Текст книги "Год дракона"

Демоны прошлого

Еду я приготовил на костре – не хотелось возиться с печью. Максик с аппетитом смолотил свою порцию, хоть и продолжал ворчать. Вовка не обращал внимания на его гундёж: надо было обустраивать быт. Пока мы привели дом в порядок – убрали пыль и паутину, протерли окна, перемыли посуду, застелили постели – я ужасно вымотался, прямо с ног валился.

– Пойдём! У меня есть для тебя бодрящее средство, – Вовка поманил меня жестом и открыл подпол.

Любопытный Максик тут же нарисовался рядом и возмутился, что его не посвящают в тайны быта.

– Я тоже, между прочим, живу в этом доме!

– Я думал, что ты занят. Но если хочешь посмотреть – валяй. У меня нет от тебя тайн, – Вовка скрылся в темноте подпола. – Подождите только, я тут свет зажгу.

Под светом он понимал, конечно, не лампочку, а настенный масляный светильник: электричества в такой глуши не было. Когда подпол озарился жёлтым светом пламени, мы с Максиком спустились вниз. Я ожидал увидеть всё что угодно, но только не такое: вдоль одной стены тянулся стеллаж от пола до потолка, на котором стояли стеклянные бутылки – из-под пива, вина, шампанского. На них белой краской были нарисованы какие-то знаки, а вместо этикетки приклеены полоски лейкопластыря с надписями.

– Что это, блин, такое?! – удивление Максика превзошло моё. – Ты что, собирал бутылки, как бомж?

Вовка проигнорировал эту колкость.

– Это наш запас на чёрный день – на случай неудачной охоты или ещё чего. Тут сто сорок семь тварей. В основном, паразиты: их проще хранить.

– Ты запер тварей в бутылках? – уточнил я. – Они не сбегут?

– Стекло – самый надёжный в этом плане материал, – пояснил Вовка. – Не зря же придумали сказки про джиннов в бутылках. А если ещё нарисовать на стекле магические знаки, то твари точно не выберутся. По крайней мере, паразиты. С хищниками я не стал рисковать, поэтому их всего шесть – на особый случай, – Вовка указал на бутылки из-под шампанского, стоящие на самой нижней полке. – Тару пришлось укрепить на всякий случай, чтобы они не опрокинули бутылку.

– Ты собирал тварей про запас? – предусмотрительность брата меня восхищала.

– Это было нетрудно. Гораздо труднее было найти тару и подготовить её.

Я прошёлся вдоль стеллажа, читая надписи на бутылках: бесы, бестия, лярва, бука, стень… Увидел инкуба и осторожно взял бутылку с полки:

– Можно?

– Конечно! Ты ведь не охотился вчера.

– А суккуб есть?

– Нет, но они не отличаются по вкусу – только своими предпочтениями. Инкубы поражают мужчин, а суккубы – женщин.

Вообще, твари не имели вкуса. Возможно, полноценные драконы, жившие несколько веков назад, и могли его ощущать, но у нас, перемещённых в человеческие тела, просто не было такого органа осязания. Тем не менее после каждого поглощения добычи мы испытывали различные чувства. Лярвы порождали ясность мыслей, бестии вызывали прилив сил, игоша давал ощущение умиротворённости. Мне стало интересно, что будет после поглощения инкуба. Я повертел бутылку в руках и бросил на Вовку вопросительный взгляд.

– Ешь! Для этого я их и собирал.

В этот момент за спиной раздался грохот. Мы с Вовкой оглянулись и увидели Максика, который, попятившись, опрокинул табуретку. С младшим определённо происходило что-то недоброе. Даже в тёплом свете огня было видно, как сильно он побледнел. К тому же его била мелкая дрожь, которую Максик всеми силами старался унять.

– Если тебе нехорошо, поднимись наверх, – предложил Вовка.

– Мне хорошо! – огрызнулся младший, сжав кулаки.

Старший пожал плечами и обратился ко мне:

– Бутылку потом убери в коробку. Вдруг придётся пополнять запасы.

Пока я возился с вытаскиванием пробки, Максик демонстративно небрежно приблизился к стеллажу, чтобы показать Вовке, что чувствует себя отлично. А может, он таким способом пытался справиться со своим недугом. Но только облегчения ему это не принесло. Он держался изо всех сил: он так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Когда же я, наконец, открыл бутылку и вызвал внутренний свет, Максик не выдержал. Он схватился за голову и грохнулся на колени как подкошенный. Вовка бросился к нему, а я не знал, что мне делать. Бутылка была открыта, и инкуб рвался на свободу. Я понимал, что это мучает младшего брата, поэтому запрокинул бутылку и залпом проглотил паразита. Но Максику от этого легче не стало. Он трясся в мелких судорогах и шептал:

– Убери их… пожалуйста, убери…

– Дыши носом! – приказал Вовка, взяв его двумя руками за голову. – Давай вместе со мной. Вдох… Выдох…

– Не могу… убери…

– Женька! Дай сюда кого-нибудь мелкого! – попросил Вовка, и я метнулся к стеллажу, выбрал самую тощую бестию и протянул бутылку брату. Тот ловко вынул пробку зубами.

– Нет! Убери! Нет! – Максик попробовал вскочить, но я удержал его, понимая, что сейчас Вовка будет проводить терапию.

– Послушай! – старший брат положил руку ему на плечо. – То, что происходит с тобой, – это нормально. Со мной то же самое происходит, и с Женькой. Ты не должен этого бояться.

– Уй… ди… – сквозь сжатые зубы, выдохнул Максик.

Вовка вытряхнул бестию на ладонь, схватил двумя пальцами и поднёс к лицу младшего, тот попытался оттолкнуть его ногой, но старший пресёк эту попытку.

– Максик, пойми: то, что мучило тебя, когда ты был человеком, сейчас стало естественным процессом. Ему не надо сопротивляться. Надо просто расслабиться и принять его. В первые два-три раза будет некомфортно, но постепенно тело адаптируется. А если ты будешь сопротивляться, станет только хуже.

– Ты не знаешь… как это… больно… – почти простонал Максик.

– Знаю! Со мной тоже так было. Я знаю, каково это, когда не хватает воздуха, а ты не можешь его вдохнуть, потому что кажется, будто лёгкие сейчас лопнут. И этот свет обжигает всё внутри, как будто ты выпил литр уксуса.

Максик со страхом и надеждой смотрел на Вовку.

– Я с трудом прошёл через всё это, – продолжал тот. – Мне повезло, потому что на моём пути встретился опытный дракоид. Он научил меня, как жить с этим и как это использовать. Я прислушался к его совету – и ты видишь, кем я стал! Теперь я прошу тебя прислушаться ко мне, потому что я хочу помочь.

Максик слабо кивнул, или, может, его голова качнулась от судорог.

– Ты должен расслабиться. Я знаю, что это непросто, потому что внутри всё – как натянутая струна, но ты должен успокоить дыхание и расслабиться. Давай: вдох… выдох…

Максик повторял за Вовкой, не сводя взгляд с бестии, трепыхающейся в руках старшего.

– Вот, хорошо! Теперь ты должен контролировать спазмы. Как только они начинаются – сразу расслабляй мышцы живота.

Максик очень старался. Мне даже стало обидно: если бы я ему сказал такое, он бы послал меня, а Вовку слушается. Впрочем, я бы, наверное, не смог сказать так, как Вовка. Тот, дождавшись, пока у Максика восстановится дыхание, снова поднёс к нему бестию:

– Спокойно открой рот. Контролируй спазмы и дыхание. Медленно втяни воздух в себя. Вот так… Теперь так же медленно втяни в себя бестию.

Максик повиновался, и это несколько сбило его настройки. Он снова заволновался, начал дышать отрывисто, но сумел совладать с собой. Когда брату полегчало, Вовка похлопал его по щеке и улыбнулся:

– Немного тренировки – и все негативные ощущения уйдут.

– А вдруг не уйдут? – испуганно поинтересовался Максик.

– Уйдут, – успокоил его Вовка. – Я не говорил, если бы не прошёл через это.

– И через кошмары по ночам?

– У меня это начиналось рано утром, часов в шесть. Я до сих пор просыпаюсь в это время.

– Тебе тоже являлись монстры?

– Нет, а тебе являлись?

Максик промолчал.

– Ты поэтому стал их рисовать?

– Поначалу кошмары приходили редко, но прошлым летом всё вдруг ухудшилось. Эти сны стали сниться почти каждую ночь. Чудовища приходили в мою комнату, нападали на меня, но каждый раз невероятными усилиями мне удавалось отбиться от них. Или я просыпался. А следующей ночью всё повторялось. Я бы не выдержал этого, если бы однажды во время кошмара мой нарисованный дракон Генце не сказал мне, что может сожрать эту тварь, если она будет нарисована. На следующий день я изобразил её на бумаге, и она перестала мне сниться. Так я начал рисовать всех чудовищ, что видел во сне, и они потихоньку отступали.

Мы с Вовкой переглянулись.

– Теперь ты сам сможешь лопать их сколько влезет, – старший брат взъерошил Максику волосы. – Только не из этого запаса. Я научу тебя охотиться.

Максик с благодарностью улыбнулся.

Ближе к вечеру Вовка с Максиком отправились в город за продуктами.

– Надо нашему мальчику элебет сделать, – шепнул мне старший брат. – Не нравится мне его рассказ.

Я был согласен с ним. Происходящее с Максиком заставляло насторожиться: действительно ли во сне приходили к нему твари, или это был кошмар наяву, который мозг отказывался принимать за реальность.

Когда братья ушли, я немного прибрался в доме и пошёл в свою комнату отдохнуть. Мне необходимо было свыкнуться с мыслью, что здесь я проведу несколько месяцев, поскольку я уже отвык от постоянного места жительства. Правда, при этом в моём сознании закрепился образ дома – Вовкиной квартиры. Её я воспринимал как точку отсчёта, как место, куда хочется вернуться после скитаний. И заменить её новым домом мне было непросто.

Я лёг на кровать, закрыл глаза и долго прислушивался к запахам и звукам нового жилища. Вот ветер шуршит листвой. Вот где-то кукует кукушка. Вот совсем издалека доносится гудок поезда. Этот мир не был мне враждебен, он мягко обнял меня и незаметно погрузил в сон.

Мне снились всё те же учёные, которых я не видел больше месяца. Они были озабочены, даже встревожены: что-то не так пошло в их эксперименте. Они до сей поры никогда не разговаривали между собой, но сегодня один обратился к своим коллегам:

– Мы теряем его! Поторопитесь!

Другой учёный взял шприц, наполнил его не жидкостью, а кроваво-красным газом и направился в соседнюю комнату. Я незримой тенью следовал за ним и, когда пересёк порог, то обомлел. На операционном столе лежал Максик, плотно привязанный ремнями к специальным петлям по периметру. Он слабо моргал, словно находился под воздействием какого-то наркотика. Учёный приблизился, намереваясь воткнуть в него шприц.

– Нет! Стой! – я ринулся к учёному, пытаясь оттолкнуть от стола, но в этот момент проснулся. Моё сердце бешено колотилось, я весь вспотел от пережитого страха. Мне хотелось вернуться в сон, чтобы спасти Максика, но уснуть в таком состоянии я не мог.

Я решил заняться делами, чтобы отвлечься, но сон не шёл у меня из головы. Что означали эти учёные? Почему именно сейчас я осознал опасность их деятельности? На самом ли деле Максик был в плену чего-то ужасного и могущественного?

Вовка прав: чем быстрее брату нанести элебет, тем лучше для него.

Будни в лесу

Наша жизнь входила в своё русло и постепенно налаживалась. Мы привыкли к месту нашего обитания. Более того, мы – каждый для себя – обустроили в нём свой уголок, чтобы заниматься тем, к чему лежит душа.

Вовка оборудовал себе кузницу под навесом между домом и баней. Он целыми днями пропадал там, создавая различные предметы быта и оружие. Например, он выковал красивые дверные петли и засов для дома, украсив всё это магическими знаками. Они не только отпугивали хищников (хотя в гнездо дракона ни одна здравомыслящая тварь не сунулась бы), но и делали наш дом недосягаемым для пришельцев. Некоторые из них, скажем, бон или чупакабра, совершенно не боялись драконов, особенно в новом, человеческом обличии, а потому могли внезапно нагрянуть.

Но не от хищников и пришельцев мы скрывались главным образом, а от лиг. От них Вовка тоже соорудил своеобразные обереги – души девяти хищников, которые расположил по периметру двора. Он поместил их в стеклянные бутылки, разрисованные магическими символами, бутылки закопал в землю под забором и на том месте водрузил на шестах головы поверженных.

– Чтобы не забыть, кто где спрятан, – пояснил он нам с Максиком.

Суть оберега была в том, что каждая тварь, охотящаяся за человеческой душой, создавала некое подобие защитного экрана от лиг-охотников или научалась чувствовать их близость за несколько километров. Всё это Вовка и использовал, чтобы укрыться от наших преследователей или знать об их приближении.

А чтобы защититься от богов вне дома, он выковал нам с Максиком два потрясающих меча. Помимо того, что их эфесы были украшены искусной вязью, клинки были сделаны из секретного сплава, в который Вовка добавлял несколько капель драконьей крови. Не нашей, дракоидной, а настоящего дракона. Уверен: та двухсотграммовая баночка с кровью, которую Вовка хранил в подполе, была подарена Шу. Ей ничего не стоило сцедить для любимого стакан крови.

Как объяснял нам Вовка, этот сплав, конечно, не убивал лигу, но надолго парализовал его. Даже если тело оставалось невредимым, если нанесённые раны были не смертельны, бог всё равно не мог пошевелиться – не говоря уж о том, чтобы преследовать жертву. Паралич этот длился от нескольких часов до нескольких дней – в зависимости от силы бога. И чем могущественнее тот был, тем больше времени требовалось ему, чтобы побороть ядовитое воздействие клинка.

Максик неожиданно проникся идеей сражения с лигами. Я почему-то был уверен, что он воспримет её ещё более скептично, чем я, но младший внезапно заинтересовался историей противостояния лиг и драконов. Думаю, в нём говорила его сущность: воину положено иметь врага – кровного или идеологического, иначе сама суть воинской ипостаси оказывается бесполезной. Подгоняемый этой крепнущей ипостасью, Максик ежедневно тренировался. Для этого Вовка оборудовал ему спортплощадку на заднем дворе, и там младший по нескольку часов в день фехтовал, выполнял силовые упражнения, отрабатывал броски и удары. Через месяц он уже стал побеждать меня в спаррингах, а ещё через пару месяцев сравнялся по ловкости и хитрости с Вовкой. Безусловно, воинское искусство давалось Максику легко, но надо отдать ему должное, он не останавливался на достигнутом. Когда ни я, ни Вовка не могли составить ему компанию для тренировок, он устраивал, как говорят боксёры, бой с тенью и фехтовал в одиночку. Стрелял он тоже метко – навскидку попадал точно в яблочко движущихся мишеней.

Я же просиживал за своей магической книгой. Находящаяся в подполе батарея бутылок навела меня на мысль. Некоторые ингредиенты, расшифрованные мной в тексте, применялись для изготовления стекла, и я принялся делать его в домашних условиях, воспользовавшись кузнечной печью Вовки. После трёх неудачных попыток у меня, наконец, получилась бесформенная и неровная стеклянная бляшка. Она была толщиной с палец, а её волнообразная поверхность искажала предметы. Но когда я случайно положил её на раскрытую книгу – прижал страницу, чтобы она не переворачивалась, – сквозь мою корявую линзу я разглядел новое слово, которое раньше было сокрыто от меня. Эта удача вдохновила меня на более детальное изучение книги. С помощью линзы я просмотрел все страницы и выписал в блокнот ещё с полсотни новых слов, которые вкупе со старыми могли образовывать целые фразы. Сложив их в рецепт, я в качестве эксперимента сделал отвар из листьев подбела, крапивы и дикой вишни. Оставив его остужаться, я спустился в подпол за пустой бутылкой, чтобы перелить в неё получившееся средство, но Максик, вернувшийся с тренировки, услышал приятный запах, который давали вишнёвые листья, и хлебнул отвара, думая, что это чай. Слава богу, на вкус он оказался отвратительным, иначе Максик бы окочурился, а с одного глотка он только сознание потерял. Мы с Вовкой еле привели его в себя, но парень всё равно был вялым, не мог сосредоточиться, координация его движений и речь были нарушены, и мы уложили Максика в кровать. Он проспал больше суток, но зато проснулся свежим и полным сил. Я подробно записал детали этого спонтанного эксперимента и понял, что мне необходима дополнительная литература. Наведавшись в библиотеку соседнего городка, я обнаружил там старую книгу с рецептами народной медицины и всяких житейских снадобий. Мне стыдно говорить об этом, но книгу я украл. Ещё одну – народный травник – выменял у деревенского алкоголика на бутылку водки. Эти рецепты приворотных зелий, средств от болей в боку и способы изготовления крысиного яда были наивными, но я ощущал в них рациональное зерно. Я непостижимым образом чувствовал, что именно могу взять за основу, а что является фольклорным излишеством. Я смело экспериментировал и подробно записывал все шаги. Чтобы не повторилась история с нечаянным употреблением моих экстрактов, я купил себе специальную посуду, хранил полученные отвары и настои у себя в комнате и обязательно подписывал флаконы.

Не забывали мы и про охоту. Лес, в котором стоял наш дом, имел выход на пять населенных пунктов: три деревни и два небольших городка, куда мы раз в неделю наведывались поживиться тварями. Чтобы мы научились ориентироваться и чувствовать направление, Вовка заставлял нас передвигаться по лесу пешком, и мы преодолевали по двадцать, а то и больше километров – бегом по пересечённой местности. Поначалу Вовка бегал с нами, обучая ориентированию, чтению следов и прочим премудростям, которые полезны не только в лесу, но и в городе. Но позже он отправлял нас с Максиком одних, указывая на карте место, где будет ждать на машине. Это были одни из самых неприятных часов в моей жизни: в лесу младший брат становился просто невыносимым. Он спорил по каждому поводу, на всё у него имелось своё мнение. И даже когда он оказывался неправ, он всё равно гнул свою линию. Часто мы, разругавшись, расходились в разные стороны, но, на удивление, всегда оба приходили к назначенной точке почти одновременно.

За время охоты я сделал несколько интересных наблюдений. Например, что хищники очень редко нападали на мелкие поселения. Казалось бы, именно там проще выследить добычу и сожрать её, но хищники этого не делали. Вовка высказал предположение, что в таких местах ещё пока сильно воздействие фольклора, в котором сохранились и способы борьбы с монстрами. Например, перевёрнутая подкова над входной дверью – вовсе не амулет, приносящий счастье. Она защищает от проникновения феи, которая входит в дом только по следам его хозяев. Перевёрнутая подкова символизирует зеркальное отражение входа и тем самым ловит фей в ловушку. К тому же в деревнях жители более сплочены, все на виду друг у друга. Убийство одного породит подозрения, жители объединятся и пойдут в атаку, чего хищникам не хочется. В городах же всем друг на друга плевать. Большинство не интересуются жизнью соседей. Жизнь в толпе делает людей безликими и одинокими, что значительно облегчает охоту. Не только хищникам, но и нам, честно говоря. Разобщенность людей в больших городах помогала нам маскироваться и выслеживать тварей.

Однако хороший или, как говорил Вовка, калорийный улов случался не так часто, как хотелось бы. Основной нашей пищей оставались по-прежнему паразиты. Их мы добывали как раз в деревнях. На наше счастье и на своё несчастье, люди, избавленные нами от паразитов, очень быстро обзаводились новыми. В мелких поселениях для этих тварей был настоящий рай: источив одного человека, они тут же переключались на другого – члена семьи или соседа. Там я впервые увидел, как один паразит может вытеснять и даже убивать другого. Когда я вытаскивал лярву из одной женщины, в её душе я заметил свежий, ещё не затянувшийся след от игоши. Вовка сказал, что лярва способна поедать душу вместе с живущей в ней другой тварью. Думаю, поэтому хищники избегали деревень. Кому хочется есть добычу, обглоданную червями?

Впрочем, не только охота заботила нас. Не забывали мы и о других событиях. Например, про день рождения Максика второго июня. Он случился через пару недель после нашего приезда в лесную хижину, поэтому выезд в город младший брат воспринял, как глоток свежего воздуха. Мы отправились в областной центр, где Вовка пообещал Максику любые удовольствия, какие только придут ему в голову. Там мы сначала налопались суши до отвала, потом играли на симуляторах, потом отправились в парк и без малого три часа провели на экстремальных аттракционах, от которых у меня разболелась голова. И Вовка не был бы Вовкой, если бы не совместил приятное с полезным. Он предложил Максику отправиться в казино, и глаза младшего радостно засверкали. Конечно, в такие заведения несовершеннолетних не пускали, но немного гипноза – и вот мы втроём в игровом зале.

– Жень, покажи ему, как звать золото, – шепнул мне Вовка и громче добавил: – Парни, я за рулетку, а вы можете заняться игровыми автоматами.

Пока Максик тиранил «однорукого бандита», я учил его своим премудростям:

– Ты видишь золотую цепочку на том парне? Только резко не оборачивайся…

Максик скосил глаза в сторону и кивнул.

– Ты чувствуешь её?

– В каком смысле?

– Играй, не отвлекайся, – я ткнул его в бок. – Чувствуешь её присутствие? Как будто она жжёт тебя, не дает покоя, как загнутый край скатерти.

– Мне плевать на скатерть.

– Я образно, болван! Неужели ты не ощущаешь зов золота?

– Нет.

Я не знал, как ещё объяснить ему то, что ощущал я. Цепочка не давала мне покоя, буквально сводила с ума.

– Смотри, как я буду действовать. Возможно, когда-нибудь ты попробуешь сам, и у тебя получится. Тогда ты поймёшь, что я имею в виду, – я прижал указательный и средний палец к большому, а потом резко разжал их. Цепочка расстегнулась и соскользнула в рубашку парня.

– Нормально! – хихикнул Максик. – Как ты её теперь будешь доставать?

– Никак. Она сама придёт, – я совершал едва заметные вращательные движения указательным пальцем, как будто наматывал на него нитку. Через полминуты цепочка показалась из штанины парня и медленно заструилась ко мне по полу. Максик от удивления открыл рот, хотя Вовка ему уже показывал фокус с летающим золотом.

– Думаешь, только старший брат умеет непостижимые вещи? – гордо хмыкнул я, наклонился и поднял цепочку. – Попробуй ты!

– У меня не получится! Я даже не понимаю, как надо чувствовать золото.

– Однако ты его хорошо видишь. Попробуй притянуть его, словно магнитом. Услышишь, как оно отзовётся. Ты сразу поймёшь, что это голос золота.

Максик наморщил лоб, закрыл глаза и замер, словно перед прыжком. Однако произошедшее дальше напугало не только меня, но и его самого. Внезапно заслонка в кармане игрового автомата, куда должны ссыпаться выигранные монеты, открылась. Вернее, даже не открылась – её словно сорвало! И деньги хлынули нам на колени металлическим дождём. Мы с братом испугано переглянулись, но я нашёлся первым.

– Ты выиграл, чёрт! – заорал я, схватил Максика за плечи и принялся от души трясти. – Ты выиграл в грёбаный автомат в свой день рождения!

К чести Максика надо сказать, что он тут же подыграл мне: начал скакать и кричать от радости. На нас стали оглядываться люди.

– Я выиграл! Выиграл! – верещал младший. – Теперь я куплю себе ноутбук!

Он кинулся собирать деньги, набивая их в карманы джинсов. В зале появился Вовка. По его лицу я понял, что нам надо уходить, поэтому помог брату собрать все монеты до последней и повёл его к выходу.

– Я, кажется, просил привлекать к себе как можно меньше внимания, – бурчал Вовка, пока мы шли к джипу. – Зачем было так шуметь, если вы выиграли?!

– В том-то и дело, что мы не выиграли, – кашлянул я. – Я учил Максика притягивать золото, а он притянул деньги.

Вовка остановился и вопросительно взглянул на младшего.

– Я не знаю, как это получилось, – тот пожал плечами, отчего монеты в кармане его мастерки брякнули. – Со мной раньше такого не случалось.

– Ладно, садись в машину. По дороге поговорим, – Вовка открыл дверцу.

– Сегодня просто волшебный день! Вов, поехали в стрип-клуб! – воодушевился Максик, забираясь на заднее сиденье.

– Ещё чего!

– Ты сам сказал, что сегодня исполнишь все мои желания! – обиделся младший. – Или твоё слово ничего не значит?

– Давай стрип-клуб перенесём на твоё шестнадцатилетние.

– Это нечестно!

– Если ты все желания израсходуешь сегодня, то что будешь делать через год?

– Через год я буду опять в Варне, и там мне стриптиз не светит ещё три года!

Вовка тяжело вздохнул, завёл мотор и выехал с парковки.

– Так что, поедем? – с надеждой поинтересовался Максик.

– Нет, извини, но мы домой.

– Ты обещал исполнить все мои желания! – в голосе младшего послышалась обида.

– Я обещал исполнить их в твой день рождения, – усмехнулся Вовка. – Посмотри на часы: уже третье июня. Так что извини, парень, но стриптиз будет позже.