Текст книги "Первая Пуническая война"

Но когда карфагенская армия подошла к Адису, ее командующие поступили вопреки здравому смыслу и, вместо того чтобы выманить противника из лагеря и сразиться с ним на равнине, расположились на крутом и высоком холме, решив дать бой от обороны, тем самым лишив себя возможности использовать кавалерию и боевых слонов, главную ударную силу пунийцев в борьбе против римских легионов. Холм, где расположились карфагеняне, господствовал над римским лагерем, но пользы от этого пунийцам не было никакой. Зато Регул быстро сообразил, какую грубую ошибку допустили враги, и решил ей воспользоваться. В течение дня консул внимательно наблюдал за противником, а затем принял решение об атаке. На рассвете римская армия пошла в наступление.

Незадолго до восхода солнца Марк Атилий вывел из лагеря легионы и построил их в боевой порядок. Звезды погасли, черное небо постепенно серело, на возвышенности, где расположились карфагеняне, тускло мерцали лагерные костры. Римляне двинулись к холму, стараясь соблюдать полную тишину. Но вскоре их заметили. Над карфагенским лагерем запела труба, тысячи людей мгновенно оказались на ногах и стали торопливо снаряжаться для битвы. На ходу поправляя ремни и застежки доспехов, пунийцы поспешно строились в боевые порядки и выдвигались на заранее намеченные позиции.

Регул понял, что внезапное нападение не удалось, и распорядился, чтобы первый легион продолжал атаку на вражеский лагерь, а второму легиону приказал обойти холм и нанести удар с тыла. В предрассветных сумерках было трудно что-либо разглядеть, и консул надеялся, что противник не заметит его маневр. К этому времени первый легион достиг подножия холма и начал подниматься по склону. Навстречу римлянам двинулись густые ряды ливийских копейщиков и наемников. Когда легионеры приблизились на расстояние броска копья, гастаты первых рядов метнули пилумы и с обнаженными мечами пошли в атаку.

С первых минут боя сразу же выявилось преимущество карфагенян, занимавших позицию на возвышенности. Ливийские копейщики били большими круглыми щитами в щиты римлян и сбивали с ног штурмующих крутой склон легионеров. Галльские и испанские наемники, оглашая воздух громким боевым кличем, врубились в плотные ряды римлян и начали оттеснять их с холма на равнину. Гастаты заколебались и стали медленно отступать. Консул поспешно ввел в дело принципов, а затем и триариев, но общей ситуации это не изменило, и первый легион продолжал пятиться под мощным натиском карфагенской пехоты. Увидев, что враг дрогнул, Бостар, Гамилькар и Гасдрубал решили окончательно сокрушить римлян ударом кавалерии и боевых слонов. Но поскольку развернуть на холме ударные части не было никакой возможности, военачальники приказали им покинуть возвышенность и спускаться на равнину. В этот момент первый легион дрогнул под яростными атаками наемников и ливийцев, а затем и вовсе обратился в бегство. Карфагеняне бросились преследовать врага.

Неожиданно на вершине опустевшего холма появились воины второго легиона. К своему ужасу, они увидели поражение товарищей и их паническое бегство по направлению к лагерю. Но легат и трибуны не растерялись, раздались громкие, как щелчок бича, команды центурионов, и легионеры ринулись вниз с холма – в тыл наступающей карфагенской пехоте. Римляне сбежали с возвышенности на равнину, и град копий полетел в спины ливийцев и наемников. Преследование разбитого противника сразу же прекратилось, пунийцы развернулись и вступили в бой с новым врагом.

Но теперь ситуация на поле боя изменилась радикально. Римская атака была настолько неожиданной, что карфагенские командиры не успели снова выстроить своих людей в боевой порядок. Во время преследования убегающих легионеров монолитный строй ливийских копейщиков развалился, и теперь они вступали в сражение разрозненными группами. Римляне же атаковали плечом к плечу, сдвинув большие щиты, и шансов в этом противостоянии у карфагенян не было. Регул с помощью трибунов и центурионов остановил бегство первого легиона, ободрил воинов и повел их в новую атаку. Не выдержав удара с двух сторон, карфагеняне стали поспешно покидать поле боя, а легионеры бросились их преследовать.

Но римляне как начали стремительное наступление, так быстро его и остановили, потому что на равнине появились боевые слоны и карфагенская кавалерия, закончившие спуск с холма. Не желая, чтобы легионы попали под удар элефантерии и многочисленной конницы, Регул приказал остановить атаку. Карфагенские полководцы этим воспользовались и поспешно увели свою сильно потрепанную армию в Картхадашт. Легионеры захватили вражеский лагерь и полностью его разграбили, а Регул собрал командиров на военный совет, чтобы решить, что делать дальше.

* * *

О причинах поражения пунийцев при Адисе Полибий высказался весьма недвусмысленно: «Карфагеняне, незадолго перед тем разбитые на море, а теперь на суше не по недостатку мужества в войске, но по нерассудительности вождей его, переживали весьма тягостные чувства» (I, 31). Историк, сам бывший военный, очень хорошо разбирался в тонкостях стратегии и тактики и знал, о чем говорил. Карфагенская армия была неплохо сбалансирована, обладала превосходной кавалерией и боевыми слонами, которых у римлян не было. В пехоте служили наемники, хорошо знавшие свое дело, а средний и младший командный состав был представлен профессиональными военными. Как уже говорилось, главной проблемой армии Картхадашта была дикая некомпетентность высшего командного звена, не умеющего грамотно распорядиться столь внушительными силами.

Последствия поражения оказались для карфагенян очень пагубными. Римляне подвергли жуткому погрому местность вокруг Карфагена, после чего Регул повел армию на север, где находились еще не разоренные территории, и разбил лагерь на реке Баграде. Вскоре им был захвачен город Тунет, расположенный в непосредственной близости от столицы. Закрепившись на этой позиции, консул мог в любое время беспрепятственно атаковать Карфаген.

Римские историки пишут об этом этапе кампании с неподдельным восторгом: «Марк Атилий Регул в свое консульство, рассеяв саллентинцев, отпраздновал над ними триумф и первым из римских полководцев провел флот в Африку. Разгромив пунийцев, отбил у Гамилькара шестьдесят три военных корабля, захватил 200 городков и 200 тысяч человек (пленных)» (Аврелий Виктор. De vir. Ill. XL, 4). Трудно сказать, о каких кораблях здесь идет речь, поскольку ни один источник не упоминает об операциях на море, которые проводил Марк Атилий. Возможно, что подразумеваются суда, захваченные римлянами в битве при мысе Экном. Аврелию Виктору вторит Евтропий: «Регул двинул армию против африканцев. Сражаясь против трех карфагенских полководцев, он оказался победителем, восемнадцать тысяч врагов убил, пять тысяч человек с восемнадцатью слонами захватил в плен, семьдесят четыре города принял под защиту Рима» (II, 21).

С не меньшим энтузиазмом расписывает достижения соотечественников в Африке и Анней Флор: «Пунийцев при виде врагов охватил такой ужас, что Карфаген едва не был взят при открытых воротах. Прологом к войне была Клипея: она первая выдастся у пунийского берега как крепость и обзорный пункт. И Клипея, и триста других крепостей были опустошены. Сражались не только с людьми, но и с чудовищами. Змея удивительной величины, рожденная словно для защиты Африки, беспокоила лагерь, расположенный у Баграда. Победитель Регул добился того, что само имя его повсеместно внушало страх. Он перебил или заточил в оковы большую часть молодежи и самих полководцев, отправил в Рим флот, нагруженный огромной добычей, подготовленной им к своему триумфу» (I, XVIII). Кстати, о змее. Такое впечатление, что многих римских авторов она интересовала гораздо больше, чем сам ход боевых действий. Например, Авла Геллия: «Туберон в “Истории” описал, как во время Первой Пунической войны консул Атилий Регул в Африке, разбив лагерь на реке Баграде, выдержал длительный и жестокий бой с одним змеем невиданного размера, обитавшим в этих местах, осаждая его при великом содействии всего войска с помощью баллист и катапульт и убив его, отослал кожу, длиной в сто двадцать футов, в Рим» (VII, 3). Не обошел вниманием эту тему и Тит Ливий: «Атилий Регул встречает в Африке исполинскую змею и убивает ее, потеряв много воинов» (Liv. Per. 18). Тоже самое можно сказать и про Павла Орозия, у которого половина текста о кампании Регула в Африке посвящена охоте на чудовище и рассуждениям об особенностях организма пресмыкающихся (IV, 8, 12). Так же историк сообщает, что кожу убитой змеи как большое чудо отправили в Рим, измерили и установили, что ее длина была 120 футов. Полибий ни о какой змее не упоминает, его внимание целиком сосредоточенно на военных аспектах противостояния.

Ситуация для карфагенян ухудшалась с каждым днем, правительство и население столицы были охвачены дикой паникой, со дня на день ожидая появления легионов под стенами Картхадашта. И в довершение всех бед на западные рубежи державы напали нумидийцы, огнем и мечом пройдя по обширным территориям. Тысячи беженцев устремились в Карфаген и заполонили город. Казалось, что римлянам осталось нанести один решительный удар, и государство пунийцев рухнет. Но удара не последовало, вместо легионеров перед воротами появились посланцы от консула.

Мы не знаем, почему Регул отказался от штурма Карфагена, а попытался решить дело миром. Полибий пишет, что Марка Атилия смущала мысль о том, что скоро ему на смену явится другой консул, присвоит плоды всех побед и заключит выгодный мир с пунийцами (I, 31). Но, скорее всего, этим пассажем историк просто попытался прикрыть глупость сенаторов, отозвавших в Италию Лонга с легионами. К тому же Тит Ливий приводит информацию, из которой следует, что Регул нисколько не боялся прибытия нового консула: «В нескольких сражениях он успешно одолевает карфагенян, но так как сенат не присылает ему преемника в этой удачной войне, он в письме к сенату жалуется на это, причем одной из причин просить о преемнике [выставляет то], что из его маленького имения разбежались наемные работники» (Liv. Per.18). Как видим, Марк Атилий вовсе не хотел надолго засиживаться в Африке.

У Регула была веская причина действовать именно так, как он действовал, а не как-либо иначе. Римлянин был грамотным военачальником и понимал, что его сил может просто не хватить для штурма такого огромного города, как Карфаген. По свидетельству Страбона, перед началом Третьей Пунической войны в нем проживали 700 000 человек (XVII, III, 15). Скорее всего, в 255 году до н. э. население Картхадашта было меньше, но сути дела это не меняет. С учетом того, что с Регулом изначально остались 12 000 пехоты и 500 всадников, а также с учетом понесенных римлянами потерь, силы консула представлялись ничтожными даже по сравнению с населением Карфагена. Квиритов просто затоптала бы толпа. Пунийская армия была разбита, но не уничтожена, и восстановление ее боеспособности было лишь вопросом времени. Поэтому Регул решил воспользоваться ситуацией и вынудить правительство Карфагена к заключению мира, хотя не имел сил для захвата вражеской столицы. Проще говоря, консул блефовал как заправский шулер. Хотя Евтропий (II, 21) и Орозий (IV, 9, 1) пишут о том, что именно пунийцы первыми запросили мира, но я отдам предпочтение информации Полибия, поскольку она больше соответствует реальному положению дел. Не все для карфагенян было так безнадежно плохо, как казалось на первый взгляд.

На свою беду Марк Атилий оказался бездарным дипломатом. У консула началось головокружение от успехов, и он выдвинул такие условия, что карфагенское правительство было вынуждено с негодованием их отвергнуть. Согласно рассказу Диона Кассия, Регул потребовал от пунийцев покинуть Сицилию и Сардинию, освободить римских пленных без выкупа и оплатить понесенные римлянами во время войны убытки. Но это было еще полбеды. Окончательно утратив чувство реальности, консул заявил, что карфагеняне должны вести войны и заключать мир только с разрешения римского народа и иметь не более одного военного корабля. И еще Марк Атилий потребовал, что если римляне попросят пунийцев о помощи, то карфагеняне должны построить и снарядить для них 50 трирем. Желая заключить выгодный мир с Картхадаштом, Регул добился прямо противоположного результата.

Даже Полибий, настроенный к римлянам весьма благожелательно, очень негативно отнесся к мирным инициативам консула. Зато правительство Картхадашта удостоилось скупой похвалы от греческого историка: «Сенат карфагенян, выслушав предложения римского консула, хотя не питал почти никакой надежды на спасение, обнаружил столько мужества и величия духа, что предпочитал претерпеть все, испытать все средства и ждать решения судьбы, лишь бы не совершить чего-либо постыдного и не достойного прежнего поведения» (I, 31). Решающее столкновение стало неизбежным.

3. Спартанец, победивший легионы (Битва при Баграде). 255 г. до н. э

В торговую гавань Карфагена входили корабли с наемниками. На пристани толпилось множество горожан, желающих посмотреть на людей, которые будут спасать Картхадашт. Квинквиремы пришвартовались у причала, моряки сбросили сходни, и воины начали сходить на берег. Первым ступил на землю высокий человек в алом плаще и красной тунике. Одну руку он положил на рукоять изогнутого меча кописа, другой держал на сгибе локтя шлем-пилос с поперечным гребнем. Идущий следом оруженосец нес убранный в чехол щит своего господина, его копье и объемистый мешок с поклажей. Громко перекликаясь друг с другом, по сходням быстро спускались наемники. В основном это были эллины, навербованные карфагенянами в городах Балканской Греции – все как один умелые бойцы, для которых война была возможностью хорошо заработать. Забросив за спину щиты и мечи, греки построились по отрядам, ожидая дальнейших распоряжений от своих командиров. Отдельно стояла группа лучников, нанятых на острове Крит: они по праву считались лучшими стрелками в Восточном Средиземноморье.

Человек в алом плаще подошел к стоявшему на пристани представителю совета ста четырех и представился как Ксантипп, командир лакедемонян. Эллин поинтересовался, где он может разместить своих людей, вскоре к разговору присоединились и другие греческие военачальники. Через некоторое время колонна гоплитов грохотала тяжелыми сандалиями по улицам Картхадашта, маршируя к городским казармам. Там наемники и расположились в ожидании дальнейших указаний. Но карфагенское правительство медлило с приказом о выступлении в поход, стараясь собрать как можно больше войск. Не желая терять время даром, греческие стратеги с раннего утра муштровали своих солдат, а по вечерам наемники слонялись по городу, удивляясь величию и красоте Карфагена.

Ксантипп постоянно встречался с пунийскими военачальниками и вскоре в подробностях знал о том, что произошло у Адиса. Собрав друзей, спартанец чертил на песке кинжалом план сражения и объяснял товарищам по оружию, почему в битве победили римляне, а карфагеняне проиграли. Ксантипп приводил собственные расчеты сил каждой из сторон, отмечал сильные и слабые стороны враждующих армий, и по всему выходило, что шансов на победу у пунийцев было больше, чем у их врагов. Все беды карфагенян, по мнению Ксантиппа, происходили от полной некомпетентности их главнокомандующих. Слушатели кивали головами и соглашались с мнением лакедемонянина.

Вскоре по Карфагену поползли слухи, что прибывший из-за моря военачальник знает, как победить ненавистных римлян. Слухи ширились, расходились как круги по воде и вскоре дошли как до членов совета, так и до высшего армейского руководства. Подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, так и правительство Карфагена, оказавшись в критической ситуации, попыталось сделать ставку на иноземного командира. Спартанца пригласили на совет.

Первыми были выслушаны карфагенские командиры, отвечающие за набор войск. Ксантип прислонился к колонне и внимательно слушал, что говорит переводчик, стараясь запомнить численность находившихся в Карфагене подразделений и количество прибывающих в город новых отрядов. Наконец слово предоставили Ксантиппу. Спартанец расправил широкие плечи, вышел на середину зала заседаний и кратко изложил присутствующим свои соображения как относительно поражения при Адисе, так и о том, как надо вести дальнейшую кампанию против римлян. Ксантипп рекомендовал карфагенянам вести боевые действия и разбивать лагеря исключительно на равнинной местности, где они могут в полной мере использовать свою великолепную конницу и ударную мощь боевых слонов, навязать противнику свою волю и сокрушить могучим ударом. Несмотря на закон, запрещающий карфагенянам изучать греческий язык, члены совета знали его очень хорошо, поскольку регулярно вели торговые операции как с сицилийскими эллинами, так и с городами Балканской Греции. Все присутствующие на заседании как завороженные слушали Ксантиппа, четко и конкретно изложившего преимущества карфагенской армии над римскими легионами. И когда стратег закончил свою речь, совет единогласно постановил доверить командование войсками уроженцу Лакедемона.

Назначение Ксантиппа на должность командующего в Карфагене и армии восприняли с радостью, поскольку о спартанце давно ходила молва как о человеке, способном победить непобедимые легионы. Воодушевление охватило всех, от простого солдата до высших командиров. В течение нескольких дней Ксантипп знакомился с войсками, устраивая тренировки и маневры, а затем решил провести показательный смотр. На равнине перед городом карфагенская армия выстроилась в боевой порядок и начала искусно маневрировать под восторженные крики огромной толпы. Следя за четкими и слаженными действиями тяжеловооруженной пехоты, кавалерии и боевых слонов, члены совета, присутствующие на мероприятии, многозначительно переглядывались друг с другом. Они окончательно уверились, что приняли правильное решение и не ошиблись в выборе командующего. Им было с кем сравнить Ксантиппа, и сравнение это было не в пользу карфагенских полководцев, полностью проваливших кампанию против Регула. Безграмотность и некомпетентность Гасдрубала, Бостара и Гамилькара на фоне уверенного руководства войсками Ксантиппа была налицо. По возвращении в город суфеты обратились к народу с торжественной речью, уверяя соотечественников, что победа уже близка.

Спартанец еще несколько дней продолжал муштровать войска, не только повышая их воинскую подготовку, но и поднимая боевой дух. А затем неожиданно снялся с лагеря и выступил в поход, ведя против римлян 12 000 пехоты, 4000 конницы и 100 боевых слонов. Картхадашт замер в тревожном ожидании.

* * *

Ксантипп вывел армию из Карфагена и повел ее вдоль залива на запад. Пунийцы благополучно прошли мимо Тунета, где находился Регул, а затем резко повернули на юг и стали огибать озеро. Этот маневр оказался для консула полной неожиданностью. Был спешно собран военный совет, где Марк Атилий попросил легатов и трибунов высказать свое мнение относительно намерений противника. Присутствующие на совещании сошлись во мнении, что, как только Ксантипп обойдет озеро, то сразу же поведет войска на восток и попытается выбить римские гарнизоны из городов, расположенных на Гермесовом мысе. Регул был полностью согласен с такими умозаключениями. По его мнению, в данной ситуации карфагенянам надо было лишить римскую армию возможности получать подкрепления с моря, что было сделать несложно при условии полной зачистки Гермесова мыса от римлян. Поэтому консул приказал готовить легионы к походу и в скором времени покинул лагерь под Тунетом. Но, отведя войска от города на значительное расстояние, консул узнал очень неприятную вещь.

Оказывается, карфагенская армия не пошла на Гермесов мыс, а, потоптавшись немного на берегу озера, повернула на север, перешла реку Баград и разбила лагерь на равнине. Марку Атилию вновь было над чем поломать голову. Остановив движение войск и приказав легионерам возводить лагерные укрепления, консул собрал очередной военный совет, на котором римские военачальники попытались в очередной раз разгадать планы противника. Сошлись во мнении, что Ксантипп сознательно пытается запутать римлян своими маневрами и просто выбирает момент, где нанести удар – либо по Тунету, либо по городам на Гермесовом мысе. Но теперь перед Регулом встал другой вопрос: а что в такой ситуации делать дальше? Самым разумным представлялось атаковать карфагенскую армию и нанести ей решительное поражение. Силы примерно равны, к тому же римляне всегда били пунийцев на суше. Легаты и трибуны согласились с командующим и стали обсуждать, каким маршрутом повести легионы на врага. Путей было два – один шел через Тунет, второй пролегал вдоль берега озера с последующим выходом к реке Баград. В первом случае Регулу надо было просто развернуть легионы, во втором – обойти озеро. Римские военачальники выбрали второй вариант. Исходили из того, что если идти через Тунет, то Ксантипп этим воспользуется и начнет наступление на Гермесов мыс с юга, оставляя в тылу римскую армию. Если же консул поведет легионы вокруг озера, то тем самым перекроет пунийцам дорогу на полуостров и вынудит либо принять бой, либо напасть на Тунет. Но в городе находится сильный гарнизон, он сможет продержаться до подхода главных сил, и тогда карфагеняне окажутся между молотом и наковальней. Исходя из этих соображений, Регул и решил направить войска в обход озера.

На следующий день легионы покинули лагерь и направились к реке Баград. Неизвестно по какой причине Марк Атилий промедлил с выступлением и, вместо того чтобы начать выдвижение армии на рассвете, вывел своих людей из лагеря ближе к полудню. Стояла страшная жара, солнце палило нещадно, раскаляя доспехи легионеров, воины задыхались в тучах пыли, поднятой марширующей колонной. Люди хотели пить, но Регул упорно гнал легионы вперед в надежде, что застанет Ксантиппа врасплох. Однако этим ожиданиям не суждено было сбыться.

Когда римская армия проходила мимо возвышающихся над дорогой холмов, сверху полетели стрелы и камни. Раненые и убитые легионеры повались в придорожную пыль, брызнула первая кровь. Критские лучники и балеарские пращники, засевшие на крутых склонах, засыпали римлян метательными снарядами, нанеся врагу ощутимые потери. Движение колонны приостановилось, легионеры подняли над головами щиты и укрылись от смертоносного дождя. Марк Атилий отправил на холмы велитов, приказав выбить противника с возвышенности, но критяне пускали стрелы так метко и быстро, а балеарцы метали камни так точно, что положили на месте немало вражеских воинов. В конце концов легковооруженная пехота римлян обратилась в бегство. Крутые склоны холмов делали лучников и пращников неуязвимыми для атак римской конницы, и Регулу не оставалось ничего другого, как по-прежнему идти на север. Неся потери, римская армия продолжила движение, а мобильные войска пунийцев двигались по возвышенностям и продолжали наносить врагам максимальный урон.

Но ситуация изменилась, когда легионы вышли на равнину, а критские лучники и балеарские пращники спустились с холмов. Консул сразу же приказал своим всадникам атаковать неприятеля, но едва только римская конница пошла вперед, как из-за возвышенности появилась многочисленная карфагенская кавалерия и устремилась на врага. Перевес пунийцев был подавляющим, и всадники Регула были вынуждены отступить за строй тяжеловооруженной пехоты. Но их никто не преследовал. Под прикрытием конницы критские лучники и балеарские пращники уходили к Баграду, на соединение с главными силами Ксантиппа. У римлян же возникла еще одна непредвиденная задержка, поскольку необходимо было оказать помощь большому количеству раненых воинов. День клонился к вечеру, когда усталая и измученная армия Марка Атилия подошла к реке Баград и начала переправу.

* * *

В карфагенский лагерь примчался конный разведчик и доложил Ксантиппу, что римляне вот-вот подойдут к реке. Спартанец приказал воинам снарядиться для битвы, покинуть расположение и строиться в боевые порядки. Он был настолько уверен в своих силах, что решил не атаковать противника во время переправы, а дать ему возможность спокойно перейти на правый берег реки. Ксантипп исходил из того, что, оставляя за спиной водную преграду, Регул сам себе отрезает путь к отступлению. И пока легионы переходили Баград, стратег заканчивал построение армии.

Ксантипп в окружении военачальников стоял у своей палатки и отдавал приказы младшим командирам. Резкие порывы ветра трепали длинные черные волосы спартанца, развевали алый плащ за его плечами. На командующем был панцирь линоторакс, украшенный блестящими металлическими чешуйками, стоявший рядом оруженосец держал шлем, щит и копье полководца. С возвышенности, где стоял Ксантипп, было видно, как на равнине развернулась карфагенская армия. В центре боевых порядков стояли слоны, за ними – тесные ряды тяжеловооруженной карфагенской пехоты, на левом фланге расположились ливийские копейщики, правый фланг заняли наемники. Небольшой отряд лакедемонян, насчитывающий около сотни человек, Ксантипп решил оставить под своим личным командованием. Критские лучники и балеарские пращники заняли позиции на флангах перед строем пехоты, рядом сосредоточились отряды конницы. Стратег планировал слаженным ударом больших кавалерийских масс смять римским всадников, зайти легионам в тыл и уничижить их комбинированным ударом пехоты, конницы и элефантерии.

По мнению Регула, именно боевые слоны представляли наибольшую опасность для легионов. Поэтому впереди строя тяжеловооруженной пехоты Марк Атилий поставил велитов в надежде, что мобильные войска сумеют отразить атаку слонов. Опасаясь прорыва боевой линии, консул распорядился увеличить построение в глубину, значительно сократив при этом линию фронта легионов. Немногочисленная конница сосредоточилась на флангах. Закончив построение, римская и карфагенская армии начали сближение.

Ксантипп приказал трубить наступление, пунийская кавалерия устремилась в атаку, с ходу смяла немногочисленных римских всадников и погнала их прочь с поля боя. Одновременно в бой пошли боевые слоны. Попытка велитов остановить элефантерию успехом не увенчалась, огромные животные с разбега вломились в ряды легионеров. Гастаты не выдержали этого страшного натиска и были отброшены к принципам. Римляне забрасывали слонов копьями, пытались поранить им ноги мечами, но разъяренные животные продолжали крушить плотный строй легионеров. Боевые слоны втаптывали в песок гастатов и принципов, пронзали бивнями триариев, превращая манипулы в кровавое месиво. Ни щит, ни кольчуга не могли защитить римлян от звериной ярости серых исполинов.

Но трибуны и центурионы не растерялись, перестроили своих людей и, вместо того чтобы отступать под натиском слонов, неожиданно бросились в контратаку. Манипулы понесли чудовищные потери, но легионеры сумели пройти мимо впавших в неистовство животных и выйти в тыл элефантерии, где столкнулись с тяжеловооруженной карфагенской пехотой. Пунийцы взяли копья наперевес, прокричали боевой клич и устремились на врага. Этого удара римляне не выдержали и были отброшены назад, где их всех затоптали и растерзали слоны.

Лишь на левом фланге Регулу сопутствовала удача. Легионеры бились выше всяческих похвал, сумели потеснить наемников и отбросить правое крыло карфагенской армии к лагерю. Увидев, что наемники отступают, Ксантипп приказал отряду лакедемонян переместиться на правый фланг, а сам погнал коня вперед и стал убеждать солдат прекратить отход, сомкнуть ряды и ударить по врагу. Стратег разъезжал среди отступающих шеренг, заворачивая беглецов: кого-то хватал за шиворот, кого-то бил по плечам плашмя мечом, некоторых просто сбивал с ног натиском коня. Но когда кто-то из наемников крикнул, что очень легко, сидя на скакуне, заставлять других идти в бой пешими, Ксантипп спрыгнул с коня, взял у оруженосца щит с копьем и устремился в гущу битвы (Diod. XXIII, 14). Вместе с ним вступили в бой подоспевшие спартанцы.

Оказавшись в первом ряду сражающихся наемников, лакедемоняне сомкнули щиты и мощно атаковали середину римского строя. Многолетняя выучка и воинское мастерство сыграли свою роль – страшный натиск римлян был остановлен. Спартанцы дружно ударили своими щитами в щиты римлян и стали копьями поражать легионеров в лицо, шею и плечи. Сражение закипело с новой силой. Изломав копья в рукопашных схватках, лакедемоняне выхватили из ножен кривые кописы и врубились в плотные шеренги римлян. Почин спартанцев подхватили остальные наемники, они прекратили отступление, выровняли ряды и вновь пошли в атаку. Исход битвы был не ясен, когда в тылу у легионеров появилась карфагенская конница. Прогнав с поля боя всадников Регула, кавалеристы развернули коней и устремились на вражескую пехоту. Левый фланг римлян был разгромлен наголову, вскоре такая же участь постигла и правое крыло консульской армии. Дольше всех сражался центр, но, зажатые с одной стороны боевыми слонами, а с другой стороны – пунийской кавалерией, манипулы были уничтожены.

Увидев разгром своей армии, Марк Атилий сумел собрать вокруг себя пять сотен легионеров и стал отступать к югу, поскольку дорогу в Тунет Ксантипп перекрыл. Но далеко римляне не ушли: с нескольких сторон на отряд напали боевые слоны и разметали легионеров в разные стороны. Консул оказался в кольце врагов. Регул горячил коня и отмахивался мечом от наседавших со всех сторон наемников, пытаясь вырваться из окружения, но все его попытки оказались тщетными. Кто-то из спартанцев незаметно подкрался сзади, схватил Марка Атилия за плащ и, резко дернув, стащил с коня. Консул ткнулся лицом в песок, и в следующий миг ему заломили за спину руки, отобрали меч, опутали веревками и под громкий хохот карфагенских солдат поставили на ноги. Подгоняя пленника пинками и древками копий, лакедемоняне повели Регула к стратегу. Поле битвы было завалено телами погибших римлян, и только теперь Марк Атилий осознал масштабы поражения. Карфагеняне ходили среди тысяч мертвых тел, собирали трофеи и добивали раненых врагов. Ксантипп мельком взглянул на римского военачальника и приказал отвести его в лагерь, чтобы кузнецы заковали консула в цепи. Регул принадлежал Карфагену, и дальнейшая судьба знатного пленника совершенно не интересовала греческого полководца.

Пунийская конница преследовала жалкие остатки некогда грозной римской армии до самого Аспида, щедро устилая равнину телами беглецов; лишь немногие счастливчики сумели укрыться за крепостными стенами города.