Текст книги "Вечная философия"

Путь спокойствия. Цель этой дисциплины двояка. Во-первых, привести в состояние покоя все тревожащие мысли (а все мысли о различении тревожны) и усмирить все поглощающие нас настроения и эмоции, чтобы обрести возможность сосредоточить разум на медитации и осознании. Во-вторых, когда всякое дискурсивное мышление прекратится и разум обретет покой, начать практиковать «отражение», или медитацию, не аналитическую и различающую, но более интеллектуальную (вспомним схоластическое различие между разумом и интеллектом), через осознание смысла и значения наших мыслей и переживаний. Через такую двойственную практику «остановки и осознания» уже пробужденная вера будет развиваться, и постепенно две стороны этой практики сольются воедино, порождая совершенное спокойствие разума, но вместе с тем его высочайшую активность в осознании. В прошлом было естественно полагаться на свою способность к различению (аналитическому мышлению), но теперь ее нужно искоренить. Те, кто практикует «остановку», должны удалиться в какое-нибудь тихое место и там, держась прямо, неустанно искать успокоения и сосредоточенности разума. Поначалу можно следить за своим дыханием, однако неразумно продолжать эту практику в течение долгого времени, как неразумно и позволять разуму застревать на определенных внешних образах, видах или концепциях, происходящих из ощущений – например, на первичных стихиях земли, воды, огня и эфира (предметы, на которых, по обыкновению, сосредотачиваются хинаянисты на одной из ступеней своей духовной практики), или быть прикованным к суждениям, рассмотрению отдельных предметов, различению, настроениям и эмоциям. Любое формирование идей должно быть подавлено в зародыше, даже понятия управления и отречения должны быть отброшены. Разум должен уподобиться зеркалу, отражать вещи, но не судить и не удерживать их. Концепции сами по себе не должны иметь сущности, пусть они возникают и угасают незамеченными. Концепции, возникающие из чувств и низшего разума, сами по себе не обретут форму, если только не удержать их своим вниманием. Если проявлять к ним лишь безразличие, они не будут ни появляться, ни исчезать. То же можно сказать и о внешних обстоятельствах: нельзя позволять им захватывать внимание и тем самым препятствовать практике. Разум не может быть совершенно пуст, и так как мысли, возникающие из чувств и из низшего разума, отторгаются и оставляются без внимания, их место должно занять правильное умонастроение. Возникает вопрос: что же такое правильное умонастроение? Ответ: правильное умонастроение – это осознание самого разума, его чистой неразличаемой Сущности. Когда разум сосредоточен на своей чистой Сущности, то не остается навязчивых представлений о своем «я», даже о своем «я» в процессе осознания или самого осознания как явления.

Путь мудрости. Цель этой дисциплины – приучить человека использовать те озарения, которые он получил, практикуя предыдущие дисциплины. Когда человек встает, стоит, идет, делает что-то, останавливается, он должен постоянно сосредотачивать свой разум на действии и его процессе, а не на своей взаимосвязи с этим действием и не на его свойствах и ценности. Следует думать так: «вот хождение», «вот остановка», «вот осознание», а не «я иду», «я делаю», «это хорошо», «это неприятно», «я получаю выгоду», «я осознаю, как это прекрасно». Так появляются праздные мысли, чувство воодушевления или горечь поражения и несчастья. Вместо того следует просто практиковать сосредоточенность разума на самом действии, осознавая, что это подручное средство для обретения спокойствия разума, осознания, понимания и Мудрости. И практиковать это следует с верой, охотой и радостью. После долгой практики путы старых привычек ослабевают и исчезают, и на их место приходят уверенность, удовлетворение, осознанность и спокойствие.

Для чего же был создан Путь мудрости? Есть три вида условий, которые затрудняют наше движение по пути к Просветлению. Первый вид – это соблазны, возникающие из чувств, из внешних условий и из различающего разума. Второе – это внутренние условия разума, его мысли, желания и настроения. Избавиться от тех и других можно с помощью приведенных ранее практик (этических и практик самоограничения). К третьему виду препятствий принадлежат инстинктивные и базовые (а потому наиболее коварные и устойчивые) стремления индивида к жизни и удовольствиям, желание лелеять свою личность, желание распространять свои идеи, которое пробуждает алчность и похоть, страх и гнев, увлечения, гордыню и самолюбие. Практика Мудрости – Парамита – создана для того, чтобы контролировать и устранять эти базовые и инстинктивные препятствия. С ее помощью разум постепенно становится чище, светлее, спокойнее. Понимание становится более проникновенным, вера углубляется и распространяется, пока они не сливаются в непостижимое самадхи, Чистую сущность разума. Практикуя Путь мудрости, человек становится все меньше подвластен мыслям о комфорте и унынии, он больше не боится быть отброшенным назад, вера становится прочнее, шире, благотворнее и радостнее. Однако не стоит думать, будто этого совершенства можно достичь быстро или легко. На это может уйти множество перерождений, может пройти много эпох. Пока остаются сомнения, неверие, клевета, дурные поступки, кармические препятствия, слабость веры, гордыня, леность и беспокойство разума, нельзя достичь самадхи Будд. Но тот, кто обрел сияние высшего самадхи, или Постижения, сможет осознать, вместе со всеми Буддами, совершенную единость всего живого с Буддовостью-Дхармакайей. В чистой Дхармакайе нет двойственности, нет и тени различения. Если бы все живые существа только могли осознать это, они уже достигли бы нирваны. Чистая Сущность Разума – это Высшее самадхи, это Ануттара-самьяк-самбодхи, это Праджняпарамита, это Высшая Совершенная Мудрость.

Ашвагхоша

Глава 26
Упорство и регулярность

Прерывать ход духовных практик и молитвы – как выпустить птицу из рук: едва ли сможешь поймать ее снова.

Св. Хуан де ла Крус

Si volumus non redire, currendum est. (Кто не хочет двигаться назад, должен бежать.)

Пелагий

Если скажешь: «Довольно, я достиг совершенства» – утратишь все. Ибо назначение совершенства – заставить нас ощутить свое несовершенство.

Августин Блаженный

У буддистов есть похожая поговорка, суть которой сводится к тому, что если архат мнит себя архатом, значит, он не архат.

Говорю тебе, никто не может прожить это рождение (осознание Бога в душе) без могучих усилий. Никто не может обрести это рождение, не отстранив полностью свой разум от всех вещей.

Экхарт

Если бы на меня наложили тяжелую епитимью, то нет такой, которую я бы не принимала часто и добровольно, только чтобы не готовиться к молитве путем сосредоточения. И конечно, жестокость, с которой набрасывался на меня Сатана, была неодолима, или мои дурные привычки были так сильны, что я не могла заставить себя молиться, и печаль моя, когда я входила в молельню, была так велика, что для того, чтобы войти, я собирала все свое мужество. Говорят, мужество мое не мало, известно, Господь даровал мне его больше, чем причитается женщине, но я дурно использовала его. В конце концов Господь Наш даровал мне облегчение, и когда я пересилила себя, то обрела покой и радость большие, чем бывало прежде, когда у меня еще было желание молиться.

Св. Тереза

Одному из своих духовных чад наш дорогой отец (святой Франциск Сальский) сказал: «Будь терпелив со всеми, но превыше всего с самим собой. Не теряй духа из-за своих несовершенств, но всегда поднимайся вновь, с новым мужеством. Я радуюсь, что каждый день ты начинаешь наново. Нет лучшего способа обрести духовную жизнь, чем начинать снова и снова и всегда считать, что сделал недостаточно. Как мы можем терпеливо сносить изъяны наших ближних, если не будем терпеливы к своим? Тот, кто волнуется из-за собственных прегрешений, не исправит их, ибо все благотворные изменения порождаются спокойным, безмятежным разумом».

Жан-Пьер Камю

Едва ли какая душа, всецело предавшись внутренней молитве, порой не обнаружит в себе глубочайшую нерасположенность к ней, великую неясность в уме и великое безразличие в чувствах, а потому, если несовершенные души не подготавливать и не наставлять, они могут впасть в уныние, если такие низменные противоречия будут продолжаться долго, и человек скорее всего вовсе оставит молитвы, ибо будет склонен думать, что его сосредоточение ни к чему не приводит, и будет верить, что как бы он ни мыслил о Боге и как бы ни поступал – он лишь понапрасну тратит время, которое мог бы употребить с большей пользой.

Воистину, некоторые души Всемогущий Бог направляет не иначе как только такой бесплодной молитвой, в которой они не находят ни удовлетворения, ни собранности, но, напротив, лишь непрестанную боль и противоречия, и все же благодаря сокровенной благодати и мужеству, запечатленных глубоко в их духе, они не прекращают своих молитв, но решительно преодолевают все трудности и продолжают изо всех сил трудиться над духовными практиками, способствуя величайшему развитию своего духа.

Августин Бэйкер

Глава 27
Созерцание, действие и польза для общества

Во всех исторических вариациях Вечной философии за аксиому принимается, что конечная цель человеческой жизни – это созерцание, или прямое и интуитивное осознание Бога, что действие – это лишь средство достижения этой цели, что общество судят по тому, насколько оно позволяет своим членам предаваться созерцанию, и что существование по крайней мере меньшинства созерцателей необходимо для благоденствия любого общества. В популярной философии нашего времени само собой разумеется, что цель человеческой жизни – действие, что созерцание (особенно в своей низшей форме – как дискурсивное мышление) – это средство для достижения этой цели, что общество хорошо настолько, насколько действия его членов способствуют прогрессу в технологиях и в организации (прогресс, который, как считается, случайным образом связан с этическим и культурным продвижением), и что созерцающее меньшинство совершенно бесполезно и, вероятно, даже вредно для общества, которое его терпит. Нет нужды и дальше распространяться о современном мировоззрении, открыто или подспудно оно излагается на рекламных страницах любой газеты или журнала. Приведенные ниже отрывки были отобраны, чтобы проиллюстрировать более старые, более истинные, менее знакомые тезисы Вечной философии.

Труд нужен для очищения разума, а не для постижения реальности. Осознание Истины приходит через различение, а не через поступки, будь их даже десять миллионов.

Шанкара

Внемли: конечная цель любой вещи такова, какой ее замыслил ее создатель или основоположник, а создатель и основоположник вселенной – это интеллект. Следовательно, конечной целью вселенной должно быть благо для интеллекта, а благо для интеллекта – это истина. А потому истина должна быть конечной целью всей вселенной, и размышления об истине должны быть главным занятием мудрости. И потому телесное воплощение божественной Мудрости провозглашает, что Он пришел в мир, чтобы принести истину. Более того, по определению Аристотеля, Первая философия была познанием истины, не любой, но истины как корня всех истин, той истины, что относится к первопричине всех вещей, ибо эта истина и есть первоисточник всех истин, ибо в истине отражается положение всех вещей в бытии.

Св. Фома Аквинский

Вещь может быть частью созерцательной жизни в двух аспектах – по сущности или как ее предпосылка. … Моральные добродетели относятся к созерцательной жизни как предпосылки. Ибо акту созерцания, из которого, в сущности, состоит созерцательная жизнь, мешают порывы страсти и внешние помехи. Моральные же добродетели сдерживают порывы страсти и подавляют внешние волнения. Вот как моральные добродетели становятся предпосылкой к созерцательной жизни.

Св. Фома Аквинский

Эти дела (милосердия), хотя они совершенно активны, приносят большую пользу и подготавливают человека в начале пути к стремлению к созерцанию.

Уолтер Хилтон

В буддизме, как и в веданте и во всех, кроме самых поздних, формах христианства, правильные поступки – это средства, с помощью которых разум приходит к созерцанию. Первые семь ступеней Восьмеричного пути – это активная этическая подготовка к постижению Таковости. Только тот, кто постоянно выполняет Четыре благовидных действия, в которых заключены все прочие добродетели – а именно, отвечает на ненависть любовью, избегает волнений и соблазнов, практикует «священное безразличие» и отказ от желаний и следует дхарме или Природе вещей, – может надеяться обрести освобождающее осознание, что сансара и нирвана суть одно, что в основе души и всех других существ – Ясный свет или Природа Будды.

Естественным образом возникает вопрос: кого же призывают к этой высшей форме молитвы – созерцанию? Ответ прост и бесхитростен. К созерцанию призывают всех, потому что всех призывают к освобождению, которое есть не что иное, как знание, объединяющее познающего с познаваемым, а именно – с вечной Основой, или Божественным. Восточные последователи Вечной философии, вероятно, возразили бы, что не всех призывают здесь и сейчас. По их мнению, в данной конкретной жизни данный индивид может, в сущности, не иметь возможности обрести более чем частичное спасение – такое, как личное выживание в некоем «раю», из которого он может либо продвинуться дальше к полному избавлению, либо вернуться в материальные условия, которые, как утверждают все мастера духовной жизни, создают уникальную возможность для того, чтобы пройти тест на космический интеллект и, возможно, обрести просветление. Традиционное христианство отрицает возможность перерождений и возможность духовного прогресса после смерти. Если душа попадает в ад, там она и остается. Если она попадает в чистилище, то просто искупает прошлые грехи, чтобы обрести способность узреть райское блаженство. А попав на небеса, она получает ровно столько райского блаженства, сколько положено за ее поступки, совершенные в одну короткую земную жизнь, и больше ей не обрести никогда. Исходя из этих постулатов получается, что если всех призывают к созерцанию, то их призывают к нему из того определенного положения в иерархии бытия, которое им приписала природа, воспитание, свободная воля и божественная милость. Как сказал выдающийся современный богослов, отец Гарригу-Лагранж, «все души получают общий удаленный призыв к мистической жизни, и если бы они все, истово веруя, избегали, как и следует, не только смертных, но и мелких грехов, если бы они были, каждый в соответствии со своими обстоятельствами, в целом покорны Святому Духу и если бы прожили достаточно долго, пришел бы день, когда они получили бы прямое и действенное призвание к высшему совершенству и к мистической жизни, справедливо называемой таковой». Это мнение, что жизнь в мистическом созерцании – это логичное и правильное продолжение «внутренней жизни» в сосредоточении и служении Богу, можно подкрепить следующими рассуждениями. Во-первых, основы этих двух жизней одинаковы. Во-вторых, только в жизни в мистическом созерцании внутренняя жизнь обретает полное совершенство. В-третьих, у них одна цель – вечная жизнь; более того, лишь жизнь в мистическом созерцании может обеспечить непосредственную и совершенную подготовку к этой цели.

Созерцатели немногочисленны, потому что немногочисленны совершенно смиренные души.

О Подражании Христу

Это высокое призвание (мистического созерцания) уготовано Богом не только для некоторых душ, напротив, Он желает, чтобы все предались ему. Но Он находит лишь немногих, кто позволяет Ему вершить для них такие великие дела. Есть много тех, кто, когда Он ниспосылает им испытания, уклоняются от труда и отказываются сносить лишения и ограничения, вместо того чтобы, как и должно, покоряться с совершенным терпением.

Св. Хуан де ла Крус

Утверждение, будто всех призывают к созерцанию, казалось бы, противоречит тому, что мы знаем о врожденной разнице в темпераментах и доктрине трех основных путей к спасению, где наряду с путем познания есть путь труда и путь служения. Но это противоречие скорее кажущееся, чем существующее. Если пути служения и труда ведут к освобождению, то это потому, что они ведут к пути познания. Ибо полное избавление приходит только через постижение. Душа, которая не идет дальше пути служения и пути труда, не достигнет полного освобождения, но в лучшем случае обретет лишь неполное спасение в «раю». Что касается темперамента, здесь мы действительно обнаружим, что кто-то по природной склонности выбирает одни поступки и доктрины, а кто-то – другие. Но хотя существуют прирожденные служители, прирожденные деятели и прирожденные созерцатели, справедливо и то, что даже люди, чей темперамент находится на самом краю шкалы, могут использовать не только тот путь, к которому испытывают естественное стремление, но и другие. С помощью должной покорности велению Света прирожденный созерцатель может научиться очищать сердце трудом и направлять свой разум сосредоточенным поклонением, прирожденный служитель и деятель может научиться «остановиться и познать, что я – Бог». Никто не должен оставаться в плену собственных особых талантов. Много или мало, те или иные, они даются нам для достижения единой великой цели. Мы наделены властью выбирать, использовать их во благо или во зло, простым и худшим способом или тяжелым и лучшим.

Те, кто более приспособлен к деятельной жизни, могут подготовить себя к созерцанию через практику деятельной жизни, в то время как те, кто более приспособлен к созерцательной жизни, могут взяться за труды деятельной жизни, чтобы стать более искушенными в созерцании.

Св. Фома Аквинский

Кто силен верой и слаб пониманием, тот обычно полагается на непутевых людей и верит в неправильные вещи. Кто силен пониманием и слаб верой, склоняется к непорядочности, которую трудно излечить, подобно болезни, вызванной целебным снадобьем. Тот, в ком эти стороны равны, верит в правильные вещи.

Кто силен сосредоточением, но слаб энергией, того захватывает праздность, ибо сосредоточение имеет в себе долю праздности. Кто силен энергией, но слаб сосредоточением, отдается на волю помех, поскольку в энергии есть доля отвлечения. Потому они должны быть уравновешены, ибо из равенства этих сторон происходит созерцание и блаженство.

Осознанность должна быть сильна повсеместно, ибо осознанность не позволяет разуму отвлекаться на помехи, жертвой которых он может пасть, ибо вера, энергия и понимание имеют в себе долю отвлечения и не позволяют разуму впасть в праздность, которая угрожает ему, ибо сосредоточение имеет в себе долю праздности.

Буддагоша

Здесь стоит отметить, что Бог – далеко не единственный возможный предмет созерцания. Всегда существовало и по сей день существует множество созерцателей – философов, художников и ученых. Целенаправленное сосредоточение на не-высшем может превратиться в опасное идолопоклонничество. В письме Хукеру Дарвин писал, что «это страшное зло – так отдаваться любому предмету, как я отдаюсь своему». Зло, потому что такая однонаправленность может привести к более или менее полной атрофии всех прочих сторон разума. Дарвин сам писал, что в последние годы жизни он не мог ощутить ни малейшего интереса к поэзии, искусству или религии. Профессионально, по отношению к избранной специальности, человек может быть совершенно зрелым. Духовно, а иногда даже этически, по отношению к Богу и ближним, он может быть практически зародышем.

И даже в тех случаях, когда предметом однонаправленного созерцания является Бог, все равно остается риск, что неиспользуемые стороны разума атрофируются. Тибетские и фивейские отшельники несомненно практиковали однонаправленность, но это была однонаправленность исключающая и расчленяющая. Впрочем, возможно, будь они более истово преданы Святому Духу, они бы поняли, что исключающая однонаправленность – это в лучшем случае подготовительный этап к однонаправленности включающей – осознания Бога во всей полноте космического бытия и во внутренних высотах индивидуальной души. Подобно даоским мудрецам, они бы наконец вернулись в мир, обуздав свою перерожденную индивидуальность, они бы стали «человеком, который ест и пьет вино», «другом мытарям и грешникам» или их буддийским аналогам, мясникам и любителям вина. Для полностью просветленного человека, достигшего совершенного освобождения, сансара и нирвана, время и вечность, феноменальное и реальное едины. Вся его жизнь – неусыпное и однонаправленное созерцание Божественной сущности в вещах и сквозь вещи, жизни, умы и события в мире становления. В ней нет расчленения души, нет атрофии каких-либо ее сил и способностей. Вместо этого есть общее усиление и пробуждение осознанности и в то же время расширение и видоизменение. Ни один святой не называл поглощенность Богом «страшным злом».

Сначала было Слово – узри Того, кому внимала Мария. И слово обрело плоть – узри Того, кому прислуживала Марфа.

Августин Блаженный

Бог возносит нас к Себе в созерцании, и тогда мы должны полностью отдаться Ему, но после Святой Дух испускает нас вовне, чтобы мы свершали дела любви и трудились во благо.

Рюйсбрук

Действие, говорит Фома Аквинский, должно в молитве привноситься в жизнь, а не отниматься от нее. Одна из предпосылок этого совета – строго практичная: действие, которое «отнимается от жизни в молитве», – это действие, не осененное соприкосновением с реальностью, не вдохновенное и не направляемое, следовательно, оно может стать бесполезным или даже вредным. «Мудрецы древности, – говорит Чжуан-цзы, – сначала сами обрели Дао, затем принесли его и другим». Мы не можем извлечь соринку из глаз других людей, пока бревно в собственном глазу мешает нам видеть божественное Солнце и дела его света. О тех, кто предпочитает немедленное действие созерцанию, которое научит их благим поступкам, святой Хуан де ла Крус спрашивает: «Чего они добиваются?» И сам же отвечает: «Poco mas que nada y a veces nada y y aun a veces dano» («Лишь немногим больше, чем ничего, а порой ничего вовсе, а порой даже чего-то дурного»). Доход должен уравновешивать расходы. Это необходимо не только на уровне экономики, но также и на психологическом, интеллектуальном, этическом и духовном уровнях. Мы не можем порождать физическую энергию, если не заправим организм едой. Мы не можем изречь ничего стоящего, если не прочитаем и не осмыслим изречения тех, кто лучше нас. Мы не можем действовать праведно и успешно, если не выработаем привычку открываться путям божественной Природы Вещей. Мы должны собрать плоды вечности, чтобы иметь возможность раздавать плоды времени. Но плоды вечности нельзя собрать, если не потратить хотя бы немного времени на безмолвное ожидание. Это означает, что в жизни, в которой этические расходы уравновешиваются духовным доходом, деятельность должна чередоваться с отдыхом, речь – с бездеятельным молчанием. Otium sanctum quaerit caritas veritatis; negotium jus turn suscipit necessitas caritatis («Любовь к Истине ищет священного покоя, потребность в любви побуждает к праведным действиям»). Человеческие и животные организмы – это поршневые двигатели, в которых за напряжением всегда следует расслабление. Даже неусыпное сердце отдыхает от удара к удару. В живой Природе нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало величайшее техническое изобретение человека – постоянно вращающееся колесо. (Несомненно, именно в этом заключается источник скуки, усталости и апатии тех, кто на современных фабриках вынужден приспосабливать действия своего тела и разума к однообразному циклическому движению механизмов.) «Что человек обретает в созерцании, – говорит Экхарт, – то он отдает в любви». Преисполненный лучших побуждений гуманист и крепкий христианин, который воображает, будто может следовать второй великой заповеди, не удосужившись даже поразмыслить, как ему лучше всего возлюбить Бога всем сердцем, душой и разумом, принимает на себя непосильную задачу бесконечно изливать что-то из сосуда, который никогда не пополняют.

Дочери милосердия должны любить молитву, как тело любит душу. И как тело не может жить без души, так душа не может жить без молитвы. Пока дочь молится, как должно, она будет поступать хорошо. Она не тихой поступью, но стремительными шагами пойдет по пути к Господу и вознесется на высокую ступень любви Божьей.

Святой Викентий де Поль

Семьи, города, страны и народы обрели великое счастье, когда один-единственный человек обратился к Богу и Красоте. Такие люди не только освобождают себя, они даруют тем, кого повстречали, свободу разума.

Филон

Подобное мнение высказывает и Аль-Газали, который видит в мистиках не только совершенный источник нашего знания о душе, ее способностях и изъянах, но и соль всего человеческого общества, уберегающую его от упадка. «Во времена философов, – пишет он, – как и в любую другую эпоху, существовали эти истовые мистики. Бог не лишает мир этих людей, ибо мир держится на них». Именно они, умирая для себя, обретают постоянное вдохновение и так становятся инструментами, с помощью которых божественная милость передается тем, чья грешная природа непроницаема для легких касаний Духа.