Текст книги "Управление акционерным обществом в условиях реформы корпоративного права"

Подведем некоторые итоги. Формально рассуждая, приходим к заключению о том, что избрание членом наблюдательного совета позиции «воздержался» и уклонение от голосования при принятии решения совета директоров могут в конфликтной ситуации обрести одинаковые правовые последствия. Однако и в корпоративно-управленческом, и в индивидуально-правоприменительном плане это не эквиваленты. Так, имея в виду второй, сугубо прикладной аспект, позиция «воздержался» однозначно позволяет формировать иск против члена совета директоров, избравшего ее. Позиция «не принимал участия в голосовании» потребует от истца внушительных и в отсутствие применимых судебных прецедентов креативных доказательств недобросовестности члена совета как ответчика. И не вполне пока понятно, можно ли в этом случае опираться на корпоративно-нормативные (внутрифирменные) источники компании, предлагающие критерии недобросовестности члена органа управления.

Вместе с тем следует признать, что в любом случае конкретизация понятия «недобросовестность» в Кодексе корпоративного управления акционерного общества, положении о совете директоров или в ином своде этических правил, адресованных членам совета, является весьма полезной в институциональном плане, в том числе, будучи профессионально-публичным ориентиром, и в разрезе профилактики корпоративных конфликтов.

Глава 11
Договор между акционерным обществом и единоличным исполнительным органом как сделка с заинтересованностью

В соответствии с абзацем третьим п. 3 ст. 69 Закона об акционерных обществах на отношения между обществом и его единоличным исполнительным органом (директором, генеральным директором) и (или) членами коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции) действие законодательства Российской Федерации о труде распространяется в части, не противоречащей положениям названного Закона. До недавних пор считалось, что с применением данного положения в отечественной корпоративной практике проблем нет. Однако зашедшее далеко за рамки экспертного сообщества, едва ли не всеобщее социальное недоумение по поводу астрономических сумм выплат «выходных пособий» топ-менеджерам крупных отечественных компаний (весьма известных так же, благодаря журналистской аллегории, как «золотые парашюты») спровоцировало более пристальное внимание к существу указанной нормы права. Возникшие в ходе реализации попыток акционерных обществ обеспечить возврат указанных сумм на их счета в судебном порядке новые правоприменительные подходы высшей судебно-арбитражной инстанции страны ожидаемо оказались в фокусе внимания как экспертной общественности, так и самой судебной власти.

Как представляется, в означенном тематическом поле прецедентно значимой и даже в определенной мере переломной оказалась правовая позиция, обоснованная в сразу же обретшем популярность Постановлении Президиума ВАС РФ от 27 апреля 2010 г. № 17255/09 (дело № А73-8147/2009). Суть дела такова:

Акционер ЗАО обратился в арбитражный суд с иском к обществу и его бывшему единоличному исполнительному органу о признании недействительным одного из пунктов заключенного между ответчиками контракта, который устанавливал следующее условие: «Учитывая заслуги генерального директора перед обществом, в случае расторжения настоящего трудового контракта по инициативе общества, в случае отстранения генерального директора от должности единоличного исполнительного органа общества, а также в случае расторжения настоящего контракта до истечения срока его действия по решению уполномоченного органа общества… общество обязуется выплатить генеральному директору компенсацию в размере 60 000 000 рублей». Согласно другому пункту контракта эта компенсация выплачивается генеральному директору общества помимо компенсаций, предусмотренных трудовым законодательством.

Истец счел, что названный пункт контракта противоречит действующему корпоративному законодательству, в соответствии с которым сделки, в совершении которых имеется заинтересованность, совершаются акционерным обществом в соответствии с положениями гл. XI ФЗ «Об акционерных обществах». В обоснование исковых требований он также указал, что исполнение спорного пункта контракта может повлечь за собой возникновение у общества убытков, поскольку при недостаточности денежных средств для выплаты компенсации в силу указанного пункта контракта генеральному директору может быть передано иное имущество.

Определением арбитражного суда первой инстанции, с которым согласился суд кассационной инстанции, производство по делу прекращено на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации ввиду его неподведомственности арбитражному суду. Однако высшая арбитражная инстанция с этим не согласилась, указав в постановлении следующее:

«Настоящий спор возник между участниками корпоративных правоотношений относительно законности сделки с заинтересованностью, вытекает из деятельности акционерного общества и связан с осуществлением прав одного из его акционеров. Для восстановления своих прав, в том числе на получение части прибыли (дивидендов), на участие в управлении делами акционерного общества, общество «АЦЛТ» избрало способ защиты, предусмотренный пунктом 1 статьи 84 Закона об акционерных обществах. Соответственно данный спор подведомствен арбитражному суду и оснований для прекращения производства по делу применительно к пункту 1 части 1 статьи 150 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не имелось».

Иными словами, при указанных обстоятельствах, во-первых, налицо корпоративный спор, рассмотрение которого подведомственно арбитражному суду, и, во-вторых, постановка вопроса о признаках сделки с заинтересованностью правомерна.

Данная позиция была не просто замечена судебной практикой, но получила могучий импульс к дальнейшему развитию в расстановке последующими судебными актами (по делам с аналогичными обстоятельствами) различных материально-правовых и процессуально-правовых акцентов. При этом, по нашему мнению, некоторые их них вполне органично вытекали из позиции Президиума ВАС РФ, а некоторые стали скрытым и даже явным креативом. Применяя вопросно-ответный ход рассуждений, попробуем разобраться в некоторых из таких правоприменительных деталей, решаясь в ряде описанных в судебных актах ситуациях на выражение собственного экспертного мнения.

Учитывая значимый фрагмент фабулы упомянутого выше дела № А73-8147/2009, заключающийся в том, что ответчик – физическое лицо был не только единоличным исполнительным органом, но также акционером и членом совета директоров компании – соответчика, можно ли распространить приведенную правовую позицию на ситуации, когда сторона договора имеет статус лишь исполнительного органа?

Многие известные автору юристы-практики вслед за появлением прокомментированного прецедента поторопились дать отрицательный ответ на сформулированный вопрос. А некоторые продолжают и сейчас так считать. По нашему мнению, это ошибочная позиция. Обосновывая и иллюстрируя это суждение, обратимся к текстам судебных актов.

Прежде всего, как представляется, косвенным доказательством ошибочности может служить фрагмент указанного выше Постановления Президиума: «по мнению общества «АЦЛТ» – акционера общества «Флора», названный пункт контракта противоречит действующему корпоративному законодательству, в соответствии с которым сделки, в совершении которых имеется заинтересованность, совершаются акционерным обществом в соответствии с положениями главы XI Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», с которым Президиум соглашается, идет в тексте вслед за фрагментом «согласно пункту 4.3 контракта эта компенсация выплачивается генеральному директору общества помимо компенсаций, предусмотренных трудовым законодательством». Иными словами, квалифицирующее значение в смысле субъектных признаков, указанных в ст. 81 Закона об акционерных обществах, имеет именно статус генерального директора.

Что же касается фрагмента «на момент заключения контракта Белозеров В.А. являлся акционером общества «Флора» и членом его совета директоров», то он действительно в текст включен, однако, как нам представляется, специальный доказательный акцент авторами судебного акта на нем не проставлен.

Полагаем, что более четко по существу данной проблемы при схожих обстоятельствах дела высказалась коллегия судей в определении ВАС РФ от 27 июня 2012 г. № ВАС-8095/12:

«Как следует из содержания принятых по делу судебных актов, исковые требования компании, являющейся акционером общества «СИТИ», мотивированы нарушением порядка одобрения оспариваемых пунктов дополнительного соглашения как сделок с заинтересованностью, установленного Федеральным законом «Об акционерных обществах».

Отменяя определение суда первой инстанции, суды апелляционной и кассационной инстанций исходили из того, что настоящий спор возник между участниками корпоративных правоотношений относительно законности сделки с заинтересованностью, вытекает из деятельности акционерного общества и связан с осуществлением прав одного из его акционеров, а потому пришли к выводу о подведомственности спора арбитражному суду и отсутствии оснований для прекращения производства по делу.

Выводы судов соответствуют правовой позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, сформулированной в Постановлении от 27.04.2010 № 17255/09 по вопросу о подведомственности арбитражным судам дел по спорам между акционером и акционерным обществом о признании недействительными отдельных пунктов трудовых контрактов, заключенных обществом с лицом, являющимся единоличным исполнительным органом этого общества или членом его совета директоров, как сделок с заинтересованностью.

В этой связи довод Ахатова А.Г., являющегося президентом общества «СИТИ», об отсутствии у него статуса акционера этого общества не имеет правового значения».

По нашему экспертному мнению, подчеркивая это последнее обстоятельство, уважаемый суд принимал во внимание тот факт, что вступающее в переговоры с обществом по поводу условий договора с ним физическое лицо уже является единоличным исполнительным органом, так как соответствующее решение общего собрания акционеров или совета директоров об его образовании ЕИО было принято ранее и вступило в силу. Иными словами, в силу этого статуса его заинтересованность в сделке как значимого участника корпоративно-правовых отношений имеет место.

Следует ли применять указанную правовую позицию Президиума ВАС РФ лишь в случаях с «золотыми парашютами»?

Справедливости ради признаем: некоторые коллеги именно так и считают. Что нам опять-таки представляется весьма спорным. Для иллюстрации обоснованности этого нашего предположения вновь сошлемся на подход, сформулированный в том же определении ВАС РФ от 27 июня 2012 г. № ВАС-8095/12. Дело в том, что признаки сделки с заинтересованностью коллегия судей усмотрела применительно к следующей совокупности обстоятельств и соответствующих им исковых требований:

«Компания обратилась … с иском к открытому акционерному обществу… Ахатову Айдару Габдулхаевичу о признании недействительным пункта 5.5 дополнительного соглашения от 24.08.2010 № 5 к трудовому договору в части установления Ахатову А.Г. компенсационных выплат при увольнении в размере 50 (пятидесяти) должностных окладов, признании недействительным абзаца 1 пункта 7.2 дополнительного соглашения от 24.08.2010 № 5 к трудовому договору в части установления Ахатову А.Г. материальной помощи к каждому ежегодному оплачиваемому отпуску в размере одного ежемесячного оклада».

Как видно, акционер или общество могут отстаивать свои права и законные интересы в такой категории споров не только в целях «срезания» «золотых парашютов» (как это нередко называется на практике), но и изменения иных условий договора между обществом и ЕИО, подпадающих под признаки сделки (ст. 153 ГК).

Развивая логику предыдущего проблемного вопроса, сформулируем следующий.

Вправе ли акционер или компания оспорить трудовой договор между акционерным обществом и его руководителем в арбитражном суде как текст в целом, руководствуясь ст. 84 Закона об акционерных обществах?

В этом случае резонно, на наш взгляд, придерживаться скорее скептической позиции относительно такой возможности. Приведем аргументы, сработавшие в состоявшихся судебных спорах:

Фрагменты Определения ВАС РФ от 2 августа 2013 г. № ВАС-10079/13

«… Открытое акционерное общество … обратилось … с иском … о признании трудового договора от 18.02.2010, заключенного между председателем совета директоров ОАО «НПО Энергомаш» Ремишевским В.П. и генеральным директором общества Пахомовым Д.В., недействительным на основании статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации и пункта 1 статьи 84 Федерального закона «Об акционерных обществах» как сделки совершенной с заинтересованностью без одобрения совета директоров общества.

Определением Арбитражного суда города Москвы дело передано по подсудности в Арбитражный суд Московской области.

Определением Арбитражного суда Московской области от 22.10.2012 года производство по настоящему делу прекращено на основании пункта 1 части 1 статьи 150 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с неподведомственностью заявленного спора арбитражному суду.

Постановлением Десятого арбитражного апелляционного суда от 24.12.2012 года определение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 16.04.2013 указанные судебные акты оставил без изменения.

Установив, что спорные правоотношения относятся к трудовым, возникли из трудового договора и регулируются нормами трудового законодательства, суды пришли к выводу о неподведомственности спора арбитражному суду, в связи с чем производство по делу прекращено.

Ссылка заявителя на позицию, выраженную Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в постановлении от 27.04.2010 № 17255/09, не может быть принята во внимание, поскольку в настоящем деле установлены иные фактические обстоятельства».

Какими полномочиями должно располагать лицо, подписывающее договор с генеральным директором от имени общества? Можно ли такие полномочия считать относящимися к самостоятельной компетенции указанного лица?

Думается, достаточно интересная версия разрешения этих доктринальных и прикладных проблем применения соответствующих норм корпоративного права высказана в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 2 мая 2012 г. № Ф07-2750/12 по делу № А56-31445/2011 и «поддержавшем» его Определении ВАС РФ от 5 сентября 2012 г. № ВАС-11017/12.

Имеет смысл обратить внимание на то, что указанные судебные акты вполне конформно применили описанную выше правовую позицию Президиума ВАС РФ в ситуации, когда в роли акционера оказалось государство, а именно субъект Российской Федерации Ленинградская область – совладелец одного из банков в г. Санкт-Петербурге.

Как следует из материалов дела, г-жа Лобачева на внеочередном собрании совета директоров банка была избрана его единоличным исполнительным органом, а через год уволена с занимаемой должности на основании пункта 2 статьи 278 ТК РФ. Согласно дополнительному соглашению, подписанному со стороны акционерного банка председателем его совета директоров, г-же Лобачевой в случае прекращения трудового договора полагалась компенсации в размере 200 окладов. Она обращается в СОЮ с иском о взыскании с банка этой компенсации в размере 40 000 000 руб.

Кассационная арбитражная инстанция согласилась с истцом, усмотрев в данной ситуации нарушение правила одобрения сделок с заинтересованностью. В ее постановлении, в частности, отмечается следующее:

«Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27.04.2010 № 17255/09 определена правовая позиция относительно подведомственности арбитражным судам дел по спорам между акционером и акционерным обществом о признании недействительными отдельных пунктов трудовых контрактов, заключенных обществом с лицом, являющимся единоличным исполнительным органом этого общества или членом его совета директоров, как сделок с заинтересованностью.

Таким образом, спорное дополнительное соглашение об установлении директору Банка денежной компенсации при увольнении в размере 200 окладов, подпадало под действие статей 81, 83 Федерального закона «Об акционерных обществах»».

Однако авторы указанных выше судебных актов по данному делу посчитали нужным высказаться и в отношении действий председателя совета директоров, который принял «волевое» решение в отношении обязательств банка с госучастием по столь серьезным суммам компенсаций единоличному исполнительному органу. Это, повторим, представляет несомненный интерес для корпоративной практики. Прибегнем к помощи прямых цитат:

«Статьей 37 устава к компетенции совета директоров отнесено в том числе образование единоличного исполнительного органа Банка (директор) и прекращение его полномочий… Согласно пункту 6 статьи 36 устава председатель совета директоров организует его работу, созывает заседания совета директоров, председательствует на них, организует на заседаниях ведение протокола, председательствует на общем собрании акционеров… Пунктом 3 статьи 42 устава ОАО «Рускобанк» предусмотрено, что договор с директором от имени Банка подписывается председателем совета директоров… При этом полномочий председателя совета директоров самостоятельно определять условия соглашения с директором Банка, в том числе в части установления ему компенсации при увольнении в размере 200 окладов, уставом ОАО «Рускобанк» не предусмотрено… Как указано выше, в соответствии с протоколом заседания совета директоров от 09.07.2009 № 4Н/2009 вопрос об установлении компенсационной выплаты Лобачевой М.В. в повестку не вносился и не рассматривался. Доказательств наличия у председателя совета директоров полномочий на заключение спорного соглашения в части установления компенсации в размере 200 окладов в материалах дела не имеется».

В прикладном плане выделенные нами положения не лишне сопоставить с нормой абзаца второго п. 3 ст. 69 Закона об акционерных обществах:

«Права и обязанности единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора), членов коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), управляющей организации или управляющего по осуществлению руководства текущей деятельностью общества определяются настоящим Федеральным законом, иными правовыми актами Российской Федерации и договором, заключаемым каждым из них с обществом. Договор от имени общества подписывается председателем совета директоров (наблюдательного совета) общества или лицом, уполномоченным советом директоров (наблюдательным советом) общества».

Что касается общих вопросов компетенции совета директоров акционерного общества, которые порой не вполне корректно называют еще вопросами исключительной компетенции данного органа (ст. 65 Закона об акционерных обществах), то там, насколько нам известно, об одобрении контракта советом директоров ничего не говорится.

Рискнем предположить в этой связи, что вопрос о правомерности отнесения подписания контракта между ЕИО и акционерным обществом к компетенции председателя совета директоров, коль скоро такого вопроса нет в рубрике дополнительной компетенции совета директоров (в силу устава), остается дискуссионным. В частности, еще и потому, что в тексте Закона об акционерных обществах в отличие от текста Закона об обществах с ограниченной ответственностью институт компетенции председателя совета директоров явно не упоминается.

Арбитражное разбирательство по делу № А40-169555/2012 интересно в аспекте поставленного вопроса, как мы думаем, тем, что суды порой соглашаются с «рабочими исключениями» из общего правила нормы о праве председателя совета директоров подписывать договор с ЕИО.

Но не все. Об этом свидетельствует следующий пример:

Фрагменты Постановления ФАС Московского округа от 20 сентября 2013 г. № Ф05-11154/13

«Компания … обратилась … с иском к закрытому акционерному обществу … о признании недействительным пункта 3 соглашения от 01.10.2012 г. о расторжении трудового договора от 01.03.2012 г. № 04/2012 и приложения № 1 к нему, согласно которым Бова Ж.С. подлежит выплате денежная компенсация в размере 6 900 000 руб. в связи с прекращением трудовых отношений по соглашению сторон, ссылаясь на свой статус акционера ЗАО «ЭКО-Инвест», которому принадлежит 99 % его акций, а также на отсутствие решения общего собрания акционеров по поводу выплаты Бова Ж.С. как бывшему генеральному директору общества дополнительной денежной компенсации в размере 6 900 000 руб. и на отсутствие у Якимчука А.В. полномочий на подписание оспариваемого соглашения от имени ЗАО «ЭКО-Инвест».

Решением Арбитражного суда города Москвы от 29 марта 2013 г., оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 17 июня 2013 г., в удовлетворении требований отказано в связи с недоказанностью истцом как доводов об отсутствии полномочий у Якимчука А.В. на подписание оспариваемого истцом соглашения от имени ЗАО «ЭКО-Инвест», поскольку Якимчук А.В. являлся вторым лицом в группе компаний, учрежденных истцом, и подписывал все документы по приему на работу генеральных директоров и по их увольнению, в том числе и трудовой договор от 01.03.2012 г. № 04/2012 с Бова Ж.С.

Позиция суда кассационной инстанции:

«Не могут быть признаны обоснованными и выводы судов о полномочиях Якимчука А.В. как «второго лица в группе компаний, учрежденных истцом», поскольку нормы права, на основании которых сделан такой вывод, суды не указали».

Может ли устав АО устанавливать орган, в компетенции которого находятся вопросы об определении компенсационных выплатах ЕИО?

По мнению автора, практика по данному вопросу весьма и весьма неровная. Встречаются, в частности, довольно неожиданные подходы.

Фрагменты Постановления ФАС Поволжского округа от 11 марта 2012 г. № Ф06-746/12 по делу № А65-15578/2011

«РО ФСФР России в ВКР пришла к выводу о несоответствии подпунктов 14 и 15 пункта 15.1 ст. 15 Устава общества, относящих утверждение размера выплачиваемых единоличному исполнительном органу общества вознаграждений и компенсаций к компетенции совета директоров, поскольку, по мнению регулирующего органа, данный вопрос в силу Трудового кодекса Российской Федерации и статьи 47 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»… подлежит рассмотрению годовым собранием акционеров.

Обществу предписано устранить выявленные нарушения законодательства об акционерных обществах путем приведения Устава общества и Положения о порядке подготовки и проведения общего собрания акционеров в соответствие с требованиями законодательства.

Не согласившись с данным предписанием, ОАО «Удмуртская энергосбытовая компания» обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании его недействительным.

Решением Арбитражного суда Республики Татарстан от 14.09.2011 по делу № А65-15578/2011 заявление удовлетворено частично. Суд признал недействительным предписание РО ФСФР в Волжско-Камском регионе от 04.05.2011 в части выводов, изложенных в пункте 1 мотивировочной части (то есть в отношении несоответствия закону подпунктов 14 и 15 пункта 15.1 статьи 15 Устава общества)…

Постановлением Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 24.11.2011 решение суда первой инстанции от 14.09.2011 оставлено без изменения, апелляционные жалобы акционерного общества и регулирующего органа – без удовлетворения…

Судебная коллегия пришла к выводу об отсутствии оснований для отмены обжалованных судебных актов.

Суд первой инстанции пришел к выводу, что предусмотренные подпунктом 15 пункта 15.1 устава общества понятия «вознаграждение» и «компенсации» являются составной частью заработной платы генерального директора и не могут быть отнесены к выплатам, производимым за счет прибыли общества, подлежащей распределению по итогам финансового года, в связи с чем отнесение вопроса об утверждении договора с генеральным директором общества к компетенции совета директоров не противоречит Закону об акционерных обществах, в том числе и ст. 48 Закона, относящей вопросы распределения прибыли по итогам финансового года к компетенции собрания акционеров.

Вывод суда первой инстанции о том, что Закон об акционерных обществах не относит императивно к полномочиям собрания акционеров вопрос о согласовании в трудовом контракте руководителя общества о причитающихся ему вознаграждениях и компенсациях, основан на нормах материального права.

Вопросы, связанные с определением размера, порядка выплаты вознаграждения единоличному исполнительному органу акционерного общества, а также с выплатой ему компенсаций, Закон об акционерных обществах не регулирует. Трудовой кодекс Российской Федерации (статья 135) вопросы установления заработной платы, систем оплаты труда, включая размеры окладов, доплат и надбавок компенсационного характера, систем доплат и надбавок стимулирующего характера и систем премирования относит к компетенции работодателя, данные вопросы регулируются трудовым и коллективным договорами. Трудовое законодательство не определяет орган управления акционерного общества, полномочный определять размер и условия выплаты вознаграждений и компенсаций генеральному директору, и не определяет источник финансирования затрат общества на эти цели. Следовательно, данные вопросы в соответствии с пунктом 3 статьи 11 Закона об акционерных обществах относятся к компетенции самого общества и могут быть урегулированы его уставом. Отнесение законодателем к компетенции собрания акционеров полномочий по распределению прибыли (статья 48 Закона об акционерных обществах) не означает, что только собрание акционеров полномочно принимать решение о денежных выплатах общества, которые в соответствии с налоговым законодательством производятся за счет прибыли предприятия. Такой подход означает превращение собрания акционеров в постоянно действующий орган, так как состав расходов, производимых за счет прибыли предприятия (статья 217 Налогового кодекса Российской Федерации) достаточно обширен. Собрание акционеров, принимая решение о распределении прибыли акционерного общества, в том числе учитывает такие расходы, понесенные в соответствующем периоде предприятием за счет прибыли, в целях определения остатка прибыли, который может быть направлен после уплаты налогов на выплату дивидендов и на иные цели, но не принимает решение по каждому соответствующему платежу, если это не предусмотрено законом либо уставом общества.

Таким образом, выводы судов первой и апелляционной инстанций в этой части соответствуют нормам материального права, с учетом того, что предметом настоящего спора не является определение источника финансирования конкретных затрат общества на выплату вознаграждений и компенсации генеральному директору – доход либо прибыль, по критериям статьи 255 Налогового кодекса РФ».

Как представляется, уважаемый суд несколько увлекся правовыми аспектами распределительных и учетных отношений в АО, упустив из виду, что общее собрание акционеров, согласовывая условия договора с ЕИО, может просто одобрять сделку с заинтересованностью, цена которой превышает 2 % балансовой стоимости активов общества (см. ст. 83 Закона об акционерных обществах). Интересно, что правовая позиция, выраженная Постановлением Президиума ВАС от 27 апреля 2010 г. № 17255/09 по данной теме, судом кассационной инстанции разделяется, но почему-то не в части указанных спорных правоотношений.

Обратим особое внимание на то, что предельный размер компенсационных и стимулирующих выплат в договорах с нашими генеральными директорами, как правило, не прописывается. Иными словами, те же бонусы могут быть сколь угодно значительными. По этой причине такие сделки правильнее выносить на одобрение именно общего собрания акционеров.

Можно ли распространить правовую позицию Президиума ВАС РФ на отношения общества с иными топ-менеджерами?

В поисках ответа на этот проблемный вопрос мы обнаруживаем еще больший разброс мнений различных судов:

Фрагменты Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 8 сентября 2011 г. № Ф02-3702/11 по делу № А58-2386/2009

«Предметом исковых требований является признание недействительным пункта 6.4 трудового договора от 14.07.2005, заключенного между ответчиками.

В обоснование иска указаны следующие обстоятельства. 14.07.2005 между ОАО «Якутгазпром» (компанией) и гражданином Погореловым Л.В. (работником) был заключен трудовой договор, по условиям которого компания обязалась предоставить работнику работу в ОАО «Якутгазпром» (г. Якутск) в должности первого заместителя генерального директора компании по правовым вопросам.

Согласно пункту 6.4 трудового договора в случае досрочного расторжения настоящего договора работнику выплачивается единовременная компенсация в размере 1 500 000 рублей.

Полагая, что указанный договор является недействительным, поскольку заключен в нарушение порядка одобрения сделки с заинтересованностью, истец обратился в суд с настоящим иском.

Удовлетворяя исковые требования, судебные инстанции исходили из того, что на момент подписания договора Погорелов Л.В. являлся членом совета директоров ОАО «Якутгазпром» и одновременно работником – заместителем генерального директора, с которым общество заключило трудовой договор, предусматривающий при досрочном расторжении договора единовременную компенсацию в размере 1 500 000 рублей, в связи с чем Погорелов Л.В. является заинтересованным лицом.

Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа не находит оснований для отмены обжалуемых судебных актов в связи со следующим.

Предметом исковых требований по настоящему делу является признание недействительной части трудового договора как сделки, в совершении которой имеется заинтересованность и которая не была одобрена в соответствии с требованиями Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах».

Согласно уставу одобрение сделок, в отношении которых имеется заинтересованность, отнесено к компетенции совета директоров ОАО «Якутгазпром».

Как установлено судами первой и апелляционной инстанций, на момент подписания договора Погорелов Л.В. одновременно являлся членом совета директоров общества и работником, с которым ОАО «Якутгазпром» заключен трудовой договор 14.07.2005, следовательно, правомерен вывод суда о том, что Погорелов Л.В. является заинтересованным лицом.