Текст книги "Год дракона"

Память предков

Близнецы оставили нам две пригоршни урановых зарядов, как называл их Кот.

– Вы украли это для меня, помогли провести эксперимент, а значит, имеете право оттачивать мастерство, – сказал он, протянув нам свинцовую коробочку. – Потратьте их с умом.

Не скрою, несколько дней мы с братьями по очереди тренировались производить огненные выстрелы, но постепенно у нас с Вовкой это увлечение сошло на нет. Не знаю, как он себя чувствовал, а у меня урановые заряды вызывали неприятные ощущения. Я становился раздражительным и агрессивным, любая мелочь могла вывести меня из себя. Кроме того, я чувствовал, как нервы мои напрягаются до предела: я вздрагивал от малейшего шума, мне всё время чудилось, что кто-то стоит за спиной, боковым зрением я видел какое-то движение, что отвлекало меня от тренировок. А после, когда действие урана заканчивалось, я долго не мог сосредоточиться над книгой.

А вот Максик тренировки не бросил. Вовка сказал, что в нём говорит сущность воина, которая не даст ему покоя, пока в руках есть такое сильное и притягательное оружие, как огонь. Чтобы мелкий не спалил дом, в дальнем углу двора Вовка оборудовал ему тренировочную зону из асбестовых плит. Там-то Максик и проводил по несколько часов в день, пока уран не терял силу воздействия.

– Он истратит все заряды, а когда придёт время применить их, коробка окажется пуста, – говорил я старшему.

– Не беда, я раздобуду ещё стержней и отвезу Коту. Он распилит его для нас, – ответил Вовка.

Это меня успокоило. И хоть я ворчал на младшего, что тот откалывается от коллектива, сам был не лучше: просиживал за своей книгой с утра до вечера, пропуская тренировки и пробежки. Вовка сердился на меня.

– Ты потеряешь форму и не сможешь охотиться, – твердил он. – Не надо надеяться на запас в подполе. Однажды он кончится, и ты останешься ни с чем.

– Я ведь не любовные романы читаю, – огрызался я. – Мне надо разобраться с книгой, чтобы создавать лекарства и другие снадобья для нас.

– Снадобья – это прекрасно, но они не заменят тебе пищи. Чем ты будешь питаться, если нас с Максиком не окажется рядом?

– Если я не буду знать, как вылечить вас после ран феи или чупакабры, вас очень скоро не окажется рядом, – парировал я.

Я знал, что придирки брата продиктованы заботой, но все мои мысли поглощала только книга. И очень скоро я поплатился за это.

К концу сентября в свинцовой коробке осталось всего две урановые горошины. Максик прекратил тренировки, а Вовка заявил, что пришла пора навестить ещё одну атомную электростанцию. Он связался с Котом, они назначили день, когда Вовка приедет к нему с топливом, чтобы тот распилил стержень для нас. Через несколько дней брат собрался в дорогу.

– Я за ураном, а потом сразу к двуглавому, – поделился он планами. – Вернусь не раньше чем через неделю. Если к десятому октября не появлюсь или не дам о себе знать, начинайте беспокоиться.

Мне не понравилась такая формулировка, но я надеялся, что это всего лишь одна из мер предосторожности, о которой брат не забывал ни на минуту.

Когда он уехал, в доме сразу стало пусто. Раньше присутствия Вовки особо не замечалось: он много времени проводил в кузнице, но зато его отсутствие сразу бросилось в глаза. Мы с Максиком поужинали в тишине, потом я долго не мог уснуть. Вышел на улицу и увидел на крыльце младшего. Как он сумел неслышно проскользнуть со своего чердака?

– Я так привык к Вовке за эти месяцы, что в его отсутствии мне не по себе, – сказал я, потому что мне очень хотелось поделиться своими чувствами.

– Он и раньше оставлял нас одних, – пожал плечами Максик.

– Но тогда он не уезжал так надолго.

– Я присмотрю за тобой, не скули, – хмыкнул брат, и мне захотелось врезать ему. Я тут душу выворачиваю, а он издевается. Трогательный эпизод тоски по Вовке был испорчен. Я было уже приподнялся, чтобы уйти, но Максик вдруг произнёс:

– Ты никогда не думал о смерти?

Я вспомнил, что он бормотал тогда, во время транса, и теперешние его слова меня насторожили.

– Нет, а ты?

– Это так страшно, – голос брата дрогнул. – Когда смерть – не в бою, а так… глупая, напрасная.

– Если мы будем осторожны…

– Вовка говорил, что драконы бессмертны, – тихо продолжал Максик, – но это не так. Если убить тело, то душа остается жить. Не переселяется в другое, а остается тут, в этом мире, и живёт среди нас. Понимаешь, умершие драконы слышат и видят нас, но мы не видим и не слышим их.

– Почему?

– Потому что мы чёртовы люди! – зло бросил Максик, встал и ушёл в дом.

Я же ещё долго сидел и любовался на полную луну, которая висела над деревьями, как огромный апельсин. Слова Максика напомнили мне рассказ Вовки про то, как мама спасла его от валькирий в разгар обстрела. Если он смог увидеть её, значит, и мы можем видеть души драконов. Наверное, если те сами того пожелают. Мне пришло в голову устроить спиритический сеанс и призвать душу какого-нибудь нашего предка. Единственное, что меня настораживало – это тонкий мир, в котором души обитают. Не станет ли он проводником между нами и богами? Не услышит ли кто-то посторонний мой зов? Я надеялся, что книга даст мне ответ.

К тому времени я разгадал в ней рецепт напитка, выпив который, я мог понимать многие заколдованные слова и складывать из них фразы. Жалко, что действие напитка длилось не дольше десяти минут, и я не успевал исследовать больше страницы. К тому же, когда магическое действие заканчивалось, я напрочь забывал всё, что увидел, поэтому мне приходилось параллельно записывать прочитанное. Такими темпами изучение продвигалось медленно, а напиток расходовался быстро, поэтому мне приходилось каждый день варить новый. Наступала серьёзная осень, температура воздуха по ночам понижалась до минусовых отметок, поэтому шансы отыскать ингредиенты коктейля падали. Я решил подбить Максика на поход: углубиться в горы, чтобы набрать побольше ягод и кореньев. Брат выслушал меня и отказался, мотивировав тем, что в пятницу нам всё равно придётся идти на охоту, вот тогда мы и соберём по пути мои ягоды и коренья. Ждать три дня было опасно: вдруг выпадет снег. Искать траву под снегом не так-то просто.

Я бы мог пойти на сбор один, но я боялся оставлять Максика. Один раз Вовка уже доверил мне его, а я облажался. Наступать на одни и те же грабли было не в моём характере. Мне надо было что-то придумать, чтобы выманить брата из дома, и к обеду я разработал план, как это сделать. Я поднялся по лестнице на чердак и постучался в люк. У нас с братьями была договоренность, что мы уважаем личное пространство и без стука или в отсутствие хозяина в комнаты друг друга не заходим. Я бы тоже не открыл крышку люка, если бы не услышал звук, похожий на вздох. Я принял его за приглашение и открыл крышку. Поднявшись ещё на две ступеньки, я увидел стены комнаты брата и обомлел: все они были увешаны рисунками мёртвых драконов – с отрубленными головами, с распоротыми животами, распластавшихся на камнях в неестественных позах. Но один рисунок особенно сильно резанул меня по сердцу – мёртвый дракон в клетке. На ногах его были кандалы, которые крепились к стене тяжелыми цепями. Кожа под кандалами была стерта до крови, впрочем, как и кожа под ошейником. Дракон лежал на боку, вытянув шею к решетке, как будто до самой последней минуты звал на помощь и надеялся, что его спасут.

От этого зрелища у меня потемнело в глазах, руки и ноги задрожали, я вдруг ощутил приступ сильной паники. Закрыв люк, я спустился вниз, но ноги плохо держали меня, поэтому я сел на ступеньки, чтобы немного прийти в себя. Мёртвый дракон напомнил мне о чём-то страшном и неизбежном, к чему каким-то образом был причастен и я. Сдерживать страх уже не было сил, и я заплакал – как будто слёзы могли вымыть из памяти увиденное.

На ступенях я просидел несколько минут, пока не услышал шаги Максика на крыльце. Я тут же скрылся за дверью своей комнаты. Меньше всего мне сейчас хотелось видеться с братом, но он, как назло, постучался ко мне.

– Жень, ты тут? Жень!

Я знал, что если ему не ответить, он заглянет и увидит меня с заплаканными глазами, поэтому я отозвался и тут же сообщил, что у меня эксперимент и ко мне входить нельзя.

– Я тут подумал… давай сходим в поход. Завтра утром, ты не против?

– Чего вдруг передумал?

– Снег скоро ляжет. Как ты будешь искать свои травки под снегом?

– Слава богу, догадался! – пошутил я. – Ладно, договорились. Вечером обсудим детали.

След в след

Это была битва, какой Дима ещё не видел. Ему и раньше доводилось сражаться со стаями тварей, правда, не летающих, но мелких, с прочной, как броня, чешуей. Удары меча, даже помноженные на нечеловеческую силу лиги, не ранили тварь, а лишь наносили ей ушибы да высекали сноп искр. При этом химеры не были так хорошо организованы, как валькирии, не имели командира, не меняли тактику, а нападали оголтело и хаотично.

А вот нынешний враг агрессивней, сильнее и, самое главное, умнее бронированных химер. Валькирии очень четко организовывали атаку, меняли строй и тактику в зависимости от расстановки сил противника. Всем этим руководила ферзь – самая крупная и сильная особь. Она напоминала полководца: в бою участвовала редко, наблюдала за происходящим с самой высокой точки, раздавая команды своим солдатам. К тому же эти монстры имели ещё одно неоспоримое преимущество: они умели летать. Отражать эти воздушные атаки лигам, прикованным к земле, было чертовски сложно.

Дима готовился к этому, шагая по призыву Рональда. Он знал, что окажется в эпицентре ожесточенной схватки, знал, что придётся биться с первой секунды. И когда он завершил шаг и очутился на месте, то увиденное потрясло его настолько, что он не смог воспользоваться эффектом неожиданности, который, безусловно, был бы на руку лигам.

Они с Настасьей оказались в большой деревне на сотню дворов, не меньше. Тут имелась даже ярмарочная площадь и невысокая деревянная церквушка. Своя мельница, своя кузница, несколько бань. Сразу видно: деревня дружная, работящая.

Однако в это утро сюда даже не постучалась – ворвалась беда. Металлическими исступлёнными волнами летел над домами, огородами, колодцами, амбарами, овинами колокольный звон, спускавшийся с пригорка. Дима не сразу понял, почему валькирии не убили звонаря. Набатный призыв разлетался далеко по округе, и твари надеялись, что он привлечёт в деревню жителей соседних поселений, которые поспешат на помощь. Больше людей – больше пищи.

Основное же действо происходило на ярмарочной площади, посреди которой был вбит высокий и толстый столб. Во время гуляний его использовали для развлечений: храбрецы и ловкачи взбирались по нему на самый верх, где был прикреплён главный приз – сапоги, отороченная мехом душегрейка или жирный гусь. В будни столб использовался для наказаний. Но сейчас он возвышался мачтой смерти над грудой искалеченных, ещё живых, копошащихся, стонущих и кричащих тел. Валькирии приносили сюда всё новых и новых жертв. Догоняя бегущих, они хватали их с воздуха, рвали на части, но не убивали, а стаскивали на ярмарочную площадь. Тех, кто пытался убежать или уползти, снова поднимали в воздух и бросали с высоты. Со сломанными ногами или позвоночниками люди не могли выбраться из этой могилы. Десятки человек с оторванными руками и ногами, со вспоротыми животами, медленно умирали, истекая кровью, их крики и стоны смешивались с надрывным звоном колокола и с кличем валькирий.

Кровавое липкое болото расползалось всё шире и шире. От этой жижи, которая плохо впитывалась в утоптанную тысячами ног землю площади, исходил тёплый и сладковатый смрад мясной лавки. Небо пестрело от крыльев летающих монстров, по земле метались их рваные тени, казавшиеся почти осязаемыми в рассветных сумерках.

На одном конце площади, где дома были поосновательнее, находился Рональд, который пытался навязать бой врагу. Но валькирии не подлетали к нему близко, дразня безнаказанностью и собирая кровавую жатву. Рональд перемещался с земли на крыши домов, пытаясь ухватить или ранить подлетающую к площади тварь. Иногда ему это удавалось, и тогда валькирия была вынуждена биться. Но большинство попыток командира оставалось безуспешными, и он снова возвращался на землю, чтобы сбить с толку тварей или успеть перехватить падающего человека.

С другой стороны деревни Цезарь, почти как его командир, скакал по крышам в надежде одолеть жестоких монстров. Правда, он не телепортировался, потому что процесс этот у него отнимал гораздо больше времени, чем требуется в бою, но зато он применял магию, позволяющую заметно уменьшить вес тела. Он использовал все возможные поверхности, перепрыгивал с крыши на дерево, с дерева на другое дерево, а оттуда – снова на крышу. К тому же он успел вооружиться предметами людской утвари – топорами, ножами, лезвиями от литовок. Эти острые предметы Цезарь метал в валькирий, и в метании, надо сказать, он был мастер. Доказательством этого служили тела убитых тварей, разбросанные по всей деревне тут и там.

Но после появления Димы Цезарь улучил момент и прыгнул с дерева на валькирию, которая, бросив на площади очередную жертву, отправлялась на поиски следующей. Охотник ухватил её за ногу, а та, пытаясь сбросить груз, металась из стороны в сторону и чуть не столкнулась с другой тварью. Цезарь изловчился и ухватил вторую за крыло. Валькирии бросились в разные стороны, но силы в охотнике было больше, чем в простом человеке, поэтому разорвать его так, как чудовища разрывали селян, у них не получилось. Твари, издавая пронзительные отрывистые крики, опускались на землю в дерганом штопоре. Из-за этого охотник одновременно и опускался, и улетал в бок, и вращался вокруг своей оси.

Всю эту картину Дима охватил одним взглядом, уловил тысячи деталей, проанализировал, принял решение. И выхватил меч.

Появление подкрепления валькирии восприняли с неодобрением. Возможно, они надеялись, что та пара, отправленная к озеру, разберётся с человеком и лигой, поэтому пополнение в рядах охотников их совсем не обрадовало. Ферзь, взвившаяся в воздух с какого-то дерева, издала клич, больше напоминающий клёкот: как будто хотела напугать и обратить в бегство врагов, но захлебнулась на самой высокой ноте, и в горле у неё забулькало, закипело.

Что означал этот крик, Дима не знал, но мог предположить, что ферзь перестраивает свои войска. Или предупреждает о возросшей опасности.

«Сюда бы ангела», – с грустью подумал Дима, до сего момента считавший этих воинов дармоедами, которые пригождались от случая к случаю. Однако сейчас была именно та ситуация, когда требовалась помощь опытного воина, обученного сражаться с любым врагом. Да, ангелы, как и охотники, не умели летать, но в их арсенале был целый набор уловок и различных приспособлений. Они могли напускать туман, стрелять разрывными стрелами, выпускать ядовитый дым, могли ослеплять светом и плавить броню раскалённым железом. Всего этого так не хватало команде Рональда!

Между тем одна из валькирий набросилась на Диму. Он отразил одну атаку, вторую, третью – и вдруг понял, что надо сделать, чтобы дезориентировать противника, сломать его планы. Это внезапное решение придало ему сил, и он без труда пронзил вёрткую тварь мечом. И сразу бросился к Настасье, которая пыталась помочь мальчику с откушенной по локоть рукой.

– Поджигай солому! Со всех сторон площади. Нужно много дыма! Поджигай всё, что чадит! – крикнул Дима, потому что чудища не понимали человеческую речь, да и не было сейчас в воздухе тварей. – Надо заставить валькирий спуститься на землю и принять бой.

Он знал, что твари не улетят, не бросят добычу. Не для этого они накрывали эту кровавую поляну.

Настасья бросилась выполнять приказ, а сам Дима шагнул, исчезнув с площади, но тут же появился на конце деревни, откуда дорога уходила в соседнее поселение. Орудовал он быстро: проверял, не осталось ли в домах людей, и поджигал крыши. Крытые соломой, кизяками и хвоей, они сразу давали столбы бело-серого едкого дыма. Устроив пожар на одном конце деревни, Дима переместился в другой и проделал то же самое. Завеса дыма должна была помешать валькириям летать. Кроме того, в ней охотникам было легче спрятаться и напасть неожиданно: из мишеней они превратятся в скрытого, и потому опасного противника. Поняв задумку соратника, Рональд бросил попытки ухватить вьющуюся над деревней валькирию и тоже принялся поджигать крыши. И только ножи и колья Цезаря продолжали настигать окутанных дымной мглой тварей.

Летающие монстры растерялись. Сбились в стаю над лесом, не зная, как подобраться к сложенной на центральной площади добыче. А оставить её и дождаться, пока дома прогорят и дым рассеется – значит, остаться голодными, потому что за это время лиги призовут ловцов, а те переправят души в лимб – место, куда путь закрыт всему сущему, кроме людских душ и самих лиг.

Ферзь снова что-то проклёкотала, и её стая поднялась так высоко в воздух, что полутораметровые чудовища стали размером с голубей. Дима не мог видеть, что там происходит, но понимал, что, скорее всего, перестроение для атаки. Вот твари вроде бы построили какую-то геометрическую фигуру, рассыпались, снова собрались в стройные ряды, разлетелись… К ним присоединялись новые особи, вернувшиеся из полётов в другие селенья или нагонявшие беглецов в поле. Чудовищ становилось всё больше и больше, и Дима с ужасом заметил, как к парящему строю присоединились ещё две ферзи. Поразительно! Раньше вожаки стай никогда не охотились вместе. Каждая ферзь вела свой клан, состоящий, как правило, из двух-трёх десятков особей, на охоту на заранее разведанную территорию. Твари разбивались на пары или тройки и атаковали выделенную им часть местности, поедая людские души. После этой трапезы группы приносили ферзи часть добычи: в основном, детей, потому что их проще было поднять в воздух. В уединённом и охраняемом месте ферзь вкушала плоды охоты, и после этого стая отправлялась в укрытие – отдыхать до следующей вылазки.

Но тут… Три стаи слились в одну армию – это что-то новенькое! Видимо, ещё и поэтому валькирии стаскивали людей в одно место – чтобы удобнее было делить добычу. И сейчас три ферзи пытались договориться, как им действовать дальше. Этот бы момент использовать для атаки, но уж больно высоко взлетели чудища. Даже Цезарь с его соколиным глазом и твёрдой рукой не добросит туда ни нож, ни копьё.

Между тем решение в небесах было принято, и валькирии выстроились конусом, который, вращаясь вокруг своей оси, стал быстро спускаться на землю, как огромный наконечник копья, как спираль, готовая ввернуться в землю.

– Оружие к бою! Готовность к обороне! – гаркнул Рональд, и голос его прокатился над деревней, как раскат грома, поверх колокольного звона.

Клин пронзил дымовую завесу и распался на отдельные части, которые шрапнелью метнулись – каждая к своей цели.

Кто напал на Цезаря, Дима не видел. Успел только заметить, что три самые мускулистые валькирии налетели на Рональда. Верный тактический ход: пока есть силы, надо атаковать командира. На Диму насели сразу четыре, но молодых и не очень опытных монстра. Видимо, купились на тщедушность его фигуры, посчитали, что с ним будет просто справиться.

Что ж, они ошиблись. Одним ударом Дима отсёк голову самой первой атакующей твари. Три другие отпрянули, понимая, что придётся попотеть, чтобы свалить этого охотника. Неопытность тварей проявлялась в том, что они не могли решить, как атаковать противника. Начинали скопом – мешались друг другу, а по одиночке им было страшно: меч лиги свистел в опасной близости от их тел, и вместо того, чтобы наносить удары по противнику, валькирии подлетали, уворачивались от его оружия и отлетали на безопасное расстояние. Может, они надеялись таким образом вымотать лигу? Глупое решение, потому что лиги не чувствовали усталости и могли биться несколько часов подряд.

Но вот одна все же решилась нанести удар. Дима прикрылся левой рукой, как щитом, но за секунду до того, как когти твари коснулись его предплечья, он ухватил валькирию за ногу, резко развернулся вокруг себя, размахивая пойманным противником и отпугивая двух других, а потом насадил тварь на меч. Этому фокусу научил его Иззила. Правда, хорошо срабатывал он на сухопутных врагах, а на летающих Дима применил его впервые. И сразу удачно!

Однако порадоваться этому не дал человеческий крик. Он не походил на крики людей, умиравших на площади, но в то же время этот голос Дима очень хорошо знал. Подняв глаза, он увидел, как над домами поднимаются две валькирии. Одна держала Настасью за ноги, другая – за правую руку, в которой был всё ещё зажат меч.

Дима рванулся в ту сторону, но понял, что помочь девушке ничем не сможет: слишком высоко поднялись чудища. Словно по команде они раздались в стороны. Треск разрываемой плоти резанул по ушам, и следом его перекрыл истошный крик Настасьи. Валькирия бросила оторванную руку, и та, падая, завертелась по спирали, увлекаемая тяжестью оружия.

Крик услыхал и Рональд. Он коротко вскинул голову, но не посмотрел на своего растерзанного сокола – всё его внимание было приковано к атакующим его тварям.

Дима молниеносно переместился на крышу сарая, выхватил нож и метнул его в Настасью, чтобы прервать её мучения, но валькирия, нёсшая девушку, на мгновение затормозила в воздухе, и нож вместо груди вонзился в живот Настасье. Твари издали ликующий крик, и в этот момент Дима ощутил, как в его спину вонзаются острые и длинные когти валькирии.

Сбросить монстра со спины оказалось трудной задачей: тварь хлопала крыльями и оттаскивала охотника то в сторону, то назад. Давала делать замах, но не давала наносить удар. Дима понял, что больше не может игнорировать валькирию за спиной, но избавиться от неё не успел – услышал Рональда.

– Цезарь, шагай в локацию! Проси помощи у Лавра! – прокричал командир охрипшим от дыма и натуги голосом.

Цезаря Дима не видел, но знал, что великан услышал приказ. Вот только шагать Цезарю было опасно. Во-первых, слишком медленно он это делал. Когда лига шагает, иными словами, когда он перемещается в пространстве, за ним остаётся коридор от точки входа до точки выхода. Проход этот держится не более десяти секунд, и мало кто, кроме, конечно, самих лиг, может видеть его. И уж тем более перемещаться по нему. Однако валькирии научились это делать. Дано ли было им это умение от рождения, или развилось за столетия противостояния – никто не знал, потому что валькирии были самыми малоизученными монстрами в этом мире. Но Рональд-то знает, что валькирия будет преследовать лигу по пятам и перегрузки ей нипочём. А за медлительным Цезарем может переместиться не одна и не две, а целая стая. Так почему командир приказал именно этому охотнику шагать?

Во-вторых, Цезарь переместится сразу в локацию – место, где хранится оружие, где спит беззащитный Иззила и откуда можно без проблем попасть в Центр. Если валькирии додумаются, как это сделать, то Центру придёт конец. Конец всем планировщикам, ловцам, магам, наставникам – всем, кто управляет судьбами всего живого в этом мире. По сути, это будет означать конец мира.

Но Дима всё же надеялся, что наверху должны были предусмотреть вариант неожиданного вторжения, а вот за Иззилу он переживал очень сильно. Тот спит, безоружен, не слышит и не чувствует ничего, что происходит вокруг – лёгкая добыча даже для самого тщедушного монстра. Но если валькирия употребит душу лиги, она станет ферзью. Ферзи практически непобедимы, потому что в одном теле уживаются две силы. Одолеть ферзь удавалось только отрядам вооружённых до зубов ангелов, половине из которых после боя потребовалось новое тело.

Зачем Рональд так рискует? Может, у него есть план? Может, в локации засада? Тогда не проще ли связаться с ними и попросить вызвать сюда ангелов?

Дима, не оглядываясь на командира, шагнул в то место, где в последний раз видел Цезаря. Прямо с валькирией за плечами переместился к церквушке, на которой уже замолчал колокол. Видимо, из-за дыма звонарю стало трудно дышать, и он покинул звонницу.

Предупредить Цезаря об опасности приказа Дима не успел. Всё, что он увидел, – это тающий в воздухе силуэт соратника. В этот силуэт врезалась и исчезла из вида одна тварь. Надо было торопиться.

То, что Дима сделал далее, повергло в ужас и ту валькирию, что болталась у него за спиной, как крылатый капюшон, и ту, что хотела атаковать с лёта. Охотник вскинул свой меч и всадил его себе в грудь по самую рукоятку. Тварь за спиной взвизгнула, затрепыхалась, пытаясь отцепиться. На плечо Диме брызнула горячая жижа.

Другая валькирия испуганно шарахнулась в сторону, заложив острый пируэт, поднялась в воздух на несколько метров и зависла там, с тревожным любопытством наблюдая, что будет дальше. С её точки зрения противник в самый разгар боя совершил самоубийство, прихватив с собой врага. Одного врага, а мог бы десяток! Одним словом, увиденное так потрясло тварь, что она даже не сообразила, что пока меч в охотнике, он безоружный. И Дима воспользовался этим замешательством – шагнул прямо с бьющейся в агонии за плечами валькирией. Однако, выйдя из коридора в локацию, он вынул из груди меч, повернулся лицом к проходу и выставил клинок вперёд. Ловушка сработала. Валькирия, бросившаяся вслед за ним, напоролась на меч, завизжала и забилась. Дима упёрся сапогом ей в живот и выдернул клинок из умирающего тела.

Всё это заняло не более трёх секунд – и в это время в паре метров от Димы начал проявляться Цезарь. Дима бросился к товарищу, чтобы предотвратить переход тварей вслед за ним в локацию. Задумка была хорошая, но слишком уж медленно Цезарь двигался по коридору. Едва он завершил переход, как в локацию посыпались твари – с десяток валькирий вывалились в холл из его прохода, как мелочь из дырявого кармана. Две сразу кинулись на Диму, и завязался нешуточный бой. Поскольку Цезарь был крупнее товарища, его валькирии воспринимали как более серьёзную угрозу и облепили со всех сторон, пытаясь разорвать на части. Цезарь отбивался: стряхивал с себя тварей, давил их, прижимая к стенам плечом или спиной, откидывал пинками раненых, перекладывал меч из руки в руку, чтобы менять направление удара и запутывать соперника. Дима хотел бы помочь ему, но сам никак не мог справиться с вёрткой парочкой, которая избегала его меча, не позволяя наносить смертельные удары.

Мечи лиг в материальном мире могли лишать жизни любое существо, даже не нанося ему смертельных ран. Достаточно было воткнуть оружие в тело настолько, чтобы выпуклая полоска, идущая вдоль клинка, вошла в плоть. Обычно хватало двух-трёх секунд, чтобы запустить механизм поглощения сущности: контейнер, находящийся в рукояти, через клинок начинал всасывать в себя чужую жизнь. Однако в локациях лиг контейнер не работал из-за эктоплазменного генератора, гасившего любые другие источники энергии, поэтому приходилось использовать меч как обычное оружие – протыкать, крушить, отсекать.

В холл сходились четыре коридора. Один вёл в арсенал, где хранилось не только оружие, но и необходимые для исследования и бытовых нужд приборы и генератор локации. Другой ход вёл в лабораторию, третий – в кладовую контейнеров, где держали пойманных для исследования тварей. Рональд называл это место аквариумом, хотя воды там отродясь не было. Четвёртый же коридор вёл в жилой отсек. Там лиги отдыхали, планировали операции, готовились к разведке. Там сейчас спал Иззила – в своей комнате, которая, конечно, не запиралась. Краем глаза Дима заметил, как одна из валькирий, покинув сутолоку сражения, поскакала именно по этому, четвёртому, коридору. Может, учуяла ещё одного охотника, а может, просто случайно выбрала это направление. В любом случае Иззила был в опасности, и Дима рванулся вслед за тварью, но на него тут же насели другие. Дима уж не сражался, он вырывался, как ребёнок, – лишь бы успеть спасти товарища. Когда он понял, что из когтей ему не вырваться, то заорал что есть сил:

– Иззила! Проснись!

– Опасность, Иззила! Вставай! – подхватил своим басом Цезарь.

«И зачем Рональд послал его? – с болью подумал Дима. – И сам погибнет, дурак, и нас с Иззилой загубит».

Его мысли оборвал крик, раздавшийся из комнат отдыха. Валькирия настигла спящего охотника. Вернее, он уже успел проснуться, но до оружия не дотянулся. Почти сразу крик перешёл в хрип и тут же умолк. Это означало не только то, что Иззила погиб, но и то, что в локации теперь появилась ферзь. И теперь не имеет значения, перебьют ли они с Цезарем тварей в холле. Тот монстр, что появится здесь через минуту-другую, прихлопнет обоих охотников в два счёта. Спастись можно было, только если выйти за дверь. Не шагнуть через пространство, чтобы ферзь не увязалась следом, а просто выйти за дверь и запереть зверюгу в локации. А там уже совместно с другими охотниками решить, как поступить дальше: вызвать ангелов и всё-таки убить тварь или же оставить её подыхать с голоду взаперти.

Момент был удачный: пока ферзь не вернулась в холл, можно выскочить наружу. И пусть даже следом вылетят остальные – их осталось-то всего четверо. Но в ту же секунду Дима подумал о лаборатории. Там имелся капсульный канал сообщения с Центром – что-то типа лифта, соединяющего материальный мир с миром тонкой материи, где обитали лиги и где находился Центр. И если ферзь каким-то образом догадается, как пользоваться этим лифтом (ничего мудреного в этой технологии не было), то мигом окажется в Центре. Поэтому перед тем, как покинуть локацию, нужно было обезопасить святая святых от нежелательного вторжения.

– Я перекрою канал! – Дима метнулся к нужному коридору, а за ним по пятам неслись ещё две твари. Хватаясь за косяки, чтобы не заносило на поворотах, охотник миновал карантинную зону, склад с реагентами и непосредственно саму лабораторию. Позади неё находилась рубка с каналом связи. К сожалению, она не имела дверей, а потому отрезать преследователей Дима не мог. Он подскочил к стеклянному двухметровому в диаметре тубусу, который вырастал из пола и уходил в потолок, и ударил по нему мечом. Покрытие неожиданно тонко зазвенело, как хрусталь, по нему скользнула трещина, намереваясь опоясать тубус, но замерла, не пройдя и нескольких сантиметров, как будто у неё кончились силы. Схватив бросившуюся на него тварь, Дима швырнул её на стекло. Теперь оно ответило сухим хрустом, трещина разветвилась, а её ствол стал более объёмным. Надо во что бы то ни стало сломать защитный пенал, и тогда внутри канала невозможно будет создать давление для перемещения.

Выставив меч вперёд клинком, Дима навалился на сооружение всем весом. Металл заскрежетал, скользя по стеклу, но потом острие угодило в небольшую выемку трещины, меч зафиксировался. Тубус издал резиновый скрип и лопнул с оглушительным звоном, плюнув в охотника фонтаном осколков. Валькирия, которая изготовилась для новой атаки, испуганно прижалась к полу. Вторая со страха прыгнула к дальней стене. Дима воспользовался этим и метнул в дальнюю тварь большой осколок, а ближнюю пригвоздил к полу мечом. Убедившись, что расправился с противником (осколок так удачно вонзился в горло валькирии, что почти отрезал ей голову), Дима вынул меч и бросился обратно к Цезарю.