Текст книги "Год дракона"

Настя

Кот был прав: есть твёрдую пищу мне оказалось категорически нельзя. Я дважды пытался, но оба раза заканчивались сильными болями в животе и лихорадкой. Поднимавшаяся температура, слава богу, спадала сама через день-другой, но я решил больше не экспериментировать, и отныне в моём рационе значились только твари и вода. Из-за этого моим братьям приходилось в два раза больше охотиться, потому что теперь одного паразита в неделю мне было маловато: организм требовал подпитку каждые два дня. Хищника, правда, хватало на неделю, но достать их было не так-то просто. Пока я восстанавливался после ранения, Вовка с Максиком без устали совершали рейды в окрестные города и сёла, привозя с собой по несколько бутылок с паразитами и, если охота оказывалась удачной, одного хищника.

– Ничего, это ерунда, – успокаивал меня Вовка. – Окрепнешь – сам будешь охотиться. А пока мне не трудно.

Максик ничего не говорил, но я чувствовал его недовольство. Я видел, как тяжело братьям даётся моя нынешняя диета: оба возвращались с охоты измотанные и тихие. Вовка сразу ложился спать, чего раньше с ним не случалось, а Максик запирался в своей комнате. Я боялся, что эта забота обо мне рассорит братьев, но она, наоборот, сблизила их. Я заметил это по тому, как у них стали появляться какие-то шутки на двоих, непонятные мне; как они стали понимать друг друга с полувзгляда. Иногда в разговорах Максик бросал на Вовку вопросительный взгляд, и старший отвечал ему лёгким кивком или же отрицательно качал головой. Что значил этот вопрос и этот ответ – знали только они. Иногда братья о чём-то разговаривали вполголоса, а когда к ним приближался я, замолкали. Не могу сказать, что это вызывало во мне ревность – нет. Скорее, любопытство. И ещё я надеялся, что компания старшего брата сделает Максика более дружелюбным и мягким.

Из-за частого отсутствия братьев моим собеседником, сиделкой и помощником стала Настя. После приёма моих лекарств её физическое здоровье быстро восстановилось, а вот раны душевные девушка залечивала трудотерапией, в которой просвечивало самоотречение, граничащее с аскетизмом. Это помогло Насте быстро и гармонично вписаться в нашу отшельничью жизнь. Вовка отдал ей свою комнату, потому что он много времени проводил либо на охоте, либо в кузнице. Дом для него стал местом, где можно поесть и поспать. Поэтому он устроил себе лежанку на печи. Из-за этого мы с Максиком подшучивали над ним, называя Ильёй Муромцем.

Настя взяла на себя обязанности по хозяйству, избавив нас от ненавистного дежурства. Теперь нам надо было только следить, чтобы бочка с водой для хозяйственных нужд была полной, а уж Настя расходовала её на чистоту в доме. Правда, готовила она не очень хорошо, но пока я свыкался со своей диетой, путь на кухню мне был заказан.

Мы с Настей много разговаривали, особенно в первое время, пока я не вставал с постели. Она просиживала у меня по несколько часов, расспрашивая о братьях или рассказывая о себе. Так я узнал, что она училась на программиста в Казани, но бросила университет на третьем курсе, потому что стало скучно.

– Преподаватели рассказывали нам то, что я и так давно уже знала, а некоторых я бы сама засыпала на экзамене, – объяснила она. – Вот я и пошла работать.

Сначала в компании, занимающейся связью, а потом ушла и оттуда, потому что один знакомый предложил ей более интересную и хорошо оплачиваемую работу – в частном сыскном агентстве. Ей приходилось взламывать корпоративные почтовые программы и пароли компьютеров, программировать системы слежения и так далее.

– Мне нравилось, что за это много платят, да и работа давала мне адреналин, – призналась Настя.

Это натолкнуло меня на идею использовать таланты гостьи. Так в нашей глуши появился бесплатный Интернет: Вовка купил бензиновый генератор и беспроводной модем, который мы закрепили на дереве, а Настя без труда взломала сеть одного из провайдеров. Кроме того, она закодировала наши сотовые, чтобы по ним нельзя было вычислить со спутника наше местонахождение.

Вообще, с появлением девушки наш мужской быт преобразился в лучшую сторону не только в техническом плане. Вовка стал вести себя, как глава семьи. Теперь он не просто раздавал команды направо и налево, а совещался с нами, прежде чем принять какое-то решение. Он по-прежнему был внимателен и заботлив, но отныне эта забота приобрела какой-то ласковый оттенок, словно у него кроме двух братьев-раздолбаев появилась ещё и сестра.

Максик тоже преобразился: стал тщательнее следить за своей внешностью, перестал нецензурно ругаться, взял моду разгуливать по дому с голым торсом. Он, конечно, выглядел спортивно, но Настю в разы сильнее впечатлил Вовка, однажды снявший при ней футболку. Как я уже говорил, нам с Максиком досталась отцовская сухопарая конституция тела, а вот старшего папаша наградил мощным телосложением.

У меня же Настя вызывала противоречивые чувства. Она мне нравилась как человек, как друг. Я был рад, что спас её. Но иногда наедине с ней я чувствовал себя ужасно неловко и мечтал, чтобы братья вернулись поскорее. Я просил Настю выйти из комнаты, но через минуту жалел о сказанном. Когда я сидел над своей книгой и она спрашивала, что нового я узнал, я раздражался и ворчал. Когда она ничего не спрашивала, мне было обидно, что она игнорирует меня.

Узнав, что мы драконы, Настя восприняла услышанное, как должное, и это меня немного задело. Я ожидал, что она удивится или хотя бы испугается, но видимо, после эллогов она готова была поверить хоть в зелёных человечков. Однако мой рассказ не прошёл даром, и Настя стала относиться к нам, как к занесённым в Красную книгу сайгакам. Её стремление излишне оберегать нас и волноваться из-за каждого пустяка меня очень напрягало. А вот Вовке, похоже, нравилось. Он всегда подолгу убеждал Настю, что с нами ничего не случится, что он будет приглядывать за Максиком.

– А ты присмотри за Женькой, – говорил он, понизив голос и подмигивая, и мне хотелось дать ему хорошего пенделя.

К середине ноября я уже худо-бедно набрал форму, и Вовка стал брать меня на охоту с ними. Слава богу, Максик подобрал на той поляне мою «Анаконду». После болезни она казалась мне невообразимо тяжёлой, но я упорно возвращал себе навыки стрельбы.

Мы теперь практически не трогали паразитов, а ходили только на хищников. Выследить их было непросто, и приходилось расставлять ловушки в городе. Обычно я загонял на братьев фей или вампиров, изредка заманивал в западню амона, однажды нам даже удалось изловить вия. Я великодушно отдал его Вовке, как командиру нашего отряда. Но в основном нашей добычей были вампиры. Город им приглянулся, и они развелись в нём в большом количестве: эти хищники искусно маскировались под людей и не светились, как паразиты, поэтому приходилось провоцировать тварь, чтобы она проявила себя.

Вовка рассказывал, что ещё двести-триста лет назад вампиры вели себя иначе. Хищник нападал на жертву, съедал её душу и выпивал кровь, которая была нужна ему, чтобы принять облик убитого. Его тело вампир прятал, чаще всего зарывал на кладбище, после чего мог разгуливать на свободе в новом облике, подыскивая следующую жертву.

Несмотря на свою древность и силу, эти хищники были довольно уязвимы перед человеком: вонзённый в грудь кол (не только осиновый, но и любой деревянный), железный прут, меч и другой колющий предмет лишал вампира защитной оболочки. Он принимал свой истинный облик, которому вредили солнце, вода и огонь. С появлением огнестрельного оружия убить вампира стало возможно одним выстрелом в грудь и, конечно, в голову. Частички серы, содержащиеся в порохе, быстро вступали во взаимодействие с защитной оболочкой твари, вызывая у неё стремительную гангрену. И если при ранении в руку или ногу вампир мог отрубить поражённую конечность, чтобы спасти жизнь, то пуля, угодившая в туловище, становилась смертельной.

С наступлением технократической эры промышлять этим хищникам стало всё труднее: доступность людям огнестрельного оружия заставила вампиров искать новый способ выживания. И они очень быстро его нашли: теперь они не высасывали кровь из жертвы и не избавлялись от её тела, а переселялись в него. Это давало им возможность в течение нескольких лет поглощать человеческую душу. Приспособившись жить в человеческом теле, вампиры быстро переняли повадки людей и научились хорошо маскироваться. Однако вычислить их всё равно было можно. Во-первых, у них были сухие, потрескавшиеся из-за обезвоживания губы, которые вампиры постоянно облизывали. По этой же причине вампиры избегали солнца, которое ускоряло испарение жидкости, а значит, и приближало гибель тела. Во-вторых, вампиры опасались зеркал. Но не потому, что не отражались в них, а потому, что как раз отражались. Люди не видели разницы между обычным человеком и тварью, забравшейся в тело, а драконы видели. К тому же в нашем распоряжении оставался ещё один способ – огонь. Вампиры, как и большинство других тварей, его боялись и начинали паниковать.

Свою добычу мы съедали на месте, чтобы не шокировать нашу гостью, хотя, не скрою, у меня не раз возникало желание продемонстрировать Насте воронку. Вовка запрещал это делать.

– Лучше останемся для неё обычными парнями, – говорил он. – Она и так довольно насмотрелась всяких ужасов.

Однако Максик не послушался и его, и однажды я застукал его с Настей в асбестовом тренировочном уголке. Младший, глотнув урана, демонстрировал фокусы с огнём, чем привёл девушку в неописуемый восторг.

– Вовка запретил это делать! – я оттащил брата подальше, чтобы Настя не слышала наших разборок.

– Он запретил жрать при ней тварей.

– Он просил быть для неё обычными парнями.

– Которые ничего не едят, но до сих пор не сдохли с голода? – зло прищурился брат.

Это был удар ниже пояса, и мне ничего не оставалось, как ответить на него другим ударом:

– И у которых вся комната увешена мёртвыми драконами.

– Ты… ты заходил без спроса в мою комнату?! – взвился Максик.

– Ты сам мне рассказывал про них!

– Я не говорил, что я вешаю рисунки на стенах. Ты шпионил? Чёрт… – младший поджал губы и быстро направился к дому.

– Я не шпионил, я просто заглянул к тебе, думал, что ты там! – я попытался удержать его за руку, но брат оттолкнул меня.

– Отвали!

Наши стычки с Максиком были обычным делом, но эта оставила в моей душе неприятный осадок. Такой, что я думал о ней целый день и даже ночью мне не спалось. Я вышел во двор подышать морозным воздухом и сразу учуял запах дыма. Обойдя дом, я заметил отсвет костра в асбестовом уголке: Максик сжигал там свои рисунки. У меня в груди закололо так, что стало трудно дышать. Услышав моё приближение, брат обернулся.

– Что ты здесь… – начал было он, но я перебил его:

– Прости меня. Я не хотел. Я не должен был говорить так…

Максик молча отвернулся к огню.

– Я понимаю, как много они значат для тебя…

– Нет, не понимаешь.

– А для меня они значат много, – я увидел среди ещё не брошенных в огонь листков тот, на котором был нарисован дракон в клетке. – Можно я возьму его?

Максик грустно посмотрел на рисунок, потом перевёл взгляд на меня и вздохнул:

– Его бы я не сжёг.

– Так я возьму? Подаришь его мне?

Брат медлил, словно сам не хотел расставаться с рисунком.

– В нём есть что-то такое… родное… – тихо произнёс он. – Как будто это наш предок. У меня сердце щемит, когда я на него смотрю.

– У меня тоже.

– Забирай, – Максик протянул мне листок. – Только не показывай никому. Даже Вовке. И тем более Насте.

– Хорошо, – кивнул я, понимая, что справиться с желанием показать рисунок Насте мне будет труднее всего. – И ещё раз: прости меня.

– Забыли! – примирительно улыбнулся Максик и хлопнул меня по плечу. – Я тоже сказанул лишнего.

– Не будем ссориться из-за девчонки! – я хлопнул его по плечу в ответ.

Глаза Максика хитро заблестели. Я не стал комментировать это, развернулся и зашагал к дому, прижимая к груди рисунок.

Казань

В начале декабря Вовка собрал нас всех на совет.

– Я хотел бы поговорить о Насте, – начал он, и у меня ёкнуло сердце. – Хочу, чтобы меня все поняли правильно: я не против неё, но пребывание среди драконов опасно для человека.

Настя напряжённо всматривалась в него, а Максик покусывал нижнюю губу. Выдержав паузу, Вовка развернулся к девушке и продолжил:

– Я хочу, чтобы ты знала, как умерли наши отцы. Наша мама была драконом, и мой отец через почти пять лет совместной жизни совершенно неожиданно бросился под пули во время перестрелки. Отец Женьки и Максика продержался дольше, но и он свёл счеты с жизнью, утащив за собой и нашу маму. Я не хочу, чтобы тебя постигла их участь.

Настя удивлённо подняла брови.

– Я не могу предсказать, как дракоиды подействуют на человека. Мы все давно освободили наши сущности, которые теперь развиваются и с каждым днём становятся всё сильнее, – Вовка испытующе уставился на девушку. – У тебя есть семья, Настя?

– Есть. Мама и сестра.

– Думаешь, они не хотели бы увидеть тебя снова – живой и невредимой?

Настя промолчала.

– Только не подумай, что я гоню тебя. Ты можешь оставаться у нас, сколько захочешь. Но подумай о тех, кто тебя любит…

– Думаешь, после того, как мы с двоюродной сестрой пропали без вести, нас ещё ждут дома? – тихо спросил Настя.

– Мать никогда не прекратит искать своего ребёнка, – Вовка улыбнулся, но губы его дрогнули. Я понял, о чём он подумал в этот момент.

– Я не уверена, что смогу жить обычной жизнью. Я от неё отвыкла. Мне страшно возвращаться, – призналась девушка.

– Понимаю, – глаза Вовки потеплели. – Я обозначил свои опасения, но решение будешь принимать ты.

– Если нет никаких признаков, что ей плохо, то может и не стоит… – влез в разговор Максик, но старший брат одарил его таким взглядом, что он умолк.

– Я так понимаю… уехать мне надо насовсем? – голос Насти стал ещё тише.

– Можешь вернуться, когда пожелаешь. Например, приехать на лето. Тут красиво: сосны, озеро, птицы поют…

– Или встретишь с семьёй Новый год, а потом обратно, – подхватил Максик.

Мне стало обидно, что братья выпроваживают спасённую мной девушку, пусть даже и таким деликатным образом. Как будто они собираются вынести на свалку диван, который я купил на свои кровные деньги. Я чувствовал, что доводы Вовки убедительные и неоспоримые, что он прав насчёт совместного проживания людей и драконов, но мне хотелось сказать хоть что-то в защиту той, кого я спас. И когда Настя посмотрела на меня, ища поддержки, я произнёс:

– К тому же ты ведь не можешь всю жизнь прибираться за тремя мужиками!

Откуда эта фраза возникла в моей голове и почему она сорвалась с языка – было за гранью моего понимания. Я растерялся ничуть не меньше Насти.

– Вы правы: я не могу бесконечно пользоваться вашим гостеприимством, – она говорила спокойно и дружелюбно, но все мы испытывали неловкость от ситуации. – К тому же быть вечной иждивенкой – не в моих правилах. Если вы не против, я буду изредка навещать вас…

– Когда пожелаешь! – подскочил Максик.

– Настя, мы делаем это ради твоего блага, – Вовка подошёл к ней и положил руки ей на плечи. – Я просто стараюсь тебя защитить. И всегда буду это делать, поэтому если тебя кто-то обидит или ты попадёшь в беду, ты знаешь трёх драконов, которые придут на помощь – только позови.

– Я знаю, – она погладила его по щеке. – Спасибо, я ценю это.

– Думаю, тебе не надо объяснять, что дома про нас лучше никому ничего не рассказывать.

– Я не дура. Лучше придумай, что мне сказать родным и полиции про то, где я столько месяцев пропадала.

– Уже придумал, – Вовка широко улыбнулся. – История будет выглядеть правдоподобно.

– Ладно. И последнее: как я доберусь до дома?

Вовка недоумённо взглянул на неё:

– Мы отвезём тебя!

– Что… в Казань?

– Хоть в Бангладеш.

– И когда мы двинемся в путь?

– Когда будешь готова.

Через два дня мы повезли Настю домой. Вовка отправился прогревать машину и прихватил с собой Максика, намеренно оставив меня с Настей наедине. Что мне с ней делать, я не знал, поэтому молча собрал свои вещи и вышел во двор. Через несколько минут там появилась и Настя – в джинсах и короткой осенней курточке: теплее мы ей ничего не достали. В руке она держала рюкзак, который я ей пожертвовал для хранения её немногочисленных вещей. Настя остановилась на крыльце, глядя на меня из-под капюшона куртки. Было в этой позе и этом взгляде столько щемящей грусти. Как будто мы были знакомы с детства и теперь расставались навсегда. Как будто кто-то из нас улетал на Марс.

– Ничего не скажешь? – тихо спросила Настя.

– Замёрзнешь. Иди к машине, – сказал я и протянул руку, чтобы взять рюкзак, но девушка отодвинулась от меня.

Я понимал, что она ждёт чего-то трогательного, романтичного, но мне в голову ничего не пришло лучше, чем сказать:

– У тебя есть мой телефон. Звони.

– А ты? Будешь звонить?

– Тебе надо как можно быстрее влиться в нормальную жизнь…

– Я знаю, что мне нужно, – Настя уставилась мне прямо в глаза, но я выдержал этот взгляд спокойно. – Ты скажи: будешь мне звонить или нет?

– Чтобы бередить старые раны?

– Какие раны, Жень? Ты говоришь так, будто у нас случился бурный роман! – она вздохнула, мотнула головой и, сунув мне рюкзак, зашагала к воротам.

Я чувствовал себя болваном. Почему Вовка всегда находил слова, которые были к месту и не раздражали Настю? И как изящно он умел разговаривать с Шу: не заискивая, но и не оскорбляя королеву панибратством.

Старший брат то ли не заметил неловкости, которая возникала между нами с Настей, то ли давал мне шанс всё исправить, но впервые в жизни он на переднее пассажирское сиденье посадил Максика.

– Впереди – это моё место! – попытался возразить я, но Вовка сунул младшему атлас дорог:

– Пусть учится разбираться в картах.

Максик торжествующе улыбнулся.

Пока не выбрались на шоссе, мы ехали молча. Настя смотрела в окно, между нами лежал её рюкзак. Максик сосредоточенно листал атлас, видимо, думал, что Вовка на самом деле по этой причине усадил его вперёд. Когда «Черик» выбрался на шоссе, Настя спросила, сколько нам ехать до Казани.

– Часов двенадцать-пятнадцать, – подумав, сообщил Вовка. – Всё зависит от того, сколько остановок мы будем делать.

– То есть к вечеру я уже буду дома?

– Будешь.

Ответ устроил девушку. Она ткнулась лбом в стекло и закрыла глаза. Но в планы Вовки, видимо, не входило всеобщее молчание, и он стал расспрашивать Настю, нет ли у неё вопросов по легенде, которую он для неё придумал. Они ещё раз шаг за шагом повторили историю похищения, побега из плена и амнезии. Причём Вовка задавал неожиданные и каверзные вопросы, на которые Настя отвечала, что ничего не помнит.

– Если вдруг следователь будет на тебя давить или запутает тебя, скажи, что очнулась в нашем доме.

– Но тогда к вам придёт полиция!

– Пусть приходит. Нас трое, а ты одна.

– Я своих не сдаю.

– Приятно, что мы для тебя уже свои, – сказал я впервые что-то умное, что понравилось Насте. Она смущенно улыбнулась и накрыла мою ладонь своей. Я в ответ сжал её пальцы. Стена неловкости между нами рухнула. Через полчаса Настя уже подпевала песням, звучащим по радио, которое Вовка включил по её первому требованию. Мы с Максиком удивлённо переглянулись. Ещё через час она взахлёб обсуждала с моими братьями какие-то гаджеты для телефонов и программы, помогающие шифровать информацию. А ещё через час рюкзак был сброшен на пол, а девушка задремала, положив голову мне на плечо. Я приобнял её и замер, боясь разбудить неловким движением. Вовка с отеческой полуулыбкой поглядывал на нас в зеркало заднего вида.

В Казань мы приехали в десятом часу вечера. Настя показала дорогу к дому, а когда мы подъехали, несколько минут не решалась выйти из машины, разглядывая двор в окно. Было ощущение, что она чего-то боится. Может быть, встретить знакомых. Или незнакомых.

– Тебя проводить? – спросил я.

– Нет! – встрепенулась она. – Спасибо, что подбросили. Будем на связи, хорошо?

Мы втроём вышли из машины. Настя с благодарностью обняла Вовку, потрепала Максика по волосам и чмокнула его в щёку. Меня же она словно бы избегала, а я стоял с её рюкзаком, как дурак.

– У тебя в подъезде темно, – констатировал Вовка, кивнув на серые квадраты окон лестничной клетки пятиэтажного дома. – Женька тебя проводит.

– Не надо, я сама.

– Хочешь, я провожу? – вызвался Максик, но старший брат схватил его за куртку и потащил к капоту:

– Посвети мне. Кажется, свечи потекли, что ли…

Я понимал, что мне предоставлено право попрощаться по-взрослому, но я не знал, что сказать или сделать.

– Пойдём, а то замёрзнешь, – я направился к подъездной двери. – Не бойся, я не буду напрашиваться в гости. Только доведу тебя до двери, чтобы быть спокойным.

Настя кивнула.

Её квартира находилась на втором этаже. Мы поднялись, ещё не успев придумать, что сказать друг другу.

– Я так боюсь, – Настя остановилась, не дойдя трёх ступеней до конца пролёта. – Что они скажут, когда меня увидят? Что я им скажу?

– Ничего не говори, – я вдруг вспомнил, как впервые встретился с Максиком в кафе. – Всё равно ты забудешь все слова, какие сейчас подготовишь.

– Ты прав.

– Думай обо мне, и я буду с тобой, – шепнул я, склонился над Настей и поцеловал её в губы. Мне почему-то казалось, что она обнимет меня или хотя бы прижмётся, а она отстранилась и хихикнула:

– Почему ты делаешь это только сейчас? У нас в лесу было столько времени!

Я ужасно смутился – настолько, что почувствовал, как кровь прилила к лицу. Хорошо, что на лестнице было темно.

– В лесу не было атмосферы, – выдохнул я.

– Атмосферы… – и вот тут Настя обняла меня двумя руками и страстно впилась в мои губы. И я впервые за два месяца ощутил, что она старше меня. И не на формальные пять, а на много-много лет. Я был неопытным мальчишкой, а она – зрелой женщиной. И это ощущение пугало и одновременно окрыляло.

Когда мы отстранились друг от друга, я погладил её по щеке, шепнул:

– Звони! – и стал спускаться по лестнице.

– Женя! – окликнула меня Настя, но я не обернулся. – Женя! Рюкзак!

Я забыл отдать ей чёртов рюкзак! Возвращаться я боялся, потому что не хотел новых поцелуев, но притвориться, что я не слышал оклика, я не мог. Я развернулся и сделал пару шагов вверх по лестнице, но в это время щёлкнул замок одной из квартир. Я мгновенно нырнул под лестницу.

– Наська! – услышал я женский возглас, и понял, что дверь открыла сестра.

Теперь возвращаться точно нельзя, и я бесшумно побежал вниз.

– Ты чего с рюкзаком? – спросил Максик, когда я выскочил из подъезда.

– Она сказала, что он ей не нужен, – соврал я.

– Фетишист хренов! – хмыкнул брат, залезая на заднее сиденье. – Хоть поцеловались?

– Не твоё дело!

– Значит, поцеловались, – резюмировал Вовка, садясь за руль. – Это хорошо.

Мне хотелось наподдать им обоим, чтобы не сплетничали, пока я провожаю девушек.

Раз уж мы оказались в большом городе, Вовка предложил поохотиться. Вечер пятницы – самое благоприятное время для охоты. После рабочей недели люди ищут развлечений. Добыча разгуливает и в центре города, и на окраине, сбивается в стаи, что значительно упрощает задачу. К тому же алкоголь, к которому стремятся многие носители паразитов, притупляет реакцию, и тварь не может учуять опасность. Впрочем, алкоголь облегчал охоту не только нам, но и хищникам, которые высматривали пьяных, чтобы полакомиться душами. Мы колесили по улицам, пока не учуяли добычу – молодого и неокрепшего демона-богема, который поселился в теле такого же неокрепшего, как он сам, подростка. Он двигался по небольшой улочке, которая выходила на широкую и людную улицу с большим количеством транспорта, а потому брать добычу стоило здесь.

– Это вам с Максиком, я поищу кого-нибудь покрупнее, – Вовка обогнал парня, свернул во двор и притормозил возле стены, огораживающей мусорные баки. Таким образом, «Черик» и стена закрывали нас от случайных прохожих, и мы могли спокойно вооружиться: достали из тайника меч Максика и мой пистолет. Максик молча снял куртку, нацепил на спину ножны, застегнул ремни и снова оделся. Я же сунул свою «Анаконду» в карман пальто.

– Видели по дороге памятник мужику в кресле? – спросил Вовка, пока мы заканчивали приготовления к охоте.

Мы с братом кивнули.

– Встретимся возле него через три часа. Если замёрзнете – звоните!

Максик закатил глаза. Проводив джип взглядом, я перевёл его на брата:

– Я пойду дворами, а ты загоняй богема на меня.

– Я подам сигнал, – Максик затрусил в сторону улицы, чтобы преследовать добычу там.

Такому приёму научил нас Вовка. Один из нас (чаще всего это был Максик) нападал на жертву или каким-то другим способом демонстрировал свои не очень добрые намерения, заставляя её отступать туда, где поджидал я. Как правило, видя агрессивного дракона, паразит внутри человека начинал нервничать, заставляя своего хозяина совершать необдуманные и порой глупые поступки, из-за чего тот не замечал западни. А когда появлялся я, то тварь была настолько деморализована, что сдавалась почти без боя. Впрочем, иногда они всё же сопротивлялись, и тогда мы с Максиком играли в злодея и спасителя, то есть я по условному сигналу бросался якобы на помощь жертве. Обрадованный такой неожиданной поддержке, паразит не сразу соображал, что количество драконов увеличилось в два раза. Поэтому оказывался в одном из нас раньше, чем успевал понять свою ошибку.

Вот и сейчас я бегом бросился к противоположному концу дома, чтобы успеть перехватить богема, которого Максик должен был загнать во двор. К слову, в умении загонять добычу в западню брату не было равных. Он делал это с особым изяществом, всегда очень точно вычисляя слабые места противника. Если тот был трусом, Максик пугал его; если тот рад был новым знакомствам, особенно когда те с большой долей вероятности могли закончиться выпивкой на халяву, то Максик сразу намекал на попойку. Доверчивым он предлагал помощь, отзывчивых просил помочь ему, грубиянам хамил, честолюбцев брал на слабо – одним словом, он для каждого находил самый действенный способ.

Однако в этот раз кто-то из нас дал маху: едва я достиг противоположного торца дома, как увидел Максика, который шёл по тротуару ускоренным шагом и жестом указал мне двигаться вперёд. Видимо, у него поменялся план относительно жертвы, и я теперь должен был подыгрывать почти вслепую. Однако у меня возникли некоторые трудности с выполнением его приказа: следующий дом, что стоял вдоль по улице, изгибался внутрь двора буквой Г, а значит мне нужно было обежать его. И я быстро справился бы с этим, не окажись на пути ещё одной преграды – почти двухметрового забора, огораживающего какой-то элитный шестиэтажный дом и примыкающего впритык к перекладине Г. Преодолеть такую высоту для меня было плёвым делом, но даже оно требовало времени. Я как мог быстро перебрался через забор, потом ещё через один, потом мне пришлось обогнуть ещё и магазинчик, и только тогда я оказался на улице, где Максик должен был остановить богема. Однако ни того, ни другого я там не увидел. Это обескуражило меня, и я пытался сообразить, как могли развернуться события и куда подевались два их участника. На выскобленном от снега тротуаре не осталось никаких следов, но я почему-то был уверен, что Максик не стал бы возвращаться. В конце концов, если первоначальный план провалился, то брат просто употребил бы богема сам. А я бы нашёл себе новую жертву, как делал уже не раз. Однако как бы ни повернулась ситуация, оба её участника должны были сейчас находиться в поле моего зрения. Даже если бы один улепётывал со всех ног. Правда, до шумной улицы оставался всего один дом – каких-то пятьдесят метров. Что если богем раскусил замысел моего брата и побежал в тот самый момент, когда я скрылся во дворе? Самая верная тактика для жертвы – выйти на людное место, где охотник не посмеет напасть открыто.

Я добежал до конца дома и, перейдя на спокойный шаг, вышел на тротуар у перекрёстка: мне, как партнёру на подхвате, не стоило привлекать внимание резкими движениями. Оглядевшись, я сразу увидел брата, и компания, которая его окружала, мне сразу не понравилась.

А окружал его полицейский патруль – три здоровых мужика, у одного из которых на плече болтался автомат. Двое оттеснили брата к стене дома, а тот, что был с автоматом, остался стоять на тротуаре, небрежно прикрывая своё оружие рукой. Часто так делают владельцы собак бойцовских пород, чтобы продемонстрировать свою власть над животным: мол, пока моя рука лежит на нём, пёс вас не тронет, но стоит мне убрать руку…

По тому, как брат переступал с ноги на ногу и как задирал подбородок во время разговора, я понял, что он сильно нервничает, а значит, дерзит. Вовка учил нас не лезть на рожон с блюстителями порядка. Лиги контролировали силовые структуры людей и досконально просматривали все случаи задержания, потому что беглые драконы попадались на кражах, на сбыте краденого и даже во время охоты, которая со стороны выглядела, как нападение на человека. Поэтому с полицейскими и гаишниками Вовка всегда разговаривал спокойно и вежливо, а если ситуация всё же принимала конфликтный оборот, то насылал на стража порядка забывчивость или под гипнозом заставлял возвращать наши документы и отпускать нас.

Максик же не умел гипнотизировать. Да и остальные заклинания у него получались через раз, а тут ещё он сам был на нервах и не мог сконцентрироваться, поэтому своим поведением только затягивал петлю. Его срочно надо было спасать, но прежде чем ввязаться в это, я должен был разведать обстановку. Поэтому неторопливо прошёл за спиной у автоматчика, прислушиваясь к разговорам.

– В отделении разберёмся, – ответил один из полицейских на какую-то реплику Максика. – Руки сюда!

– Я ничего не сделал! На каком основании?! – кипятился брат, вырываясь из хватки ментов.

Парень с автоматом повёл плечом и перенёс руку с тела оружия на ремень, но пока не снимал его. Ситуация требовала немедленного вмешательства, поэтому я быстро приблизился и заговорил как можно дружелюбнее:

– Добрый вечер. Какие-то проблемы?

– Проходи, проходи, – раздражённо буркнул автоматчик, подталкивая меня в плечо. – Мы тут без тебя разберёмся.

– Но это мой брат. И я хочу знать, почему вы его задерживаете.

Полицейский бросил вопросительный взгляд на своих коллег. Я не стал дожидаться, пока мне кто-то ответит, и шагнул прямо в гущу событий, протиснулся между двумя стражами порядка, которые пытались надеть на Максика наручники:

– Что происходит? Почему вы задержали моего брата?

– Это ещё кто? – возмутился полицейский. – Игорь! Убери его!

Игорем звали автоматчика, и он тут же бросился ко мне, но я вывернулся из его рук.

– Объясните, что происходит!