Текст книги "Год дракона"

Бой с тенью

Мы вышли рано утром. Ещё было темно, но отсутствие освещения меня давно уже перестало волновать. Однако искать траву лучше всего было при свете дня, поэтому мы с Максиком вышли так рано, чтобы добраться до места к рассвету. Большей частью мы шли молча, изредка перекидываясь обычными в дороге фразами. Мне ужасно хотелось поговорить с братом о его рисунках, и особенно – о том драконе в клетке, но я сдерживался. Если бы я заговорил об этом сейчас, Максик бы разозлился, что я заходил в комнату в его отсутствие, и только ещё сильнее бы замкнулся. Поэтому я старался вывести его на разговор окольными путями, но психолог из меня был аховый.

Когда рассвело, брат поймал белку. Вовка учил нас извлекать тварей из животных, хоть это был не самый простой процесс. Паразиты редко нападали на представителей фауны, потому что те вовремя распознавали врага. В основном, животные становились жертвами хищников или пришельцев. Но Максик выследил белку, поражённую стенью, которую ещё называли самаром. Эта тварь нападала чаще всего на грудных детей – беззащитных и бессловесных. Пожирая их душу, стень делала малышей чёрствыми, жестокими и безразличными. Это происходило потому, что душа покрывалась коркой, которая твердела год от года, пока вовсе не превращалась в окаменевшую субстанцию. И вот у Максика в руках оказался наглядный пример, как паразит мог одолеть животное. Возможно, этот бельчонок был слаб от рождения или его бросила мать, раз он стал жертвой такого подлого создания. Брат предложил мне полакомиться стенью, но я чувствовал, что он сам не против позавтракать ею – иначе зачем ему было охотиться на белку?!

– Ешь ты: тебе нужны силы, – я отодвинул его руку с добычей.

– С чего ты взял, что они мне нужны? – фыркнул Максик. – Считаешь меня малахольным?

– Ты ведь собрался тренироваться. Вон, два меча взял и пистолет, – поддел его я.

Максик промолчал, но стень проглотил.

Через полчаса мы вышли на поляну, покрытую подсохшим донником. Стебли и листья мне были ни к чему – меня интересовали корни. Конечно, я не собирался выкапывать всю поляну, как какой-нибудь вандал – решил оставить несколько цветков для продолжения рода, а оставшихся мне должно было хватить для приготовления большого количества «читательного» напитка.

– Я осяду тут, а ты в ближайшие два часа можешь заниматься своими делами, – я с силой воткнул лопату в уже подмёрзшую землю.

– Когда мы поднимались на склон, я видел в километре отсюда озерцо, – Максик неопределённо махнул рукой за спину. – Если что – зови. Это близко, поэтому я прибегу за пару минут.

Бегал он действительно быстро, но меня укололи нотки превосходства в его голосе, и я холодно бросил:

– Я тоже вооружен.

– Лопатой? – хихикнул брат, и мне пришлось продемонстрировать «Анаконду», которую мне пару месяцев назад презентовал Вовка.

– Ясно, – сдержанно улыбнулся Максик. – Так я пойду?

– Иди.

Он развернулся и неспеша зашагал на восток. Я проводил его взглядом и надел перчатки: копать придётся много, так что ладони надо беречь.

К моей радости, подмёрз только верхний слой почвы. Стоило копнуть поглубже, как лопата добиралась до ещё тёплой и потому рыхлой земли. Это сильно облегчало выкорчёвывание, и через час я уже перепотрошил полполяны, а посему решил отдохнуть. Сел на поваленное дерево, возле которого кучкой складывал собранный донник. Чтобы дать отдохнуть спине и рукам, я принялся очищать корни от земли и срезать с них засохшие стебли. За такой механической работой лучше думалось, и я размышлял над причиной рисунков Максика. Раньше он рисовал воинственных драконов, но при этом все его изображения были лишь изображениями. Теперь же за каждым мёртвым драконом я чувствовал реальную историю. Помнится, после ритуала Вовка сказал, что они с Шу передали мне всю информацию о наших предках. Возможно, это так и было, но она, эта информация, видимо, хранилась где-то очень глубоко, потому что я не мог извлечь её по первому требованию, как, например, таблицу умножения. А Максик, видимо, смог. Причём у него получилось извлечь самые трагичные и жуткие моменты истории драконов.

Вдруг странное чувство заставило меня оторваться от размышлений: в лесу за моей спиной находился кто-то ещё. И он наблюдал за мной. Вовка учил не показывать, что слежка обнаружена.

– Если они увидят, что ты их заметил, они затаятся и вынудят тебя паниковать, – говорил он. – А если ты не покажешь, что заметил преследователей, то сам сможешь наблюдать за ними и заставишь играть по своим правилам.

Вот и сейчас я продолжал счищать землю с кореньев, прислушиваясь к передвижению за моей спиной. Это было не так просто сделать, потому что противник двигался бесшумно, скользил между деревьями, словно тень. В какой-то момент мне стало казаться, что нет никакого наблюдателя, а его перемещения – лишь игра воображения. Но я убедился в обратном, когда незнакомец рискнул приблизиться. Видимо, он задел ветку, потому что в десяти шагах за моей спиной осыпалась пригоршня листьев.

Я с сожалением взглянул на лопату. Расстояние до неё было в два раза больше, чем до невидимого преследователя. В руках у меня был только короткий нож – не самое удобное оружие для боя, потому что придётся подпускать противника слишком близко. Лопата же давала больше свободного пространства и увеличивала манёвренность. У меня, правда, под курткой имелся ещё кольт, но стрелять в лесу означало привлечь к себе постороннее внимание.

Тем временем противник не шутил: я чувствовал, что он готовится к прыжку. Воздух позади меня сжался пружиной, как будто незнакомец хотел использовать её для броска. Мне следовало нанести упреждающий удар. Я медленно, чтобы противник не разгадал мои планы, положил очищенный корень на землю, потянулся – и тут же вскочил, выхватив «Анаконду». Но мне не дали даже развернуться в сторону леса: какая-то неведомая сила выбила кольт у меня из рук. В этот момент я струхнул, потому что не увидел перед собой никого. Я не чувствовал запаха нападавшего, не слышал его движения, не улавливал ничего такого, что помогло бы мне сориентироваться в битве. Поэтому следующий удар я пропустил. Что-то толкнуло меня в грудь с такой силой, что я свалился на землю, правда, тут же вскочил, заметив краем глаза чёрную тень справа. Но тень-то была справа, а удар мне нанесли слева – чем-то твердо-мягким, как резиновый шланг. И упасть на этот раз не дали: схватили сзади за куртку, рванули назад. Я же, напротив, ринулся в противоход, выдернув руки из рукавов, кувыркнулся вперёд и схватил лопату.

Противник по-прежнему был невидимым, к тому же после моего манёвра затаился. Я, медленно переступая, продвигался к упавшему кольту, продолжая контролировать пространство вокруг себя. Я готов был среагировать на малейшее движение, на едва уловимый шум, но в лесу было так тихо, словно я оглох.

И вот новая атака – из ниоткуда, будто прямо из воздуха, на меня вылетела тень, похожая на большое одеяло. Я видел её одну секунду – и она исчезла, но в следующее мгновение снова сбила меня с ног. Однако лопату я не выронил. Встав на ноги, я стал крутить её, как дирижёр оркестра барабанщиков – жезл, не позволяя тени подобраться ко мне. Я не знал, что за тварь на меня напала, а потому не мог принять нужную тактику, и этим я бой проиграл. Я хотел добраться до пистолета одним броском, но вдруг услышал позади едва уловимый звук – как будто разомкнулись губы. Я резко обернулся – и тут же мне в основание шеи вонзился шип. Он был маленький, не более сантиметра, но поскольку выпустили его с большой скоростью, то он вошёл в меня целиком, заражая кровь ядом. Через пару секунд у меня зашумело в голове, ноги и руки налились свинцом. Я снова заметил тень, попытался отогнать её взмахом лопаты, но не смог устоять на ногах. Упал я неудачно – на лопату, поэтому, когда нападавший схватил меня за куртку и поволок в лес, острый край полотна порезал мне правое бедро. Я очень смутно чувствовал боль, словно находился под действием местной анестезии. Впрочем, это ощущение распространялось на все мои конечности и на гортань. Я с трудом мог глотать, а голосовые связки вообще атрофировались. Перед глазами у меня плыл туман, который становился всё гуще и гуще. Последнее, что я помнил – как мне связали руки и ноги и, подвесив на жердь, как какого-нибудь подстреленного кабана, потащили прочь с места сражения. Я лишь надеялся, что достаточно сильно поранил ногу, чтобы Максик смог найти меня по каплям крови.

Пленники

Я приходил в сознание медленно, словно слой за слоем снимал с себя оцепенение. Сначала я ощутил, что выбрался из тумана и могу моргать, правда, сильно это мне не помогло: глаза слезились, и из-за этого ничего не было видно. Потом я ощутил ломоту в плечах. Она нарастала с каждой минутой и скоро стала просто невыносимой. К тому же к ней добавилась боль в запястьях, и таким образом я понял, что подвешен за руки, а ноги у меня по-прежнему связаны. Ещё через какое-то время ко мне вернулся слух, и я уловил потрескивание дров в огне и чьё-то прерывистое дыхание справа. Сквозь пелену слёз я видел, что нахожусь в какой-то тесной комнатке: слева от меня горел камин, справа была сооружена клетка от пола до потолка, в которой кто-то находился. Я не мог различить пол пленника, но видел, что это человек.

– Эй! – позвал я хрипло: после яда у меня во рту всё пересохло. – Как тебя зовут?

– Не говори со мной! Сейчас они вернутся… Они этого не любят! – запричитал мой собрат по несчастью, и по голосу я понял, что это сестра.

– Они – это кто? – продолжал я допрос, не обращая внимания на страх собеседницы.

Вместо ответа она всхлипнула.

– Послушай, я могу вытащить нас отсюда, но ты должна сказать мне, с кем мы имеем дело, – произнёс я как можно убедительнее, хотя катящиеся по щекам слёзы не добавляли мне крутизны. – Верь мне, я знаю, как сбежать.

– Не получится. Они… они наверху, – пленница перешла на шёпот. – Они как осьминоги. У них десятки щупалец… они схватят тебя – даже оглянуться не успеешь!

Я с досадой прикусил губу: как раз только оглянуться я и успел. И по описанию пленницы я понял, что угодил в плен к эллогам – пришельцам, похищающим души для продажи в своём мире. Говорят, там наша жизненная энергия была сродни сильному наркотику, поэтому эллоги разделяли души на мелкие кусочки: розница в любом мире обходилась покупателям дороже.

Эти пришельцы были опасны и неуловимы, потому что умели скрываться в прослойке между мирами. Я понял, почему мне так трудно было почувствовать слежку: эллоги перемещались в этом нейтральном слое, лишь изредка показываясь в нашем мире. К тому же наличие нескольких десятков щупалец делало их почти непобедимыми противниками в бою. Правда, несмотря на свою сверхмобильность и силу, в нашем мире эллоги были крайне уязвимы: буквально всё несло для них опасность. От соприкосновения с водой у пришельцев появлялись ожоги, а если они оказывались в воде целиком, то растворялись в ней без остатка за считанные секунды. Кварц, производным которого являлся обыкновенный песок, липнул к ним, как магнит, и это не позволяло эллогам переходить из мира в мир. Кроме того, особую опасность нёс жёлтый цвет. Например, сок растений, имеющих жёлтые цветки, был для осьминогов страшнее, чем серная кислота для человека. И конечно, самым сильным оружием против пришельцев был огонь. В их мире он считался редким явлением, поэтому эллоги держались от него подальше. И странно, что в комнате, где они разместили пленников, горел камин.

– Зачем они развели огонь? – спросил я.

От моего вопроса девушка заплакала.

– Эй! Эй! – я перешёл на шёпот. – Как тебя зовут?

– Настя…

– Настя, мне нужна твоя помощь. Без этого я нас не вытащу. Скажи, зачем они развели огонь в камине.

– Они… приносят ему жертвы, – едва справляясь со слезами, стала рассказывать пленница. – Убивают людей… а их головы бросают в камин… чтобы задобрить огонь.

Теперь я понял, чем пахло в комнате, – горелыми костями.

– Ты давно здесь? – продолжил я.

– Не знаю… А какое сегодня число?

– Третье октября.

Пленница помолчала, высчитывая в уме, а потом вздохнула:

– Почти два месяца. Я думала, что уже год прошёл.

– Как ты угодила сюда?

– Приехала на каникулы к двоюродной сестре. Мы с ней пошли в лес, и на нас напали эти… эти осьминоги. Сестру убили…

– А тебя почему не тронули?

– Они бросили жребий, кто будет их переводчиком. Жребий пал на меня, – девушка снова заплакала.

– Настя, держись! Будь сильной!

– Не могу… Столько всего случилось…

– Если ты поможешь мне, я клянусь, что вытащу тебя отсюда. Я могу их одолеть, этих осьминогов, но мне нужна сильная помощница, – я пытался проморгаться, чтобы лучше осмотреться. – Сколько комнат в доме?

– Две. Одна большая и эта. Тут держат пленников, пока не убьют, и проводят ритуалы поклонения огню. А в другой осьминоги живут.

– Слушай меня внимательно, – я старался говорить не очень громко, чтобы не привлечь эллогов, но четко, чтобы информация дошла до адресата: – Эти осьминоги ужасно боятся огня, поэтому ему и поклоняются. Я постараюсь устроить тут пожар, а ты, когда всё загорится, держись возле меня. Я знаю, тебе будет страшно, но огонь тебя не тронет, если ты будешь рядом со мной. Поняла?

– Угу, – тихо отозвалась Настя.

– И ещё… Чем меня связали? – я старался разглядеть верёвки, но они были полупрозрачные, словно силиконовые, однако при этом сохраняли свойства бечевы. В этот момент я пожалел, что не расспросил Кота о том, как рисовать знаки устранения. По сути, путы – это те же препятствия, а магические символы помогли бы мне пройти сквозь них.

– Это… какое-то вещество… осьминоги вырабатывают его, как паук – паутину, – стала объяснять пленница. – Оно очень прочное, его нельзя разрезать даже ножом. Но когда оно высыхает, то становится, как бумага.

Большего мне и не надо было знать. Я задрал голову и увидел, что путы, связывающие мои запястья, надеты на железный крюк, торчащий из потолка. Единственным союзником, который мог помочь мне с побегом, оставался огонь, но его нужно хорошо попросить. Я коротко выдохнул и до крови укусил себя за правое плечо.

– Ты чего?! – испугалась Настя.

– Доверься мне… – я смачивал нос в выступающей крови и ею рисовал на левом плече знак, который показывал Беша. Когда всё было готово, я закрыл глаза и мысленно обратился к огню. Я умолял его помочь мне, я просил защиты. Без урановой подпитки призвать эту силу на свою сторону было сложно, но огонь услышал меня: дрова в камине вдруг затрещали, из огня вылетела искра и упала возле моих ног. Примерно с минуту она тлела на полу, а я усилием мысли пытался разжечь её. В итоге мне это удалось, и тогда по деревянным доскам пола огонь добрался до меня, дальше по моей одежде – вверх. Я просил его не разрастаться: пока у меня связаны руки и ноги, мне не нужен пожар. Меня, конечно, огонь не тронет, но есть же ещё и дым, а также Настя в соседней клетке.

Пламя было медлительно, но послушно. Оно добралось до моих ладоней, и там я укрыл его от посторонних взглядов, ожидая, когда же оно подсушит верёвки. Тогда я смогу освободиться сам, освободить пленницу и устроить побег.

Но тут дверь распахнулась, и в комнату пожаловали эллоги – два осьминога, как называла их Настя, но мне они больше напомнили шевелящуюся кучу тряпья с рваными краями разной длины. Эллоги перемещались по потолку: наличие щупалец делало их бесшумными, а движение поверху – незаметными. Один пришелец, видимо, рангом пониже, остался висеть у двери, а второй моментально очутился возле клетки. Настя шарахнулась в дальний угол и запричитала.

– Не трогай её! – крикнул я, чтобы привлечь внимание пришельца, но он не отреагировал на мои слова. Он набросился на девушку сзади, обхватив щупальцами за шею, голову, туловище, прижимая к нему руки. Несколько секунд Настя трепыхалась, сопротивляясь захвату, но потом замерла, медленно поднялась и уставилась на меня совершенно непроницаемым взглядом. Я понял, что эллог теперь контролирует её движения и мысли. Девушка медленно подошла ко мне, оглядела с ног до головы и произнесла бесцветным голосом:

– За твою душу, дракон, мы получим столько, что сможем с супругой обеспечить себя до конца жизни.

– Что, ипотека не по карману? – ухмыльнулся я, стараясь потянуть время, чтобы путы нагрелись.

– Болтай-болтай, недолго тебе осталось, – совершенно без эмоций ответила Настя. – Но прежде чем ты умрёшь, призови сюда своего сородича.

– Не понимаю, о чём ты…

– У тебя кольцо! Драконы носят такие вещицы, чтобы их сородичи могли почувствовать зов и прийти на помощь. Я хочу, чтобы твои его тоже услышали.

– Я тебе не Дед Мороз, чтобы желания исполнять, – я намеренно дерзил, чтобы вывести противника из себя и посмотреть, что он предпримет. – И у меня нет родных.

– Неправда! Я же вижу, что ты не одиночка! Зови сюда свою семью – или будет очень больно.

– Думаешь, если ты связал меня, то, стало быть, ты крутой? Пока что ты на моей территории, а значит, главный тут я.

– Не зли меня, дракон! Я убивал таких, как ты, много раз.

Я с тоской вспомнил рисунки Максика, а вслух ухмыльнулся:

– И до сих пор не заработал на счастливую старость? Выходит, хреновый ты делец.

– Я делал это ради удовольствия. Все они умирали медленно и мучительно.

– Если бы ты пленил хоть одного дракона, то знал бы, что с нами нельзя разговаривать. Мы проникаем в мысли наших врагов, завладеваем ими, а потом заставляем делать то, что нужно нам. И с той минуты, когда я произнёс первое слово, ты обрёк себя на смерть.

Это был блеф чистой воды, но говоря эти слова, я смотрел прямо в остекленевшие глаза Насти, надеясь, что через неё эллог почувствует всю мою решимость.

– Тогда умри! – девушка схватила со стола, что стоял возле камина, прибор, напоминающий фен. – Твои сородичи почувствуют твою смерть и прибегут за тобой.

– Не жадничай! Тебе и у одного дракона душу не отобрать, а ты уже разинул рот на целую стаю.

Прибор загудел, как реактивный самолет, – и непонятная сила рванула меня изнутри. Всё тело пронзила невыносимая боль, от которой я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мне казалось, что кто-то невидимый подцепил крюком все мои жилы, органы, мышцы и тянет наружу. Я сжал зубы, инстинктивно сопротивляясь этой силе. Борьба длилась с минуту, может, больше, но мне показалось, что я целую вечность сопротивляюсь смерти. Наконец, прибор умолк. Крюк, вырывавший мои внутренности, тоже исчез. Настя отступила на шаг, впервые на её лице появилась тень эмоции – лёгкое недоумение.

– Я же сказал: кишка тонка! – засмеялся я, хотя мой смех больше походил на кашель.

– Как такое возможно?

– Идёшь на дракона – бери калибр побольше.

Настя медленно приблизилась. Эллог слегка отстранился от неё и принялся исследовать мою грудь, спину и руки несколькими щупальцами. Видимо, отвлекшись на меня, он потерял контроль над пленницей, потому что пелена спала с её глаз, и я увидел в них леденящий ужас. Мы с Настей находились так близко друг от друга, что мне казалось: этот ужас вот-вот перекинется на меня.

– Спаси меня, – одними губами прошептала девушка, но тут же её лицо снова стало непроницаемым: эллог вернулся к управлению.

– Ты запер свою душу замком, – сообщил он голосом пленницы. – Думал, я не догадаюсь?

– Да, была такая мысль, ведь умом ты не блещешь.

– Любой замок можно сорвать! – Настя взяла кочергу и сунула в огонь. – Я выжгу дыру на месте элебета, и тогда ты станешь моим.

– Не надорвись только, – я почувствовал, как путы теряют эластичность. Ещё немного – и я смогу их разорвать. – Жаль, что эллоги несъедобны для драконов, иначе я бы уже с хрустом жевал тебя, гнида.

– Пока греется палка…

– Она называется «кочерга», – перебил его я.

– Не важно! Пока она греется, я составлю список того, на что потрачу заработок от твоей души.

– Ты делишь шкуру неубитого медведя.

Эллог отстранился от Насти и застрекотал, как сверчок. Его подельник, который болтался всё это время под потолком, отвечал таким же стрекотом. Пока они переговаривались, Настя посмотрела на меня с отчаянием и болью. Мне хотелось её подбодрить, но произносить что-то вслух было опасно, поэтому я только подмигнул. Девушка закрыла глаза, из-под её ресниц выскользнула слеза. Я почему-то вспомнил детдом – ощущение, что ты бесправный и беззащитный пленник. Не знаю, как с этим справлялись другие сироты, но меня от самоубийства удерживало только желание встретиться с Вовкой. Если бы мне, как Максику, сказали, что брат погиб, я бы повесился в тот же вечер.

Закончив переговоры, эллог снова захватил Настю, приблизился ко мне и сорвал с меня футболку:

– Думаешь, если элебет у тебя на спине, то его никто не найдёт? – девушка обошла меня сзади и провела рукой между лопаток. Если бы не обстановка, я бы сказал, что это было даже приятно.

– Туда редко кто заглядывает.

– И никогда больше не будут. Мёртвые драконы не интересны, – Настя направилась к камину.

Это был момент истины. Я сконцентрировался, собрал все свои силы в одну точку – в солнечном сплетении – и мысленно направил их в камин. Огонь в нём вспыхнул так, словно в него плеснули бензина. Настя в страхе шарахнулась чуть ли не к противоположной стене. Второй эллог тоже мгновенно перебежал по потолку подальше от пламени.

– Смелее, гад! Без этой палки тебе не выжечь на моей спине дыру, а без дыры – не видать тебе моей души, – издевался я.

– Я прикончу тебя! – в глазах девушки появилось что-то наподобие презрения.

– Элебет перенесёт мою душу в другой мир, как только тело перестанет функционировать.

Настя махнула рукой, и второй эллог вышел из комнаты, но через полминуты вернулся. В его щупальце был кинжал с узким лезвием. Девушка выхватила оружие и молниеносно всадила его в мою левую ключицу:

– Зови своих!

Я задохнулся от боли. В глазах на несколько мгновений потемнело, но мне хотелось погеройствовать перед девушкой, потому что она, хоть и была во власти пришельца, слышала, видела и осознавала всё, что происходит. Я с трудом улыбнулся и выдохнул:

– Ты думаешь, у моих сородичей нет элебета?

– Зови! – пленница повернула рукоятку кинжала.

На сей раз от боли я зарычал. Все мои силы ушли на то, чтобы остаться в сознании. Терять нить происходящего было нельзя, потому что верёвка уже достаточно нагрелась и вот-вот должна была лопнуть.

– Они… придут с оружием… – пытаясь восстановить дыхание, сказал я. – Ты затягиваешь… свою петлю…

– У тебя не получится запугать меня. Пока всё, что ты смог, это разжечь сильнее костёр. Есть ли у тебя козыри посильнее?

– Скоро увидишь.

– Сомневаюсь, – Настя вынула нож из ключицы и со всей силы всадила его мне в живот.

Это было так неожиданно и так подло, что я даже не почувствовал боли. Я смотрел в её непроницаемое лицо, стараясь понять причины такого поступка. Словно услышав мои мысли, она ответила:

– К умирающему собрату драконы будут спешить, забыв про осторожность.

О да, это было про Максика! Вовка бы ни за что не попался на такую уловку, но младший ворвётся сюда и даже по сторонам забудет посмотреть.

– Умирать ты будешь медленно, так что у нас есть время подготовиться, – Настя вынула кинжал, и я понял: если я сейчас что-то не предприму, то так и истеку кровью, подвешенный к потолку, как подстреленная дичь. И я что было сил рванул руки в стороны. От столько резкого движения огонёк вылетел из моей ладони и приземлился рядом с клеткой.

К моему счастью, верёвки подсохли достаточно, и мне удалось разорвать их. Я приземлился на слегка онемевшие ноги, правой рукой упёрся в тело эллога, а левой за Настино плечо. Как Самсон, разрывающий пасть льва, я пытался разъединить девушку и её ужасного повелителя, и у меня бы это получилось, если бы не рана и не связанные ноги. Настя по приказу эллога отскочила, а я не удержался на ногах и упал.

– Отпусти её! – я собрал в кулак своё отчаяние и злость – и тот огонёк, что упал с моей руки, вспыхнул сильнее, жадно пожирая сухие доски пола. Я дотянулся до камина, сгрёб огонь пятернёй и швырнул его в сторону двери.

Дверной проём – единственный способ выбраться из комнаты – вспыхнул алым пламенем. Эллог мгновенно бросил девушку и заметался по потолку. Я же схватился за живот, пытаясь остановить кровь, вытекающую из раны. Настя присела на колени рядом со мной и заплакала:

– Прости меня… прости… это была не я…

– Знаю, – я слабо кивнул. – Держись рядом со мной, что бы ни случилось!

От проёма занимались огнём стены и пол. Эллоги, издавая страшные свистящие звуки, сталкивались на потолке, не зная, как им выбраться из ловушки: дверь полыхала, единственное окно было забито досками снаружи. Мне не стоило дожидаться, пока разгорится вся комната. Нас с Настей огонь не тронет, но от дыма моя спутница могла задохнуться. Её необходимо было вывести, используя своё тело как щит, но у меня были связаны ноги, и разрезать путы не представлялось возможным. К чести сказать, Настя пыталась это сделать, но кинжал, с такой лёгкостью дважды проткнувший меня, оказался бессильным против верёвок. Мне оставалось только обнять её, чтобы в панике она не начала метаться сломя голову.

– Ляг на пол, дыши через ткань, – командовал я. – Сейчас я тебя вытащу.

Как это сделать, я не представлял. Ведь если я попытаюсь покинуть комнату, эллоги поймут мой манёвр и используют меня как прикрытие. Их бы стоило убить, но мне нечем было сделать это. Разве что…

Я вынул из огня кочергу, но эллог разгадал мой план. Он обвил щупальца вокруг шеи пленницы и направил на неё аппарат по изъятию душ. Страшная машина взревела, Настя взвизгнула, я сделал отчаянную попытку подняться и достать пришельца кочергой, но в этот момент мощная огненная стрела смела эллога с потолка. Он вспыхнул мгновенно, как пропитанная маслом тряпка.

Я обернулся и увидел в дверном проёме Максика. Он был сосредоточен и решителен – как настоящий воин. В левой руке он держал меч, а правой провёл по стене, соскребая пламя, как снег. В его ладони образовался огненный шар. Второй эллог от ужаса забился в угол, но через секунду этот шар настиг его.

Облегчение от благоприятного исхода едва не лишило меня сознания. Я лёг и прикрыл глаза и тут же ощутил пальцы брата, схватившие меня за ладонь, которой я прикрывал рану.

– Женька, ты как?

– Спаси девчонку… – только и произнёс я, хотя намеревался дать ещё пару указаний насчёт оказания мне медицинской помощи. Но темнота поглотила меня, оставив Максика без руководства к действию.