Текст книги "Первая Пуническая война"

С другой стороны, граждане Сагунта сами допустили серьезную ошибку, сильно понадеявшись на своих римских «партнеров». Сагунтийцы просто не знали о том, что римляне приходят на помощь союзникам только тогда, когда это будет выгодно самой республике. Союзники могли сколько угодно оглашать курию стонами о своих бедах, но до тех пор, пока не будут затронуты интересы Рима, ни один легион не выступит на их защиту. То же самое происходило сейчас и в отношении Сагунта, поскольку в сенате банально недооценили исходящую из Испании угрозу. Пожар небывалой войны уже полыхал около римских границ, но сенаторы вместо решительных действий собрались сесть за стол переговоров и начать договариваться неизвестно о чем со своими «карфагенскими партнерами». А с врагом договориться нельзя, его можно либо победить, либо уничтожить. В Риме сделают соответствующие выводы из случившегося, ни о какой недооценке противника больше речи не будет, и к каждой новой войне квириты будут готовиться, как к последней. Недопущение неприятельских армий на земли Италии и ведение боевых действий на территории противника станет главным правилом внешней политики римлян. Но это будет потом, пока же «отцы отечества» учились на собственных ошибках.

Послами к Ганнибалу были назначены Публий Валерий Флакк и Квинт Бебий Тамфил. Но едва они приготовились к отъезду, Рим словно громом поразила весть о том, что армия Ганнибала осадила Сагунт. Сенат срочно собрался на внеочередное заседание, чтобы вновь обсудить ситуацию на Иберийском полуострове. Казалось, что маски сброшены и можно смело отвечать ударом на удар, но сенаторов вновь поразил приступ политической близорукости. Вместо того чтобы отправить в Испанию легионы и тем самым отодвинуть войну от границ Италии, было решено продолжать попытки уладить конфликт дипломатическим путем. Правда, послам порекомендовали, что если Ганнибал к ним не прислушается и продолжит атаковать Сагунт, то пусть Флакк и Тамфил отправляются в Карфаген и там добиваются выдачи римлянам Ганнибала как нарушителя договора, заключенного с республикой Гасдрубалом.

Возникает закономерный вопрос: неужели сенаторы искренне верили в то, что с карфагенянами удастся договориться по-хорошему? Получается, что так, иначе ничем иным их безответственное поведение не объяснишь. Карфагенская армия штурмует союзный Риму город, а сенаторы, вместо жесткого ответа агрессорам, занимаются откровенной ерундой и ведут никому не нужные переговоры. Хотя был один человек, которому пустая болтовня дипломатов была на руку. Звали его Ганнибал. И пока римляне искали дипломатическое решение проблемы, полководец начал штурм Сагунта. Если переговоры затянутся, то у Ганнибала были все шансы овладеть городом и начать поход в Италию до прибытия легионов в Испанию.

По информации Страбона (III, IV, 6) и Тита Ливия (XXI, 7) Сагунт был основан выходцами с греческого острова Закинф, а впоследствии частично заселен рутулами. Рутулы проживали на территории Лациума, их столицей был город Ардея, и вполне возможно, что именно данный факт объясняет тесные связи сагунтийцев с Италией. По свидетельству Тита Ливия, Сагунт был «самый богатый из всех городов по ту сторону Ибера, расположенный на расстоянии приблизительно одной мили от моря» (XXI, 7). Примерно в том же духе высказался и Полибий: «Город этот лежит на отрогах хребта, простирающегося до моря от границы Иберии и Кельтиберии, стадиях в семи от моря. Жители города имеют в своем владении область, изобилующую всякого рода произведениями и по плодородию превосходящую всю остальную Иберию» (Polyb. III, 17). Но, помимо всех перечисленных выше достоинств, Сагунт обладал мощнейшими укреплениями, способными выдержать длительную осаду. Пока их испанские союзники сражались, римляне могли спокойно готовиться к грядущей войне. Все зависело от того, как быстро армия Ганнибала возьмет Сагунт.

* * *

Заскрипели деревянные блоки, раздался громкий щелчок, и катапульта, содрогнувшись от сильной отдачи, швырнула тяжелый камень в сторону Сагунта. Огромная глыба с грохотом ударила в стену, по которой в разные стороны поползли причудливо изгибающиеся трещины. Прятавшихся за парапетом защитников осыпало градом каменной крошки и пыли, однако вскоре они оправились от испуга и вновь стали метать с высоких стен стрелы и дротики в небольшую группу всадников, ехавшую вдоль линии городских укреплений.

Ганнибал в очередной раз осматривал башни и стены Сагунта. Когда карфагенская армия подошла к городу, полководец приказал разделить войска на три части и окружить Сагунт со всех сторон. Окрестные земли подверглись разорению, и карфагеняне взяли немало трофеев, но воины понимали, что еще большая добыча ждет их за стенами города. Главный удар Ганнибал решить наносить со стороны равнины, поскольку именно этот участок укреплений представлялся ему наиболее уязвимым. Здесь можно было подкатить к стенам осадную технику, а также возвести насыпи и сделать подкопы.

Карфагеняне занялись осадными работами. Рылись траншеи, собирались метательные машины, сколачивались штурмовые лестницы, сооружались большие навесы. Со стен летели стрелы и камни, мешая пунийцам приблизиться к линии укреплений, но, по мере продвижения осадных работ, карфагеняне все ближе и ближе подбирались к городу. И тогда сагунтийцы сменили тактику. В один прекрасный момент распахнулись крепостные ворота, и отряды городского ополчения устремились на вылазку. Пунийцы оставили строительный инвентарь, схватили оружие и бросились навстречу врагу. Закипели яростные рукопашные схватки, где удача переходила то в одну, то в другую сторону. Но вскоре сказался численный перевес карфагенян, и сагунтийцы вернулись в город. Теперь вылазки происходили каждый день, причем потери несли как атакующие, так и обороняющиеся. Проведение осадных работ застопорилось, поскольку Ганнибалу приходилось держать едва ли не половину армии в полной боевой готовности в ожидании возможной вражеской атаки.

Теперь приготовления к штурму были закончены, и полководец решил проехать вдоль городских укреплений, чтобы еще раз увидеть учиненные карфагенянами разрушения. Увлекшись обсуждением деталей предстоящей атаки, Ганнибал не заметил, как оказался в опасной близости от крепостной стены. Следившие за его передвижениями защитники среагировали моментально, и метко брошенный дротик поразил карфагенского военачальника в бедро. Ганнибал свалился с коня на землю, но телохранители тотчас же окружили полководца, прикрыли щитами и увели от опасного места. Ранение оказалось тяжелым, и поэтому штурм пришлось отложить до выздоровления командующего армией – в карфагенском лагере воцарилось уныние, осадные работы стали продвигаться медленно. Но через несколько дней Ганнибал вновь был в строю и повел войска на штурм Сагунта.

Загрохотали баллисты и катапульты, к стенам поползли навесы и тараны, тучи стрел упали на осажденный город. Атака началась одновременно со всех сторон, и сагунтийцы, чтобы прикрыть весь периметр обороны и иметь небольшой резерв, были вынуждены разделить свое войско на множество отрядов. Враг превосходил защитников числом, в то время как их людские ресурсы были весьма ограничены и вся надежда была на мощь городских укреплений. Да на помощь римлян. Но когда она придет, знали только олимпийские боги.

Тараны и метательные машины карфагенян крушили стены и башни Сагунта, поэтому защитники были вынуждены покинуть укрепления, которые вот-вот могли обрушиться. Не выдержав сокрушительных ударов, стали оседать три башни и участок крепостной стены между ними, тяжелые камни скатывались вниз, поднимая клубы пыли. Грохот обрушившихся стен заглушил победный клич карфагенских солдат. Первыми пошли в атаку отряды иберийской пехоты, за ними двинулись ливийские копейщики, Ганнибал бросил в атаку все свои силы, чтобы одним ударом опрокинуть защитников и войти в город. Пробираясь через груды камней, испанские пехотинцы столкнулись с перекрывшими пролом воинами Сагунта, и битва забушевала с невиданной силой.

Сагунтийцы метнули во врагов копья-фларики[76]76
  Фларика – копье с круглым сосновым древком, которое около длинного железного наконечника было четырехгранным. В этом месте копье обматывали паклей, обмазывали смолой и поджигали перед броском.


[Закрыть] и устремились в атаку с обнаженными мечами. Тяжелые копья пробивали насквозь щиты карфагенян и испанцев, поражая солдат Ганнибала, многие воины побросали загоревшиеся щиты на землю. Едкий дым от горевшей пакли клубился под ногами сражающихся бойцов, камни стали скользкими от пролитой крови. Несмотря на то, что пролом был достаточно широк, сражаться среди развалин было непросто. Ливийцы и испанцы карабкались через завалы из каменных глыб, но защитники скатывали сверху огромные камни и давили сразу по нескольку человек. Тем не менее карфагеняне прорвались в Сагунт, и сражение шло уже в городской черте. Казалось, еще немного усилий, и город будет взят.

Но битва затягивалась. Сагунтийцы сражались отчаянно, поскольку понимали, чем все может закончиться в случае их отступления. Руководители обороны стянули на участок прорыва все имеющиеся резервы и после кровопролитного боя сумели выбить карфагенян из пролома. Этот неожиданный успех вдохновил защитников, они перешли в контрнаступление и слаженным ударом окончательно отбросили пунийцев от стен города. Ганнибал попытался исправить ситуацию, но в этот момент ему доложили, что к берегу пристал корабль, на котором находится римское посольство. Это было уже совсем некстати. Поэтому полководец отправил к римской делегации одного из младших командиров, который заявил послам, что командующий не может их принять. Обстановка в регионе очень напряженная, идут бои, и послам лучше не рисковать своими жизнями в столь опасной ситуации. Римляне все поняли, вернулись обратно на корабль и отплыли в Карфаген. Ганнибал ни минуты не сомневался, что они именно так и поступят, поэтому, несмотря на критическую ситуацию на поле боя, был вынужден отвлечься и продиктовать письмо к своим сторонникам в столице. Полководец кратко обрисовал текущее положение дел и предупредил своих друзей о скором появлении в Картхадаште римских послов. После чего вызвал доверенного человека, вручил ему послание и на быстроходном судне отправил в Африку. К этому времени сражение затихло, карфагеняне отступили в свой лагерь, а сагунтийцы вернулись в город и стали восстанавливать разрушенные укрепления. Обе стороны понесли тяжелые потери, и боевые действия на некоторое время затихли.

Тем временем в Карфагене объявилась римская делегация. Но сторонники Баркидов были уже предупреждены об этом визите и своевременно провели соответствующую работу с членами карфагенского правительства. Никто не собирался идти квиритам на уступки, римлян вежливо выслушали, но не более. И тщетно надрывался Ганнон Великий, призывая соотечественников не раздражать римский сенат. На эту пространную речь карфагеняне ответили многозначительным молчанием, и лишь кто-то из присутствующих заметил, что Ганнон «говорил с еще большим раздражением, чем римский посол Валерий Флакк» (Liv. XXI, 10), после чего в зале заседаний вновь воцарилась зловещая тишина. Ответ, который в итоге получили римляне, гласил: «Войну начали сагунтийцы, а не Ганнибал, и Рим поступил бы несправедливо, жертвуя ради Сагунта своим старинным союзником – Карфагеном» (Liv. XXI, 11). После чего квиритам пожелали доброго пути. Попытка римлян решить конфликт дипломатическими методами потерпела полный крах, но главная беда заключалась в том, что было упущено драгоценное время для подготовки к войне.

Ганнибала же одолевали совсем иные заботы. Полководец тщательно проанализировал неудачный штурм, пытаясь понять, каким образом он умудрился упустить уже практически одержанную победу. Решив, что он просто поторопился со штурмом, Ганнибал стал готовить новую атаку еще более тщательно. Командующий решил поднять боевой дух в войсках и объявил по армии, что, как только Сагунт будет захвачен, солдаты получат щедрое вознаграждение. Это решение вызвало небывалый прилив энтузиазма у рядового состава, воины так и рвались в бой. По приказу Ганнибала стали сооружать огромную осадную башню, на которую должны были установить баллисты и катапульты. Под прикрытием метательных машин полководец хотел подвести штурмовые отряды под стены и начать разрушение укреплений. В ответ сагунтийцы стали возводить новую стену взамен разрушенной.

В назначенный день карфагенская армия пошла на новый приступ. Атака вновь началась с нескольких направлений, но главный удар наносился там, где пунийцы катили к стене осадную башню. Ганнибал лично командовал на этом участке прорыва. Когда башню подтащили к крепостной стене, с находившихся на ней метательных машин окрыли плотную стрельбу по городским укреплениям. Сооружение карфагенских военных инженеров возвышалось над стенами и башнями Сагунта, и поэтому защитники сразу же стали нести ощутимый урон. По приказу командиров они поспешно покинули свои позиции, чем не замедлил воспользоваться Ганнибал. По его приказу пять сотен ливийцев устремились к подножию стены с кирками, ломами и топорами в руках и стали ломать каменную кладку. Камни были скреплены между собой не раствором, а глиной, поскольку сама стена была достаточно древней и при ее строительстве не использовались новые технологии. Укрепления обрушились в нескольких местах, и карфагеняне вновь прорвались в город. Однако в этот раз Ганнибал действовал иначе, и вместо того чтобы начать новый генеральный штурм, он приказал занять в городской черте холм, укрепить его, а затем затащить на вершину баллисты и катапульты. В этой импровизированной крепости засел большой отряд пунийцев, и защитники ничего не могли с ним поделать.

Только теперь замысел Ганнибала стал очевиден. Полководец решил занимать Сагунт по частям, постепенно оттесняя защитников в глубь города и закрепляясь на отвоеванных позициях. Пусть это займет гораздо больше времени, но и риск потерпеть неудачу сводился к минимуму. В Сагунте карфагеняне воевали мечом и лопатой, вынуждая то же самое делать и своих врагов. В упорных уличных боях пунийцы загоняли защитников в глубь города, заставляя возводить все новые и новые оборонительные линии. Площадь городской застройки, удерживаемой сагунтийцами, постепенно сокращалась, планомерный карфагенский натиск был неудержим, и в конечном итоге противостояния сомнений уже не было. Заканчивались запасы продовольствия и снаряжения, количество убитых и раненых достигло катастрофических размеров, а помощи защитникам ждать было неоткуда. Римляне надеялись с помощью дипломатии отвести угрозу от союзников, в данный момент ни один легион не был готов отправиться на Иберийский полуостров спасать Сагунт. Будучи уверенным в конечной победе, Ганнибал доверил ведение осады начальнику конницы Магарбалу, сыну Гимилькона, а сам с частью армии выступил в новый поход против испанцев. Племена оретанов и карпетанов, недовольные набором в карфагенскую армию, захватили в плен вербовщиков и стали готовиться к вооруженному выступлению. Но стремительный бросок карфагенских войск под командованием Ганнибала разрушил все их надежды. В памяти карпетанов были еще свежи воспоминания о разгроме на реке Таг, поэтому воинственные настроения иберийцев погасли так же быстро, как и вспыхнули. Ганнибал быстро вернулся к главной армии и обнаружил, что за время его отсутствия Магарбал добился значительных успехов.

Начальник конницы провел три успешные атаки на город, его воины разрушили таранами значительный участок неповрежденной крепостной стены. Приготовления к штурму шли полным ходом, когда в лагерь прибыл Ганнибал и взял руководство операцией в свои руки. После ожесточенных боев карфагеняне прорвались в Сагунт с других направлений и захватили еще один плацдарм внутри города. Началась агония.

Видя, что Сагунт будет взят со дня на день, в лагерь Ганнибала по собственной инициативе отправился сагунтиец Алкон, чтобы узнать, на каких условиях может произойти сдача города. Ответ полководца поверг самозваного миротворца в состояние шока. Сын Гамилькара сказал следующее: жители покидают город без оружия, оставив дома все свое добро, им разрешается взять только по две одежды на человека. Им даруются жизнь и свобода, но взамен сагунтийцам предлагается передать карфагенянам городскую казну, а также золото и серебро, имеющееся у частных лиц. Сагунт переходит под власть Карфагена, а место для нового поселения горожане могут выбрать сами.

Как только Алкон все это услышал, то предпочел не возвращаться в город, а остаться в лагере Ганнибала, поскольку прекрасно понимал, что за такую дипломатию сограждане могут лишить его жизни. Но эстафету подхватил служивший в карфагенской армии испанец Алорк, у которого было в Сагунте немало друзей. Храбрый солдат отправился в город, чтобы передать местным властям условия Ганнибала. Но перед тем как их огласить, Алорк произнес следующие слова: «Теперь же, когда надежда на римлян оказалась тщетной, ваше оружие и ваши стены уже не служат вам защитой, я явился к вам с условиями мира невыгодного, но необходимого. Но этот мир возможен только в том случае, если вы согласны выслушать его условия в сознании, что вы побеждены и что Ганнибал ставит их как победитель, если вы, памятуя, что победителю принадлежит все, согласны считать подарком то, что он оставляет вам, а не потерей то, что он у вас отнимает» (Liv. XXI, 13). Сказано было очень мудро, и сагунтийцам был резон прислушаться к речам испанца. Но когда Алорк озвучил требования карфагенского полководца и замолчал в ожидании ответа, события стали развиваться по непредусмотренному сценарию.

Пока Алорк разговаривал с руководителями обороны, на площади собралась огромная толпа народа: всем хотелось знать, какие условия выдвинул Ганнибал. И в этот ответственный момент, большинство знатных горожан, присутствующих на судьбоносном совещании, неожиданно покинули зал заседания и отправились по домам. После чего они вновь появились на площади, нагруженные различным добром, развели большой костер и стали демонстративно кидать в него золотые и серебряные изделия. Дошло до того, что многие первые лица в городе сами бросились в бушующее пламя, чем повергли сограждан в страх и смятение.

По большому счету, иначе как провокационным такое поведение местных богачей не назовешь. Возможно, это были ярые сторонники союза с Римом и злейшие враги карфагенян, понимавшие, что в случае взятия Сагунта Ганнибал их ни за что не пощадит. Но этот демарш имел самые трагические последствия для города: вместо того чтобы обсуждать условия капитуляции, граждане были вынуждены наблюдать за их дикими выходками. Заседание городского совета было прервано, а на площадь, где бесновались виднейшие люди Сагунта, сбежались даже воины гарнизона, занимавшие позиции на линии укреплений. И в этот момент одна из крепостных башен, подкопанная карфагенянами, рухнула, образовав очередную брешь. В пролом сразу же вошел отряд ливийских копейщиков и закрепился на захваченных позициях. Командир ливийцев быстро оценил обстановку и отправил к Ганнибалу гонца с известием, что вражеские укрепления никем не охраняются. Полководец решил воспользоваться удобным моментом и объявил об атаке на город. Наступил последний акт трагедии.

Карфагеняне вошли в Сагунт и быстро заняли все важнейшие опорные пункты оборонительной линии, а когда горожане поняли, что к чему, то было уже поздно. Часть защитников бросились на пунийцев и вступили с ними в безнадежное сражение, остальные разбежались по домам, где накрепко заперлись вместе со своими семьями. Когда же в их двери стали ломиться карфагенские солдаты, то многие сагунтийцы стали поджигать собственные дома, предпочитая погибнуть в огне, но не попасть в плен. К этому времени уличные бои достигли наивысшего ожесточения, и тогда Ганнибал приказал воинам убивать всех взрослых горожан, которые попадутся им на пути.

На улицах Сагунта произошла жуткая резня, озверелые победители убивали всех подряд, невзирая на возраст. Но затем пунийцы быстро одумались, проигнорировали приказ полководца и многих сагунтийцев взяли живыми. Толпы пленников, скрученных веревками, длинными вереницами потянулись в карфагенский лагерь. Несмотря на то, что горожане постарались уничтожить как можно больше ценных вещей, добыча была захвачена огромная. Часть трофеев Ганнибал приказал отправить в Карфаген, а остальные ценности велел продать и пополнить армейскую казну. Солдатам тут же выплатили немалое вознаграждение за труды: помимо своей доли в добыче, они получили еще деньги от продажи пленных сагунтийцев. Ганнибал свое слово сдержал.

Так закончилась знаменитая осада Сагунта карфагенянами.

* * *

Полибий (III, 17) и Тит Ливий (XXI, 15) называют одинаковый срок осады Сагунта – восемь месяцев. Это очень много, примерно столько же времени Александр Македонский осаждал Тир. При всем уважении, Сагунт – это все-таки не Тир, и можно говорить о том, что Ганнибал потратил на взятие города неоправданно много времени. Особенно с учетом того, сколько воинов было под его командованием: «по достоверным сведениям, их было под оружием до полутораста тысяч» (Liv. XXI, 8). Согласно сообщению того же Ливия, в поход на Италию Ганнибал поведет 90 000 пехоты и 18 000 всадников (XXI, 23), оставив в Испании под командованием своего брата Гасдрубала 15 200 пеших и конных воинов. Таким образом, после осады Сагунта под командованием Ганнибала остались 123 200 солдат. Получается, что потери карфагенян за время осады составили 26 800 человек. Вполне реальные цифры.

Тит Ливий, всегда негативно настроенный по отношению к врагам Рима и выискивающий любой предлог, чтобы в чем-то их обвинить, в этот раз проявляет к Ганнибалу удивительную снисходительность. Как это ни покажется странным, но римский писатель оправдывает распоряжение великого полководца убивать всех взрослых в Сагунте: «Приказ этот был жесток, но исход дела как бы оправдал его» (XXI, 14). Римляне сами практиковали подобные методы во время захвата городов, поэтому Ливий не увидел в поступке Ганнибала какой-то особенной жестокости.

Как известно, Ганнибал не был большим специалистом по осаде городов, эпопея с Сагунтом и будущая кампания в Италии показали это с полной очевидностью. Тактика, выбранная Ганнибалом во время осады, была надежной, но очень трудоемкой и медленной: «Ценою всевозможных лишений и трудов он взял наконец город приступом после восьмимесячной осады» (Polyb. III, 17). Полководец потерял массу времени, что ставило под удар поход в Италию. Но Ганнибалу в этот раз повезло: римляне, вместо того чтобы оказать помощь Сагунту и перенести войну в Иберию, все надежды возложили на разговоры дипломатов. За что в скором времени и поплатились.