть Пржевальского от возвратного тифа. В книге «Пржевальский. Трудный путь к истине», подаренной правнучатому племяннику путешественника в день юбилея великого предка, Крячун описал и сравнил «температурные кривые» и симптомы болезни Пржевальского с симптомами брюшного и возвратного тифов по 25 показателям.

Фрагмент сравнительной таблицы симптомов болезней. Симптомы: 3. у Пржевальского; 4. при брюшном тифе; 5. при возвратном тифе

Температурные кривые: а. больного брюшным тифом; б. больного возвратным тифом; в. Н. М. Пржевальского

Три «показателя Пржевальского» (носовое кровотечение[600]600
  Есть две точки зрения: носовое кровотечение характерно для возвратного тифа, и нехарактерно.


[Закрыть], нехватка воздуха, отсутствие сыпи на теле) не совпали с «показателями возвратного тифа». Девять «показателей Пржевальского» не соответствовали признакам брюшного тифа.

Доказывает ли сопоставительная таблица симптомов наличие у Пржевальского возвратного тифа, сказать затруднительно. Но А. Д. Крячун считает, что доказывает. «Строго говоря, для данных симптомов [Н. М. Пржевальского] точную и вполне идентичную рубрику в отделе инфекционных болезней трудно подыскать» (из письма доктора исторических наук М. К. Басханова А. Д. Крячуну) (Крячун, 2019, с. 43).

Может быть, температурные кривые помогли определить болезнь Пржевальского?

Классические температурные кривые брюшного и возвратного тифов, приведенные в книге А. Д. Крячуна, существенно отличаются.

Температурный график, построенный «по хронологии дней и состояния Н. М.», по мнению А. Д. Крячуна, «четко вписывается в образец „типовой температурной кривой“ возвратного тифа, скопированной из Большой медицинской энциклопедии» (Там же, с. 44–46).

На наш взгляд, «кривая Пржевальского» мало похожа на типовую «кривую возвратного тифа».

Какие еще доказательства в «пользу возвратного тифа» привел А. Д. Крячун? Инкубационный период. Начало болезни.

Период инкубации для брюшного тифа составляет от трех суток до двадцати одного дня (в большинстве случаев от девяти до четырнадцати суток). Для брюшного тифа Крячун принимает во внимание инкубационный период в девять – четырнадцать дней и категорически отрицает возможность трехдневной инкубации, которая, по его мнению, «противоречит всем медицинским канонам».

Инкубационный период возвратного тифа длится от трех до пятнадцати дней, чаще семь – восемь дней. Если не фиксировать внимание на словах «чаще и в большинстве случаев», то получается, что по инкубационному периоду один тиф от другого трудно отличить.

Возможно, эти два тифа отличаются началом болезни?

Возвратный тиф начинается остро, температура тела с ознобом повышается до 39–41 °C и держится на высоком уровне с незначительными суточными колебаниями. Больные жалуются на головную боль, на нестерпимую боль в икроножных мышцах, пояснице, суставах, по ходу нервов. При пальпации икроножных мышц боль усиливается. Рано появляется тупая боль в левом подреберье. Нередко наблюдаются носовые кровотечения, возможны бессонница, бред, возбуждение, менингеальные симптомы. Сознание сохранено.

При брюшном тифе лихорадка прогрессирует медленно. Максимальное повышение температуры (до 40 °C) наблюдается к пятому – седьмому дню заболевания. В начале болезни отмечаются тошнота, снижение аппетита, слабость, раздражительность, головные боли.

В некоторых случаях заболевание может начинаться уже на вторые сутки, остро, с резкого повышения температуры и тяжелой интоксикации.

А. Д. Крячун пишет, что «первоначальные симптомы обеих болезней [брюшного и возвратного тифов] также мало отличаются друг от друга». Заметим, что это верно только в том случае, когда брюшной тиф начинается с резкого повышения температуры.

Началом недомогания Пржевальского А. Д. Крячун считает 8 октября, когда путешественник ехал с казаком в Каракол, и, по высказываниям казака, «генерал сильно устает, ему жарко».

«10 октября – у Пржевальского вид нездорового человека… 14 октября… принял хинин, 15 октября – температура повысилась до 40°… 17 октября жаловался на боль под ложечкой, тошноту, рвоту, отсутствие аппетита, жажду, боль в ногах и затылке, тяжесть в голове. Носом шла кровь, 18 октября жаловался на боль в затылке и нехватку воздуха. 19 октября температура 41°. Носом шла кровь» (Крячун, 2019, с. 28–30).

Как видно из этих данных, лихорадка, наблюдавшаяся у Пржевальского, прогрессировала медленно, что характерно для брюшного тифа.

Если считать началом болезни 15 октября, когда Пржевальский пожаловался на нездоровье, измерял температуру, считал пульс и говорил о тифе с навестившим его штабс-капитаном, то болезнь будет похожа на возвратный тиф. Получается, что в данном случае объяснять вид тифа протеканием начала болезни – весьма ненадежный показатель.

Как мы поняли, основным доказательством правоты А. Д. Крячуна явилось письмо к нему М. К. Басханова. Профессор-востоковед М. К. Басханов ссылался на уездного каракольского врача И. И. Крыжановского (не приводя ссылки – ее мы нашли в РГВИА[601]601
  РГВИА. Ф. 401. МФ. Оп. 4-228. Д. 40. 1888.Четыре дня у одра болезни покойного генерала Н. М. Пржевальского. Записки доктора И. И. Крыжановского.


[Закрыть]), который заявил, что «между киргизами Каракольского уезда свирепствовала эпидемия возвратного тифа и именно желчного тифоида» (Крячун, 2019, с. 43)[602]602
  Однако на с. 34 автор приводит письмо Басханова: «В пользу клещевого укуса говорит и тот факт, что других зараженных людей не наблюдалось ни среди состава отряда, ни среди местного населения». Из этого следует, что эпидемия возвратного тифа не свирепствовала. Получается, что одно утверждение противоречит другому.


[Закрыть], и поэтому он склоняется «к этому предположению [высказанному Крячуном? – Авт.], что болезнь покойного Пржевальского можно и с большой вероятностью назвать возвратным тифом» (Там же).

«Все вернулось на круги своя!» Правильный диагноз – возвратный тиф, осложненный желчным тифоидом, был поставлен каракольскими врачами! Мы тоже считаем, что Пржевальский болел возвратным тифом.

На первый взгляд кажется – не все ли равно, от какого тифа погиб Пржевальский? Однако у многих вызывает удивление, почему он выпил сырой воды из реки, когда первая заповедь путешественника – «не пей воды сырой». По мнению А. Д. Крячуна, «биографы Пржевальского, писавшие об этом, дискредитировали Н. М. как руководителя экспедиции перед всем человечеством» (Крячун, 2019, с. 26).

Брюшным тифом заражаются через воду, возвратным заболевают от клещей и вшей. Другими словами, чтобы заболеть возвратным тифом, не обязательно пить воду из реки Чу.

Кстати, о Чу! Крячун, побывавший в тех местах, написал, что эта река горная, с быстрым течением. «Исток ее находится в 200 км от места, где охотился Н. М., и в пути она подпитывается множеством родников и речек, истоком которых являются ледники хребтов Терской Ало-Тоо и Киргизского» (Там же, с. 34, 35).

Так, в конце концов, пил Пржевальский воду из реки Чу или нет? Дадим слово свидетелям.

1. Дневник Пржевальского.

«4, 5 октября. Вечером поехал с Роборовским на станцию Константиновскую (19 верст от Пишпека) на фазанов (Phas. Mongolicus), которых здесь очень много.

Вечером и утром я убил 15, Роборовский 1. Несмотря на октябрь, днем очень жарко; листья еще не осыпаются с деревьев, хотя на некоторых начинают желтеть».

(Пржевальский не пишет о солдате, который, по словам Дубровина, нес мешок с убитыми фазанами.)

Пржевальский в своем дневнике о том, что пил воду, ничего не написал.

2. Письмо Роборовского управляющему делами Военно-ученого комитета Главного штаба генерал-лейтенанту Ф. А. Фельдману от 22 октября 1888 г.

«Уже совсем вечером Николай Михайлович пришел усталый и вспотевший на станцию, напился холодной воды и лег спать. Утром перед отъездом домой (т. е. на бивак в Пишпеке) мы снова поохотились».

Роборовский в письме о том, что Пржевальский пил воду из реки, ничего не сообщил.

Но в последующих своих воспоминаниях он ярко и красочно рассказал об арыке (может быть, это была редакторская правка?).

3. Воспоминания В. И. Роборовского, опубликованные в журнале «Русская старина».

«Отправились с ним в разные места, он в одну сторону, а я в другую.

Когда мы сошлись вечером после охоты, то он говорил, что ужасно устал и сильно вспотел (это случилось с ним первый раз на охоте), так что напился из арыка.

„Выпил я из арыка гадости, говорил он, вот придем домой, выпьем запивка“ (Так называли мы жидкий чай с лимонною кислотою, с сахаром или с клюквенным морсом. Мы всегда брали это питье в дорогу, чтобы не пить сырую воду).

Действительно, придя на бивак, Н. М. выпил более бутылки этой запивки, потом подали самовар, мы поели баранины, которую Н. М. запил полстаканом белого вина, и легли спать. Ночью он вставал, ему казалось жарко, он вышел во двор. 5 октября 1888 г.

Рано утром мы опять пошли на охоту, вернулись часов в 11. Пишпек, 6 октября».

Теперь, по словам Роборовского, Пржевальский выпил воду из арыка.

4. Дубровин, ссылаясь на воспоминания все того же Роборовского, поведал следующее.

«5 октября. На охоте он пробыл почти целый день и вернулся домой уже поздним вечером. Днем было настолько жарко, что, будучи одет в одном кителе, он так вспотел, что китель и белье были буквально мокры. К тому же он пил во время охоты воду из реки Чу, которая даже и туземцами считается вредною в сыром виде.

Придя на станцию, Н. М. застал готовый самовар, но, по привычке, выпил холодной запивки две бутылки. Потом выпил стакан чая с пол стаканом белого ташкентского вина и, поужинав жареным мясом, лег спать. Ночью ему показалось жарко, и он приотворил окно».

Дубровин написал, что Пржевальский пил воду из реки Чу.

Чему верить? Заметим, что источником информации во всех случаях был Всеволод Иванович Роборовский. Он был в шоке от смерти Пржевальского, поэтому сразу не вспомнил, говорил ли путешественник о выпитой им грязной воде, или Роборовскому «мысль о воде» внушили позже? Заразная вода была нафантазирована, чтобы объяснить болезнь «брюшной тиф»? Но тогда «фантазеры» не учли, что брюшным тифом можно заразиться не только через воду, но и пищу, и, как говорится, бытовым путем. В последнем случае источником заразы могут быть зараженные люди (киргизы, казаки, солдаты и др.).

Очень хорошо, что А. Д. Крячун привлек внимание к причине гибели путешественника и опроверг бытующее мнение о том, что Пржевальский умер от брюшного тифа, выпив сырой воды.

Пржевальский скончался от возвратного тифа, которым можно заразиться от клещей, вшей и зараженных людей. Отметим еще раз, что возвратный тиф «считается заразительным; поэтому тело Н. М. не позволили поставить в церковь, пока гроб не запаяли в другой металлический гроб».

А. Д. Крячун рассмотрел лишь один способ заражения. Он считает, что Пржевальский заболел возвратным тифом от укуса аргасового клеща. Это случилось, когда путешественник «как любознательная натура не мог не походить по развалинам, образовавшимся после землетрясения г. Верного». «Возможно, среди развалин и прицепился к Пржевальскому роковой клещ, который во время соприкосновения впрыскивает обезболивающее средство, и человек не чувствует укуса» (Крячун, 2019, с. 40).

Действительно, укусы иксодовых клещей (живут в лесной зоне и переносят энцефалит) безболезненны. Укус аргасового клеща, переносчика возвратного тифа, довольно болезненный. Первым признаком клещевого возвратного тифа служит возникновение в месте укуса клеща «первичного аффекта, представляющего собой мелкую папулу в окружении геморрагического ободка». Другими словами, организм на болезненный укус аргасового клеща может отреагировать аллергической реакцией. Сначала на пораженном участке возникает темно-красное пятно, затем на нем появляется вздутие с жидким кровянистым содержимым. При этом место укуса сильно чешется, а область вокруг него покрывается сыпью. Такая реакция вызвана тем, что слюна данного паразита весьма токсична. Трудно представить, что путешественник не обратил внимание на укус такого клеща.

Зачем Пржевальский поехал в Верный? Поехал по делам, жил в бараке в саду губернатора. Было ли у него время, чтобы «походить по развалинам», в которых могли прятаться аргасовые клещи?[603]603
  Места обитания аргасовых клещей: гроты, расщелины, норы, трещины, пещеры, гнезда. Кроме этого, они очень любят обитать в домах и глиняных пристройках. Взрослая особь может передавать болезни своим личинкам. Когда паразит не может найти животное, за счет которого будет питаться, то нападает на людей, главным образом, ночью.


[Закрыть]

Из дневника Пржевальского.

«27 сентября. Поехал на почтовых из Пишпека в Верный за китайским серебром и ради выбора нескольких казаков. Со мной Роборовский, Нефедов и наш новый переводчик Сташков [а не вдвоем, как вспоминал Роборовский].

28 сентября. В 2 часа пополудни приехал в Верный.

29, 30 сентября, 1, 2 октября. Пробыли в Верном. Поместились отлично: в бараке в саду губернатора.

2 октября. Утром выехали из Верного. Дорогою по станциям были выставлены из киргизских волостей верблюды. По-прежнему очень плохи, так что из 500 выставленных я выбрал для экспедиции только 7.

Перед вечером приехали в Пишпек[604]604
  В Пишпеке уездный начальник Сергей Михайлович Махонин и городничий Константин Павлович Крупеников поставили за городом возле этапного барака четыре юрты. Одну для Пржевальского, другую для Роборовского с Козловым, одну для нижних чинов, одну для багажа (Дубровин, 1890, с. 457–458).


[Закрыть], куда уже прибыл из Ташкента весь наш багаж».

Мы предлагаем рассмотреть еще один источник заражения – платяную вошь, которую можно подцепить где угодно и от кого угодно. Это так называемый эпидемический (вшивый) возвратный тиф[605]605
  Возбудитель вшивого возвратного тифа Borrelia recurrentis морфологически не отличается от возбудителей клещевого возвратного тифа. Заражение вшей от больных тифом происходит только в лихорадочный период заболевания. В отдельных случаях заражение возможно через слизистую оболочку глаза в результате заноса спирохет пальцами, загрязненными гемолимфой раздавленной вши. До введения в практику антибиотиков для лечения применялись препараты мышьяка: сальварсан, новарсенол, которые вводили внутривенно во время приступа и в период апирексии с интервалом в 4–5 дней.


[Закрыть].

Как не вспомнить слова Басханова, что «между киргизами Каракольского уезда свирепствовала эпидемия возвратного тифа».

Вшивый (эпидемический) возвратный тиф переносится больным тяжелее, чем клещевой (эндемический), и длительного, прочного иммунитета, в отличие от клещевого, после перенесенной болезни не возникает. Если полагать инкубационный период трехдневным, то заражение путешественника произошло в Караколе, возможно, на квартире, где он остановился, или при контакте с зараженными казаками, солдатами, киргизами и др., когда покупал верблюдов, выбирал спутников и пр.

Нас совершенно не удивило его раздражение по поводу городской каракольской жизни, которое выдается как начало болезни, и его желание перебраться из города на простор. В Верном и Пишпеке он с отрядом жил в юртах на окраине городов, чему был очень рад. Вообще, поездка в последнее путешествие представлена литературным гением Дубровина как цепь событий и высказываний, предшествующих гибели Пржевальского. Он плакал, покидая Слободу, говорил «прощай» вместо «до свидания», завидовал молодому и полному сил Роборовскому, рассуждал о смерти. Он устал на охоте, жаловался на жару, хотя всем остальным было не жарко, у него было плохое настроение, когда он представлял свою жизнь «на покое», наконец, у него выпал зуб. Он посмотрел на себя в зеркало и увидел себя страшным и старым, поэтому побрился и приоделся.

Конечно, Пржевальский погрузнел и не был в отличной физической форме, сказалась городская «сидячая жизнь». Конечно, он был намного старше своих товарищей, Роборовского и Козлова. Но мечтал ли он, по предположению А. Д. Крячуна, как настоящий воин, «умереть на поле брани» (Крячун, 2019, с. 53–54). «Предчувствие последней дороги, после которой не будет продолжения, заставило Пржевальского самому поднести спичку к мосту, который он сжег, чтобы не возвращаться. И сгорел вместе с ним, успев произнести свое завещание преданным людям, которые пойдут вослед ему» (Там же, с. 54). Сказано сильно, но как это перевести на обычный язык? Пржевальский окончил жизнь самоубийством, задумав это сделать в последней экспедиции? Прекратил сопротивляться болезни, так как хотел умереть, и болезнь предоставила такую возможность?

И это совершил человек «ясно осознанной цели», по определению А. П. Чехова, не скептик, не мистик, не психопат или пессимист[606]606
  Это сделал человек-подвижник, смысл жизни которого – «подвиги, цели и нравственная физиономия доступны пониманию даже ребенка». Это сделал человек «простой и понятный». «Читая его биографию, никто не спросит: зачем? почему? какой тут смысл? Но всякий скажет: он прав» («Новое время». 1888. № 4548. 26 октября. Без заглавия и подписи). Авторство Чехова устанавливается на основании его письма к Е. М. Линтваревой от 27 октября 1888 г.: «Сегодня в „Новом времени“ (среда, 26-го окт‹ября›) есть мой короткий вопль по адресу покойного Пржевальского – образчик моих передовиц. Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно». Н. М. Пржевальский скончался 20 октября 1888 г.; «Новое время» 24 октября поместило некролог за подписью А. Елисеева. Статья Чехова, таким образом, не некролог в строгом смысле слова.


[Закрыть]. Это сделал человек, получивший немалые государственные средства на экспедицию, взявший с собой почти 30 человек, 120 верблюдов и 30 лошадей и др. Это человек, о планах которого уже оповестили мировую общественность. И все это только для того, чтобы умереть «на руках отряда»?

Может быть, о намерении свести счеты с жизнью он обмолвился в своем дневнике? Или в дневнике он написал о предчувствии скорой кончины?

«Август 24. В четыре часа по полудни почтовый поезд Нижегородской дороги повез меня в „пятое“ путешествие по Центральной Азии. Радость великая! Опять впереди – свобода и дело по душе. Но для успеха его необходимо прежнее счастье, которое не отвернется и ныне от меня.

…Средства материальные экспедиции ныне еще шире, чем были у нас при „четвертом“ путешествии. Снаряжение также более широкое: уже теперь везем мы с собою 300 пудов клади, да столько же, если не более, вероятно, прибавится в Караколе, куда мы теперь направляемся».

Записи последующих дней сообщали, что из Нижнего Новгорода до Астрахани они плыли на пароходе «Фельдмаршал Суворов», потом на небольшом пароходике достигли устья Волги и пересели на морской пароход «Великий князь Константин». Затем на пути следования были Петровск (Махачкала), Баку, Узун-ада. В начале морского пути Пржевальского и Козлова «постигла морская болезнь», но в целом «переезд через Каспий был совершен отлично».

3 сентября. «В полдень пришли в Узун-ада. Окрестности – голые сыпучие пески. Отлично выкупался в море. Жарко как летом. В 6 часов вечера двинулись по закаспийской железной дороге. Ночь наступила превосходная – теплая и лунная».

4, 5, 6 сентября. «Ехали по Закаспийской железной дороге. Эта дорога (1340 верст) – совершенное чудо в пустыне. Словно в сказке несешься в вагоне по сыпучим пескам или по бесплодной и безводной галечной равнине».

7, 8, 9, 10 сентября. «Утром приехали в Самарканд. Поместились у Николая Ивановича [Толпыго]. Отдыхаем хорошо. Фруктами превосходными объедаемся. По наружности [русский город] много походит на Верное. В туземном городе мы осматривали мечеть, в том числе и ту, где находится могила Тамерлана».

Как видно, записи путешественника весьма жизнерадостны и не содержат никаких предчувствий или даже намеков на желание Пржевальского «умереть на посту».

«Правда, которую не докажешь документами», – как написал А. Д. Крячун (то есть самоубийство), – не единственная оригинальная гипотеза гибели Пржевальского. Среди «недоказательных правд»: убийство Пржевальским грифа, священной птицы, преднамеренное отравление медленно действующими ядами и случайное отравление при лечении иссык-кульским корнем (аконитом). Есть еще особое мнение журналистки Ирины Кашиной, что причиной смерти было онкологическое заболевание, лимфогранулематоз, которым давно страдал Пржевальский.

Несколько слов о журналистке И. Кашиной и «стародавней болезни Н. М.».

В конце 1990-х годов она пришла в дом М. В. Пржевальского, внучатого племянника путешественника, где мы с ней и познакомились.

В первые же минуты Ирина Кашина заявила, что ее главная миссия на земле – донести до людей правду о гибели Пржевальского. Потом она рассказывала об англичанах, которые хотели отравить путешественника, но современные врачи не подтвердили этой версии Кашиной. Затем она долго повествовала о болезни, которой Н. М. страдал во втором путешествии, о наказании его местными божками за то, что он взял рога марала с могилы святого. По мере рассказа она все более возбуждалась. Мы в то время были не в теме причин гибели путешественника и знали только про брюшной тиф, о других версиях ничего не слышали. Наконец, Кашина поведала о своем открытии истинной причины гибели Пржевальского, которую подтвердили медики.

Журналистка и современные врачи установили, что Пржевальский страдал лимфогранулематозом, то есть, по словам Кашиной, раком крови. Вот эта болезнь и есть истинная причина его гибели, о чем к моменту встречи с потомками его брата И. Кашина опубликовала несколько статей[607]607
  Медицинская газета. 1995. № 17, с. 16; № 19, с. 16; Россия молодая. 1995. № 8, с. 18–24; 1997. № 3, с. 34–42; № 4, с. 27–33; Тихий час. Екатеринбург. 1995(?) № 5, с. 12–15; № 6, с. 10–13.


[Закрыть]. Ксерокопии этих статей она подарила авторам этой книги.

Кашина отдала нам также бумагу «К экспертизе характера смерти Н. М. Пржевальского», подписанную профессорами В. Л. Поповым и Ю. В. Лобзиным, в которой отвергалась возможность отравления мышьяком, а «сама гипотеза об отравлении представлялась надуманной, поскольку в последней экспедиции Н. М. не пересекал границ Тибета, а находился в районе реки Чу близ Бишкека».

Это заключение, кроме того, отвергало причину смерти Пржевальского от брюшного тифа. Эта часть экспертизы нами цитировалась ранее.

Среди других причин врачи-инфекционисты упоминали сепсис, давнее терапевтическое заболевание, возможно, сахарный диабет, либо патологический процесс в гепато-панкреато-дуоденальной зоне, в том числе цирроз печени, опухоль печени или поджелудочной железы, панкреатит.

Заключение специалистов[608]608
  Специалисты кафедры судебной экспертизы Санкт-Петербургской военной академии, в частности профессор В. Л. Попов, «который материалы для теоретической экспертизы направил по точному адресу – к инфекционистам» (Кашина И., 1995, с. 16).


[Закрыть] было датировано 22 июня 1994 г., и в нем ничего о лимфогранулематозе не сообщалось.

Второй бумаги, где, по словам Кашиной, подтверждалась версия о лимфогранулематозе, мы не видели, так как она ее «случайно не захватила». Журналистка не принесла эту бумагу-экспертизу и при второй нашей встрече.

Заключение члена-корреспондента Российской академии медицинских наук профессора Н. С. Потекаева и заведующего кафедрой кожных и венерических болезней Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова профессора О. Л. Иванова мы увидели в статье И. Кашиной, опубликованной в «Медицинской газете». Это заключение было сделано на основании дневниковых записей Пржевальского во время второго путешествия.

Заметим, что дневниковые записи, в которых Пржевальский упоминал о заболевании кожным зудом, относились к сентябрю – ноябрю 1877 г., то есть за 11 лет до смерти.

«Вероятнее всего, что Пржевальский страдал генерализованным кожным зудом, обусловленным первичной полисистемной патологией» (цирроз, опухоль печени, сахарный диабет), – заключили медики.

Как дополнение к вышесказанному (первичная системная патология) авторы упоминали лимфогранулематоз. «Дополнительно необходимо отметить, что подобные явления на коже могут быть обусловлены также лимфогранулематозом». Врачи не исключали и чесотку. Медики сетовали, что «отсутствие квалифицированного описания кожных изменений, а также необходимого клинического обследования не дает возможности более определенно высказаться о диагнозе кожного поражения». «Однако с уверенностью можно сказать, что причиной смерти послужило не кожное, а общее заболевание». Таким образом, врачи не поставили диагноз – лимфогранулематоз. Они упоминали о нем как о болезни, характеризующейся зудом. К слову, зуд – частый симптом многих заболеваний (диабет, подагра, желтуха, нарушение функций эндокринных желез, почек, печени, ожирения и т. д.).

К экспертизе характера смерти Н. М. Пржевальского

Диагноз длительной болезни Пржевальского под названием «лимфогранулематоз» поставила журналистка Ирина Кашина, приписав врачам то, чего они не говорили. Кашина допустила ошибку, рассуждая о лимфогранулематозе как раке крови, хотя это – рак лимфы, что следует из самого названия болезни. «Смерть наступает при явлениях общего истощения». В то время как в последние дни жизни путешественника не отмечалось его резкого похудения.

Почему из всех возможных болезней, сопровождающихся зудом, Кашина выбрала лимфогранулематоз? Чтобы поговорить «о наследственной склонности организма к злокачественным процессам», так как, заметила Кашина, «нелишне вспомнить также, что матушка Н. М. Пржевальского скончалась от рака желудка».

В статье, опубликованной в «Медицинской газете», вывод о «раковом заболевании крови» звучит осторожно, далее в других статьях он становится категоричным: «Итак, на поверхности лежал ответ: лимфогранулематоз или по-простому – рак». «Настоящая сущность его болезни оказалась выявленной путем посмертной медицинской экспертизы, спустя 107 лет после его смерти: диагноз – лимфогранулематоз».

Мы проанализировали все статьи Кашиной, посвященные смерти путешественника, написали возражения, заключив, что журналистское предположение о том, что причиной смерти Пржевальского являлся лимфогранулематоз, может существовать только в виде не слишком убедительной гипотезы (январь 1998 г.). Этот текст мы вручили Ирине Кашиной, после чего связь с журналистской прервалась.

Прошли годы, и оказалось, что «дело Кашиной» живет, но пока не побеждает. В 2006–2007 гг. Ирина Кашина продолжала писать об этом в интернете. Статьи Ирины Кашиной (Вишневской) есть в архиве РГО в фонде Пржевальского[609]609
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 1. Папка без обозначения дела (Д?). Статьи Вишневской-Кашиной: о Пржевальском – «Молодая гвардия», 1997. № 3, 4 («Отцовское дело»); о Козлове – «Вокруг света», 1989. № 7, 8 («Мечты о Лхасе»); НА РГО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 250. И. Вишневская. Пятая экспедиция Н. М. Пржевальского // Россия молодая. 1995 (ксерокопия), с. 7.


[Закрыть]. К сожалению, версию гибели Пржевальского от лимфогранулематоза принимают за истину весьма уважаемые люди (Тишков, 2007, с. 9; Михновский [Электронный ресурс])[610]610
  «В последней, четвертой, Пшева почувствует себя плохо и в окружении своих учеников и последователей скончается на берегу озера Иссык-Куль. Умрет великий путешественник и умелый разведчик от болезни, мало изведанной на ту пору – лимфогранулематоза, а попросту – рака лимфатических желез и кроветворных органов… Тогда это посчитали брюшным тифом: не той, мол, водички из болотца попил…» (Михановский [Электронный ресурс].


[Закрыть].

Еще одну, сказочно-мистическую, версию смерти путешественника, «жертвы грифа», «запустил» А. Митрофанов в 2003 г.: Пржевальский умер потому, что убил священную птицу, грифа. «Вскоре после охоты Пржевальский слег. Кто-то считал, что это тиф. Кто-то – что обычная простуда. Кто-то подозревал расстройство лимфатических желез. Болезнь была загадочна» (Митрофанов, [Электронный ресурс]). И у А. Митрофанова нашлись «последователи».

«Пржевальский, выйдя из юрты и увидав на косогоре сидящего черного грифа, не вытерпел и выстрелил в него. Притащили убитого грифа к юрте. Николай Михайлович рассматривал его, расправлял крылья и перья и любовался ими. Гриф, на радость ученым, удался на славу и был с удовольствием съеден. Но киргизы этой радости не разделяли. Они были уверены, что Пржевальский убил священную, неприкосновенную птицу» (Крылов [Электронный ресурс]).

В истории с грифом явно просматривается старинное верование о том, что гриф – священная птица. Так считали многие древние народы. В Вавилоне, Ассирии, Древнем Египте главные божества изображались с головой грифа. Одна из египетских богинь носила имя Мут, что в переводе означало «гриф». У римлян гриф считался священной птицей бога войны Марса.

В 1888 г. смерть Пржевальского не вызвала появления каких-то иных, кроме официальных, объяснений причин его гибели, зато нынешние публикаторы не поскупились на «изъяснения загадочной смерти» путешественника. «Вскрытие не производилось, объяснение смерти заболеванием брюшным тифом выглядело весьма предположительно. Данное обстоятельство позволяет выдвинуть иную гипотезу смерти великого путешественника, которую на сегодняшний день нельзя ни подтвердить, ни отрицать – отравление медленно действующим ядом» (Колесников, 2008).