Текст книги "Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь"

История лошади

Тысячи лет эта лошадь бегала по безлюдным просторам земли, не подозревая, что является «лошадью неутомимого путешественника». Древние люди рисовали ее на стенах пещер, в недавние времена ее считали предком домашней лошади, сегодня ученые называют ее отдельным видом. Выяснилось, что лошади Пржевальского имеют уникальные генетические маркеры, не встречающиеся ни у одной породы домашних лошадей. У нее 33 пары хромосом (66), а не 32 (64), как у домашних. Три года назад интернациональный коллектив ученых на основании археологических и генетических исследований сделал сенсационный вывод, что лошади Пржевальского (Equus przewalskii) – это не последние дикие предки современных лошадей, а одичавшие потомки первых домашних скакунов, которые жили в Казахстане в районе современного села Ботай около 5,5 тыс. лет назад. Об этом сообщил журнал Science (Gaunitz et. all, 2018).

Этот вывод подвергли критике российские ученые, опубликовав свои доводы в журнале «Природа»[644]644
  Природа. 2018. № 7: А. Н. Тихонов (Зоологический музей РАН. Москва, с. 3–4); Н. И. Абрамсон (Зоологический институт РАН. Москва, с. 5–8); П. А. Косинцев, Н. А. Пластеева (Институт экологии растений и животных Уральского отделения РАН. Екатеринбург, с. 9–12); Н. Н. Спасская (Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, с. 13–15); П. Ф. Кузнецов (Самарский государственный социально-педагогический университет, с. 16–19).


[Закрыть]. Исследователи считают корректными результаты, полученные авторами журнала Science, но сомнительной их интерпретацию. Таким образом, в настоящее время (2023) вопрос о происхождении лошади Пржевальского остается дискуссионным.

Михаил Ефимович и Григорий Ефимович Грум-Гржимайло

Фотография из книги Г. Е. Грум-Гржимайло «Описание путешествия в Западный Китай» (т. 1–3. СПб., 1896–1907)

Но во времена Пржевальского европейцы о существовании этой лошади вообще не знали. Н. М. Пржевальскому «лично удалось встретить только 2 стада диких лошадей» (Пржевальский, 1883, с. 42). Шкура лошади, которую из экспедиции привез Пржевальский, была подарена ему бывшим начальником Зайсанского поста А. К. Тихановым. Лошадь убил неизвестный киргиз в песках южной Джунгарии. Уже после смерти путешественника братьями Грум-Гржимайло, Григорием и Михаилом, были застрелены несколько лошадей и доставлены Д. А. Клеменцом в Петербург[645]645
  В 1901 г. князю Э. Э. Ухтомскому привезли кобылу и жеребца лошади Пржевальского. Князь подарил их государю императору. Лошади содержались в царских конюшнях Царского Села. В этом же году два жеребенка и одна кобыла поступили в Московский зоопарк.


[Закрыть]. M. Е. Грум-Гржимайло был первым, кому удалось не только наблюдать на свободе, но и убить дикую лошадь Пржевальского (под Гученом, 1889).

«Это был высокий, очень некрасивый человек, с желтым цветом лица и с резким скрипучим голосом. В географических кругах его, шутя, называли „ногой европейца“, потому что по возвращении из каждого путешествия на докладе Географическому обществу он всякий раз сообщал, что он был в таких местах, куда еще не ступала нога европейца» (Из воспоминаний зоолога …, 1966, с. 89).

Описание лошади было впервые сделано известным зоологом И. С. Поляковым в 1881 г. (Известия ИРГО, 1881, вып. 1) по шкуре с черепом, переданным Пржевальским в Зоологический музей, где Поляков заведовал отделением млекопитающих.

И. С. Поляков

Затем в 1902 г. академик В. В. Заленский в серии «Научные результаты путешествий Пржевальского по Центральной Азии» описал лошадь Пржевальского на основании 13 шкур, девяти черепов, одного скелета, одного набитого экземпляра и живых лошадей из царских конюшен (Заленский, 1902).

На работу В. В. Заленского последовал сокрушительный отзыв Е. А. Бихнера под названием «Лошадь Пржевальского в обработке акад. В. В Заленского», который он закончил словами: «Появление работы г. Заленского нужно признать за весьма печальное недоразумение. Да и вообще вся работа – не более как недоразумение» (Бихнер, 1903).

Работу Е. А. Бихнера, в свою очередь, раскритиковал профессор Петровской академии Н. М. Кулагин.

И. С. Поляков, назвавший лошадь, как он написал, именем «неутомимого путешественника», дружил с Пржевальским, вероятно, со времен Уссурийского путешествия.

К выводу о «старинной дружбе» мы пришли, прочитав письма Александра Алексеевича Кропоткина, брата П. А. Кропоткина. В письме к Евгению Пржевальскому он писал, что «506-й экземпляр книги Вашего брата об Уссурийском крае отдан мною, впрочем, без спроса Вашего брата, г. Полякову, одному из добрых знакомых Н. М.»[646]646
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 122. Письмо А. А. Кропоткина от 1 октября 1870 г. Петербург.


[Закрыть] [выделено нами – Авт.].

Жеребята Аргод, Арнак и Атас. 14 июня 2018 г.

В письме Николаю Пржевальскому Александр Кропоткин сообщал, что «Иван Семенович Поляков поехал в экспедицию на Онежское озеро от Географического общества, где и будет заниматься зоологическими, по преимуществу, исследованиями. Он хорошо выдержал перед отправлением своим экзамены»[647]647
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 122. Письмо А. А. Кропоткина от 21 апреля (3 мая) 1871 г.


[Закрыть].

Путешественник, географ и революционер Петр Кропоткин писал, что «Поляков был молодой студент, очень талантливый зоолог и ботаник, с которым мы вместе совершили Витимскую экспедицию. Родился он в бедной казачьей семье, на границе Монголии. Преодолев всевозможные затруднения, Поляков добрался до Петербурга и поступил в университет, где стал известен как зоолог, подававший большие надежды. В это время он сдавал кандидатский экзамен. Со времени долгого путешествия мы были большими друзьями и даже одно время жили в Петербурге вместе. Но Поляков не интересовался моею политическою деятельностью» (Кропоткин, 1988, с. 316).

В настоящее время в мире насчитывается около двух тысяч чистокровных лошадей Пржевальского, которые произошли от 12 особей. С 2015 г. в России в Оренбургском заповеднике (Тимонова, 2016) реализуется двенадцатый в мире и первый в России проект реинтродукции лошади Пржевальского – «Программа создания полувольной популяции лошади Пржевальского в заповеднике Оренбургский» (Степной бюллетень, 2019).

Несколько особей лошади Пржевальского содержатся в заповеднике «Смоленское Поозерье», а также в зоопарках ряда европейских городов, в частности в Праге (см. цв. вклейку).

Еще раз о коллекциях и «Научных результатах путешествий»

«Все специалисты, имевшие случай видеть зоологические и ботанические коллекции, привезенные Пржевальским, одинаково удивляются как количеству собранных животных и растений, так искусству их препарирования и прекрасному состоянию, в котором доставлены все коллекции в Петербург из отдаленнейших стран Центральной Азии» (Дубровин, 1860, с. 534).

Звери и птицы большей частью были убиты самим Николаем Михайловичем. Он же занимался их препарированием в первом и втором путешествиях; затем это делали отставной унтер-офицер Коломейцов и старший урядник Телешов.

Публикация описаний громаднейших коллекций требовала больших финансовых вложений, которых ни у Пржевальского, ни у Академии наук, ни у Географического общества не было[648]648
  РГАДА. Ф. 1385. Оп. 1. Д. 1621. Л. 7, 8. Письмо Пржевальского Остен-Сакену 8 июня 1886 г.


[Закрыть]. Неожиданно наследник цесаревич будущий император Николай II, пожертвовал 25 тыс. рублей из собственных денег.

«Счастьем, совершенно неожиданным, – писал Николай Михайлович воспитателю наследника Г. Г. Даниловичу, – явилось для меня извещение г. Президента императорской Академии наук, что Его Императорское Высочество, Государь Наследник Цесаревич благоугодно пожертвовал из собственных средств 25 тысяч рублей на издание описания собранных мной в Центральной Азии коллекций»[649]649
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 3. Д. 12. Л. 14. Из письма (черновик) от 8 июня 1887 г.


[Закрыть].

Николай Михайлович в знак благодарности посвятил наследнику цесаревичу свою книгу.

«Оканчивая в настоящее время печатание своего четвертого путешествия, решил просить Ваше превосходительство, – писал Н. М. Пржевальский в следующем письме Г. Г. Даниловичу, – ходатайствовать перед Государем Наследником Цесаревичем о дозволении мне посвятить эту книгу Его Императорскому Высочеству и тем принести хоть ничтожную дань признательности как высокому покровителю моих научных исследований в Центральной Азии.

Одновременно обращаюсь с такими же просьбами к Военному министерству[650]650
  РГВИА. Ф. 401. Оп. 4/928. Д. 40. Докладная от 3 июня 1888 г. военному министру с просьбой ходатайствовать перед Государем императором о дозволении посвятить книгу о четвертом путешествии Наследнику Цесаревичу.


[Закрыть] для доклада Государю Императору[651]651
  Николай Михайлович также просил разрешения подарить книгу всем великим князьям (по каждому из которых была подана отдельная докладная). Разрешение на посвящение и дарения книги «От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследования северной окраины Тибета и путь через Лоб-нор по бассейну Тарима», изданной в начале августа 1888 г., было получено.


[Закрыть].

Почту себя совершенно счастливым, если Государю Наследнику Цесаревичу угодно будет принять столь ничтожное выражение глубоко искренней с моей стороны благодарности.

С глубоким уважением и совершенной преданностью Пржевальский. 4 июня 1888»[652]652
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 3. Д. 12. Л. 16.


[Закрыть].

На средства наследника цесаревича Академия наук издала «Отдел зоологический» в трех томах. Отделы «Метеорологический» и «Ботанический» в двух томах были изданы ИРГО также на средства, высочайше дарованные. «Отдел насекомые, чешуекрылые» издали на средства великого князя Николая Михайловича. «Отдел прочие семейства насекомых» был издан Русским энтомологическим обществом.

Николая Михайловича волновало, будет ли издание от Академии наук, на каком языке, кроме русского, будет печататься текст и куда поступят деньги от продажи будущего издания, о чем он писал секретарю академии К. С. Веселовскому.

Президент Академии наук граф Д. А. Толстой решил, что издание следует печатать от имени Академии наук, но на каждом издании обозначать, что сделано оно на пожертвования наследника цесаревича. Вырученные деньги потратить на публикацию следующих научных результатов, если окажется, что пожалованной суммы в 25 тыс. недостаточно, вторым языком будет немецкий, так как «он удобнее для лиц, занимающихся обработкой материалов»[653]653
  Письмо К. С. Веселовского Н. М. Пржевальскому от 31 марта 1888 // Дубровин, 1890, с. 440.


[Закрыть].

События, связанные с публикацией научных результатов, происходили в то время, когда Пржевальский готовился к своему пятому и, как оказалось, последнему путешествию.

Как оценил ученый мир вклад Н. М. Пржевальского в мировую науку?

За «многолетние неутомимые и замечательные труды в области зоологии и географии» Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии (ИОЛЕАЭ), состоящее при Императорском Московском университете, избрало 15 октября 1886 г. доктора зоологии генерал-майора Н. М. Пржевальского своим почетным членом. Это избрание было также «выражением благодарности за доставленные им замечательные предметы для московских коллекций». Решение об избрании Н. М. Пржевальского почетным членом ИОЛЕАЭ подписали: президент общества Всеволод Миллер, члены совета: П. Петров, Вл. М-в, секретарь общества Николай Зограф (?). Председатели отделов: Анатолий Богданов, Е. Попровский (?), К. Тимирязев, А. Столетов, Вл. Межеванин (?). Секретари отделов: Н. Калужский, Н. Кулагин (?), Н. Гондатти[654]654
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 227.


[Закрыть].

В том же году, 18 июля, Императорская Германская Академия естественных и медицинских наук (Deutsche Akademie der Naturforscher Leopoldina) в Галле избрала Пржевальского своим действительным членом. Президент академии, доктор Карл Герман Кноблаух, «приветствуя благороднейшего и известнейшего мужа Н. М. Пржевальского, согласно постановлению Академии, избранного действительным членом», писал в Дипломе: «…Нам очень приятно, что ты, выдающийся муж, чьи познания и исследования в области естествоведения были давно уже признаны и оценены всеми образованными людьми, приступаешь к нашему обществу» (Дубровин, 1890, приложение 17, с. 594).

Вершиной торжеств стало вручение Николаю Михайловичу золотой медали, специально выбитой в его честь (в соответствии с приказом от 2 января 1887 г.) (см. цв. вклейку). Так российские ученые отметили выдающиеся научные заслуги Пржевальского, который не имел, как они, университетского образования, но обладал большими научными познаниями в разных областях естествознания и провел колоссальное исследование природы Центральной Азии, чем существенно обогатил мировую науку.

На аверсе медали, выбитой в честь Н. М. Пржевальского, надпись: «Николаю Михайловичу Пржевальскому Императорская Академия Наук. 1886»; на реверсе: «Первому исследователю природы Центральной Азии».

Всего РГО учредило 12 медалей (из них девять именных), в настоящее время общество вручает 10 медалей[655]655
  Именные золотые: Константиновская (1846), Н. М. Пржевальского (1946), П. П. Семенова (1899), Ф. П. Литке (1873), А. Ф. Трешникова (2014), И. П. Бородина (2014), Н. Н. Миклухо-Маклая (2014), Ю. А. Сенкевича (2014), именная серебряная Н. М. Пржевальского (1891), Большая золотая медаль за ученые труды (1946), Большая золотая медаль Отделения Этнографии и статистики (1879–1930), Большая серебряная медаль (2014).


[Закрыть].

29 декабря 1886 г. на годовом торжественном собрании Академии наук Пржевальскому преподнесли выбитую в его честь золотую медаль, которой «Академия желала, – сказал в своей речи секретарь Академии наук К. С. Веселовский, – как бы приложить свою скрепу [здесь и ниже в цитате выделено нами. – Авт.] к давно состоявшемуся единодушному приговору всего ученого света о великости услуг, оказанных славным русским путешественником ближайшему познанию природы на огромных, труднодоступных, пространствах земного шара».

Впечатление, произведенное на Пржевальского речью К. С. Веселовского[656]656
  «Есть счастливые имена, – сказал непременный секретарь академии К. С. Веселовский, – которые довольно произнести, чтобы возбудить в слушателях представление о чем-то великом и общеизвестном. Таково имя Пржевальского… Имя Пржевальского будет отныне синонимом бесстрашия и энергии в борьбе с природой и людьми, и беззаветной преданности науке». «Вот прекрасный некролог для меня и готов, – повторял Пржевальский под сильным впечатлением этой речи, – теперь я знаю, что скажут после моей смерти…»


[Закрыть], было очень сильным, на глазах его даже показались слезы.

Кроме именной золотой медали, были сделаны именные бронзовые медали, которые Николай Михайлович подарил своим товарищам, спутникам и родственникам. Брат Николая Михайловича по матери, Николай Иванович Толпыго, поблагодарив за присланную медаль, писал, что «портрет на медали хорош, но слишком суровое выражение, такое лицо бывает у Вас, только когда Вы на что-нибудь сердиты»[657]657
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 250. Письмо Н. И. Толпыго от 17 мая 1887 г. Самарканд.


[Закрыть].

К. С. Веселовский. Санкт-Петербург, 1 января 1887 г.

«Великости услуг» Н. М. Пржевальского, «оказанных ближайшему познанию природы», наглядно подтверждали его зоологическая и ботаническая коллекции.

«Из Центральной Азии Пржевальский привез громадный гербарий в количестве 15–16 тысяч растений, которые составляли 1700 видов. В Бюллетене Академии наук было описано 218 новых видов, совершенно неизвестных до того времени науке. Эти виды состояли из 173 тибетских и 45 монгольских растений. Среди них найдено 7 новых родов! Млекопитающих оказалось 702 экземпляра, птиц – 5010, пресмыкающихся и земноводных, главным образом ящериц – до 1200 экземпляров, рыб – 643» (Мурзаев, 1953, с. 40–41).

Особенно хороши были зоологические коллекции, в которых было более 7,5 тыс. экземпляров. В их оказались десятки новых видов животных, ранее неизвестных науке. Академик А. А. Штраух на собрании ИРГО, посвященном памяти Пржевальского, отметил, что его коллекции «составили тот колоссальный, несравненный материал по позвоночным животным Центральной Азии, который Николай Михайлович пожертвовал Академии наук и который, по всей справедливости, составляет гордость академического музея» (Памяти Н. М. Пржевальского, 1889, с. 28).

В этой главе мы рассказали об оценке современниками Н. М. Пржевальского его вклада в науку. Следующая посвящена главным образом деятельности государства и потомков в XX и XXI веках по сохранению и увековечиванию памяти выдающегося ученого и путешественника.

Увековечение памяти Н. М. Пржевальского

Государство и частные лица

Первым, кто решил увековечить память о Пржевальском, был полковник Я. И. Корольков. Он предложил устроить в Караколе читальню с музеем и установить на могиле памятник[658]658
  Военный министр распорядился похоронить Пржевальского с военными почестями, а также просил «дать распоряжение о временном ограждении могилы и о представлении вслед за сим соображений, какой мог бы быть воздвигнут над могилой памятник Пржевальскому и какой потребуется на сие расход» (РГИА. Ф. 401. Оп. 4/928. Д. 40. Л. 142–142 об.).


[Закрыть]. «Весь мир, которому известно имя Пржевальского, – говорил Корольков, – будет смотреть на эту могилу», поэтому каракольцам нужно заботиться о ее сохранении и украшении.

Я. И. Корольков и поддержавшие его предложение В. И. Роборовский с П. К. Козловым пожертвовали каждый по 100 руб. Об этом Корольков сообщил Софье Алексеевне Пржевальской, жене брата Владимира, «зная от Роборовского и Козлова о тех высоких родственных чувствах, какие существовали между членами семьи Пржевальских»[659]659
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 123.


[Закрыть].

Владимир Михайлович Пржевальский прислал 500 руб. «на это дело», а Корольков дополнительно собрал «между близкими знакомыми еще несколько больше 500 рублей». «Сверх этих денег, – писал Я. И. Корольков В. М. Пржевальскому, – у меня экземпляров 40–50 чучел, по преимуществу птиц, главным образом полученных от Петра Кузьмича [Козлова], да есть еще кое-какие книги»[660]660
  Там же. Оп. 2. Д. 304.


[Закрыть].

Однако спустя год после смерти Пржевальского Корольков писал:

«Хотели мы после смерти Николая Михайловича огородить могилу заборами, внутри каждого разбить сад, да Канцелярия, по-видимому, заморозила дело: до сих пор нет еще разрешения собрать на этот предмет деньги. Без разрешения же уездное начальство не позволило собирать деньги».

Канцелярия застопорила и вопрос о читальне и музее. Но Корольков не сдавался и на следующий, 1890 г., собирался «производить сбор пожертвований, до 1000 рублей еще, так как на этот счет имею некоторые обещания», и «устроить заборчик и разбить сад». Он хотел «начать посадку с местной породы деревьев, с тиса и пирамидального тополя (ташкентского). А там, по укоренению, можно будет пересаживать туда и другие сорта»[661]661
  НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 304.


[Закрыть].

В годовщину смерти путешественника Корольков побывал на его могиле. «Прошлого дня (20 октября) ездил на озеро, где на могиле Николая Михайловича отслужена была панихида. К сожалению, резкий холодный ветер, потом буран помешали очень многим жителям нашего города побывать на этой панихиде, так что собралось немного (около 20 человек). Землетрясение не отразилось на могиле, хотя дачи внизу под горой и пострадали»[662]662
  Там же.


[Закрыть].

11 марта 1889 г. по указу императора Александра III г. Каракол был переименован в город Пржевальск. Этому предшествовала большая переписка внутри военного ведомства.

16 февраля 1889 г. в Петербург на имя начальника Главного штаба генерала Н. Н. Обручева от генерал-губернатора Степного генерал-губернаторства и командующего войсками Омского военного округа генерала Г. А. Колпаковского поступила бумага следующего содержания: «Милостивый государь Николай Николаевич! Незадолго перед сим я сообщал Вам предложение о сохранении барака, в котором скончался генерал-майор Пржевальский. Я полагаю для увековечения в Средней Азии имени его город Каракол назвать именем Пржевальского». Далее прилагалась справка о городе Караколе, который возник в 1869 г. «на местности пустынной». А также о том, что Пржевальский отправлялся отсюда на Лоб-Нор и сюда возвратился из четвертого путешествия. Приводились примеры названий российских мест в честь русских генералов.

Ходатайство генерал-губернатора Г. А. Колпаковского о переименовании Каракола было согласовано с министром внутренних дел графом Д. А. Толстым и завизировано военным министром П. С. Ванновским. Последний, подавая прошение на высочайшее имя, от себя добавил: «Со своей стороны, ввиду заслуженной славы, которою пользуется Пржевальский в России и за границей как ученый и как неустрашимый исследователь Центральной Азии, считаю долгом повергнуть оба ходатайства Колпаковского [о бараке и о переименовании Каракола] на благоусмотрение Вашего Императорского Величия»[663]663
  РГВИА. Ф. 401. Оп. 4/92. Д. 45. 1889 г.


[Закрыть].

О высочайшем соизволении переименовать город в Пржевальск (от 11 марта 1889 г.) военный министр написал ряду лиц: Н. А. Безаку, П. П. Семенову, И. И. Стебницкому, графу Д. А. Толстому, Н. П. Гирсу (в редакцию «Правительственного вестника») и подал рапорт в Правительствующий сенат.

Город переименовали через пять месяцев после смерти путешественника, то есть значительно быстрее, чем обустроили могилу.

Барак, в котором умер Николай Михайлович, стал именоваться Бараком генерал-майора Пржевальского, о чем сообщала надпись на черной доске над входом. Внутри барака, напротив того места, где лежал Николай Михайлович, прибили медную доску с надписью «Здесь скончался ген. – майор Пржевальский 20-го октября 1888 года в 9-ть часов утра». Лазаретный образ Спасителя, перед которым происходило отпевание покойного Пржевальского, навсегда остался в бараке[664]664
  «Дело о бараке» было начато временно командующим войсками генерал-лейтенантом Бобковым, которому, в свою очередь, поступило ходатайство «О мерах по увековечению памяти о смерти генерал-майора Н. М. Пржевальского» от временно и. д. начальника Каракольского местного лазарета (РГВИА. Ф. 401. Оп. 4/92. Д. 45. 1889 г.).


[Закрыть].

Памятный камень с мемориальными досками на месте барака-лазарета. 2019 г.

Сегодня на месте барака-лазарета генерал-майора Пржевальского стоит валун с двумя медными досками[665]665
  В 2010-х годах доску украли. В 2019 г. сотрудники Киргизско-российского славянского университета им. Б. Н. Ельцина при поддержке киргизских и российских пограничников восстановили мемориальные доски на камне, установленном на месте глазного отделения лазарета, в котором в 1888 г. 1 ноября по новому стилю скончался великий русский путешественник Н. М. Пржевальский. Одна доска на русском языке, другая на киргизском.


[Закрыть]. Город Пржевальск в 1992 г. киргизские власти вновь переименовали в Каракол.

Мнение о сооружении рядом с могилой памятника на казенный счет появилось вскоре после похорон Пржевальского. Нередко пишут, что памятник был возведен на деньги императора Александра III. Вероятно, что так понимаются слова: «Державный Покровитель Общества (ИРГО) соблаговолил почтить память Н. М. Пржевальского сооружением, по Высочайшему повелению и на Высочайше дарованные средства, прекрасного памятника Н. М. Пржевальского на месте его кончины, близ озера Иссык-Куля» (История полувековой деятельности…, 1896). Скорее всего, средства на памятник были выделены из Государственной казны[666]666
  Из государственной казны было выделено 125 тыс. руб. серебром и объявлен конкурс на создание эскиза памятника (Сумароков, Сумарокова, 2019, с. 213).


[Закрыть]. К сожалению, нам не удалось выяснить в архиве подробности «дела о сооружении памятника в Караколе», потому что документ (РГВИА. Ф. 401. Оп. 4/928. Д. 50. 1889–1904 гг.) числился отсутствующим.

Из многих публикаций известно, что созданный генерал-майором Бильдерлингом проект памятника был удостоен «особой похвалы Его Величества и Высочайшего утверждения 21 января 1889 г.».

Памятник Н. М. Пржевальскому в Караколе был открыт 26 июня 1894 г. Он представляет собой скалу, сложенную из больших глыб местного тянь-шаньского гранита, увенчанную фигурой бронзового орла – символа ума и бесстрашия (размах крыльев – 2,5 м). В клюве орел держит оливковую ветвь – эмблему мирных завоеваний науки. В когтях у него – полуразвернутая бронзовая карта Центральной Азии с нанесенными маршрутами путешествий ученого. На лицевой стороне скалы укреплен крест. Под ним большая бронзовая медаль с барельефом путешественника – увеличенная копия именной золотой медали Императорской академии наук, отлитой в 1886 г. в знак признания его великих заслуг перед наукой, и надпись: «Николай Михайлович Пржевальский. Первый исследователь природы Центральной Азии. Родился 31 марта 1839 г. Скончался 20 октября 1888 г.». В толще гранита прорублены одиннадцать ступеней. Высота памятника 8,2 м, ширина 2,5 м, вес 365 т.

Мы не могли проследить историю создания этого памятника по архивным документам, поэтому излагаем ее по повести П. В. и Г. Е. Кулагиных «Памятник» и работам А. Н. Крылова и Е. П. Гавриленковой (Крылов [Электронный ресурс]; Гавриленкова, 2011), в которых нет ссылок на первоисточники.

Этапы работы по постройке памятника наглядно представлены на фотографиях. Сначала нужно было найти подходящие тысячепудовые глыбы гранита, затем доставить их до места стройки. Потом, соорудив леса, с помощью совершенно примитивной техники водрузить глыбы друг на друга.

Для местных каракольских мастеров все было в новинку: размеры камней, тщательность их отбора (отсутствие трещин, вкраплений и других изъянов), дроги для перевозки огромных глыб. Кроме того, с тяжелым грузом нужно было проехать по мостам и мостикам через многочисленные арыки и т. д. Со всеми трудностями они успешно справились.

Камни нашли в Аксуйском ущелье, сделали дроги (большую телегу) «длиной в семь аршин с лишком». «Дрожинами служили четыре толстенных бревна. Оси [для колес] были из сухого карагача», который крепче дуба. В дроги впрягали 20 пар быков. К осени 1890 г. камни были заготовлены и доставлены на берег Иссык-Куля. С весны 1891 г. началось сооружение памятника. Камни обрабатывали вручную, подгоняли их друг к другу, ряд камней отполировали с лицевой стороны и установили бронзовый барельеф с портретом Н. М. Пржевальского, который в поперечнике равнялся примерно полутора аршинам.

Этапы работы по установке памятника Н. М. Пржевальскому

Стройкой руководил инженер К. А. Борисоглебский, который «за отлично выполненные работы по сооружению памятника на могиле генерал-майора Н. М. Пржевальского» был награжден Малой серебряной медалью ИРГО (1893).

Один подряд на поиск камней и их доставку К. А. Борисоглебский заключил с Аркадием Селиверстовичем Тюриным[667]667
  «Договор Борисоглебский составил с Аркадием подходящий, не угрожающий всякими ужасными строгостями в случае чего. В нем было немало оговорок на новизну и трудности работы в горах, на коварную здешнюю погоду, на отсутствие мастеров и подъемных приспособлений и просто на неопределенность многих вопросов» (Кулагин П. В., Кулагин Г. Е. [Электронный ресурс]).


[Закрыть], с которым работали братья Кулагины – Иван, Евдоким, Егор и Яков. «Иван Кулагин со своими подручными сделал телегу-богатыря для перевозки камней», потом он «заправлял плотничьими работами», «Евдоким остался главным хозяйственником, Егор и Яков занялись своим хозяйством». «На кладку памятника Борисоглебский, как и обещал, заключил договор с другим подрядчиком; кто он был, этот подрядчик, сейчас никто ни в роду Кулагиных, ни в роду Аркадия Тюрина не помнит. Все каменотесы и большинство других мастеров и рабочих, трудившихся с Аркадием, влились в артель нового подрядчика» (Кулагин П. В., Кулагин Г. Е. [Электронный ресурс]). Этот подряд, по данным Камит Савай (Kamit Savay [Электронный ресурс]), взял мещанин города Верного Заречный за 19 тыс. руб.

На памятник, как сообщили в своих работах Кулагины, Крылов и Гавриленкова, было отпущено 125 тыс. руб., на строительство ушло пять лет.

Памятник расположен рядом с могилой путешественника, на которой лежит внушительной толщины плита. Плита была заказана и изготовлена на средства жителей Каракола и установлена вместо деревянного креста в 1900 г. (Сумароков, Сумарокова, 2019, с. 221). На фотографии 1913 г. она отчетливо видна.

Плита на могиле Н. М. Пржевальского

Открытие памятника в Пржевальске. 26 июня 1894 г.

Сотрудница музея чистит плиту на могиле. Пржевальск, 1964 г.

Вызывает некоторое недоумение, что изображенный на могильной плите шестиконечный крест имеет нижнюю перекладину, наклоненную не в ту сторону.

Шестиконечный и восьмиконечный кресты

Шестиконечный православный крест имеет одну основную перекладину, под которой располагается косая перекладина.

Восьмиконечный православный крест изображается с двумя поперечными перекладинами вверху (верхняя короче нижней) и третьей – наклонной. Восьмиконечный крест установлен на памятнике, шестиконечный – на свежей могиле и выбит на могильной плите.

А. А. Бильдерлинг был автором проекта еще одного памятника Н. М. Пржевальскому, открытие которого состоялось в Петербурге на два года раньше, чем в Караколе.

Этот памятник был «сооружен Императорским русским географическим обществом в Александровском саду в Санкт-Петербурге на приношения почитателей незабвенного путешественника» (1892).

Сразу после кончины путешественника в ИРГО «возникла мысль о постановке бюста Пржевальского в сквере у Чернышева моста, против окон помещения общества». Для реализации мысли о памятнике общество «испросило Высочайшее разрешение на открытие в империи всеобщей подписки на составление капитала и учреждение премии и медали имени Пржевальского». Соизволение Государя было получено 1 декабря 1888 г.

Проект памятника Н. М. Пржевальскому в Петербурге. А. А. Бильдерлинг

Об открытии подписки на составление капитала и учреждение премии и медали имени Н. М. Пржевальского

Вскоре было официально объявлено:

«С Высочайшего соизволения открыта подписка для составления капитала на учреждение при Императорском Русском Географическом Обществе премии и медали имени Николая Михайловича Пржевальского. Пожертвования принимаются в конторе нашего журнала или адресуются непосредственно: С.-Петербург. Императорское Русское Географическое Общество. Имена жертвователей будут опубликованы»[668]668
  ЦГАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 1050. Л. 45.


[Закрыть].

Механизм сбора средств можно проследить на примере Москвы, куда редактору «Известий Московской городской думы» было прислано письмо вице-председателя ИРГО П. П. Семенова за № 841 от 2 октября 1889 г., текст для публикаций и подписные листы.

«Г. Редактору Известий

Московской городской Думы

Милостивый государь,

Вам, как просвещенному деятелю на поприще общественного служения, известно имя и значение Н. М. Пржевальского, столь безвременно исторгнутого смертью у науки и Отечества.

Державному хозяину Русской земли, Государю Императору, благоугодно было Самому озаботиться сооружением великолепного памятника величайшему русскому путешественнику нынешнего века над его одинокой могилою на берегах озера Иссык-Куля, где он нашел преждевременную смерть в городе, которому Высочайшею Волею на веки присвоено отныне славное имя покойного.

Вместе с тем Государю Императору благоугодно было соизволить на открытие повсеместной по России подписки для составления капитала на учреждение при Императорском Русском Географическом Обществе премии и медали имени Н. М. Пржевальского для выдачи русским путешественникам и исследователям на поле географической науки, в награду за понесенные на этом поприще труды.

Совет Императорского Русского Географического Общества, озабочиваясь обеспечением означенный подписки, поручил мне обратиться к Вам, Милостивый государь, с усерднейшею просьбою по возможности содействия к достижению намеченной с Высочайшего соизволения вышеизложенной патриотической цели.

При сем имею честь препроводить Вам подписной лист за № 00669 для сбора пожертвований и брошюру, посвященную памяти Н. М. Пржевальского.

Подлинный лист с собранными по нему пожертвованиями имеет быть отослан обратно в Императорское Русское Географическое Общество не позже, как через год от вышеозначенного числа. Имена жертвователей будут опубликованы.

П. Семенов»

В июле 1891 г. Подписной лист за № 00669 был возвращен в ИРГО по адресу Чернышевская площадь, 2. К сожалению, копии подписного листа нет в деле[669]669
  ЦГАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 1050. Л. 45.


[Закрыть], поэтому не известно, сколько же москвичи собрали денег на капитал Н. М. Пржевальского.

О всероссийском сборе на 1 декабря 1890 г. известно из Отчета по составлению при Императорском русском географическом обществе капитала имени Н. М. Пржевальского, опубликованного в Известиях ИРГО (1892, с.101). Из него следовало, что деньги поступили из военного ведомства от Главного штаба – 329 руб., офицеров Николаевской академии Генерального штаба – 169 руб., офицеров штабов военных округов: Московского – 111 руб., Финляндского – 104 руб. и др. От С.-Петербургской купеческой управы – 300 руб., смоленского губернатора – 163 руб. 56 коп., от других губерний, предводителей дворянства, городских голов. Деньги пожертвовали: Петровская академия – 19 руб. (в том числе Э. А. Юнге – 5 руб., Ф. Н. Кольбе – 1 руб., А. Ф. Фортунатов – 50 коп.), Императорская академия наук – 105 руб. (в том числе Е. А. Бихнер – 10 руб., В. Бианки – 5 руб., Ф. Д. Плеске – 5 руб.), Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии – 63 руб. (Н. Ю. Зограф – 1 руб., И. А. Каблуков – 2 руб.) и другие общества, редакции газет и журналов, банки, кредитные, страховые общества, правления железных дорог. Много взносов поступило от частных лиц[670]670
  Московская губерния г. Богородск. Детинов – 3 руб., И. Елагин – 3 руб., Ламакин – 1 руб., Е. Арманд с семейством – 10 руб., наследники А. М. Куприянова – 2 руб., П. Ф. Елагин – 2 руб., А. Елагин – 2 руб. // Челябинск. М. И. Шихов – 15 руб., С. П. Степанов – 2 руб. // Егорьевск. Гор. голова Бардыгин – 10 руб., Егорьевское гор. общество – 10 руб. На выставке садоводства, проходившей в 1889 г. в СПб., пожертвовали деньги: вел. кн. Николай Михайлович – 500 руб., Бильдерлинг – 10 руб., кн. Голицын – 10 руб., барон Клодт – 15 руб., Ф. А. Фельдман – 10 руб., Бахрушин А. П. – 5 руб., Бильдерлинг А. А. – 25 руб., Бильдерлинг П. А. – 100 руб., Воейков А. А. – 25 руб., Гейден А. Ф. – 25 руб., Гейден Д. Ф. – 25 руб., Гейден Е. Н. – 25 руб., Каульбарс Н. В. – 25 руб., Козлов П. К. – 31 руб. 15 коп., Коншин И. Н. (Москва) – 100 руб., М. В. Лауниц – 10 руб., Остен-Сакен Ф. Р. – 50 руб., Протасов-Бахметев Н. А. – 100 руб., Роборовский В. И. – 224 руб., Роборовский Ф. – 2 руб., Я. А. Сердечный – 5 руб., Степанов М. П. – 5 руб., Толпыго Н. И. – 100 руб., Фатеев И. А. – 10 руб., Фатеев И. Л. – 5 руб., Фатеевы Наташа и Андрюша – 6 руб., Шереметева М. Ф. – 100 руб. // Отмечены также частные пожертвования русских из Берлина – 91 руб. 12 коп., русских из Брюсселя – 20 руб., Общества художников в Париже – 26 руб. 95 коп. и троих русских из Швейцарии – 35 руб.


[Закрыть].

Значительный вклад в капитал своего имени «сделал сам Пржевальский». От продажи карточек Пржевальского выручили 126 руб. От продажи книги «Биография Пржевальского, составленная академиком Дубровиным» – 500 руб. Половина выручки от продажи книг Пржевальского составила 1299 руб. 60½ коп. Остаток капитала, принадлежащий Пржевальскому и хранившийся в ИРГО, – 119 руб.

Билет на торжественное открытие памятника Н. М. Пржевальскому в Петербурге

Ввиду успеха подписки, давшей к 1 декабря 1891 г. 31 618 руб. 46 коп., Совет ИРГО ходатайствовал о разрешении употребить часть собранного капитала на сооружение в Петербурге памятника Н. М. Пржевальскому. «Государь Император соизволил на установку памятника», утвердил проект А. А. Бильдерлинга и указал поставить этот памятник в Александровском саду (Журнал общего собрания…, 1891, с. 608). На памятник ассигновали 15 тыс. руб.

«Памятник, по рисунку действительного члена А. А. Бильдерлинга, академиком И. И. Шредером был сооружен в Александровском саду под наблюдением действительных членов Географического общества И. И. Стебницкого, Ф. А. Фельдмана и А. А. Бильдерлинга и открыт 20 октября 1892 г. в присутствии всего Совета общества, Начальника Главного штаба, Градоначальника, Губернатора СПб., С.-Петербургского и Смоленского губернских и Поречского уездного Предводителей дворянства, С.-Петербургского и Смоленского Городских голов, депутаций от Академии наук, Военной академии, Петербургского университета, Императорских обществ Садоводства, Охоты, Московского общества естествознания, Смоленской гимназии, сподвижников Пржевальского и его родных» (История полувековой деятельности…, 1896, с. 1002).

Московский университет послал в ИРГО бумагу, в которой объяснил, что, «не имея возможности командировать особого депутата на торжество открытия памятника Николаю Михайловичу Пржевальскому, присоединяется к Обществу в выражении глубокого уважения к памяти покойного»[671]671
  ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 64. Д. 481. Л. 4.


[Закрыть].