Текст книги "Год дракона"

Засада

Мы сидели в кромешной темноте уже полчаса. С момента ухода Вовки мы несколько минут наблюдали за ним. Вот он подкрался к забору, куда падала длинная тень от дерева, потом на секунду пропал из виду, а ещё через мгновение я заметил его фигуру возле одноэтажного белого здания, которое располагалось ближе всего к нам. Как брат сумел за такое короткое время пересечь расстояние в двести метров да ещё перемахнуть через забор, для меня осталось загадкой. Далее брат нырнул за угол здания, и мы окончательно потеряли его из вида.

– Ты видел? – возбуждённо зашептал Максик. – Он только что был тут, а потом…

– Он просто быстро бегает, – отмахнулся я. Почему-то мне неловко было признаваться в том, что Вовкино перемещение меня тоже удивило. Я делал вид, что знаю обо всех секретах. Это злило Максика и радовало меня.

Мы вернулись в машину, закрыли двери и стали ждать.

– Дай посмотреть пистолет, – попросил брат.

– Ты в темноте всё равно ничего не увидишь, – устало отозвался я.

– Давай включим свет.

– С таким же успехом мы можем врубить на полную катушку радио и бегать вокруг «Черика» с дикими воплями.

– Придурок…

– Ты не подумай, мне не жалко пистолет, просто в темноте ты можешь случайно выстрелить, а у вальтера нет предохранителя.

– Давай-давай, умничай…

– Почему ты так себя ведёшь? Мы не виделись восемь лет, а ты постоянно лезешь в бутылку.

– Потому что я не знал, что мои братья стали такими придурками. Один строит из себя капитана рейнджеров, другой – типа его правая рука и жополиз по совместительству.

Мне захотелось врезать Максику, но я сдержался. Вовке бы не понравилось, что мы подрались в его отсутствие. К тому же я вспомнил, как сам вёл себя в первые дни. Высмеивал брата, считал его сумасшедшим, пытался поймать на лжи, шарился в его вещах, надеясь отыскать доказательства, которые вывели бы Вовку на чистую воду. Максику ещё сложнее: он один против двоих, он напуган, ему кажется, что мы маньяки или служители секты, он сейчас балансирует на грани: возвращаться в школу ему не хочется, но и оставаться с нами он боится. Только и думает, как бы украсть денег и сбежать. Мне стало жалко его и захотелось успокоить, убедить, что опасности мы не представляем, но я не знал, как это лучше всего сделать.

– Если хочешь, завтра утром научу тебя обращаться с мечом, – предложил я.

– Может, лучше научишь меня дышать? – ёрничал младший. – Я шесть лет ходил в секцию фехтования. Кое-что об этом знаю.

– Прости, я забыл.

В молчании прошло ещё несколько минут. Я надеялся, что Максик заснёт, но по тому, как он постукивал пальцами по сидению, было понятно, что он всё ещё бодрствует.

– А если нас тут увидят, что ты будешь делать? – спросил он.

– Посмотрю по ситуации.

– Вот сейчас подкатит вооружённый румынский патруль, – начал фантазировать Максик. – Руки за голову! Всем выйти из машины! Какой у тебя план?

– Не знаю. Постараюсь вырубить их.

– Вырубить? Ты что, Бэтмен?

– Я дракон. И у меня есть некоторое преимущество перед людьми, даже если они вооружены.

– Блин, круто! Дашь автограф?

Я пропустил мимо ушей его колкость:

– А ты бы что стал делать?

– Сдался бы властям.

– Романтично, – хмыкнул я. – Только тебе бы припаяли ещё парочку висяков, которые отчетность портят.

– Хрена с два я подпишусь под таким!

– Ещё как подпишешь! Припугнут – и как миленький чистосердечное накатаешь.

– Меня не так легко запугать!

– Да проще простого! Сам же сказал, что сдашься властям. Сдаются только трусы.

– Пошёл ты!

– Ссыкун! Девчонка!

– Я сказал: затухни!

Мне было забавно выводить брата из себя, но я замолчал. Вовка оставил нас на шухере, и создавать ему лишние проблемы не стоило. Мы ещё какое-то время посидели в тишине. С тех пор как я прошёл ритуал, я стал различать предметы в темноте, но длилось это минуту или чуть больше, а потом всё снова сливалось в одну неразличимую массу. Но если проморгаться, то ночное зрение возвращалось. Я глянул на часы: без семи минут три. Значит, остался час. Может, брат всё-таки уснёт? Но Максик не думал спать. Он открыл дверцу и вышел из машины.

– Ты куда? – насторожился я.

– Отлить мне надо, не дёргайся, – буркнул он.

– От машины только отойди, а то Вовка тебя поверх кузова намажет тонким слоем.

– Пошёл ты!

Я оставил дверь открытой, чтобы контролировать брата и в то же время дать ему немного свободы. Я слышал, как журчала струйка, но когда она замолчала, Максик не вернулся в машину. Я ждал, наблюдая в зеркало заднего вида, но шла минута, другая, а никакого движения не было заметно. Моё сердце тревожно забилось. Я взял меч и вышел из джипа. Брат ушёл вправо от машины, и я направился туда, готовый в любой момент обнажить оружие. Ответ на загадку, куда делся Максик, я нашёл быстро и даже был несколько разочарован этим: среди деревьев тлел маленький красный огонёк, который время от времени описывал небольшую вертикальную дугу. Я решил проучить курильщика. Бесшумно подкрался к нему сзади и приставил к затылку рукоятку меча:

– Курение убивает…

– Чёрт! – Максик подскочил на месте и, к моему счастью, задохнулся от неожиданности, потому что в противном случае он бы заорал на всю Румынию, чего я не учёл в своей шалости.

– Тебе не понятна позиция Вовки по этому вопросу? – я выхватил сигарету у брата и затоптал её.

– Я курю не в машине, что ещё тебе надо?!

– Ты не понимаешь, что этот огонёк могут заметить?

– Кто? Тут листва и кусты. И я прятал…

– Тихо! – я дернул брата за рукав.

– Что «тихо»? Тоже хочется порулить в отсутствие коммандоса?

– Заткнись! – я зажал брату рот, но он тоже уже услышал этот звук – лёгкое шуршание, как будто ветер катил полиэтиленовый пакет.

– Что это? – испуганно озираясь, прошептал Максик.

– Не знаю, – я тоже оглядывался, стараясь во тьме разглядеть движение. Звук был нездешним, не из этого мира, – я ощущал это, – и он приближался. Надо было срочно принимать меры безопасности.

– Быстро в машину! – бросил я, толкнув брата в сторону «Черика», но тут же схватил его за ворот куртки и дёрнул обратно, потому что между нами и джипом стояла тварь. Вряд ли Максик мог разглядеть её столь детально, как я. Тварь была ростом со среднюю собаку, но головы как таковой у неё не было – только длинное, цилиндрическое тело, заканчивающееся пастью, которая больше напоминала паучье жвало. Ног у неё было шесть, все они состояли из трёх отделов, соединённых гиперподвижными суставами. Тварь была покрыта крупной чешуёй, которая шла от пасти до толстого и длинного хвоста слоями, как черепица на крыше.

– Что это за хрень? – испуганно пролепетал Максик, видимо, он всё же смог разглядеть это чудище в слабом отсвете фонарей АЭС, пробивающемся сквозь деревья.

– Химера, – шепнул я и встал между ним и тварью. – Не шевелись, и она тебя не тронет. Она нападает только на движущиеся цели.

Мне хотелось, чтобы это было правдой, потому что я не знал, что за уродина решила нами полакомиться. По описанию походила на химеру, но я не видел ни рисунков с ней, ни тем более фотографий. В дневнике Вовки говорилось, что химеры – пришельцы. Они появлялись из ниоткуда и так же исчезали. И охотились они стаями: бросались на жертву, нанося ей смертельные раны, а потом одна из химер впивалась ей в шею и начинала высасывать душу. Остальные особи, как в сказке про репку, вцеплялись челюстями в хвосты друг друга. Душа проходила по этой цепочке, и каждая из тварей брала себе лишь положенную часть – не больше. Наевшись, химеры отлеплялись друг от друга и исчезали. Почему эта была в одиночестве, я не знал, но это было недобрым знаком.

Я решил убедиться, что передо мной именно химера, а не кто-то другой, и резко выхватил меч из ножен. Тварь зашипела, присела на своих гуттаперчевых ногах и заострила всё внимание на мне.

– Что бы ни случилось – не шевелись, – говорил я, медленно отходя от Максика и отвлекая от него своего противника. – Химеры не нападают на неподвижные цели, потому что не видят их. У них нет глаз, они реагируют на движение воздуха и запахи.

– А ты? – голос Максика срывался и дрожал.

– Я с ней разберусь. Ты главное замри, понял?

Но сказать всегда легче, чем сделать. Я боялся, что от страха брат кинется бежать, а уж в скорости химерам нет равных. Меня по-прежнему волновало, что тварь была одна. Видимо, настолько проголодалась и разозлилась, что не побоялась напасть сразу на двоих, один из которых был, между прочим, наполовину драконом. Я провёл мечом перед собой, а потом сделал резкий выпад в сторону. Это спровоцировало мою противницу – она кинулась на меня, но я отпрянул назад, выставив вперёд клинок. Плотные чешуйки со скрежетом прошлись по лезвию, высекая искры: проткнуть химеру было не так-то просто. Но даже пронзи я её, это бы не убило тварь. Чтобы успокоить её навсегда, необходимо было отрубить ей голову, которая не пойми где начиналась. Я сделал ещё один ложный замах, но теперь химера на него не попалась. Она выжидала, готовясь к броску. Ей нельзя было ошибаться, потому что в этом поединке я был определённо сильнее. А мне надо было заставить её нападать, чтобы она не заметила Максика, и я ткнул мечом в её сторону. Тварь извернулась, зашипела и атаковала меня. Битва была короткой: два взмаха меча – и часть её тела, где, на мой взгляд, должна была находиться голова, с шуршанием улетела в кусты.

– Неплохо, а? – я обернулся к Максику, но каким-то непостижимым образом почувствовал сзади движение. Я едва успел выставить вперёд меч, потому что на меня кинулись как минимум десять тварей. Я понял, что совершенно нелепо угодил в засаду: одна напала, продемонстрировав мою силу своим сородичам, те перегруппировались и бросились в атаку.

Это было моё боевое крещение. До сего момента я ещё не дрался с монстрами, только видел, как Вовка сражается с демоном, а потому я допускал ошибки. Вместо того чтобы убивать некоторых тварей, я отбрасывал их пинками. И я не сразу сообразил, что ножны тоже можно использовать как оружие – чтобы защитить шею от острых зубов. И ещё я не мог сосредоточиться на битве, как учил Вовка, потому что я всё время думал о Максике. Мне хотелось увидеть его хоть краем глаза, но твари наседали так, что я успевал только отслеживать их броски. Да, химерам не удалось застать меня врасплох, но я был молодым и неопытным бойцом, я тратил силы на ругань и лишние движения. В конце концов сумма этих мелких просчётов дала свой результат: одной из химер удалось вцепиться мне в ступню. Зубы пришельца были такие острые, что насквозь прокусили толстенную подошву и двойной слой кожи. Ужасная боль свалила меня с ног. Мне нельзя было кричать, чтобы не привлекать внимание посторонних, поэтому я сжал зубы, но боль лишала меня сил. Химеры почувствовали это и пытались добраться до моих артерий, чтобы быстрее покончить со мной и приняться за мою душу. Я размахивал мечом, как вертолёт – лопастями, и пытался встать на ноги, чтобы вернуть себе выгодную позицию. Меч скользил по броне химер, не убивая их, но и не подпуская ближе.

– Получай! – вдруг услышал я над головой голос Максика, и в следующую секунду тварь, которая метилась мне в бок, отлетела на пару метров. Младший брат, орудуя найденной где-то палкой, сбил ей двух химер, а третью подкинул, поддев под брюхо. Эти несколько секунд передышки дали мне возможность вскочить на ноги и продолжить битву.

К сожалению, мой партнер по битве продержался недолго. В темноте он видел плохо, к тому же драться сразу с несколькими противниками, да ещё такими специфическими, обучен не был. Твари свалили его с ног. Две вцепились Максику в голень и потащили в лес. Брат взвыл от боли, брыкался и хватался за траву, но его утаскивали всё дальше. Я хотел броситься вслед за Максиком, но понимал, что если сделаю это, на меня нападут сзади и так же, как брата, поволокут к разделочному столу.

– Жень! – в отчаянии выкрикнул брат, и этот зов разорвал мне сердце. Пинком отбросив очередную химеру, я рванул за братом – и меня тут же сбили с ног. Я только успел перевернуться на спину, чтобы продолжать сражаться, но положение моё было плачевное.

И вдруг я заметил, как химеры, предвкушающие сытный обед, замерли, словно почувствовали какую-то опасность, а в следующую секунду огненная стрела смела их с моей груди. Бросив меня, твари устремились на нового противника, а я вскочил и кинулся вслед за Максиком. Лишь успел мельком взглянуть на своего спасителя. Почему-то я был уверен, что это Вовка, но увидел другого человека. Я не разглядел его лица. Всё, что я заметил – плащ до колен, с рваными краями и меч – с голубой светящейся полоской на месте продольного желобка.

Брата не успели оттащить далеко: характер Максика, как выяснилось, осложнил жизнь не только мне, но и пятерым химерам, похитившим его. Каким-то образом младшему удалось стряхнуть с себя тварей: он активно работал палкой и второй ногой, не позволяя приблизиться к себе. Я одним ударом отсёк голову химере, пинком отбросил вторую. Третья попыталась всё-таки вцепиться в Максика, но получила от него палкой в пасть. Оставшихся двух сбила всё та же огненная стрела. Я оглянулся, чтобы рассмотреть этого незнакомца. Он расправил плечи, будто собирался сделать вдох, и тут все твари забились в конвульсиях, словно их пригвоздили к земле невидимые колья. Я ещё не видел такого зрелища: из химер выходила их жизненная энергия. Искрящимся туманом она плыла к незнакомцу и скрывалась в его груди. Ему не требовалось, как мне или Вовке, разгонять внутреннюю воронку и всасывать души через рот – они впитывались в его тело, как дым – в одежду.

На весь процесс поглощения ушло не больше минуты, после чего незнакомец развернулся и двинулся прочь.

– Стой! Кто ты! – я, забыв о Максике, бросился за ним. – Подожди!

Мужчина удалялся быстрее, чем мне хотелось бы, к тому же у меня была прокушена ступня, поэтому каждый шаг отдавался острой болью. Тем не менее я собрал волю в кулак и догнал спасителя.

– Эй, спасибо! Как тебя зовут? – я схватил его за плечо, и тут в меня ударило такой волной, будто меня сбил грузовик, несущийся на полной скорости. Меня отбросило на несколько метров, и я даже на мгновение потерял сознание, а когда пришёл в себя, незнакомца уже не было. Я с трудом поднялся: все суставы ломило, как во время гриппа, а мышцы ослабли. Но мне надо было помочь Максику. С трудом встав на дрожащие ноги, я добрался до него и попытался осмотреть его раны.

– Моя нога… – всхлипывал брат, катаясь по траве.

– Ничего, Максик, ничего… – я усадил его. – Рана небольшая. Ты сможешь идти?

– Нет! – в отчаянии выкрикнул он.

– Тише, нас могут услышать, – я ухватил его под мышки и кое-как привёл в вертикальное положение. – Всё, что от тебя потребуется, – просто расслабиться.

Я присел и перекинул его тело через плечо. Я видел, как в кино спецназовцы носят своих раненых друзей, но оказалось, что это не такая уж простая задача. Во-первых, я поторопился и неравномерно распределил вес брата. Перекладывать его поудобнее было некогда. Во-вторых, я сам был ранен, и моя хромота мешала мне балансировать. В-третьих, пробираться с раненым бойцом на плече через лес было сродни попытке пройти с коромыслом по оживлённой московской улице.

Кое-как дотащив брата до машины, я осторожно снял его и усадил на заднее сиденье ногами наружу. Меня радовало, что Максик оказался не нытиком. По его лицу текли слёзы, но он не кричал, только всхлипывал вполголоса:

– Моя нога… нога…

Достав аптечку, я ножом срезал лохмотья штанины. Увиденное заставило меня вздрогнуть: четыре глубоких борозды рассекали мышцу правой голени, одна рана была настолько глубокой, что я мог видеть кость.

– Вот дерьмо! – не сдержался я.

– Что там? – испугался Максик.

– Ничего, – бодро ответил я. – Просто придётся зашивать, чтобы не было уродливых шрамов. Но шить будем не здесь, чтобы заразу не занести.

Я перетянул брату ногу жгутом выше колена, наложил на раны стерильную салфетку и принялся туго забинтовывать, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.

– Что у вас тут? – раздался голос Вовки у меня за спиной. – Что случилось?

– На нас напали химеры, – я старался говорить небрежно, словно произошедшее было плёвым делом. Так я надеялся предупредить взрыв негодования старшего брата.

– Я же сказал: не выходить из машины!

– В туалет нам надо было под себя ходить? – огрызнулся я.

– Ладно, прости, – Вовка кинул на переднее сиденье что-то, похожее на большой термос. – Рана серьёзная?

– Средней серьёзности. Надо обработать и зашить.

– Мы не можем сейчас останавливаться, – вдруг разозлился Вовка. – У нас тут обогащённый уран и виза заканчивается.

– Уран? – Максик даже всхлипывать перестал.

– Шутка такая, – Вовка потрепал его по голове. – Ты как? Продержишься пару дней?

– Вов, у нас нет пары дней, – я закончил перевязку и встал. – Парню нужна медицинская помощь.

– Предлагаешь отвезти его в больницу? С такими ранами нам придётся рассказать местной полиции пару сказок про драконов и химер. Ты готов к этому?

– Может, ты загипнотизируешь их?

– Я не знаю, какую помощь может оказать врач, находящийся под гипнозом. Возможно, он даже шприц не сможет наполнить. К тому же в больницах видеокамеры: их не загипнотизируешь.

– Тогда давай остановимся в гостинице. Хотя бы на сутки, – не сдавался я. – Хорошо обработаем рану, зашьём, нормально перевяжем, чтобы Максик смог выдержать два дня дороги.

– Всё это так не вовремя! – Вовка схватился за голову, и я впервые увидел его таким растерянным и беспомощным. Правда, он тут же взял себя в руки: – Хорошо, тогда быстро трогаем! Времени в обрез.

Лекарь

Вовка гнал так, что в какие-то моменты мне казалось, будто мы сейчас взлетим. Я был на заднем сидении с Максиком. Он полулежал у меня на коленях, положив раненую ногу на подлокотник противоположной дверцы. Так велел сделать Вовка, чтобы ослабить кровотечение. Максику становилось всё хуже. Он уже не плакал, только тяжело дышал, прикрыв глаза.

– Эй, не засыпай. Будь со мной, – я тормошил его, как только замечал, что он отключается. – Спроси меня о чём-нибудь…

Максик молчал. Его пальцы судорожно комкали подол куртки. Мне было страшно за брата. Я никогда ещё не видел таких ран, и мне казалось, что Максик умирает. Вдруг зубы и когти химер ядовиты, и сейчас какой-нибудь неизвестный токсин убивает моего брата? Хотя Вовка уверил меня, что никакого яда у химер нет, у меня было подозрение, что он сказал это, чтобы не сеять панику.

На рассвете мы въехали в Меджидию – первый большой город на нашем пути. На окраине встретили дежурную аптеку. Брат вышел и купил там бинтов, ваты, флакон антисептика и две упаковки одноразовых шприцев.

– А остальное? – удивился я.

– Купим в другой, чтобы не привлекать внимания.

У меня было большое сомнение, сможем ли мы найти ещё одну круглосуточную аптеку, но нам повезло. Буквально через четыре квартала мы заметили светящуюся вывеску. За остальными лекарствами брат послал меня.

– Так труднее выследить нас, – пояснил он, припарковав машину за автобусной остановкой, чтобы её козырек скрывал нас от любопытных фармацевтов.

В этой аптеке у меня возникли проблемы: не хватило румынских лей. Я пытался уговорить аптекаршу взять доллары, но она наотрез отказалась. Я был бы рад применить гипноз, но не овладел ещё этой техникой. Оставить брата без обезболивающего я тоже не мог, поэтому уставился тётке прямо в глаза и произнёс заклинание забывчивости.

Вообще, оно работало иначе. Нужно было оставить точку входа, как называл её Вовка, – любой звуковой, световой или тактильный сигнал, а потом произносить заклинание. С этого момента человек забывал всё, что слышал, видел, говорил и делал. Точкой выхода служил повторный сигнал, после которого функции памяти восстанавливались, но момент, ограниченный точками навсегда выпадал из жизни человека. Большинство людей этого даже не замечали. Но иногда не было времени на создание точек или нечем было подать эти сигналы. И тогда драконы использовали упрощённый вариант заклинания, просто глядя людям в глаза. Заклинание действовало, пока сохранялся зрительный контакт с человеком. Как правило, люди в такие моменты не моргали и не отводили взгляд, поэтому драконы сами контролировали длительность контакта. Стоило им хотя бы моргнуть, как чары тут же рассеивались, и возобновить их, как правило, было невозможно.

Поэтому я, вперившись в аптекаршу, произнёс заклинание, просунул руку в прорезь окошка, похитил упаковку обезболивающего и сунул её в карман, и только после этого моргнул. Контакт пропал, но женщина ещё с полминуты смотрела на меня, как сомнамбула.

– Сколько с меня? – громче спросил я, и аптекарша вздрогнула, очнувшись, мотнула головой и огляделась.

– Извините, я очень тороплюсь…

Фармацевт кивнула и опустила взгляд на кассу.

Пока я дурил аптекаршу, Вовка тоже не терял времени. Он выяснил, где на окраине есть гостиница, и, когда я сел в машину, двинул туда. По дороге я рассказал брату о своих подвигах в аптеке, и он пожурил меня за опрометчивость:

– Там наверняка была видеокамера, которая зафиксировала, как ты слямзил лекарство. Это не очень-то хорошо.

– А что мне было делать?

– Это заклинание надо использовать с умом. Камеры не записывают звук, поэтому ты можешь говорить все что хочешь, но выглядеть твои действия должны естественно.

Этот способ я и испробовал в отеле «Генриетта». Вообще, его сложно было назвать отелем. Это была странная смесь пансионата, мотеля и общежития, которая располагалась в левом крыле шестиэтажного жилого дома. Никаких ограждений или хотя бы зонирования, призванного отделить подъезд с квартирами от подъезда с номерами, я не заметил. Общий двор, общая парковка, одинаковые входные двери, со стеклянной вставкой в верхней половине. Разве что над дверью левого крыла висела табличка с названием отеля.

К моему удивлению, в начале седьмого утра за стойкой регистратора я обнаружил женщину лет сорока. Она не спала, а занималась текучкой: сверяла записи в толстой амбарной книге с какой-то таблицей, открытой в компьютере. Однако дверь отеля была заперта. Это в центре города большие и дорогие отели принимали гостей круглосуточно, а опытные швейцары были любезны с постояльцами и суровы с непрошенными визитерами. Здесь же, на окраине, маленький отельчик по-своему боролся с такими, как мы, – просто закрывал входную дверь. Постояльцам выдавались электронные ключи, поэтому если кто-то и возвращался за полночь, он не тревожил дежурного администратора, открывая дверь самостоятельно.

Это неожиданное затруднение поставило бы меня в тупик, если бы Вовка предусмотрительно не вручил мне своё удостоверение, которое в разных обстоятельствах играло роль корочек то эфэсбэшника, то опера угрозыска, то налогового инспектора. Не важно, успевали ли люди прочесть истинную надпись: брат внушал им то, что нужно было ему. Корочки служили лишь двум целям: они привлекали внимание человека и работали в качестве алиби, если поблизости имелась камера видеонаблюдения. У Вовки обычно это получалось легко и непринуждённо, словно он и был эфэсбэшником, налоговиком или опером. Теперь то же самое предстояло провернуть мне, и, надо признаться, я трусил. Если бы не раненый Максик, я бы ни за что не согласился на такую аферу. Но брат истекал кровью – и я стоял возле двери отеля «Генриетта» и давил на кнопку звонка.

Женщина отреагировала не сразу. Может быть, потому, что звонок не разносился эхом по холлу и коридорам, а тихонько пиликал у неё над столом. А может, и потому, что вид у меня был не совсем благонадёжный. Однако удостоверение сделало своё дело: я прижал его к стеклянной части двери и, как только администратор подняла на меня глаза, указал свободной рукой на корочки. Женщина заколебалась. Ей по-прежнему не хотелось меня впускать, потому что я сулил не одни, так другие проблемы, но перечить человеку с красным удостоверением она не посмела. Нехотя закрыла амбарную книгу, положив вместо закладки карандаш, и неспеша направилась к двери. Я не опускал корочки до тех пор, пока расстояние между мной с женщиной не сократилось до того критического отрезка, с которого уже можно разобрать, что на фото не я.

– Международная полиция, – прокричал я по-английски, чтобы женщина сразу поняла, что по-румынски я не бельмес. – Капитан Петров.

Я произнёс эту фамилию на болгарский манер, как тётя Оля, с ударением на первый слог. Мне показалось это хорошей идеей: так моя собеседница поймет, что я из соседней страны, и это заставит её быть, с одной стороны, более вежливой, а с другой – менее подозрительной.

– Чем могу быть полезной? – без энтузиазма поинтересовалась администратор, приблизившись ровно настолько, чтобы я мог слышать её голос сквозь стекло.

– Международная полиция, – зачем-то повторил я. – Мадам, нам нужна ваша помощь.

Регистраторша что-то буркнула по-румынски, а потом по-английски спросила:

– Какого рода помощь?

– У нас есть информация, что в отеле остановился человек, который находится в розыске. Могу я взглянуть на список постояльцев?

Женщина поколебалась. Видимо, не в её характере было стремительно принимать решения.

– Что за человек? – прищурилась она.

– Фамилия не разглашается в интересах следствия. Просто позвольте взглянуть в журнал регистрации.

– Он мог остановиться не под своей фамилией, – начала упрямиться тётка, и я стал терять терпение.

– Нам это известно, мадам. Вы впустите меня или мне придётся составлять рапорт?

Глаза собеседницы забегали. Ей явно не хотелось открывать мне дверь, но и попасть в столь неприятный рапорт не хотелось ещё больше. Она была из тех людей, что всеми силами стремятся избегать проблем, поэтому, когда возникает такая дилемма, они тщательно взвешивают каждое решение, просчитывая степень неприятности его последствий. Я ждал, едва сдерживаясь, чтобы не выбить стекло и не открыть дверь самому. Наконец, женщина приняла решение в мою пользу – щёлкнул замок, дверь слегка приоткрылась.

Стараясь не делать резких движений и не пугать дамочку раньше времени, я перешагнул порог:

– Это не займет много времени, мадам.

Женщина прижалась к стене, пропуская меня, и это сыграло мне на руку. Я присвистнул и произнёс заклинание забывчивости, после чего открыл дверь шире, впуская Вовку с Максиком на руках, который настолько ослабел, что не мог даже обхватить брата за шею: его рука болталась вдоль спины Вовки. Продолжая доброжелательно улыбаться, я грозно спросил:

– На первом этаже есть свободные номера?

Диссонанс от моего вида и моего тона привели женщину в замешательство, которое после повторного вопроса переросло в страх. Она мелко замотала головой:

– Т-только на втором этаже… д-двадцатый…

– Второй этаж, двадцатый! – громко повторил я, и Вовка двинул к лестнице.

– Что это? Куда? – попытка регистраторши остановить его была скорее рефлекторная, чем намеренная.

– Ничего, всё в порядке, – я положил руки женщине на плечи и успокоил: – Это наш человек. Вы в безопасности.

После этого я повёл тетку обратно к столу, усадил на стул и попросил зарегистрировать меня в двадцатом номере на имя Александра Пушкина.

– Сделаешь это, и мы тебя не тронем, – доверительным тоном пообещал я, чем ещё сильнее напугал женщину. Дрожащими пальцами она внесла указанное имя и фамилию в компьютер, выдала мне электронный ключ. Я ещё раз напомнил ей, что её безопасность напрямую зависит от её благоразумности и что лучшая тактика для неё – сделать вид, что ничего не произошло. После этого я мило улыбнулся и направился к лестнице. Уже оттуда я свистнул, поставив вторую точку в заклинании, и бесшумно поднялся.

Номер находился в самом углу узкого коридора. Я протиснулся между Вовкой и стеной и отпер дверь. Мы уложили Максика на кровать, я распаковал пачку хирургических пелёнок, подстелил одну под его ноги, потому что повязка насквозь пропиталась кровью. Максик был бледен, на его лице выступила испарина, но он держался: не ныл, не капризничал.

– Теперь всё будет хорошо, – Вовка улыбнулся и потрепал его по щеке. – Сейчас доктор тобой займётся.

– С чего начнём? – спросил я у брата, готовый выполнить любое его приказание.

– Я откуда знаю! – пожал плечами Вовка. – Лекарь ты, не я.

– Подожди, ты хочешь сказать…

– Ты ведь сам выбрал своим профилем врачевание.

– Но я никогда не делал этого! – вспыхнул я.

– С химерами ты тоже никогда не дрался, но прекрасно справился.

– Потому что ты учил меня драться!

– Прости, но научить тебя медицине я не смогу. Я сам знаю не больше твоего.

– И что же мне делать? – я бросил взгляд на бледного Максика с окровавленной ногой.

– Лечить, – Вовка хлопнул меня по плечу. – Доверься инстинктам. А я выполню любое твоё поручение.

Мне было ужасно страшно – намного страшнее, чем оказаться лицом к лицу с тварями, пришедшими из другого мира. Но выбора у меня не было. Я медленно выдохнул и сказал:

– Хорошо, организуй мне тёплую воду, чтобы промыть рану.

Вовка скрылся в ванной, а я надел резиновые перчатки и принялся обильно протирать их спиртом. Снял с Максика окровавленные бинты, промыл рану водой, потом обработал антисептиком, потом обколол голень анестезией. Внутри у меня всё замирало: мне казалось, что я причиняю брату невыносимую боль, но тем не менее я не останавливался. Я никогда не зашивал раны, я даже не видел, как это делают. Весь мой медицинский опыт ограничивался пятью сериями сериала «Скорая помощь», которые мне удалось посмотреть в общежитии, да перевязкой порезанного пальца. У меня дрожали руки и на лбу выступил пот, но я, как в детстве, подбадривал Максика, как будто это он волновался, а не я.

– Вот видишь, ничего страшного, – бормотал я, соединяя края ран и продевая иглу сквозь кожу. – Зря ты переживал, если честно. Я ведь сказал, что дело плёвое…

Максик вынес операцию спокойно. Конечно, анестезия тоже сыграла в этом роль, но парень лежал и не дергался, не кричал, не плакал, не ругался и не показывал свой дурной характер. Просто смирился и терпел. Когда всё было закончено, Вовка дал ему обезболивающего, и Максик практически сразу уснул.

– Поздравляю, доктор Тартанов, – старший брат хлопнул меня по плечу. – Ты был восхитителен!

– Кто? Я?!

– У меня было впечатление, что я присутствую в институте Склифосовского на операции какого-нибудь светила травматологии.

– Отвали! – я отмахнулся и ушёл в ванную – смыть кровь с перчаток, умыться, просто побыть одному, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но через минуту за спиной у меня выросла фигура Вовки.

– Раздевайся! – коротко приказал он, и у меня неприятно ёкнуло сердце.

– Чего? – я развернулся к нему лицом.

– Буду обрабатывать твои раны, доктор, – брат продемонстрировал флакон с антисептиком и упаковку ватных тампонов.