Текст книги "Вечная философия"

Глава 10
Благодать и свободная воля

Освобождение – это переход из времени в вечность, который осуществляется покорностью и следованием вечной Природе Вещей. Нам была дарована свободная воля, чтобы мы могли своими силами изгнать самоволие и так прийти к постоянному пребыванию «в благодати». Все наши поступки должны в конечном счете быть устремлены к покою по отношению к деяниям и существованию божественной реальности. Мы словно эоловы арфы, наделенные властью либо открыться ветру Духа, либо заслониться от него.

Дух Долины никогда не умирает.

Имя ему – Таинственная женщина,

Врата Таинственной женщины —

Это основа, из которой происходят Небо и Земля.

Этот источник в нас всегда,

Черпай из него, сколько пожелаешь, – он не иссякнет.

Лао-цзы

Во всех изложениях Вечной философии человеческая душа по отношению к Божественному, к личному Богу, к Естественному порядку всегда имеет женское начало. Первородный грех гордыни – это приписывание личному «я» самодостаточного мужского начала по отношению к Духу внутри и Природе снаружи и соответствующее поведение.

Святой Павел четко разграничивал важные и во многом говорящие понятия «психика» и «пневма». Однако слово «пневма» так и не вошло в обиход, а безнадежно многозначный термин «психика» упорно используется для обозначения и личного сознания, и духа. И почему в Западной церковной традиции авторы религиозных текстов решили говорить об аниме человека (которая у древнеримских христиан обозначала низшую, животную душу), вместо того чтобы употреблять слово, традиционно отведенное для рациональной души, – анимус? Ответ, подозреваю, заключается в том, что они отчаянно пытались всеми возможными способами подчеркнуть женственное начало человеческого духа по отношению к Богу. Пневма, существительное, изначально употреблявшееся в среднем роде, и анимус, слово мужского рода, казались менее подходящими, чем анима и психика. Рассмотрим конкретный пример. С учетом структуры греческого и латинского языков их носителям было бы крайне трудно ассоциировать слово не-женского рода с героиней Песни песней, аллегорической фигурой, которая на протяжении долгих веков играла в христианской мысли и чувствах ту же роль, какую в богословии и служении играют девочки-пастушки Гопи.

Запомни одну основополагающую истину. Все, что действует в природе и в земных созданиях, за исключением греха, действует по велению Бога. У твари Божьей нет никакой иной власти, кроме как над своей волей, а ее свободная воля может лишь сходиться с волей Божьей или сопротивляться ей. Тварь своей свободной волей не может ничего создать и не может внести изменения в деятельность природы. Она может лишь изменить собственное состояние или положение в природе и тем самым ощутить или открыть в своем состоянии что-то, что ранее было сокрыто от нее.

Уильям Ло

С точки зрения психологии благодать – это нечто, что помогает нам, но отличается от нашего самоосознанного персонального «я». Мы можем получить эту помощь в виде животной, человеческой или духовной благодати. Животная благодать снисходит на нас, если мы живем в полной гармонии с нашей биологической природой – не вредим своему организму всевозможными излишествами, не вмешиваемся в работу нашего внутреннего животного интеллекта сознательными желаниями и гнушениями, но ведем здоровую жизнь, открытую «добродетели солнца, и духа, и воздуха». В награду за такую гармонию с физической и физиологической стороной Дао, или Логоса, мы получаем хорошее самочувствие и ощущение жизни в ее беспричинной красоте. Когда мы пребываем в состоянии животной благодати, в «propter vitam vivendi perdere causas», мы не задаемся вопросами, ибо в этом состоянии нет различия между причинами жизни и самой жизнью. Жизнь, как добродетель, становится сама себе наградой. Но конечно, полнота животной благодати отведена животным. Человеческая природа такова, что мы должны проживать осознанную преходящую жизнь, а не пребывать в блаженной недорациональной вечности по эту сторону добра и зла. Следовательно, животная благодать – это нечто, что человеку открывается лишь в редкие мгновения, когда самосознание дает нам передышку, или в сочетании с другими состояниями, в которых мы живем не ради жизни как таковой, а для каких-то внешних целей.

Источником человеческой благодати служат либо отдельные люди, либо социальные группы, либо наши собственные желания, надежды и фантазии, которые мы проецируем за пределы себя и которые каким-то образом запечатлеваются в психическом состоянии, которое можно назвать вторичной объективностью. На всех нас в той или иной форме снисходила человеческая благодать. Есть, например, благодать, которой в детстве нас одаривала мать, отец, няня или любимый учитель. Позднее мы получаем благодать от друзей, от людей, которые морально лучше и мудрее, чем мы сами, от гуру или духовного наставника. Есть благодать, которая снисходит на нас потому, что мы любим свою страну, партию, церковь или другую социальную организацию, и которая помогает даже самым слабым и робким достичь того, что без нее было бы невозможно.

И наконец, есть благодать, которую мы черпаем из наших идеалов, низменных и высоких, описанных в абстрактных терминах или воплощенных в вымышленных олицетворениях. К последнему типу, похоже, относятся многие проявления благодати, снизошедшей на набожных последователей различных религий. Помощь, дарованная тем, кто преданно поклоняется или молится какому-то личному святому, божеству или Аватару, – это, как мы можем догадаться, зачастую не подлинно духовная благодать, а человеческая благодать, которая возвращается к верующему из воронки психической силы, поддерживаемой повторяющимися деяниями (его собственными и других людей) веры, стремлений и воображения.

Духовную благодать постоянно и во всей полноте обретают лишь те, кто настолько отрекся от самоволия, что может искренне заявить: «Не я, но Бог во мне». Лишь немногие, однако, так безнадежно обрекают себя на заключение в своем «я», что им совершенно недоступна благодать, которая время от времени даруется каждой душе. Через неравные промежутки времени большинство из нас ухитряются хотя бы частично избавиться от одержимости своими «я», «меня», «мое» и потому получают способность обрести, пусть лишь отчасти, ту благодать, которая предлагается им в этот момент.

Духовная благодать происходит от божественной Основы всего сущего и даруется человеку, чтобы помочь ему достичь своей конечной цели – вернуться из времени и самости к этой Основе. Духовная благодать подобна животной в том, что происходит из источника совсем иного, нежели наше сознательное, человеческое «я». Да, она схожа с животной благодатью, но проявляется на более высоком уровне восхождения по спирали, ведущей от материи к Божественной сущности. В каждом отдельном случае человеческая благодать может быть вполне благой, если она помогает человеку достичь постижения Бога в единении, но так как ее источник – личное «я», на ее милость нельзя отдаваться бездумно, и во многих случаях, конечно, ее помощь – это помощь в достижении целей весьма отличных от подлинной цели нашего существования.

Все блага даны нам взаймы, а владелец их – Бог. Бог труженик, и труды его – Бог.

Св. Хуан де ла Крус

Для добродетельной, благочестивой и счастливой жизни необходимо постоянное вдохновение, подобно тому как для животной жизни необходимо постоянное дыхание.

Уильям Ло

Конечно, верно и обратное: добродетельная, благочестивая, красивая жизнь – это необходимое условие постоянного вдохновения. Взаимодействие между действием и созерцанием, между этикой и духовностью циклично и взаимно. Каждое из них – это одновременно и причина, и следствие.

Когда устранили великое Дао, появились «человеколюбие» и «справедливость».

Лао-цзы

У китайских глаголов нет категории времени. Вышеприведенное утверждение относится не только к гипотетическому событию в истории, но и к настоящему, и к будущему. Его смысл очень прост: когда возрастает уровень самоосознанности, животной благодати уже недостаточно, и чтобы дополнять ее, необходимо осознанно и намеренно делать выбор между правильным и неправильным в свете четко сформулированного морального кодекса. Но, как не устают повторять даоские мудрецы, моральный кодекс и осознанный выбор, порожденные поверхностной волей, – это не лучшее из того, что можно получить. Личная воля и поверхностный интеллект следует использовать, чтобы воссоздать старое, животное взаимодействие с Дао, но на более высоком, духовном уровне. Наша цель – получать постоянное вдохновение из источников за пределами нашего личного «я», а средства для ее достижения – «человеколюбие и справедливость», ведущие к любви к ближнему, в которой заключено постижение Дао в единении и в то же время Основа и Логос.

Господи, Ты даровал мне мою жизнь в такой сущности, что она может постоянно развиваться, чтобы вмещать еще больше милости и благодати. И эта сила, полученная мной от Тебя, это живое воплощение Твоего всемогущества – это свободная воля. С ней я могу либо увеличивать, либо сдерживать мою способность получать благодать Твою.

Николай Кузанский

Шунь спросил у Чэна:

– Можно ли обрести Путь и владеть им?

– Ты сам собой не владеешь, как же можешь ты владеть Путем? – ответил Чэн.

– Если мое тело не принадлежит мне, то кому же оно принадлежит?

– Оно лишь форма, доверенная тебе Небом и Землей. Не принадлежит тебе и твоя жизнь – она лишь согласие твоих жизненных сил. Не принадлежат тебе твоя природа и твоя судьба – они лишь течение событий, предначертанное Небом и Землей. Не принадлежат тебе и твои потомки – они лишь новая оболочка твоего тела, вручаемая тебе Небом и Землей. А потому скитайся, не зная, куда идешь, покойся, не зная, за что держишься, и вкушай, не зная вкуса пищи. Ты – живое дыхание Неба и Земли. Как же ты сможешь им владеть?

Чжуан-цзы

Служить Богу или не служить Ему – в моей власти. Если я служу ему, то приумножаю свое добро и добро во всем мире. Если я не служу Ему, то удерживаю собственное добро и лишаю мир того добра, которое мог сотворить.

Лев Толстой

Бог не лишил тебя силы своей любви, это ты отказал Ему в содействии. Бог никогда не отвергает тебя, если ты не отвергаешь Его любовь. О, всеблагой Господь, Ты не покидаешь, если не покидают тебя, Ты не отнимаешь даров Твоих, если мы не отнимаем сердец своих.

Св. Франциск Сальский

Краснодеревщик Цин вырезал из дерева раму для колоколов. Когда рама была закончена, все изумились: рама была так прекрасна, словно ее сработали сами боги. Увидел раму правитель Лу и спросил: «Каков секрет твоего искусства?»

– Какой секрет может быть у вашего слуги – мастерового человека? – отвечал краснодеревщик Цин. – А впрочем, кое-какой все же есть. Когда ваш слуга задумывает вырезать раму для колоколов, он не смеет попусту тратить свои духовные силы и непременно постится, дабы успокоить сердце. После трех дней поста я избавляюсь от мыслей о почестях и наградах, чинах и жалованье. После пяти дней поста я избавляюсь от мыслей о хвале и хуле, мастерстве и неумении. А после семи дней поста я достигаю такой сосредоточенности духа, что забываю о самом себе. Тогда для меня перестает существовать царский двор. Мое искусство захватывает меня всего, а все, что отвлекает меня, перестает существовать для меня. Только тогда я отправляюсь в лес и вглядываюсь в небесную природу деревьев, стараясь отыскать совершенный материал. Вот тут я вижу воочию в дереве готовую раму и берусь за работу. А если работа не получается, я откладываю ее. Когда же я тружусь, небесное соединяется с небесным – не оттого ли работа моя кажется как бы божественной?

Чжуан-цзы

Вдохновение художника может быть либо человеческой, либо духовной благодатью, либо сочетанием обеих. Высокие достижения в искусстве невозможны без как минимум тех форм интеллектуального, эмоционального и физического самоограничения, которые соответствуют данному виду искусства. Помимо этого так называемого профессионального самоограничения, некоторые художники практиковали более высокий вид самоуничижения, которое является неотъемлемым условием постижения божественной Основы в единении. Фра Анжелико, например, готовил себя к работе молитвами и медитацией, а приведенная выше притча Чжуан-цзы показывает, насколько, в сущности, религиозным (а не только профессиональным) был подход даоского мастера к своему ремеслу. Здесь мы можем отметить, кстати, что механизация несовместима с вдохновением. Ремесленник мог выполнить работу очень некачественно, и зачастую так и происходило. Но если он, подобно главному плотнику Цину, болел душой за свое дело и был готов предпринять все необходимое, чтобы покориться вдохновению, он мог проделать – и иногда проделывал – работу столь блестящую, что она казалась «как бы божественной». Одно из многочисленных и огромных преимуществ эффективной автоматизации заключается в том, что она сводит к нулю фактор случайной ошибки. Но за каждое преимущество приходится платить: автоматическая машина исключает ошибки, но тем самым отклоняет и всякую благодать. Человек, который управляет этой машиной, начисто лишен любой формы вдохновения, человеческого или подлинно духовного.

«Производство без искусства – это зверство». Но на самом деле Раскин клевещет на зверей. Трудолюбивая птица или насекомое в ходе своей деятельности опираются на надежную животную благодать инстинкта – так проявляется Дао на уровне непосредственно над физиологическим. Работник производства за своей безошибочной и не безблагодатной машиной выполняет работу в созданном человеком мире автоматов, который лежит за пределами Дао любого уровня – животного, человеческого или духовного.

Здесь стоит сказать о тех неожиданных богоявлениях, которые иногда происходят с детьми, а иногда – со взрослыми, с поэтами или с обывателями, с учеными или с невеждами, которых объединяет одно: они не сделали ровным счетом ничего, чтобы подготовиться к тому, что с ними произошло. Такая нечаянная милость, которая вдохновила людей на создание многих литературных и художественных произведений – иногда потрясающих, а иногда (когда вдохновение не сопровождалось природным талантом) до смешного недостойных, – это, судя по всему, один из двух основных видов неожиданного и глубоко поражающего соприкосновения с абсолютной реальностью: внезапное открытие Любви, Света и Блаженства или не менее впечатляющее восприятие темной, внушающей трепет, таинственной Силы. Из запоминающихся рассказов о таком откровении мы можем привести то, что написал Водсворт о своей встрече с обеими сторонами божественной Основы:

 
Когда-то все ручьи, луга, леса
Великим дивом представлялись мне;
Вода, земля и небеса
Сияли, как в прекрасном сне,
И всюду мне являлись чудеса.
 

Однако это было не единственное видение.

 
И весла погрузил
В молчанье вод озерных. Мой челнок,
Как лебедь, приподнялся на волне,
И в тот же миг из-за прибрежных скал
Огромного утеса голова
Вдруг показалась и росла, росла,
Пока, воздвигнувшись во весь свой рост,
Сей исполин меж звездами и мной
Не встал. С тех пор
Прошло немало дней, а я никак
Забыть то зрелище не мог. Неясных
И смутных образов был полон ум.
Неведомые формы бытия
Из темноты вставали. Как назвать
Тот мрак, я сам не знал. Я был один,
Покинут всеми.
 

Немаловажно, что примитивные умы, похоже, всегда были более восприимчивы ко второй, пугающей стороне реальности. Внушающий Бог, которому наконец покоряется Иов, – это «неведомая форма бытия», самыми характерными творениями которого были Бегемот и Левиафан. Он – тот тип Бога, который взывает, как говорил Кьеркегор, к «теологическим отступлениям от морали», в основном в форме кровавых жертвоприношений, даже человеческих. Индуистская богиня Кали в самых жутких ее проявлениях – еще одно воплощение неведомой формы бытия. И многие современные дикари воспринимают Основу и дают ей теологическое объяснение как чистой, необузданной Силе, которую надо умилостивить и, если возможно, обратить в служение себе с помощью магического принуждения. Видеть в Боге только Силу, а не одновременно Силу, Любовь и Мудрость, – это естественное стремление обыденного, необращенного человеческого разума. Только полностью отринувшие свое «я» могут на опыте постичь, что, несмотря ни на что, «все разрешится и сделается хорошо», а в определенном смысле все уже хорошо. «Философ, который отрицает божественное провидение, – говорил Руми, – никогда не поймет, что чувствуют святые». Только тот, кто чувствует, как святые, может постоянно и на непосредственном опыте осознавать, что божественная реальность проявляет себя как Сила любящая, сострадательная и мудрая. Остальные пока еще пребывают на той ступени духовности, на которой можно лишь принимать это знание на веру. Если бы не записи просветленных людей, мы были бы скорее склонны принять взгляды Иова и дикарей.

Боговдохновение предвосхищает нас, и мы можем ощутить его еще до того, как помыслили о нем, ощутив же его, мы должны выбрать: принять его, то есть поддержать и поддаться его притяжению, или отказаться от него и отвергнуть его. Мы ощущаем его, хотим мы того или нет, но оно не заставит нас принять его.

Св. Франциск Сальский

Наша свободная воля может препятствовать боговдохновению, и когда попутный ветер Божьей благодати наполняет паруса нашей души, в нашей власти не дать своего согласия и тем самым ограничить влияние силы ветра. Но если, подхваченный ветром благодати, наш дух совершил успешное путешествие, нельзя забывать, что не мы порождаем вдохновение, не мы заставляем его наполнять паруса и не мы приводим в движение корабль нашего сердца, – мы лишь получаем ветер, покоряемся ему и позволяем кораблю плыть под его напором, не чиня препятствий своим сопротивлением.

Св. Франциск Сальский

Для спасения нужны и благодать, и свободная воля, но благодать – это то, что дает спасение, а свободная воля – то, что получает его. А потому мы не должны приписывать часть трудов благодати, а часть – свободной воле, ибо все происходит в общем и неразрывном действии их обеих, всеми силами благодати и всеми силами свободной воли, в проистечении от одного к другому.

Св. Бернар

Святой Бернар четко различает voluntas communis и voluntas propria. Voluntas communis, общая воля, представляется общей в двух смыслах: это воля разделять и совместная воля человека и Бога. На практике она тождественна любви к ближнему. Voluntas propria, личная воля, – это стремление получать и удерживать, и это корень всех грехов. В когнитивном аспекте voluntas propria – это то же самое, что sensum proprium, то есть личное мнение, которого человек придерживается просто потому, что оно принадлежит ему, и которое потому всегда ошибочно с моральной точки зрения, даже если теоретически верно.

Два студента из Парижского университета приехали к Рюйсбруку и попросили его дать им короткую фразу или девиз, которая послужила бы им правилом всей жизни. «Vos estis tarn sancti sicut vultis, – отвечал Рюйсбрук. – Ты настолько свят, насколько хочешь им быть».

Бог неизбежно сделает шаг к тебе и вольется в тебя, как только Он увидит, что ты готов к тому.

Экхарт

Воля – вот что обладает всей властью, она порождает Рай и Ад, ибо нет Ада, кроме того, где воля земного создания отвращается от Бога, и нет Рая, кроме того, где воля земного создания соединяется с Богом.

Уильям Ло

Человек, взгляни на себя! Вот ты стоишь в центре вечного противоборства добра и зла. Вся природа неустанно трудится, чтобы обрести великое спасение, все мироздание трудится в муках, чтобы освободиться от тщеты времени, так тебе ли спать? Все, что ты видишь и слышишь, не скажет тебе ничего, не покажет ничего, не порожденного вечным светом либо вечной тьмой. Ибо как все наше время разделяется на день и ночь, так все наши мысли, слова и поступки разделяются на райские и адские. Избирай любой путь, поступай и мысли, как пожелаешь, – и все же будешь посредником одного или другого. Ты не можешь стоять недвижно, ибо ты живешь в постоянном движении преходящей и вечной природы, если ты не содействуешь добру, то зло влечет тебя за собой. В тебе заключены высоты и глубины вечности, а потому, поступая, как пожелаешь, в келье ли, в поле, в мастерской или в церкви, ты сеешь то, что взрастет и что должно будет пожать в вечности.

Уильям Ло

Бог ждет от тебя лишь одного – чтобы ты вышел за пределы своей тварной природы и позволил Богу быть Богом в тебе.

Экхарт

Для тех, кому в удовольствие изучать богословские рассуждения, основанные на библейских текстах и догматических постулатах, написаны тысячи страниц католической и протестантской полемики о благодати, Божьем промысле, вере и прощении. А для тех, кто интересуется компаративной теологией, существуют научные комментарии к Бхагавад-Гите, работам Рамануджи и поздних вишнуитов, чьи доктрины благодати поразительно напоминают лютеранские, есть истории буддизма, которые добросовестно отслеживают историю развития этой религии от хинаянистской доктрины спасения как плода жесткой работы над собой до махаянистской доктрины, согласно которой спасения не получить без помощи Первоначального Будды, в чьем внутреннем сознании и «великом сострадательном сердце» заключена вечная Таковость всех вещей. Остальным же из нас вышеприведенные цитаты из трудов христианской и даоской традиций дают, как мне кажется, ясное представление о наглядных свойствах благодати и боговдохновения и их взаимосвязи с наглядными свойствами свободной воли.